Польско-литовские материалы в азбуковнике Давида Замарая и украинское окружение патриарха Филарета

Размещено на http://www.allbest.ru/

Государственная публичная научно-техническая библиотека СО РАН Новосибирск, Россия

Польско-литовские материалы в азбуковнике Давида Замарая и украинское окружение патриарха Филарета

А.А. Юдин

Аннотация

древнерусский словарь филарет евангелие

На основе известных источников предлагается по-новому взглянуть на инициатора кампании по запрещению «литовских» книг в Московском государстве в первой трети XVII в. Кроме сохранившихся документов и бесспорных биографических фактов к выдвижению гипотезы об инициативе в преследовании книжной продукции из соседнего государства, исходившей от литовского выезжего, ставшего в Московской Руси архиепископом Суздальским и Тарусским, Иосифа Курцевича, привлекаются также рукописные материалы из азбуковников московского справщика Давида Замарая. Изучение словарных статей этих азбуковников позволяет установить, что часть из них была заимствована из книг «литовской печати», которые поступали в Москву от неизменного корреспондента Иосифа Курцевича митрополита Киевского Иова Борецкого («Беседы Иоанна Златоуста на Деяния апостольские» (Киев, 1624), «Беседы св. Иоанна Златоуста на 14 посланий апостола Павла» (Киев, 1623)). Выясняется также, что «киевский богослов» Афанасий Китайчич, ставший первым в череде хулителей «Евангелия Учительного» Кирилла Транквиллиона Ставровецкого, был под патронажем Иосифа Курцевича и мог выражать и его точку зрения на эту книгу.

Ключевые слова: Иосиф Курцевич, Афанасий Китайчич, Давид Замарай, азбуковник, Кирилл Транквиллион Ставровецкий, книги «литовской печати»

Polish-Lithuanian Data of David Zamaray's Azbukovnik and the Ukrainians in Patriarch Filaret's Surroundings

A.A. Yudin

The State Public Scientific Technological Library SB RAS Novosibirsk, Russian Federation

Abstract

In this article, we take a new look at the initiator of the campaign to prohibit the so-called “Lithuanian” books in the Moscow Tsardom in the first third of the 17th century on the basis of known sources. In addition to the extant documents and indisputable biographical facts, manuscript materials from the azbukovniks of Muscovite corrector David Zamaray are also involved to propose the hypothesis about the initiative in the prosecution of books from the neighboring state that came from Lithuanian emigrant Jozef Kurcewicz, who became archbishop of Suzdal and Tarusa in the Moscow Tsardom. The examination of vocabulary entries of these azbukovniks allows us to establish that some of them were borrowed from the “Lithuanian printing” books, coming to Moscow from the constant correspondent of Jozef Kurcewicz, Metropolitan of Kiev Job Boretsky (such as Homilies of John Chrysostom on the Acts of the Apostles (Kiev, 1624), John Chrysostom's Homilies on 14 Epistles of Apostle Paul (Kiev, 1623)). We also show that the Kievan theologian Athanasius Kitaichich, who became the first among detractors of Didactic Gospel of Kyrylo Stavrovetsky-Tranquillion, was under the patronage of Jozef Kurcewicz and could reflect his point of view on this book.

Keywords: Jozef Kurcewicz, Athanasius Kitaichich, David Zamaray, azbukovnik, Kyrylo Stavrovetsky-Tranquillion, “Lithuanian printing” books

Исследователей давно занимает тема запрета при патриархе Филарете «Евангелия Учительного» Кирилла Транквиллиона Ставровецкого. Т.А. Опарина прямо говорит о том, что «не совсем ясно, в силу каких причин в книжном потоке, идущем из киевской митрополии, было отобрано именно это сочинение» [Опарина, 2000. С. 187]. Известно, что первоначальную апробацию книги Транквиллиона в Москве поручили Афанасию Китайчичу, бывшему монаху Киево-Печерского монастыря. В результате его работы, а также привлечения позднее к рассмотрению этой книги русских справщиков (богоявленского игумена Ильи и священника Ивана Наседки) появляется сочинение, которое затем распространилось в рукописных сборниках под именем «Прения с Евангелием Учительным». Как предполагает Т.А. Опарина, текст этих «Прений» может быть не вполне самостоятелен, а восходить к Постановлениям собора 1625 г., который прошел в Киеве под управлением поставленного в 1620 г. Иерусалимским патриархом Феофаном на вновь созданную Киевскую митрополию Иова Борецкого. Судя по всему, этот собор, кроме выявленных в книге Кирилла Транквиллиона отклонений от православной экклезиологии, рекомендовал также автору «исправить сочинение в строго православном духе». Однако совершенно детективная история с первоначальным выявлением С.Т. Голубевым в Киевском центральном архиве списка Постановлений этого собора и обнаружением его пропажи на следующий день по приходе для занятий в архив позволяет только предположительно говорить о том, что именно Постановления Киевского собора послужили основой для создания Прений (см. об этом: [Маслов, 1984. С. 39; Опарина, 1998. С. 162-167; 2000. С. 186, 193]).

Тем не менее, именно Киевская митрополия и ее отдельные представители, на наш взгляд, были заинтересованы в запрещении книги Кирилла Транквиллиона в Москве. Это, конечно же, не снимает ответственности с московского правительства, но позволяет по-новому взглянуть на сожжение экземпляров «Евангелия Учительного» Кирилла Транквиллиона по постановлению патриарха царя Михаила Федоровича и Филарета в ноябре 1627 г. (подробнее см.: [Булычев, 2004. С. 12-48]).

Во-первых, уже упоминавшийся, выехавший из литовских пределов, монах Афанасий Китайчич 15 августа 1627 г., т. е. в том самом году, когда началось рассмотрение книги Кирилла Транквиллиона, был поставлен игуменом Никитского монастыря в Переяславле Залесском. Ранее, в марте 1626 г., он прибыл в Москву с вещами другого изгнанника из Литвы, епископа Владимирского и Брестского Иосифа Курцевича. В этом же 1626 г., но еще в августе, епископ Курцевич был рукоположен в приютившей его Москве в архиепископы Суздальские и Тарусские, заняв, таким образом, второе по значимости архиепископство в государстве, о чем позднее пенял ему в грамоте сам царь: «А то архиепископство в нашем государстве по степени другое место» [Харлампович, 1900. № 15. С. 464. Примеч. 3]. При этом обстоятельства отхода столь крупного церковного деятеля соседнего государства в московские пределы, в первую очередь из-за недостатка документов, ставят перед исследователем определенные вопросы. Уже К. В. Харламповичем было отмечено, что незадолго до отъезда 14 июня 1625 г. Иосиф Курцевич вовсе не собирался, судя по его хозяйственным планам, бежать из Дерманского монастыря на Волыни, управлять в котором он был поставлен не без согласия его владельца, ярого католика князя Александра Заславского [Харлампович, 1900. № 14. С. 435]. Князь позднее, в 1627 г., передает этот монастырь в управление Мелетию Смотрицкому только после перехода последнего в унию. Сохранилось также свидетельство бывшего игумена Дерманского монастыря, предшественника Иосифа Курцевича, Рафаила Жиморского, который в расспросной речи 17 марта 1624 г. по выходе в Московское государство заявил, что при правлении монастырем Иосиф Курцевич «учал приводить» насельников в унию [Макарий (Булгаков), 1996. С. 316]. Такое радикальное свидетельство все же можно объяснить личной неприязнью, к тому же других подобного рода свидетельств пока не найдено. Тем не менее отъезд Иосифа Курцевича в Москву связывают как с общим ухудшением обстановки после произошедшего в ноябре 1623 г. убийства в Витебске ревностного униата, архиепископа Полоцкого, Иосафата Кунцевича, и последовавшей за этим убийством реакцией со стороны коронных властей, так в частности и с активной деятельностью Иосифа Курцевича в деле защиты православия от наступления униатов (см.: [Маштафаров, Флоря, 2010. С. 635]).

Следует отметить также, что привлеченный к оценке книги Кирилла Транквиллиона в Москве Афанасий Китайчич позднее, в 1630-1634 гг., был архимандритом Владимирского Рождественского монастыря (в епархии все того же Иосифа Курцевича) [Строев, 1877. Стб. 662, 678]. Таким образом, можно говорить о том, что привлеченный к изучению «Евангелия Учительного» киевский монах находился под патронажем своего земляка и мог выражать в том числе и его точку зрения. Кроме того, и Афанасий Китайчич и Иосиф Курцевич состояли в переписке с митрополитом Киевским Иовом Борецким, который в письмах к ним обоим говорит о себе как о «смиренном» и «нищем», что, скорее, можно отнести к особенностям эпистолярного жанра [Харлампович, 1914. С. 80]. Таким образом, в подкрепление положения, высказанного еще Т. А. Опариной [2000. С. 189], что «Прения с Евангелием Учительным» могут отражать не московскую, а киевскую точку зрения на сочинение Кирилла Транквиллиона, можно добавить еще и то, что с положенными в их основу Постановлениями Киевского собора московские книжники познакомились при деятельном участии киевлян, в том числе и высших иерархов киевской митрополии.

Трудно сказать, однако, какую непосредственно роль в очернении книги Кирилла Транквиллиона сыграл Иосиф Курцевич. Как с сожалением пишет К.В. Харлампович, от столь европейски образованного иерарха (есть сведения об обучении Курцевича в Падуанском университете), можно было бы ожидать большего на новой родине [Харлампович, 1914. С. 37]. О его ученых занятиях имеются лишь отрывочные сведения: для списания ему были предоставлены патриархом Филаретом «Книга Максима Грека, в десть» (в 1631 г.) [Харлампович, 1900. № 15. С. 467] и «Книга правил св. апостол и св. отец, в десть», принадлежавшая патриарху Иову (в 1630 г.) [Там же. С. 468]. В суздальский Спасо-Евфимиев монастырь он жертвует «Книгу Василия Кессарийского печати литовской в десть» [Там же. С. 469] ', в период его ссылки в Соловецкий монастырь дает вкладом «Октай осми гласов киевской печати» и «По- требник московской печати» [Там же. С. 476] Автор ссылается на: Шляпкин И.А. Описание рукописей Суздальского Спасо-Евфимиева монастыря. СПб., 1881. С. 66. Автор ссылается на: Белокуров С.А. Материалы для русской истории. М., 1888. С. 26, 29 (№ 792, № 1009)..

Московское правительство уделяло большое внимание выходцам из Литвы. В зависимости от статуса вышедшего, ему выделялась также денежная помощь [Макарий (Булгаков), 1996. С. 432-433]. Традиционная денежная царская милость православным монастырям соседнего государства подвигала целые делегации от этих монастырей искать ее у царского и патриаршего двора На материале книг и столбцов, хранившихся в архивах Министерств иностранных дел и юстиции К.В. Харлампович приводит данные о выходцах и просителях милостыни «из Литвы» с [Харлампович, 1914. С. 3-74].. Стремились заручиться финансовой поддержкой и покровительством Москвы и авторы новых печатных литовских книг. Так, уже спустя месяц после выхода книги «Бесед св. Иоанна Златоуста на 14 посланий апостола Павла», 1 мая 1623 г., киевопечерский служитель Андрей Николаев привез ее в Москву от Захарии Копыстенского. При этом два экземпляра издания были поднесены государю, два - патриарху, один - думному дьяку Ивану Грамотину и по одному - путивльским воеводам Василию Большому Ромодановскому и Григорию Алябьеву [Харлампович, 1914. С. 102]. 4 января 1625 г. Памва Берында поднес государю «Беседы Иоанна Златоуста на Деяния апостольские» (Киев, 1624). «Патриарху Филарету вместе с «Беседами» он поднес греческую рукописную книгу (Постническая книга Фикары)» [Там же]. Перевод последней из упоминаемых книг был также издан в Вильно в 1620 г. Фикарий Святогорец. Вертоград душевный. Вильно: Тип. Братская, 1620. См.: [Книга Белоруссии..., 1986. С. 94. № 93].

Интерес к «литовским» книгам в Москве в первой трети XVII в. вполне объясним, как и необходимость в служебных книгах, изданных в соседнем государстве. Московское царство только выходило из Смуты, не было полностью восстановлено книгоиздание на Печатном дворе. Прения московских справщиков сначала с Лаврентием Зизанием, предполагавшим напечатать свой «Катехизис» в Москве, заручившись поддержкой патриарха Филарета Прения московских книжников с автором Катехизиса опубликованы по одному из списков в издании Общества любителей древней письменности: [Заседание., 1878]., рассмотрение и последующее запрещение «Евангелия Учительного» Кирилла Транквиллиона (а потом и всех книг «литовской» печати в 1627 г. Подробнее см.: [Булычев, 2004. С. 13-14]. Подробнее о соборе и о печатном закреплении его постановлений см.: [Булычев, 1989].) - все эти события следует рассматривать в контексте сложившейся именно в это время исторической ситуации в Москве. Своеобразная охранительная тенденция в политике московских властей применительно к выходцам из Литвы и книгопечатной продукции соседнего государства явилась вполне обоснованной реакцией на притеснение там православия и продвижение униатства. Характерно, что в год восстановления Киевской митрополии в 1620 г. в Западной России [Макарий (Булгаков), 1996. С. 403], в Москве патриархом Филаретом был созван Освященный собор для суда над Сарским и Подонским митрополитом Ионой Архангельским, который выступал против перекрещивания католиков при принятии ими православия.

Поэтому естественным представляется пристальное внимание русских книжников в процессе работы с «литовскими» изданиями не только к вопросам языка, но и к содержанию этих книг, выявлению в них догматических несоответствий. Отражением такого интереса могут служить древнерусские словари, которые были необходимы в работе переводчика и издателя-справщика. Наиболее представимым словарем-Азбуковником, содержащим большое количество так называемых «польских» Термины «поляк», «польской нации», «польской породы» применительно к населению Западной Руси, как пишет К.В. Харлампович, «имели смысл не этнографический и даже не политический, а скорее - географический», т. е. рассматривались как подвластные Польше [Харлампович, 1914. С. X]. слов в своем словнике, можно считать Третий Азбуковник По классификации Л.С. Ковтун, см.: [Ковтун, 1989. С. 9, 10, 15]., который сейчас принято называть по имени его создателя, справщика Московского Печатного двора, Азбуковником Давида Замарая (см.: [Коваленко, 2018; Левичкин, 2014; Юдин, 2018]). Собственно, наличие такого рода статей и является одним из главных маркеров, который позволяет отделить списки этого Азбуковника от других типов [Юдин, 2018. С. 175]. Сведений о жизни и деятельности справщика Давида Замарая сохранилось не так много. Вероятно, возглавлять справщиков на Печатном дворе он перестал в 1625 г. [Левичкин, 2014. С. 546-547]. Тем не менее, нет сведений о его удалении из Печатного двора в это время. О том, что справщик работал с книгами «литовской» печати, свидетельствуют материалы словарных статей его Азбуковника. Среди книг, активно использовавшихся Замараем, есть и «Евангелие Учительное» Кирилла Транквиллиона Ставровецкого. Наряду с киевской «Книгой о вере единой» 1619-1620 гг., острожской «Книжицей» в шести разделах Василия Суражского-Малюшицкого (1588 г.), виленской «Книгой о вере» 1596 г. и другими полемическими книгами «литовской печати» 10.

И хотя трудно выявить в Азбуковниках следы полемической или идеологической борьбы между православными, католиками и протестантами, настолько малы по объему большинство статей древнерусского книжного памятника, все же некоторое отражение этих веяний несут в себе и словник, и окружение разных списков отдельных типов Азбуковника. Так, вопрос о несоответствии изображений символов евангелистов в христианской иконографии Запада и Востока, ставившийся в вину автору «Евангелия Учительного» Кириллу Транквил- лиону на страницах рукописных «Прений» с ним [Чумичева, 2000. С. 262-263], волнует и авторов Азбуковников. В некоторых списках так называемого Второго Азбуковника соответствующая статья дополнена, автору словаря потребовалось объяснение того, почему в Малой России символы евангелистов иначе «пишут» п. Или текст словника Азбуковника в рукописи, возможно, принадлежавшей Ивану Наседке, известному справщику, привлекавшемуся к «вынесению приговора» главному труду Кирилла Транквиллиона, имеет в своем конвое сочинение «Сын церковный», - произведение катехитической традиции, как по составу, так и сюжетно связанное с проблемой перекрещивания иностранцев.

Азбуковник Давида Замарая в части «польских» статей имеет также заимствования из книг, появившихся в Москве в середине 20-х гг. XVII в. Именно тогда наиболее тесно русское правительство ведет общение с иерархами Киевской митрополии, одним из посредников в таком общении выступает Иосиф Курцевич. Как было уже отмечено, именно в этот период один из его корреспондентов привозит в Россию три книги из Польско-Литовского государства.

При сравнении глосс в «Беседах на св. Иоанна Златоуста на 14 посланий апостола Павла» с «польскими» словарными статьями Азбуковника Давида Замарая нами был установлен тот факт, что именно глоссы из этого издания могли служить источниками некоторых из них:

Об этих и других источниках Азбуковника Давида Замарая см.: [Юдин, 2018. С. 179-188].

ГПНТБ СО РАН, собрание М. Н. Тихомирова, № 71, Азбуковник, XVII в. Л. 116: «в Малой Росии пишут Марка евангелиста лвом, понеже он нача о Иоаннове проповеди, Иоанна же Богослов[а орли]ом подобием, понеже тои с небес пролете умом».

Первое слово в таблице - глосса, второе - слово в тексте, к которому она относится.

Последняя буква плохо пропечатана.

Астериском выделены статьи, которые встречаются в списке: РГБ, собр. М.П. Погодина, № 1642.

Только те слова, которые отмечены в тексте для толкования, выделены здесь курсивом.

В представленной таблице даны не все глоссы из печатной книги и их соответствия в азбуковнике Для анализа и выборки в таблицу были изучены только глоссы первой трети этого киевского издания.. Указанные примеры показательны в части соответствия в обоих источниках.

Акцент сделан на слова, представленные в азбуковнике и в издании не в словарной (заголовочной) форме, а именно в такой падежной форме, в какой они встречаются в глоссах и тексте этой книги «литовской» печати.

Такая же характерная особенность выявилась и при сравнении отдельных статей Азбуковника Давида Замарая и книги «Беседы Иоанна Златоуста на Деяния апостольские»:

Следует отметить, что на сегодняшний день известно три списка Азбуковника Давида Замарая Всего на данный момент известны девять списков Азбуковника этого типа: к семи, выявленным Л. С. Ковтун [1989. С. 10], можно добавить недавно обнаруженные списки из Российской государственной библиотеки и Владимиро-Суздальского музея., которые можно назвать авторскими. Один имеет шифрованную запись справщика от 1596 г. (РНБ, собрание М.П. Погодина, № 1642) Совсем недавно А.Н. Левичкин предложил свою, более убедительную, версию расшифровки этой записи, из которой следует, что автор Азбуковника - справщик Московского Печатного двора Давид Замарай, а не клирик монастыря Антония Римлянина в Новгороде Димитрий, как считалось ранее. См.: [Левичкин, 2014. С. 549]. Прежняя расшифровка была сделана Л.С. Ковтун при помощи Б.М. Клосса [Ковтун, 1989. С. 16-17]., второй - выходную запись 1626 г. (РГБ, собр. Г.Г. Юдина, № 4) и третий - вкладную от 1632 г. (БАН, Архангельское собрание, Д. 446).

Как видно из представленных примеров (особенно в первой таблице), некоторые случаи заимствования лексики из книг «литовской печати» 1620-х гг. отражены и в списке Замараевского азбуковника, который был создан, судя авторской выходной записи, в 1596 г. Единственный дошедший список с этой авторской датировкой создания Азбуковника относится к 30-м гг. XVII в. (РНБ, собр. М.П. Погодина, № 1642). Подробное изучение водяных знаков бумаги рукописи представлено в: [Юдин, 2012. С. 92]. См. также: [Левичкин, 2014. С. 541-542]. Это может являться подтверждением положения, выдвинутого А.Н. Левичкиным, о создании Давидом Замараем Азбуковника в 1626 г. в Москве [Левичкин, 2014. С. 549] К.И. Коваленко считает, что дата создания Азбуковника Давида Замарая не является ошибочной [Коваленко, 2018. С. 85]. Выражаю признательность К.И. Коваленко за возможность ознакомления с текстом ее диссертации.. Однако, речь в данном случае может идти о двух периодах в жизни древнерусского книжного памятника: времени создания первоначального свода словарных статей (1596 г.) и времени появления списка словаря, в котором сохраняется указание на дату его создания, но появляются и статьи, почерпнутые из источников позднее этой даты. Разумно будет предположить, что автор этого Азбуковника, создав его в 1596 г., относится к своему произведению практически, пополняя с каждым новым списком его словник.

Мы предполагаем, что такая хронология записей в авторских рукописях этого Азбуковника не случайна. Она напрямую связана как с перипетиями жизненного пути московского справщика, так и с вехами ознакомления, идеологического противостояния и закономерного сосуществования книг «литовской печати» в Московском государстве. В самом деле, 1596 г. - год Брестской унии и появления «Грамматики» Лаврентия Зизания, 1626 г. - активная торговля книгами, ознакомление с ними московских справщиков, обнаружение догматических расхождений и последующая опала «литовских» книг, 1632 г. - закат жизни патриарха Филарета, активно выступившего против распространения книг «литовской печати», именно в этот год исследователями зафиксировано восстановление свободной продажи и распространения этих книг в московских пределах [Булычев, 2004. С. 32]. Книги «литовской печати» были неизменно популярны вплоть до петровских реформ и далее, уже в старообрядческой среде [Бубнов, 1995. С. 58].

Свое особое положение в Москве Иосиф Курцевич, по мнению исследователей, заслужил тем, что был поставлен в архиепископы Владимирские и Брестские, как и Филарет Никитич на Московское патриаршество, Иерусалимским патриархом Феофаном. Также замечено, что дачи от государя и патриарха Иосиф Курцевич получал такие же, а иногда и большие, чем в свое время полагались тому же Феофану. Отмечается также особое участие Иосифа Курцевича в жизни царя, но здесь следует видеть в первую очередь благорасположение к Курцевичу отца Михаила Федоровича. Этим же благорасположением можно объяснить и тот факт, что Курцевич избежал обязательного для выходцев из Литвы в то время перекрещивания, которое было закреплено московским собором 1620 г. Кроме всего прочего, Иосиф Курцевич своей подписью поучаствовал в восстановлении текста сгоревшей 3 мая 1626 г. грамоты, выданной Филарету Никитичу патриархом Феофаном.

Однако все блага, исходившие от патриарха, закончились вместе с его смертью 1 октября 1633 г. Иосиф был сослан сначала в Сийский монастырь, а по рассмотрении его дела и обнаружении все новых подробностей его неблагочестивой жизни с него был снят святительский сан и панагия, и его сослали уже простым чернецом на Соловки [Горбатов, 2011. С. 234-235].

Здесь же уместно будет сказать, что первоначально К.В. Харлампович, ссылаясь на легенду на могильной плите, виденную им в Казанском Зилантовом монастыре, указывает 9-е декабря 1589 г. как дату рождения будущего суздальского архиепископа [Харлампович, 1900. № 13. С. 405]. Позднее, при работе с книгами и столбцами Разрядного приказа в Архиве Министерства юстиции исследователь отыскивает более точную дату рождения Иосифа Курцевича. Тем не менее, в дальнейшем исследователи не указывают ее, определяя время появления на свет этого деятеля 80-ми гг. XVI в. [Маштафаров, Флоря, 2010. С. 634] Е.Н. Горбатов прямо ссылается на эту же статью из Православной энциклопедии [Горбатов, 2011. С. 233]. Однако в письме Иосифу Курцевичу его матери, инокини Домникии А.В. Маштафаров и Б.Н. Флоря осторожно предполагают, что это могла быть его мачеха, И. Галка Стужинская [Маштафаров, Флоря, 2010. С. 635]., на которое и ссылается К. В. Харлампович, прямо сказано: «А что еси писал чтоб я к тебе отписала как родился, рождение твое в лето 1594-го месяца сентября 26 де[нь] на Преставление святого Иоанна Богослова. Души усопших: отец мои Оранской Павел, а мат[ь] моя Марина, дед твои княз[ь] Михайло, а бабка Пелагея, брат твои Болшои Михайло, а про иных писала ко князю Павлу, чтобы ис поминников выписал а я не упомню» РГАДА. Ф. 210 (Разрядный приказ) Белгородский стол. Стб. 29. Л. 172.. Отец инокини Домникии, Павел Григорьевич Оранский, известен по Протестации от 26-го сентября 1570 г., в которой он выступает как игумен монастыря св. Спаса, «земенин господаръский повету Володимерского», который послал «врадника своего Яна Олшовского с подданными своими Яновскими, монастыря святого Спаса у Володимири, с плугами орати землю свою властную церковную Яновскую монастырскую», предъявив «на довод спокойного держаня своего лист князя Михайла Куцевича(!)» Архив Юго-Западной России. Киев, 1911. Ч. 8, т. 6: Акты о землевладении в Юго-Западной России XV- XVIII вв. С. 305, 307.. Ивашка Олшевской упоминается в качестве служки черного попа Онисифора, отца Андрея Бермацкого, зятя Иосифа Курцевича, привезшего к нему из Литвы его сына, малолетнего Ивана Бермацкого, по настоянию родителей в 1629 г. РГАДА. Ф. 210 (Разрядный приказ) Белгородский стол. Стб. 29. Л. 178. Возможно, это был родственник упомянутого выше Яна Олшевского.

Конечно, путаница в датах может произойти и при написании письма самим адресантом, как это достоверно отмечено Б.Н. Флорей при публикации послания Иосифа Курцевича своему двоюродному брату князю Григорию Четвертинскому, выказавшему желание перейти под власть московского государя [Флоря, 1991. С. 149] Здесь речь идет об аберрации памяти автора письма, объединившего в одно два события, в действительности произошедших с разницей в четыре года.. Однако, некоторые сведения, имеющееся в столбцах Разрядного приказа Белгородского стола, вступают в противоречие с устоявшимся в науке описанием событий, и их нельзя списать на ошибки авторов посланий. Так, например, Юрий Бермацкий, «наместник и прозвитер Мезецкой», 3 июня 1629 г. пишет своему брату Андрею в Москву, сообщая, что «сестра меншая жены твоей, которая была у пана Лясоты, и та ныне выдана замуж за князя Юрья Чарторыского прошлой весной» РГАДА. Ф. 210 (Разрядный приказ) Белгородский стол. Стб. 29. Л. 203.. До сих пор было известно, что князь Юрий (Ежи) Чарторыйский действительно женился вторично на Гальше Головинской, но умер и был похоронен в 1626 г. [Ва2уйо, 1979. 8. 763] Польские исследователи также отмечают противоречивость источников в деле установления даты смерти князя Юрия Чарторыйского: по одним из них, его смерть наступила в 1616 г., другие относят это событие к 1623 г. См.: [МьсИа^кц 2013. Б. 70]. Благодарю И.С. Трояк за указание на эту статью. Установившаяся в польской историографии дата смерти князя Юрия, скорее всего, связана с мнением автора статьи в авторитетном Польском биографическом словаре [Ьа1ас7, 1937].. Как же он тогда смог жениться в 1628 г. спустя два года после своей смерти? К сожалению, недостаток биографических данных не позволяет с уверенностью говорить о том, где проживал и чем занимался тот или иной человек в интересующее нас время.

Например, есть сведения о том, что упоминавшийся уже Афанасий Китайчич, с авторитетного мнения которого и началась кампания по рассмотрению недостатков книги Кирилла Транквиллиона, вышел в Московское государство не от Киевской Печерской лавры, а был в Литовской Руси иноком Преображенского монастыря в Четвертне на Волыни [Буланин, 2004. С. 325], родовом месте князей Четвертинских, один из которых, князь Григорий, был кузеном архиепископа Суздальского. Скорее всего, в Москве Иосиф Курцевич выступал в качестве патрона по отношению к Афанасию.

Кроме того, доподлинно неизвестно, какими трудами прославился этот украинский богослов, прежде чем ему доверили составить «рецензию» на труд своего земляка, и почему затем рассмотрение «Евангелия Учительного» передали московским справщикам. В Москве Афанасий Китайчич, судя по известным источникам, более не привлекался к работе с книгами «литовской» печати. Известно, что еще до своего отъезда из Литвы, в 1626 г., «поп Афанасий» приезжал к Иосифу Курцевичу и привозил его вещи, тогда же он побывал в Троице-Сергиевой лавре, в следующем году он сподобился видеть «государские очи и был у государя у руки» РГАДА. Ф. 210 (Разрядный приказ) Белгородский стол. Стб. 29. Л. 94-96.. К его авторитетному мнению прибегают лишь по поводу возможного перехода его литовского патрона, князя Григория Четвертинского, под власть московского царя Там же. Л. 8, 11., при этом прямо заставляя Китайчича писать письма князю с целью «прощупывания почвы» Там же. Л. 22, 51, 156.. «Киевский богослов» был близко знаком и с матерью Иосифа Курцевича, которая в письмах к сыну отдает низкий поклон «господину отцу Афанасию Китайчичу» Там же. Л. 171., сохранился перевод письма его сестры, инокини Дубенского девичья монастыря Софронии Китайческой От 13 августа 1628 г.: РГАДА. Ф. 210 (Разрядный приказ) Белгородский стол. Стб. 29. Л. 174-177., в 1629 г. он разыскивает сбежавшего от него к игумену Молченского монастыря повара Тренку Трофимова РГАДА. Ф. 210 (Разрядный приказ) Белгородский стол. Стб. 29. Л. 217-220.. Сведений о его судьбе после 1634 г., года опалы его покровителя в Москве Иосифа Курцевича, пока не найдено [Буланин, 2004. С. 325].

На основе изложенных фактов биографии Иосифа Курцевича можно высказать предположение о том, что именно этот человек повлиял на развернувшуюся кампанию по запрету распространения книг литовской печати в Московском государстве. Конечно, с уверенностью говорить о том, что именно Иосиф Курцевич был вдохновителем столь запомнившегося современникам и потомкам книжного аутодафе, мы не можем. Этот вопрос требует более серьезного рассмотрения на документальной основе.

Список литературы

1. Бубнов Н.Ю. Старообрядческая книга в России во второй половине XVII в. СПб., 1995. Буланин Д.М. Афанасий Китайчич // Словарь книжников и книжности Древней Руси. СПб., 2004. Вып. 3 (XVII в.). Ч. 4: Т-Я. Дополнения. С. 325-327.

2. Булычев А.А. История одной политической кампании в XVII в.: Законодательные акты второй половины 1620-х годов о запрете распространения «литовских» печатных и рукописных книг в России. М., 2004.

3. Булычев А.А. О публикации постановлений церковного собора 1620 г. в мирском и иноческом «Требниках» (М., 1639) // Герменевтика древнерусской литературы. М., 1989. Сб. 2: - начало XVII века. С. 35-62.

4. Горбатов Е.Н. Материалы к биографии архиепископа Иосифа (Курцевича) // Вестник церковной истории. 2011. № 3-4. С. 233-242.

5. Заседание в книжной палате 18 февр. 1627 г. по поводу исправлений Катехизиса Лаврентия Зизания. СПб., 1878. (Изд. Об-ва любит. древн. письм.; вып. 17).

6. Книга Белоруссии. 1517-1917: Сводный каталог. Минск, 1986.

7. Коваленко К.И. Азбуковник Давида Замарая как источник по русской лексикографии в.: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. СПб., 2018. 30 с.

8. Ковтун Л.С. Азбуковники XVI-XVII вв.: Старшая разновидность. Л., 1989.

9. Левичкин А.Н. О датировке Азбуковника 1596 года // ТОДРЛ. СПб., 2014. Т. 63. С. 541550.

10. Макарий (Булгаков), митр. Московский и Коломенский. История русской церкви. М., 1996. Т. 6.

11. Маслов С.И. Кирилл Транквиллион Ставровецкий и его литературная деятельность. Киев, 1984.

12. Маштафаров А.В., Флоря Б.Н. Иосиф (Иезекииль) (Курцевич Иван Дмитриевич) // Православная энциклопедия. М., 2010. Т. 25. С. 634-636.

13. Опарина Т.А. «Прения с Евангелием учительным» Кирилла Транквиллиона-Ставровецкого в русской богословской полемике XVII века // Проблемы истории, русской книжности, культуры и общественного сознания. Новосибирск, 2000. С. 185-193.

14. Опарина Т.А. Иван Наседка и полемическое богословие киевской митрополии. Новосибирск, 1998.

15. Строев П.М. Списки иерархов и настоятелей монастырей Российской церкви. СПб., 1877.

16. Флоря Б.Н. Послание Иосифа Курцевича князю Григорию Четвертинскому // Славяне и их соседи. М., 1991. Вып. 3: Католицизм и православие в Средние века. С. 141-151.

17. Харлампович К.В. Иосиф Курцевич, архиепископ Суздальский, б. Владимирский и Брестский (1621-1624 гг.) // Волынские епархиальные ведомости. 1900. № 13. С. 404-416; № 14. С. 433-444; № 15. С. 464-477.

18. Харлампович К.В. Малороссийское влияние на великорусскую церковную жизнь. Казань, 1914. Т. 1.

19. Чумичева О.В. Символы евангелистов в русской иконографической традиции // Проблемы истории, русской книжности, культуры и общественного сознания. Новосибирск, 2000. С.259-263.

20. Юдин А.А. Азбуковник Давида Замарая: «польско-литовские» материалы // Рукописи, старопечатные и редкие книги в собраниях России: Сб. ст., посвящ. юбилею Е.И. Дергачевой-Скоп. Новосибирск, 2018. С. 169-198.

21. Юдин А.А. Новгородский Азбуковник: литературные источники, списки, редакции // Вестник НГУ. Серия: История, филология. 2012. Т. 11, № 12: Филология. С. 91-97.

22. Bazydlo J. Jerzy [Czartoryski]. In: Encyclopedia katolicka. Lublin, 1979, t. 3, s. 763-764. (in Pol.).

23. Latacz E. Czartoryski Jerzy. In: Polski slownik biograficzny. Krakow, 1937, t. 4, s. 277-278. (in Pol.).

24. Michalski A. O pochodzeniu i pocz^tkach kariery domu ksi^z^t Czartoryskich. Slupskie studia historyczne, 2013, № 19, s. 47-71. (in Pol.).

References

1. Bazydlo J. Jerzy [Czartoryski]. In: Encyclopedia katolicka. Lublin, 1979, t. 3, s. 763-764. (in Pol.).

2. Bubnov N.Yu. Staroobryadcheskaya Kniga v Rossii vo Vtoroi Polovine XVII v. [A Old Believer Book in Russia in the Second Half of 16th Century]. St. Petersburg, 1995. (in Russ.).

3. Bulanin D.M. Afanasii Kitaichich. In: Slovar' knizhnikov i knizhnosti Drevnei Rusi [The Dictionary of the Scribes and Booklore of Old Rus]. St. Petersburg, 2004, issue 3 (17th century), vol. 4: T-Ya. Additions, p. 325-327. (in Russ.).

4. Bulychev A.A. Istoriya odnoi politicheskoi kampanii v XVII v.: Zakonodatel'nye akty vtoroi poloviny 1620-kh godov o zaprete rasprostraneniya «litovskikh» pechatnykh i rukopisnykh knig v Rossii [The History of One Political Campaign in 17th Century: Legislative Acts of the Second Half of 1620s Prohibiting Distribution of “Lithuanian” Printed and Manuscript Books in Russia]. Moscow, 2004. (in Russ.).

5. Bulychev A.A. O publikatsii postanovlenii tserkovnogo sobora 1620 g. v mirskom i inocheskom «Trebnikakh» (M., 1639) [On the Publication of the 1620 Church Council's Decree in the Secular and Monastic Small Euchologia (Moscow, 1639)]. In: Germenevtika drevnerusskoi literatury [The Hermeneutics of Old Russian Literature]. Moscow, 1989, iss. 2: The 16th - early 17th centuries, p. 35-62. (in Russ.).

6. Chumicheva O.V. Simvoly evangelistov v russkoi ikonograficheskoi traditsii [The Symbols of the Evangelists in Russian Iconographic Tradition]. In: Problemy istorii, russkoi knizhnosti, kul'tury i obshchestvennogo soznaniya [The problems of Russian Booklore, Culture, and Social Consciousness]. Novosibirsk, 2000, p. 259-263. (in Russ.).

7. Florya B.N. Poslanie Iosifa Kurtsevicha knyazyu Grigoriyu Chetvertinskomu [The Jozef Kurcewicz's Epistle to Prince Gregory Chetvertynsky]. In: Slavyane i ikh sosedi [The Slavs and Their Neighbors]. Moscow, 1991, iss. 3: The Catholicism and Orthodoxy in the Middle Ages, p. 141-151. (in Russ.).

8. Gorbatov E.N. Materialy k biografii arkhiepiskopa Iosifa (Kurcevicha) [Materials for the Biography of Archbishop Josef (Kurtsevich)]. Vestnik tserkovnoi istorii [Journal of Church History], 2011, no. 3-4, p. 233-242. (in Russ.).

9. Kharlampovich K.V. Iosif Kurtsevich, arkhiepiskop Suzdal'skii, b. Vladimirskii i Brestskii (16211624 gg.) [Jozef Kurcewicz, the Archbishop of Suzdal, Formerly of Vladimir and Brest (1621-1624)]. Volynskie eparkhial'nye vedomosti [Volynian Eparchial Journal], 1900, no. 13, p. 404-416; no. 14, p. 433-444; no. 15, p. 464-477. (in Russ.).

10. Kharlampovich K.V. Malorossiiskoe vliyanie na velikorusskuyu tserkovnuyu zhizn' [The Little Russian Influence at Great Russian Church Life]. Kazan, 1914, vol. 1. (in Russ.).

11. Kniga Belorussii. 1517-1917 [The Book of Belarus. 1517-1917]. Summary Catalog. Minsk, 1986. (in Russ.).

12. Kovalenko K.I. Azbukovnik Davida Zamaraya kak istochnik po russkoj leksikografii XVII v. [David Zamarai's Azbukovnik as a Source of Russian Russian Lexicography of the 17th Century]. Cand. phil. sci. syn. diss. St. Petersburg, 2018, 30 p. (in Russ.).

13. Kovtun L.S. Azbukovniki XVI-XVII vv.: Starshaya raznovidnost' [Azbukovniks of the 16th-17th Centuries: the Earlier Version]. Leningrad, Nauka, 1989, 296 p. (in Russ.).

14. Latacz E. Czartoryski Jerzy. In: Polski slownik biograficzny. Krakow, 1937, t. 4, s. 277-278. (in Pol.).

15. Levichkin A.N. O datirovke Azbukovnika 1596 goda [On the Dating of the Azbukovnik of 1596]. In: Trudy Otdela drevnerusskoj literatury [Proceedings of the Department of Old Russian Literature]. St. Petersburg, Nauka, 2014, vol. 63, p. 541-550. (in Russ.).

16. Makarii (Bulgakov), Metropolitan of Moskow and Kolomna. Istoriya russkoi tserkvi [The Russian Church History]. Moscow, 1996, vol. 6. (in Russ.).

17. Mashtafarov A.V., Florya B.N. Iosif (Iezekiil') (Kurtsevich Ivan Dmitrievich). In: Pravoslavnaya entsiklopediya [Orthodox Encyclopedia]. Moscow, 2010, vol. 25, p. 634-636. (in Russ.).

18. Maslov S.I. Kirill Trankvillion Stavrovetskii i ego literaturnaya deyatel'nost' [Kyrylo Stavrovetsky-Tranquillion and His Literary Activity]. Kiev, 1984. (in Russ.).

19. Michalski A. O pochodzeniu i poczqtkach kariery domu ksiqzqt Czartoryskich. Slupskie studia historyczne, 2013, № 19, s. 47-71. (in Pol.).

20. Oparina T.A. «Preniya s Evangeliem uchitel'nym» Kirilla Trankvilliona-Stavroveckogo v russkoi bogoslovskoi polemike XVII veka [The Kyrylo Stavrovetsky-Tranquillon's “Didactic Gospel Discussion” in the Russian Theological Polemics of 17th century]. In: Problemy istorii, russkoi knizhnosti, kul'tury i obshchestvennogo soznaniya [The Problems of Russian Booklore, Culture, and Social Consciousness]. Novosibirsk, 2000, p. 185-193. (in Russ.).

21. Oparina T.A. Ivan Nasedka i polemicheskoe bogoslovie Kievskoi mitropolii [Ivan Nasedka and Polemical Theology of the Kiev Metropolis]. Novosibirsk, 1998. (in Russ.).

22. Stroev P.M. Spiski ierarkhov i nastojatelei monastyrei Rossiiskoi tserkvi [The Lists of Hierarchs and Hegumens of the Russian Orthodox Church]. St. Petersburg, 1877. (in Russ.).

23. Yudin A.A. Azbukovnik Davida Zamaraya: «pol'sko-litovskie» materialy [David Zamaray's Azbukovnik: the Polish-Lithuanian Data]. In: Rukopisi, staropechatnye i redkie knigi v sobraniyakh Rossii [Manuscripts, Old Printed and Rare Books in Russian Storages]. Anthology in Honor of Anniversary of E. I. Dergacheva-Skop. Novosibirsk, 2018, p. 169-198. (in Russ.).

24. Yudin A.A. Novgorodskij Azbukovnik: literatumye istochniki, spiski, redaktsii [Novgorod Azbukovnik: Literary Sources, Copies, Literary Versions]. Vestnik NSU. Series: History and Philology, 2012, vol. 11, no. 12, p. 91-97. (in Russ.).

25. Zasedanie v knizhnoi palate 18 fevr. 1627 g. po povodu ispravlenii Katekhizisa Lavrentiya Zizaniya [The Book Chamber Session of February 18, 1627 Related to Lavrenty Zizany's Catechism]. St. Petersburg, 1878. (Editions of the Society of Lovers of Ancient Literature; Issue 17). (in Russ.).

Размещено на Allbest.ru