Проблемы историографии национальной безопасности в контексте глобального информационного противоборства

Размещено на http://www.allbest.ru/

Проблемы историографии национальной безопасности в контексте глобального информационного противоборства

Максимов Д.В., Третьяков О.В.

The problem of social information and historiography of the National Security in the context of global information warfare is described in the article.

Современный этап развития общества характеризуется возрастающей ролью информационной сферы, представляющей собой совокупность информации, информационной инфраструктуры, субъектов, осуществляющих сбор, формирование, распространение и использование информации, а также системы регулирования возникающих при этом общественных отношений.

Анализ событий начала XXI века позволяет сделать вывод о том, что большинство оптимистичных прогнозов теоретиков информационного общества не реализованы. Во многих странах идет мощное и целенаправленное развитие системы организованного информационного воздействия на сознание и психику военнослужащих и гражданского населения потенциального противника. Современные экстремизм и международный терроризм все более приобретают черты деструктивной информационной технологии особого типа. Образование и национальное социокультурное пространство включаются в объектные отношения в рамках глобального информационного противоборства. Актуализируются проблемы социогуманитарного обеспечения информационной безопасности человека, общества и государства [6, 8, 10].

В мировоззрении значительное место занимает историческое сознание. Под ним понимается совокупность знаний и представлений, с помощью которых человек и общество осознает и оценивает свое прошлое, осмысливает и воспроизводит свое движение во времени, связь настоящего, прошлого, будущего. Историческая память нации выступает как пример для подражания. Деструктивные тенденции в общественном мнении возникают, как правило, на основе определенной интерпретации исторических фактов с лживыми умозаключениями и ложными выводами [3, 4].

С историческим сознанием тесно связан менталитет как своеобразная психология мышления, некий общий духовный настрой людей той или иной страны или региона. Менталитет является фундаментом устойчивых структур сознания, составляющих совокупность социально-психологических установок личности и общества. Менталитет имеет двоякую связь с историческим сознанием.

Во-первых, он выполняет роль своеобразного социально-психологического фильтра, внутренним содержанием которого является система ценностей личности. Пропуская через эту систему-фильтр историческое знание, образы, картины прошлого, человек формирует в себе отношение к историческому настоящему и будущему, вырабатывает для себя линию и принципы поведения.

Перенастроив этот фильтр или каким-то образом разрушив его, можно разрушить личностное "Я" и историческое самосознание, повысить степень уязвимости к информационному воздействию. Значительно проще манипулировать сознанием людей, которые не знают истории своего народа, своих исторических корней [2, 7, 8]. .

Во-вторых, менталитет человека и общества зависит от исторического сознания и формируется им.

Анализируя проблематику исторического сознания, можно выделить несколько качественных уровней информационного воздействия противника, квалифицировав их по трем основаниям:

1. воздействие по глубине исторических знаний;

2. воздействие на отношение к историческому опыту;

3. воздействие на социально-политическую активность.

В первом основании можно выделить три качественных уровня исторического сознания. Первый (низкий) обыденный уровень исторического сознания, который формируется на основе накопления непосредственно жизненного опыта. Этот уровень наиболее подверженный информационному воздействию, так как на этом уровне исторические знания бессистемны, историческое сознание чаще всего выступает в расплывчатых, эмоционально окрашенных воспоминаниях (как правило, неполных, неточных, субъективных). Образующие его представления отрывочны, хаотичны, не упорядочены в хронологическом отношении.

Второй (средний) уровень формируется на основе исторических знаний, полученных на занятиях в образовательных учреждениях. В данном случае историческое сознание базируется на определенной системе знаний, построенных в соответствии с хронологической периодизацией. На данном уровне деструктивное воздействие проявляется в качестве информационной критики исторического события, явления или факта, принижения его значения с целью поставить под сомнение или попытаться изменить место в историческом процессе.

Третий (высший) уровень исторического сознания формируется на базе всестороннего теоретического осмысления прошлого, выявления и анализа тенденций и закономерностей исторического развития. Успешное информационное воздействие на данном уровне крайне затруднено, так как человек видит общество в динамике, целостно и системно осмысливает исторический процесс. Но на этом уровне информационно-психологическое воздействие оказывает влияние на потенциальный рост скептицизма человека, проявляющийся в неприятии исторического опыта [3, 6].

В фокусе идейно-политической борьбы постоянно находятся проблемы историографии спецслужб.

Историография советских органов безопасности довоенного периода в своем развитии прошла путь от отдельных статей до фундаментальных трудов по ряду направлений их деятельности и представлена обширной литературой от газетных и журнальных публикаций до монографий и книг по отдельным проблемам.

Развитие историографии советских органов безопасности можно, с достаточной долей условности, разделить на четыре периода: первый с момента создания органов ВЧК по 1941 г., второй по 1956 г., третий с 1956 по 1991 г., четвертый с 1991 г. по настоящее время [см. 5, с. 21 36].

Отличительная особенность первого периода книги и статьи были написаны "по горячим следам": у истоков изучения истории советских органов безопасности стояли эмигранты из России, участники Гражданской войны, которые, потерпев поражение на поле боя, старались одержать своеобразный реванш на историографическом фронте. Они не только заложили исследовательские традиции и их идейно-политическую направленность, но и оказали значительное влияние на подготовку кадров европейских историков. Работы этих авторов конкретны, написаны, как правило, очевидцами событий. Но в абсолютном большинстве книг и статей виден лишь негативный подход к явлениям в Советской России: взгляд "с той стороны" исключал беспристрастность.

В начале 1920-х гг. вышли книги, написанные самими чекистами, в которых обобщен приобретенный опыт, показано значение реформы органов безопасности, создание ГПУ и др. Сведения о работе чекистов встречаются в книгах о советском строительстве, революционно-демократических партиях и др.

Отметим, что в Советской России с середины 1920-х гг. начала постепенно складываться негласная традиция почти ничего не писать о ВЧК-ОГПУ-НКВД. Режим секретности до середины 1950-х гг. не ослаблялся, а усиливался.

Во втором периоде на уровне исследований деятельности органов безопасности сказывалась точка зрения И.В. Сталина, который отводил историкам роль комментаторов событий. Единая идеология и отсутствие плюрализма мнений по исследуемым проблемам не давали возможности историкам вести сколько-нибудь объективные исследования. Советская историография тех лет руководствовалась суждениями и оценками, в основе которых лежал классовый подход.

Дальнейшее развитие историография деятельности органов ВЧК-ОГПУ получила в третьем периоде, после XX съезда КПСС в годы "оттепели" и начавшейся с середины 1980-х гг. гласности.

Большую ценность представляют коллективные работы по обобщению опыта политического руководства на уровне республика губерния уезд (очерки истории компартии союзных республик и областей). В каждом из них наряду с анализом экономического и политического положения страны, того или иного района, имеются конкретные решения, касающиеся органов и войск ВЧК-ОГПУ дается анализ их деятельности, освещается работа первичных партийных организаций губЧК (отделов ГПУ-ОГПУ). Особое значение имели труды, посвященные органам безопасности союзных республик и других регионов страны, различным аспектам работы органов ВЧК-ОГПУ. Что же касается трудов ученых ведомства безопасности, то следует отметить появление в 1959 г. "Истории органов государственной безопасности". В исследованиях, вышедших из-под пера сотрудников КГБ СССР, в центре внимания авторов находились не столько проблемы истории, сколько оперативного искусства, правовых аспектов деятельности органов госбезопасности.

В историографии исследуемой темы особо следует выделить 1985-1991 гг. Это было время создания новых условий для широкой творческой деятельности историков: постепенно спадают идеологические оковы, настает время дискуссий, разного рода конференций, "круглых столов" в целях более полного и разностороннего освещения деятельности органов ВЧК-ОГПУ-НКВД.

Параллельно начался процесс, который все более набирал силу, прежде всего стараниями радикальных публицистов, и вел к постепенному размыванию советской историографии. Они ставили под сомнение сложившиеся концепции и привычные трактовки многих проблем и событий, подняли немало вопросов, не находивших ответа или адекватного объяснения в существовавшей исторической литературе. В числе дискуссионных вопросов оказалась не только деятельность органов безопасности, но и политических партий, антибольшевистских движений, "красный террор".

В Советском Союзе большими тиражами стали издаваться работы эмигрантских авторов, сборники документов (далеко не всегда бесспорные, а нередко конъюнктурного свойства), призванные дать дополнительное подкрепление все расширявшейся критике органов безопасности. Продолжился процесс десталинизации общественного сознания, со всей остротой был поставлен вопрос об исторической оценке деятельности не только И.В. Сталина, но и В.И. Ленина, Л.Д. Троцкого, Ф.Э. Дзержинского, а также других партийных, советских, военных и чекистских руководителей. В результате сугубо субъективного подхода на смену былой апологетике и иконизации большевиков как "борцов за народное дело" пришли дегероизация и обличение. В центре внимания публицистов были сенсационные факты большей частью сомнительного свойства и недоказанной достоверности. Нельзя не согласиться с мнением исследователей истории российских спецслужб И.Б. Линдером и С.А. Чуркиным, которые пишут: "Вольно или невольно представители журналистского корпуса пытаются присвоить себе исключительное право на "объективность". Пользуясь легальными возможностями, они формируют общественное мнение в определенном (правильном) направлении... Если кто-то полагает, что находящиеся по ту сторону баррикад лишь недоучки, фанатики, бандиты, он глубоко заблуждается. Среди противостоящих там имеются образованные, прекрасно подготовленные в идеологическом, финансовом и военном отношении люди... К сожалению, в условиях всеобъемлющей коммерциализации часто берут вверх не гражданская позиция и профессионализм, а желание любым путем повысить тираж своего издания или расширить телевизионную аудиторию"[4, с. 693 ].

Выход на первый план не историков вполне объясним. Историку нужны не только документы, но и время для их осмысления, проверки, сопоставления, для выработки своей точки зрения. Поэтому до появления серьезного монографического исследования, претендующего на новое слово в науке, пройдут годы. И для читателя всегда важно проводить четкую градацию, отделив, прежде всего научные работы историков от сочинений различных журналистов, публицистов, социологов, политологов и пр. И речь идет не о принижении роли представителей этих профессий, просто это другие профессии. Они больше ставят вопросов, чем дают на них ответов. Их работы зачастую написаны без тщательной проверки документов. Итоги "источниковой лихорадки" 1985-1991 гг. оказались весьма скромными. Они не внесли существенных изменений в облик российской историографии, начавшей в целом эклектично и некритично использовать разработанные западной исторической наукой концепции.

При характеристике четвертого периода (с 1991 г. по настоящее время) необходимо иметь в виду, что теория и методология советской исторической науки, создаваемые по указаниям и под пристальным надзором ведущих политиков и идеологов коммунистической партии, еще полтора десятка лет назад казавшиеся монолитными и незыблемыми, ушли в прошлое. Отметим, что именно в 1990-е гг. набирала силу далекая от науки тенденция, выражавшаяся в стремлении перечеркнуть всю историю советского периода. В результате вместо старой создавалась новая историческая мифология, в угоду конъюнктуре переписывались многие страницы.

С другой стороны, отмена цензуры и идеологической диктатуры, резкое расширение источниковых возможностей стимулировали исследовательский поиск. Произошел отказ от моноидеологии и жестких политических установок в исследовании истории. А методологический и идейно-политический плюрализм стали реальностью для современной российской историографии. Но разрушение господствовавших ранее представлений и концепций обусловили трудное и мучительное переосмысление прошлого на основе ставших доступными обширных пластов неизвестных и запретных ранее документов.

В научный оборот были введены новые материалы, что дало основания для новых обобщений и выводов. Высказаны разные, порой противоположные, оценки, что способствовало более глубокому осмыслению событий недавнего прошлого. К ним относятся сборник документов и материалов ВЧК-ГПУ, хранящихся в Гуверском институте США, сборник документов и материалов о русской военной эмиграции (подготовлен Институтом военной истории Министерства обороны, ФСБ и СВР России) [5].

Примечательным явлением стала «Белая книга Российских спецслужб». В ней рассматриваются проблемы: национальная безопасность, спецслужбы на защите безопасности государства и на защите национальных интересов, концепция обеспечения безопасности личности и общества, государства. Вышли сборники документов о работе центральных и территориальных органов ВЧК, ГПУ и ОГПУ на основе документов местных архивов, о борьбе с оппозиционными политическими партиями.

Опубликованы новые исторические очерки по проблеме деятельности органов и войск безопасности. Ряд книг и сборников документов посвящен руководителям ВЧК, ОГПУ, НКВД, рассмотрены тайные операции российских спецслужб на фактическом материале, легализованном в последние годы. историческое сознание общественный

К сожалению, у многих историков и публицистов отсутствует стремление приблизиться к объективной оценке событий. Зачастую в работах по истории советских органов безопасности 19171941 гг. главенствует тезис о том, что советские спецслужбы были только карательными органами. Необходимо подчеркнуть, что вне зависимости от названия ведомства (от ВЧК до КГБ), оно защищало безопасность государства, общества и граждан, т.е. было правоохранительной структурой. Именно органы государственной безопасности боролись с реальными шпионами, диверсантами, террористами, контрабандистами, бандитами.

Факты и события истории под влиянием информационных воздействий обладают способностью "запускать" и контролировать вещественно-энергетические процессы общества. В определенных случаях некорректный исторический анализ может привести к представлению прошлого и настоящего в заведомо искаженном виде, неверно прогнозировать социально-политические процессы, дестабилизировать общественное мнение. Использование исторических фактов в негативной интерпретации может создавать благоприятные предпосылки для нанесения весомого информационного и социально-политического ущерба в экстремальных ситуациях, в том числе в деятельности силовых структур и вооруженных сил.

ЛИТЕРАТУРА

Доктрина информационной безопасности Российской Федерации // Российская газета. 2000, 28 сентября.

Грачев Г.В., Мельник И.К. Манипулирование личностью. М., 2003.

Коротченко Е.Г. Информационно-психологическое противоборство в современных условиях // Военная мысль. 1996. № 1.

Линдер И.Б., Чуркин С.А. История специальных служб России XXX веков. М., 2004.

Плеханов А.М. ВЧК ОГПУ в годы новой экономической политики. М., 2006.

Поздняков А.И. Информационная безопасность личности, общества, государства // Военная мысль. 1993. № 10.

Почепцов Г.Г. Паблик Рилейшнз для профессионалов. - М. Киев, 1999.

Расторгуев С.П. Философия информационной войны. М., 2001.

Science and technology in transition to the 21st century: Wash., 2002.

Wilson E.J. Inventing the global information future. Guildford, 2003.

Размещено на Allbest.ru