Между наукой и идеологией. История немецкоязычной этнографии чешских земель

Размещено на http://www.allbest.ru/

Между наукой и идеологией. История немецкоязычной этнографии чешских земель

П. Лозовюк

PhD, д-р наук, Западно-чешский университет, Чешская Республика, Пльзень

Статья посвящена историческому очерку чешско-немецкой (позже судето-немецкой) этнографической традиции с акцентом на ее институционализацию и взаимосвязь с идеологическими концепциями. Этнографический интерес к немцам, проживающим на территории чешских земель, пробудился, очевидно, уже в начале XIX в. Первоначальное этнографическое изучение географически разрозненного немецкого сельского населения было сосредоточено на разнообразных проявлениях их образа жизни, народной традиции и языка. После возникновения Чехословацкой республики (1918 г.) немецкие этнографы в своих работах часто сосредотачивали внимание на темах, связанных с укреплением идентичности заново определенного немецкого сообщества в межвоенной Чехословакии. Динамика в этом направлении существенно поднимала престиж дисциплины, что ускорило завершение ее институционализации в академической среде. В межвоенный период этнография рассматривалась как научная дисциплина, способствующая легитимации многих требований, поднятых на политический уровень, что влияло на решение ряда социальных проблем. В 1938-1945 гг. идеологическая инструментализация дисциплины вышла на качественно новый уровень, о чем свидетельствует возникновение академических институтов, которые посредством этнографических методик были призваны способствовать легитимации «нового порядка» и легализации готовящихся экспансивных планов нацистского режима.

Результаты работ судето-немецких этнографов военного времени имели важные политические последствия. Склонность к идеологизации «практической» науки (не только в этнографии, но и в области социологии и антропологии) в первой половине 1940-х гг. проявлялась прежде всего в расистском исследовании проблематики «смешанной крови» и активном участии этнографов в подготовке и отчасти в реализации нацистской «новой Европы». Судето-немецкая этнография как специфический научный дискурс закончила свое существование во второй половине 1940-х гг., когда основная часть немцев, проживающих на территории чешских земель, была отсюда выселена.

Ключевые слова: судето-немецкая этнография, история этнографии, идеология науки, чешские земли.

Between Science and Ideology. History of German Speaking Ethnography of Czech Lands

P. Lozoviuk

PhD, Dr. Habil., University of West Bohemia, Plzen, Czech Republic

The study focuses on the chronological development of the ethnography of Germans living in the Czech Lands. The emphasis is put on its institutionalization and association with ideological concepts of the time. The ethnographical interest in Germans living in the Czech Lands dates back to the beginning of the 19^th century. It focused on the lifestyle of the geographically and linguistically divided population. The disappearing traditions maintained in village communities were considered the most appropriate subject of study. After the establishment of the Czechoslovak Republic, German ethnographers concentrated on topics related to the strengthening of identity of the new German society which became part of the Republic. This development enhanced the prestige of ethnography, which facilitated its institutionalization in the academic environment. During the interwar years, ethnography was considered an appropriate academic discipline that could legitimize many politically-related claims, and was, therefore, expected to solve many societal isssues. In the years 1938-1945, the ideological instrumentalization of ethnography in the Czech-German environment reached a qualitatively new level.

This was reflected in the focus of research of the newly established academic institutions, which were supposed to -- with the help of ethnographic methods -- contribute to the “scientific” legitimacy of the expansion plans of the Nazi regime already implemented or being prepared at that time. A strong inclination towards ideologically formulated “applied” science led to and in the first half of the 1940s eventually resulted in the explicitly racist research on the issue of “blood mixing” and the active participation of many ethnographers in the preparation, and partly also in the realization of the Nazi idea of a “new Europe”. The history of Sudeten-German ethnography was terminated by the displacement of the German population from what is now the Czech Republic in the second half of the 1940s.

Keywords: Sudeten-German ethnography, history of ethnography, ideology of science, Czech Lands.

Этнография, как наука, изучающая разнообразно определяемые человеческие общества, в течение своей почти 200-летней истории всегда была склонна к различным идеологическим коннотациям. По мнению немецкого этнолога Конрада Кестлина, народоведение является одной из тех наук, которые «предоставляют инструменты для [новой] потребности как индивидуального, так и коллективного самостроительства». Такие науки в немецком дискурсе именуются «этнонауками», которым присуща особенность конструировать предмет своего собственного исследования, а именно «составляющие элементы» для идентичности: этническую принадлежность, народную душу и этническое происхождение Kцstlin K. Ethno-Wissenschaften: Die Verfremdung der Eigenheiten // Inszenierungen des Nationalen. Geschichte, Kultur und die Politik der Identitдten am Ende des 20. Jahrhunderts / Hrsg. B. Binder, W. Kaschuba, P. Niedermьller. Kцln, Weimar, Wien, 2001. S. 41.. Чешско-немец- кая С начала 1920-х гг. следует использовать выражение «судето-немецкая». этнографическая традиция, чей исторический очерк будет представлен в этой статье, может служить интересным, хотя и почти забытым примером способа идеологической инструментализации научного знания в ситуации этнически смешанной территории.

Несмотря на определенные различия, особенно в контексте институционального развития, для обоих вариантов народоведческой работы чешских земель Понятие «чешские земли» сейчас включает собственно Чехию, Моравию и часть Силезии, вошедшую после 1918 и 1920 гг. в состав Чехословакии. Таким образом, речь идет о территориях, составляющих современную Чешскую Республику. Исторически к данной категории относятся и некоторые другие области, в частности обе Лужицы (Верхняя и Нижняя) и область Кладско. -- чешско-немецкой и чешской этнографии -- возможно обозначить ряд структурных сходств. Для обеих были характерны национально-просветительская деятельность, инициатива в плане национальной эмансипации, а также тенденция к идеологической инструментализации научного знания. Чешско-немецкая и чешская этнографии основывались на схожих принципах, а тематическая направленность и способ сбора данных были в основном идентичными Подробнее см.: Lozoviuk P Interethnik im Wissenschaftsprozess. Deutschsprachige Volkskunde in Bцhmen und ihre gesellschaftlichen Auswirkungen. Leipzig, 2008.. Поэтому совершенно неудивительно, что на институциональное развитие чешско-немецкого народоведения (Volkskunde), кроме имперско-немецкой и так называемой староавстрийской Ср.: Warneken B. J. „Vцlkisch nicht beschrдnkte Volkskunde“. Eine Erinnerung an die Grьndungsphase des Fachs vor 100 Jahren // Zeitschrift fьr Volkskunde. 1999. Bd. 95, Nr. 2. S. 169-196. этнографии, существенное влияние оказала чешская этнографическая традиция (narodopis), начавшая свое систематическое развитие гораздо раньше, чем чешско- немецкая.

В чешском обществе конца XIX в. этнография воспринималась как национальная наука в двояком смысле: с одной стороны, ее можно было трактовать как специальную науку о чешском народе, главным образом о его коллективных характеристиках и особенностях чешской культуры; с другой стороны, как науку, служащую народу и содействующую его этноэмансипационным стремлениям. Вдохновляющее влияние на формирование немецкоязычной этнографии чешских земель в конце XIX в. преимущественно оказало так называемое движение национальной особенности (sverazove hnuti), а впоследствии и общепризнанный успех чешских этнографических выставок, в частности Чешско-славянской народоведческой выставки, организованной в Праге в 1895 г. Основатель чешско-немецкой академической этнографии Адольф Хауффен, пребывая под сильным влиянием этой выставки, отметил, что чехи для чешских немцев в некоторых аспектах могут даже послужить примером. Особенно ему импонировало «внедрение в науку национального убеждения, тесное соприкосновение народа и науки, признательное и восторженное участие всех слоев населения в стремлении к изучению народоведения» Hauffen A. Einfьhrung in die deutschbцhmische Volkskunde nebst einer Bibliographie. Praga, 1896.

S. 58..

На отставание в сфере этнографической деятельности чешских немцев в сравнении с чехами неоднократно жаловался и преемник Хауффена в пражском немецком университете Постановлением императора Франца Иосифа I с 11 апреля 1881 г. (в действии с 1882 г.) пражский Карло-Фердинандов университет (Karl Ferdinands-Universitдt/Karlo-Ferdinandova univerzita) был разделен на два университета: один -- с немецким, второй -- с чешским языком обучения, причем оба учреждения и далее использовали имя Карло-Фердинандового университета. Между 1882 и 1939 гг. в Праге, таким образом, существовало два национальных университета -- чешский и немецкий. Немецкий университет получил в 1920 г. новое название «Немецкий университет» и в 1939-1945 гг. назывался «Немецкий Карлов университет» (Deutsche Karls-Universitдt). Поэтому в тексте проводится различие между этими двумя названиями путем написания прилагательного «немецкий» со строчной буквы (для университета до 1920 г.) и с прописной (для периода после 1920 г.). Густав Юнгбауэр. В одной из своих работ он, к примеру, выказывал негодование, что «нам, немцам <...> совершенно недостает того, что для чехов уже давно является очевидным. Речь идет об объединении этнографической деятельности с искусством и музейной сферой, с чем связано современное содействие науки и народной самобытности» Jungbauer G. Die Volkskunde bei den Tschechen und Slowaken // Sudetendeutsche Zeitschrift fьr Volkskunde. 1928. Bd. 1, Nr. 3. S. 113.. Таким образом, чешско-немецкая этнографическая традиция посредством своих передовых представителей не только реагировала на чешское восприятие дисциплины, но и в значительной мере старалась ему подражать.

Начало этнографического интереса к немцам на территории чешских земель. Этнографический интерес к немцам, проживающим на территории чешских земель, пробудился, очевидно, уже в начале XIX в., однако его становление проходило не только наряду с развитием чешских этнографических исследований, но и в более широком центрально-европейском контексте. Первоначальный внутренний этнографический интерес к местным немцам был сосредоточен на разнообразных проявлениях образа жизни географически и лингвистически разрозненного немецкого сельского населения. Развитие народоведческой деятельности на начальной стадии происходило скорее спонтанно и осуществлялось в пределах нескольких родственных, уже сформировавшихся научных дисциплин. К наиважнейшим из них можно отнести германистику, значительную роль играли также история, статистика, демография и культурная география. К одной из работ первостепенной важности в области протоэтнографических текстов можно отнести изданный в 1817 г. сборник народной песни в Краваржске, немецкоязычном этнографическом регионе на границе Моравии и Силезии. Сборник, вышедший под названием «Der Fylgie. Alte teutsche Volkslieder in der Mundart des Kuhlandchens» (его автором был уроженец Северной Чехии Йозеф Георг Майнерт), стал первым печатным региональным собранием народной поэзии в общенемецком контексте Ср.: Schroubek G. R. Joseph Georg Meinert. Zur Frьhgeschichte der Volkskunde in den bцhmischen Lдndern // Jahrbuch fьr ostdeutsche Volkskunde. 1970. Bd. 13. S. 213-226.. И если эту публикацию с уверенностью можно назвать выдающимся почином в области любительской этнографии, то внимание чешско-немецких протоэтнографов начала XIX в. было сконцентрировано прежде всего на самой Богемии Ср.: Hauffen A. Bibliographie der deutschen Volkskunde in Bцhmen. Reichenberg, Sudetendeutsche, 1931; Hobinka E. Bibliographie der deutschen Volkskunde in Mдhren und Schlesien. Reichenberg. 1928..

К первому с исторической точки зрения монографическому труду, посвященному этнографии определенного чешско-немецкого региона, можно отнести работу чиновника хебского городского управления Йозефа Себастьяна Грюнера. Она возникла по инициативе и под прямым научным покровительством самого Иоганна Вольфанга фон Гёте. Сочинение Грюнера было написано уже в 1825 г., однако в книжном варианте издано лишь в начале XX столетия, когда его под названием «О древнейших обычаях и нравах эгерландцев» Эгерланд -- самый западный чешско-немецкий регион Чехии, в котором проживала специфическая этнографическая группа -- эгерландцы. опубликовал Алоис Йон -- один из ведущих региональных этнографов начала XX в. А. Йон обнаружил текст Грюнера в одном из немецких архивов и издал в 1901 г. Тексты Грюнера представляли собой этнографическую монографию, которая, несмотря на свой строгий и преимущественно описательный характер, по сей день содержит массу интересных фактов, относящихся к народной культуре жителей той эпохи, обитающих в самой западной части Чехии.

Достаточно известным фактом является то, что Гёте проникся необычайной симпатией к западночешскому региону, бывал его довольно частым гостем В 1785-1823 гг. Гёте совершил в общем 17 путешествий в Чехию (ср., например: Urzidil J. Goethe in Bцhmen. Zьrich, Stuttgart, 1962; Kцstlin K. Volkstьmlicher Goethekult und die Nationalisierung des Egerlandes. Zwischen den Wissenschaften. Beitrдge zur deutschen Literaturgeschichte. Bernhard Gajek zum 65. Geburtstag / eds G. Hahn, E. Weber. Regensburg, 1994). и отдавал предпочтение посещению преимущество курортных городов (исключая несколько его визитов к Грюнеру в Хеб). Из дневника, который писатель вел регулярно, известно о его многочисленных экспедициях по окрестностям Западной Чехии, в ходе которых он проводил наблюдения за образом жизни и культурой простых сельских жителей. Именно во время одного из своих путешествий в 1820 г. он познакомился в Хебе с молодым Грюнером John A. Einleitung. Grьner Sebastian. Ьber die дltesten Sitten und Gebrдuche der Egerlдnder / ed. by A. John. Prag, 1901. S. 4., который с 1807 г. увлекался сбором важнейших сведений, касающихся хебского региона. Помимо природоведческого интереса (ботаника, минералогия, геология), внимание Грюнера привлекала история, археология, языкознание и ряд иных областей, на сегодняшний день суммировавшихся в понятие этнография. Несмотря на то что Грюнер посвятил накоплению народоведческого материала долгие годы Ibid. S. 3., следует отметить, что эта деятельность имела прежде всего характер первоначального и лишь частичного сбора данных без попыток расширенного анализа.

Гёте, узнав об увлечении Грюнера, проявил активный интерес к результатам его работы, которые тот ему с радостью предоставил. Совместная заинтересованность реалиями Западной Чехии настолько сблизила их, что немецкий писатель периодически навещал Грюнера во время своих поездок в Чехию, а свидетельством их дружбы является в том числе и обширная их переписка Кроме писем о связи этих людей свидетельствуют и записи в дневнике писателя.. Гёте не только активно интересовался методами собирательской деятельности своего младшего товарища, но и давал ему многочисленные советы о том, чем следует руководствоваться при сборе и обработке этнографических данных. Таким образом, следует отметить, что Гёте стоял у истоков возникновения чешско-немецкой этнографии, причем его интерес был ориентирован именно на национальную одежду, фольклор, язык (местные диалекты немецкого) и историю Эгерланда.

Жителей Эгерланда Гёте характеризовал как «храбрый закрытый народец», симпатию к которому писатель проявлял за его «верность народному строю» Ibid. S. 9.. Другой интересной особенностью «эгерландского характера» Гёте признавал «исключительно примечательную» низкую преступность на этой территории Ibid.. На вопрос Гёте о причине такого явления Грюнер отвечал предположением, что помимо христианского воспитания объяснение этому следует искать в местных обычаях, т. е. в эгерландской народной культуре Ibid.. По мнению Грюнера, житель Эгерланда -- это «добрый христианин, верный подданный и супруг, внимательный и трудолюбивый хозяин, следовательно [эгерландские] дети непрерывно видят хороший для себя пример» Ibid.. Аналогичные позитивные характеристики Грюнер проецировал и на целый регион, обладающий, по его мнению, интересной историей и самобытной местной культурой с говорящими на своеобразном диалекте немецкого языка жителями Ibid. S. 23..

В предисловии к работе Грюнера представлены размышления о происхождении коренного населения Западной Чехии. Примечательно, что задачу определения исторического происхождения жителей Эгерланда исследователь планировал разрешить путем сравнения их повседневной культуры с культурой жителей альтенбургского региона Тюрингии. Так как эгерландская материальная культура (особенно народный строй) казалась ему подобной альтенбургской, а жители альтенбургского региона тогда считались онемеченными вендами-сербами, он высказал предположение, что и население Эгерланда имело славянское происхождение. Этот тезис Грюнер впоследствии обосновал как рядом ссылок на названия географических объектов славянского происхождения, так и путем сопоставления повседневной культуры Эгерланда с культурой славянской части исторической области Лужица в тогдашней Средней Германии.

Так называемым логическим следствием подобного образа мышления явилось то, что на примере романтизирующей трактовки «бессмертного Гердера» Grьner S. Ьber die дltesten Sitten und Gebrдuche der Egerlдnder. Grьner Sebastian. Ьber die дltesten Sitten und Gebrдuche der Egerlдnder / ed. by A. John. Prag, 1901. S. 32. Грюнер наделял славян рядом позитивных коннотаций, перенесенных им и на жителей Эгерланда. С его точки зрения, помимо внешних культурных различий от лужицких сербов эгерландцев отличает прежде всего языковой аспект Ibid. S. 33.. Очевидно, что Грюнер в своих выводах касательно славян проецировал стереотипный для той эпохи взгляд немецкого романтизма, невероятно метко сформулированный упомянутым ранее Иоганном Готфридом фон Гердером в его знаменитой «Славянской главе» Herder J. G. Vyvoj lidskosti. Praha. 1941. S. 300-333.. Большая часть книги Грюнера посвящена классическому этнографическому описанию, которое включает в себя изложение традиционного обрядового цикла, а также содержит информацию о социальной и материальной культуре сельского населения Западной Чехии времен исследования. Этнографически ценными и по сей день являются сопутствующие цветные иллюстрации, размещенные в конце публикации. Свой информативный характер они несут как соответствующее тексту дополнение, касающееся не только национальной одежды, но и способов организации досуга жителями тогдашнего Эгерланда.

Помимо произвольного, и главным образом самодеятельного, интереса к разнообразным элементам народной культуры, с конца XVIII в. большое значение для развития этнографии как науки в центрально-европейском регионе имела камералистика и статистика. Под влиянием немецкого просвещения обе эти дисциплины начали развиваться как новые научные отрасли о государстве и его жителях. В Центральной Европе это способствовало стремлению к накоплению «практической» информации о населении различных административных единиц с целью более эффективного и рационального управления в духе просвещенного абсолютизма. Благодаря этой инициативе разработаны первые региональные и надрегиональные описания, включающие в себя релевантную информацию о «жизненных проявлениях» местного населения и очерках их «характерологии». Целью подобных стремлений было получить как можно больше данных о реальном жизненном укладе обычных людей, главным образом сельских слоев населения, как наиболее маргинализированном и одновременно самом крупном социальном классе. С точки зрения чешского контекста уместно было бы упомянуть о 16-томном топографическом труде Ярослауса Шаллера, изданном в 1785-1790-х гг. Оригинальное название работы: «Topographie des Kцnigreichs Bцhmen». Эту работу принято считать началом краеведческого описания Чехии, содержащего значительное количество ценной информации о разнообразных аспектах жизни населения всех областей Чешского королевства того времени.

Демографическую и экономическую информацию Шаллер получал посредством анкетирования. Во все приходы Чешского королевства он разослал опросники из 19 пунктов. Полученные ответы представляли собой богатый материал, не только информирующий читателя о сведениях топографического характера, но также содержащий в себе данные об этнографических реалиях Svitдk Z. Ьvod do historicke topografie ceskych zemi. Brno, 2014. S. 15-16.. Этнографически более релевантную и подробную информацию содержала многотомная книга, изданная в 1834-1839 гг., автором которой явился Иоганн Готффрид Зоммер. Структура этого сочинения, как и предыдущего топографического труда, была проработана в соответствии с административно-территориальным делением Чешского королевства того времени на области и населенные пункты. С точки зрения этнографических наблюдений любопытным фактом является то, что топографические описания Зоммера уже включают в себя информацию о разговорном языке и вероисповедании населения (в том числе израэлитов) тогдашней Чехии.

Патриотически ориентированный этнограф и глава городского архива во Франтишковых Лазнях, упомянутый выше Алойс Йон помимо рукописи Грюнера издал еще один этнографически значимый манускрипт данной эпохи. Речь идет об описании 1823 г., автором которого был городской палач Карл Гусс. Текст вышел в 1910 г. под названием «О суеверности», а его целью было полемически трактовать современные верования с христианской точки зрения HuЯ K. Die Schrift „Vom Aberglauben“ von Karl HuЯ. Nach dem in der fьrstlich Metternichschen Bibliothek zu Kцnigswart befindlichen Manuskripte herausgegeben von Alois John. Praga, 1910.. Интересующийся суевериями автор увлекался народной медициной. Кроме всего прочего, книга содержала раздел, посвященный национальной одежде. Примечательно, что и этого автора периодически навещал и, по-видимому, инструктировал Гёте Tantner A. H. Rosenstrauch: Karl HuЯ, der empfindsame Henker. (дата обращения: 14.03.2018)..

На развитие интереса к фольклору немецкого населения чешских земель на раннем этапе оказали свое влияние Карл Краус и Феликс Яшке. Прежде всего это были романтически настроенные региональные патриоты, не нацеленные на аналитический подход и даже не имевшие потребности к полному описанию и изложению исследованных феноменов. Во второй половине XIX столетия в чешско-немецкой среде существовал круг собирателей и издателей народных преданий, среди которых определенное влияние имели, например, Йозеф Иоганн Амманн, Йозеф Гофманн, Алойс Йон и Антон Паудлер. Интерес для «интуитивных» этнографов представляли разнообразные проявлениях образа жизни сельского немецкого населения. Это тоже были энтузиасты-краеведы, не претендовавшие на точный научный подход к этнографическому материалу. Поэтому их собрания протоэтнографических трудов состояли главным образом из описательного обзора исследованных культурных феноменов. Задачу повышения этнографического любительского интереса до уровня академической дисциплины только в конце XIX в. поставил перед собой Адольф Хауффен.

Путь от любительского интереса к академической дисциплине. Понятие «Volkskunde» («народоведение»), распространенное в немецкоязычном пространстве, в том числе в Австрии (с 1867 г. Австро-Венгрия), в политический контекст которого до 1918 г. были включены чешские земли, долгое время интерпретировалось двояко. В некотором роде данным термином обозначался быт людей, но его возможно было трактовать и как вид специализированного интереса к образу жизни и культурным проявлениям низшего социального слоя, в основном крестьянства. Второе распространенное значение этого термина заключается в его употреблении для обозначения новой дисциплины, стремившейся стать полноценной университетской специальностью. Академическое формирование народоведения как отдельной научной дисциплины в Центральной Европе начало возникать в последнем десятилетии XIX в. Некоторые немецкие историки датируют возникновение университетского Volkskunde 1858 г., когда «праотцом» немецкой этнографии Вильгельмом Генрихом Рилем была прочитана лекция «Этнография как наука» Riehl W H. Die Volkskunde als Wissenschaft. Ein Vortrag 1858. Wilhelm Heinrich Riehl und Adolf Spamer, Die Volkskunde als Wissenschaft. Berlin, Leipzig, 1935. S. 7-22.. Однако это мнение многими исследователями оспаривается, т. к. первая волна основания этнографических институций в Германии приходится на 1890-е гг. и, более того, не связана непосредственно с Рилем Warneken B. J. „Vцlkisch nicht beschrдnkte Volkskunde“. S. 170..

В придунайских провинциях монархии начиная с последней трети XIX в. все интенсивнее практиковалось спонтанное исследование разнообразных «племен» (Volksstдmme) и регионов (Landschaften), что способствовало постепенному формированию «племенной этнографии» (stammheitliche Volkskunde). Ядром исследования, первоначальную основу которого представляла собой «ландшафтная история литературы» (landschaftliche Literaturgeschichte), являлись периферийные области и ориентация на частные культурные проявления. Этот процесс должен был привести к окончательному формированию понимания «народно-племенной характер» (Volksund Stammescharakter) данной группы населения Cp.: Grupp G. Der deutsche Volks- und Stammescharakter im Lichte der Vergangenheit. Reise- und Kulturbilder. Stuttgart, 1906.. Полагалось, что задача понимаемого таким образом исследования, сформулированная самым известным судето-немецким этнографом первой трети XX в. Адольфом Хауф- феном, заключалась в изучении и передаче психических явлений, образа жизни, обычаев и права, языка, поэзии и веры людей. Вариантами этого понятия можно считать и другие центрально-европейские обозначения этнографии, привнесенные разными национальными языками.

К началу систематической немецкой этнографической деятельности на территории Чехии можно отнести собирательскую работу, реализованную в 1894-1900 гг. под покровительством «Общества поддержки немецкой науки, искусства и литературы в Богемии» (Deutsche Gesellschaft zur Fцrderung deutscher Wissenschaft, Kunst und Literatur in Bцhmen) основателем институционализированной судето-немецкой этнографии Адольфом Хауффеном. Кроме того, что Хауффен был ответственен за организацию материального обеспечения целого проекта, он еще являлся автором опросников, рассылаемых в самые разные места чешско-немецких регионов и заполняемых чаще всего учителями. Промежуточные результаты этих сборов опубликованы в основанной им же книжной серии «Beitrдge zur deutschbцhmischen Volkskunde». Научная серия изданий, возглавляемая им с самого начала (1896 г.), после возникновения Чехословацкой Республики (ЧСР) была переименована в «Beitrage zur sudetendeutschen Volkskunde». Работы, публиковавшиеся здесь, в настоящее время представляют собой свидетельства становления профиля специальности, а также несут ценную информацию о локальной культуре чешских немцев.

В течение второй половины XIX столетия в чешских землях стали зарождаться региональные общества, объединявшие интересующихся этнографической проблематикой людей. Краткого упоминания заслуживают хотя бы три из них, непосредственно формировавшие облик судето-немецкой этнографии. К первому из таких обществ следует отнести немецкий комитет Этот комитет был создан вместе с чешским, мораво-силезским и словацким комитетами. Государственного института народной песни (Staatsanstalt fьr das Volkslied), учрежденный в 1922 г. под руководством Адольфа Хауффена Jungbauer G. Geschichte der deutschen Volkskunde. Praga, 1931. S. 164.. Это учреждение было нацелено на обширную собирательскую деятельность австрийского Министерства культуры и обучения, с 1905 г., систематически коллекционировавшего песни народов, живущих в пределах австро-венгерской монархии Председателем чешского комитета сначала был О. Гостинский, после его смерти в 1911 г. -- З. Неедлый.. Вторым учреждением выступало «Немецкое ученое общество» (Deutsche wissenschaftliche Gesellschaft), основанное в 1924 г. как конкурент вышеупомянутому Обществу поддержки науки, искусства и литературы в Богемии. Третьим учреждением явился Судето-немецкий институт краеведческого исследования (Anstalt fьr sudetendeutsche Heimatforschung), основанный в 1925 г. в Либерце Институт работал до 1938 г. В 1939 г. под названием «Судето-немецкий институт исследования страны и народа» (Sudetendeutsche Anstalt fьr Landers- und Volksforschung) была основана новая институция подобного типа, но уже в условиях аннексии Судет Третьим рейхом (подробнее см.: Lozoviuk P Interethnik im Wissenschaftsprozess. S. 252-256)..

Таким образом, можно констатировать, что существенную роль для укоренения этнографии как признанной научной дисциплины сыграло ее представление в академических структурах, главным образом в университетах. В чешских условиях ее проникновение в сферу интересов чешского и немецкого Пражских университетов происходило постепенно, и в обоих было вызвано особой потребностью создания организационной базы для систематических этнографических и фольклористических исследований. Заинтересованность предметом этнографического исследования Пражский немецкий университет (в тексте далее ПНУ), равно как и Пражский чешский университет, проявил еще перед формальным уравнением этнографии в правах с иными, уже институализированными университетскими специальностями. В целом, в соответствии с более обширной центрально-европейской традицией этнографического исследования, в этот «пренатальный» период университетского народоведения обособленную позицию занимали прежде всего исторические и филологические дисциплины Кроме германистики (ее значение для истории немецкой этнографии в Чешских землях будет обозначено ниже), это были также славистика, география и история (Lozoviuk P Interethnik im Wissenschaftsprozess. S. 297).. Для понимания процесса введения этнографии в перечень университетских специальностей для пражской ситуации целесообразно проследить развитие народоведения с 1890-х гг.

В то время в центрально-европейском пространстве университеты становились центрами академической этнографии достаточно медленно. Следовательно, перед укоренением этнографии в Пражском университете (как и в других университетах монархии Речь идет об университетах в Вене, Граце, Инсбруке и Черновице.) этнографически ориентированные лекции первоначально проводились в рамках некоторых родственных дисциплин. Поэтому профилирование этнографии на первых порах происходило под обозначением «австрийская этнография» (цsterreichische Volkskunde) или «патриотическая этнология» (vaterlдndische Etnologie). Обозначение «отечественная этнография» (heimische Volkskunde) с ядром, программно заданным в соответствии с интересом к народной культуре, напротив, укоренялось постепенно. Существенную роль для усиления престижа появляющейся этнографической науки в Пражском университетском пространстве имело инаугурационное выступление ректора А. Зауер был ректором ПНУ в 1907-1908 гг., германиста Августа Зауера в 1907 г., полное содержание доклада которого под названием «Литература и этнография» в том же году было издано в печатном варианте. В своем тексте Зауер часто ссылался на мнение Адольфа Хауффена -- единственного в то время профессионального этнографа в чешско-немецком поле. Очевидно, именно на его понимание дисциплины он ориентировался в своем программном выступлении.

Зауер в своей лекции открыто формулировал запрос на исследование «национального характера» (Volkscharakter) в соответствии с изучением региональной литературы, интересовавшей его как германиста. «Племенное народоведение» (stammheitliche Volkskunde), считавшееся им наиболее подходящим для этой цели, он обозначил как «новую национальную науку» и поставил его в один ряд с такими более развитыми дисциплинами, как этнография (Ethnographie) и этнология (Ethnologie) Sauer A. Literatur und Volkskunde. Rektoratsrede gehalten in der Aula der k. k. Dt. Karl-FerdinandsUniversitдt in Prag am 18. Nov. 1907. Prag, 1907. S. 15.. «Племенная этнография» предоставляет, как он полагал, «средства к познанию народной души» (Volksseele), с которыми потом можно сопоставить особенности отдельных литературных произведений. Практическим результатом понимаемого таким образом этнографического исследования должно было стать определение, «насколько глубоко поэт, группа авторов или конкретное произведение опирается на немецкие народные источники или как далеко от них удалены» Ibid. S. 20..

Зауер предполагал, что фундамент любого народного литературного творчества исходит из некой «народной основы» Sauer A. Literatur und Volkskunde. S. 16.. «Последней и наивысшей» целью народоведения он считал выработку «характерологии народного духа» (Charakterisierung des Nationalgeistes), имевшей целью послужить некоторым обобщением характеристик отдельных народных племен Ibid. S. 17.. В качестве одного из таких «племен» стали рассматриваться и «Deutschbцhmen» -- немецкоязычные жители Чехии.

Значение народоведения для будущего и необходимость его дальнейшего академического развития Зауер формировал из тезиса о том, что расцвет данной дисциплины спровоцирует «регенерацию» других дисциплин, в особенности (национальной) литературной истории Ibid. S. 19.. Национальной литературе Зауер отводил роль «усиления и укреплении» немецкого народного характера (Volkstum). Эта народоведческая деятельность послужила бы впоследствии заключительным этапом задуманного Зауэром цикла, состоящего из трех этапов: сбор и этнографическая оценка народного/национального творчества; восприятие этнографической деятельности литературной наукой как формы авторской/художественной литературы; обратная передача/возвращение предполагаемых (или реальных) фольклорных ценностей народу. Конечная цель народоведческой деятельности представлялась Зауеру в ее творческом влиянии на национальное сообщество. Влияние это первоначально должно было быть, в его понимании, скорее непрямым. Оно могло бы происходить посредством некой «литературной фольклористики», в которой главная роль отводилась бы литературной науке, впоследствии повлекшей бы за собой зарождение в чешско-немецких условиях народоведения как академической дисциплины. Подобное методологическое слияние этнографии с германистикой (в чешскоязычном пространстве -- с богемистикой и славистикой), а в определенной степени и с историей, было решающим практически для всей первой половины XX в.

Эта концепция корреспондировала с исследованием немецких «племен» (Volksstдmme) и «ландшафтов» (Landschaften) так, как подобное практиковалось в самой Германии Cр., например, в начале ХХ в. неоднократно опубликованную работу Оскара Вайсе «Немецкие племена и ландшафты» (Die deutschen Volksstдmme und Landschaften).. Подобным образом и в Австро-Венгрии в последней трети XIX в. начала формироваться «племенная этнография» (stammheitliche Volkskunde). Многие заинтересованные лица даже были убеждены, что изучение немецких «племен» относится к первоочередной задаче новой дисциплины -- немецкого народоведения. Интерес к региональным особенностям сельского населения устремлялся к аутентичному исследовательскому полю, которым считались периферийные области. Особое внимание здесь привлекло к себе устное народное творчество, прежде всего песни, предания и сказки, а также пословицы, разговорный язык, местные имена, народные обычаи, набожность, народная медицина и материальная культура. В рамках материальной культуры особый акцент был поставлен на архитектуре и так называемом народном костюме отдельных «племен» немецкого народа. Основой для столь широко понимаемой этнографической деятельности не могла служить исключительно «ландшафтная история литературы» (landschaftliche

Literaturgeschichte) Sauer A. Literatur und Volkskunde. S. 23-24., как изначально представлял Зауер. Независимо от того, удалось бы или нет осуществить постижение «племенной и народной характерологии», необходимо было двигаться дальше -- к систематическому сбору и обработке разнообразных этнографических данных из различных регионов Чехии, населенных немецкой популяцией. Как уже было сказано, эту задачу взял на себя Адольф Хауффен.

Адольф Хауффен -- основатель чешско-немецкой академической этнографии. С конца 1880-х гг. в Пражском немецком университете Хауффен был личностью, уделяющей особое внимание народоведческой проблематике и прилагающей значительные усилия для ее последующего укоренения в качестве научной дисциплины. Благодаря своим заслугам в развитии этой специальности он был по праву признан «основателем немецкой этнографии в Чехии» Jungbauer G. Einleitung. Bibliographie der deutschen Volkskunde in Bцhmen / еd. by A. Hauffen. Reichenberg, 1931. S. XXX., хотя Хауффен родился в столице Словении Любляне (в 1863 г.). Будучи и исследователем, и преподавателем, он стал главной фигурой судето-немецкого народоведения. Как первый академик он начал систематическое этнографическое исследование немецкого этноса, проживающего в чешских землях, причем занимался как сбором и изучением этнографического материала, так и институциональным укоренением формирующейся дисциплины. Однако основной заслугой Хауффена было то, что пражский немецкий университет при его участии стал одним из первых немецких высших учебных заведений, где немецкая этнография была утверждена в качестве полноценной специальности.

Адольф Хауффен воспринимал этнографию (Volkskunde) как науку об образе жизни определенного сообщества (народа) в ее историческом развитии и одновременно как учение о связях родственных или неродственных групп людей, а именно этносов-наций. При этом он руководствовался убеждением, что особой целью народоведения является «изучение и передача психологических феноменов, образа жизни, обычаев и права, языка, поэзии и веры людей» Sauer A. Literatur und Volkskunde. S. 16.. Больше всего его интересовало устное народное творчество, а если говорить точнее, песня, которой он уделял особое внимание в большинстве работ. Вместе с тем он занимался исследованиями народной одежды и устных преданий. Достоин упоминания и его вклад в изучение немецких языковых островов, главным образом монография «Немецкий языковый остров Готтше» Hauffen A. Die deutsche Sprachinsel Gottschee. Geschichte und Mundart, Lebensverhдltnisse, Sitten und Gebrдuche, Sagen, Mдrchen und Lieder. Graz, 1895., ставшая образцовым произведением для следующего поколения ученых, занимающихся немецкими этническими анклавами (Sprachinselvolkskunde) Ср.: Jungbauer G. Sprachinselvolkskunde. Sudetendeutsche Zeitschrift fьr Volkskunde. 1930. Bd. 3, Nr. 4. S. 143-150; Nr. 5. S. 196-204; Nr. 6. S. 244-256..

Поэтапно освоив англистику, историю и географию в университетах Вены, Лейпцига и Граца, в 1886 г. Хауффен получил академическую степень доктора философии в университете Граца, а три года спустя начал педагогическую деятельность как приват-доцент немецкого языка и литературы в Немецком университете в Праге, где первоначально он выступал на темы, находящиеся на пересечении литературы и народоведения (народной поэзии). Регулярно преподавать немецкую этнографию в Праге Хауффен начал, по его словам, в 1905 г. Эти первоначально двухчасовые, а затем и четырехчасовые лекции в учебном 1905/06 г. посещало 55 студентов. В 1909/10 г. их количество увеличилось почти вдвое и составляло 94 человека. До начала Первой мировой войны ежегодное количество студентов снова колебалось на отметке около 50 человек на один курс. Неким исключением была лекция «Изучение немецких мифов и сказок» в летнем семестре 1908 г., на нее было зарегистрировано 98 студентов Lozoviuk P Interethnik im Wissenschaftsprozess. S. 117.. Такой же многочисленной по посещаемости оказалась практическая лекция Хауффена в области народоведения. В 1898-м ее автор был признан адъюнкт-профессором, а в 1918-м (приказом тогда еще Венского министерства образования) -- ординарным профессором немецкой этнографии немецкого языка и литературы. Из-за политических событий того времени присвоение данного ученого звания могло произойти лишь в условиях новообразовавшегося чехословацкого государства Неподписанный некролог к смерти Адольфа Хауффена см.: Sudetendeutsche Zeitschrift fьr Volkskunde. 1930. Bd. 3, Nr. 1. S. 56.. Официальное присвоение звания ординарного профессора «немецкой этнографии, как и немецкого языка и литературы» состоялось 24 декабря 1919 г. Antrag auf Errichtung eines Seminars fьr deutsche Volkskunde // Архив Карлова университета в Праге (AUKP). Ф. S8. Картон № 69. Тем не менее это была первая профессура народоведения в Чехословакии В чешском научном сообществе до сих пор ошибочно считается, что первым профессором этнографии в ЧСР стал в Братиславе Карел Хотек. и одна из первых в Центральной Европе.

Институционализация этнографии в Пражском немецком университете. Институциональному укоренению этнографии в обоих пражских университетах предшествовало основание филологически ориентированных учреждений. К рабочим заведениям ПНУ, где практиковалось этнографическое исследование и обучение, относились также семинар немецкой филологии (Seminar fьr deutsche Philologie) и семинар славянской филологии (Seminar fьr slawische Philologie). Замена несуществующих этнографических кафедр филологами и учеными в области литературы была в то время обычной практикой. В пражских условиях это положение изменилось лишь благодаря основанию кафедры немецкой этнографии, речи и литературы (Lehrstuhl fьr Deutsche Volkskunde sowie fьr deutsche Sprache und Literatur) в ПНУ в 1919 г. Jungbauer G. Die deutsche Volkskunde in der Tschechoslowakei. Deutsche Volkskunde im Ausserdeutschen Osten. Berlin, Leipzig, 1930. S. 16. За ее ведение был ответственен Адольф Хауффен, пребывавший уже в должности профессора.

С 1921 г., когда специальность «немецкий язык и литература» разделили на три более-менее самостоятельные области, одну их которых назвали «немецкая этнография» (Deutsche Volkskunde), студенты могли выбрать немецкую этнографию как главную или смежную специализацию Sudetendeutsche Zeitschrift fьr Volkskunde. 1930. Bd. 3, Nr. 1. S. 56.. Таким образом, Пражский немецкий университет в общенемецком контексте стал одним из первых университетов, где укоренилась данная специальность. В 1922 г. для этой специализации было создано первое вакантное место на должность доцента, которое занял Густав Юнгбауэр. В середине XX столетия в университете появлялись и другие ученые, работавшие над профилированием судето-немецкой этнографии. Например, с 1924 г. здесь начал работать (вначале как приват-доцент немецкого языка, литературы и краеведения (Heimatforschung)) Эрнст Шварц. В 1927 г. степень кандидата наук по славянской этнографии (slawische Volkskunde) получил Эдмунд Шневейс, читавший в ПНУ (с 1933 г. как профессор) лекции по славянской этнографии и памятникам древности вплоть до их отмены в 1945 г. Udolph L. Edmund Schneeweis als Volkskundler. Prace z dejin slavistiky XX / ed. by Z. Urban. Praha, 1998. S. 61.

Знаменательной личностью судето-немецкой этнографии был Бруно Шир, который после окончания обучения в ПНУ по специальностям «германистика», «богемистика» и «история» в 1923-1926 гг. был в 1927-1934 гг. Кроме того, Б. Шир учился в университетах Мюнхена и Лейпцига. ассистентом на семинаре немецкой филологии (Seminar fьr deutsche Philologie). Здесь же в 1931 г. по специальности «немецкая этнография и античность» он получил звание доцента на основе высоко оцененной рецензентами работы, посвященной проблематике «культурных движений» в восточной части Центральной Европы Schier B. Hauslandschaften und Kulturbewegungen im цstlichen Mitteleuropa. Reichenberg, 1932.. С 1934 г. он в должности профессора работал в университете в Лейпциге, а во время войны (1940-1943 гг.) еще и в Братиславе Lozoviuk P Interethnik im Wissenschaftsprozess. S. 318.. Оба упомянутых выше ученых и педагога сегодня причисляются к первопроходцам в исследовании славянских культур Kretzenbacher L. E. Schneeweis: Serbokroatische Volkskunde. Hessische Blдtter fьr Volkskunde. 1962, Bd. 53. S. 140.. Стремительное развитие университетской этнографии в определенной мере указывало на заинтересованность студентов новой дисциплиной. В 1930-х гг. лекции по этнографии посещала треть (!) всех студентов философского факультета ПНУ Jungbauer G. Die deutsche Volkskunde in der Tschechoslowakei. S. 17..

Профилирование специализации в академическом пространстве продолжалось и в 1930-х гг. В зимнем семестре 1929/30 учебного года был учрежден семинар по немецкой этнографии (Seminar fьr deutsche Volkskunde) Ibid. S. 19. -- Это был педагогическо-исследовательский центр, по своей природе похожий на сегодняшний институт., имевший целью стать центром для координации надрегиональной этнографической деятельности и одновременно способствовать углублению изучения этнографии в университете Seminar fьr deutsche Volkskunde. Seminarordnung // Архив Карлова университета в Праге (AUKP). Ф. S8. Картон 69.. В его рамках акцент был поставлен на освоение этнографической методологии и общую систематизацию немецких этнографических работ в ЧСР. Поэтому к работе семинара подключились три этнографических учреждения: «Архив народной песни немецкого рабочего комитета Государственного института народной песни» (Volksliedarchiv des deutschen Arbeitsausschusses der Staatsanstalt fьr das Volkslied), «Управление Атласа немецкой этнографии для Чехословакии» (Arbeitsstelle des Atlasses der deutschen Volkskunde fьr die Tschechoslowakei) и «Архив судето-немецкой этнографии» (Archiv fьr sudetendeutsche Volkskunde) Ausweis gemдss Runderlass betreffend ord. Dotacion 1933 // Архив Карлова университета в Праге (AUKP). Ф. S8. Картон 69.. Предусматривалось, что руководителем семинара неизменно должен быть главный представитель немецкой этнографии на философском факультете ПНУ После скорой смерти Хауффена (1930 г.) его преемником стал ученик и коллега Густав Юнгбауэр Вся цитированная информация о жизни Юнгбауэра взята из материалов, находящихся в Архиве Карлова университета в Праге (AUKP). Ф. PI/22, PII/1. Картон 49; Ф. S8. Картон 69..

Густав Юнгбауэр и академическая этнография межвоенного времени. Юнгбауэр, выходец из южной Чехии, изучал в ПНУ германистику, историю и классическую филологию. Его учителями были выдающиеся представители пражской университетской этнографии того времени -- Зауер и Хауффен. В 1909 г. Юнгбауэр получил степень доктора философии. В своей диссертации он писал о преданиях его родной Шумавы, которые стали народными Jungbauer G. Volksdichtung aus dem Bцhmerwalde. Prag, 1908.. По окончании университета молодой человек четыре года работал учителем средней школы. После начала Первой мировой войны Юнгбауэр был откомандирован на сербский, а позже на русский фронт, где в 1915 г. попал в плен. В русском плену он провел более трех лет, и этот опыт, очевидно, оказал на его дальнейшую деятельность значительное влияние. Там Густав освоил русский язык, обучался английскому, французскому и чешскому языкам, и в дополнение ко всему, как пленный, он имел возможность увидеть значительную части Российской империи, включая Среднюю Азию (Туркестан). В начале 1920-х гг. впечатления от русского плена воплотились в книге Jungbauer G. Kriegsgefangen. Budweis, 1921. S. 283.. Своим среднеазиатским опытом Юнгбауэр воспользовался как автор и издатель еще нескольких последующих публикаций Jungbauer G. Mдrchen aus Turkestan und Tibet. Jena, 1923.. По возвращении на родину в конце 1918-го последующие три года он снова работал учителем средней школы.

После получения научной степени в 1922 г. Юнгбауэр признан приват-доцентом немецкой этнографии на философском факультете ПНУ, а зимним семестром 1922/23 учебного года датируется начало его педагогической деятельности в рамках ПНУ Степень адъюнкт-профессора Переписка Г. Юнгбауэра с Министерством образования и народного просвещения // Архив Карлова университета в Праге (AUKP). Ф. PII/1. Картон 49. (ausserordentlicher Professor) немецкой этнографии Чешский научный эквивалент этого обозначения звучал как «nemecka lidoveda». в ПНУ ему присвоена президентским указом от 21 октября 1930 г. На его плечи легла ответственность за работу кафедры после смерти Адольфа Хауффена, даже несмотря на то, что полноценный статус оплачиваемого адъюнкт-профессора был получен им только три года спустя. Ординарным профессором немецкой этнографии и античности (Volks- und Altertimskunde) Юнгбауэр стал 1 июля 1937 г. Lozoviuk P Interethnik im Wissenschaftsprozess. S. 143.

К заслугам Густава Юнгбауэра нужно отнести развитие дисциплины и вне университета. К примеру, он стоял у истоков зарождения (1928 г.) научного периодического издания «Судето-немецкий этнографический журнал» (Sudetendeutsche Zeitschrift fьr Volkskunde), которое постепенно достигло позиции важного в Центральной Европе народоведческого издания. В общей сложности за 1928-1938 гг. было опубликовано одиннадцать ежегодный номеров этого журнала, которые и на сегодняшний день представляют собой ценный источник не только для изучения истории дисциплины. После Хауффена Юнгбауэр принял на себя редакционное руководство главным этнографическим сборником «Труды по судето-немецкой этнографии» (Beitrдge zur sudetendeutschen Volkskunde) и стал выдающимся представителем ряда других неакадемических учреждений.