Греко-персидские войны: взгляд из Персии

Abstract

The aim of this paper is to examine some of the evidences, both Old-Persian and Greek ones, which can reflect Persian views on the Greco-Persian wars. The paper is based on the comparative analysis of the Persian epigraphic material and Greek literary sources that enabled us to make an attempt of reconstruction of the Persian version of the events. The novelty is that this paper argues against the opinion expressed by some scholars about the possibility of reconstruction of the Persian version at all. The inscription of Darius I on the Naqsh-e Rustam tomb reflects the expansion of the Persian Empire as a result of military actions (DNa. 39-47), and the mention of the Greeks (Yauna) in various old-Persian texts attests the military expansion of Darius I and Xerxes into Europe. The Greek authors (Aeschylus, Herodotus, Dio Chrysostom) also provide us with some evidence of the Persian perception of the GrecoPersian wars, but the question arises with regard to their interpretation: are their testimonies true reflections of the Persian version of the events or just its imitation, the “construct” of authors themselves? The following conclusions can be made as a result of the research: the view from Persia definitely takes place, but the data in our sources are devoid of any details; some Greek authors have a conscious or unconscious desire to take into account all points of view on the course and results of the conflict.

Keywords: Greco-Persian wars, Achaemenids, Darius, Xerxes, Old-Persian inscriptions, Aeschylus, Herodotus, Dio Chrysostom

Правление царей Дария I и Ксеркса I знаменует время наивысшей завоевательной активности персов, когда их войска после завершения покорения Азии вступили на территорию Европы.

Первый период военных действий персов на европейском континенте связан с неудачным скифским походом Дария I и подчинением Фракии и Македонии военачальником Мегабазом: эти события датируются 514-513 гг. до н. э.

Новый этап относится к эпохе после подавления Ионийского восстания 500494 гг. до н. э. и связан уже с деятельностью Мардония в 492 г. до н. э., персидскими вторжениями на территорию Балканской Греции под руководством Датиса и Артаферна в 490 г. до н. э., наконец, экспедицией царя Ксеркса в 480 г. до н. э.

Наиболее яркое и обстоятельное описание всех этих событий даёт в своей «Истории» Геродот (Herod.). Однако Эсхил, фактически на полвека раньше «отца истории»1, одним из первых показывает восприятие греко-персидских войн с точки зрения афинского участника событий и драматурга [1], а другой его современник Симонид Кеосский представляет поэтическую интерпретацию событий конфликта греков и персов [2]. Так или иначе, это не значит, что греческие Меткое определение Цицерона (см. его сочинение «О законах» (Cic. De leg. I, 5)). авторы фактически игнорировали персидскую версию событий. Эсхил, как и Геродот, предпринимает определённые (даже значительные) усилия для того, чтобы посмотреть на события войны с позиций персов Геродот неоднократно ссылался на мнение самих персов; в числе таких аллюзий наиболее показательны: «Ведь персы считают Азию и живущие там варварские племена своими, Европа же и Эллада для них чужая страна» (Герод. Ист. I, 4, с. 6); «Наибольшим почётом у персов пользуются (разумеется, после самих себя) ближайшие соседи, затем более отдалённые, а потом уважением пользуются в зависимости от отдалённости. Менее же всего в почёте у персов народы, наиболее от них отдалённые. Сами они, по их собственному мнению, во всех отношениях далеко превосходят всех людей на свете, остальные же люди, как они считают, обладают доблестью в зависимости от отдалённости: людей, живущих далее всего от них, они считают самыми негодными» (Герод. Ист. I, 134, с. 62)., однако этот их взор всё ещё остаётся соображением грека, пытающегося встать на противоположную сторону, и, таким образом, едва ли может быть в полной мере охарактеризован как отражающий действительный взгляд из Персии.

В 1945 г. британский поэт, романист и литературный критик, автор известной русскому читателю книги «Мифы древней Греции» [3], Р.Р. Грейвс написал небольшую поэму с ёмким заглавием «Персидская версия» (“The Persian Version”), в которой при помощи своего воображения попытался представить персидский взгляд на битву при Марафоне (подробнее см. [4]). Перевод этого сочинения на русский язык был опубликован 18 сентября 2010 г. в «Живом журнале» Р. Шустеровичем (аккаунт «На краю Ойкумены»), который как нельзя лучше передаёт не только содержание, но и сам пафос оригинального английского текста:

Им, честным персам, не понять резона Мусолить стычку возле Марафона.

Тенденция же греческой традиции Обставить сценку летней экспедиции Маломасштабную разведку боем (Пехоты горстка, то же конным строем,

И левый фланг прикрыт, скорей для счета,

Посудиной, отбившейся от флота) Как демонстрацию поползновения К захвату Греции предмет презрения;

И персы, пусть кому-то не по нраву,

Напомнят вперекор, какую славу Снискали мужество и выучка частей Их грозной армии; вот сводка новостей:

Войска, хотя и дрянь была погода,

Царя не посрамили и народа [5].

В историографии неоднократно предпринимались попытки посмотреть на греко-персидские отношения с точки зрения не греков, а персов, много говорилось о необходимости преодоления так называемого эллиноцентризма в освещении этого вопроса, однако обычно всё ограничивалось отдельными высказываниями, которые можно обнаружить в публикациях А.Т. Олмстеда [6, р. 305], Д.М. Льюиса [7, р. 397, 8, р. 133-134], П. Картлиджа [9, р. 182], Э. Кина [10, р. 94], Дж. Коуквелла [11, р. 1] и др. Только несколько работ специально посвящены этой теме. В первую очередь, следует назвать статью Т. Кайлера Янга [12], основная идея которой состоит в том, что греки сильно преувеличили масштабы персидской угрозы. Более того, по мнению автора, то, что Геродот назвал «великим событием», на самом деле с персидской точки зрения таким не являлось. Вместе с тем большую часть своей аргументации Кайлер Янг строит на сведениях греческих источников, критически оценивая их с точки зрения здравого смысла. Никаких восточных, в частности древнеперсидских, свидетельств он не приводит.

Большое внимание рассмотрению персидского материала уделяет К. Таплин [13]. Найдя его состояние неудовлетворительным, он обращается вновь к Геродоту и отстаивает традиционную точку зрения о значении Марафонской битвы.

Основные свидетельства в пользу того, что Ксеркс оценивал результат своей кампании против греков в 480-479 гг. до н. э. как победу в войне, представлены А. Руберто [14]. Помимо сведений классических авторов, исследователем привлекается как персепольская надпись Ксеркса, где упоминаются греки в числе подданных этого царя, так и отдельные замечания Флавия Филострата и Диона Хрисостома, которые ссылаются на персидские оценки результатов войны Ксеркса с греками.

В настоящей статье предполагается рассмотреть некоторые древнеперсидские свидетельства, довольно фрагментированные, а потому и не отображающие в полной мере восприятия персами войны с греками, но, так или иначе, при определённой их интерпретации позволяющие выявить некоторые ключевые моменты персидской военной идеологии и конкретные эпизоды, относящиеся к предыстории или к истории греко-персидских войн. Кроме того, представляется интересным привлечение примеров греческой имитации персидской версии конфликта, которые обнаруживаются у античных авторов. Одним из таковых, что, по мнению П. Бриана, может отражать официальную персидскую версию событий [15, р. 542], является сообщение Диона Хрисостома (Dion. XI, р. 148-149):

Я услышал от одного мидийца рассказ, что персы ни в чём не соглашаются с греками, а говорят, что Дарий отправил Датиса и Артаферна против Наксоса и Эретрии, и что после захвата этих городов они возвратились к царю; и что, когда они находились на якоре у Эвбеи, несколько их кораблей подплыли к аттическому побережью, не более двадцати, и их экипажи вступили в сражение с жителями этого места; и что позднее Ксеркс во время своего похода против Греции победил лакедемонян при Фермопилах и убил их царя Леонида, затем захватил и разрушил город афинян и продал в рабство всех, кто не успел покинуть его, и что после всех этих успехов он наложил дань на греков и отбыл в Азию... Теперь вполне ясно, что это неверное описание событий... и вполне возможно, что царь приказал распространить эту историю среди населения материка, чтобы удерживать их в спокойствии Перевод наш. Э.Р., Е.В..

Риторическая имитация персидской версии событий в этом рассказе налицо: это и ссылка на мнение «одного мидийца», напоминающая известные Геродотовы ссылки на сведения, полученные от своих собеседников; это и изложение Дионом Хрисостомом всем хорошо известных фактов, которым он даёт иную оценку (с позиций персов) и тут же её оспаривает. Особенность представленной в интерпретации указанного автора персидской версии событий состоит в том, что битва при Марафоне воспринималась как незначительное событие, а кампания Ксеркса в Греции была победоносной.

Древнеперсидские тексты, составленные от имени Дария и Ксеркса, будучи прежде всего пропагандистскими документами, отражающими имперскую идеологию Ахеменидов [16-18], не упоминают о войнах с греками. Между тем сцены, посвящённые греко-персидскому конфликту, находили воплощение на геммах, печатях и надгробиях из Малой Азии и Ирана [19-20], которые дают иную картину, чем изображения, присутствующие, например, на образцах древнегреческой керамики [21], и прославляют победу воинов персидских над греческими. Таблички из персепольских клинописных архивов хотя и ссылаются на некоторых персов, известных из «Истории» Геродота, но представляют тех не в военном контексте, поэтому не дают практически ничего по реконструкции персидского видения войны с греками .

Тем не менее существует разрозненные письменные свидетельства из Персии, которые косвенно могут относиться к войнам с греками. В числе таковых надпись на царской гробнице в Накше-Рустаме ф№. 39-47 На основании упоминания в табличке о поездке персидского чиновника Оаґіуа (идентифицируется с мидянином Датисом, персидским командующим в битве при Марафоне в 490 г. до н. э.) из Сард в Персеполь к царю в 494 г. до н. э. Д. Льюис делает заключение об участии этого представителя персидской администрации в Малой Азии в подавлении Ионийского восстания [22; 23, р. 342-344, 356]. В другой из табличек можно усмотреть ссылку на МаЫыпыуа (Мардония), мужа дочери царя [24, p. 110]. В ряде документов называются Ir-da-p^r-na / Ir-da-bar-na (Артаферн) как лицо, ответственное за перемещение рабочей силы из Сард в Персеполь [25, p. 396, 409]. Древнеперсидские надписи приводятся с сохранением принятой в используемых нами изданиях нумерации., р. 137), высеченная на скале вместе с рельефом, изображающим народы, поддерживающие трон. Дарий I обращается к потомкам:

...Если ты подумаешь: сколь многочисленны были страны, которыми владел Дарий царь, то посмотри на изображение [подданных], поддерживающих трон. Тогда ты узнаешь и тебе станет известно, что копье персидского воина проникло далеко, тогда тебе станет известно, что персидский воин далеко от Персии поражал врага Наскальная надпись из Накши-Рустама недалеко от Персеполя (перевод В.И. Абаева) [26, с. 402]..

Несомненно, что среди 28 представителей различных народов, упомянутых выше, были и греки, а в списке 29 стран, находившихся под властью этого царя и потому перечисленных в той же самой надписи выше, упоминаются две группы греков: Yaunа и Yauna takabara (БКа, 29-30, р. 137). В первом случае речь, несомненно, идёт об Ионии греческой области Малой Азии, о чём свидетельствует, в частности, то, что слово стоит в единственном числе. Во втором ситуация более сложная. В историографии более века продолжалась оживлённая дискуссия о том, как следует переводить и интерпретировать это определение

Помимо прочего, Уаыпа ґакаЬага встречается ещё в одном тексте Дария I (DSm. 5-11, § 2. 3-11, р. 145), который, по-видимому, относится к тому же времени, что и надпись на гробнице в Накше-Рустаме. Документ из Суз ограничивается упоминанием только двух групп греков, отделённых друг от друга перечнем других стран: это Уаыпа (Иония), которая следует после 8раЫа (Лидии), и Уаыпа ґакаЬага, что идёт за Sкыdra (Фракией). (подробнее см. [27-29]). Итог подвёл Р. Роллингер, который обозначил основные аргументы в пользу ставшего до известной степени общепринятым мнения, что под Yauna takabara следует видеть группу греков, носящих на своих головах шапки с широкими полями (петасосы или кавсии), а потому идентичную с населением Македонии или Фессалии [30]. Вкратце доводы исследователя могут быть сведены к следующему:

1) слово takabara является композитом, происходящим из сочетания * taka и bar-, то есть «несущие *taka»; поскольку *taka обычно отождествляется с древнегреческим оако^ `щит', takabara признаётся эквивалентом лексемы фереооакрд `щитоносец' и более частотного синонима оакеофоро^;

2) если в эламской версии надгробной надписи в Накше -Рустаме Yauna daqabara созвучно с Yauna takabara, то в вавилонской на аккадском языке аналогичная группа греков характеризуется развёрнуто: Iamanu sanьtu sa maginnata ina qaqqadi-sunu nasь («Другие греки, которые щиты над своими головами несут»);

3) описание данной группы греков в надписи соответствует изображениям на рельефах высеченной в скале гробницы, где они действительно представлены в шапках, которые могли персами напоминать щиты на головах.

Р. Роллингер осторожничает, как кажется, излишне в своём выводе об идентификации: «Во всяком случае, выражение “несущие петасосы ионийцы” не должно восприниматься впредь некритически. По крайней мере, можно быть уверенным в данном исследовании: Yauna takabara не носят петасосы» [31, S. 387-388].

Следует сказать, что в одной из своих работ Р. Роллингер фактически соглашается с мнением, выраженным Х. Санчизи-Веерденбург [31, р. 325], что сочетанием Yauna takabara могли обозначать не только греков, но и карийцев и лидийцев ввиду их специфического одеяния [32, р. 204]. Против этих соображений выступил К. Таплин [33, р. 297], а поддержку нашли у М.И. Васильева [34, р. 155].

Р. Роллингер, помимо прочего, говорил о двух вариантах понимания Yauna в историографии: как этнически гомогенный, так и мультиэтничный термин (в последнем случае под ним следует видеть не только греков, но и фригийцев, мисийцев, эолийцев, фракийцев и пеонов) [35, S. 134].

Попытка датировать гробницу Дария в Накше -Рустаме была предпринята М. Рут в монографии «Царь и царская власть в Ахеменидском искусстве» [36]. Наблюдая над рельефом, исследователь приходит к выводу о том, что усыпальница могла быть построена, скорее, в начальный период царствования Дария, чем заключительный [36, р. 75-76]. Главный аргумент: владыка Персии изображён один, без стоящего позади него наследника, как это мы наблюдаем на персепольских рельефах. Приняв во внимание надписи, в частности указание стран и народов, таких как Фракия, трёх групп скифов, в том числе заморских, и, наконец, щитоносных ионийцев, можно однозначно резюмировать, что в текстах содержится аллюзия на военные действия в Европе, а именно: скифский поход Дария, покорение Фракии и северной Греции Мегабазом в 513 г. до н. э. Причём динамика расширения Ахеменидской империи становится весьма зримой при сравнении двух сообщений Накше-Рустамского и Бехистунского. В последнем подвластными Дарию значится 23 страны и народа (DB. I, 14-17, р. 117, § 6. 1.12-7, р. 119). Среди них, с одной стороны, отмечены Иония и Скифия (обе, определённо, на территории Азии), но отсутствуют фракийцы (населявшие Европу) с другой. Некоторые детали текста на гробнице в Накше -Рустаме свидетельствуют о том, что одно обозначает европейские владения Дария, а второе ещё нет. Так, две группы скифов (в том числе с островерхими шапками) находятся в перечне азиатских владений, как и собственно Иония, которая следует после Армении, Каппадокии и Лидии, а щитоносные ионийцы среди европейских владений, после заморских скифов и Фракии ф№. 22-30, р. 137, § 3. 15-30, р. 138). Следовательно, более чем очевидно разделение персидских подвластных территорий по континентам между Азией и Европой. Если обратиться к локализации различных групп греков, упоминаемых в надписях Дария и Ксеркса, то становится несомненным, что их появление или же исчезновение из текстов связано с направлением политики этих царей по отношению к греческому миру на рубеже VI V вв. до н. э. [37]. В связи с этим текст надписи Дария может соотноситься с соответствующими свидетельствами Геродота. В одном месте своего труда «отец истории» заявляет:

...Подати поступали Дарию из Азии и из небольшой части [стран] Ливии.

Позднее стали доставлять также подати с эллинских островов и от европейских народностей вплоть до фессалийцев (Герод. Ист. III. 96, с. 210).

В другом пассаже он повторяет сказанное выше, ещё более конкретизируя:

Ведь как я упоминал уже раньше, вся страна вплоть до Фессалии была подчинена царю и платила ему дань. Покорил же её Мегабаз, а позднее Мардоний (Герод. Ист. VII. 108, с. 437).

В итоге следует заключить, что как сам текст надписи на Накше-Рустамской гробнице, так и перечисление в нём народов может указывать (хотя и в обобщённом виде) на персидские военные действия в Европе, вблизи Греции, в конце VI в. до н. э.

Персепольская надпись Дария фРе) принадлежит, очевидно, к последним годам царствования этого царя: она была обнаружена на стене террасы Персеполя, а потому может быть синхронна с ападаной и сокровищницей. В пользу указанной датировки говорит также следующий факт: на двух рельефах ападаны позади царя, сидящего на троне, изображается стоящим его наследник (несомненно, будущий царь Ксеркс) [36, р. 83-86]. К тому же если древнеперсидская надпись Дария даёт простое перечисление стран и народов под его властью, то её аккадская версия (DPg) называет более конкретно ареал распространения Ахеменидской империи:

(1) Великий Ахурамазда... дал Дарию власть над этой обширной землёй, где он владеет многочисленными народами, Персией, Мидией, и другими странами, с другими языками, горами и равнинами, от побережья одного моря до побережья другого... от одной пустыни до другой пустыни;

(2) При покровительстве Ахурамазды вот эти земли... которые были собраны воедино: Персия, Мидия, и другие страны, с другими языками, горами и равнинами, от побережья одного моря до побережья другого моря, от одной пустыни до другой пустыни [18, р. 134].

Данные заявления можно сравнить с текстом таблички, обнаруженной в ападане фРК 5-8, § 2. 3-10, р. 136-137). Здесь также говорится о пределах Персидской империи:

От саков, что за Согдианой, до Куша, от Индии до Лидии [18, с. 136].

Персепольское наскальное сообщение Дария является единственным из древнеперсидских текстов, где среди 25 стран и народов называется не одна или две, а три группы греков (DPe. 12-15, § 2. 5-18, р. 136):