Тамчинский оленный камень: опыт документирования мегалитических объектов

Для этого потребовалось переориентировать объект нужной плоскостью вверх. В результате были получены изображение, DEM модель (853x2493, 1,6 мм/пикс) и ортофотография (835x4461, 0,8 мм/пикс) плоскости ОК-4 и изображение, DEM модель (768x2471, 1,6 мм/пикс) и ортофотография (835x4453, 0,8 мм/пикс) плоскости ОК-2. К DEM моделям были применены программные фильтры Positive Openness, SLRM (Simple Local Relief Model), Slope gradient и другие с помощью ПО Relief Visualization Toolbox (Kokalj et al 2011).

Наиболее выразительный рисунок был получен с помощью SLRM фильтра (рис. 3, 2; 4, 2), но при этом были потеряны некоторые детали. Наибольшая сохранность деталей была получена на оригинальной ортофотографии и на изображении, созданном с помощью Positive Openness фильтра.

Рис. 3. Плоскость ОК-2: 1 - ортофотография; 2 - обработка DEM-модели плоскости фильтром SLRM; 3 - обработка DEM-модели плоскости фильтром SLRM и затем Canny Edges Detection; 4 - прорисовка, выполненная в графическом редакторе; 5 - ручная прорисовка с эстампажа 1988 г.

Для первичной автоматической прорисовки границ был применен Canny Edge Detection фильтр, который дал наилучший результат при использовании на SLRM изображении фильтра (рис. 3, 3; 4, 3). Ручная прорисовка осуществлялась при помощи графического пакета Adobe Illustrator, где в качестве вспомогательных слоев-подложек использовались слои Positive Openness, Canny Edges Detection и SLRM. Предварительно слои были выровнены по масштабу в Adobe Photoshop. На четвертом слое в Adobe Illustrator обрисовывалось векторное изображение (с уменьшенной непрозрачностью для упрощения работы с вогнутыми элементами) с помощью инструмента «кривизна»: по контуру изображения располагались точки кривизны или угловые точки. После замыкания фигуры происходила ее автоматическая заливка фильтра (рис. 3, 4; 4, 4).

Рис. 4. Плоскость ОК-4: 1 - ортофотография; 2 - обработка DEM-модели плоскости фильтром SLRM; 3 - обработка DEM-модели плоскости фильтром SLRM и затем Canny Edges Detection; 4 - прорисовка, выполненная в графическом редакторе; 5 - ручная прорисовка с эстампажа 1988 г.

Плоскость ОК-1 показала плохую обрабатываемость автоматическими алгоритмами и фильтрами, основанными на рельефе. Цифровая прорисовка была выполнена на основе ортофотографии, где рисунок отличается от основного цветового фона (рис. 5, 1, 2).

Рис. 5. Плоскость ОК-1: 1 - ортофотография; 2 - прорисовка, выполненная в графическом редакторе по ортофотографии; 3 - ручная прорисовка с эстампажа 1988 г.

Для некоторых деталей изображения в целях определения техники нанесения рисунка была выполнена макросъемка. Съемка производилась с помощью цифровой зеркальной фотокамеры Canon 600D с объективом Canon EF-S 60mm f/2.8 Macro USM в формате RAW, позволяющем получить полную исходную информацию с матрицы фотокамеры.

Рис. 6. Фрагмент композиции (индекс ОК-2-1-4) с последующей обработкой: 1 - макросъемка кольца с подвеской; 2 - обработка фото в приложении Photoshop. Инверсия цвета; 3 - профиль кольца с подвеской в приложении ImageJ с плагином 3D Surface Plot

Фотоснимок был обработан в графических редакторах Adobe Photoshop, Adobe Camera Raw, Adobe Lightroom, в которых были настроены баланс белого, яркость, контраст, масштабирована необходимая область изображения (рис. 6, 7). С помощью этих же графических редакторов были исправлены переэкспонированные участки и провалы в тенях. Для достижения большего видимого контраста изображения в программе Adobe Photoshop была применена операция инверсия цвета (in- vert) (рис. 6, 2). Обработанная фотография дополнительно визуализировалась в виде псевдо-3Б в программе ImageJ с использованием плагина 3D Surface Plot (рис. 6, 3).

Макросъемка с различными использованными техниками визуализации поверхности, включая увеличение контрастности, инверсию цвета и псевдо-3D, позволила определить некоторые технологические особенности изготовления рисунка на примере изображения круга (индекс ОК-2-1-4) на западной плоскости в верхнем правом углу. Солярный знак, или серьга, диаметром 10 см, с предполагаемой подвеской в нижней части выполнен острым (металлическим) предметом, о чем свидетельствует край выбивки - ровный, правильный, без заусениц (рис. 6, 1, 2), что подтверждает трасологический опыт (Гиря, Дэвлет 2010). Полученные данные макросъемки плоскостей стелы могут быть использованы при дальнейших трасологических исследованиях следов обработки поверхностей камня.

Для фрагмента плоскости ОК-4 была построена тепловая карта высот на основе трехмерной модели плоскости, полученной методом фотограмметрии. Фотосъемка плоскости производилась с помощью цифровой зеркальной фотокамеры Canon 600D с объективом Canon EF-S 60mm f/2.8 Macro USM. 3D-модель с разрешением ~8 млн точек была создана в приложении Agisoft Photoscan. Из всей плоскости был взят отдельный участок 40 х 30 см (рис. 7) с разрешением 3,2 млн точек на этом участке 3D-модели.

Рис. 7. Тепловая карта глубин фрагмента плоскости ОК-4, полученная на основе 3Б-модели из макроснимков

Чтобы получить тепловую карту высот микрорельефа, потребовалось построить плоскость ХУ, максимально точно выровнять участок 3Б-модели относительно плоскости и затем произвести «анализ отклонений» относительно этой плоскости при помощи соответствующего инструмента в ПО Geomagic Studio. На полученной тепловой карте видны перепады высот микрорельефа от 5 (красный цвет) до -5 мм (синий цвет). Кроме того, хорошо фиксируются регулярные косые следы при обработке рельефа округлых линий, которые, вероятно, остались от использования металлического гравировального инструмента.

Дискуссия

Опубликованные мнения о возрасте Тамчинского оленного камня опираются на стилистический анализ и распространенную парадигму понимания феномена оленных камней в кочевых культурах Евразии. Впервые мнение о возрасте объекта было высказано П.П. Хороших, который предполагал возраст в пределах VIII-II вв. до н. э. (Хороших 1962: 291). Опираясь на анализ сюжета, элементов декора, изобразительные приемы, технику исполнения, бурятскими исследователями был предложен возраст объекта в пределах XI-VIII вв. до н. э. (Куха- рев, Именохоев 1995: 118).

В литературе 1980-х гг. сформировалось мнение о том, что в Забайкалье и Монголии оленные камни монголо-забайкальского типа относились к культуре плиточных могил. Однако в последующие годы исследования Ю.С. Худякова, Э.А. Новгородовой, Д.Г. Савинова и А.Д. Цыбиктарова и других изваяния этого типа были связаны с культурой керексуров (Худяков 1987; Цыбиктаров 2016 и др.). С западномонгольской традицией связаны в большинстве оленные камни «евразийского» типа, а с центрально-монгольской - «монголозабайкальского», обе традиции бытовали на соседних территориях параллельно с X по VII в. до н.э. (Ковалев, Эрдэнэбаатар 2007: 105).

Радиоуглеродный анализ костей животных из жертвенников, связанных с оленными камнями, позволяет датировать эти сооружения и стелы XIII-VIII вв. до н.э., при этом отмечается и факт трансформации композиции на оленных камнях монголо-забайкальского типа от более реалистичной с изображением пояса и оружия к более условной и декоративной. Наступление нового этапа в культуре местного населения демонстрирует переиспользование разбитых стел в качестве строительного материала в конструкции плиточных могил (Тишкин 2013б; Есин и др. 2017).

В целом на основании типологического и стилистического анализа объект отнесен к классическим оленным камням «монголо-забайкальского типа», имеющим распространение в XIII-VII вв. до н. э. на территории степного Забайкалья и Монголии (Волков 1981; 2002; Савинов 1994; Цыбиктаров 2000).

Преимущество апробированных цифровых методик по отношению к другим способам фиксации изображений, описанным выше, вполне очевидно. Сравнительный анализ уменьшенных оттисков эстампажей 1988 г. (см. рис. 3, 5; 4, 5) и полученных изображений (рис. 3, 4; 4, 4) позволяет говорить о более точной передаче формы самой стелы, технике нанесения изображений, размеров и целостной объемной картины камнерезного произведения. Например, на плоскости ОК-2 полуавтоматическим способом было отчетливо воспроизведено 4 оленя. На прорисовках с эстампажей 1988 г. было передано только 2 изображения оленей той же плоскости (хотя в описании в той же публикации представлены все четыре). С другой стороны, на той же плоскости с помощью цифрового подхода не был воспроизведен топор, предположительно представленный в левом нижнем углу. Скорее всего, это связано с крайне малой глубиной его рельефа.

Таким образом, можно сформулировать и ключевые недостатки цифрового подхода выделения изображения по рельефу. Во-первых, это невосприимчивость к нерельефным поверхностным деталям. Частично нивелировать этот недостаток можно сравнением прорисовки с исходной ортофотографией и последующей ручной доработкой прорисовки поверх ортофотографии в графическом редакторе. Вторая проблема, наоборот, связана с ложноположительным срабатыванием алгоритма на естественных деталях рельефа или приобретенных дефектах трехмерной модели. В этом случае имеет значение качество построенной 3D-модели.

Ранее предполагалось, что изображения на камне получены с помощью трех техник: гравировки как начального этапа разметки изображения, выбивки и протирания плоскостей крупных фигур (Лбова 1988). После обработки специализированным программным обеспечением (Adobe Photoshop, Illustrator, ImageJ) можно более уверенно говорить о применении техники пикетажа (выбивки) при создании рельефа изображения, на что указывает фактура нанесенного рисунка в области тела большого оленя плоскости ОК-2, различимая на изображениях, обработанных фильтрами SLRM, Positive Openness, Canny Edge Detection (см. рис. 3, 4, 6). Это также подтверждается анализом тепловой карты глубины, полученной на основе 3D-модели из макроснимков. Поверхность камня, не тронутая обработкой, выглядит идеально ровной, что указывает на предварительное выравнивание, пришлифовку поверхности (см. рис. 7).

Таким образом, можно предположить, что изображения предварительно были выполнены первоначальной неглубокой гравировкой или иным способом разметки на подготовленной ровной, возможно, отшлифованной поверхности с последующим углублением рельефа пике- тажом металлическим инструментом.

Создание трехмерных моделей археологических объектов в последнее время становится неотъемлемой частью документирования для последующего изучения, интерпретации, мониторинга и реставрации объектов. Документирование археологических объектов, таких как петроглифы, мегалитические объекты с изображениями, стелы и другие, при помощи традиционных техник (микалентное копирование, прорисовка на прозрачную пленку, фотофиксация) не во всех случаях позволяет точно отразить детали изображений, обусловленные естественным рельефом (Гиря, Дэвлет 2010; Robert et al. 2016 и др.). Развитие методов трехмерной визуализации предполагает отношение к такому способу представления объекта не только как к иллюстративному, но и как к способу высокоточного документирования поверхностей. Обзор возможностей использования трехмерной визуализации как инструмента для проведения аналитических процедур при исследованиях археологических объектов (как портативных, так и монументальных) показывает, что 3D-моделирование становится одним из ключевых способов документирования, позволяющего ускорить и упростить процесс, повысить точность и качество проводимых исследований (Вавулин и др. 2014; Черемисин и др. 2016; Зоткина и др. 2018 и др.).

Применение методов трехмерной визуализации как средства получения более объективных сведений и свойств о форме, технологиях, рельефе объектов при условии использования специального программного обеспечения позволяет изучать некоторые свойства предмета, недоступные при визуальном анализе.

Показано, что в дополнение к традиционной двухмерной археологической документации полученные трехмерные модели могут быть использованы для измерения расстояний и более сложного морфометрического анализа, в том числе в трасологии. 3D-модели предоставляют информацию для мониторинга, исследований процессов деградации и могут быть предоставлены общественности в интернете и распечатаны или интегрированы в виртуальные 3D-сценарии.

Узким местом в документировании наскального искусства является работа в поле как деятельность, наиболее ограниченная во временных, человеческих, материальных ресурсах, а также зависимая от погодных условий и других факторов. Использование предложенной методики показывает, что даже при низком качестве съемки удается получить достаточно точную цифровую модель, позволяет минимизировать работы, проводимые в поле, перекладывая основную работу по прорисовке петроглифов в камеральные условия с помощью цифровых технологий (см. рис. 3-5). При этом, как видно, результаты, полученные новым способом, превосходят метод ручной прорисовки.

Предложенная технология значительно ускоряет рабочий процесс по сравнению с традиционной техникой копирования, сокращает требуемый уровень знаний и предоставляет 3Б-модели, которыми можно поделиться при работе в удаленном доступе или провести дальнейший анализ, например, морфометрическими методами. Изложенная совокупность методик и приемов обеспечивает построение точной модели при разном качестве съемки, данные которой способны захватывать большинство мельчайших деталей в трехмерной геометрии поверхностей горных пород. Применение специального программного обеспечения позволяет распознавать грани поверхностей трехмерных моделей и маркировать их. Результаты могут применяться в самых разных направлениях археологических исследований.

Исчерпывающий стек материалов исследования, включая первичную фотофиксацию, файлы трехмерной модели, изображения, обработанные описанными в статье графическими и топографическими фильтрами, опубликованы в файловом архиве с открытым доступом в репозитарии figshare.com

изображение наскальный рисунок петроглиф

Литература

1. Вавулин М.В., Зайцева О.В., Пушкарев А.А. Методика и практика 3Б-сканирования разнотипных археологических артефактов // Сибирские исторические исследования. 2014. № 4. С. 21-37.

2. Волков В.В. Оленные камни Монголии. Улан-Батор: Изд-во АН МНР, 1981.

3. Волков В.В. Оленные камни Монголии. М.: Науч. мир, 2002.

4. Гиря Е.Ю., Дэвлет Е.Г. Некоторые результаты разработки методики изучения техники выполнения петроглифов пикетажем // Уральский исторический вестник. 2010. № 1 (26). С. 107-118.

5. Грязнов М.П. О монументальном искусстве на заре скифо-сибирских культур в степной Азии // Археологический сборник Государственного Эрмитажа. Л.: Искусство, 1984. Вып. 25: Материалы и исследования по археологии СССР: Контакты и взаимодействие культур Евразии. С. 76-82.

6. Дашилхамаев Д.М. Оленные и сторожевые камни Забайкалья // Гуманитарный вектор. 2012. № 2 (30). С. 60-68.

7. Есин Ю.Н. Тайна богов древней степи. Абакан: Хакасский научно-исследовательский институт языка, литературы и истории, 2010.

8. Есин Ю.Н., Магай Ж., Еруул-Эрдэнэ Ч., Гантулга Ж. О краске на оленных камнях Монголии // Археология, этнография и антропология Евразии. 2017. Т. 45(3). С. 79-89. Б01: 10.17746/1563-0102.2017.45.3.079-089

9. Зоткина Л.В., Ковалев В.С., Шалагина А.В. Возможности и перспективы применения трехмерной визуализации как инструмента анализа в археологии // Научная визуализация. 2018. Т. 10, № 5. С. 172-190. Б01: 10.26583Ау.10.5.11

10. Килуновская М.Е., Семенов Вл.А. Оленный камень - изобразительная и мифологическая структура // Современные проблемы изучения петроглифов. Кемерово, 1993. С. 88-103.

11. Ковалев А.А., Эрдэнэбаатар Д. Две традиции ритуального использования оленных камней Монголии // Каменная скульптура и мелкая пластика древних и средневековых народов Евразии. Барнаул: Азбука, 2007. С. 99-105.

12. Кубарев В.Д. Древние изваяния Алтая (оленные камни). Новосибирск: Наука, 1979.

13. Кухарев В.В., Именохоев Н.В. Оленный камень из комплекса Тамчинского дацана // Культуры и памятники бронзового и раннего железного веков Забайкалья и Монголии: материалы междунар. науч. конф. Улан-Удэ, 1995. С. 112-118.

14. Лбова Л.В. Отчет об археологическом обследовании исторических памятников Верхне- удинского острога и Гусиноозерского дацана (г. Улан-Удэ, Селенгинский район Республики Бурятия). Улан-Удэ, 1988 (Архив в ИА РАН, Ф-1, Р-1, №13063).

15. Миклашевич Е.А. Изображения на курганных плитах и стелах Хакасии (некоторые проблемы изучения и музеефикации) // Древнее искусство в зеркале археологии. Кемерово: Кузбассвузиздат, 2011. Труды Сибирской Ассоциации исследователей первобытного искусства. Вып. VII. С. 214-232.

16. Новгородова Э.А. Древняя Монголия. М.: Наука, 1989.

17. Окладников А.П., Запорожская В.Д. Петроглифы Забайкалья. Л.: Наука, 1970. Ч. 2.

18. Ольховский В.С. Оленные камни (к семантике образа) // Советская археология. 1989. № 1. С. 48-62.

19. Потанин Г.Н. Известия ВСОРГО (протокол заседания отдела этнографии от 31 января 1889 г.). Т. XX, № 3. С. 77.

20. Савинов Д.Г. Оленные камни в культуре кочевников Евразии. СПб.: Изд-во СПб. ун-та, 1994.

21. Савинов Д.Г. Ранние кочевники Верхнего Енисея. Археологические культуры и культу- рогенез. СПб.: СПбГУ, 2002.

22. Сокровища культуры Бурятии. СПб., 2002.

23. Тамчинский дацан: фотоальбом / И.Г. Васильева, Е.П. Михалева. Улан-Удэ: БНЦ СО РАН, 2015.

24. Тиваненко А.В. Оленные камни Забайкалья // Культуры и памятники бронзового и раннего железного веков Забайкалья и Монголии: материалы междунар. науч. конф. Улан-Удэ, 1995. С. 102-111.

25. Тишкин А.А. Выявление, документирование и изучение «оленных» камней в долине Буянта (Монгольский Алтай) // Теория и практика археологических исследований. 2013а. № 1 (7). С. 73-90.

26. Тишкин А. А. Оленные камни Центральной Азии и изображения на них: обзор существующих интерпретаций и новые открытия // Творчество в археологическом и этнографическом измерении. Омск: Наука, 2013б. С. 222-228.

27. Хороших П.П. Оленный камень из Забайкалья // Совесткая археология. 1962. № 3. С. 291-292.

28. Худяков Ю.С. Херексуры и оленные камни // Археология, этнография и антропология Монголии. Новосибирск, 1987. С. 136-162.

29. Цыбиктаров А.Д. Херексуры Бурятии, Северной и Центральной Монголии // Культуры и памятники бронзового и раннего железного веков Забайкалья и Монголии. Улан- Удэ: БНЦ СО РАН, 1995. С. 38-47.

30. Цыбиктаров А.Д. Оленные камни монголо-забайкальского типа как источники по изучению взаимоотношений древних скотоводов Центральной Азии эпохи поздней бронзы и раннего железа // Проблемы истории и культуры кочевых цивилизаций Центральной Азии: материалы междунар. науч. конф. Улан-Удэ, 2000. Т. 1. С. 98102.

31. Цыбиктаров А.Д. Оленные камни и культура плиточных могил // Древние культуры Монголии, Байкальской Сибири и Северного Китая: материалы VII междунар. науч. конф.: в 2 т. Красноярск: Сиб. федер. ун-т, 2016. Т. 2. С. 294-301.

32. Черемисин Д.В., Казаков В.В., Ковалев В.С., Жумадилов К.Б. ЗБ-моделирование наскальных рисунков Алтая с помощью трехмерного сканирования и фотограмметрии // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2016. Т. XXII. С. 466-469.

33. Черемисин Д.В., Казаков В.В., Ковалев В.С., Жумадилов К.Б. Трехмерное сканирование наскальных рисунков Алтая в технике гравировки // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2017. Т. XXIII. С. 449-453.

34. Членова Н.Л. Оленные камни как исторический источник (на примере оленных камней Северного Кавказа). Новосибирск: Наука, 1984.

35. Чугунов К.В. Оленные камни и стелы в контексте элитных комплексов Саяно-Алтая // Каменная скульптура и мелкая пластика древних и средневековых народов Евразии. Барнаул, 2007. С. 109-113.

36. Canny J. A computational approach to edge detection // IEEE Transactions on Pattern Analysis and Machine Intelligence. 1986. № 8. P. 679-698.

37. Carrero-Pazos M., Espinosa D. Tailoring 3D modelling techniques for epigraphic texts restitution. Case studies in deteriorated roman inscriptions // Digital Applications in Archaeology and Cultural Heritage. 2018. № 9. P. 1-12.

38. Carrero-Pazos M., Vazquez-Martinez A., Vilas-Estevez B. AsTrend: towards a new method for the study of ancient carvings // Journal of Archaeological Science: Reports. 2016. № 9. P. 105-119.

39. Davies E.R. Computer and machine vision: theory, algorithms, practicalities. (4th Ed), Academic Press, 2012.

40. Diaz-Guardamino M., Garcia Sanjuan L., Wheatley D., Rodriguez Zamora V. RTI and the study of engraved rock art: a re-examination of the Iberian south-western stelae of Setefil- la and Almaden de la Plata 2 (Seville, Spain) // Digital Applications in Archaeology and Cultural Heritage. 2015. № 2. P. 41-45.

41. Earl G.P., Martinez K., Malzbender T. Archaeological applications of polynomial texture mapping: analysis, conservation and representation // Journal of Archaeological Science. 2010. № 37. P. 2040-2050.

42. Jebara T., Azarbayejani A., Pentland A. 3D structure from 2D motion // IEEE Signal Processing Magazine. 1999. № 16 (3). P. 66-84.

43. Kokalj Z., Zaksek K., Ostir K. Application of Sky-View Factor for the Visualization of Historic Landscape Features in Lidar-Derived Relief Models // Antiquity. 2011. № 85 (327). P. 263-273.

44. Mara, H., Kromker, S. Vectorization of 3D-characters by integral invariant filtering of highresolution triangular meshes // Proceedings of the International Conference on Document Analysis and Recognition. ICDAR, 2013.

45. Manay S., Cremers D., Hong B.-W., Yezzi A.J., and Soatto S. Integral Invariants for Shape Matching // IEEE Transactions on Pattern Analysis and Machine Intelligence. 2006. № 28(10). P. 1602-1616.

46. Miller G.S.P. Efficient algorithms for local and global accessibility shading // Proceedings of the 21st Annual Conference on Computer Graphics and Interactive Techniques. ACM, SIGGRAPH, 1994. P. 319-326.

47. Monna F., Esin Yu., Magail J., Granjon L., Navarro N., Wilczek J., Saligny L., Couette S., Dumontet A., Chateau C. Documenting carved stones by 3D modelling - Example of Mongolian deer stones // Journal of Cultural Heritage. 2018. № 34. P. 116-128.

48. Robert E., Petrognani S., Lesvignes E. Application of digital photography in the study of Paleolithic cave art // Journal of Archaeological Science: Reports. 2016. № 10. P. 847858.

49. Stular B., Kokalj Z., Ostir K., Nuninger L. Visualization of LiDAR-derived relief models for detection of archaeological features // Journal of Archaeological Science. 2012. № 39 (11). P. 3354-3360.

50. Takahama S., Hayashi T., Kawamata M., Matsubara, Erdenebaatar D. Preliminary Report of the Archaeological Investigations in Ulaan Uushig (R.Uushigiin Ovor) in Mongolia. Kanazawa University, 2006.

51. Turbat T., Bayarsaikhan J., Batsukh D., Bayarkhuu N. Deer stones of the Jargalantyn Am // Mongolian Tangible Heritage Association NGO. Ulaanbaatar, 2011.

52. Vergne R., Pacanowski R., Barla P., Granier X., Shlick C. Radiance scaling for versatile surface enhancement // I3D '10 Proceedings of the 2010 ACM SIGGRAPH Symposium on Interactive 3D Graphics and Games. ACM New York. NY, USA, 2010. P. 143-150. Yokoyama R., Shlrasawa M., Pike R.J. Visualizing topography by openness: A new application of image processing to digital elevation models // Photogrammetric Engineering and Remote Sensing. 2002. № 68. P. 257-265.

53. Vavulin M.V., Zaitseva O.V. Pushkarev A.A. Metodika i praktika 3D-skanirovaniia raznotip- nykh arkheologicheskikh artefaktov [3D scanning techniques and practices used for different types of archaeological artifacts], Sibirskie istoricheskie issledovaniia, 2014, no. 4, pp. 21-37.

54. Volkov V.V. Olennye kamniMongolii [The deer stones of Mongolia]. Ulan-Bator: Izd-vo AN MNR, 1981.

55. Volkov V.V. Olennye kamni Mongolii [The deer stones of Mongolia]. Moscow: Nauch. mir, 2002.

56. Gurya E.Iu., Devlet E.G. Nekotorye rezul'taty razrabotki metodiki izucheniia tekhniki vy- polneniia petroglifov piketazhem [Some notes on a methodological approach to analysing rock art technology], Ural'skii istoricheskii vestnik, 2010, no. 1(26), pp. 107-118.

57. Griaznov M.P. O monumental'nom iskusstve na zare skifo-sibirskikh kul'tur v stepnoi Azii [On monumental art at the outset of Scythian-Siberian cultures in steppe Asia]. In: Ark- heologicheskii sbornik Gosudarstvennogo Ermitazha [The archaeological collection of the State Hermitage Museum]. Leningrad: Iskusstvo, 1984. Vol. 25, pp. 76-82.