"Журнал Министерства народного просвещения" о реформе среднего образования 1871 г

Размещено на http://www.allbest.ru/

"Журнал Министерства народного просвещения" о реформе среднего образования 1871 г.

Балашова Кристина Александровна аспирантка кафедры истории русской литературы и журналистики факультета журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова (г. Москва, Рокия)

«Журнал Министерства народного просвещения» освещал оба этапа образовательной реформы Александра II. В государстве по этому вопросу наметились две противоборствующие стороны: поборников классического и реального образования.

В данной статье представлены мнения авторов журнала в защиту второго этапа реформы, изменяющего систему среднего образования, более всего затронувшего интересы широких кругов российского общества. Ключевые слова: «Журнал Министерства народного просвещения» (ЖМНП), редакторы ЖМНП, реформа образования 1871 г, Д.А. Толстой, А.И. Георгиевский. образовательная политика реформа общество

«Журнал Министерства народного просвещения» (далее «Журнал») является важным историческим источником при анализе образовательной реформы 1860-1870 гг. На тему образования в России в XIX в., где «Журнал» так или иначе присутствует, писали многие авторы: Н.Х. Вессель (1959), В.Е. Воронин (2013), Г.Е. Жураковский (1978), А.В. Осоков (1982), А.Н. Поздняков (2013), А.Н. Шевелев (1995) и др., однако эти исследования, по большей части, касаются сугубо педагогических проблем и не рассматривают «Журнал» как основной «двигатель» проведения реформы образования. Вместе с тем именно анализ статей «Журнала Министерства народного просвещения», дает возможность в полной мере представить не только саму суть реформы, ее ход, но и «диалектику» взаимоотношений печати и политики, когда защита полемически воспринятой в обществе реформы повлекла изменения в самом подведомственном издании.

Общественная ситуация конца 1860 гг. и смена образовательной политики Александра II

Реформа образования Александра II проводилась в два этапа, и каждый этап широко освещался на страницах «Журнала Министерства народного просвещения».

По итогам первого (1864 г.) был принят гимназический устав, который не только позволил обучать в гимназиях детей всех сословий, но и разделил образование на классическое и реальное. Классическое образование делало упор на гуманитарные науки, а реальное - на естественные. Однако деятельность министра народного просвещения А.В. Головнина не устраивала многих, в частности консерваторов - князя В.А. Долгорукова, графа М.Л. Корфа, графа Д.А. Толстого, своей либеральностью. И если до апреля 1866 г. А.В. Головнину удавалось «удерживать власть в своих руках», то после известного покушения Д.В. Каракозова 4 апреля 1866 г. прежнего доверия Александра II к министру народного просвещения уже не было. Правительству было сложно поверить, что попытку убийства императора мог совершить один человек, и поэтому, несмотря на доказанность абсолютной непричастности к этому покушению Ишутинского кружка, к которому принадлежал Д.В. Каракозов, студенты оказались под подозрением. Возникло недоверие и к самому университетскому образованию, которое в результате реформы 1864 г. стало более доступным, т.к. ограничений на поступление в университеты для выпускников реальных гимназий не было.

Буквально на следующий день после покушения обер-прокурор Святейшего Синода граф Д.А. Толстой резко раскритиковал политику А.В. Головнина на Совете министров. Обер-прокурору«вполне удалось связать <...> брожение умов у молодежи и части интеллигенции с политикой Министерства народного просвещения» (Корнилов, 1993: 203). Все больше прислушиваясь к консервативной части своего окружения, считавшей причиной всех бед слишком мягкие законы в государстве, император решил ужесточить внутреннюю политику. После покушения подал в отставку шеф жандармов В.А. Долгоруков.

Его место занял Н.А. Шувалов, который с регулярной периодичностью докладывал Александру II о повсеместном «брожении умов», что, несомненно, смущало императора. В стране сложилась напряженная обстановка. 13 апреля Александр II лично попросил А.В. Головнина об отставке: «...Я желаю, чтобы ты оставил свою должность»¹. На пост министра народного просвещения заступил Д.А. Толстой. Будучи ярым защитником существующего государственного строя, он полагал, что радикальное мировоззрение формируется у молодежи из-за чрезмерного преподавания истории и русской словесности в гимназиях. В течение первого года после своего назначения на пост министра народного просвещения им была созвана комиссия для разработки нового устава гимназий, который в итоге перечеркнул практически все либеральные достижения А.В. Головнина в области образования.

Начался новый этап реформы образования, суть которой заключалась в борьбе с «нигилизмом». 28 мая 1866 г. графу Д.А. Толстому было объявлено через Комитет министров Высочайшее повеление «сообразить по взаимному согласию с министром внутренних дел меры» (Георгиевский, 1902: 148), которые могли бы быть приняты к прекращению издания и изъятия из употребления «вредных для молодого поколения учебников» (Георгиевский, 1902: 151). К таким учебникам отнесли самоучитель И.А. Худякова и книги для чтения А. Сувориной. По мнению администрации, в них проводились идеи «общественного социализма». В книге «Библиотека для чтения. Сборник повестей, рассказов, стихотворений и популярных статей для детей всех возрастов», составленной и изданной Е. Лихачевой и А. Сувориной, были напечатаны произведения П.Н. Горского «Бездольный», А.Н. Островского «Воспитанница», В.С. Курочкина «Весна и осень» и Н.А. Некрасова «Мать». В них авторы говорили о высших и низших сословиях, дворянах и крестьянах, вольно или невольно сопоставляя их. Сборник получился слишком смелым демократическим изданием, который затрагивал крайне нежелательные для правительства темы обездоленности и бесправия большой части населения, что ставило, безусловно, под сомнение всю систему государственного строя. Для контроля вольномыслия граф Д.А. Толстой, со своей стороны, счел необходимым в 1866 г. «учредить особый отдел с точки зрения педагогической цензуры при ученом комитете Министерства народного просвещения» (Рождественский, 1902: 488-489). Цензурный надзор устанавливался над книгами, предназначенными для простонародного чтения. В них должны были печататься произведения, которые укрепляли бы монархические и религиозные чувства простолюдинов. 17 июня 1866 г. было учреждено два цензурных ведомства. Первое - в Главном управлении по делам печати, второе - при Ученом комитете Министерства народного просвещения, контролировавшем педагогические достижения.

Изменения в «Журнале Министерства народного просвещения»

Преобразования не могли не затронуть главный печатный орган Министерства народного просвещения. Для продвижения реформы из Москвы по инициативе редактора газеты «Московские ведомости» М.Н. Каткова был приглашен А.И. Георгиевский - ученик и последователь профессора Московского университета П.Н. Леонтьева. Журналист и филолог-классик были идеологами реформы образования и соратниками Д.А. Толстого. Поскольку А.И. Георгиевский придерживался консервативных взглядов, его назначили на должность редактора «Журнала». Им был сделан существенный шаг по изменению содержания издания с тем, чтобы «русские ученые и педагоги имели возможность обнародовать свои труды строгонаучного и педагогического содержания, а также следить на русском языке за успехами науки и практическойпедагогики в России и за границею [курсив наш. - К.Б.]»². До 1867 г. «Журнал» издавался по «Высочайше утвержденной 27 февраля 1864 года» программе, цель которой состояла в обнародовании новых постановлений и распоряжений правительства по части народного просвещения и «в ознакомлении учебного ведомства и общества с ходом учебной части, как в империи, так и в других просвещенных странах».³ При бывшем редакторе, Ю.С. Рехневском, в отделе «Педагогика и дидактика» печатались теоретические рассуждения и практические заметки по различным вопросам педагогики. Теперь отдел превращался всвоего рода методическое пособие: содержал в себе статьи о целях, объеме и способах преподавания в учебных заведениях разных типов. Иными словами, для чего нужен предмет, сколько часов положено установить на его преподавание и как именно преподавать дисциплину.

Неофициальная часть издания значительно сократилась: «Журнал Министерства народного просвещения» превратился в свод указаний и правил, которым нужно было следовать. Например, автор переведенной статьи «К вопросу о гимназиях», доктор математических наук, составитель многих немецких хрестоматий и арифметических задач Густав Мюльман рассуждал о продолжительности курса в каждом классе, об учебных планах, форме одежды, распорядке дня, празднествах и каникулярных днях подопечных, о составе педагогической коллегии. Все это желательно было применить, по мнению нового министра народного просвещения, к российской системе образования. Безусловно, это было бы полезно, если бы проблема воспитания и образования большей части населения была решена.

Итак, с начала 1867 г. «Журнал» кроме части собственно-официальной содержал:

1. Отделение педагогики и науки;

2. Отделение критики и библиографии ученых сочинений;

3. Современную летопись воспитательно-учебного дела у нас и за границей.

Новый редактор издания А.И. Георгиевский фактически возвращал журнал к содержанию, определенному еще в 1834 г. его основателем графом С.С. Уваровым, освещению деятельности министерства и подведомственных ему заведений)⁴, о чем и сообщил в 131-й части «Журнала» за 1866 г. Также увеличилась подписная цена с 12 руб. 50 коп.до 13 руб. 20 коп. за год. А с 10 ноября 1867 г. «Журнал» стал давать «объявления книгопродавцов о продающихся у них книгах, преимущественно учебного содержания», за которые брал плату «не ниже 5 руб. за страницу»5.

Интересно отметить, что в 1868 г. правительственное издание, несмотря на поддержку императора, было поставлено в затруднительное положение. Согласно указу Александра II, обнародование «правительственных распоряжений осуществляла газета "Сенатские ведомости" и только»⁶. Поэтому мартовская книжка «Журнала» вышла без официальной части, и «об этом инциденте было доложено в министерство»⁷, которое решило вопрос в пользу своего издания. Сказать с полной уверенностью, что это была бюрократическая ошибка, сегодня мы не беремся, но данные РГИА косвенно на это указывают.

В «Журнале» в публикации «К истории Ученого комитета Министерства народного просвещения» А.И. Георгиевский высказал следующее мнение: «Народ наш читает не для одного только развлечения, но и для поучения: прямой долг правительства побуждать его, поэтому следует озаботиться, чтобы учение это было направляемо к благой цели, чтобы не проникали в массу народа понятия ему чуждые и могущие отозваться в будущем вредными последствиями»^.

Перестройка системы образования

Как уже говорилось, инициатива в проведении образовательной реформы оказалась в руках Д.А. Толстого, чья политика была абсолютно противоположна политике А.В. Головнина. Графу Д.А. Толстому потребовались люди, которые без лишних вопросов могли выполнять его задания и преданно служить делу. Началась перестройка системы образования, направленная на то, чтобы свободомыслящих людей было меньше. Новый министр не скрывал восторга относительно классического образования, выстроенного по западноевропейскому типу. По мнению Д.А. Толстого, изучение классических древних языков давало основательное образование, но при условии минимального количества часов по истории и литературе. Министр аргументировал свою позицию тем, что реальное образование не дает достаточных знаний, хотя именно оно готовило «фабричных» специалистов, в которых нуждалось время.

В 135-й части «Журнала» сообщалось (автор статьи не указан) о «возможном и желательном закрытии»⁹ Третьей (реальной) Московской гимназии, поскольку по окончании в ней срока обучения выпускники не могли быть освобождены от вступительных экзаменов в высшие учебные заведения из-за сокращенного учебного плана, «и в этом они теряли много в сравнении со своими товарищами, учениками классических гимназий»¹⁰. Собственно, речь шла вообще о правах выпускников реальных гимназий, о статусе этих учебных заведений. Ставился вопрос о самом существовании реальной гимназии, но спрос на обучение в реальной гимназии был большим, т.к. и классические, и реальные гимназии существовали практически на равных. Следовательно, нужно было убедить население в ошибочности своего выбора. И «Журнал» объяснял почти одинаковую наполняемость этих типов учебных заведений нехваткой мест для всех желающих в классических. В статье указывалось, что в скором времени переход учеников из одной гимназии в другую будет невозможен, «ученики реальной гимназии будут поставлены в изолированное положение»¹¹. Это ограничение подразумевало также уменьшение объема занятий по преподаваемым дисциплинам, в частности по иностранным языкам, греческому и латинскому.

Впоследствии в реальных гимназиях действительно сильно сократилась учебная программа. Новым уставом 1871 г. ученикам реальной гимназии запрещалось переходить в классическую. Однако за классической гимназией право перехода оставляли, объясняя это более основательным обучением, а именно тем, что в учебной программе были древние языки. Согласно новому уставу, признавались только классические гимназии, в которых изучались древние языки, а обучение длилось восемь лет (седьмой класс был двухгодичным), реальные же гимназии теперь получили статус училищ и были полностью лишены права перехода в классические гимназии, которые одни только давали возможность поступления в университет. Что касается преподавателей, им было разрешено вести разные предметы, нагрузка на учителей увеличилась почти вдвое. Помимо этого, преподаватели стали выполнять воспитательные функции - все это урезало время на подготовку к урокам и едва ли способствовало улучшению качества образования. По мнению нового министра и его сторонников, аттестат должны были получать лишь способные ученики, потому что «большинству равно недоступен ни курс классических, ни курс реальных гимназий»!². Под способными учениками понимались в основном дети из дворянских семей, где была возможность подготовить их к самому поступлению в классическую гимназию. Сословный характер образования усилился, что пытался, по возможности, разрушить Устав 1864 г. На сословный характер реформы 1871 г. указывали оппоненты новой учебной реформы, поэтому на страницах «Журнала» довольно часто и говорилось о минусах Устава 1864 г., но делалось это крайне осторожно, с постоянным напоминанием о его важности и своевременности.

В № 133 «Журнала» за 1867 г. в статье Н.Г. «К вопросу об учебном курсе наших гимназий» описывается время(приблизительно конец правления Николая I), «когда учитель гимназии не имел права ни на йоту отступать в своем преподавании от предписанного ему учебника»!³. Автор статьи соглашается с тем, что это был «тягостный порядок вещей»14, но, «к сожалению, одна крайность вскоре сменилось другой»^. Теперь, отмечает Н.Г., все программы преподавания по предметам, согласно Уставу 1864 г., обсуждались на педагогических советах гимназий. При этом «как преподавать предмет, в каком объеме и даже в каких классах какие части предмета»!⁶, оставалось неясным, то есть изменения не принесли преподавателям никакой пользы с точки зрения методики, все подчинилось «личному произволу и личным, более или менее случайным, воззрениям того или другого педагога»!⁷. в качестве примера приводится история - Н.Г. говорит о «чрезмерности преподавания новой и даже новейшей истории в ущерб всем другим частям этой науки»18. То есть учитель мог годами сидеть на каком-то отдельном периоде истории и только вскользь пройти, к примеру, историю древнего мира, либо рассказывать с «утомительнымиподробностями о состояниипромышленности и материальногобыта в различные исторические времена [курсив наш. - К.Б.]»¹⁹, а «о действительно исторических деяниях и великих деятелях»²⁰ сказать очень мало. Безусловно, здесь же есть примечание, что это лишь «безобразная крайность»21, касающаяся лишь редких случаев.

Подлинный смысл таких рассуждений автора «Журнала» был понятен «проницательному» читателю: желание увести подрастающее поколение от реальной жизни страны, поскольку подобные «утомительные подробности» развивали в учениках способность к самостоятельному мышлению и осознанию сложного положения крестьянства (наличие большого числа бедных людей, недостаток материальных ресурсов). Правительство хотело сосредоточить внимание учеников на «великих деятелях» с целью вложить в умы воспитанников идею неприкасаемости правящей элиты. Отсутствие возможности контролировать процесс обучения не устраивало министерство. В вышеуказанной статье «Журнала» говорилось о невозможности осуществления надзора за тем, какие мысли и идеи наставник и учитель вкладывали в головы своих воспитанников, потому что не было четкой системы преподавания. Кроме этого, объем преподавания сильно увеличился и не был единым для всех учебных заведений. Это очень затрудняло «контроль окружных начальствза ходом учебной части в различных гимназиях» и «делало невозможным переход учеников из одной гимназии в тот же самый класс другой гимна- зии»22. Программа преподавания у каждой из них была своя. Конечно, были предприняты частные меры; так, попечителем Санкт-Петербургского учебного округа Г.И. Филипсоном «была составлена одна общая программа для всех гимназий округа»2³. Но это лишь «капля в море», и поэтому нужно было составить единый для всех устав, ведь «цель гимназий заключается в том, чтобы давать общее образование, равно необходимое для всех желающих вступить в университет, а потому и гимназический курс каждого предмета может и должен быть определен один и тот же для всех гимназий без различия»2⁴. Именно поэтому министр народного просвещения «потребовал доставления общей программы по каждому округу <...> с тем, чтобы по получению приступить к пересмотру преподанной от министерства инструкции, с целью точнее определить пределы, в каких каждый предмет гимназического курса должен быть проходим в каждом классе гимназии»^.

«Журнал» от лица министерства в статье «Меры и предположения по учебной части» соглашался со статьями, в которых говорилось о точном распределении преподавания каждого предмета по классам, об объеме преподавания, о педагогических целях образования и о способах их достижения. Доказательством этого служат заключительные слова статьи: «Министерство сознает всю важность, трудность, указанных ему державною волей монарха: оно надеется удовлетворительно разрешить их [задачи, поставленные Александром II. - К.Б.] при содействии всех ведомств и всех классов земства, прежде всего классов, наиболее образованных и располагающих наибольшими средствами нравственными и материальными»^⁶. Статья подтвердила желание правительства совершить изменения в образовании в связи с изменившейся в стране ситуацией и прежде всего усилить контроль над сферой образования.

Однако, судя по цитированному материалу, в задачи министерства повсеместное просвещение народа не входило. Никаких особых перемен в народном, хотя бы начальном, образовании не предвиделось. Внимание правительства, по большей части, было сосредоточено на образовании дворянства, которому уже не надо было получать элементарные знания по математике, письму и чтению. Такое положение вещей тормозило развитие российского общества. Проанализировав данные о состоянии гимназий, ученый комитет и совет министра народного просвещения в заседаниях 27, 28 и 29 марта

1869 г. пришли к следующим выводам: к поступающим в первый класс гимназий и прогимназий повысить требования. Теперь курс учения продолжался восемь лет - два года в седьмом классе, причем учащихся младшего и старшего отделения этого класса решили обучать вместе, также значительно увеличилось число уроков по древним языкам.

На этих главных основаниях в министерстве был составлен проект изменений и дополнений в Устав 19 ноября 1864 г., и затем Высочайшим повелением 27 марта

1870 г., как сообщалось в № 154 «Журнала» за 1871 г., была назначена комиссия под председательством генерал-адъютанта графа С.Г. Строганова для пересмотра вышеупомянутого устава. В ее состав вошли: тайный советник П.А. Валуев и тайный советник Н.А. Тройницкий, министр народного просвещения Д.А. Толстой, тайный советник А.Ф. Постельс и статский советник И.А. Штейнман, директор Третьей Санкт-Петербургской гимназии статский советник В.Х. Лемониус. Обсудив и сделав надлежащие исправления, вышеозначенная комиссия пришла к заключениям, о которых Д.А. Толстой в своем докладе 3 июня 1871 г. доложил Александру II. После долгих споров, писал А.И. Георгиевский в № 155 «Журнала» за 1871 г., 27 февраля

1871 г. разработанная Министерством народного просвещения реформа образования была вынесена на обсуждение в Государственный совет. 11 марта Александр II назначил для рассмотрения устава «особое присутствие, на правах департамента государственного совета, под председательством генерал-адъютанта графа С.Г. Строганова, из следующих членов: Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича, Его Императорского Высочества Принца Петра Георгиевича Ольденбургского, генерал-адъютантов: К.В. Чевкина, графа Ф.П. Литке и графа Е.В. Путятина, статс-секретарей: графа П.А. Валуева, А.В. Головнина, князя А.И. Урусова, филолога Я.К. Грота, тайного советника Н.А. Тройницкого²⁷ и министров: военного, финансов и народного просвещения»^. В майском номере «Журнала» за 1871 г. анализируются изменения в Уставе 1864 г. (автор статьи неизвестен). Несмотря на то, что Устав 1864 г. положил начало различию между классическими и реальными гимназиями («только знание курса классических гимназий дает право на поступление в университет»^⁹), устав у них был общий, и считались они равными и «могли удобно заменять друг друга»³⁰. Ввиду того, что Уставом 1864 г. не были точно прописаны цели и положения реальных и классических гимназий, в университет поступали выпускники обеих гимназий. Именно это, как считали сторонники реформы образования 1871 г., являлось пагубным для общества. И поэтому было решено дополнить Устав 1864 г. Д.А. Толстой обозначил, что только выпускники классических гимназий имеют право поступать в университет.

Встал трудный вопрос, «какие из гимназий подлежали преобразованию в классические и какие в реальные»>з», которые, в свою очередь, должны были стать училищами. До реформы 1871 г. классических гимназий было всего «по одной на губер- нию»з2, а в каких-то их не было совсем. Именно министерство должно было «решить, какие из губерний должны были быть... лишены способов приготовления подрастающих поколений к поступлению в университет»³³. И поэтому вопрос о том, какие именно из гимназий переименовать в училища, Д.А. Толстой передал на решение самих учебных округов, которые после принятия решения отправляли прошения в министерство. Интересно, что министерство смотрело на торговую и промышленную значимость региона, а также на количество учеников, поступающих в университеты. Вследствие этих решений подрастающее поколение четырех губерний лишилось всяческой возможности поступать в университет, а именно Смоленской, Тверской, Астраханской и Архангельской. Конечно же, в министерство сразу поступили прошения о разрешении именоваться классическими гимназиями. В статье «Об Уставе гимназий и прогимназий» «Журнала» А.И. Георгиевский объясняет это тем, что «местное население имеет нужду в гимназии, которая открывала бы учащимся доступ в университет»^⁴. Это лишний раз доказывает, что новый устав ограничивал возможность доступного высшего образования.

Дискуссии при обсуждении образовательных реформ, как констатировалось (автор статьи неизвестен) в 155-й части «Журнала», велись в Ученом комитете, организованном в 1869 г. учеными-педаго-гами: механиком Н.А. Вышнеградским, математиком П.Л. Чебышевым, филоло- гом-славистом И.И. Срезневским и другими. При обсуждении реформы в Государственном совете не было единой точки зрения по этому вопросу35. Военный министр Д.А. Милютин на заседании в Государственном совете указывал на «необходимость существования и развития средних учебных заведений с общеобразовательным характером и доказывал ошибочность предположенного гр. Толстым низведения реальных училищ на ступень профессиональных школ» (цит. по:Милютин, 1999: 377-378). Князь Константин Николаевич в своем дневнике писал: «Было ужасно спорно. Партии прямо начали обрисовываться»^⁶. Жаркие споры велись на разных уровнях общественных и властных правительственных структур, главным образом, между представителями консервативной части общества, отстаивавших классические, подобно западноевропейским образцам, формы обучения, и людьми, вносящими в просвещение либеральные принципы. В итоге Д.А. Толстому удалось отстоять классическое направление как основу общего научного образования: «реальные же гимназии, преобразованные в реальные училища по Уставу 1871 г., получили назначение давать юношеству общее образование, приспособленное к практическим потребностям» (Рождественский, 1902: 485). Большинство было на стороне «реального» образования. Но М.Н. Катков, сторонник «классического» образования, добился аудиенции великого князя Константина Николаевича. Князь долгое время прислушивался к А.В. Головнину, но в окружении брата императора были представители консервативного лагеря. К примеру, адъютант князя, А.А. Киреев, по своим политическим взглядам был консерватором, и именно он устроил встречу М.Н. Каткова с князем Константином, являвшимся председателем Государственного совета, с целью убедить в целесообразности предложенной Д.А. Толстым реформы.

«Журнал Министерства народного просвещения» и Устав 1871 г

Дополненный Ученым комитетом Устав гимназий и прогимназий ведомства министерства народного просвещения был опубликован в июльском номере «Журнала» за 1871 г. По уставу в учебный курс вошел новый предмет - краткие основания логики. Такие предметы, как черчение и рисование, сделались платными (учитывая технический прогресс страны, это нововведение удивляет). Однако гимнастике и пению теперь обучали бесплатно. При А.В. Головнине эти предметы изучались по желанию учащихся, при Д.А. Толстом сделались обязательными. Увеличилось количество часов изучения латинского (с 42,5 ч. до 49 ч.) и греческого (с 30 ч. до 37 ч.) языков.

Окончательное одобрение устава Александром II произошло 30 июля 1871 г. Но, несмотря на это, споры не утихали еще долго. Сторонники «классического» образования (газета «Московские ведомости»), отстаивая свое мнение, смело отвечали своим оппонентам, порой даже не стесняясь в выражениях, тогда как их противники,напротив,находясь под постоянным давлением цензуры, были «скромны» в своихзаявлениях. О том, что споры между «реалистами» и «классицистами» не прекращались долгое время, свидетельствует статья о значении классического образования, принадлежащая сотруднику «Журнала» Н. Мануйловичу (историк, литературный критик, настоящая фамилия С.А. Венгеров), напечатанная в № 168 за 1873 г. В ней достаточно обстоятельно говорится о пользе новой системы. Автор берет на себя смелость отреагировать на нападки со стороны противников классического образования и отвечает на вопросы:для чего изучатьдревние языки? И какую принесут они пользу? Он перечисляет все важные науки и профессии, для которых необходимо изучение двух древних языков, приводят разные аргументы и примеры. Утверждает, наконец, что для любого образованного человека полезно знакомство с классической литературой, потому что именно общественная и умственная жизнь греков и римлян дала импульс развитию современной европейской цивилизации. Так как систему образования, пишет автор, мы заимствуем у Европы, то она «не может быть понята и оценена надлежащим образом без ознакомления с учеными и литературными произведениями древних»³⁷. На высказывания, что греческий и латинский языки не имеют никакого практического применения и нужно ориентироваться на потребности большинства, укрепить нравственность, «направить волю к добру», автор отвечает: изучение древних языков влияет на воспитание и развитие умственных, эстетических и нравственных способностей человека. Доводы либеральных журналистов о том, что реальное образование дает возможность приобщить к широкому знанию растущий средний класс, развивать экономику и способствовать развитию страны, были проигнорированы.

В 159-й части «Журнала» Г.И. Кананов (инспектор гимназических классов в Лазаревском институте восточных языков) в публикации «Устав гимназий и прогимназий 1871 года» упоминал о том, «с какими трудностями [споры в Государственном совете. - К.Б.] была сопряжена его разработка, какие препятствия и какие грубые предубеждения [журнал «Вестник Европы», в частности, говорил о невнимании министерства к проблемам начального образования. - К.Б.] в обществе ему надлежало побороть»^. Также Г.И. Кананов не забыл упомянуть о том, что противники устава не прекратят своей борьбы и в дальнейшем. И поэтому в 160-й части «Журнала» в отчете деятельности Министерства народного просвещения за 1871 г. шла речь об успехах нового закона. В отчете Д.А. Толстого говорилось о становлении более серьезного и основательного обучения, о том, что приток учащихся в гимназии не только не уменьшился, «но почти везде значительно возрос против прежнего [учащимся не оставили выбора, единственный путь в университет был через классическую гимназию. - К.Б.], так что во многих гимназиях приходилось отказывать в приеме по недостатку помещений»^⁹.

У министерства были и опасения относительно нехватки ученых кадров для преподавания древних языков, однако эти опасения оказались напрасными. Г.И. Кананов писал, что «с изданием нового устава совпал и первый выпуск учителей для гимназий из историко-философского института <...>, [а также потому, что в предшествовавшие четыре года. - К.Б.] <...> было вызвано из славянских земель Австрии более 60 хорошо подготовленных преподавателей»⁴⁰. Таким образом, с проблемой справиться удалось:распределили часы латинского языка и ввели греческий «почти во все гимназии, где он еще не преподавался». Далее перечисляются округа, где еще не введено новое положение, говорится о гимназиях и прогимназиях, содержащихся на средства местных обществ.

Призывал «Журнал» включиться в процесс реформы и высшее общество - в статье (автор статьи анонимен) о князе Н.П. Мещерском, который выразил готовность содержать на собственные средства Александровскую гимназию в г. Вязьме в течение года. Князь был ярым приверженцем классицизма, активным и верным соратником Д.А. Толстого. В «Журнале» К.К. Мазинг (общественный деятель, инженер, математик) в «Заметках о преподавании математики в наших гимназиях» тоже постарался подчеркнуть упешность новой системы. Он отмечал, что по новому уставу в гимназиях учатся не семь, а восемь лет, и это дает возможность лучше подготовиться к поступлению в универ- ситет4!, что, в свою очередь, улучшит университетское образование42. По мнению министерства и, соответственно, «Журнала», новым уставом было положено начало истинного воспитания юношества. Однако главный вопрос - всеобщего образования - не был решен, крестьяне оставалось безграмотными, но Д.А. Толстой такой задачи и не ставил.

Выводы

Анализ публикаций в «Журнале» свидетельствует, что издание было подлинным органом Министерства народного просвещения и преподносило реформу 1871 г. как «довершение и упрочнение <...> благотворной учебной реформы [1864 г. - К.Б.], с освобождением от более или менее случайных недостатков, которые в нее проникли», как обретенную твердую и прочную основу для просвещения страны. Едва ли не в каждом выпуске «Журнала» сообщалось о том, что Устав 1871 г. являлся дополнением к Уставу 1864 г.4³ На деле же реформа образования Д.А. Толстого больше напоминала контрреформу. Она изменила содержание большинства параграфов Устава 1864 г., ввела новые пункты, Устав усложнил не только правила приема в первый класс гимназий и прогимназий, но и сам процесс обучения. Отстаивая новый Устав, «Журнал» упрекал реалистов в «разноголосице насчет учебного устройства», объясняя это тем, что для одних важнейшим было изучение отечественного языка, для других - новейших европейских языков, а для третьих - естественных наук. В «Журнале» отмечалось, что противники реформы готовы «включить в учебный план, что угодно и сколько угодно, лишь бы изгнаны были ненавистные древние языки»44. Хотя на деле «реалисты», в большинстве своем, стремились лишь к равноправию средних учебных заведений. «Журнал» обвинял реалистов в отсутствии единой программы, «зрело обдуманной и построенной на уважительных и убедительных доводах»45. Она, конечно, была, если вспомнить идеи Н.И. Пирогова, К.Д. Ушинского, П.Ф. Капте- рева4б и других, но закостенелость режима не давала пробиться новым веяниям4^?. Еще одним, казалось бы, весомым аргументом был намек на отсутствие собственной школы, дающей реальное образование, открытой на добровольные пожертвования. Но «Журнал», видимо, сознательно опустил тот факт, что реальные гимназии существовали несколько лет и еще в начале 1860 гг. в школе для крестьянских детей в Ясной Поляне вел свою образовательную деятельность реалист Л.Н. Толстой, (принципы этой деятельности он отстаивал в своем журнале «Ясная Поляна»). У редакции «Журнала» были свои образцы «собственной школы», «открытой на добровольные пожертвования»: Лицей Цесаревича Николая, Демидовский юридический лицей, Лазаревский институт восточных языков и Коллегия Галагана. Все они являлись закрытыми учреждениями. Аргументируя приоритетность такого типа частного учебного заведения, «Журнал» писал, что «общие нужды государства по народному образованию требуют специальных забот правительства»^, поэтому «они должны находиться во введении специального министерства». Однако если казенные учреждения «носят одинаковый и безразличный характер» в своем устройстве, то учебные заведения, основанные на «частной инициативе», могут быть «бесконечно разнообразны, сообразно целям и видам жертвователей»⁴⁹. Но существовать такие школы должны при условии согласия «с господствующими в стране здравыми педагогическими началами». Министр большое внимание уделял поведению учеников, соблюдению правил и инструкций. Получение образования больше напоминало «военную муштровку», основанную на бессознательном зазубривании. Д.А. Толстой превратил реальные училища в учреждения, в которых будут давать, как выражался А.В. Никитенко (редактор «Журнала» 1856-1860 гг.), «самое поверхностное знание в науках <...> лишь настолько, чтобы приготовлять ремесленников и техников»50. Реформируя Устав 1864 г., Д.А. Толстой лишил его либерального желания расширить доступ к широкому, в том числе университетскому, образованию для развивающегося среднего класса, который должен был сыграть важную роль в реформировании России.

Примечания

1 Головнин А.В. Записки для немногих / отв. сост. и науч. ред. Б.Д. Гальперина. СПб: Изд-во СПбИИ РАН «Нестор-история», 2004. С. 350.

2 РГИА. Ф. 1152. Оп. 7. Д. 755. 1867.

3 Там же.

4 Для С.С. Уварова «Журнал» был штабом идеологической и образовательной реформы. По мысли основателя, он «должен был представлять собой объем всего министерства и быть более или менее полезен всем подведомственным лицам». Его задача рецензировать на своих страницах лучшие статьи университетских преподавателей, чтобы читатели знали о состоянии науки и образования, более того - о наличии талантов и в России.

5 РГИА. Ф. 742. Оп. 2. Д. 1. 1867-1910 г. Л. 1.

6 РГИА. Ф. 742. Оп. 2. Д. 1. 1868. Л. 13.

7 Там же. Л. 14.

8 Журнал Министерства народного просвещения. 1866. Ч. 132.

9 Там же. Ч. 135. С. 115 (Отделение «Современная летопись».«О Московской Третьей (реальной) гимназии).

10 Там же. С. 115.

11 Там же. С. 138.

12 Там же. 1871. Ч. 159. С. 123 («Об Уставе классических и реальных гимназий и прогимназий»).

13 Там же. 1867. Ч. 133. С. 6 (Отдел педагогики и наук).

14 Там же. С. 8.

15 Там же. С. 9.

16 Там же. С. 7.

17 Там же.

18 Там же. С. 8.

19 Там же.

20 Там же.

21 Там же.

22 Там же. С. 10.

23 Там же.

24 Там же. 1867. Ч. 133. С. 11.

25 Там же. С. 12.

26 Там же. С. 24.

27 Ввиду кончины в конце марта, он был заменен Титовым.

28 Журнал Министерства народного просвещения. 1871. Ч. 155. С. 168 (Правительственные распоряжения об изменениях и дополнениях в Уставе гимназии и прогимназии 1864 г., Высочайше утвержденных 19 июня 1871 г.).

29 Там же. С. 1 (Правительственные распоряжения об изменениях и дополнениях в Уставе гимназии и прогимназии 1864 г.).

30 Там же.

31 Там же. С. 2.

32 Там же.

33 Там же.

34 Там же. С. 4.

35 Там же. С. 3 (Постановления совета Министерства народного просвещения, заседание 3 марта).

36 Дневник кн. Константина Николаевича. Гарф. Ф. 722. Оп. 1. Н.Д. 99 - Л. 66.

37 Журнал Министерства народного просвещения. 1873. Ч. 168. С. 38 (Отделение 3).

38 Там же. 1872. Ч. 160. С. 174-175.

39 Там же. 1871. Ч. 159. С. 148.

40 Там же. С. 149.

41 Там же. С. 150.

42 Там же.

43 Там же. 1871. Ч. 158. С. 75.

44 Там же. С. 83.

45 Там же. С. 86.

46 Педагог, психолог, основоположник отечественной педагогической психологии.

47 Вспомним, что программы реального образования (трудового воспитания) встречались у таких философов, как Дж. Локк (1985), у которого ученик получал знания на практике, и Ж.Ж. Руссо, который особое значение придавал связи обучения с жизнью

48 Журнал Министерства народного просвещения. 1872. Ч. 161. С. 670 (Министерские распоряжения.«Дополнительные разъяснения вопросов, возбужденных при введении в действие Устава гимназий и прогимназий»).

49 Там же. С. 672.

50 Никитенко А.В. Дневник. Т. 3. Режимдоступа: http://homlib.com/read/nikitenko- av/dnevnik-tom-3-nikitenko-a-v/576369

Библиография

1. Вессель Н.Х. Очерки об общем образовании и системе народного образования в России. М.:Учпедгиз, 1959.

2. Воронин В.Е. «Польская смута» 1863 г.: взгляд через полтора столетия // Смута как исторический и социокультурный феномен: Мат. Всерос. науч. конф. 22-23 апреля 2013 г. М.: Прометей, 2013. С. 323-333.

3. Георгиевский А.И. К истории Ученого комитета Министерства народного просвещения. СПб: Сенат. тип., 1902.

4. Жураковский Г.Е. Из истории просвещения в дореволюционной России. М.:Изд- во Акад. пед. наук РСФСР, 1978.

5. Корнилов А.А. Курс истории России XIX века. М.: Высш. шк., 1993.

6. ЛоккД. Сочинения: в 3 т. М: Мысль, 1985.

7. Милютин Д.А. Воспоминания (1860-1862). М.: Рос.архив, 1999.

8. Ососков А.В. Начальное образование в дореволюционной России (1861-1917). М.: Просвещение, 1982.

9. Поздняков А.Н. Образовательная реформа Александра II по некоторым материалам «Журнала Министерства народного просвещения // Изв. Саратовск. ун-та. Нов.сер. Сер.: История. Международные отношения. 2013. Т. 13, № 4. С. 12-16.

10. Рождественский С.В. Исторический обзор деятельности МНП, 1802-1902. СПб: Гос. тип., 1902.

11. Шевелев А.Н. Государственное регулирование содержания образования и телеологические основания образовательной политики России второй половины XIX века // Обновление содержания образования - условие развития и становления творческой личности: Мат. регион. науч.-практ. конф. 28-30 ноября 1995 г. Нарьян-Мар: Ненецкий окружной ИУУ, 1995. С. 26-29.

Размещено на Allbest.ru