Эхо "арабской весны" в Восточной Европе: опыт количественного анализа

Подобный паттерн характерен и для тех стран из других мир-системных зон, где процессы социально-политической дестабилизации зашли особенно далеко. Например, с некоторыми смещениями, подобный паттерн наблюдался в 2010-х годах в Йемене (см. рис. 22).

Можно отметить значительный рост антиправительственных демонстраций в 2011 году, происходивший одновременно с ростом числа беспорядков. Протесты в Йемене начались 22-25 января и вначале были мирными (Euronews.com, 2011; Гринин, Исаев, Коротаев, 2016), распространение стычек с полицией с тенденцией к перерастанию мирных демонстраций в массовые беспорядки началось лишь в феврале-марте 2011 года, когда протестующих не удовлетворили решения, принятые президентом Салехом (ria.ru, 2011).

Рис. 22. Динамика повстанческих действий, беспорядков и демонстраций в Йемене в период 2010-2016 гг. (Источник: Banks, Wilson, 2018)

К тому же на поверхность вышел давний конфликт между двумя группировками йеменской элиты -- кланом Салеха и кланом аль-Ахмаров, контролировавшим многие важные формирования йеменских вооруженных сил. Подобно тому, как египетская военная элита воспользовалась народными выступлениями для сведения счетов со своим главным противником -- группировкой во главе с Гамалем Мубараком (Korotayev, Issaev, Shishkina, 2016; Исаев, Коротаев, 2014; Коротаев, Исаев, 2014), клан аль-Ахмаров решил воспользоваться народными выступлениями в Йемене для того, чтобы попробовать разгромить своего главного противника -- Салехов. С этой целью и под аплодисменты легковерного международного сообщества группировка аль-Ахмаров позиционировала себя в качестве защитников «народных борцов за демократию» от репрессий «деспотической диктатуры» Али Абдаллы Салеха. 26 февраля 2011 года сразу несколько лидеров двух крупнейших йеменских племен, Хашид и Ба- киль, группировавшихся вокруг клана аль-Ахмаров, заявили о переходе на сторону оппозиции. В марте один из лидеров племенного союза Хашид Али Мохсен аль-Ахмар, командующий северным военным округом и первой бронетанковой дивизией (одной из самых боеспособных в стране), заявил о своем выходе из Всеобщего народного конгресса -- правящей партии, кандидатом от которой в свое время был президент Салех. Вслед за генералом Али Мохсеном аль-Ахмаром о переходе на сторону оппозиции объявили еще три генерала и десятки офицеров. Войска мятежников прибыли в Сану якобы «для защиты манифестантов», разместившись на центральной площади, а также у зданий Центрального банка, министерства обороны и президентского дворца, что и привело к резкой эскалации насильственной компоненты в социально-политической дестабилизации в Йемене (см.: Исаев, 2012; Исаев, Шишкина, 2012; Гринин, Исаев, Коротаев, 2016).

На графике видно, как в 2012-2013 годах происходит резкий спад числа демонстраций и беспорядков, а затем с 2013 года растет число повстанческих действий, достигших локального пика в 2015 году. Подобный рост насильственных форм протестной активности в 2014 году в стране связан с хуситским восстанием, формальной причиной которого стало повышение цен на бензин. В кратчайшие сроки хуситы сумели взять под свой контроль несколько мухафаз (провинций) в северо-западной части страны, а 21 сентября захватили основную часть столицы, что в дальнейшем привело к началу полномасштабной гражданской войны, отягченной, как обычно, мощной иностранной интервенцией (Коротаев, Исаев, 2015; Пеньковцев, Мокбел, 2017: 186).

Обратимся и к другим регионам мира. В качестве примера выделим Таиланд, в котором после 2008 года наблюдалась, в сущности, сходная последовательность дестабилизационных волн (см. рис. 23).



Рис. 23. Динамика повстанческих действий, беспорядков и демонстраций в Таиланде в период 2009-2016 гг. (Источник: Banks, Wilson, 2018)

В 2010-е годы в Таиланде правящая (вплоть до 2013-2014 года) партия Пхыа Тхаи («Для Таиланда»; опиравшаяся в основном на провинциальное большинство тайского населения) получила на выборах 2011 года около половины голосов (что дало ей 265 мест из 500 в парламенте). В это же время ее главный противник -- РИак РгаоЪаШрМ (Демократическая партия) -- получила 35% всех голосов (159 мест из 500 в парламенте). Однако в Бангкоке лидирующая партия обладала лишь 30% голосов. Таким образом, оказалось, что население столицы поддерживает оппозиционную партию (что было подтверждено и на выборах мэра в 2013 году), в результате чего Бангкок стал эпицентром протестов в 2013 году, а в 2014м власть в Бангкоке была взята военными (Кого1ауеу, ^аеу, 7ткта, 2015). После прихода к власти военных политические силы оказались лишены возможности выражать свой протест легальным путем, что спровоцировало рост числа террористических атак. На примере ситуации в Таиланде можно отчетливо увидеть, как волна менее насильственных видов протестной активности сменяется волной актов с особо выраженной насильственной составляющей -- начиная с 2009 года растет число демонстраций (их количество к 2010 году превышает число беспорядков в 2 раза), при этом число беспорядков остается на прежнем уровне. К 2011 году и демонстрации, и беспорядки, и повстанческие действия падают до нулевого значения и остаются на низком уровне еще год. В 2013 же году происходит резкий рост числа беспорядков на фоне незначительного роста числа демонстраций и повстанческих действий, однако с 2014 года резко идет вверх число повстанческих действий (в 2014-2016 годах их число возросло на порядок: с о до 29 случаев повстанческих действий). Можно констатировать, что Таиланд, как и Йемен, прошел все три стадии развития кризиса: первый этап в 2010 году, второй в 2013-м и третий в 2015-2016 годах.

Таким образом, случай Украины действительно выделяется в 2010-х годах на фоне остальных стран Восточной Европы, однако повторяет паттерн, характерный для некоторых стран и всего мира в целом в этот временной период.



Заключение

Итак, имеются определенные основания утверждать, что «арабская весна» выступила триггером дестабилизационной волны в Восточной Европе, как, впрочем, и в ряде других мир-системных зон (Коротаев, Мещерина и др., 2016, 2017; Коро- таев, Шишкина, Исаев, 2016; Коротаев, Шишкина, Лухманова, 2017; Akaev et al., 2017; Korotayev, Meshcherina, Shishkina, 2018). В Восточной Европе, так же как и во многих других регионах мира, волна протестов началась практически сразу после получения известий о первых успехах арабских революций, при этом наблюдалась диффузия протестов со многими схожими характеристиками: занятие большой территории многочисленной группой протестующих на длительные промежутки времени, схожие требования (социальная справедливость, экономическое и политическое равенство), социодемографический состав (при особенно активном участии неустроенной образованной молодежи) и т. д. Такого рода протесты были зафиксированы в 2011 году в Чехии, Боснии и Герцеговине, Румынии, Сербии, Словакии, Косово, Армении, Македонии, Эстонии, Хорватии, России, Словении. При этом обнаруживается значительный контраст с предыдущей волной социально-политической дестабилизации в Восточной Европе, пришедшейся на 2009 год и связанной со значительным падением производства в результате глобального финансово-экономического кризиса и вызванной им серии правительственных кризисов.

В 2011 году протестная волна проходила на фоне не спада производства, а его заметного подъема при отсутствии правительственных кризисов. Это подчеркивает важную роль, сыгранную «арабской весной» в запуске данной дестабилизационной волны. Вместе с тем проведенный анализ заставляет предполагать и важную роль, которую в данной дестабилизационной волне (при этом как на восточноевропейском, так и на глобальном уровне) могла сыграть тесно связанная с глобальным посткризисным восстановительным ростом вторая волна агфляции (вторая волна взрывообразного роста цен на продовольствие).

При этом проделанный нами анализ показывает, что события на Арабском Востоке оказали влияние на динамику социально-политической дестабилизации только в 2011 году. В последующие же годы дестабилизационные процессы в этой мир-системной зоне развивались вполне независимо от событий в арабской зоне. После 2011 года Западную Европу захватывает вторая волна финансово-экономического кризиса (т.н. кризис PIGS), которая в первую очередь отразилась на экономиках Португалии, Испании, Греции, Италии, но в конечном счете затронула всю Европу -- как Западную, так и Восточную. Вторая волна кризиса, по нашему мнению, ответственна за рост числа правительственных кризисов и антиправительственных демонстраций в Восточной Европе после 2011 года из-за связанности экономик стран, относящихся к этим двум регионам. Подобная динамика наблюдалась также и для массовых беспорядков.

Формальный анализ баз данных показал, что после 2014 года на территории Восточной Европы заметно вырастает количество повстанческих действий и террористических атак. Более детальный анализ позволяет сделать вывод, что подобный тренд появляется из-за особого кейса Украины. Мы обратили внимание на то, что Украина в 2014-2015 годах переходит от менее насильственных факторов дестабилизации (массовых беспорядков и антиправительственных демонстраций) к более насильственным (терроризм и повстанческие действия). Однако всплеск террористической активности не был напрямую связан с повстанческими действиями, о чем свидетельствует кейс Одессы, на которую пришлось наибольшее количество террористических атак, а скорее являлся следствием дестабилизации в стране. С другой стороны, подобный паттерн дестабилизации оказывается нетипичным для Восточной Европы рассматриваемого периода, но обнаруживается в некоторых других странах (например, в Йемене и Таиланде), а также на глобальном уровне; поэтому говорить об украинском эксэпционализме не приходится. Комментируя случай Украины, можно сделать вывод, что данные факторы дестабилизации вряд ли напрямую связаны с «арабской весной», скорее их причинами послужили внутренние структурные особенности этой страны в обозначенный временной период.



Литература

1. Акаев А, Садовничий В., Коротаев А. (2010). О возможности предсказания нынешнего глобального кризиса и его второй волны // Экономическая политика. № 6. С. 39-46.

2. Бызов Л. Г. (2012). Политические цвета новорусского протеста // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. № 1. С. 27-32.

3. Васькин И. А., Цирель С. В., Коротаев А. В. (2018). Экономический рост, образование и терроризм: опыт количественного анализа // Социологический журнал. Т. 24. №. 2. С. 28-65.

4. Глинкина С. П., Куликова Н. В., Синицина И. С. (2014). Страны Центрально-Восточной Европы: евроинтеграция и экономический рост. М.: Институт экономики РАН.

5. Гринин Л. Е. (2017). Русская революция и ловушки модернизации // Полис. Политические исследования. № 4. С. 138-155.

6. Гринин Л. Е., Исаев Л. М., Коротаев А^В. (2016). Революции и нестабильность на Ближнем Востоке. М.: Учитель.

7. Замятнина Е. С. (2017). Образование и социально-политическая дестабилизация: систематический обзор // Системный мониторинг глобальных и региональных рисков. Т. 8. С. 219-232.

8. Иванов Е. А., Шишкина А. Р. (2018). Агфляция и риски социально-политической дестабилизации в постсоветской Центральной Азии // Гринин Л. Е., Коротаев А. В., Мещерина К. В. (ред.). Системный мониторинг глобальных и региональных рисков. Вып. 9. Волгоград: Учитель.С. 452-469.

9. Исаев Л. М. (2012). Племенная революция по-йеменски // Неприкосновенный запас. № 4. С. 178-187.

10. Исаев Л. М., Коротаев А. В. (2014). Египетский переворот 2013 года: опыт эконометрического анализа // Азия и Африка сегодня. № 2. С. 14-20.

11. Исаев Л. М., Шишкина А. Р (2012). Сирия и Йемен: неоконченные революции. М.: ЛИБРОКОМ.

12. Коротаев А. В. (2014). О возможных экономико-психологических факторах украинской революции 2014 года // Историческая психология и социология истории. Т. 7. № 1. С. 56-74.

13. Коротаев А. В., Билюга С. Э., Шишкина А. Р (20^). ВВП на душу населения, интенсивность антиправительственных демонстраций и уровень образования. Кросс-национальный анализ // Полития: Анализ. Хроника. Прогноз. № 1. С. 127-143.

14. Коротаев А. В., Билюга С. Э., Шишкина А. Р (2017Ь). Экономический рост и социально-политическая дестабилизация: опыт глобального анализа // Полис. Политические исследования. № 2. С. 155-169.

15. Коротаев А., Васькин И., Билюга С. (2017). Гипотеза Олсона-Хантингтона о криволинейной зависимости между уровнем экономического развития и социальнополитической дестабилизацией: опыт количественного анализа // Социологическое обозрение. 2017. Т. 16. № 1. С. 9-49.

16. Коротаев А. В., Гринин Л. Е., Исаев Л. М., Билюга С. Э., Васькин И. А., Слинько Е. В., Шишкина А. Р., Мещерина К. В. (2017). Дестабилизация: глобальные, национальные, природные факторы и механизмы. Волгоград: Учитель.

17. Коротаев А. В., Зинькина Ю. В. (2011). Египетская революция 2011 года: социодемографический анализ // Историческая психология и социология истории. Т. 4. № 2. С. 5-29.

18. Коротаев А. В., Исаев Л. М. (2014). Анатомия египетской контрреволюции // Мировая экономика и международные отношения. № 8. С. 91-100.

19. Коротаев А. В., Исаев Л. М. (2015). Йемен: неизвестная революция и международный конфликт // Мировая экономика и международные отношения. № 8. С. 71-81.

20. Коротаев А. В., Малков С. Ю. (2014). Ловушка на выходе из мальтузианской ловушки в современных модернизирующихся обществах // История и математика 9: 43-98.

21. Коротаев А. В., Мещерина К. В., Исаев Л. М., Искосков А. С., Херн У. Д., Дельянов

22. Г., Куликова Е. Д. (2016). Арабская весна как триггер глобальной социальнополитической дестабилизации: опыт систематического анализа // Системный мониторинг глобальных и региональных рисков. Т. 7. С. 22-126.

23. Коротаев А. В., Мещерина К. В., Куликова Е. Д., Дельянов В. Г. (2017). Арабская весна и ее глобальное эхо: количественный анализ // Сравнительная политика. Т. 8. № 4. С. 113-126.

24. Коротаев А. В., Романов Д. М., Билюга С. Э., Халтурина Д. А. (2018). Влияние удельного числа интернет-пользователей на потенциал дестабилизации: предварительный количественный анализ // Системный мониторинг глобальных и региональных рисков. Т. 9. С. 222-247.

25. Коротаев А. В., Шишкина А. Р., Исаев Л. М. (2016). Арабская весна как триггер глобального фазового перехода? // Полис. Политические исследования. № 3. С. 108-122.

26. Коротаев А., Хохлова А., Цирель С. (2018). Безработица как предиктор социально-политической дестабилизации в странах Западной и Восточной Европы // Экономическая социология. Т. 19. №. 2. С. 118-167.

27. Коротаев А. В., Цирель С. В., Билюга С. Э. (2019). Коррупция, ценности и попытки насильственных изменений государственной власти в странах с различным уровнем ВВП на душу населения: опыт количественного компаративного и корреляционного анализа // Сравнительная политика. № 1. С. 98-123.

28. Коротаев А. В., Шишкина А.Р., Исаев Л. М. (2016). Арабская весна как триггер глобального фазового перехода? // Полис. Политические исследования. № 3.

29. 108-122.

30. Коротаев А. В., Шишкина А. Р., Лухманова З. Т. (2017). Волна глобальной социально-политической дестабилизации 2011-2015 гг.: количественный анализ // Полис. Политические исследования. № 6. С. 150-168.

31. Малков С. Ю., Коротаев А. В., Билюга С. Э., Осипов Д. А. (2017). К вопросу о некоторых естественно-природных факторах социально-политической дестабилизации // Информационные войны. Т. 3. № 43. С. 56-69.

32. Малков С. Ю., Коротаев А. В., Исаев Л. М., Кузьминова Е. В. (2013). О методике оценки текущего состояния и прогноза социальной нестабильности: опыт количественного анализа событий Арабской весны // Полис. Политические исследования. № 4. С. 137-162.

33. Назаров М. М. (1995). Политический протест: опыт эмпирического анализа // Социологические исследования. №. 1. С. 47-59.

34. Пеньковцев Р. В., Мокбел Х. Г. Х. (2017). Влияние событий «арабской весны» на политическую ситуацию в Республике Йемен // Историческая и социально-образовательная мысль. Т. 9. № 6-2. С. 183-188.

35. Романов Д. М., Билюга С. Э., Халтурина Д. А. (2018). Связь «молодежных бугров» с явлениями социально-политической дестабилизации // Системный мониторинг глобальных и региональных рисков 9: 181-221.

36. Соболев А. С. (2013). География, технологии и политика: факторы коллективного протеста в России 2011-2012 годов // Социология власти. № 4. С. 104-118.

37. Урнов М. Ю. (2008). Эмоции в политическом поведении. М.: Аспект Пресс.

38. Цирель С. В. (2012). Условия возникновения революционных ситуаций в арабских странах // Коротаев А. В., Зинькина Ю. В., Ходунов А. С. (ред.). Системный мониторинг глобальных и региональных рисков. Вып. 3. М.: Либроком. С. 162-173.

39. Цирель С. В. (2015). К истокам украинских революционных событий 2013-2014 // Гринин Л. Е., Коротаев А. В., Исаев Л. М., Шишкина А. Р. (ред.). Системный мониторинг глобальных и региональных рисков. Вып. 6. Волгоград: Учитель. С. 57-83.

40. Яшлавский А. Э. (2018). Между соблазном и принуждением: «мягкая сила» ИГИЛ // Мировая экономика и международные отношения. Т. 62. № 7. С. 27-37.

41. Abusharif I. N. (2014). Parsing “Arab Spring”. Doha: Northwestern University in Qatar.

42. Akaev A., Korotayev A., Issaev L., Zinkina J. (2017). Technological Development and Protest Waves: Arab Spring as a Trigger of the Global Phase Transition? // Technological Forecasting and Social Change. Vol. 116. P. 316-321.

43. Akaev A., Sadovnichii V., Korotayev A. (2011). Explosive Rise in Gold and Oil Prices as a Precursor of a Global Financial and Economic Crisis // Doklady Mathematics. Vol. 83. № 2. P. 1-4.

44. Akaev A., Sadovnichy V., Korotayev A. (2012). On the Dynamics of the World Demographic Transition and Financial-Economic Crises Forecasts // European Physical Journal Special Topics. Vol. 205. № 1. P. 355-373.

45. Anand M. R., Gupta G. L., Dash R. (2012). The Euro Zone Crisis: Its Dimensions and Implications. New Delhi: Department of Economic Affairs (DEA) of the Ministry of Finance.

46. Andrews K. T., Biggs M. (2006). The Dynamics of Protest Diffusion: Movement Organizations, Social Networks, and News Media in the 1960 Sit-Ins // American Sociological Review. Vol. 71. № 5. P. 752-777.

47. Arezki M. R., Bruckner M. (2011). Food Prices and Political Instability. Washington: International Monetary Fund.

48. Bagheri D. A., Shafie S. M. (2017). Globalization, Crisis of Meaning and Emergence of the Fundamentalist Identity: The Case Study of the Islamic State of Iraq and Syria (ISIS) // Journal of Globalization Studies. Vol. 8. № 1. P. 139-155.

49. Barber B. (2003). Strong Democracy: Participatory Politics for a New Age. Berkeley: University of California Press.

50. Beck C. J. (2011). The World-Cultural Origins of Revolutionary Waves: Five Centuries of European Contention // Social Science History. Vol. 35. № 2. P. 167-207.

51. Beck C. J. (2014). Reflections on the Revolutionary Wave in 2011 // Theory and Society. Vol. 43. № 2. P. 197-223.

52. Beehner L. (2018). Fragile States and the Territory Conundrum to Countering Violent Nonstate Actors // Democracy and Security. Vol. 14. № 2. P. 101-127.

53. Beissinger M. R. (2002). Nationalist Mobilization and the Collapse of the Soviet State. Cambridge: Cambridge University Press.

54. Beissinger M. R. (2007). Structure and Example in Modular Political Phenomena: The Diffusion of Bulldozer/Rose/Orange/Tulip Revolutions // Perspectives on Politics. Vol. 5. № 2. P. 259-276.

55. Beissinger M. R., Jamal A. A., Mazur K. (2015). Explaining Divergent Revolutionary Coalitions: Regime Strategies and the Structuring of Participation in the Tunisian and Egyptian Revolutions // Comparative Politics. Vol. 48. № 1. P. 1-24.

56. Bogaert K. (2011). Global Dimensions of the Arab Spring and the Potential for Anti-hegemonic Politics // Jadaliyya. № 21. P. 1-3.

57. Bogaert K. (2013). Contextualizing the Arab Revolts: The Politics behind Three Decades of Neoliberalism in the Arab World // Middle East Critique. Vol. 22. № 3. P. 213-234.

58. Breau S. (2014). The Occupy Movement and the Top 1% in Canada // Antipode. Vol. 46. № 1. P. 13-33.

59. Brockhoff S., Krieger T., Meierrieks D. (2015). Great Expectations and Hard Times: The (Nontrivial) Impact of Education on Domestic Terrorism // Journal of Conflict Resolution. Vol. 59. № 7. P. 1186-1215.

60. Bunce V. J., Wolchik S. L. (2006). International Diffusion and Postcommunist Electoral Revolutions // Communist and Post-Communist Studies. Vol. 39. № 3. P. 283-304.

61. Chaisty P., Whitefield S. (2013). Forward to Democracy or Back to Authoritarianism? The Attitudinal Bases of Mass Support for the Russian Election Protests of 2011-2012 // Post-Soviet Affairs. Vol. 29. № 5. P. 387-403.

62. Charnock G., Purcell T., Ribera-Fumaz R. (2014). The Limits to Capital in Spain. Basingstoke: Palgrave Macmillan.

63. Danjibo N. D. (2013). The Aftermath of the Arab Spring and Its Implication for Peace and Development in the Sahel and Sub-Saharan Africa // Strategic Review for Southern Africa. Vol. 35. № 2. P. 16-34.

64. Davies J. C. (1962). Toward a Theory of Revolution // American Sociological Review. Vol. 27. № 1. P. 5-19.

65. DeNardo J. (2014). Power in Numbers: The Political Strategy of Protest and Rebellion. Princeton: Princeton University Press.

66. Di Stefano G., Piacentino B., Ruvolo G. (2017). Mentalizing in Organizations: A Psychodynamic Model for an Understanding of Well-Being and Suffering in the Work Contexts // World Futures. Vol. 73. № 4-5. P. 216-223.

67. Dowe H. (2001). Europe in 1848: Revolution and Reform. New York: Berghahn Books.

68. Duyvendak J. W., Giugni M. G. (1995) Social Movement Types and Policy Domains // Kriesi H., Koopmans R., Duyvendak J. W., Giugni M. (eds.). New Social Movements in Western Europe: A Comparative Analysis. Minneapolis: University of Minnesota Press. P. 82-110.

69. Elbakidze L., Jih Y. H. (2015) Are Economic Development and Education Improvement Associated with Participation in Transnational Terrorism? // Risk Analysis. Vol. 35. № 8. P 1520-1535.

70. Erde J. (2014). Constructing Archives of the Occupy Movement // Archives and Records. Vol. 35. № 2. P 77-92.

71. Erdogan A. (2013). From the Collapse of Communism in Eastern Europe to the Arab Spring: Lessons for Democratic Transition // Alternatives: Turkish Journal of International Relations. Vol. 12. № 3. P. 17-31.

72. Fadaee S., Schindler S. (2014). The Occupy Movement and the Politics of Vulnerability // Globalizations. Vol. 11. № 6. P 777-791.

73. Gamson W. A., Sifry M. L. (2013). The Occupy Movement: An Introduction // Sociological Quarterly. Vol. 54. № 2. С. 159-163.

74. Giannakis E., Bruggeman A. (2017). Economic Crisis and Regional Resilience: Evidence from Greece // Papers in Regional Science. Vol. 96. № 3. P 451-476.

75. Gil-Alana L. A. (2003). A Fractional Multivariate Long Memory Model for the US and the Canadian Real Output // Economics Letters. Vol. 81. № 3 P. 355-359.

76. Goldstone J. A. (1991). Revolution and Rebellion in the Early Modern World. Berkeley: University of California Press.

77. Goldstone J. A. (2011). Understanding the Revolutions of 2011: Weakness and Resilience in Middle Eastern Autocracies // Foreign Affairs. Vol. 90. № 3. P. 8-16.

78. Goldstone J. A. (2017). Demographic Structural Theory: 25 Years On // Cliodynamics. Vol. 8. № 2. P. 85-112.

79. Goldstone J., Bates R., Epstein D., Gurr T., Lustic M., Marshall M., Ufelder J., Woodward M. (2010) A Global Model for Forecasting Political Instability // American Journal of Political Science. Vol. 54. № 1. P. 190-208.

80. Grasso M. T., Giugni M. (2016). Protest Participation and Economic Crisis: The Conditioning Role of Political Opportunities // European Journal of Political Research. Vol. 55. № 4. P. 663-680.

81. Greene R., Kuswa K. (2012). From the Arab Spring to Athens, From Occupy Wall Street to Moscow: Regional Accents and the Rhetorical Cartography of Power // Rhetoric Society Quarterly. Vol. 42. № 3. P. 271-288.

82. Grinin L. E. (2018). Revolutions: An Insight into a Five Centuries' Trend // Social Evolution & History. Vol. 17. № 2. P. 15-39.

83. Grinin L., Korotayev A. (2011). The Coming Epoch of New Coalitions: Possible Scenarios of the Near Future // World Futures. Vol. 67. №. 8. C. 531-563.

84. Grinin L., Korotayev A. (2012). Does «Arab Spring» Mean the Beginning of World System Reconfiguration? // World Futures. Vol. 68. № 7. P. 471-505.

85. Grinin L. E., Korotayev A. V. (2016). Revolution and Democracy: Sociopolitical Systems in the Context of Modernization // Central European Journal of International and Security Studies. Vol. 10. № 3. P. 118-139.

86. Grinin L., Korotayev A., Tausch A. (2019). Islamism, Arab Spring, and the Future of Democracy. World System and World Values Perspectives. Dordrecht: Springer.

87. Gunter M. (2013). The Kurdish Spring // Third World Quarterly. Vol. 34. № 3. P. 441-457.

88. Gurr T. R. (1970). Sources of Rebellion in Western Societies: Some Quantitative Evidence // Annals of the American Academy of Political and Social Science. Vol. 391. № 1. P. 128-144.

89. Hammond J. L. (2015). The Anarchism of Occupy Wall Street // Science & Society. Vol. 79. № 2. P. 288-313.

90. Hendrix C., Haggard S., Magaloni B. (2009). Grievance and Opportunity: Food Prices, Political Regime, and Protest. Presentation at the International Studies Association Convention, New York (August, 2009).

91. Hoesterey J. (2013). Is Indonesia a Model for the Arab Spring? Islam, Democracy, and Diplomacy // Review of Middle East Studies. Vol. 47. № 1. P. 56-62.

92. Huntington S. (1968). Political Order in Changing Societies. New Haven: Yale University Press.

93. Iranzo A., Farne A. (2013). Occupy Movements in the Media // Peace Review. V. 25. P. 384-391.

94. Jensen M., Bang H. (2013). Occupy Wall Street: A New Political Form of Movement and Community? // Journal of Information Technology & Politics. Vol. 10. P. 444-461.

95. Jones G. A., Rodgers D. (2011). The World Bank's World Development Report 2011 on Conflict, Security and Development: A Critique through Five Vignettes // Journal of International Development. Vol. 23. № 7. P. 980-995.

96. Kavada A. (2015). Communicating Protest Movements: The Case of Occupy // tripleC: Communication, Capitalism & Critique. Vol. 13. № 1. P. 39-54.

97. Kavada A. (2017). Social Movements and the Global Crisis: Organising Communication for Change // Westminster Papers in Communication and Culture. Vol. 12. № 1. P. 15-16.

98. Kavada A., Dimitriou O. (2017) Protest Spaces Online and Offline: The Indignant Movement in Syntagma Square // Brown G., Feigenbaum A., Frenzel F., McCurdy P. (eds.). Protest Camps and Social Movements: Spaces, Infrastructures and Media of Resistance. Bristol, Chicago: Bristol and Chicago Policy Press. P. 71-90.

99. Kerton S. (2012). Tahrir, Here? The Influence of the Arab Uprisings on the Emergence of Occupy // Social Movement Studies. Vol. 1. P. 302-308.

100. Kohut A. (2011). The «Haves» and the «Have-Nots» // The New York Times. 18 October. Opinion page.

101. Korotayev A., Bilyuga S., Belalov I., Goldstone J. (2018) Oil Prices, Socio-Political Destabilization Risks, and Future Energy Technologies // Technological Forecasting and Social Change. Vol. 128. P. 304-310.

102. Korotayev A., Grinin L., Bilyuga S., Meshcherina K., Shishkina A. (2017). Economic Development, Sociopolitical Destabilization and Inequality // Russian Sociological Review. Vol. 16. № 3. P. 30-57.

103. Korotayev A., Issaev L., Shishkina A. (2016) Egyptian Coup of 2013: An «Econometric» Analysis // Journal of North African Studies. Vol. 21. № 3. P. 341-356.

104. Korotayev A., Issaev L., Zinkina J. (2015). Center-Periphery Dissonance as a Possible Factor of the Revolutionary Wave of 2013-2014: A Cross-National Analysis // Cross-Cultural Research. Vol. 49. № 5. P. 461-488.

105. Korotayev A., Meshcherina K., Shishkina A. (2018). A Wave of Global Sociopolitical Destabilization of the 2010s: A Quantitative Analysis // Democracy and Security. Vol. 14. № 4. P. 331-357.

106. Korotayev A., Vaskin I., Bilyuga S., Ilyin I. (2018). Economic Development and Sociopolitical Destabilization: A Re-Analysis // Cliodynamics. V. 9. № 1. P. 59-118.

107. Korotayev A., Zinkina J., Kobzeva S., Bogevolnov J., Khaltourina D., Malkov A., Malkov S. (2011). A Trap at the Escape from the Trap? Demographic-Structural Factors of Political Instability in Modern Africa and West Asia // Cliodynamics. Vol. 2. № 2. P. 276-303.

108. Kuzio T. (2006). Civil Society, Youth and Societal Mobilization in Democratic Revolutions // Communist and Post-Communist Studies. Vol. 39. № 3. P. 365-386.

109. Lagi M., Bertrand K., Bar-Yam Y. (2011). The Food Crises and Political Instability in North Africa and the Middle East. Cambridge: New England Complex Systems Institute.

110. Lotan G., Graeff E., Ananny M., Gaffney D., Pearce I., Boyd D. (2011). The Arab Spring| The Revolutions Were Tweeted: Information Flows during the 2011 Tunisian and Egyptian Revolutions // International Journal of Communication. Vol. 5. P. 1375-1405.

111. Matsuzato K. (2017). The Donbass War: Outbreak and Deadlock // Demokratizatsiya: The Journal of Post-Soviet Democratization. Vol. 25. № 2. P. 175-201.

112. Mitrokhin N. (2015). Infiltration, Instruction, Invasion: Russia's War in the Donbass // Journal of Soviet and Post-Soviet Politics and Society. Vol. 1. № 1. P. 219-249.

113. Montalvo J. G., Reynal-Querol M. (2002). Why Ethnic Fractionalization? Polarization, Ethnic Conflict and Growth. Barcelona: Universitat Pompeu Fabra.

114. Musthaq F. (2014). Tumult in the Maldives // Journal of Democracy. Vol. 25. № 2. P 164170.

115. Myers D. J. (2000). The Diffusion of Collective Violence: Infectiousness, Susceptibility, and Mass Media Networks // American Journal of Sociology. Vol. 106. № 1. P 173-208.

116. Olson M. (1963) Rapid Growth as a Destabilizing Force // Journal of Economic History. Vol. 23. № 4. P 529-552.

117. Ortmans O., Mazzeo E., Mescherina K., Korotayev A. (2017). Modeling Social Pressures toward Political Instability in the United Kingdom after 1960: A Demographic Structural Analysis // Cliodynamics. Vol. 8. № 2. P. 113-158.

118. Pickerill J., Krinsky J. (2012). Why does Occupy Matter?// Social Movement Studies. Vol. 11. P. 279-287.

119. Rose R., Mishler W. (2010). The Impact of Macro-economic Shock on Russians // PostSoviet Affairs. Vol. 26. № 1. P 38-57.

120. Sigelman L., Simpson M. (1977). A Cross-National Test of The Linkage between Economic Inequality and Political Violence // Journal of Conflict Resolution. Vol. 21. № 1. P. 105-128.

121. Skinner J. (2011). Social Media and Revolution: The Arab Spring and the Occupy Movement as Seen through Three Information Studies Paradigms // Working Papers on Information Systems. Vol. 11. № 169. P 2-26.



Аннотация

В статье представлен анализ влияния событий «арабской весны» 2011 года на дестабилизацию в Восточной Европе, в том числе на подъем протестной активности. Показываются элементы сходства протестов в Восточной Европе с протестами периода «арабской весны», анализируются способы заимствования паттернов дестабилизации. Волна протестной активности после 2011 года сравнивается с предыдущей, инициированной мировым финансово-экономическим кризисом 2008-2009 годов. Помимо внешнего фактора «арабской весны» обсуждаются внутренние факторы протестной активности второй волны финансово-экономического кризиса, связанного с экономическим кризисом в Португалии, Италии, Испании, Греции. Выделяются наиболее характерные формы дестабилизации для Восточной Европы: антиправительственные демонстрации, массовые беспорядки, террористические действия, партизанские действия. Анализируется вклад украинской революции в 2014 году в динамику насильственных форм протеста в Восточной Европе. Объясняя особый случай Украины, выбивающийся из общего тренда Восточной Европы, авторы показывают, что данная страна в период 2013-2014 годов переходит от менее насильственных факторов дестабилизации (антиправительственные демонстрации и массовые беспорядки) к более насильственным (повстанческие действия и террористические атаки), что является уникальным для Восточной Европы рассматриваемого периода, но имеет много закономерных параллелей в глобальном масштабе.

Ключевые слова: «арабская весна», Восточная Европа, политическая нестабильность, антиправительственные демонстрации, массовые беспорядки, повстанческие действия, террористические атаки, индексы дестабилизации СКТ8

The article analyzes the impact of the Arab Spring on destabilization processes in Eastern Europe. The authors show how the success of the Arab revolutions influenced the rise of protest activity in Eastern Europe in 2011. The similarities of the protests in Eastern Europe with the protests of the Arab Spring period are demonstrated. We also analyze ways of borrowing patterns of destabilization. The wave of protest activity after 2011 is compared with the previous wave of protest activity initiated by the global financial-economic crises of 2008-2009. In addition to the external factor of the Arab Spring, the article examines the internal factors of the protest activity of the second wave of the economic crisis associated with the economic crises in Portugal, Italy, Spain, and Greece. The authors define the most typical forms of destabilization for Eastern Europe: anti-government demonstrations, riots, terrorist actions, and guerrilla warfare. The contribution of the Ukrainian Revolution in 2014 to the dynamics of the most violent forms of protest in Eastern Europe is also analyzed. In explaining the special case of Ukraine which breaks with the general trend of Eastern Europe, the authors show that Ukraine experienced a transition from less-violent forms of destabilization (anti-government demonstrations and riots) to more violent ones (guerrilla warfare and terrorist attacks) in 2013-2014. The reasons for the growth of terrorist activity and guerrilla warfare as well as the role of the war in Donbass are discussed. It is shown that though the case of Ukraine is unique for Eastern Europe in the period under study, it has many parallels on a global scale.

Keywords: Arab Spring, Eastern Europe, political instability, anti-government demonstrations, riots, guerrilla warfare, terrorist attacks, CNTS destabilization indices

Размещено на Allbest.ru

...