Этнография и эротика в Русском Туркестане

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

National Research University “Higher School of Economics”

Этнография и эротика в Русском Туркестане

Ethnography and Eroticism in Russian Turkestan

Daniil Melentev



There are not many examples of gender studies in the field of historical research of Muslim peripheries of the Russian Empire. This article explores the representations of Muslim women in pre-revolutionary Turkestan. It focuses on the research and practices of colonial ethnography, which supplied the authorities with knowledge about local people. In particular, the article considers and compare “The Turkestan Album", a state-sponsored photography project, and French traveler Hugues Krafft's volume “Through Russian Turkestan»”, with the pictures of Muslim women. The article deals with the issue of social portrait of Muslim women by external observers. Besides, it looks at how the observers assessed the morality of Muslim women, as well as the impact of male addiction with effeminate young boys (bachas/ on the segregation of women.

Keywords: Gender studies, cultural history, oriental studies, Muslim women, prostitution, bachas, Russian Turkestan.



Введение

Со второй половины 1860-х Российская империя непрерывно поглощала пространство среднеазиатского региона. Еще не завершив военную кампанию, создав Туркестанское генерал-губернаторство (1867), государство приступило к институциональному устройству новых владений. Властям требовались знания для понимания специфики края, поэтому собирались этнографические описания коренных народов. Калейдоскоп социально-политических и культурно-психологических норм требовалось изучить и классифицировать. Агентами, собиравшими информацию, являлись служащие Туркестанского военного округа (ТуркВО), а также профессиональные ученые¹.

Исследователи старались выяснить не только общие сведения, а получить достоверные данные. В частности, они обращали внимание на публичное и семейное положение мусульманок. Офицеры часто опирались на описания предшественников². При полевых изысканиях информантами становились мужчины- мусульмане. Чиновники использовали административное положение: мусульманскую интеллигенцию приглашали на торжественные мероприятия или домой для бесед в неформальной обстановке³. Путешественники прибывали из Центральной и Западной Европы, США⁴. Они также обращали внимание на мусульманку, ее роли в обществе и культуре.

Уникальное произведение в 1880-е гг. было создано супругами Наливкиными⁵. Владимир Петрович в начале 1870-х был участником нескольких туркестанских походов, но вскоре по политическим воззрениям (социализм) и этическим соображениям (грубое обращение с коренным населением) подает в отставку. В.П. Наливкин погружается в этнографию, а также параллельно решает посвятить жизнь просветительству, став в начале 1880-х преподавателем в нескольких учебных заведениях Ташкента⁶. Жена Наливкина, Мария Владимировна, стала первой европейкой, которой удалось в полевых условиях изучить повседневную жизнь мусульманок Туркеста- на⁷. Вероятно, она знала один из местных языков (тюрки или фарси). В очерке присутствует, кроме подробных антропологических и психологических характеристик женщин, анализ сур Корана, которые указывают на положение мусульманок в обществе. Выводы, сделанные Наливкиными, сильно отличаются от сочинений, созданных как до, так и после публикации их работы. В их очерке мусульманки предстают не несчастными созданиями, а субъектами, обладающими некоторыми правами и внятной логикой жизни.

Помимо этнографических очерков и травелогов в статье задействованы визуальные источники: государственный фотопроект «Туркестанский альбом» и неофициальный «Через Русский Туркестан» французского путешественника Гуго Краффта. Морально-нравственные стороны жизни туркестанского социума через визуальные репрезентации уже становились объектом изучения⁸.

Наиболее близкими по тематике к статье являются недавние работы В.А. Прищеповой⁹, изучавшей отклонения в поведении двора эмиров и ханов Туркестана, не выходя за рамки богатого сословия. Однако русские и европейцы упрекали в аморальном поведении не столько «туземные» элиты, сколько само местное общество. К тому же, В.А. Прищепова делает вывод, что девиантное поведение «туземцев» было «нормализовано» присутствием русской власти в Туркестане, а окончательно уничтожила все отклонения Октябрьская революция и приход к власти большевиков. Настоящая работа доказывает обратное: русские власти оказались в «промежуточной позиции», к которой их привела «политика невмешательства» в дела коренного населения¹⁰.

Травелоги и этнографические очерки XIX -- начала XX века неотделимы от ориентализма. Извлечение знаний о Востоке как способ западного доминирования впервые было обозначено в знаменитой работе Эдварда Саида (1935-2003)¹¹. Для нас важна проблематика экзотизации и эротизации, отождествление Востока с женским началом, что красной нитью проходит в книге Саида. Европейцы выбирали подобную оптику, поскольку понимали Восток как «пространство без цензуры», с допустимым игнорированием формальных морально-нравственных норм. Особенно желанным для мужчин-европейцев было проникнуть за толстые стены гарема, получить доступ к телу восточных красавиц, прочувствовать безграничную возможность манипуляций над женщиной, испытать всю палитру эмоций от сексуальности мусульманок¹². Подобными стереотипными категориями европейцы конструировали образ Востока как «другого», которому требуется помощь западного мира с его рациональным и утилитаристским мировоззрением, обществом и культурой Boetsch G., Savarese E. (1999) “Le corps de l'Africaine. Йrotisation et inversion », Cahiers d'йtudes africaines 39(153): 123-144; Соболев В.Г. Историография россий-ского ориентализма: к вопросу о методологии исследования // Pax islamica. 2013. № 2(11). С. 39-59; Ориентализм vs. ориенталистика: сб. статей / отв. ред. и сост. В.О. Бобровников, С. Дж. Мири. М.: Садра, 2016..

Целью статьи является изучение дореволюционной динамики репрезентаций мусульманок Туркестана. Как европейцы/русские получали знания и оценивали визуальные качества, характер и нравственность мусульманок? Какую роль выполняла этнографическая фотография? С чем европейцы связывали сегрегацию мусульманок и как это коррелировало с проституцией и гомосексуализмом?



Мусульманки глазами европейских наблюдателей

Репрезентации мусульманок зависели от эстетических вкусов наблюдателя, уровня образования, культурных и социально-политических идеалов и ориентиров. Европейцы в своем сознании помещали восточную женщину в сказочное пространство гарема В Туркестане гаремы содержали правители и богачи, основная масса населения была бедна. Большинство мусульман были моногамны., а мужей видели как тиранов, не осознающих, каким сокровищем владеют. Во многом мусульманка была интересна мужчине-евро- пейцу как объект вожделения, сексуальная фантазия: труднодоступная, плохо осязаемая, но пленительная и заветная Саид Э.В. Ориентализм. С. 311..

Туркестанские городские мусульманки (сартянки) репрезентировались как красивые, со смуглыми лицами, проницательным взглядом, страстные и кокетливые Тагеев Б. По Афганистану. Приключения русского путешественника. М.: Типогра-фия Д.П. Ефимова, 1904. С. 72;. Отмечалось, что сартянки в основном миниатюрные, в изгибах тел их много женственности Шишов А. Сарты. Ташкент: Типо-литография В.М. Ильина, 1904. С. 106; Минаев И. Сведения о странах по верховью Амударьи. СПб.: Типография В.С. Балашева, 1879. С. 192.. Кочевницы (туркменки и киргизки), наоборот, казались малопривлекательными. Композитор Вильгельм Наполеонович Гартевельд (1859-1927), посетив туркменские земли, признавался, что 50% женщин не мешало бы закрывать чем-нибудь свои лица, «ибо такие физиономии редко где можно встретить» Гартевельд В.Н. Среди зыбучих песков и отрубленных голов. Путевые очерки Тур-кестана. М.: Типография А.И. Мамонтова, 1914. С. 52.. Этнограф Дмитрий Иванович Эварницкий (1855--1940), прибыв в Туркестан, сокрушался, поскольку на городских улицах невозможно было увидеть ни глаз, ни лица мусульманки, укутанной в синюю паранджу Эварницкий Д.И. Путеводитель по Средней Азии. От Баку до Ташкента в архео-логическом и историческом отношениях. Ташкент: Типо-литография С.И. Лахти- на, 1893. С. 130; Skrine, F.H., Ross, E.D. (1899) The Heart of Asia, p. 368.. Представления о восточной женщине могли черпаться не только из ориенталистской литературы, а корениться в сложившимся психологическом фоне Западного мира XIX века. Тогда понятия «секс» и «женщина» были нераздельны, и женщину идентифицировали, опираясь на ее сексуальность Абрамс Л. Формирование европейской женщины новой эпохи (1789-1918) / пер. с англ. Е. Незлобиной. М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2011. С. 169..

Мнение европейцев об умственных способностях мусульманки было снисходительно-пренебрежительное. По соображениям европейцев/русских, мусульманки могли думать только о любви:

... вот вам мир среднеазиатской пустыни, на горизонте которого яркой звездой блещет любовь женщины, та дикая, заменяющая все чувства, все страсти... любовь, о которой мы не имеем понятия. Там женщина в своем заточении только и живет для любви; ее обдумывает она в долгие дни одиночества, ее лелеет, ею гордится и красуется; она не знает других сердечных волнений. Ковалевский Е.П. Зюльма, или женщина на Востоке / Странствователь по суше и морям. СПб.: Типография И.Н. Бочарова, 1843. С. 12-13..

Познания об античной истории Средней Азии, а именно о браке Александра Македонского (356-323 годы до н.э.) с бактрий- ской княжной Роксаной, журналисту Евгению Львовичу Маркову (1835-1903) давали основу для фантазий, как миловидны должны быть местные женщины Марков Е. Россия в Средней Азии. Очерки путешествия по Закавказью, Туркме-нии, Бухаре, Самаркандской, Ташкентской и Ферганской областям, Каспийскому морю и Волге. СПб.: Типография М.М. Стасюлевича, 1901, т. 1. С. 405.. Помимо исторических реминисценций и описаний внешности, европейцы давали морально-нравственную оценку восточной женщине. Некоторым мусульманки казались мстительными, ревнивыми, корыстными и склочными Хорошхин А.П. Сборник статей касающегося до Туркестанского края. СПб.: Типо-графия А. Траншеля, 1876. С. 116; Лыкошин Н.С. Полжизни в Туркестане. Очерки.

Иные наблюдатели возвышали нравственные качества мусульманок Туркестана. Европейцам импонировало стремление мусульманок создать крепкую семью²⁴. Полковник Всеволод Владимирович Крестовский (1839--1895), побывавший в составе миссии кн. Ф.А. Витгенштейна в качестве чиновника особых поручений при туркестанском генерал-губернаторе в Бухарском эмирате, подчеркивал, что мусульманки целомудренны и избегают встреч с европейцами, даже будучи полностью скрыты паранджой. Вместе с тем, были случаи, когда Крестовский, проходя по улицам Бухары мимо домов и поднимая голову к окнам второго этажа, мог видеть мусульманок, которые не прятались в комнате, а позволяли любоваться собой²⁵. Похожий случай произошел в Андижанской области с географом Владимиром Платоновичем Вощининым (1882-1965)²⁶.

Среди европейцев было распространено мнение, будто у мусульманок нет прав и свобод, они не могут ступить шага без разрешения мужчины. В действительности, все зависело от того, где и какие группы населения они наблюдали: горожан, горцев или кочевников. Например, туркменки (текинки), по мнению ряда наблюдателей, пользовались долей самостоятельности, могли владеть землей, водой, имели право голоса на сходах общины (маслахатах)²⁷. Тяжелое положение мусульманок было очевидно в непропорциональном разделении домашних обязанностей. На женщин взваливали всю грязную работу. Они также могли привлекаться к сбору урожая, кустарному производству (шить ковры или одежду)²⁸. Усталость и тяжелые условия труда сказывались на здоровье женщин, которые теряли привлекательность, рано старели Пашино П.И. Туркестанский край в 1866 году. С. 51. Куропаткин А. Туркмения и туркмены. СПб.: Типография В.А. Полетики, 1879. С. 34..

Мусульманка Туркестана в объективе фотокамеры

В первой половине XIX века появился фотоаппарат, позволивший расширить горизонты восприятия. Фотография помогала ощутить близость или подчеркнуть разность культур. Она предоставляла уникальное средство, которым власть могла воспользоваться для манипуляции общественным мнением. Фотография позволила упростить процесс сбора этнографических данных. Впервые в стратегиях присвоения завоеванных пространств Российской империи фотография использовалась на Кавказе. Опыт оказался удачным, поэтому его решили перенести ближе к среднеазиатским рубежам Gorshenina S., Sonntag H. Early Photography as Cultural Transfer in Imperial Russia: Visual Technology, Mobility and Modernity in the Caucasus and Central Asia, pp. 322-344.. В начале 1870-х гг. был реализован фотопроект «Туркестанский альбом».

Туркестанский генерал-губернатор К.П. фон Кауфман в создание альбома вкладывал пропагандистский смысл, желая наглядно показать западным державам освоенный русскими Туркестанский край Чернышева М. Новый взгляд на феномен реализма: о фотографическом проекте художника Верещагина и генерала Кауфмана. С. 379-413.. Другой целью могло быть просвещение, т. е. демонстрация элитам, какими народами и городами владеет империя, в чем состоит богатство новых территорий. Во время Великих реформ (186о-е-1870-е гг.) среди русской просвещенной публики началась дискуссия об угнетенном состоянии женщины и необходимости ее «раскрепощения» подобно недавно освобожденным крестьянам Brower, D. (2003) Turkestan and the Fate of Russian Empire, p. 41. London: Routledge.. Не исключено, что одной из функций альбома была демонстрация положительного влияния русской власти и культуры на мусульманку. Созданием альбома занимался востоковед Александр Людвигович Кун (1840-1888) Султонов А.У. Русский востоковед А.Л. Кун и его коллекция исторических доку- ^{ментов мазара Ахмада Йасави // Восточный архив, № 1(29), 2014. С. 76-83.}. Снимки делились на секции: этнографическую, историческую, археологическую и промыслово-техническую. Всего было отобрано 1235 снимков, не считая рисунков и карт³⁴.

В разделе, посвященном этнографии, находится 491 фотография, которые поделены на две части. Снимки в подобных официальных проектах производились для исчерпывающего рассмотрения образов «туземцев», что подразумевало учет традиционных одеяний и религиозных обычаев Юргенева А.Л. Этнографическая фотография XIX века и ее современные моди-фикации. С. 136-167.. Первая часть «Туркестанского альбома» состояла в основном из портретных фотографий, сделанных в анфас и профиль. Большинство располагались по три в ряд, где сначала шли образы мужчин, а затем женщин. Вместе с мусульманками в альбоме есть фотографии евреек и цыганок, заснятых в праздничных нарядах, впрочем, как и остальных. Кадры делились по этнической принадлежности: сначала шли портреты киргизов, таджиков и т. д. Кун А.Л. Туркестанский альбом. Часть этнографическая. Туземное население в русских владениях Средней Азии. Ташкент: Типо-литография ТуркВО, 1871-1872, т. 1. С. 3-32. [https://www.rusroads.com/media/102347-turkestanskiy-albom- chast-etnograficheskaya-l87l-l872-gg, доступ от 02.08.2019] ^{Там же. С. 6.}.

Иллюстрация № 1³⁷ Образы из Туркестанского альбома

34. Абашин С.Н. Власть и фотография: визуальная репрезентация в имперской рамке. С. 120-138.

Во второй части присутствовало всего 4 снимка с мусульманками. На фотографии, которая находится в разделе «Общественные увеселения среднеазиатцев», наряду с раскуриванием опиума изображена молодая девушка, сидящая в традиционных одеждах на коврах. Она с открытым лицом и держит в руках бубен (зен- баз). Девушка вполоборота смотрит в объектив Кун А.Л. Туркестанский альбом. т. 2. С. 4..

Иллюстрация № 2 Мусульманка с зенбазом

этнография эротика русский туркестан

Все фото постановочные, что определяется по художественности поз, размещению предметов, а также по фокусировке позирующих на фотоаппарат. Хотя фотохудожник внушает зрителю, что съемка сделана спонтанно, несложно заметить, что модели застыли в неудобных позах. Подчеркивает искусственность внешний вид мусульманок, представленных с открытыми лицами, лишь с покрытой платком головой или в тюбетейке, в домашней обстановке, на фоне однотонной, чистой от декора стены. Ближе к концу первой части мы находим снимок, где показана повседневная одежда (паранджа) городских мусульманок Кун А.Л. Туркестанский альбом. т. 1. С. 71., но эти фотографии никак не объяснены составителями.

Иллюстрация № 3

Повседневное одеяние городских мусульманок Туркестана

Образ мусульманок в «Туркестанском альбоме» и нарративных источниках

Существует стереотип, что в городах и кишлаках Туркестана мусульманки не появлялись на улице с открытым лицом. На самом деле это наблюдение, сделанное европейцами в одной местности и распространенное на всю территорию края: ситуация была далеко не однородна. Хивинские мусульманки носили на голове тюрбаны, кутались в толстую ткань, обували кожаные сапоги Абаза К.К. Завоевание Туркестана. С. 15.. Верхняя одежда -- рубаха, сверху надевался халат с широкими рукавами (мурсек). Ноги полностью закрывались облегающими панталонами. Поверх всего накидывалась чадра (паранджа). Ташкентские сартянки повязывали голову белым платком (ура- маль). Дополнительно лицо закрывал непроницаемый чимет (сетка) Хорошхин А.П. Сборник статей касающихся до Туркестанского края. С. 113-114.. Штаны заправлялись в кожаные сапоги (ичиги), поверх надевали рубаху и цветной кафтан (бешмет). Замужняя мусульманка не могла появляться на улице без чадры, незамужние могли закрывать лицо кисеей Гейер И.И. Туркестан. С. 18..

В горных районах женщине разрешалось ходить по кишлаку не закрывая лицо Шишов А. Таджики. Ташкент: Типография туркестанского т-ва печатного дела, 1910. С. 113., что связано с удобством передвижения. Кочевницы не носили паранджу, их одежда не отличалась от муж- ской Костенко Л.Ф. Средняя Азия и водворение в ней русской гражданственности. СПб.: Типография В. Безобразова, 1870. С. 40.. Киргизки надевали длинную рубашку, широкие штаны, халат с длинными рукавами, сапоги, на голову белый платок Смирнов Б.В. В степях Туркестана. М.: Издание книжного склада М.В. Клюкина, 1914. С. 18.. У туркмен Закаспийской области мусульманки также не носили чадры. Костюм туркменки состоял из разноцветной рубашки и панталон, шерстяного халата, платка или тюбетейки Алиханов М. Мервский оазис и дороги, ведущие к нему. С. 40.. Важной приметой на фотографиях, в особенности на тех, где представлены узбекские и таджикские девушки, является прическа. Она указывала на статус девушки (свободна/замужем), что определялось количеством кос. Если их пять (бещ какул) -- свободна, если две (джуан) -- в браке Хорошхин А.П. Сборник статей касающихся до Туркестанского края. С. 114.. На большинстве фотографий у девушек пять и более кос. Например, у узбечки Махтаб-ай и таджички Мах- сат-ай волосы разделены пробором, а косичек больше пяти, на голове тюбетейка Кун А.Л. Туркестанский альбом. т. 1. С. 14, 18..



Иллюстрация № 4

Узбечка Махтаб-ай и таджичка Махсат-ай

Как кажется, возраст девушек на снимках близок к 20 годам, поэтому скорее всего они должны быть замужем. В Туркестане вступление в брак происходило в 12-15 лет, также известны случаи выдачи замуж девочек более юного возраста Кушелевский В.И. Материалы для медицинской географии и санитарного описа-ния Ферганской области. Новый Маргилан: Типография Ферганского областного правления, 1891, т. 2. С. 165.. Вероятно, нехарактерная прическа и «раскрепощенный» вид женщин на снимках были требованиями фотографа. Остается загадкой, как девушки соглашались на создание такого образа? Как подбирались «модели» для съемки? Была ли договоренность с мужем? Неизвестно и социальное происхождение девушек. Возможно, на снимках -- дочери мусульман, тесно сотрудничавших с имперской администрацией Граменицкий С.М. Очерк развития народного образования в Туркестанском крае. ^{Ташкент: Типо-литография торг. дома Ф. и Г. Бр. Каменские, 1896. С. 48.}, соответственно, сравнительно русифицированных.

Фотография и проституция

Помимо «Туркестанского альбома», мы опираемся на важную работу «Через Русский Туркестан», написанную в конце XIX -- начале XX столетия французским путешественником Гуго Краффтом (Hugues Krafft, 1853-1935). В отличие от Альбома, фотографии, сделанные французом, снабжались авторскими комментариями. Краффт наряду с монументами и городскими пейзажами делал снимки жителей. В разделе «Habitations et mњurs» («Жилища и нравы») им были запечатлены мусульманки разных возрастов⁵¹. На одной из иллюстраций мы находим группу мусульманок, одетых в паранджу, проходящих по кромке улицы, направляющихся на базар Ibid, p. 105.. На соседней странице расположено постановочное фото, где девочка, стоя около стены, держит маленького мальчика, возможно, брата. На фотографиях люди одеты скромно, повседневно Ibid, p. 106.. На снимке лицо у девочки не закрыто, поскольку в детском возрасте им разрешалось ходить без чадры.

Иллюстрация № 5 Детский женский образ

51. Krafft, H. (1902) A travers le Turkestan Russe. Ouvrage illustrй de deux cent-soixante- cinq gravures d'aprиs les clichйs de l'auteur et contenant une carte en couleurs, p. 103. Paris: Hachette.



В разделе «Types et costumes» («Типы и костюмы») Краффт сделал ряд постановочных снимков мусульманок. Удивительно, но и в этот раз, как в 1870-е, получилось уговорить женщин на фотосессию. Краффт объясняет свой успех тем, что нашел проституток, согласившихся позировать Ibid, p. 149.. Он пытался сделать снимки мусульманок Бухары, но не удалось. Француз думал: либо в Бухаре нет куртизанок, либо они держатся в секрете Ibid, p. 149.. Краффт был близок к истине, поскольку в Туркестане существовала открытая (джаляп) и тайная (купия) проституция Наливкин В.П. Наливкина М.В. Очерк быта женщин оседлого туземного населе-ния Ферганы. С. 238., известная немногим. Избранным кругом была «туземная» буржуазия: чиновники, купечество, духовенство. Тайных или «элитных» проституток приглашали на вечера в качестве танцовщиц, которые не только ублажали мужчин, но составляли приятную компанию Там же. С. 243.. Краффт не мог точно определить этническую принадлежность девушек, которых фотографировал. На наш взгляд, это узбечки, таджички или туркменки, монголоидных типов нет.

Француз оставил описание нарядов, отличавшихся от одежды «порядочных» мусульманок. Проститутки носили европейскую одежду в сочетании с местной: жакеты, туники, свободные платья, халаты. Наряды были изготовлены из дорогих материалов, расшивались бархатом или шелком Krafft, H. (1902) A travers le Turkestan Russe, p. 150..

Прически, которые описывает Краффт, похожи на те, что мы видели в «Туркестанском альбоме». Длинные волосы разделены посередине пробором, заплетены в косы, но не две или пять, а больше и тоньше, куда вплетались серебренные украше- ния Ibid, p. 150.. На голове куртизанки носили диадему, которую увешивали посеребренными и бирюзовыми подвесками, вставляли перья. Проститутки любили драгоценные камни, инкрустировали ими ювелирные украшения Ibid, p. 152.. На шее носили серебряные колье, с вкраплением кораллов и ракушек. Куртизанки следили за своим туалетом, покупая благовония и духи Krafft, H. (1902) A travers le Turkestan Russe, p. 152..

Иллюстрация № 6 Образ туркестанской проститутки

Можно предположить, что А.Л. Кун мог прибегнуть к аналогичному методу подбора «моделей», обратившись к проституткам, договорившись о плате с девушками или содержателями публичных домов. Кроме мусульманок, Краффт снимал евреек, уточняя при этом, что работал не с проститутками, а с «порядочными женщинами». Француз получал разрешение на фотосессию от мужей, которые были заинтересованы в получении копий фотокарточек 1ЪМ. Р. 154.. Не исключено, что А.Л. Кун также получил разрешение мужей евреек на фотографирование.

Иллюстрация № 7 Одеяние и украшения туркестанских куртизанок

Туркестан был притягательным местом путешествия не только для европейцев. В начале 1870-х в крае побывал американский дипломат и исследователь Юджин Скайлер (Eugene Schuyler, 1840--1890). Скайлер являлся членом Американского и Русского географического общества. Дипломат оставил двухтомный труд, посвященный региону, основанный на собственных наблюдениях, общении с переселенцами и коренными жителями, чиновниками Schuyler, E. (1876) Turkistan. Notes of a journey in Russian Turkistan, Khokand, Bukhara, and Kuldja: In 2 vol. Vol. 1. N.Y.: Scribner, Armstrong & Co..

Американец, как и остальные путешественники, делал акцент на внешнем виде мусульманок. Он отмечал, что большинство появляется на улицах Ташкента только в парандже. Но в городе можно было встретить мусульманок и с открытыми лицами. Исследователи народностей Туркестана Наливкины полагали, что хождение мусульманок без чадры (паранджи) есть форма протеста против устаревших моральных правил:

...это было нечто среднее между плевком, брошенным ей в прошлое... своеобразное ликование свободы... Наливкин В.П., Наливкина М.В. Очерк быта женщин. С. 238..

«Освободившиеся» от чадры девушки в обществе считались проститутками, но в действительности могли таковыми не быть. Нередко женщины отказывались от чадры, чтобы избавиться от нелюбимого мужа. Для этого мусульманка прикидывалась больной и отправлялась на прием в русскую больницу Schuyler, E. (1876) Turkistan. vol. 1, p. 124., где в 1870-е персонал состоял из мужчин-христиан. Это воспринималось как нарушение чистоты тела и помыслов, вторжение «иноверца» в интимное пространство женщины, беспрепятственный доступ к ее телу. С другой стороны, данный шаг мог означать отсутствие уважения к мужу, разрушить его моральную уверенность в себе, заставить осознавать себя униженным и ненужным, поскольку женщина переступила не только этические, но и религиозные формы дозволенного. Получив развод, мусульманки спокойно появлялись на улицах Ташкента без покрывала и разъезжали на фаэтонах по городу Ibid. P. 124..

Ношение чадры выступало мерилом нравственности для мусульманки, сохранности тела женщины в неприкосновенности, указывало на верность только одному мужчине. Сдержанность в одежде отождествлялась с благочестием жизненного пути, защищала от опошления природы женщины. Чадра осознавалась мужчинами- мусульманами как приверженность традиционному общественному укладу Northrop, D. (2004) Veiled Empire: Gender and Power in Stalinist Central Asia, p. 44. London: Cornell University Press.. Скайлер и Краффт отмечали, что ношение чадры было присуще не только мусульманкам, но татаркам и еврейкам, которые добровольно надевали паранджу, выходя на улицу Krafft, H. (1902) A travers le Turkestan Russe, p. 158.

Schuyler, E. (1876) Turkistan. vol. 1. P. 124.. Ношение чадры немусульманками можно расценивать как приспособление к местной культуре, принятие локального кодекса приличия во избежание конфликтных ситуаций. Надевая чадру, татарки и еврейки скрывали этническое происхождение, поскольку местные мусульмане относились к ним презрительно. К мимикрии обращались не только туркестанские татарки и еврейки, но и христианки в Сирии, которые выходили из дома закрывшись покрывалом Амин К. Новая женщина / пер. с араб. И.Ю. Крачковский. СПб.: Типография В.Ф. Киршбаума, 1912. С. 3..

Тернии порока туркестанского общества

Русские и европейские наблюдатели любили не только описывать экзотику Туркестана, но и осуждать пороки «туземного» общества. Многие из них упрекали мужей за равнодушие к своим женам Шишов А. Сарты. С. 404.. Это происходило по нескольким причинам. Во-первых, по мнению европейцев, восточные традиции, тянущиеся из глубины веков, исключали самостоятельность выбора: за мужчин это делали родители. Во-вторых, отсутствие общения до брака десакрализировало свадебный акт, умоляло значение семьи. Отсутствие предварительного знакомства усложняло бытовую жизнь, ибо невозможно было узнать характер друг друга. В-третьих, непропорциональное разделение труда после свадьбы, когда женщина выполняет все домашние дела, приводило к раздорам. Женщины, понимая свою «утилитарную» роль, прекращали ухаживать за собой. Секс служил либо удовлетворению сиюминутных желаний, либо продолжению рода, что диктовалось традициями, контролем общины и родственников.

Общим местом в описаниях русского Туркестана были жалобы на анахроничную в глазах европейца правовую дискриминацию мусульманки, тиранию и отсутствие внимания к ее потребностям в семье со стороны мужа. Приводились местные поговорки, будто «женщина словно корова», т. е. небольшого ума и, если с ней проводить много времени мужчина рискует отупеть Остроумов Н.П. Сарты. Ташкент: Типо-литография торг. дома Ф. и Г. Бр. Камен-ские, 1896. С. 66.. Среди кочевников были известны унижающие женщину пословицы:

«Надейся лучше на собаку, чем на жену, которая может изменить тебе» или «У женщины волосы -- длинны, ум -- короток» Среди тюркских племен. Сообщение Н.Ф. Катанова, чл.-сотрудника ИРГО. СПб.: Типография А.С. Суворина, 1893. С. 8..

Из этих клише европейские наблюдатели делали вывод, что отчужденные от семейной жизни мужчины искали способы эмоциональной разрядки, что приводило к аморальным поступкам. Городским мужчинам-мусульманам были известны адреса проституток, но они считались дорогим развлечением. Широко практиковались однополые связи с женоподобными молодыми мальчиками (бонами) из бедных семей⁷³, которых специально готовили, обучая эротическим танцам. В отличие от проституток, услуги бачей разрешалось оплачивать в складчину, чем пользовались небогатые мужчины. В гаремах среднеазиатских правителей бачи жили как наложницы. Любителями бачей были бухарские эмиры и беки (сановники)⁷⁴. Осуждая местную интимную жизнь, русские и европейцы, тем не менее, с увлечением ее описывали. Их сочинения полны подробных сведений и фотографий бачей.



Иллюстрация № 8

Туркестанский альбом, малолетний бача

Содержатели танцующих мальчиков (бачебазы) помогали подопечным, оплачивая учебу. Бачей приглашали в чайхану Остроумов Н.П. Сарты. С. 68. или домой, где устраивались оргии Добромыслов А.И. Ташкент в прошлом и настоящем. Исторический очерк. Таш-кент: Типо-литография О.А. Порцева, 1912. С. 325.. Обычно бачи пели или танцевали эротические танцы на улицах городов, что местным не казалось непристойным. Британский путешественник Генри Лансделл (Henry Lansdell) мог наблюдатель танцы бачей на улице Китаба. Он застал случай, когда трое мужчин играли на тамбуринах (барабан цилиндрической формы), а мальчики танцевали под звуки инструмента Lansdell, H. (1885) Russian Central Asia. vol. 2. P. 33.. Красота бачей котировалась примерно до 25-30 лет, затем они сами становились держателями мальчиков либо преступниками, занимаясь разбоем и грабежом Остроумов Н.П. Сарты. С. 70..

Мужчины могли брать с собой бачей в увеселительные поездки. К вечеру гулянка заканчивалась групповым изнасилованием Именно это слово использует Н. Остроумов. в каком-нибудь саду в пригороде. Иногда это приводило к убийствам на почве ревности к баче Там же. С. 71.. Танцы и песни бачей не только являлись средством развлечения, а были и частью театрализованных представлений. Мальчики переодевались в женскую одежду с множеством мелких бубенчиков на руках и ногах Костенко Л.Ф. Путешествие в Бухару Русской миссии в 1870 году. СПб.: Типогра-фия А. Моригеровского, 1871. С. 77.. Взрослые бачи носили длинные волосы, одежда была красной Lansdell, H. (1885) Russian Central Asia. vol. 2. P. 33.. Выбор цвета не случаен, красный во многих культурах символизирует эротизм, физические удовольствия, страсть и женственность Пастуро М. Красный. История цвета. М.: Новое литературное обозрение, 2019. С. 122..

Иллюстрация № 9

Через Русский Туркестан, взрослый бача



Танец бачей представлял собой перебирания босыми ногами с небольшими прыжками и волнообразными движениями руками. Сталкиваясь взглядом с мужчинами, бачи «строили глазки», закатывали их с выражением блаженства, поправляли длинные кудри, заигрывали, посылали воздушные поцелуи в сторону смо- трящего Крестовский В.В. В гостях у Бухарского эмира. 175-176.. После танца бачу приглашали к достархану, где ему давали отпить чаю из собственной пиалы, что приводило гостей в умиление Костенко Л.Ф. Путешествие в Бухару Русской миссии. С. 78.. К бачам обращались с почтением: «ваше превосходительство» или «ваш раб слушает» Schuyler, E. (1876) Turkistan. vol. 1, p. 133. и желали всех благ: «болезни твоего несчастья да ударят меня» Арандаренко Г.А. Досуги в Туркестане (1874-1889). СПб.: Типография М.М. Ста-сюлевича, 1889. С. 7.. Психология местного общества подменяла объекты вожделения, переворачивая природой заложенные правильные модусы сексуального поведения на девиантные. В Туркестане можно было найти танцовщиц, но они держались в секрете, а увеселения с женщинами старались не афишировать. Женские эротические танцы считались презренным видом развлечения и не одобрялись коренным населением Schuyler, E. (1876) Turkistan. vol. 1, p. 137..

Танцы бачей имели наименования, например, «Афгани», «Ширази», «Кашгари», что отражало историю однополой любви, произошедшую в какой-то стране или городе Ibid, p. 134.. У бачей имелись свои песни для каждого типа человека или определенной черты, которая выделялась нежно и карикатурно, например, для толстого и лысого, богатого и бедного. Каждого мальчика знали по имени, к которому прибавлялся его статус «бача»: Мирза Хамдам Хаджи-бача или Сеид-бача. Суть песен пронизана эротическими смыслами и страстной любовью якобы женщины к мужчине. Этнограф Абубакир Ахметжанович Диваев (1855-1933) записал и перевел несколько песен:

Стезей очарованья ныне в танце мы пустились для друзей

Мы друг для друга жертвуем стопами и душой своей

Так брось во время танцев горе ты с печалью своей

Будь добр, взгляни и дай оценку выражению Хамдамовых очей

И нежность иная

И поза другая Комаров П., Илькина А., Диваев А. Песни бачей // Кауфманский сборник. М.: Ти- по-литография т-ва И.Н. Кушнерева и Ко, 1910. С. 203-219.

Или:

Посмотрю-ка я на влюбленного, какова та цель его От печалей вашей исцеление -- лишь со мной совокупление Брови черные мои -- беспокойство для души

Для влюбленной же толпы я источник лишь одной беды И нежность иная И поза другая Там же. С. 203-219.

Очевидным следствием проституции и гомосексуализма европейские наблюдатели называли распространение венерических заболеваний Кушелевский В.И. Материалы для медицинской географии. т. 2. С. 455.. Ислам, как любая монотеистическая религия, не приемлет проституцию, за которую полагаются суровые наказания. Гетеросексуальные отношения в исламской культуре считаются благом, гомосексуализм трактуется как преступление Лев-Старович З. Секс в культурах мира / пер. с пол. М.: Мысль, 1991. С. 58; Ост-роумов Н.П. Мусульманское законоведение. Ташкент: Типография при канцеля-рии Туркестанского генерал-губернатора, 1900. С. 71-72.. Несмотря на это, гомосексуализм и педофилия в Туркестане не вызывали открытого недовольства. Вместе с тем, гомосексуализм приводит к еще большему угнетению женщины. Как пишет Шишов, мусульманки считали гомосексуализм мерзким явлением, которое приводит к тому, что бачи привлекают мужчин больше чем молодые девушки Шишов А. Сарты. С. 404..



Толерантность российской администрации или «игнорирование» культурно-нравственных «отклонений»?

Американский путешественник и журналист Уильям Кёртис (William Curtis, 1850-1911) характеризовал отношение русской власти к автохтонным традициям, обычаям и укладу жизни населения Туркестана как толерантное Curtis, W.E. (1911) Turkestan: The Herat of Asia. NY.: George H. Doran Company. P. 332-334.. Российская администрация долгое время не желала вмешиваться в личное пространство «туземцев». За моральным обликом мусульман должно было следить духовенство. К притонам не применялись санкции, поскольку в России проституция была легализована еще в 1843 году Тогда по инициативе министра внутренних дел графа Льва Алексеевича Перов-ского (1792-1856) был создан надзорный орган за публичными женщинами -- Врачебно-полицейский комитет. Сразу после занятия Ташкента российская ад-. В Ташкенте администрация города, полиция и раис (наблюдатель за нравственностью мусульман) покровительствовали проституткам, защищая от клиентов, которые пользовались услугами и не платили⁹⁷. О данном факте девушка сообщала полиции, которая незамедлительно принимала меры⁹⁸.

В домах терпимости содержались мусульманки коренных народностей региона⁹⁹. Европейские наблюдатели находили несколько причин, по которым они становились проститутками. Во-первых, по экономической: желание стать финансово независимой от мужчины или бедность семьи. Во-вторых, по психологической: склонность женщин к роскоши. В-третьих, из-за честолюбия: нежелание становиться второй или третьей женой¹⁰⁰. По словам генерала Георгия Алексеевича Арандаренко (1846-- 1908), в городах мужья разрешали женам заниматься проституцией для обеспечения семьи¹⁰¹. В притон можно было продать женщину, легализовав дело у казия (судьи)¹⁰². Большинство притонов содержали городские мусульмане (сарты). В них зачастую было не больше 4 проституток, по числу законных жен¹⁰³. Существовала обширная литература эротического свойства под авторством местных мусульман, повествующая о гетеросексуальной и однополой любви¹⁰⁴.

Власти также были осведомлены, что родители продают своих малолетних сыновей бачебазам¹⁰⁵, чтобы заработать на пропитание. Содержатели бачей не несли ответственности перед законом, хотя гомосексуализм и педофилия в Российской империи считались уголовным преступлением. Русская власть настолько ослабила регулирование нижнего уровня административного управления, что разрешила выносить приговоры за мужеложство народному суду (мехкеме), не славившемуся жесткостью наказаний. По мнению востоковеда и чиновника местной имперской администрации Нила Сергеевича Лыкошина (1867-1923), если бы этим занимался светский суд России, решения по мужеложству выносились бы ощутимо строже¹⁰⁶.

Женская и мужская проституция портили имидж русской власти. В Ташкенте проводили облавы на притоны, кабаки и бани. После отлова проституток сортировали на местных и пришлых. Местным выдавали «желтые билеты», а приезжих высылали в родной край. Эти действия были неэффективны, численность куртизанок быстро пополнялась. В 1910 году в Ташкенте было выявлено 24 притона¹⁰⁷. В 1884 году впервые деятельность бачей в «старой» (мусульманской) части Ташкента попытался пресечь городской голова полковник Степан Романович Путинцев, для чего он запросил мнение у мусульманских правоведов (факихов), осудивших это явление как недозволенное¹⁰⁸.

Но, по всей видимости, никаких мер принято не было, поскольку в 1890 году начальник Ташкента запросил мнение казиев по проблеме бачебазства. Городской управляющий получил ривоят¹⁰⁹ против бачей, на основании чего отдал распоряжение запретить танцы в чайханах¹¹⁰. Закон вступил в силу, но уже в 1896 году был отменен, и танцы бачей были введены в программу благотворительных гуляний Там же. С. 358. Возможно, властям не хватило средств на административное ме-роприятие, поэтому пришлось делать шаг назад. Владетели бачей были состоя-тельными людьми, а мужчинам-мусульманам нравились пляски женоподобных юношей. Видимо для привлечения внимания и интереса среди населения власти пошли на либерализацию.. Кроме того, на Туркестанской сельскохозяйственной, промышленной и научной выставке 1909 года, проходившей в Ташкенте, бачи открыто демонстрировали свое мастерство посетителям Комаров П., Илькина А., Диваев А. Песни бачей // Кауфманский сборник. -- М.: Типо-литография Т-ва И.Н. Кушнерева и Ко, 1910. С. 203-219..

Любовь к бачам воспевалась в песнях бахши (сказителей). Терзаемый безответным чувством приглашал домой музыкантов, исполнявших утешительные элегии. Расхожим сюжетом была любовь хана к равнодушному баче. Мужчины-мусульмане, слушавшие такие напевы, плакали до момента, когда начинались куплеты про смягчение нрава юноши и проникновение его симпатий к повелителю Костенко Л.Ф. Путешествие в Бухару Русской миссии в 1870 году. С. 78-79.. Бачи вошли в изобразительное искусство и народную поэзию. В качестве «восточной экзотики» они непременно привлекали к себе внимание живописцев. Русский художник-баталист Василий Васильевич Верещагин (1842-1904), участвовавший в боях за овладение Самаркандом Художник оставил очерки своих приключений: Верещагин В.В. На войне в Азии и Европе. М.: Типография т-ва И.Н. Кошнерев и Ко, 1898. С. 1-60., кистями и красками передал образ как мусульманки, укутанной в паранджу, так и бачи Schimmelpenninck, van der Oye D. (2009) “Vasilij V. Vereshchagin's Canvases of Central Asian Conquest”, Cahiers d'Asie Centrale 17/18: 179-209.. Традиция любования танцами бачей пережила Октябрьскую революцию и приход к власти большевиков, о чем свидетельствует стих под называнием «Туркестан», опубликованный в просветительском сборнике Туркестанского народного университета (ТНУ), где есть такие строки:

Спешит под тень карагача Где сладострастною кокоткой Танцует женственный бача... Сборник Туркестанского Народного Университета. Ташкент: Издание Комисса-риата Народного образования Туркестанской республики, 1918. С. 169.



Заключение

Во второй половине XIX века Русский Туркестан стал притягательным местом для путешественников и исследователей. Желая больше узнать о новых владениях России, этнографы и востоковеды приступили к изучению «туземных» народностей, включая женщин. Мусульманку пытались охарактеризовать как можно точнее и ярче, что рождало нарративы эротизма и экзотизма. Наблюдатели старались запечатлеть визуальные, нравственные и духовные характеристики женщин; при этом часто, фиксируя традиции и обычаи общества, они находились под властью собственных предубеждений о Востоке и мусульманках, почерпнутых из «ориенталистской» литературы.

На помощь власти и науке в XIX веке пришла фотография. Благодаря ей, К.П. фон Кауфману и А.Л. Куну удалось открыть завесу тайны облика туркестанских мусульманок: как они выглядят, как одеваются, чем занимаются, как развлекаются. «Туркестанский альбом» -- это ретрансляция не «объективного» положения мусульманок, а созданная имперской администрацией декорация, предназначенная для того, чтобы произвести впечатление на международной арене и на российскую публику. Альбом схематичен и прост. Репрезентация коренных народов края в физиогномическом, стилистическом и бытовом смысле рельефно демонстрирует их многообразие.

Работа Краффта «Через Русский Туркестан» по замыслу явилась противоположностью «Туркестанского альбома». Опираясь на опыт француза, можно понять механизм создания имперского фотопроекта, в частности привлечение к позированию мусульманок, оказавшихся либо проститутками, либо дочерями русифицированных мусульман. Над проститутками отсутствовал контроль со стороны родителей и родственников, для них ничего не значило мнение окружающих. Многие куртизанки были замужними женщинами, заключившими никях (брак) по шариату, но это была лишь фикция для прикрытия притона. Ношение чадры (паранджи) мусульманками было не повсеместным, а зависело от условий окружающей среды, культурных, общественных норм. Некоторые городские мусульманки отказывались от паранджи добровольно и при этом не были проститутками, хотя в глазах большинства правоверных автоматически считались таковыми. В целом, консерватизм был глубоко укоренен в сознании простых жителей и подавляющего числа «туземной» аристократии.

Эротизм и экзотизм -- неотъемлемая часть травелогов и очерков -- проявляется немедленно, когда авторы описывают мусульманку. Однако в большей степени в повествованиях встречаются не привлекательные девушки, а юные бачи, которые не скрывались от взоров. Женственные мальчики считались важным звеном в повседневной жизни многих мужчин-мусульман, потерявших интерес к семейной жизни и женам, которых сами не выбирали. Несмотря на осуждение гомосексуализма и педофилии и в исламе, и в законах Российской империи, местное общество относилось к ним терпимо. Пляски бачей были обыденностью, распространенной не в закрытых сообществах, а в публичном пространстве. Эротические танцы девушек, наоборот, старались скрывать. Нарративные и визуальные репрезентации конструировали ориенталистский образ и колорит туркестанского общества, с повсеместно присутствующим чувством вожделения и гедонизмом, где даже мужчины оказались феминизированы.



Источники

Абаза К.К. Завоевание Туркестана. Рассказы из военной истории, очерки природы, быта и нравов туземцев. СПб.: Типография М.М. Стасюлевича, 1902.

Арандаренко ГА. Досуги в Туркестане (1874-1889). СПб.: Типография М.М. Стасюлевича, 1889.

Алиханов М. Мервский оазис и дороги ведущие к нему. СПб.: Типография А. Транше- ля, 1883.

Амин К. Новая женщина / Пер. с араб. И.Ю. Крачковский. СПб.: Типография В.Ф. Киршбаума, 1912.

Вамбери А. Путешествие по Средней Азии. Описание поездки в Тегеран через Туркменскую степь по восточному берегу Каспийского моря в Хиву, Бухару и Самарканд. СПБ.: Типография А.И. Мамонтова, 1865.

Верещагин В.В. На войне в Азии и Европе. М.: Типография т-ва И.Н. Кошнерев иКо, 1898.

Вощинин В. Очерки Нового Туркестана. Свет и тени русской колонизации. СПб.: Типография т-ва «Наш век», 1914.

Гартевельд В.Н. Среди зыбучих песков и отрубленных голов. Путевые очерки Туркестана. М.: Типография А.И. Мамонтова, 1914.

Гейер И.И. Туркестан. Ташкент: Типография туркестанского т-ва печатного дела, 1909.

Гродеков Н.И. Война в Туркмении. СПб.: Типография В.С. Калашева, 1883.

Добромыслов А.И. Ташкент в прошлом и настоящем. Исторический очерк. Ташкент: Типо-литография О.А. Порцева, 1912.

Записки о Бухарском ханстве (отчеты П.И. Демезона и И.В. Виткевича). М.: (Центральная Азия в источниках и материалах XIX -- начала XX века), Наука, 1983.

Катанов Н.Ф. Среди тюркских племен. СПб.: Типография А.С. Суворина, 1893.

Ковалевский Е.П. Зюльма, или женщина на Востоке / Странствователь по суше и морям. СПб.: Типография И.Н. Бочарова, 1843.

Костенко Л.Ф. Средняя Азия и водворение в ней русской гражданственности. СПб.: Типография В. Безобразова, 1870.

Костенко Л.Ф. Путешествие в Бухару Русской миссии в 1870 году. СПб.: Типография А. Моригеровского, 1871.

Комаров П., Илькина А., Диваев А. Песни бачей // Кауфманский сборник. М.: Типолитография т-ва И.Н. Кушнерева и Ко, 1910. С. 203-219.

Крестовский В.В. В гостях у Бухарского эмира. СПб.: Издание А.С. Суворина, 1887.

Куропаткин А. Туркмения и туркмены. СПб.: Типография В.А. Полетики, 1879.

Кушелевский В.И. Материалы для медицинской географии и санитарного описания Ферганской области. Новый Маргилан: Типография Ферганского областного правления, 1891, т. 2.

Кун А.Л. Туркестанский альбом. Часть этнографическая. Туземное население в русских владениях Средней Азии. Ташкент: Типо-литография ТуркВО, 1871-1872, т. 1 и 2.

Ломакин А. Обычное право туркмен. Ашхабад: Типография К.М. Федорова, 1897.

Лыкошин Н.С. Полжизни в Туркестане. Очерк быта туземного населения. Петроград: Типография Б.Д. Брукера, 1916.

Марков Е. Россия в Средней Азии. Очерки путешествия по Закавказью, Туркмении, Бухаре, Самаркандской, Ташкентской и Ферганской областям, Каспийскому морю и Волге. СПб.: Типография М.М. Стасюлевича, 1901, т. 1.

Муравьев Н. Путешествие в Туркмению и Хиву в 1819-1820 году. М.: Типография Августа Семина, 1822.

Назаров Ф. Записки о некоторых народах и землях средней части Азии. М.: (Русские путешественники в странах Востока), Наука, 1968.

Наливкин В.П., Наливкина М.В. Очерк быта женщин оседлого туземного населения Ферганы. Казань: Типография Императорского университета, 1886.

Остроумов Н.П. Сарты. Ташкент: Типо-литография торг. дома Ф. и Г. Бр. Каменские, 1896.

Остроумов Н.П. Мусульманское законоведение. Ташкент: Типография при канцелярии Туркестанского генерал-губернатора, 1900.

Пашино П.И. Туркестанский край в 1866 году. Путевые заметки. СПб.: Типография Таблена и Ко, 1868.

Смирнов Б. В степях Туркестана. М.: Издание книжного склада М.В. Клюкина, 1914.

Тагеев Б. По Афганистану. Приключения русского путешественника. М.: Типография Д.П. Ефимова, 1904.

Фуркат. Автобиография: избранное / Сост. Х. Расулев. Ташкент: Гослитиздат УзССР, 1961.

Ханыков Н. Описание Бухарского ханства. СПб.: Типография Императорской Академии наук, 1843.

Хорошхин А.П. Сборник статей, касающихся до Туркестанского края. СПб.: Типография А. Траншеля, 1876.

Хива или географическое и статистическое описание Хивинского ханства. М.: Университетская типография, 1840.

Шишов А. Сарты. Ташкент: Типо-литография В.М. Ильина, 1904.

Шишов А. Таджики. Ташкент: Типография туркестанского т-ва печатного дела, 1910.

Эварницкий Д.И. Путеводитель по Средней Азии. От Баку до Ташкента в археологическом и историческом отношениях. Ташкент: Типо-литография С.И. Лахти- на, 1893.



Литература

Абашин С.Н. Власть и фотография: визуальная репрезентация в имперской рамке // Неприкосновенный запас. № 04 (84). 2012. С. 120-138.

Абашин С.Н. В.П. Наливкин: «... Будет то, что неизбежно должно быть; и то, что неизбежно должно быть, уже не может не быть.» / Полвека в Туркестане.

B. П. Наливкин: биография, документы, труды: сборник; ред.-сост.: С.Н. Абашин и др. М.: Изд. дом Марджани, 2015. С. 17-63.

Абрамс Л. Формирование европейской женщины новой эпохи (1789-1918) / Пер. с англ. Е. Незлобиной. М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2011.

...