Достижения и провалы российской экономики в годы первой мировой войны

Размещено на http://www.allbest.ru/

Статья по теме:

Достижения и провалы российской экономики в годы первой мировой войны

Б.Н. Миронов

В статье аргументируется точка зрения, согласно которой сама по себе Первая мировая война не создала непреодолимых объективных предпосылок для революции. В 1914-1916 гг. российская экономика сумела перестроиться и мобилизоваться для обеспечения военных потребностей государства. Объем промышленного производства на территории империи без Польши и Финляндии за 1914-1916 гг. вырос на 22 %, производительность труда -- на 8%. Сборы сельскохозяйственных культур, как и до войны, находились под сильным влиянием погоды. В 1914-1916 гг. они уменьшались и в 1916 гг. сократились на 19 % сравнительно с 1909-1913 гг. по причине снижения урожайности, что было обусловлено погодой, а не войной. В общероссийском масштабе при падении сборов на 19 % внутренний спрос на хлеб полностью удовлетворялся, так как в 1914 г. были запрещены винокурение и экспорт зерновых, потреблявших в 1909-1913 гг. 24 % чистого сбора зерновых. Поголовье скота за 1914-1916 гг. увеличилось на 29 %. Железнодорожный транспорт удовлетворительно справлялся с возросшими нагрузками. В 1916 г. сравнительно с 1914 г. было перевезено грузов на 52 % больше, пассажиров -- на 30 %; коммерческая скорость движения товарных поездов в целом по сети увеличилась с 14 до 16 верст в час. Способность народного хозяйства удовлетворительно адаптироваться к условиям военного времени была результатом успешного развития России в довоенный период.

Свержение монархии принципиально изменило экономическую ситуацию, а после октябрьского переворота она катастрофически быстро ухудшалась. Именно революция породила сначала всеобщий институциональный кризис, в результате которого была парализована или затруднена работа государственных и частных учреждений, промышленных предприятий, транспорта, коммунальных служб, судов и органов охраны правопорядка, а затем и всеобщий экономический кризис. Революционное тунеядство -- так можно назвать бесконечные демонстрации, парады, митинги, шествия и т. п., в новых обстоятельствах приобретшее значение престижной революционной деятельности, оплачиваемой как производственная работа, усиливало кризис и выглядело пиром во время чумы.

Не чрезвычайные трудности породили революцию, а революция породила чрезвычайные трудности. Удовлетворительная адаптация экономики к условиям военного времени в 19141916 гг. была результатом успешного развития России в пореформенный период. Библиогр. 56 назв.

Ключевые слова: Первая мировая война, Российская революция 1917 г., причины революции, информационный терроризм, двойная депривация, борьба между элитами за власть, информационная война, экономическое положение страны, уровень жизни, преступность, самоубийства, революционное тунеядство.

B. N. Mironov

ACHIEVEMENTS AND FAILURES OF THE RUSSIAN ECONOMY DURING THE FIRST WORLD WAR

This article argues that the First World War did not in itself create insurmountable objective preconditions for revolution. In 1914-1916 the Russian economy succeeded in reorganizing itself and mobilizing to meet the state's military needs. Industrial output within the empire's territory (excluding Poland and Finland) increased by 22 percent in between 1914 4 and 1916, while labor productivity rose by 8 percent. Agricultural yields declined between 1914 4 and 1916, with yields in 1916 lower than those of 1909-1913 by 19 percent, but this reduced productivity was attributable to weather, not to the war. Furthermore, despite this 19-percent decline in yields, the domestic demand for grain at the national level was entirely met thanks to the prohibition in 1914 of alcohol distillation and grain export, two activities that in 1909-1913 had consumed 24 percent of the net grain harvest. From 1914 to 1916 livestock numbers rose by 29 percent. The rail transportation system successfully handled increased freight loads. In 1916, 52 percent more freight was transported than in 1914, and passenger traffic grew by 30 percent; freight trains' scheduled speed over the entire rail network rose from 14 to 16 versts per hour. The economy's ability to adapt satisfactorily to wartime conditions was the product of Russia's successful modernization in the prewar period.

The overthrow of the monarchy changed the economic situation radically, and after the October coup conditions worsened at catastrophic speed. It was the revolution that initially spawned the general institutional crisis, which resulted in the paralysis or hampering of the functioning of public and private institutions, industrial enterprises, transport, communal services, courts, and law enforcement, and then in an all-encompassing economic crisis. Revolutionary parasitism -- as one may designate the endless demonstrations, parades, rallies, marches, and the like--which under new circumstances had acquired the importance of prestigious revolutionary activity and was remunerated as if it were productive work, served only to intensify the crisis and seemed like `fiddling while Rome burned'. Refs 56.

Keywords: First World War, Russian Revolution of 1917, causes of revolution, informational terrorism, dual deprivation, power struggle among elites, information warfare, economic situation of a country, standard of living, criminality, suicide, revolutionary parasitism.

В историографии существуют две точки зрения на периодизацию революционных событий 1917 г. Согласно первой, в России произошли две революции -- в феврале и в октябре, согласно второй -- февральский и октябрьский перевороты являлись двумя последовательными стадиями, или этапами, одной революции [Розенберг 2014; Чубарьян 2013]. Вторая точка зрения мне представляется адекватной. Среди причин революции 1917 г. многие современные историки разных направлений на первое место ставят Первую мировую войну [Чубарьян 2006, с. 5]. Этот взгляд обосновал П.Н. Милюков. В соответствии с ним в годы войны по причине бездарного руководства страной произошло снижение объемов производства, уровня и качества жизни, а армия терпела неудачи. Экономический кризис породил социальное напряжение и кризис политический. Но правительство не хотело тесно и конструктивно сотрудничать с «общественными силами». Общество ради выживания было поставлено перед необходимостью свержения монархии. Оппозиция поддержала и возглавила массовые выступления, которые завершились революцией [Милюков 2001, с. 26-40]. Беспристрастный анализ ежегодной динамики экономических процессов с 1913 по 1920 г. показывает, что положение в стране до февральских событий 1917 г. во всех отношениях было достаточно удовлетворительным, а тяжелым оно стало после свержения монархии, катастрофическим - после октябрьского восстания. Эту точку зрения я сформулировал в 2012 г.: «Недовольство “снизу” и несостоятельность “верхов” до февраля 1917 г. сильно преувеличены <...> Положение россиян во время войны, безусловно ухудшилось. Однако не до такой степени, чтобы породить революционную ситуацию» [Миронов 2012, с. 571, 576]. В данной статье я обстоятельно обосновываю эту позицию, опираясь исключительно на статистические источники официального происхождения.

Во время войны, до середины 1918 г., данные о состоянии экономики собирались Статистическим советом и Центральным статистическим комитетом при Министерстве внутренних при активном участии губернских статистических комитетов тем же порядком, что и до войны. В июле и сентябре 1918 г. государственная статистика была преобразована, но кадры и методы сбора статистической экономической информации в основном сохранились. Благодаря этому за весь период войны мы имеем свод сопоставимых статистических данных, относящихся ко всей стране, которые в начале 1920-х годов квалифицированные и компетентные сотрудники Центрального статистического управления (ЦСУ) проверили, обработали, систематизировали и опубликовали. Именно эти сведения и используются в статье. Довоенная и военная государственная экономическая статистика неоднократно подвергалась тщательному источниковедческому анализу, в результате которого исследователи пришли к выводу, что она, как правило, занижала уровень изучаемого явления, но достаточно точно отражала его динамику. Другими словами, относительные данные более надежны, чем абсолютные [Миронов 2012, с. 220-232, 238-239; Грегори 1999].

К официальной статистике неоднократно обращались исследователи, но временами результаты их анализа различались главным образом по причине несопоставимости сохранившихся данных за отдельные годы, что обусловливалось тремя факторами. Часть территории империи во время войны была оккупирована, а после войны утрачена Советской Россией. Численность населения ежегодно изменялась по причине уменьшения территории и естественного прироста. Соответственно статистические данные в отдельные годы относились к разной территории и населению. Сильная и прогрессирующая инфляция служила серьезным препятствием для получения сопоставимых стоимостных данных о производстве, потреблении и уровне жизни, в то время как степень инфляции различными экономистами оценивалась по-разному. Чтобы по возможности преодолеть эти трудности, я использовал преимущественно натуральные показатели и оценивал изменения экономики на сопоставимой территории. Конечно, абсолютно точных статистических данных не существует, результаты любого анализа являются ориентировочными, но при правильном и аккуратном их использовании они достаточно удовлетворительно отражают динамику изучаемых экономических явлений.

Экономическое развитие страны в годы войны изучалось в историографии [Головин 2006; Китанина 2016; Критический словарь. 2014; Оа1хе11 2005; Петров 2017; Шубин 2001]. До 2000-х годов российские и значительная часть зарубежных историков обращали внимание преимущественно, если не исключительно, на негативные явления в народном хозяйстве, считая их закономерным и неизбежным продолжением довоенного системного кризиса режима, и лишь в последние 1015 лет стали замечать позитивные моменты в экономике и политике царского правительства, причем как до, так и во время войны [Маркевич, Харрисон 2013; Россия в годы Первой мировой войны. 2014, с. 73-118; Оа1хе11 2015, р. 668-700].

Экономика во время войны и революции

Начну с промышленности. Динамика российского промышленного производства в позднеимперской России занимает заметное место в современной историографии. До недавнего времени акцент делался на 1887-1913 гг. Исследователи пришли к консенсусу относительно повышательного тренда, но разошлись по вопросу темпов роста [Грегори 1999, с. 488]. Динамика российского промышленного производства в годы Первой мировой войны изучена хуже и также оценивается по- разному. Существует нескольких «официальных» оценок ЦСУ/ЦУНХУ Госплана и ВСНХ и несколько неофициальных оценок физического объема промышленного производства [Маркевич, Харрисон 2013, с. 18, 71, 75; Полетаев 1998]. Расхождения в оценках темпа роста объясняются различием в учтенной территории, в числе учтенных отраслей производства, в классификации промышленности на крупную и мелкую, тяжелую и легкую, но главным образом различием в методике построения агрегатного (тотального) индекса динамики производства, которую использовали разные исследователи. При всем различии оценок большинство исследователей считает, что до 1916 г. наблюдался рост объема производства, спад начался в 1917 г., а в конце 1917 г. промышленность вошла в состояние глубокого и нарастающего кризиса [Полетаев 1998, с. 214-216]. В 1917 г. промышленность успешно адаптировалась к военному времени. Согласно сведениям о работе непрерывно действовавших предприятий, учтенных фабричной инспекцией на территории Европейской России, с 1913 по 1916 г. (включительно) объем промышленного производства в Европейской России увеличился на 44 % (ежегодно -- по 13 %!), число рабочих -- на 13 %, а производительность труда -- на 27 %. Этот прогресс полностью объясняется успешной работой отраслей, связанных с войной, ибо в гражданских отраслях, на долю которых приходилось лишь 10 % валового производства, объем производства несколько понизился -- на 9 %, а производительность труда осталась на довоенном уровне. Рост произошел, несмотря на утрату промышленно развитых регионов империи, Польши и части Прибалтики, дававших 17,4 % общероссийской промышленной продукции, и несмотря на производственный паралич западных губерний. Пик производства вооружения также был достигнут в 1916 г. (табл. 1).

Все промышленное производство на территории империи без Польши и Финляндии за 1913-1916 гг. выросло на 22 %, производительность труда -- на 8 % (табл. 1, 2). Для сравнения: валовой объем советской промышленности в годы войны (1940-1945 гг.) понизился на 8 % [Промышленность СССР 1957, с. 9].

Заслуживает упоминания, что во время войны наблюдался не только количественный, но и качественный рост промышленности. Предприятия оснащались современными станками, осваивались новые технологии, распространялась поточная организация производства. Получили развитие новые отрасли промышленности -- средств связи, авиационная, автомобильная и химическая; совершило качественный скачок производство вооружений [Оа1ге11 2005, р. 108-131].

Февральские события принципиально изменили ситуацию в промышленности, а октябрьский переворот ее похоронил. Объем промышленного производства за один 1917 г. упал на 43 %, за 1918 г. -- еще на 21 % и в 1920 г. составил лишь 21 % уровня 1913 г. Гражданские отрасли пострадали сильнее. Производительность труда понизилась в 1917 г. на 67 %, в 1918 г. -- еще на 26 %. В 1917 г. единственнымфактором падения производства была производительность труда, в 1918 г. вторым важным фактором стало сокращение численности рабочих, ушедших искать спасение в деревню.

Таблица 1 - Цензовая фабрично-заводская промышленность в Европейской России в 1913-1918 гг.

* Непрерывно действовавшие предприятия, учтенные фабричной инспекцией на территории Европейской России.

Источник: [Воробьев 1923, с. 122-125, 153].

Таблица 2 - Динамика фабрично-заводской промышленности в 1913-1920 гг. (на территории СССР в границах 1922 г., в ценах 1913 г.)

Источники: [Сборник статистических сведений 1924, с. 168-169, 171; Воробьев 1923, с. 122125, 153; Струмилин 1964, с. 365].

В сельском хозяйстве положение можно оценить как нормальное: оно развивалось так же, как до войны, испытывая сильное влияние погоды (табл. 3).

Таблица 3 - Посеви сборглавнейших полевых культур в 1909-1921 гг.

* Оценка по данным о посевах и урожайности.

** Интерполяция по данным о динамике посевов в 1917-1920 гг.

Подсчитано по: [Народное хозяйство в 1916 году 1922, с. 18-47; Сб. статистико-экономических сведений... 1916, с. 234-235; Сб. статистико-экономических сведений... 1917, с. 40-41, 60-61, 236237, 240-241; Сельское хозяйство России в ХХ веке. 1923, с. 107, 158, 197, 316-337].

В 1914 г. по сравнению с 1909-1913 гг. посевные площади на сопоставимой территории (за 1915-1917 гг. по ряду губерний сведения не собирались) выросли на 7 %, что неправильно связывать с войной. Яровые культуры уже убрали, а к севу озимых крестьяне уже подготовились. В 1915-1916 гг. посевы сократились на 5 %, а валовые сборы -- на 19 %, главным образом по причине снижения урожайности, что также нет оснований связывать с войной. В общероссийском масштабе при падении сборов зерновых на 19 % внутренний спрос на хлеб полностью удов-летворялся, так как в 1914 г. были запрещены винокурение и экспорт зерновых, которые в 1909-1913 гг. потребляли около 24 % чистого сбора зерновых [Миронов 2012, с. 237]. Снижение посевов в 1916 г. можно рассматривать как приспособление земледелия к уменьшившемуся спросу на зерновые и картофель ввиду запрещения экспорта сельскохозяйственных товаров и винокурения. В 1917 г., несмотря на огромный призыв крестьян в армию, посевные площади остались на уровне 1916 г., а валовые сборы снизились на 20 % исключительно по причине снижения урожайности. Влияние климата на сельское хозяйство -- дело обычное и привычное для российской деревни.

Об отсутствии признаков кризиса в сельском хозяйстве до 1917 г. говорит беспрецедентный рост поголовья скота (табл. 4).

Таблица 4 - Поголовье скота в России в 1912-1921 гг.

Источники: [Народное хозяйство в 1916 году 1922, с. 18-47; Сб. статистико-экономических сведений... 1916, с. 234-235; Сб. статистико-экономических сведений... 1917, с. 40-41, 60-61, 236-237, 240-241; Сельское хозяйство России в ХХ веке. 1923, с. 107, 158, 197, 316-337].

Число лошадей в 1916 г. сравнительно с 1913 г. на сопоставимой территории увеличилось на 4 %, несмотря на большие реквизиции (в 1914-1918 гг. было мобилизовано 2,8 млн лошадей [Россия в мировой войне 1925, с. 22]), крупного рогатого скота -- на 20 % и мелкого -- на 45 %. Увеличение поголовья обусловливалось возросшим спросом на животную двигательную силу, мясо и шерсть в армии. Красноречивым свидетельством успешной адаптации животноводства к рынку является изменение возрастного состава скота. Доля лошадей в рабочем возрасте от 4 лет и старше в 1916 г. сравнительно с 1912 г. возросла на 8 %, а молодняка -- на 40 %. Крестьяне увеличивали поголовье молодняка в расчете на растущий спрос на лошадей в армии (табл. 5).

война экономика революционный промышленность

Таблица 5 - Число лошадей в 1912, 1916, 1917 гг. на территории в границах РСФСР 1922 г., в тыс.

* 34 губернии в границах 1919 г.

Подсчитано по: [Сельское хозяйство России в ХХ веке 1923, с. 215; Статистический ежегодник 1918-1920 гг. 1921, с. 344-345].

Следовательно, часто встречающееся в литературе мнение об остром недостатке рабочих лошадей в деревне вследствие их реквизиций на нужды армии не соответствует фактам. Несостоятельно и утверждение об остром дефиците рабочей силы ввиду мобилизации мужчин. Число мобилизованных в сельской местности мужчин по всей империи к 1 сентября 1917 г. составило 12,9 млн [Россия в мировой войне... 1925, с. 49]. Однако до войны в деревне существовало значительное аграрное перенаселение. В 50 губерниях Европейской России оно оценивалось в 52 % в 1900 г. и в 56 % в 1914 г. от общего числа рабочих рук, это примерно 23 и 30 млн работников соответственно. Причем дефицит наблюдался во всех губерниях, хотя в разной степени -- от 12 % в Самарской до 69 % в Тамбовской (1900 г.) [Материалы высочайше учрежденной... 1903, с. 249; Материалы к вопросу... 1926, с. 159, 364]. Благодаря этому призванным в армию 47 % трудоспособных мужчин [Россия в мировой войне. 1925, с. 21] нашлась замена.

После падения монархии ситуация в деревне стала ухудшаться. С 1917 г. валовые сборы сельскохозяйственных культур уменьшались вплоть до 1920 г. (включительно), но на этот раз в значительной мере (примерно на 40 %) ввиду уменьшения посевов, т. е. рукотворного фактора. В 1920 г. сравнительно с довоенным уровнем сбор упал на 74 %, посевы -- на 27 %, урожайность -- на 45 %. Собранный в 1918-1919 гг. урожай был в 2,2 меньше, в 1920-1921 гг. -- в 3 раза ниже среднего за 1909-1913 гг. Поголовье скота пошло на убыль также с 1917 г. и к концу 1920 г. уменьшилось на 30 % по сравнению с 1916 г., в том числе лошадей -- на 19 %, крупного рогатого скота -- на 22 %, мелкого скота -- на 36 %. Из-за недостатка кормов и продуктов питания крестьяне пустили скот под нож.

Характерно, что в деревню революция пришла на год позже -- в 1918 г., но ее влияние было таким же негативным, как и в городе. В 1917 г. крестьяне работали в режиме предыдущего года; падение валового сбора объяснялось плохой погодой. Но с 1918 г. и до 1921 г. посевные площади стали ежегодно сокращаться на 7 %, несмотря на снижение урожаев и на то, что в село возвратились фронтовики и рабочие.

Причина заключалась в том, что внимание крестьян переключилось с производства на конфискацию имущества помещиков и кулаков. Им удалось вернуть всех «столыпинцев» в общину и пустить земли, принадлежавшие им и помещикам, в общий передел. Раздел конфискованных земель между крестьянами происходил путем смешения этой земли с крестьянскими наделами и последующего общего передела всей земли. Вследствие этого произошло почти сплошное возвращение к передельной общине, резкое уменьшение числа безземельных и малоземельных, с одной стороны, и числа многоземельных -- с другой, и общее нивелирование земледельцев по величине посева [Гайстер 1928, с. 6, 14]. Огромная потенциальная добыча в виде имущества помещиков (49 млн га) и земель хуторян и отрубников (19 млн га) [Дубровский 1975, с. 94-95, 191; Першин 1922, с. 46-47] объединила на время всех фактически проживавших в общине, так как крестьяне не знали другого способа «переварить» около 68 млн га земли, кроме уравнительного передела добычи. Да и альтернативного способа в тех условиях просто не существовало. Во- первых, конфискованные земли отдельными участками вклинивалась в надельную землю. Во-вторых, в случае реставрации старого режима возвратить помещикам их земли, которые мир разделил между всеми, было просто невозможно, как невозможно было наказать виновных. Недаром русская пословица гласила: «На мир и суда нет, мир один Бог судит» [Даль 1957, с. 404-405]. Землепашцы захватили также скот, инвентарь и другое имущество привилегированных частных владельцев. В 1917 г. в 47 губерниях последним принадлежало 4 млн голов скота из 154,6 млн. Экспроприация частных имений завершилась к лету 1918 г. [История советского крестьянства. 1986, с. 51]. Конфискация скота и инвентаря также усиливала процесс выравнивания, так как во время войны инвентарь сильно износился, поскольку плохо ремонтировался, а новый покупался мало. В результате к 1922 г. в Советской России 85 % всей земли оказалось в общинной собственности, а в 67 % общин произошел коренной передел земель [Сборник статистических сведений... 1924, с. 98]. Революция освободила крестьян и от всех долгов, арендных платежей помещикам, а также от расходов на покупку земли. Наступило своего рода головокружение от успехов -- сбылась давняя мечта. Казалось, пришла новая счастливая жизнь. На самом деле в переводе на душу населения прирезка земли оказалась намного меньше, чем ожидалось, по разным оценкам -- 0,4-0,6 дес., увеличив крестьянский земельный фонд на 21-23 % [О земле. 1921, с. 8-9; Книпович 1920, с. 9; За 5 лет 1922, с. 295]. Конфискация скота могла увеличить поголовье крестьянского скота весьма незначительно: крупного рогатого -- на 2,8 %, мелкого -- на 2,2 % [Статистический сборник. 1921, с. 185, 193, 2010, 215]. Сельскохозяйственные переписи 1917 и 1919 гг. этот расчет подтверждают: численность скота на душу населения в 1919 г., т. е. после конфискаций, практически не изменилась [Экономическое расслоение крестьянства. 1922, с. 11]. В целом имущество и доходы крестьян при полном использовании захваченного могли возрасти на 20 % [История социалистической экономики. 1976, с. 80-84]. Это не решало проблему бедности даже в среднесрочной, не говоря уже о долгосрочной перспективе.

Как это ни парадоксально звучит, но до свержения монархии имперский транспорт, который всегда считался главным виновником возникших во время войны трудностей и самым слабым звеном в народном хозяйстве, весьма удовлетворительно справлялся с возросшими нагрузками. Накануне войны 61 % перевозок (без учета гужевых) осуществлялся по железной дороге, 23 % -- по рекам и 16 % -- морем. Во время войны доля железных дорог возросла до 74 %, речного и морского транспорта уменьшилась до 26 % [Народное хозяйство.]. Увеличилось значение железнодорожного транспорта и в перевозках хлебных продуктов. В 1913 г. 75 % внутрироссийских перевозок хлеба приходилось на железные дороги, 22 % -- на реки и 3 % -- на малый и дальний каботаж, в 1920 г. соответственно -- 84, 14 и 2 % [Сборник статистических сведений. 1924, с. 452-453]. За 1915-1916 гг. было введено в эксплуатацию 8530 верст железнодорожных путей, благодаря чему к началу 1917 г. протяженность железнодорожной сети страны достигла 72 279 верст (в том числе 45 518 казенных железных дорог и 26 761 -- частных) [Краткие сведения. 2002, с. 89, 91]. Число действующих паровозов увеличилось на 14 %, вагонов -- на 36 %, в 1916 г. было перевезено сравнительно с 1914 г. на 52 % больше грузов, пассажиров -- на 30 %; коммерческая скорость движения товарных поездов в целом по сети увеличилась с 13,6 до 16 верст в час, а на пути от Владивостока до Петрограда (через КВЖД) -- с 9 до 16 верст в час, что позволило сократить время в пути с 35 до 20 суток [Краткий очерк деятельности. 1916, с. 50-51; Шмуккер 1923, с. 202, 204-206]. Производительность труда (перевозка грузов на 1 работника) возросла на 36 %. Железнодорожники «заставили» каждый паровоз перевозить грузов в среднем на 22 % больше, а вагон -- на 6 % больше (табл. 6).

Таблица 6 - Работа железнодорожного и водного транспорта в 1913-1921 гг. (в натуральных показателях)

Таблица 7 - Динамика перевозок водным транспортом в 1913-1921 гг. (1914 г. = 100 %)

* Количество грузов, перевезенных по Волго-Невско-Северо-Двинской группе водных путей.

** Общая чистая вместимость действовавших судов в регистровых тоннах.

Подсчитано по: [Итоги десятилетия... 1928, с. 436-449; Краткий очерк деятельности... 1916, с. 50-51; Материалы по статистике. 1921, с. 35; Народное хозяйство.; Сборник статистических сведений по Союзу ССР. 1924, с. 440-443; Статистический ежегодник 1918-1920 гг. . 1925, с. 2363; Статистический ежегодник 1922 и 1923 г. . 1925, с. 102-103, 118, 125-126; Статистический сборник за 1913-1917 гг. . 1922, с. 138-170, 203-225].

Однако в речном и морском транспорте успехов не наблюдалось (табл. 7).

В первые два года войны в Европейской части объем перевозок по рекам сократился на 25 %, в Сибири -- на 39 %. Но причина этого была не в кризисе водного транспорта как такового, а в сокращении экспорта ввиду блокады Балтийского и Черного морей немцами и в запрещении вывозить некоторые товары, например хлебные продукты. Объем каботажных перевозок в 1914-1916 гг. остался на довоенном уровне. Уже в 1914 г. валовой экспорт из России упал на 38 % по сравнению с 1911-1913 гг., в 1916 г. -- в 3 раза (табл. 8).

Таблица 8 - Экспорт сельскохозяйственных товаров из России в 1911-1918 гг., в млн руб. (в ценах 1913 г.)

Подсчитано по: [Сельское хозяйство России в ХХ веке 1923, с. 301-305, 314-335].

Особенно пострадал экспорт хлеба: в 1914 г. он сократился почти вдвое, в 1916 г. -- в 33 раза сравнительно с довоенным уровнем, что должно было повлиять и на сокращение хлебных перевозок водным транспортом. В 1909-1913 гг. в империи перевозилось по воде 651,4 млн пуд. хлебных грузов, а на экспорт шло 629,3 млн пуд., или 97 % [Производство, перевозки и потребление. 1917, с. 230231]. Речные водные перевозки обслуживали в значительной степени экспортную торговлю. В 1909-1913 гг. через порты и таможни Санкт-Петербургской губернии за границу в среднем в год отправлялось 53,7 млн пуд., а внутренними водными путями доставлялось 40,3 млн пуд. Через порты Черного моря экспортировалось млн пуд., привозилось речными водными путями -- 103, 5 млн пуд. Через порты Архангельской губернии вывозилось 5,1 млн пуд., а привозилось водой млн пуд. [Производство, перевозки и потребление. 1917, с. 206-207, 212-213].

Драматическое сокращение экспорта привело к сокращению не только морских, но и речных перевозок. Спрос на речные и морские перевозки упал, вместе с этим упал и объем перевозок водой. Вероятно, небольшая скорость движения речного транспорта также имела значение. Грузы по рекам передвигались по течению самоходом со скоростью движения воды, которая в Европейской России была невысокой. Например, наибольшая скорость течения Волги у Ярославля в период навигации в конце XIX -- начале ХХ в. в мае достигала 2,8 км/ч, в сентябре -- 1,2 км/ч.

Против течения передвижение осуществлялось с помощью бурлаков и лошадей, шедших по берегу со скоростью менее 3 км/ч. Даже буксирные пароходы против течения двигались со средней скоростью от 3-5 км/ч и покрывали в среднем около 100 км в сутки [Миронов 2014, с. 146]. В условиях войны, когда время было дороже денег и нередко имело решающее значение, перевозки по возможности осуществлялись в 3-5 раз более быстрыми железными дорогами, а речному транспорту доставались грузы по остаточному принципу.

Некоторые исследователи причину сокращения водных перевозок видят в том, что речной флот и береговая инфраструктура находились в собственности частных судовладельцев, правительство не вмешивалось в дела водного транспорта. Поэтому, когда возникла необходимость быстро мобилизовать флот, правительству сделать это не удалось [Речное судоходство в России 1985, с. 306]. По моему мнению, указанная причина могла бы объяснить стагнацию перевозок, а не их уменьшение. В военное время речной транспорт вполне мог работать по крайней мере на довоенном уровне. Но этого не произошло, скорее всего, по причине уменьшения спроса на водные перевозки. В пользу такого предположения говорит и тот факт, что в далекой от фронта Сибири грузооборот водой к 1916 г. сократился даже больше, чем в Европейской России, -- на 39 %.

Перевозки гужевым транспортом внутри страны не регистрировались. Однако число занятых в них лошадей свидетельствует о существенном росте грузооборота. На 1 октября 1914 г. потребности армии обслуживала 671 тыс. лошадей, на 1 января 1915 г. -- 1036 тыс., на 1 февраля 1916 г. -- 1590 тыс., на 1 сентября 1917 г. -- 2760 тыс., и еще 400 тыс. находились в распоряжении организаций и предприятий, связанных с обеспечением и обслуживанием армии [Васильев 1939, с. 119-123, 149; Роганов 1927, с. 21-25].

В целом объем перевозок за 1914-1916 гг. увеличился примерно на 44%, поскольку на 44 % увеличился национальный доход, созданный в транспортном секторе [Маркевич, Харрисон 2013, с. 17-18, 53]. Железнодорожный транспорт вместе с гужевым взяли на себя всю тяжесть перевозок и компенсировали сокращение грузооборота водой. Трудности с железнодорожными перевозками, возникшие в декабре 1916 -- феврале 1917 г., объяснялись тяжелыми погодными условиями. Вследствие сильных морозов увеличился расход топлива, понизился оборот паровозов и вагонов, сократилась длина составов и упала скорость движения. Не работали поворотные круги, гидравлические колонки, стрелки; зафиксировано примерзание паровозов у гидравлических колонок после набора воды. Затруднения создавали метели и снежные заносы, которые иногда полностью парализовывали движение поездов [Сенин 2009, с. 115-203].

После свержения монархии транспорт вступил в полосу кризиса. Перевозка грузов по железным дорогам за один только 1917 г. рухнула в 1,8 раза, скорость поездов снизилась в 1,22 раза. И не в технике было дело -- число паровозов и вагонов в 1917 г. возросло в 1,2 и 1,4 раза соответственно. Главной причиной был человеческий фактор: производительность труда (перевозка грузов на одного работника, на один паровоз и один вагон) упала в 2,3 раза. Падение перевозок стремительно продолжилось и в последующие годы, в 1920 г. грузооборот и производительность труда уменьшились в 9 раз сравнительно с довоенным уровнем. Объем речных перевозок за 1917 г. в Европейской части страны упал на треть и составил только 57 % довоенного уровня.

Как известно, биржа является чутким барометром экономической конъюнктуры. В преддверии Первой мировой войны 25 июля 1914 г. на российских биржах наблюдалась паника. 29 июля 1914 г. торговля ценными бумагами временно была приостановлена, а 1 августа 1914 г. прекращена. Однако возникли внебиржевые торги -- так называемые «частные биржи», которые полуофициально оставались действующим рынком ценных бумаг. С конца 1915 -- начала 1916 г. в прессе стали публиковаться котировки частных биржевых собраний. При подведении экономических итогов за 1915 г. оказалось, что промышленные предприятия в подавляющем числе получили прибыль и выдали хорошие дивиденды. Это изменило экономическую ситуацию в стране. Обороты биржевой торговли росли с каждым днем. Сделки совершались во всех крупных российских городах. Биржевой бум достиг своего апогея в августе 1916 г.; затем началось кратковременное понижение. В сентябре биржа снова окрепла, и благоприятная конъюнктура держалась до конца 2016 г. На этом благоприятном фоне 6 февраля 1917 г. состоялось торжественное открытие Петроградской фондовой биржи, а в Москве приступили к подготовке открытия биржевых собраний. В течение февраля 1917 г. наблюдался устойчивый курс рубля, акций, облигаций на иностранных и русских биржах (Лондон, Нью-Йорк, Париж) и в Петрограде. В дни февральских беспорядков (с 24 февраля по 3 марта 1917 г.) произошло небольшое и временное падение котировок, но курс рубля оставался стабильным. Но 12 марта (27 февраля) биржевые сделки снова были приостановлены, а 16 (3) марта 1917 г. биржа окончательно закрылась. Торговля ценными бумагами еще некоторое время сохранялась, перейдя к внебиржевой продаже «из рук в руки» без всякого курса и котировки [Торгово-промышленная газета 1917; Статистический сборник... 1921, с. 94-96; Лизунов 2014, с. 200-205; Пайпс 1994, с. 177]. Официальное открытие биржи за месяц до февральских событий, ее нормальное функционирование в 1916 -- феврале 1917 г. вплоть до свержения монархии, устойчивость цен на русские фонды, акции, облигации и вексельного курса за границей -- все это свидетельствует о том, что российский и зарубежный бизнес считал, что экономическое положение в России удовлетворительное.

После свержения монархии начался полномасштабный экономический кризис, который усилился после захвата власти большевиками и к 1920 г. достиг своего апогея. Наши расчеты, основанные на натуральных показателях, относятся только к промышленности, сельскому хозяйству и транспорту. Как обстояло дело в других секторах и в целом в экономике? Ответ дает чистый национальный доход (ЧНД), который оценивает производство всех товаров и услуг (без амортизации). Согласно последней по времени и весьма ориентировочной оценке А. Маркевича и М. Харрисона, в 1914 и 1915 гг. ЧНД находился на уровне 1913 г. Незначительный спад начался только в 1916 г. и в целом по всем секторам не превысил 7 %. Он объяснялся главным образом снижением валовых сборов основных сельскохозяйственных культур вследствие снижения урожайности в 1916 г. на 15 % сравнительно с 1915 г. (табл. 3, 9). Этот процесс характеризуют приводимые ниже данные в сопоставимых ценах на территории СССР в границах 1921 г.

Динамика национального дохода в 1917-1921 гг. отразила степень кризиса, вызванного революцией, в масштабе всего народного хозяйства. За один лишь 1917 г. ЧНД рухнул на 18 процентных пунктов ниже уровня 1913 г., в 1918 г. он составил лишь половину, а в 1921 г. -- немногим более трети от уровня 1913 г. Две вспышки

Чистый национальный доход в 1913-1920 гг. (1913 г. = 100 %) [Маркевич, Харрисон 2013, с. 15, 18]

г. 100

г. 98

г. 102

г. 93

г. 82

г. 50

г. 43

г. 42

г. 38

революционного насилия в 1917 г. ... И экономика съежилась: в 1918 г. -- в 2 раза, в 1921 г. -- почти в 3 раза. Особенно острым был спад на транспорте -- в 4,5 раза, чуть меньше в крупной промышленности -- в 4,2 раза, в сфере гражданского производства и услуг -- в 2 раза.

Итак, в 1914-1916 гг. российская экономика сумела перестроиться и мобилизоваться для обеспечения военных потребностей государства, во всяком случае намного лучше, чем принято считать. Удовлетворительная адаптация народного хозяйства к условиям военного времени была результатом успешного развития России в довоенный период, что обстоятельно рассмотрено в моей книге [Миронов 2014, 2015]. После свержения монархии начался тотальный экономический кризис, который усилился после захвата власти большевиками и к 1920 г. достиг своего апогея. Именно революция породила сначала всеобщий институциональный кризис, в результате которого была парализована или затруднена работа государственных и частных учреждений, промышленных предприятий, транспорта, коммунальных служб, судов и органов охраны правопорядка, а затем наступил и всеобщий экономический кризис. Революционное тунеядство -- так можно назвать бесконечные демонстрации, парады, митинги, шествия и т. п., в новых обстоятельствах ставшие престижной революционной деятельностью, оплачиваемой как производственная работа, что усиливало кризис и выглядело пиром во время чумы.

Параллельно с развитием экономики изменялся уровень жизни населения. До падения монархии обеспечение продовольствием находилось на удовлетворительном уровне. Несмотря на военные трудности, уровень доходов у крестьян повысился существенно, у рабочих -- незначительно. По мнению современников, положительно сказалось на благосостоянии населения запрещение продажи алкоголя -- уменьшились пьянство и семейное насилие, понизилась преступность, выросло потребление, увеличились вклады в банки. После свержения монархии в материальном положении всех слоев населения наступил перелом к худшему. Но это другая история, которой будет посвящена специальная статья в следующем выпуске «Вестника СПбГУ».

Источники

1. Васильев Н. Г.Транспорт России в войне 1914-1918 гг. М.: Воениздат, 1939. 260 с.

2. Волков В. В. К вопросу об аграрном перенаселении в России в конце XIX -- начале ХХ в. (к 110-летию начала работы «Комиссии “Центра”») // Клио. 2012. № 1 (61). С. 61-68.

3. Воробьев Н. Я. Изменения в русской промышленности в период войны и революции // Вестник статистики. 1923. Кн. XIV. Апрель-июнь. С. 113-154.

4. Гайстер Ф. Расслоение советской деревни. М.: Изд-во Комакадемии, 1928. 141 с.

5. Головин Н. Н. Россия в Первой мировой войне. М.: Вече, 2006. 528 с.

6. Даль В. И. Пословицы русского народа. М.: Гослитиздат, 1957. 991 с.

7. Дубровский С. М. Сельское хозяйство и крестьянство в период империализма. М.: Наука, 1975. 398 с. За 5 лет: 1917-1922. Сб. ЦК РКП. М.: Красная новь, 1922. 422 с.

8. История советского крестьянства: в 5 т. Т 1. Крестьянство в первое десятилетие советской власти: 1917-1927 / ред. Г. В. Шарапов. М.: Наука, 1986. 455 с.

9. Итоги десятилетия Советской власти в цифрах. 1917-1927. М.: ЦСУ, 1928. 514 с.

10. Китанина Т. М. Россия в Первой мировой войне, 1914-1917 гг.: экономика и экономическая политика. Курс лекций. СПб.: Г...