Русская усадьба: семантика, топос и хронос

Разрушится сей дом, засохнет бор и сад,

Не воспомянется нигде и имя Званки.

В этом контексте становится понятным и возникающий диалог со временем, то есть со смертью в стихотворении Жуковского «Славянка» (1815), перипатетической элегии, посвященной Павловску: поэт, прогуливаясь по летней резиденции Марии Федоровны, фиксирует особое внимание на гробницах и мавзолеях («Все к размышленью здесь влечет невольно нас; / Все в душу томное уныние вселяет; / Как будто здесь она из гроба важный глас / Давно минувшего внимает»). Конечно, перечисленные случаи можно было бы отнести к сфере медитативной лирики, объяснив тематическую константу «memento mori» законами жанра. Но вот пример иного рода: И.С. Тургенев, известный «певец родовых гнезд», который, казалось бы, только и вводит тему дворянской усадьбы в русскую литературу, уже описывает усадебную жизнь во многом как жизнь угасающую, жизнь в прошлом. В «Дворянском гнезде» появляется своего рода имение-призрак, с вялыми мухами «с белой пылью на спине», с уходящей жизнью:

В то самое время в других местах на земле кипела, торопилась, грохотала жизнь; здесь та же жизнь текла неслышно, как вода по болотным травам; и до самого вечера Лаврецкий не мог оторваться от созерцания этой уходящей, утекающей жизни... [35. Т. 7. С. 188].

Казалось бы, как это далеко отстоит, и по стилистике, и по идеологии, от поэмы о мертвой жизни помещичьих усадеб и мертвых душах, ее населяющих, пропетой Гоголем (поэма «Мертвые души). И все же - не так далеко, как хотелось бы. Ибо и там и здесь - поэма запустения и умирания, одновременно нелепая и высоко трагическая.

Почти нет усадеб, в которых бы не бытовала какая-либо страшная легенда, не существовало страшного, «фантастического» места, заставляющего даже наиболее рационального обитателя почувствовать присутствие чужого и чуждого в этом рукотворном Эдеме. Первоначально фольклорного происхождения так называемые страшные места, появляющиеся в усадьбах, в дальнейшем подпитывали и литературу. Причем трудно обнаружить, что здесь является первичным: архитектурное сооружение, породившее легенду, легенда, так или иначе соотносящаяся с историей усадьбы, или ее литературное отображение. К «страшным местам» принадлежат, как правило, подземные ходы (характерные для масонских усадеб), обрыв (берущий на себя литературно ту же функцию, что в готических романах пропасти и ущелья; именно на этом представлении и сюжетно, и топонимически построен одноименный роман И.А. Гончарова «Обрыв»), пруд, болото, холм, который нередко оказывается чьей-то могилой. Так, пруды, в особенности в масонских усадьбах, где им придавалась своеобразная форма и, соответственно символика (пруд «Всевидящее око» с шестиугольным островом «Звезда Давида» в одной из усадеб Костромской губернии, пруд в форме рыбы с раздвоенным хвостом и глазом-островом в имении Воскресенское, пруды в форме Северной и Южной Америки в усадьбе Алтун Псковской губернии), впоследствии становились источником страшных поверий и легенд. Фольклористы до сих пор записывают легенды о том, как Брюс, сподвижник Петра I, чернокнижник и масон, в жаркий июльский день к ужасу гостей обратил пруд в своей усадьбе Глинки в каток и предложил кататься на коньках [36. С. 332]. Многочисленные легенды об утопленницах в пруду хотя и имеют в ряде случаев реальную основу, часто все же оказываются литературным порождением. Так, в Берново, имении, принадлежавшем друзьям Пушкина, на реке Тьма существовали два омута - и с каждым из них была связана страшная легенда: первая, на самом деле, восходила к драме Пушкина «Русалка», другая - к известной картине Левитана «У омута» [37. С. 169].

Если говорить о позитивной составляющей археологии страшного в русской усадьбе, то здесь в первую очередь надо назвать курганы, присутствующие в большинстве русских усадеб - те самые «могилы пращуров», которые до всякого зарождения сентиментализма и романтизма настраивают на созерцание бега времени, но которые заставили впоследствии многих помещиков заняться усадебной археологией. Такие курганы имелись почти повсюду: в Остафьево, имении Вяземских, в пушкинском Михайловском, где они использовались как горки, парнасы, дерновая скамья и даже грот [38. С. 249]. Неудивительно, что курганы, будучи для образованных зрителей предметом исторического интереса, навевали также атмосферу страха. Возможно именно потому одна из наиболее часто бытующих легенд почти каждой усадьбы - легенда о чьей-то могиле (в подобного рода легендах речь часто идет либо об утопившейся крепостной девушке, или об убитом крестьянами барине). В имении Батюшкова Хантоново - таинственный огромный камень: «под ним барыня похоронена или золото зарыто, а по ночам огоньки горят» [39. С. 534]. В заброшенном и полуразрушенном доме Горенок, бывшей подмосковной усадьбе

К. Разумовского, бродит по ночам какой-то граф, умерший нехорошей смертью [40. С. 6]. В Тургеневском Спасском-Лутовиново рассказывают «странные истории о прежнем барине Иване Ивановиче, о том, что он и теперь ходит по ночам на Варнавицкую плотину и ищет разрыв-траву, чтобы выбраться из могилы» [41. С. 9].

С этим связана еще одна особенность восприятия русской усадьбы, характерная, в частности, для демократической публицистики и особенно усилившаяся во второй половине XIX в. - прозревать сквозь видения рая творившиеся в усадьбе реальные ужасы. Публицист К. Макаров, посетивший Тростянец, имение И.М. Скоропад- ского, который по образцу парка Ротшильда в Ферьере применил метод искусственной обработки рельефов, писал:

Все здесь привлекало меня. Но когда я смотрел на ветви деревьев, которые качались от ветра, мне казалось, что рассекают воздух кнуты, которыми когда-то били тех, кто создавал этот живописный уголок [42. С. 488].

В усадебной литературе начала XX в. одна из настойчивых, почти навязчивых тем - огонь и пожар, рискующий уничтожить усадьбу. Другая - рубка сада. Причем и та и другая темы столь же историче- ски-жизненны, сколь и литературны. В начале века тема вырубленного сада ассоциируется с «Вишневым садом» Чехова. Впоследствии Г. Короленко осудил пьесу ее за ее пагубное мифотворчество:

«Вишнёвый сад» покойного Чехова вызвал уже целую литературу. На этот раз свою тоску он приурочил к старому мотиву - дворянской беспечности и дворянского разорения <.. .> И не странно ли, что теперь, когда целое поколение успело родиться и умереть после катастрофы, разразившейся над тенистыми садами, уютными парками и задумчивыми аллеями, нас вдруг опять приглашают вздыхать о тенях прошлого, когда-то наполнявших это прежнее запустение. Право, нам нужно экономить наши вздохи, господа! [43. С. 231].

Антитезу «Вишневому саду», причем не литературную, а именно в реальной жизни, настойчиво искали. Интересно свидетельство Ю. Бахрушина, описавшего Горенки - имение, некогда принадлежавшее гр. Разумовскому, а затем перешедшее во владение некоему предприимчивому купцу. Последний «быстро приладил дом под фабрику и начал в нем производить какие-то товары». Однако затем предприимчивый купец «не то умер, не то разорился, и Горенки были проданы другому купцу. Тот немедленно ликвидировал завод и начал бережно реставрировать дом. «Отец чрезвычайно интересовался реставрационными работами и жалел, что умер Антон Павлович Чехов и что нельзя показать ему антитезу его “Вишневого сада”» [9. С. 247].

И все же звук топора не покидает литературу начала века. Но здесь возникает новый вопрос: кто вырубает сад? По версии Чехова, Зайцева и других - «чужак», новый предприниматель, врывающийся в чужое пространство и осваивающий его на свой лад. Однако, например, И. Бунин описывает ситуацию несколько иную. Так, в рассказе «Последний день» (1913) вырубает дом и сад не новый купец, но сам помещик Воейков, не желающий ничего оставлять новому хозяину. И он сам разрушает дом, сдирает обои, ломает мебель, и - главное - велит повесить в саду оставшихся в живых, когда-то прославивших эту усадьбу борзых, превратив и дом, и сад в самом прямом смысле в царство смерти:

Все было кончено. Сев на табурет Воейков решил додумать последнее. <...> Снова и снова вспомнились деды и прадеды, жившие и умершие в этом доме, в этой усадьбе; вспомнились чуть ли не все имена борзых <...> Теперь захудалых, обезображенных голодом и старостью потомков их осталось всего шесть штук. Они скоро поколеют, конечно... Да, но не Гришке же Ростовцеву оставить их! [28. Т. 4. С. 71].

Элизий минувшего

Смерть усадьбы, запустение, ее большой и малый апокалипсис на протяжении первой трети XX в. не только переживались, но и эстетизировались. «Поэмой запустения» назовет И.А. Бунин мертвую усадьбу в рассказе «Золотое дно»:

Но усадьба, усадьба! Целая поэма запустения! <...> А я медленно прохожу в большой гулкий зал, где в углах свалены книги, пыльные акварельные портреты, ножки столов... Галка вдруг скрывается с криво висящего над ломберным столиком зеркала и на лету ныряет в разбитое окно <...> Какой вечер! Как все цветет и зеленеет, обновляясь каждую весну, как сладостно журчат в густом вишеннике, перепутанном с сиренью и шиповником, кроткие горлинки, верные друзья погибающих помещичьих гнезд [28. Т. 2. С. 281,282].

Почти в то же время эстетизация смерти усадьбы проявляется и у художников «Мира искусства», у А. Бенуа, К. Сомова, М. Добужин- ского. Как писала критика, «на смене эпох, когда рухнул XIX век и для России кровавым заревом занялся XX, Константин Андреевич Сомов явился <...> служить странную панихиду об усопшем быте. Панихида эта порой походит на черную мессу <...> затаенного кощунства» [44]. В саму эмблему смерти превращает Андрей Белый в романе «Серебряный голубь» поместье Гуголево, населенное странно-призрачными персонажами: здесь и бабушка Тодрабе-Граабенов, старая баронесса, явно напоминающая пушкинскую пиковую даму, здесь же появляется и Кант - гениальный мертвец, и ласточка, определяющая Гуголево как царство смерти и т.д. [45. С. 49].

В еще одном рассказе И.А. Бунина «Несрочная весна» (1923) герой любуется «зачарованным миром бывшей княжеской усадьбы» - усадьбы мертвой, «истинно бывшей, потому что из ее владетелей не осталось в живых ни единого...», и которая кажется ему в своей смерти «несказанно прекрасной». И здесь неожиданно смыкаются две темы: смерти и обретения Элизиума - обретения, возможного только через смерть. Ночи, проведенные в заброшенной усадьбе, окончательно уводят героя «в мир мертвых, уже навсегда и блаженно утвердившихся в своей неземной обители»:

Запустение, окружающее нас, неописуемо, развалинам и могилам нет конца и счета: что осталось нам, кроме «Летийских теней» и той «несрочной весны», к которой так «убедительно» призывают они нас?

И росло, росло наваждение: нет, прежний мир, к которому был причастен я некогда, не есть для меня мир мертвых, он для меня воскресает все более, становится единственной и все более радостной, уже никому не доступной обителью моей души! [28. Т. 5. С. 128-129].

Так, в литературе после 1917 г., в бунинских «Темных аллеях», «Других берегах» Набокова, романах Б. Зайцева и Осоргина, усадьба обретает статус той виртуальной ценности, которая уже более не нуждается в реальной субстанции. В этой связи нельзя не вспомнить отзыв - как всегда парадоксальный и внутренне очень точный - Марины Цветаевой, уже из эмиграции, на книгу С. Волконского «Родина», посвященную его разрушенному имению Павловке:

Теперь скажу вещь, которая, как все простые вещи, прозвучит чудовищно: Революция, отняв у князя Волконского Павловку <...> - оказала ему услугу. Иногда освобождение приходит извне. В начале Революции было у меня такое шутливое изречение: «Крестьян в 1603 г. прикрепили к земле, дворян (в 1918) - к воздуху». Памятуя закон небесного тяготения, скажу, что такое прикрепление для кн. Волконского - не худшее. <...> Зачем такой совести - тяжесть, такому крылатому духу - прах? <...> У Волконского от Павловки осталась душа без тела (суть), у погромщиков тело без души (труп). И если кого-нибудь жалеть, то, конечно, не князя! [46. С. 167].

Литература

Трофимов А. (Трубников А.). От Императорского музея к Блошиному рынку. М.: Наше наследие, 1999. 192 с.

Нащокина М.В. Русская усадьба - временное и вечное // Русская усадьба. Сборник общества изучения русской усадьбы. М.: Коло, 2003. Вып. 9 (25). С. 7-21.

Врангель Н.Н. Старые усадьбы. Очерки истории русской дворянской культуры. СПб.: Нева; Летний сад, 1999. 319 с.

Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Сочинения: В 18 т. М.: Наука, 1974-1982.

Пушкин А.С. Полное собрание сочинений: В 10 т. Л.: Наука. Ленингр. отд- ние, 1977-1979.

Тихонов Ю.А. Дворянская усадьба и крестьянский двор в России XVII и XVIII веков. М.; СПб.: Летний сад, 2005. 448 с.

Карамзин Н.М. Сочинения: В 9 т. М.: Тип. А. Смирдина, 1835. Т. 8. 231 с.

БолотовА.Т. Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанная самим им для свох потомков 1738-1793 гг.: В 4 т. СПб.: Печатня В. Головина, 1907. Т. 2. 1120 стб.

Бахрушин Ю.А. Воспоминания. М.: Художественная литература, 1994. 704 с.

Салтыков-Щедрин М.Е. Собрание сочинений: В 12 т. М.: Правда, 1951. Т. 12. 461 с.

Перфильева Л.А. Архитектурные увражи Ж.Ф. Неффоржа и практика усадебного строительства в России второй половины XVIII в. // Русская усадьба. Сборник общества изучения русской усадьбы. М.: Жираф, 1998. Вып. 4 (20).

С. 293-299.

Каждая Т.П. Художественный мир русской усадьбы. М.: Традиция, 1997. 320 с.

Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений: В 14 т. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1937-1952.

Беспрозванный В., Пермяков Е. Из комментариев к первому тому «Мертвых душ» // Труды по русской и славянской филологии. Тарту: Изд-во Тартуского ун-та, 1997. Т. 2. С. 156-178.

НащокинаМ.В. Русские усадьбы эпохи символизма // Русская усадьба. Сборник общества изучения русской усадьбы. М.: Жираф, 1998. Вып. 4 (20). С. 316-345.

Савинова Е.Н. Социальный феномен купеческой усадьбы // Русская усадьба.Сборник общества изучения русской усадьбы. М.: Жираф, 2003. Вып. 9 (25). С. 123-132.

Ленин В.И. Доклад о революции 1905 года // Полное собрание сочинений: В 55 т. М.: Изд-во полит. лит., 1969. Т. 30. С. 306-328.

Дягилев С.П. В час итогов // Весы. 1905. № 4. С. 45-47.

Иванов Д.Д. Искусство в русской усадьбе // Русская усадьба. Сборник Общества изучения русской усадьбы. М.: Жираф, 1998. Вып. 4 (20). С. 180-198.

Иванов М.В. Спасение культурных ценностей Смоленских усадеб во время Гражданской войны // Русская усадьба. Сборник Общества изучения русской усадьбы. М.: Жираф, 2000. Вып. 7 (23). С. 122-143.

Богданова О.А. Типология усадеб-музеев в русской литературе 1920-х годов. URL: http://litusadba.imli.ru/event/vtoroe-vyezdnoe-meropriyatie-po-proektu-23-25- avgusta-2018-g-zaraysk-darovoe

Ананьева А.В., Веселова А.Ю. Садці и тексты. Обзор новых исследований о садово-парковом искусстве в России // Новое литературное обозрение. 2005. № 75. С. 348-375.

Топоров В.Н. Петербург и «петербургский текст русской литературы»: Введение в тему // Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического: Избранное. М.: Прогресс-Культура, 1995. С. 259-367.

Выжевский С.В. Золотой век на берегах Славянки (вместо предисловия) // Цветослов утешной столицы. Поэтическая история Павловска от дней его основания. СПб.: БИП, 1997. С. 3-14.

Купцова О.Н. «Красивый деспот» Н. Евреинова и пассеизм Серебряного века // Дмитриева Е.Е., Купцова О.Н. Жизнь усадебного мифа: утраченный и обретенный рай. М.: ОГИ, 2008. С. 298-310.

Gunter H. Erotik in der Gartenkunst: Eine Kulturgeschichte der Liebesgarten. Leipzig, 1995. 247 s.

Вольперт Л.И. Пушкин в роли Пушкина. Творческая игра по моделям французской литературы. М.: Языки славянской культуры, 1998. 329 с.

Бунин И.А. Собрание сочинений: В 9 т. М.: Художественная литература, 1965-1967.

Блок А.А. Письма к жене. М.: Наука, 1978. 414 с. (Литературное наследство. Т. 89).

Орлов В. Гамаюн. Л.: Советский писатель, 1978. 709 с.

Certeau M. de. La fable mystique: XVIe et XVIIe siecle. Paris: Gallimard, 1982. 399 s.

Panofsky E. Et in Arcadia ego. Poussin et la tradition elegiaque // L'oeuvre d'art et ses significations. Essais sur les arts visuels. Paris: Gallimard, 1969.

Сабуров Я.И. Николай Иванович Кривцов. 1791-1843 // Русская старина. 1888. Кн. 12. С. 721-730.

Греч А.Н. Венок усадьбам. М.: [б.и.], 1994. 196 с. (Памятники Отечества. Вып. 32. № 3-4).

ТургеневИ.С. Полное собрание сочинений и писем: В 28 т. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1960-1968.

Подмосковье. Памятные места в истории русской культуры XIV-XIX веков. М.: Московский рабочий, 1962. 582 с.

Шармин П.Н. Берновские имения Вульфов в XVIII-XX вв. // Русская усадьба. Сборник общества изучения русской усадьбы. М.: Жираф, 2000. Вып. 6 (22). С. 161-175.

Смирнова Т.П. Парк и пейзаж пушкинского Михайловского // Русская усадьба. Сборник общества изучения русской усадьбы. М.: Жираф, 2000. Вып. 6 (22). С. 242-255.

Чусова В.Д. О судьбе усадьбы Батюшковых Хантоново // Русская усадьба. Сборник общества изучения русской усадьбы. М.: Жираф, 2001. Вып. 7 (23). С. 529-537.

ШамуринЮ. Подмосковные. М.: Образование, 1912. 86 с.

«Душа моя, все мысли мои в России...» И.С. Тургенев в Спасском- Лутовинове. Фотоальбом. М.: Планета, 1989. 256 с.

Степанов К.Н., Степанов Н.К. Усадьба Тростянец Скоропадских // Русская усадьба. Сборник общества изучения русской усадьбы. М.: Жираф, 2001. Вып. 7 (23). С. 484-491.

Сухих И. Струна звенит в тумане («Вишневый сад» А. Чехова) // Звезда. 1998. № 6. С. 230-238.

Дымов О.И. Сомов // Золотое руно. 1906. № 7-9. С. 151-153.

Резвых П.В. Реализация архетипа. Философская мистерия в романе А. Белого «Серебряный голубь» // Мировое древо - Arbor mundi. 2001. Вып. 8. С. 145-167.

Цветаева М. Кедр. Апология (О книге кн. С. Волконского «Родина») // Новый мир. 1991. № 7. С. 162-176.

References

Trofimov, A. (Trubnikov, A.) (1999) Ot Imperatorskogo muzeya kBloshinomu rynku [From the Imperial Museum to the Flea Market]. Moscow: Nashe nasledie.

Nashchokina, M.V. (2003) Russkaya usad'ba - vremennoe i vechnoe [Russian estate - temporary and eternal]. In: Nashchokina, M.V. (ed.) Russkaya usad'ba. Sbornik obshchestva izucheniya russkoy usad'by [Russian estate. Collection of the Society for the Study of Russian Estate]. Vol. 9(25). Moscow: Zhiraf. pp. 7-21.

Vrangel, N.N. (1999) Starye usad'by. Ocherki istorii russkoy dvoryanskoy kul'- tury [Old estate. Essays on the History of Russian Noble Culture]. St. Petersburg: Neva; Letniy sad.

Chekhov, A.P. (1974-1982) Polnoe sobranie sochineniy ipisem: V30 t. [Complete Works and Letters: In 30 vols]. Moscow: Nauka.

Pushkin, A.S. (1977-1979) Polnoe sobranie sochineniy: V 10 t. [Complete Works: In 10 vols]. Leningrad: Nauka.

Tikhonov, Yu.A. (2005) Dvoryanskaya usad'ba i krest'yanskiy dvor v Rossii XVII i XVIII vekov [The nobility estate and peasant household in Russia of the 17th and 18th centuries]. Moscow; St. Petersburg: Letniy sad.

Karamzin, N.M. (1835) Sochineniya: V 9 t. [Works: In 9 vols]. Vol. 8. Moscow: A. Smirdin.

Bolotov, A.T. (1907) Zhizn' i priklyucheniya Andreya Bolotova, opisannaya samim im dlya svokh potomkov 1738-1793 gg.: V 4 t. [The life and adventures of Andrei Bolotov, described by himself for his descendants of 1738-1793: In 4 vols]. Vol. 2. St. Petersburg: V. Golovin.

Bakhrushin, Yu.A. (1994) Vospominaniya [Memories]. Moscow: Khudozhestvennaya literatura.

Saltykov-Shchedrin, M.E. (1951) Sobranie sochineniy: V 12 t. [Collected Works: In 12 vols]. Vol. 12. Moscow: Pravda.

Perfilieva, L.A. (1998) Arkhitekturnye uvrazhi Zh.F. Nefforzha i praktika usadebnogo stroitel'stva v Rossii vtoroy poloviny XVIII v. [Architectural deluxe editions by J.F. Neufforge and the practice of estate construction in Russia in the second half of the 18th century]. In: Nashchokina, M.V. (ed.) Russkaya usad'ba. Sbornik ob- shchestva izucheniya russkoy usad'by [Russian estate. Collection of the Society for the Study of Russian estate]. Vol. 4(20). Moscow: Zhiraf. pp. 293-299.

Kazhdan, T.P. (1997) Khudozhestvennyy mir russkoy usad'by [The Artistic World of the Russian Estate]. Moscow: Traditsiya.

Gogol, N.V. (1937-1952) Polnoe sobranie sochineniy: V 14 t. [Complete Works: In 14 vols]. Moscow; Leningrad: USS AS.

Besprozvannyy, V. & Permyakov, E. (1997) Iz kommentariev k pervomu to- mu “Mertvykh dush” [From the comments to the first volume of “Dead souls”]. In: Kiseleva, L. (ed.) Trudy po russkoy i slavyanskoy filologii [Works on Russian and Slavic Philology]. Vol. 2. Tartu: Tartu State University. pp. 156-178.

Nashchokina, M.V. (1998) Russkie usad'by epokhi simvolizma [Russian estates during the Symbolism]. In: Nashchokina, M.V. (ed.) Russkaya usad'ba. Sbornik obshchestva izucheniya russkoy usad'by [Russian estate. Collection of the Society for the Study of Russian estate]. Vol. 4(20). Moscow: Zhiraf. pp. 316-345.

Savinova, E.N. (2003) Sotsial'nyy fenomen kupecheskoy usad'by []. In: Nashchokina, M.V. (ed.) Russkaya usad'ba. Sbornik obshchestva izucheniya russkoy usad'by [Russian estate. Collection of the Society for the Study of Russian estate]. Vol. 9(25). Moscow: Zhiraf. pp. 123-132.

Lenin, V.I. (1969) Polnoe sobranie sochineniy: V 55 t. [Complete Works: In 55 vols]. Vol. 30. Moscow: Izd-vo politicheskoy literatury. pp. 306-328.

Dyagilev, S.P. (1905) V chas itogov [Summing up the results]. Vesy. 4. pp. 45-47.

Ivanov, D.D. (1998) Iskusstvo v russkoy usad'be [The art in the Russian estate]. In: Nashchokina, M.V. (ed.) Russkaya usad'ba. Sbornik obshchestva izucheniya russkoy usad 'by [Russian estate. Collection of the Society for the Study of Russian estate]. Vol. 4(20). Moscow: Zhiraf. pp. 180-198.

Ivanov, M.V. (2000) Spasenie kul'turnykh tsennostey Smolenskikh usadeb vo vremya Grazhdanskoy voyny [Saving the cultural values of Smolensk estates during the Civil War]. In: Nashchokina, M.V. (ed.) Russkaya usad'ba. Sbornik obshchestva izucheniya russkoy usad 'by [Russian estate. Collection of the Society for the Study of Russian estate]. Vol. 7(23). Moscow: Zhiraf. pp. 122-143.

Bogdanova, O.A. (2018) Tipologiya usadeb-muzeev v russkoy literature 1920-

kh godov [Typology of estate museums in Russian literature of the 1920s]. [Online] Available from: http://litusadba.imli.ru/event/vtoroe-vyezdnoe-meropriyatie-po-

proektu-23-25-avgusta-2018-g-zaraysk-darovoe.

Ananieva, A.V. & Veselova, A.Yu. (2005) Sady i teksty. Obzor novykh issledo- vaniy o sadovo-parkovom iskusstve v Rossii [Gardens and texts. Overview of new research on landscape art in Russia]. Novoe literaturnoe obozrenie. 75. pp. 348-375.

Toporov, V.N. (1995) Mif. Ritual. Simvol. Obraz: Issledovaniya v oblasti mifopoeticheskogo: Izbrannoe [Myth. Ritual. Symbol. Image: Research in Mythopo- etics: Selected Works]. Moscow: Progress-Kul'tura. pp. 259-367.

Vyzhevskiy, S.V. (ed.) (1997) Tsvetoslov uteshnoy stolitsy. Poeticheskaya istoriya Pavlovska ot dney ego osnovaniya [The Anthology of Consoling Capital. The poetic history of Pavlovsk from the days of its foundation]. St. Petersburg: BIP. pp. 3-14.

Kuptsova, O.N. (2008) “Krasivyy despot” N. Evreinova i passeizm Serebry- anogo veka [“Beautiful Despot” by N. Evreinov and the Silver Age Passeism]. In: Dmitrieva, E.E. & Kuptsova, O.N. (2008) Zhizn ' usadebnogo mifa: utrachennyy i obretennyy ray [The Life of the Estate Myth: the Lost and Found Paradise]. Moscow: OGI. pp. 298-310.

Gunter, H. (1995) Erotik in der Gartenkunst: Eine Kulturgeschichte der Lie- besgarten. Leipzig: Edition Leipzig.

Volpert, L.I. (1998) Pushkin v roli Pushkina. Tvorcheskaya igra po modelyam frantsuzskoy literatury [Pushkin in the role of Pushkin. Creative game based on French literature models]. Moscow: Yazyki slavyanskoy kul'tury.

Bunin, I.A. (1965-1967) Sobranie sochineniy: V 9 t. [Collected Works: In 9 vols]. Moscow: Khudozhestvennaya literatura.

Blok, A.A. (1978) Pis'ma kzhene [Letters to Wife]. Moscow: Nauka.

Orlov, V. (1978) Gamayun [Gamayun]. Leningrad: Sovetskiy pisatel'.

Certeau, M. de. (1982) La fable mystique: XVIe et XVIIe siecle. Paris: Gal- limard.

Panofsky, E. (1969) L'oeuvre d'art et ses significations. Essais sur les arts visuels. Paris: Gallimard.

Saburov, Ya.I. (1888) Nikolay Ivanovich Krivtsov. 1791-1843 [Nikolai Ivanovich Krivtsov. 1791-1843]. Russkaya starina. 12. pp. 721-730.

Grech, A.N. (1994) Venokusad'bam [Wreath to Homesteads]. Moscow: [s.n.].

Turgenev, I.S. (1960-1968) Polnoe sobranie sochineniy i pisem: V 28 t. [Complete Works and Letters: In 28 vols]. Moscow, Leningrad: USSR AS.

Veselovskiy, S., Snigerev, V. & Korobkov, N. (1962) Podmoskov'e. Pa- myatnye mesta v istorii russkoy kul'tury XIV-XIX vekov [Moscow region. Memorable places in the history of Russian culture of the 14th - 19th centuries]. Moscow: Mos- kovskiy rabochiy.

Shaimin, P.N. (2000) Bemovskie imeniya Vul'fov v XVIII-XX vv. [The Wulffs's estates in Bemovo in the 18th - 20th centuries]. In: Nashchokina, M.V. (ed.) Russkaya usad'ba. Sbornik obshchestva izucheniya russkoy usad'by [Russian estate. Collection of the Society for the Study of Russian estate]. Vol. 6(22). Moscow: Zhi- raf. pp. 161-175.

Smirnova, T.P. (2000) Park i peyzazh pushkinskogo Mikhaylovskogo [Park and landscape of the Pushkin Mikhailovskoe]. In: Nashchokina, M.V. (ed.) Russkaya usad'ba. Sbornik obshchestva izucheniya russkoy usad'by [Russian estate. Collection of the Society for the Study of Russian estate]. Vol. 6(22). Moscow: Zhiraf. pp. 242-255.

Chusova, V.D. (2001) O sud'be usad'by Batyushkovykh Khantonovo [On the fate of the Batiushkovs' Khantonovo estate]. In: Nashchokina, M.V. (ed.) Russkaya usad'ba. Sbornik obshchestva izucheniya russkoy usad'by [Russian estate. Collection of the Society for the Study of Russian estate]. Vol. 7(23). Moscow: Zhiraf. pp. 529-537.

Shamurin, Yu. (1912) Podmoskovnye [Near Moscow]. Moscow: Obrazovanie.

Bogdanov, B. (1989) “Dusha moya, vse mysli moi v Rossii... ". I.S. Turgenev v Spasskom-Lutovinove. Fotoal'bom [“My soul, all my thoughts are in Russia . . .” I.S. Turgenev in Spasskoe-Lutovinovo. The photo album]. Moscow: Planeta.

Stepanov, K.N. & Stepanov, N.K. (2001) Usad'ba Trostyanets Skoropadskikh [The Skoropadskikhs' Trostyanets estate]. In: Nashchokina, M.V. (ed.) Russkaya usad'ba. Sbornik obshchestva izucheniya russkoy usad'by [Russian estate. Collection of the Society for the Study of Russian estate]. Vol. 7(23). Moscow: Zhiraf. pp. 484-491.

Sukhikh, I. (1998) Struna zvenit v tumane (“Vishnevyy sad” A. Chekhova) [A string rings in the fog (“The Cherry Orchard” by A. Chekhov)]. Zvezda. 6. pp. 230-238.

Dymov, O.I. (1906) Somov [Somov]. Zolotoe runo. 7-9. pp. 151-153.

Rezvykh, P.V. (2001) Realizatsiya arkhetipa. Filosofskaya misteriya v romane A. Belogo “Serebryanyy golub'” [The implementation of the archetype. Philosophical mystery in A. Belyy's “Silver Dove”]. Mirovoe drevo - Arbor mundi. 8. pp. 145-167.

Tsvetaeva, M. (1991) Kedr. Apologiya (O knige kn. S. Volkonskogo “Rodina”) [Cedar. Apology (On the book of Prince S. Volkonsky “Motherland”)]. Novyy mir. 7. pp. 162-176.

Размещено на Allbest.ru