"Черная книжка" Зинаиды Гиппиус и "Черная тетрадь" Нины Берберовой

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

«Черная книжка» Зинаиды Гиппиус и «Черная тетрадь» Нины Берберовой

Елена Закрыжевская

Закрыжевская Елена Андреевна независимый исследователь (г. Москва, Россия).

В статье рассматривается связь главы книги мемуаров «Курсив мой» писательницы первой волны эмиграции Нины Берберовой и «Петербургского дневника» одной из выдающихся фигур Серебряного века Зинаиды Гиппиус. Анализируется исторический контекст, самопрезентация З.Н. Гиппиус и Н.Н. Берберовой.

Ключевые слова: мемуары, «Курсив мой», Н.Н. Берберова и дневники З.Н. Гиппиус, эмиграция первой волны.

Введение

Мемуары (или автобиография, как настаивала Нина Берберова) и дневник - разные формы фиксации воспоминаний, каждая со своими особенностями и законами. Однако если не мемуары целиком, то их часть, а именно помещенный в «Курсив мой» дневник Н.Н. Берберовой, сопоставить с дневниками З.Н. Гиппиус, на наш взгляд, можно.

«Частная мифология»

О том, на какие примеры опиралась Н.Н. Берберова, создавая свои мемуары «Курсив мой», она сама упоминает в тексте книги, некоторые сведения можно найти и в предисловии к книге А.А. Кузнецовой, и в статье И.В. Винокуровой (2012). Ни в одном из этих источников дневники Гиппиус не названы. Однако, как и в «Петербургском дневнике» Гиппиус, в дневнике Берберовой описано время политических, военных и социальных потрясений. Первая запись дневника Гиппиус относится ко дню начала Первой мировой войны. Несмотря на то что Берберова только в редких случаях отмечает в своем дневнике точные даты событий, указывая, как правило, лишь год и месяц, мы знаем, когда сделана первая запись в ее «Черной тетради» (так назван дневник и шестая глава мемуаров соответственно). Это день подписания пакта Молотова-Риббентропа - для Берберовой также первый день уже Второй мировой войны.

Названия глав «Курсива» отражают, по выражению самой Берберовой, ее «частную мифологию», значение которой она каждый раз подробно разъясняет читателю. «Гнездо и муравьиная куча», по справедливому замечанию автора предисловия к «Курсиву» А.А. Кузнецовой, - «образы человеческих сообществ, в которых проходило детство писательницы». Окунувшись в культурную жизнь Петрограда, познакомившись с писателями, поэтами, артистами, которые прежде казались ей «небожителями», Берберова почувствовала себя бедным Лазарем, который вдруг стал несказанно богат (глава «Лазарь»). В связи с этим «Товий и Ангел», пожалуй, самый разительный пример, поскольку в этой главе Берберова не только детально описывает свой любимый сюжет эпохи Возрождения, но и подробно объясняет, почему она идентифицирует себя с героями этого сюжета. «Эти возвращающиеся темы, - пишет Берберова, - эта структуральная символика не наложена на меня извне, она не "накрывает" меня, она составляет мою сущность, меня самое - неотделимая, как форма от содержания». гиппиус дневник берберова

«Черная тетрадь», на первый взгляд, нарушает эту систему. Однако и это заглавие отнюдь не свободно от ассоциаций. «Черной книжкой» назвала часть своих петербургских дневников З.Н. Гиппиус, опубликовав ее вместе с «Серым блокнотом» в 1921 г. в Болгарии, а затем в Германии. В предисловии она упоминает также оставшиеся в России, неизданные дневники («Черные тетради»), которые из соображений безопасности были зарыты в землю8. То же самое Берберова пишет о своей «Черной тетради», которая, по ее словам, «одно время была закопана в подвале и зацвела темно-зелеными пятнами плесени».

Есть и другие параллели. Гиппиус вспоминает, как в июне 1919 г. вновь взялась за дневник: «Уже давно была у нас не жизнь, а воистину "житие". Маленькая черная книжка валялась пустая на моем письменном столе. И я полуслучайно-полуневольно начала делать в ней какие-то отметки. Осторожные, невинные, без имен, иногда без чисел. <...> Не хотелось, не умелось, но чувствовалось, что хоть два-три слова, две-три подробности - надо закрепить сейчас [выделено у Гиппиус. - Е.З.] <...> Я помню, как я их писала. Я помню, как я, из осторожности, преуменьшала, скользила по фактам, - а не преувеличивала. Я вспоминаю недо- писанные слова, вижу нарочные буквы. Для меня эти скользящие строки - налиты кровью и живут, - ибо я знаю воздух, в котором они рождались».

Похожим образом Берберова описывает состояние, в которым она находится, приступая к своим записям: «Еще зима, и еще одна. И третья, и четвертая. И, наконец, последняя, пятая. Мы теряем им счет. После "Плача" я уже ничего не пишу - три года. Но я еще в начале войны купила толстую тетрадь, в клеенчатом переплете, с красным обрезом. Я иногда записываю в нее какие-то факты и мысли, события и размышления о них; разве я всю жизнь не считала, что все мое существование состоит в том, чтобы жить и думать о жизни?» Само ведение дневника подано здесь вне связи с писательством и даже в некоторой степени противопоставлено ему. В несколько иной форме это присутствует в предисловии к «Петербургскому дневнику» Гиппиус: «Мне кажется, если б я даже не была писателем, если б я даже вовсе не умела писать, но видела бы, что видела, - я бы научилась писать и не могла бы не записывать».

«Открывать тайны и хранить их для себя»

Известно, что Гиппиус редактировала свои дневники (Добкин, Рогинский (ред.- сост., 1992: 13). Дневник Берберовой, вклиниваясь в ее собственные воспоминания, создает впечатление необработанного документа. Между тем автор нигде не дает понять читателю, что это именно так. Характеризуя «Курсив», писательница замечает, что дневник «врос» в нее, «словно тело с руками, ногами и головой». Это описание нам кажется существенным. Оно, с одной стороны, может означать, что дневник вошел в мемуары целиком, с другой - допускает деление дневника на значимые части, то есть присутствие в нем композиционного начала.

До сих пор «Черная тетрадь» рассматривалась исследователями именно как документ, которому можно доверять (Винокурова, 2014) или не доверять (Будницкий, 1999: 142). Между тем «художественность» свойственна этой части мемуаров почти так же, как и остальным. То, что Берберова повторяет вслед за Гиппиус некоторые значимые детали и писательские установки, сформулированные последней в предисловии к «Черной книжке», это подтверждает. Так же, как и в других главах «Курсива», в «Черной тетради» Берберова оставляет за собой право «открывать тайны и хранить их для себя, говорить о себе, говорить о других, не говорить ни о чем».

Патриция Деотто (2019: 12) так характеризует главное отличие дневника от автобиографии: «запись повседневности по своей структуре априори не поддается синтезу, не позволяет пишущему выстроить собственную жизнь в линейной перспективе рассказа, как это происходит в автобиографии».

«Я ненавидела главным образом все то, что имело отношение к гнезду, к семейственности, к опеке <...> Живя в гнезде, я еще не понимала, конечно, всего того, что это понятие несет с собой, но как в жесте руки, положенной на плечо, я увидела больше, чем жест, так и в гнезде я видела символ. Никогда в течение всей моей жизни я не могла освободиться от этого и до сих пор думаю, что даже муравьиная куча лучше гнезда, что в муравьиной куче можно жить более вольно, чем в гнезде, что там меньше тебя греют твои ближние (это грение мне особенно отвратительно), что в куче, среди cra тысяч (или миллиона) ты свободнее, чем в гнезде, где все сидят кружком и смотрят друг на друга, ожидая, когда наконец ученые выдумают способ читать мысли другого человека». (Курсив мой. С. 42-43).

Литература

1. Берберова Н.Н. Курсив мой: Автобиография / предисл. А. Кузнецовой. М.: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2015 С. 437.

2. Гиппиус З.Н. Петербургские дневники // Литература русского зарубежья. Антология. Т. 1. Кн. 2. М.: Книга, 1990 (далее - Петербургские дневники). С. 179.

3. Берберова Н. Облегчение участи (шесть повестей). Париж: YMCA-PRESS, 1949. С. 234-278.

4. Елена Закрыжевская О причинах, побудивших Берберову включить в текст дневника отрывки из собственных писем, см.: Закрыжевская (2020).

5. Будницкий О.В. «Дело» Нины Берберовой // Новое литературное обозрение. 1999. № 39. C. 141-173.

6. Винокурова И. «Камер-фурьерский журнал» Нины Берберовой // Звезда. 2014. № 8. Режим доступа: https://magazines.gorky.media/zvezda/2014/8/kamer-furerskij-zhurnal-niny-berberovoj.html

7. Винокурова И.Е. «Кого выбрать примером? У кого мне учиться?..». Нина Берберова и Симона де Бовуар // Вопросы литературы. 2012. № 2. 295-335. Режим доступа: https://voplit.ru/artide/kogo-vybrat-primerom-u-kogo-mne-uchitsya-nina-berberova-i-simona-de-bovuar/

8. Деотто П. Дневник как пограничный жанр: Введение (Diary as a borderline genre: Introduction) // Avtobiografifl: Rivista di studi sulla scrittura e sulla rappresentazione del se nella cultura russa (Padova, Italia). 2019. № 8. С. 11-18.

9. Закрыжевская Е.А. О письмах Н.Н. Берберовой к Г.В. Адамовичу в книге воспоминаний «Курсив мой» (по материалам Гуверовского архива) // Эмиграция как текст культуры: историческое наследие и современность: сб. науч. ст. Будапешт: Изд-во Selmeczi Bt.; Киров: Изд-во «Радуга-Пресс», 2020. С. 283-289.

10. «Черные тетради» Зинаиды Гиппиус / подг. текста М.М. Павловой; предисл. и прим. М.М. Павловой и Д.И. Зубаева; ред.-сост. А.И. Добкин, А.Б. Рогинский, ред. Н.Г Охотин, И.Ю. Сорокина// Звенья. 1992. Вып. 2. C. 11-173.

Размещено на Allbest.ru