Петр Осипович Карышковский (штрихи к биографии)

Мысли, высказанные в свое время Н.Д. Руссевым о том, что «.. .о П.О. Карышковском надо писать вновь и вновь, чтобы дать шанс разрозненным моментам истины соединиться в цельный, близкий к действительности облик» и при попытке приблизиться к личности П.О. Карышковского факты «.следует искать в нетворческих бумагах.»¹, подтолкнула к внимательному прочтению хранящихся в архиве Одесского археологического музея приказов за 1944-1946 гг., а также автобиографии и листка по учету кадров, написанных самим Петром Осиповичем в момент зачисления его в штат музейных сотрудников.

Приказ № 1 от 11 апреля 1944 г. гласит: «Всем работникам музея немедленно приступить к работе по восстановлению музея (напомним, что Одесса была освобождена 10 апреля). Начало рабочего дня устанавливается с 8 до 04 ч. для технических работников и для научных работников с 10 до 04 часов». Подписано: директор З.Молва. А уже в приказе № 10 от 21 апреля читаем: «Тов. Карышковского -- студента зачислить на должность лаборанта, на полставки с 25/ГУ-44 г. Основание: заявление 21/ГУ-44 г.».

Из автобиографии, приложенной к личному делу при зачислении в музей:

«Карышковский Пётр Осипович -- родился 12 марта 1921 года в Одессе. Отец мой, сын лесника работал до 1914 года в качестве счётного работника, затем был мобилизован, служил до Октября рядовым, после революции служил в Красной Армии до 1923 и после увольнения работал до начала войны 1941 г. на различных счётно-бухгалтерских и административно-хозяйственных должностях, с 1936 г. на заводе им. Октябрьской революции на должности завскладами. При оккупантах нигде не работал. Мать работала до войны паспортисткой при общежитиях ОГУ. При оккупантах нигде не работала и умерла в 1942 году. Я окончил в 1933 году десятилетку № 35 и поступил на исторический факультет ОГУ; к началу войны перешёл на 3 курс. В РККА не служил вовсе, т.к. был освобождён по болезни (свидетельство № 80526, бессрочное, выдано 3 декабря 1939 Сталинским райвоенкоматом гор. Одессы) и во время войны был освобождён ещё дважды. С 1939 г. я являюсь членом ВЛКСМ. С Университетом я не эвакуировался по болезни, а затем уже не было возможности уехать. Во время оккупации сначала работал в университетской библиотеке (с 20.XII.1941 до 1.ГГГ/42 г., раскладчик библиотеки, потом занимался на курсах иностранных языков, потом работал в июне-августе 42 года оценщиком в Инвентарной дирекции, а после открытия университета снова учился (юридический факультет, затем перевёлся на исторический). Сейчас я студент 3-го курса ОГУ».

За недолгий период (по 28.УШ, приказ № 32 об увольнении) его переводят уже на полную ставку (приказ № 20 от 15.У1), а в июле месяце в порядке трудовой повинности он даже успел побывать на лесозаготовках (приказ № 26 от 23 июня).

В августе того же года он подает заявление об увольнении в связи «с занятостью в подсобном хозяйстве университета», а также с необходимостью ликвидации академической задолженности за пропущенные во время войны курсы и сдачей государственных экзаменов, а 28 декабря этого же года вновь следует заявление о принятии на работу в музей уже в качестве младшего научного сотрудника. 16 января 1945 г. (приказ № 3) Петр Осипович Карышковский, согласно заявлению, вновь принят на работу в музей на должность научного сотрудника по отделу античной эпохи. Зав. отделом тогда же была назначена Ирина Владимировна Завьялова. Именно об этом периоде в жизни Петра Осиповича идет речь в статье Ганны Александровны Дзис-Райко и Владимира Петровича Ванчугова: «...где в трудные годы он работал по восстановлению экспозиции и приведению в порядок разрозненных коллекций фондов»², а не о годах оккупации, по предположению В.В. Левченко³. Дело в том, что «.серьезная внутренняя работа по инвентаризации имущества.»⁴ в музее с весны 1943 г. заключалась в составлении списков на вывоз коллекций музея в Бухарест под руководством специалистов, прибывших из Румынии.

Настоящая инвентаризация коллекций была начата в музее еще в 30-е гг. (1935 г., предположительно) и продолжалась вплоть до оккупации Одессы, о чем свидетельствуют сохранившиеся инвентарные книги и карточки. С апреля же 1944 г. началась работа по приведению в порядок уцелевших экспонатов, а затем и повторная инвентаризация тех коллекций, которые удалось вернуть (часть коллекций успели погрузить в специальный эшелон и отправить в сторону Румынии). Об этом свидетельствует приказ № 32 от 10 мая 1945 г., в котором Карышковский Петр Осипович (см. § 1) назначается старшим научным сотрудником, временно исполняющим обязанности зав. нумизматическим кабинетом. Во втором параграфе этого же приказа говорится о «назначении комиссии для упорядочения инвентаря музея, как научного, так и хозяйственного, находящегося по отделам музея, в фондах и вообще на территории музея (проведение учета и составления актов...). По отделу нумизматики (пункт 6) ответственность за эту работу возлагается именно на Петра Осиповича.

В первую очередь меня поразил указанный в приказе срок о сдаче отчета по инвентаризации -- пятнадцатое мая того же года». Вторым фактом, поразившим меня и вызвавшим желание поделиться этим, была информация из листка по учету кадров о знании иностранных языков: «Хорошо владею немецким языком, знаю французский, слабо владею английским, итальянским и очень слабо румынским. Знаю латинский и изучаю греческий язык» (после чтения у меня возникло ощущение, что автор как бы извиняется при этом»). Оба эти факта заставили меня вспомнить о том, что в 1945 г. Петру Осиповичу Карышковскому исполнилось 24 года (!). Он продолжает учебу в университете, экстерном сдает экзамены.

В это же время из планов научно-исследовательской работы музея на 1946 г. узнаем, что: «Карышковскому Петру Осиповичу поручается описание монет Одесского Государственного Историко-Археологического музея. Часть II. Монеты средних веков. Вып. I. Византийские монеты (396-1204 гг.)». В нумизматическом отделе подготовить материалы для экспонирования следующих разделов: античного, феодального, Старой Одессы и периода Отечественной Войны». В научно-учетной работе запланирована проверка нумизматического отдела и восстановление документального учёта и научной паспортизации отдела. В том же 1946 г. он под руководством М.Ф. Болтенко совместно с И.В. Завьяловой и другими сотрудниками, согласно приказу № 65 от 25 июля, занят на разборке материалов Березанской экспедиции, а в августе этого же года участвует в раскопках на острове Березань. Это одна из немногих экспедиций, в которых он принимал непосредственное участие, и первая документально подтвержденная.

Об активном участии в работе музея свидетельствует и протокол заседания античного отдела, посвященного плану новой экспозиции. М.Ф. Болтенко: «Шло обсуждение формулировки названия экспозиции. Возникла дискуссия по поводу экспозиции Боспора». Болтенко считал, что в VI в. до н.э. Боспорского царства не было, и предложил следующую формулировку: «Пантикапей и Боспорское царство». Карышковский предложил такую формулировку: «Греческие поселения на Боспоре и Боспорское царство VI-II вв. до н.э.». Постановили принять последнюю формулировку (помним о возрасте). археологический карышковский одесский музей

В то же время отношения с дирекцией у молодого, полного творческой энергии сотрудника складывались очень непросто. В приказе № 66 от 26 июля 1946 г. (о переводе со старшего на должность просто научного сотрудника) и № 70 от 30 июля того же года звучат слова «недисциплинирован, невыдержан, аполитичен, груб с директором». Можно предположить непростые отношения с дирекцией. Однако отрицать несомненные его заслуги в работе было невозможно, и уже в приказе № 83 от 31 августа 1946 г. читаем: «Научный работник тов. Карышковский П.О. при разработке Березанского фондового материала и по упорядочению нумизматического кабинета добился больших успехов в работе, а потому назначаю его с 1-го сентября сего года старшим научным работником, зав. отделом нумизматической секцией со ставкой согласно смете 900 рублей в месяц (до этого было 700)».

16 декабря 1946 г. П.О. Карышковский официально уволился из музея, но, как всем хорошо известно, работа его и тесная творческая связь с музеем не прекращалась на протяжении всей его жизни.

Література

1. Zinkevich, E. (2007). Mundus Musicae. Texts and contexts: featured articles. K.: Zadruga TOV [in Russian].

2. Zubchevskaya, T. (1989). To the issue of the content of the concept «lyri-cal» in contemporary Ukrainian music (symphony «Lirica» by E. Stankovych) // Ukrainian Music Science: Sb. sciences articles. Kyiv: Musical Ukraine, No. 24. P. 35- 47 [in Ukrainian].

3. Ivanchenko, V. (2002). Ukrainian Symphony of the Twentieth Century: Fac-tors and Media of Content. Kharkiv: PE Publishing house Oriana [in Ukrainian].

4. Kopitsa, M. (1990). Symphonies of B. Lyatoshinsky: Epoch, Collisions, Dramaturgy: A Study. Kiev: Muzichna Ukraina [in Russian].

5. Samokhvalov, V. (1977). Symphony Traits of B. Lyatoshinsky. Kiev: Musical Ukraine [in Russian].

Размещено на Allbest.ru