Становление системы инженерного образования в эпоху реформ Петра I: подготовка технических специалистов для решения задач модернизации страны

Проведен обзор основных мер, предпринятых государством для создания системы кадрового и технического обеспечения петровских реформ, нацеленных на модернизацию и обеспечение военной мощи страны. Сформулированы основные принципы инженерного образования.

Рассмотрен принцип, согласно которому технические сферы и подготовка кадровых инженеров являются для нашей страны политической задачей стратегического уровня. Это во многом обусловливает особое внимание государства к инженерному образованию в течение столетий его существования.

Ключевые слова: инженерное образование, политика, модернизация, петровские реформы, эпоха Просвещения, рационализм, образовательная политика.

Key words: engineering education, politics, modernization, Peter the Greats reforms, the Age of Enlightenment, rationality, educational policy.

В трудах большинства историков предпосылки зарождения инженерной отрасли образования связываются с рядом факторов, большая часть которых относится к разряду политических. Внешне- и внутриполитические причины, которые можно обобщить в императив формирования имперской политики, нацеленной на освоение приморских территорий, ведение эскпансионной, наступательной борьбы за плохо освоенные территории и превращение России в центр влияния не регионального, даже не европейского, а геополитического масштаба. Цели обеспечения независимости государства с границами такой протяженности, необходимость укрепления пограничных позиций практически по всему их периметру, тем более экспансионные амбиции Петра I требовали обеспечения их выполнения на высоком технологическом уровне посредством решения следующих задач: фортификационное укрепление территории, наведение переправ и мостов, строительство дорог, портов и крепостей, перевооружение и техническое оснащение регулярной армии и флота. Задача создания, оснащения и обучения регулярной армии в качестве базового условия подразумевала и необходимость формирования в ее составе большого штата квалифицированных инженеров и военных инженеров. Петр I как царь- архистратиг осознавал стратегическую важность того, «чтобы офицеры знали инженерство, буде не все, то хотя часть оного» [5, с. 37], рассматривая формирование «российского инженерства» как одно из ключевых приоритетов в реализации его амбициозных планов преобразования государства.

В начале XVШ в. удельный вес инженерного дела и инженерной трансформации территории и институтов страны в достижении целей и решении задач государственной внутренней и внешней политики несоизмеримо вырос по сравнению с XVII в. Вместе с тем инженеров для решения каких- либо задач не хватало, а уровень подготовки имеющихся не соответствовал требованиям времени. Несмотря на то, что всю свою жизнь Петр I лично курировал решение этой проблемы - от открытия новых учебных заведений до обеспечения их кадрами и учебными пособиями, - он сам оставался инженером, участвуя в качестве проектировщика в разработке большинства инженерных проектов и планов непосредственно и был единственным автором части из них, в частности «Аншлата крепостей» 1724 г. [25, с. 140]

Вторым важнейшим фактором, вызывавшим необходимость развития компетенций русских инженеров, было интенсивное развитие технологий, способов и средств ведения войны: важнейшим катализатором к развитию являлась научная революция, ознаменованная широким распространением теоретических идей Ньютона (кодифицировавших революционный скачок от познания видимости к познанию сущности вещей). В XVП-XVШ вв. развитие военного дела и военных технологий шло самыми интенсивными темпами.

Профессиональные технические специалисты в русской армии до XVIII в. были крайне редки, и те из них, чьи имена сегодня известны как имена редких экспертов в военно-инженерном деле, были, как правило, самоучками (среди них И.Ф. Выродков - организатор военной крепости Свияжска под Казанью, Ф.С. Конь - изобретатель и строитель, И.Я. Посник - архитектор храмов и крепостей). Несмотря на то что Российское государство вело одновременно несколько войн, а войскам требовалось техническое обеспечение фортификации, осад, обороны и т.п., инженерные подразделения в войсках на постоянной основе не создавались. В это время в Западной Европе функционировали и развивались военные и инженерные учебные заведения, количество которых в первой четверти XVIII в. было уже таким, что можно говорить об оформившейся системе инженерного образования, которую составляли рыцарские академии в Касселе, Люнебурге, Гаале, Каальберге, Эрлангене, кадетские корпуса во Франции [24, с. 40], технические школы и курсы в большинстве крупных городов Западной Европы. Выпускники этих учебных заведений составляли элиту инженерных корпусов армий Германии, Пруссии, Франции, Швеции.

В XVII в. в России на государственном уровне был предпринят ряд административных мер для корректировки ситуации нехватки инженерных специалистов, суть которых сводилась к концентрации рычагов управления всеми техническими специалистами в одном административном центре: в частности, подчинение строителей, архитекторов, каменщиков, специалистов по строительству крепостей, чертежников и переподчинение иностранных строителей из ведения Иноземного в ведение Пушкарского приказа. Однако эти меры не привели к формированию в русских войсках и в гражданских проектах инженерных корпусов (групп технических специалистов). Показательно, что фактически единственным теоретическим руководством по военно-инженерному делу в течение столетия оставался изданный в 1621 г. «Устав ратных, пушкарских и других дел, касающихся воинской науки», который по своей сути был не чем иным, как переводом трактата «О пушечных и иных разных ратных дел и мастерств» [5, с. 37].

Нараставшее на рубеже веков отставание в инженерном деле и в гражданской, и в военной областях в России преимущественно пытались компенсировать за счет привлечения иностранных специалистов для повышения квалификации российских инженеров. Однако при отсутствии отечественной системы инженерных учебных заведений эффективность этой меры была крайне низкой: к началу XVШ в. отставание России от Западной Европы в области развития военных и инженерных технологий было настолько ощутимым, что ставило под вопрос не только военные перспективы русской армии, но и безопасность страны в целом.

Если говорить о гражданской сфере, то система российского образования не шла ни в какое сравнение с наиболее развитыми западными образцами. Единственное высшее учебное заведение - Московская эллино-греческая академия - уже к концу XVII в. требовала реорганизации, преподавание латинского языка - основного средства аккумуляции и трансляции научных знаний в цивилизованном мире того времени - было практически прекращено, новые дисциплины (в том числе медицина и физика) вводились с отставанием, квалифицированных преподавателей не хватало. Учебных заведений или курсов, где последовательно осуществлялось бы обучение естественным и техническим наукам, в России не существовало. Уровень образования всего населения и даже административно-государственного аппарата был крайне низким Следует отметить, что отставание России от развитых европейских стран в уровне просве-щения населения так и не удалось преодолеть до начала ХХ в., хотя настоящая проблема вы-ходит за рамки предмета настоящей статьи.. Отсутствие системы светского образования как такового и острая нехватка инженерного образования в начале XVШ в. заметно сказывались на развитии административной, правовой системы государства, экономики в целом.

Первым шагом к созданию новой системы образования в России стало так называемое Великое посольство: 50 молодых людей из России и сам Петр I в 1697 г. осуществили «академическую мобильность» - учились в Голландии, Англии и Германии различным фундаментальным наукам и ремеслам. По возвращении в Россию государю открылась картина полного несоответствия состояния образования в России политическим и экономическим требованиям времени и уровню развития науки и просвещения на Западе. В то время как в Западной Европе учебные заведения доктринировали ценности рационализма, гуманизма, становились центрами науки и просвещения, в России царил дух позднего Средневековья. Отсутствие учебных заведений, преподавателей и научных авторитетов, книг, учебных пособий, квалифицированных специалистов во всех областях хозяйства и управления порождало отставание России от западных стран в экономике, управлении, сельском хозяйстве, градостроении, инфраструктуре и т.п. [1, 12, 21].

Петр I с самого начала реформирования (фактически - создания) российской системы образования в качестве основы для образовательной политики между английской (немногочисленные элитные свободные от государства учебные заведения университетского типа с ориентацией на длительное обучение и фундаментальные академические знания) и немецкой моделью (множество практикоориентированных учебных заведений по подготовке специалистов в узких областях, ориентированных на запрос государства) выбрал вторую. Только немецкая модель образования и соответствующая система взаимоотношений административной и образовательных систем могли обеспечить кадрами форсированную модернизацию всех отраслей хозяйства, армии и государства в целом. Исследователи отмечают, и с ними нельзя не согласиться, что уже более 300 лет российское образование ориентировано преимущественно на воспроизводство различных элементов именно немецкой образовательной модели [22].

Кроме того, благодаря оплодотворению идеями рационализма, картезианства, гуманизма и идеологией

Просвещения в целом «эпоха Петровских реформ принесла с собой новое мировоззрение, рациональный подход к образованию и обогатила образовательный процесс ценностными категориями, впоследствии приобретшими характер фундаментальных и традиционных. Прежде всего образование стало самостоятельным предметом государственного попечения и с начала Петровской эпохи вступило в эру официальных регламентированных взаимоотношений с государством, с самого возникновения носивших системный характер <...> в содержании образования возникла, а затем закрепилась государственная идеология <...> с начала петровских преобразований обучение стало частью исполнения гражданского долга, а усердие в овладении знаниями - обязательным элементом патриотического отношения к государству. С начала XVШ в. образовательная система самоидентифицировалась как дело государственной важности» [18, с. 96-97].

Первым гигантским шагом к созданию системы российского образования стало открытие уже в первые годы после возвращения из заграничного тура Петра I более ста новых светских учебных заведений - школ, училищ и учебных подразделений [12, с. 57]. При этом, согласно мысли Петра-ре- форматора, инженерное образование, не мыслимое им вне пределов военного образования, должно было стать основой создания регулярной боеспособной армии.

Большинство отечественных специалистов сходятся во мнении, что последней причиной, вынудившей царя подойти к решению вопроса специального инженерного образования последовательно и системно, стало поражение русской армии в Нарвском сражении в ноябре 1700 г.

В основу системы инженерного образования в России было положено несколько основных принципов:

• отказ от элитарности, расширение доступа к образованию, государственной военной и гражданской службе для различных сословий. Так, согласно Указу Петра I от 31 октября 1701 г. люди «всяких чинов» могли поступить на солдатскую службу [15];

• расширение образовательного пространства, максимизация количества «точек доступа к обучению»: помимо специализированных учебных заведений создавались учебные подразделения в армии, на флоте, при стройках и т.п. Так, Петр I был инициатором и после учреждения куратором учебного корпуса (артиллерийской школы при бомбардирской роте) Преображенского полка, тщательно отслеживая преподавание и экзамены в военной школе бомбардирской роты;

• импорт знаний и специалистов. Петр I всячески благоприятствовал и поощрял экспертную деятельность иностранных специалистов, используя, в том числе, личные связи самого высокого уровня (так, в письме королю Польскому Августу II 28 сентября 1700 г. он выражает благодарность за присылку в войска инженерного специалиста: «Зело благодарствуем Вашему Величеству и любви, что изволили к сему случаю войны общей сего генерал-лейтенанта и инспектора инженерам с прочими прислати» [9, с. 4]). На службе в российской армии с 1693 по 1702 г. находились 26 инженеров иностранного происхождения: немцев, голландцев, англичан, поляков [23]; ориентация в подготовке специалистов на военно-стратегические задачи государства. С момента своего зарождения и в процессе развития инженерное образование почти всегда будет оставаться сферой особой административной заботы и попечения со стороны государства. Эта тенденция ослабевала в некоторые относительно короткие периоды развития России, но на протяжении десятилетий ее можно отследить, анализируя прямые бюджетные ассигнования и косвенные бюджетные затраты на систему инженерного образования, а также количество и уровень издаваемых государством нормативных актов и регламентов, кодифицирующих ее функционирование; практикоориентированность и адаптивность по отношению к военным и экономическим нуждам государства. Практикоориентированность инженерного образования можно проследить на основе анализа тех компетенций, которые государство требовало формировать у инженерных специалистов. В начале XVIII в. инженерные компетенции были в первую очередь практикоориентированы на решение задач армии и флота, поэтому первые государственные стандарты в отношении инженерного образования, включавшие знания чертежного дела, фортификации, наведения мостов и других основ инженерного дела, были исключительно полно кодифицированы в Уставе воинском 1716 г. В частности, согласно Уставу «инженеры зело потребны суть при атаке или обороне... Когда место, какое имеет, осажено будет, тогда надлежит высшим генералам его прилежно осмотреть и сколько возможно рисовать, при том свое мнение подать, где крепость наилучше и способнейшее атаковать» [23, с. 111]. Иными словами, высшие армейские чины, согласно замыслу Петра I, должны были обладать навыками проектирования комплексов фортификационных сооружений в условиях боевых действий. «Дело инженерам есть при строении городов и осадах чинить подкопы, вести сапы и во время нужды, прочими подкопщиками, путь и мост армейскому ходу починивать» [Там же], т.е. умение наводить мосты также входило в обязанности военного инженера. Кроме того, согласно уставу, инженер в русской армии должен был владеть следующими компетенциями: составление чертежей и карт местности; совершенствование и ремонт старых, проектирование и строительство новых крепостных сооружений (крепостей); проектирование и строительство линий обороны, долговременных осадных и полевых укреплений; осадные и оборонительные работы (рвы, подкопы и т.п.); обеспечение действий артиллерии на море и на суше и т.п. [7, с. 23]. Работы, связанные с проектированием и инспектированием, возлагались на иностранных инженеров, организация и осуществление строительства поручались отечественным инженерам первого разряда. Кроме того, согласно «Определению» 1722 г., в мирное время полковой инженер должен был обучать инженерному делу младших офицеров [10, 12].

Датой рождения российской системы инженерного образования следует считать 14 (25) января 1701 г. - день издания Указа Петра I о создании школы «Математических и навигацких, то есть мореходных, хитростно искусств учения» (ее стало принято называть Навигацкой школой) [4]. Следует отметить, что несколькими днями ранее, 10 (21) января была также учреждена школа на Пушечном дворе. Ввиду того, что в архивах не сохранилось сведений о самом указе, у историков нет единого мнения о том, как называлась школа и специалистов какого профиля готовила. Самым распространенным является мнение, согласно которому Навигацкая служба учреждалась преимущественно для подготовки специалистов морского дела, в то время как школа на Пушечном дворе должна была готовить «сухопутных» инженеров [4, с. 16; 6; 13, с. 20], причем часть экспертов утверждает, что она специализировалась на подготовке инженеров-артиллеристов [8, с. 61; 24, с. 30].

Представляется, что максимально перспективной с точки зрения объяснения особенностей зарождавшейся в России системы инженерного образования является гипотеза, согласно которой и Навигацкая школа, и школа на Пушкарском дворе (изначально задуманные для удовлетворения потребностей флота и сухопутных войск соответственно), длительное время были многопрофильными¹ Подтверждение этому находим в письме Петра. Каждая из школ и открытых позднее учебных заведений была ориентирована на подготовку специалистов, обладающих универсальными компетенциями. Причем многопрофильность инженерного образования в России длительное время также оставалась одной из его характерных особенностей, вызванной необходимостью обеспечить кадрами и вооруженные силы, и экономику в условиях форсированной тотальной модернизации. инженерный петровский военный образование

О деятельности школы на Пушечном дворе сохранилось меньше сведений, чем о Навигацкой, однако предположительно образование в ней было двухуровневым: на первых уровнях изучали общие основы инженерных наук: алгебру, геометрию, тригонометрию, геодезию, навигацию, а вторым уровнем, по мнению некоторых специалистов, была собственно «Инженерная школа» (в ней дополнительно изучались фортификация, чертежное дело и т.д.) [5, 10, 11]. В связи с существованием этой устойчивой версии об устройстве школы на Пушкарском дворе именно дата ее основания, согласно Указу Президента Российской Федерации от 18 сентября 1996 г. № 1370 «Об установлении Дня инженерных войск» и приказу Министерства обороны Российской Федерации от 23 сентября 1996 г. считается Днем инженерных войск в Российской Федерации. Так, в приказе министра обороны декларируется, что «история становления и развития российских инженерных войск ведет свой отсчет от эпохи создания Петром I регулярной русской армии и флота.

Указом Петра I от 10 (21) января 1701 г. была создана первая Инженерная школа, выпускниками которой в 1701 г. стали комплектоваться первые инженерные подразделения».

В первых инженерных учебных заведениях реализовывался принцип расширения возможностей доступа к образованию для различный сословий. Однако отчасти этому способствовало небрежение аристократии к книжной учености. Поэтому косвенно благодаря нежеланию дворянских детей учиться студенты из других сословий (не только дворянские сыновья, но сыновья «дьячих, подъячих, из домов боярских и других чинов») имели возможность поступить в школу, затем в армию или на государственную службу. Для детей представителей третьего сословия доступные школы обеспечили доступ к важнейшим в России социальным лифтам: службе в армии и администрации. Причем существовала система мотивирования к добросовестному учению. Длительная и влекущая множественные потери личного состава Северная война вызывала необходимость пополнения офицерского и унтер-офицерского состава: слушатели Инженерной школы могли быть отправлены в войска до прохождения полного курса обучения, по окончании первого курса, однако успевающие слушатели определялись на унтер-офицерские должности, неуспевающие могли быть определены рядовыми.

Дети из богатых семей жили во время обучения за свой счет, в то время как не имеющие средств получали казенное содержание («кормовые деньги», т.е. первую в нашем государстве государственную стипендию [3, с. 591-593]). Таким образом, школы, пусть и в незначительном масштабе, способствовали решению не только военно-политических и экономических, но и в определенной степени социальных проблем.

В Навигацкой школе с 1701 по 1712 г. обучалось до 500 человек единовременно [19], в то время как в Инженерной школе (школе на Пушкар- кой площади) проходили обучение от 170 до 280 человек [8, с. 61]. Однако соответствующее количество выпускников не удовлетворяло задачам форсированной модернизации.

Другой проблемой было отсутствие русских преподавателей: для преподавания в государственных школах приглашались преимущественно иностранные специалисты (так, А.Д. Фар- варсоп из Швеции был профессором математики и директором Навигацкой школы). Однако студенты не имели языковой подготовки, слушатели из низших сословий подчас не умели читать и писать даже по-русски (обучение для части студентов начиналось с изучения букваря и азов арифметики), а нанятые переводчики не владели специальной терминологией [5, с. 37]. Профессора русского происхождения на стадии становления инженерного образования были скорее исключением (в частности, русский математик Л.Ф. Магницкий [14, с. 46]). Все эти обстоятельства делали обучение инженерному делу длительным, дорогим и малоэффективным процессом.

На первом этапе проблема решалась за счет создания стимулов к открытию частных школ и курсов иностранными «специалистами», однако слушатели частных школ сетовали на несправедливые условия и низкое качество образования в этих учреждениях, жалобы подавались даже на высочайшее имя [20, с. 46]. В результате часть студентов была отослана для продолжения обучения в Германию, часть доучивалась в России на курсах инженера-капитана Шпарейтера и сержанта Рыбникова [2].

Накопившиеся противоречия могли быть разрешены только системно и только на политическом уровне путем учреждения большего числа учебных заведений и расширения имевшейся образовательной базы. Первым шагом к решению проблем было решение, кодифицированное Указом Петра I от 16 января 1712 г., предписывающее «школу инженерную умножить, а именно отыскать мастера из русских, который бы учил цифири <...> и когда арифметику закончат, учить геометрию столько, сколько для инженерства надлежит. <...> Инженеру учить фортификацию и держать всегда полное число 100 человек или 150, из которых чтоб две трети <...> были из дворянских детей» [17]. Таким образом, в России было учреждена первая специализированная инженерная школа.

Следует отметить, что Указ Петра I в части контингента обучающихся длительное время не исполнялся: в 1713 г. слушателями школы являлись только 23 человека (поступление в инженерную школу не было престижным, особенно для отпрысков дворянского сословия), поэтому был издан указ царя, предписывающий для обучения инженерному делу «набрать из всяких чинов людей <...> а набрав, велеть <...> учить прилежно инженерной науке» [16]. Однако, несмотря на все административные усилия, Инженерная школа не стала инструментом решения кадровой проблемы, поскольку выпускаемые инженеры, особенно из дворян, не обладали необходимыми знаниями и квалификацией, «только спеси в них было довольно». Значительную часть квалифицированных специалистов по-прежнему составляли иностранцы: в различных отраслях народного хозяйства и родах войск их число составляло от 20 до 50% [24, с. 85].

Продолжалась практика функционирования частных инженерных школ, однако качественное изменение ситуации наметилось только после открытия новых учебных заведений инженерного профиля: Инженерной учебной роты в Санкт-Петербурге (Указ Петра I от 16 марта 1719 г.) [21, с. 210], которая трансформировалась в Инженерную школу; Инженерная школа в Москве (Указ от 22 июня 1720 г.). Впоследствии (в 1723 г.) две школы были объединены в Санкт-Петербурге, контингент московских воспитанников был переведен в столицу. Эффект от увеличения количества инженерных школ заключался в резком сокращении числа иностранцев, принятых на службу в России. Соответственно, 20-е гг. XVIII в. следует считать переломным моментом в русской инженерии: отечественные специалисты впервые начали замещать иностранцев.

Важной особенностью новых инженерных школ стала их практикоориентированность. Начиная с 1719 г. требования к организации обучения выросли: обязательным условием стало составление и административное утверждение учебных планов и программ; значительная часть учебного времени должна была быть отведена на практические занятия. Петр I лично писал начальникам Инженерных школ, указывая на необходимость «на земле практиковать, перво малыми моделями, а потом обыкновенно, как следует»: курс на практикоориентированность также был следствием предпочтения государем немецкой образовательной модели и его особого внимания именно к инженерному образованию. В то время как содержание образовательных программ большинства учебных заведений определялось на административном уровне лишь в общих чертах (министерскими циркулярами регламентировалась лишь общая направленность учебного процесса в учебных заведениях определенного профиля), инженерные курсы рассматривались в стратегическом ключе, были предметом особенного государственного попечения, строго регламентировались на высочайшем уровне. Министерства, ведомства, инспектора в течение всех последующих десятков лет пристально отслеживали реализацию учебных программ и планов учебных заведений технической направленности [24, с. 87]. В то время как специалистов, тем более профильных специалистов, не хватало во всех сферах, царь лично отслеживал комплектование кадрами инженерных учебных заведений, а также обеспечение их оборудованием и учебными пособиями [Там же, с. 120-121].

Эта тенденция, наметившаяся на стадии зарождения инженерного образования, до сегодняшнего дня остается одной из генеральных: стратегическое значение техники и технологий делает инженерное дело и инженерное образование предметом пристального внимания государства, особенно в эпоху обострения противостояния России и геополитических противников, а также в те фазы политического развития, когда Россия проходит форсированные модернизации, реформы «сверху».

Благодаря принятым мерам качество обучения инженерному делу в различных учебных заведениях после 1712 г. заметно возросло, однако престиж инженерной профессии по-прежнему оставался низким. Генерал-майор ДеКулон многократно обращался к Сенату и царю с предложениями по повышению престижа инженерства, и в Указе от 27 января 1721 г. кодифицировался принцип поощрения успевающих выпускников повышением в чинах и наказания неуспевающих: «Ежели инженерные ученики и кондукторы <...> совершенно практике обучат и будут знать, то повышением в чин из учеников в кондукторы, а из кондукторов в прапорщики инженерные не будут оставлены, а ежели отучатся и знать не будут, <...> то повышены в чинах не будут»

Как отмечалось, государственная служба была главным и, по сути, единственным карьерным лифтом, особенно для представителей третьего сословия. Поэтому содержащееся в указе предписание стало важнейшим стимулом для дворянских детей к радивому обучению и фактором повышения престижа инженерного образования. После объединения инженерных школ Санкт-Петербургская школа довольно быстро стала престижным учебным заведением: уже в 1724 г. Указом Главной Артиллерии набор в школу был прекращен ввиду того, что слушателей оказалось «довольное число сверх комплекта».

Таким образом, эпоха Петра I справедливо считается периодом становления российской системы инженерно-технического образования. В рамках реформ Петра I, представлявших собой форсированную модернизацию всех сфер жизни государства и общества в режиме «сверху», и в результате реализации системы мер, которые были предприняты государством для создания системы технического обеспечения реформ, импорт иностранных специалистов, открытие инженерных школ и инженерных рот, стимулирование развития частных школ, мотивирование дворянских детей и третьего сословия к получению инженерного образования, в начале XVIII в. были заложены основы системы инженерного образования и оформились наиболее значимые принципы осуществления государственной политики в отношении инженерного образования.

Литература

1. Ф.М. Апраксину. Царь пишет, что Навигацкая школа «не токмо морскому ходу нужна, но и артиллерии, и инженерству». Цит. по Ласковский Ф.Ф. Материалы к истории инженерного искусства в России. Ч. II. СПб, 1981. С. 199.

2. Фабрициус И. А. Указ. Соч. С. VII; Ласковский Ф.Ф. указ. соч. Ч. II. C. 195.

3. Аделунг Ф.П. Барон Мейерберг и путешествие его по России: пер. с нем. / Изд. Федором Аделунгом, д. с. с. и кавалером. СПб.: Тип. К. Крайя, 1827. VIII, 374 с.

4. Архив АИМ, ф. ШГФ. Св. 6. Л. 440, 453, 514.

5. Веселаго Ф.Ф. Очерк русской морской истории: Ч. 1 / По распоряжению Мор. Мин-ва. СПб.: Тип. Демакова, 1875. 652 с.

6. Военно-инженерная академия им. В.В. Куйбышева. 150 лет. М.: ВИА, 1969. 544 с.

7. Военно-инженерное искусство и инженерные войска русской армии. М.: Воениздат, 1958. 211 с.

8. Держицкий Н.Т., Ерошенко М.В. К вопросу о зарождении и развитии военно-инженерного образования в России» // Военно-инженерное искусство и инженерные войска русской армии. М.: Воениздат, 1958. С. 36-46.

9. Инженерные войска России: Исторический очерк / под ред. Н.И. Сердцева. М.: ВИУ, 2001. 396 с.

10. История отечественной артиллерии / отв. ред. маршал артиллерии С.С. Варенцов; Научно-исследовательский артиллерийский институт № 1: в 5 т. М.: Воениздат, 1959. Т. 1: Артиллерия русской армии эпохи феодализма. Кн. 2. Артиллерия русской армии в период укрепления абсолютизма (XVIIIв.). 1960. 687 с.

11. История царствования Петра Великого. Т. 4. Ч. II. Приложения. СПб.: Типография Второго Отделения Собственной Е. И. В. канцелярии, 1863. 706 с.

12. Ласковский Ф.Ф. Материалы для истории инженернаго искусства в России / Ф. Ласковскаго, военнаго инженер-генерал-майора. Санкт-Петербург: в Тип. Императорской акад. наук, 1858-1865. Ч. 2: Опыт изследования инженернаго искусства в царствование императора Петра Великаго. 1861. У, 642 с.

13. Латынина Д.И. История педагогики. М.: Форум, 1998.384 с.

14. Лебедев Н.А. Исторический взгляд на учреждение училищ, школ, учебных заведений и ученых обществ, послуживших к образованию русского народа с 1025 по 1855 год / сост. Н.А. Лебедев. 2-е изд, испр. и доп. СПб.: тип. А. Циммермана, 1875.228 с.

15. Машкин Н.А. Военная школа Российской империи ХІХ-ХХ веков. М.: Академия, 1997. 347 с.

16. Прудников В.Е. Русские педагоги математики ХУІІІ-ХІХ вв. М.: Учпедгиз, 1956. 640 с.

17. ПСЗ - 1. Т. ІУ. СПб. 1830. № 2937. С. 173-176.

18. ПСЗ. Т. 5. С. 70.

19. ПСЗ. Т. 5. С. 778.

20. Растимешина Т.В., Лункина Ю.В. Традиции в отечественном образовании: взгляд из нового тысячелетия//Экономические и социально-гуманитарные исследования. 2015. № 1 (5). С. 91-98.

21. Российский государственный архив Военно-морского флота. Фонд адмиралтейской коллегии. 1721. Д. 25. Лл. 1-2 об.

22. Савельев А.И. Исторический очерк Инженернаго управления в России / сост. Ал. Савельев. Санкт-Петербург: Тип. Р. Голике, 1879-1899. Ч. 1. 1879. УІ, 322 с.

23. Соловьев С.М. Публичные чтения о Петре великом. М.: Университетская типография, 1872.

24. Тимошенко С.П. Инженерное образование в России. Люберцы: Произв.-изд. комбинат ВИНИТИ, 1996.81 с.

25. Фабрициус И.А. Военно-инженерное ведомство в царствование императора Александра І / сост. И. Фабрициус. Очерк 1. Инженерное управление и его средства. Санкт-Петербург: тип. СПб. акц. о-ва печ. и писчебумаж. дела в России «Слово», 1903. 578 с.

26. Харламов В.И. Русская военная школа. Т. 1. (1700-1862). М.: Академия ПВ ФСП РФ, 1997.278 с.

27. Шперк В.Ф. Долговременная фортификация. Ч. 1. История долговременной фортификации. М.: ВИА, 1952.580 с.

Размещено на Allbest.ru