Из переписки Флориана Жилля с В.А. Жуковским (1826)

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Из переписки Флориана Жилля с В.А. Жуковским (1826)

Е.Е. Дмитриева

Представлены письма 1826 г., которые Флориан Антонович Жилль (1801-1865), российский государственный деятель, литератор, путешественник, впоследствии начальник Первого отделения Императорского Эрмитажа, адресует В.А. Жуковскому, по состоянию здоровья вынужденному оставаться за границей.

Ф.А. Жиллю на период отсутствия поэта было поручено обучение великого князя Александра Николаевича (будущего Александра II). Основная тематика писем - методы преподавания азов различных дисциплин великому князю, которому на тот момент исполнилось восемь лет, а также описание коронации и коронационных торжеств в Москве, пришедшихся на этот период.

Ключевые слова: Флориан Жилль, В.А. Жуковский, великий князь Александр Николаевич, методика преподавания, коронация Николая I.

FROM THE CORRESPONDENCE OF FLORIAN GILLES AND V.A. ZHUKOVSKY (1826)

Ekaterina E. Dmitrieva, Tomsk State University (Tomsk, Russian Federation).

жилль исторический князь

Keywords: Florian Gilles, V.A. Zhukovsky, Grand Duke Alexander Nikolaevich, teaching methodology, coronation of Nicholas I.

Research was conducted at Tomsk State University and supported by the Russian Science Foundation (RSF) Grant No.19-18-00083 “Russian Epistolary Culture of the First Half of the 19th Century: Textology, Commentary, Publication”.

This article discusses the letters of 1826 from Florian Antonovich Gilles (1801-1865), a Russian statesman, writer, traveler, and later the Head of the First Department of the Imperial Hermitage, to V.A. Zhukovsky, who was staying abroad for health reasons. With Zhukovsky being away, Gilles was entrusted with the education of Grand Duke Alexander Nikolaevich (the future Alexander II). The letters tell about Gilles' early pedagogical experience: realizing the incommensurability of his own personality with that of Zhukovsky's, he is trying in every possible way to demonstrate his devotion and desire to follow Zhukovsky in everything. The main subjects of the letters are methods of teaching the basics of various disciplines to the eight- year-old Grand Duke as well as the description of the coronation and coronation celebrations in Moscow.

Как бы ни складывались события русской истории, но в XIX в., как, собственно, и в XVIII, полагали, что «сила нравственная в душе государей: ибо они могут быть деятельными представителями справедливости и блага» (письмо В.А. Жуковского к великому князю Александру Николаевичу от 5/17 ноября 1832 г. [1. С. XV]). И потому детям в императорской семье, и в первую очередь наследникам престола, приискивались в качестве воспитателей люди выдающиеся. Таков был Н.И. Панин, воспитатель великого князя Павла Петровича (Павла I), швейцарец Фредерик Сезар Лагарп, воспитатель великих князей Александра Павловича и Константина Павловича [2], таков был и В.А. Жуковский, который в 1817 г. становится учителем немецкой принцессы Шарлотты, в то время уже великой княгини Александры Федоровны, будущей императрицы, а с 1826 по 1837 г. будет выполнять функции наставника наследника, будущего императора Александра II. И, как писал П.А. Вяземский, «официальный Жуковский не постыдит Жуковского-поэта. Душа его осталась чиста и в том, и в другом звании» [3. С. 472] Впрочем, тот же Вяземский ранее (в апреле 1813 г.) писал о Жуковском: «Нельзя долго жить в мечтательном мире и не надобно забывать, что мы, хотя и одарены бессмертною душою, но все-таки немного причастны скотству, а, может быть, и очень. Жуковский же пренебрегает вовсе скотством: это гибельно. Свинью можно держать в опрятном хлеве; но, чтобы она была и здорова и дородна, надобно ей позволить валяться иногда в грязи и питаться навозом. И человек, который, по излишнему почтению к сему, конечно, весьма почтенному животному, стал бы держать его в благоуханной оранжерее, кормить ананасами и померанцами, купать в розовой воде и класть спать на ложе, усыпанном жасминами, скоро бы уморил почтенного своего кумира» [4. С. 14].

О том, что не так просто обстояло дело в это время с восьмилетним наследником, воспитывать которого берется Жуковский, без обиняков писала в это время императрица Елизавета Алексеевна в письмах сестре своего мужа великой княгине Марии Павловне, пребывавшей в качестве наследной герцогини Саксен-Веймар-Эйхенах в Веймаре: «Когда я имею на то возможность, то хожу играть к детям Николя, которые, как Вы знаете, проживают в настоящее время в Ваших бывших покоях. Эти голубки меня искренно забавляют, они милы, особенно малютка Мари, бедный Александр, взрослея, страдает иногда следствиями первородного греха. Дай Бог, чтобы его воспитание стерло его следы насколько это возможно!» [5. С. 236].

Жуковский же преисполнен самых благородных стремлений и видит в наследнике лишь ростки тех самых свойств, которые сам будет на протяжении многих лет в нем взращивать (см.: [6]). Однако в мае 1826 г., только начав занятия с Александром Николаевичем, он заболевает и с мыслями о смерти уезжает за границу, где остается до октября 1827 г.

В это время дело образования наследника передается женевцу Флориану Жиллю (1801-1865), кальвинисту по вероисповеданию, который начинал свой славный путь приказчиком часового магазина во Флоренции, приехал в начале 1820-х гг. в Россию по приглашению пастора И. Муральта, владельца аристократического пансиона в Петербурге, и по его же протекции в декабре 1825 г. был определен на должность преподавателя французского языка к цесаревичу Александру Николаевичу. При этом, наследуя Жуковскому, он берет на себя по сравнению с ним более широкие функции - преподавать, помимо языка, еще и географию, математику, историю и прочие предметы (о Флориане Жилле подробнее см.: [7]).

Публикуемые здесь письма относятся к самому началу педагогической деятельности Жилля, когда он, осознавая всю несоизмеримость собственной личности с личностью Жуковского, всячески пытается продемонстрировать ему свою преданность и желание следовать во всем по его стопам. Одно из наиболее часто встречающихся в его письмах слов - «la marche», означающее одновременно и «общее направление», и «движение», и указание на то, как следует действовать в том или ином случае.

Мы можем только задаваться вопросом, могли ли поэту, переживавшему один из наиболее тяжелых периодов своей жизни, - период, когда он уже пишет завещание, - быть интересными или, во всяком случае, актуальными слишком уж подробные отчеты Жилля о том, как следует восьмилетнему мальчику объяснять части речи, преподавать ему географию и пр. Впрочем, в письмах к К.К. Мёрдеру Жуковский всегда оставался корректным, упоминая о «нашем почтенном Жилле», который «обещался» к нему писать (см., напр., его письмо от 15/26 июня 1826 г. [8. С. 323]). Но уже в письме от 18/30 августа 1826 г. к Александре Федоровне Жуковский просит не вносить никаких изменений в начертанный им план занятий с наследником [Там же. С. 350-351, 356], и в тоне его слышится некоторая обеспокоенность слишком рьяным в него вторжением со стороны тех, кто в этот момент его заменяет. Да и с самим Жиллем Жуковский переписываться не торопится. Сохранилось только одно его письмо за период 1826-1827 гг. [Там же. С. 1004], в то время как сам Жилль буквально забрасывал письмами своего старшего товарища.

Остается только пожалеть, что строгая кальвинистская натура Флориана Жилля не позволила ему более пространно писать о тех событиях, которым, оказавшись при дворе, он был свидетелем. И все же большую ценность представляет его описание сцены коронации в 1826 г. и в особенности поведения на ней Николая и Константина, не столь уж часто описываемого в мемуарной литературе.

Публикуемые ниже письма хранятся в РО ИРЛИ, в Онегинском собрании, № 28045. Л. 1-2 (№ 1), 3-5 (№ 2, его копия - л. 6-7 об.), 8-9 (№ 3). Автографы писем на французском языке.

29 июня 1826 г. Царское село

Mon cher Monsieur

Mons. le Colonel Perofsky1 en nous faisant part, a Mons. le Colonel de Merder et a moi, des nouvelles qu'on a re?ues de vous de Hambourg, nous a cause un sensible plaisir. Nous voyons que les voeux que nous formions pour le parfait retablissement de votre sante commencent a se realiser; et nous avons l'espoir fonde que votre sejour aux eaux vous fera retrouver cette vigueur du corps dont un travail trop assidu et des veilles souvent repetees vous avaient prive. Nous nous flattons d'en recevoir bientot la confirmation de vous meme.

En attendant l' arrivee de vos lettres, apres lesquelles nous vous prions de ne pas trop nous faire languir, je vais vous donner quelques details sur les occupations de l'eleve interessant qui est si bien l'objet de notre sollicitude.

Apres avoir forme, d'apres les notes que vous avez bien voulu me laisser, un petit plan de mes travaux avec le Grand Duc, pendant votre absence, j'ai pense qu'afin de rendre le plus profitable possible la repetition que je dois lui faire de ce que vous lui avez explique sur l'introduction a la Geographie physique4 (le contenu du Cahier vert) et sur les evenements historiques dont vous lui avez donne connaissance d' apres votre tableau, et sur lesquels je lui ferai quelques recits tres abreges, il etait indispensable que je cherchasse a lui rendre familier le plus possible l'usage de la langue, pour ne pas courir le risque de fatiguer son attention par des details qu'il aurait peine a suivre.

En consequence, apres en avoir confere avec Mons. le Colonel de Merder, j'ai cru (2) bien faire de remettre ce travail au mois d'Aodt, et de profiter de notre sejour a Tsarskoe-Selo pour exercer le Grand Duc dans le fran?ais, au moyen de la lecture, de la conversation et du calcul de tete qui est un nouvel auxiliaire du langage, par des questions nombreuses qu'il comporte.

La Geographie, enseignee d'apres vos cartes, pouvant se trader d'une maniere simple et facile, et soutenant beaucoup la conversation, nous nous occupons avec assiduite depuis un mois. L'explication faite sur la carte, repetee ensuite par des questions adressees dans un ordre suivi, puis dans un ordre coupe, j'inserre sur la table noire les noms appris, le G.D. les copie; et enfin, au moyen d'une feuille qui est envoyee a Mr Reinhold5 et que celui-ci transforme en modele d'ecriture, il recopie les memes noms dans cette derniere le?on. De cette maniere le G.D. aura un cahier propre de geographie qui lui servira autant a retenir le nom qu'il doit connaitre que son orthographe.

Apres que j'aurai termine l'explication du Mappemonde (les deux cartes des generalites) ce qui aura lieu incessamment, je ferai au G.D. quelques recits que je prepare dans ce moment. Ces recits extraits de l'histoire des Naufrages, des Voyages, serviront a fixer chez lui une idee claire de ce que quelques parties du globe offrent de plus frappant dans leur aspects physique, comme les glaces du Nord, les deserts de l'Afrique etc etc; et en meme temps, ces recits de naufrages, de delaissements, d'hivernements, en lui montrant l'homme luttant contre des perils et des privations de toute espece, l'interesseront, je le crois, vivement; et en resume, tout cela nous menera a notre but du moment, c'est-a-dire, a l'usage de la langue.

Je pourrais a ce petit aper?u sur nos preoccupations joindre quelques reflexions sur les progres en general et l'aptitude au travail du Gr. D.; mais comme en cela il ne faut pas se hater de juger et qu'il est necessaire de consulter l'experience de plusieurs mois, je crois bien de differer de vous en entretenir.

Une chose seulement sur laquelle je puis m'arreter avec complaisance, sans craindre de juger trop vite, c'est sur l'heureux caractere de notre interessant eleve; (2') c'est de son Coeur que je veux parler. Il est bon, c'est un fait que vous avez sans doute connu par vous-meme, mais dont je m'applaudis de m'etre convaincu en mon particulier. A son age, a tout age meme, on peut corriger des defauts, mais le sentiment ne se donne pas. Felicitons-nous de ce qu'il possede cette precieuse qualite, felicitons Mons. le Colonel de Merder de ce qu'il sait influer si favorablement sur l'etre dont la reussite sera la felicite de tout le monde.

J'aurai soin pendant notre sejour a Moscou ой il parait qu'on s'y rendra vers le 12 juillet6, vous transmettre des details sur la suite de nos travaux. Puisse-je, dans tout ce que je ferai, meriter votre approbation!

Il me sera fort agreable, Mon cher Monsieur, de recevoir de vos nou- velles. Malgre la menace que vous avez paru me faire a votre depart de laisser mes lettres sans reponse, j'aime a croire que vous ne l'executerez pas a la rigueur. Il n'est pas possible me dis-je que celui qui ecrit si bien et avec tant de facilite, prive du plaisir de le lire ceux qu'il est si sflr d'interesser. D'un autre cote, on me repete souvent que vous etes avare de lettres, meme envers vos amis. Au milieu de ce doute, je cherche a me persuader que les voyages et la belle nature, d'agreables distractions, et enfin le soin de penser a des amis, plus interessants que je n'ai espoir de l'etre a vos yeux, ne vous empecheront pas de rencontrer quelques moments de loisir oй vous ne trouverez rien de mieux a faire que de penser a moi et de m'ecrire. Ne rejetez donc pas mon humble priere et n'oubliez pas le quart d'heure du loisir.

Veillez agreer, mon cher Monsieur, l'assurance du profond respect avec lequel j'ai l'honneur d'etre

Votre tres devoue serviteur Florian Gilles

Tsarskoe Selo. le 29 juin 1826

Перевод:

Любезнейший сударь,

Полковник Перовский доставил нам великую радость, сообщив полковнику фон Мёрдеру и мне о новостях, которые были получены от Вас из Гамбурга. Мы видим, что наши горячие пожелания Вам полнейшего выздоровления начинают осуществляться; и у нас есть полная надежда на то, что Ваше пребывание на водах позволит Вам вновь обрести ту физическую силу, которой слишком усердная работа и многократные бдения Вас лишили. Мы льстим себя надеждой получить тому подтверждение от Вас самих в ближайшее время.

В ожидании Ваших писем, которое мы умоляем сделать для нас не слишком томительным, я расскажу Вам некоторые подробности о занятиях нашего интересного ученика, который и составляет предмет нашей особой заботы.

Составив, согласно запискам, которые Вы любезно мне предоставили, небольшой план моих занятий с Великим Князем во время Вашего отсутствия, я подумал, что для того, чтобы сделать как можно более полезным порученное мне повторение того, что Вы ему объясняли о введении в физическую географию (содержание Зеленой тетради) и об исторических событиях, с которыми Вы познакомили его, следуя Вашему плану, и о которых я расскажу ему несколько коротких историй, мне необходимо как можно полнее научить его пользоваться языком, не рискуя при том утомить его внимание деталями, которые он вряд в состоянии понять.

В результате, побеседовав о том с господином полковником фон Мёрдером, я подумал, что хорошо сделал, отложив эту работу на август и воспользовавшись нашим пребыванием в Царском Селе, чтобы заставить Великого Князя тренироваться во французском языке посредством чтения, беседы и устного счета, который есть вспомогательное средство языка, если судить по тем многочисленным вопросам, которые он вызывает.

География, которой мы учили по оставленными Вами картам, преподанная простым и легким способом, может быть весьма полезной для поддержания разговора, ею мы были заняты в течение месяца. Объяснение, сделанное на карте, повторяется затем в вопросах, заданных сначала последовательно, а затем вразброс; я черчу на черном столе выученные имена, В<еликий> Кн<язь> их копирует, и, наконец, с помощью листочка, посланного господину Рейнхольду и который тот превращает в прописи, он копирует те же имена на этом последнем уроке. Таким образом, Великий Князь должен будет иметь специальную тетрадь по географии, которая поможет ему вспомнить уже знакомые ему имена, написание которых он должен знать.

Закончив объяснение «Карты мира» (двух общих карт), которое будет постоянно повторяться, я расскажу В<еликому> К<нязю> несколько историй, которые я готовлю в данный момент. Это будут истории кораблекрушений, путешествий, что позволят ему составить ясное представление о тех наиболее поразительных в физическом отношении явлениях, таких, как лед Севера, пустыни Африки и т.д., и т.д., обнаруживаемых в различных частях земного шара; и в то же время эти рассказы о кораблекрушениях, о заброшенных уголках планеты, о зимовках, показывающие ему человека, борющегося с опасностями и лишениями всех видов, будут способны глубоко его заинтересовать, я очень в это верю; и в заключение все это приведет нас к нашей нынешней цели, то есть к использованию языка.

К этому краткому очерку наших занятий я мог бы присоединить некоторые размышления об общем развитии и работоспособности В<еликого> Кн<язя>; но поскольку в этой области не следует делать поспешных выводов и необходимо осмыслить опыт не одного месяца, я думаю, что правильнее будет отложить этот разговор на более позднее время.

Только одна сторона этого дела, на которой я могу с удовольствием остановиться, не боясь слишком поспешного суждения, - это счастливый характер нашего интересного воспитанника; о его Сердце мне хочется кое-то сказать. Он добр, об этом, без сомнения, Вы знали и сами, но я рад убедиться в том на собственном опыте. В его возрасте, в любом возрасте можно исправлять недостатки, но чувство не поддается изменению. Порадуемся же тому, что он обладает этим драгоценным качеством, воздадим должное господину полковнику фон Мёрдеру за то, что он умеет столь благоприятно воздействовать на того, чей успех станет залогом счастья всего человечества.

Во время нашего пребывания в Москве, куда, как кажется, мы отправляемся около 12 июля, я обязательно постараюсь сообщить Вам подробности о продолжении нашей работы. Лишь бы я во всем, что еще буду делать, заслужил Ваше одобрение!

Мне будет очень приятно, дражайший сударь, получить от Вас известия. Несмотря на высказанную Вами при Вашем отъезде угрозу оставить мои письма без ответа, я предпочитаю верить, что Вы не осуществите ее в точности. Невозможно, говорю я сам себе, что тот, кто пишет так хорошо и так легко, лишит удовольствия читать свои письма тех, кому, как он прекрасно знает, он столь интересен. С другой стороны, мне часто говорят, что Вы скупы на письма, даже по отношению к своим друзьям. Посреди этого сомнения я пытаюсь убедить себя в том, что путешествия и прекрасная природа, приятные развлечения и, наконец, мысль о друзьях, более интересных для Вас, чем на то могу рассчитывать я, не помешают Вам найти несколько досужих минут, когда Вы не найдете ничего лучшего, чем подумать обо мне и мне написать. Не отвергайте мою смиренную молитву и не забывайте о пятнадцати минутах отдыха.

Примите, дражайший Сударь, уверения в глубочайшем почтении, с каковым я имею честь быть

Вашим преданнейшим слугой Флорианом Жиллем

Царское Село. 29 июня 1826 г. Василий Алексеевич Перовский (1795-1857), военный и государственный деятель. См. подробнее о его отношениях с Жуковским: [8. С. 1028-1029]. Карл Карлович Мёдер (1787-1934), «основной» воспитатель будущего императора Александра II, преподававший ему военное дело. Автор записок, которые вел, будучи воспитателем цесаревича [9]. См. подробнее о его отношениях с Жуковским: [8. С. 1018-1019]. В Гамбург Жуковский прибыл 31 мая/11 июня 1826 г. и прожил здесь до 3/15 июня. Упоминаемое письмо Жуковского к В.А. Перовскому не сохранилось; см. о судьбе этих уничтоженных писем: [Там же. С. 1029]. Учебные пособия для наследника по физической географии, в том числе упоминаемые далее карты, сохранились в архиве Жуковского (ОР РНБ. Ф. 286. Оп. 1. № 120 и 121). Александр Романович Рейнгольд, учитель чистописания цесаревича Александра Николаевича. Подразумеваются московские коронационные торжества июля-августа 1826 г. Императорская семья выехала из Петербурга 10 июля, сам император несколько позже - после исполнения приговора осужденным декабристам.

2

28 августа 1826 г. Москва

Mon cher Monsieur,

Je vous dois bien de remerciemens pour l'aimable lettre que vous avez eu la bonte de m'ecrire1. Elle a comble mes esperances en m'annonant le retablissement visible de votre sante. Je suis persuade que votre sejour a Egra achevera une reuvre aussi bien commence, et je me flatte que tout se reunira pour vous permettre d'executer votre retour a Saint-Petersbourg au mois d'octobre. C'est avec une bien vive impatience que j'attendrai ce moment qui vous rendra a vos amis et a tout ce que vous avez de cher.

L'approbation que vous voulez bien donner a la marche que j'ai suivi dans mes le?ons est pour moi tres flatteuse. Pouvoir me dire un jour que mes travaux ont ete fructueux et que j'ai reussi dans la tache honorable qu'on a daigne me confier, est l'objet de tous mes vreux! Puisse-je atteindre a cette noble recompense! Je n'en con?ois de plus belle.

Depuis le 29 Juin que j 'eus le plaisir de vous ecrire, nous avons pour- suivi notre marche dans le fran?ais, la geographie et le calcul, avec le plus d'activite possible. Grace a la direction de Mons. le Colonel de Merder, notre temps a ete bien employe. Pendant notre voyage, qui s'est effectue du 10 au 18 Juillet3 en neuf stations, par Pomeranie, Novgorod, Crestzi, Waldai', Nichnei Volotschok, Tarjok, Twer, Klin et Petrofski, nous avons consacre bien des instants disponibles a quelques travail facile, a la lecture principalement. Nous avons profite du temps qui nous restait, pour faire quelque promenade. C'est de cette maniere que nous avons visite les sites interessants de Novgorod, de Waldai' et de Nichnei- Volotschok. Les ecluses du canal de cette derniere ville ont ete l'objet d'une attention particuliere. Ces differentes excursions nous ont fourni d'abondantes matieres pour la conversation.

Apres etre reste au palais Petrofsky jusqu'au 25, jour de l'entree de LL. MM., on a habite le Kremlin quelques jours seulement; et la belle campagne de la Comtesse Orloff a ete choisie pour y sejourner trois semaines! On en est revenu deux jours avant le couronnement et on y retourne aujourd'hui.

Nous avons commence la repetition sur le tableaux historique des faits dont vous avez donne connaissance au G. D. precedemment. J'ai eu la satisfaction de voir qu'apres un intervals de plusieurs mois, une recapitulation d'un quart d'heure a suffi pour qu'il repeta de memoire et sans voir le tableau, la division des epoques, l'indication de leur commencement et de leur fin, et le nombre des annees de leur duree. J'ai fait un cahier de details succincts que je donne sur chacun de ces evenemens. Tout cela est reduit a quelques traits en grand et d'une explication facile, dans le but seulement de caracteriser l'epoque dans la memoire du G.D. J'espere m'etre entierement conforme a ce que vous m'avez prescrit a cet egard. Nous avan?ons journellement dans la geographie. L'explication du Mappemond a ete terminee. J'y reviens de temps a autre par des questions variees et par des recits que je fais au Gr. D. sur les points du Globe qui ont ete le theatre de quelque navigation remarquable. Ainsi, son esprit a ete vivement interesse par les aventures de quelques matelots hollandais et russes, qui, jetes sur les cotes Spizberg et de la Nouvelle Zemble ont eu a lutter contre toutes sortes de dangers et de privations. L'aspect de la nature dans ce climat, les phenomenes de cet hiver qui n'est qu'une longue nuit, tous ces details si interessans ont ete re?ues avec avidite. L'explication de la carte de l'Europe a ete commence. Nous en sommes aux montagnes.

Pour varier nos le?ons et pour faire un essai qui nous conduise au dessin de cartes, le G. D. a calque celle du Mappemonde. Ce petit travail a reussi. Nous inscrivons les noms sur la carte meme, ce qui, sous l'apparence d'nu nouveau travail, est un bon moyen de repeter le nom appris et son orthographe.

Le calcul de tete avance. Nous pouvons nous exercer maintenant sur quatre regles. J'ai ete souvent satisfait des reponses du G. D. qui, plus d'une fois, m'a montre une facilite remarquable. Nous n'en sommes dans le calcul de chiffes qu'a la multiplication; le calcul de tete le precedant toujours. Cette methode, qui veut sans cesse de la reflexion, me fait esperer de ne laisser rien de vague dans l'enseignement, en eloignant le plus possible l'esprit de l'operation mecanique.

A l'egard de l'etude de la langue j'ai procede de la maniere la plus simple possible en admettant pour principe de toujours faire preceder par l'explication generale sur les mots les plus essentiels a connaitre, le peu de regles que j'ai cru devoir enseigner au G.D. sur chacun d'eux a fini de lui faire acquerir ce qu'il doit raisonnablement connaitre a son age dans le langage ecrit. Ainsi, par exemple: Apres lui avoir fait connaitre la division naturelle du nom en nom de chose, animee ou inanimee, nom de personne et nom de qualite (adjectif) je lu ai indique l'accord qui devait regner entr'eux et le moyen de l'observer; ce qui lui a ete explique par un grand nombre de petites phrases. La connaissance generale du verbe est venue apres. Il a appris a distinguer les personnes; puis la maniere de separer le singulier du pluriel, en liant le verbe au nom. Apres lui avoir fait distinguer le Present, le Passe et le Futur, je lui ai dit qu'il n'y avait qu'un present, mais plusieurs passe et futurs, et afin de ne point l'embarrasser par une nomenclature ennuyante, j'ai supprime entierement les mots Imparfait, Parfait ou Preterit etc etc.

Il ne connait ces temps que sous la denomination simple de 1.2.3.4.5 Passe. J'ai eu soin, a mesure qu'il apprenait un de ces temps, d'en faire l'application en lui dictant quelques phrases od son emploi figurait. C'est ainsi qu'il a appris, sans s'en douter presque, les deux verbes avoir et etre dont l'usage est si frequent et si essentiel a connaitre. Le G.D. est parvenu de cette maniere a posseder quelques notions legeres, mais claires, sur les moyens de distinguer et d'ecrire les mots. Lorsque je l'exerce par une dictee, je l'habitue insensiblement de faire autant l'usage de sa reflexion que de sa memoire. La premiere question qu'il adresse alors est: Quel mot est-ce? Comment puis-je le distinguer? Enfin: Quelle regie est-ce que je connais sur ce mot? et ainsi de suite.

Je lui dirai, un peu plus tard, qu'un mot, qui n'est ni nom, ni verbe, est une particule, et c'est dans cette classe que je lui ferai ranger tous les mots invariable, c'est-a-dire, les adverbes, les Prepositions, les Conjonc- tions et les Interjections qu'il n' pas besoin de connaitre a present et dont la distinction etant au-dessus de la portee de son age, ne doit pas encore lui etre expliquee. Il ne connaitra donc, pour le moment, que trois mots principaux: le Nom, le Verbe et la Particule; les deux premiers variables, la derniere invariable. Cette division, suffisante a present, le mettra a meme d'ecrire, peu a peu, avec correction, ce qu'il doit connaitre actuellement de la langue, et lui evitera la rencontre d'un ecueil contre lequel viennent souvent echouer l'intelligence et la bonne volonte de l'eleve, et les efforts du maitre ; la grammaire, lorsqu'on entreprend trop de bonne heure de l'enseigner avec detail.

A l'egard de la progression de l'enseignement en general, je me suis essentiellement arrete a cette consideration qu'il valait mieux avancer pas a pas, ne traiter que peu de matieres a la fois; y revenir souvent de la maniere la plus variee possible; s'arreter lorsqu'on s'apercevait qu'une chose apprise avait echappee, en un mot, ne faire que peu, mais bien, plutot que d'embrasser beaucoup en apparence, sans etre suffisamment assure de ce que l'eleve retenait.

Telle est la marche de nos occupations. A votre retour a St. Petersbourg qui suivra, a ce qu'il parait, le notre de bien pres, vous jugerez, mon cher Monsieur, des progres du G.D. Je n'ose encore trop me flatter a ce sujet: je craindrai de me faire illusion. Si une grande docilite, une attention assez soutenue en general, de la complaisance et de la consideration pour son instituteur, sont des motifs de faire supposer qu'un eleve, qui a de l'intelligence, fait des progres, je dirai seulement que ceux du G.D. doivent etre assez sensibles. A l'egard des rapports qui doivent exister entre le maitre et l'eleve, je crois pouvoir m'applaudir du point od je suis parvenue. J'espere avoir merite la confiance du G.D. et je puis lui donner la mienne.

Mons. Le Colonel, qui vient de vous ecrire, vous donne des details sur tout ce qui s'est passe d'interessant a la Cour etc. Vous avez deja appris par les journaux que le couronnement a eu lieu le 22 de ce mois avec une grande magnificence. Une journee superbe l'a favorise. Tout s'est reuni pour rendre cette auguste ceremonie aussi eclatante et aussi memorable qu'elle pouvait l'etre.

Lorsqu'en contemplant la touchante reunion de la Famille Imperiale, on la vit, avec cette union de pensees, avec cette expression de bonheur qui anime de vertueux enfans que la fete de leur pere rassemble, se preparer a accomplir cet acte solennel, une douce emotion s'empare de toute l'assemblee. Mais lorsqu'on vit Monseigneur le Cesarevitsch12, au moment, od S.M. L'Empereur deposait sur son front la couronne de toutes les Russies, s'incliner devant Elle, et, la main sur son craur, Lui exprimer par ses regards tous les sentimens dont il etait penetre, Lui dire avec ce langage muet: «Tu vois en moi le plus fidele de tes sujets. Puisse l'Etre supreme que j'invoque, repandre ses benedictions sur ton regne!» chacun, se rappelant le magnanime sacrifice que deux freres voulaient se faire l'un a l'autre13, repete les vraux ardens du Prince et sentit couler les memes larmes qui baignaient les yeux de S:M. lorsqu'Elle serra contre son sein Son Auguste frere Quels souvenirs ! Les siecles se succedent sans en presenter de semblables !

La magnifique illumination du Kremlin a marque le commencement des fetes qui vont avoir lieu, et qui ne se termineront que le 17, apres le festin donne au peuple. Il est bien agreable pour nous de penser qu'au lieu de vous en envoyer le recit, nous aurons le plaisir de vous le faire de bouche.

Agreez, Mon cher Monsieur, l'assurance du sincere devouement de votre tres respectueux serviteur Florian Gilles Moscou le 28 Aodt, 1826.

M. de Muralt14 qui me parle souvent de vous dans ses lettres vous presente ses salutations amicales et Madame Baranoff15 me charge de Ses complimens pour vous.

Перевод:

Любезнейший сударь,

Я должен выразить Вам премного благодарности за доброе письмо, которое Вы соблаговолили мне написать. Оно оправдало все мои надежды, возвестив о видимом восстановлении Вашего здоровья. Я уверен, что Ваше пребывание в Эгере завершит дело, так хорошо начавшееся, и льщу себя новой надеждой на то, что все будет способствовать Вашему возвращению в Санкт-Петербург в октябре этого года. С большим нетерпением я буду ждать этого момента, который вернет Вас Вашим друзьям и всему, что Вам дорого.

Одобрение, которое Вы соблаговолили дать тому направлению, которому я следовал на своих уроках, очень лестно для меня. Возможность сказать однажды, что мои труды были плодотворными и что я преуспел в почетном деле, которое мне изволили поручить, есть предмет всех моих желаний! Если бы только я смог эту благородную награду заслужить! Я не могу себе вообразить ничего более прекрасного.

Начиная с 29 июня, как я имел удовольствие Вам писать, мы продолжили наши занятия по французскому языку, географии и арифметике с максимально возможной активностью. Благодаря руководству господина полковника фон Мёрдера, время использовалось с наибольшей эффективностью. Во время нашей поездки, которая проходила с 10 по 18 июля3 и во время которой мы посетили девять населенных мест: Померанию, Новгород, Крестцы, Валдай, Нижний Волочок, Торжок, Тверь, Клин и Петровский дворец, мы посвятили немало имевшегося у нас в распоряжении времени разным несложным формам работы, в основном чтению. Время, которое у нас оставалось от занятий, мы использовали для прогулок. Так мы посетили достопримечательные места Новгорода, Валдая и Нижнего Волочка. Шлюзы каналов Нижнего Волочка стали предметом нашего особого внимания. Эти различные экскурсии предоставили нам обильный материал для бесед.

Пробыв в Петровском дворце до 25-го, дня торжественного въезда И<х> И<мператорских> В<еличеств>, мы прожили в затем в Кремле всего несколько дней; после чего прекрасная деревня графини Орловой была избрана, чтобы стать нам пристанищем в течение трех недель! Мы вернулись за два дня до коронации8 и отправляемся назад уже сегодня.

Используя таблицу по истории, мы начали повторение тех событий, с которыми Вы ранее познакомили В<еликого> Кн<язя>. Я был вполне удовлетворен, заметив, что по прошествии нескольких месяцев и четверти часа повторения было достаточно, чтобы он на память и не глядя на таблицу воспроизвел мне разделение событий на эпохи с указанием начала и конца каждой из них и количества лет их продолжительности. Я завел тетрадь с последовательным описанием деталей, относящихся к каждому из этих событий. Все это сводится к нескольким наиважнейшим характеристикам и поддается простому объяснению, которое имеет единственную цель - закрепить характер эпохи в сознании В<еликого> Кн<язя>. Я надеюсь полностью соответствовать тому, что Вы предписали мне в этом отношении. Мы ежедневно продвигаемся вперед в наших занятиях географией. Объяснение карты мира завершено. Время от времени я возвращаюсь к этому материалу, задавая различные вопросы и рассказывая В<еликому> Кн<язю> истории о различных точках земного шара, которые были ареной каких-либо замечательных мореплаваний. Так, он живо заинтересовался приключениями нескольких голландских и русских моряков, которые, будучи выброшены на берега Шпицбергена и Новой Земли, вынуждены были сражаться со всевозможными опасностями и претерпевать лишения. Природные условия в этом климате, особенности зима, которая является всего лишь одной длинной ночью, все эти интересные детали были с жадностью восприняты. Объяснение карты Европы уже началось. В настоящий момент мы изучаем горы.

Чтобы разнообразить наши уроки и сделать попытку, которая в дальнейшем должна нас привести к собственному созданию карты, В<еликий> Кн<язь> скалькировал Карту мира. Эта маленькая работа оказалась успешной. Мы наносим названия прямо на карту, что, будучи новой формой работы, является еще и хорошим способом повторить выученные имена и их орфографию.

Занятия устным счетом продвигаются. Теперь мы освоили четыре операции. Меня нередко вполне удовлетворяли ответы В<еликого> Кн<язя>, который не раз демонстрировал свои замечательные способности. Работая с числами, мы сейчас занимаемся умножением, которому всегда предшествует устный счет. Этот метод, который постоянно требует размышления, дает мне надежду не оставить ничего неясного в обучении, искореняя, насколько это возможно, механистичность производимых операций.

Что касается изучения языка, то я действовал самым простым способом, положив себе за правило всегда предварять общим объяснением наиболее важных слов, которые нужно знать, изложение тех немногих правил, которые я полагал необходимым сообщить В<еликому> Кн<язю>, дабы он в конце концов освоил то, что разумно знать в его возрасте касательно письменного языка. Так, например: познакомив его с естественным делением существительных на имя нарицательное, одушевленное или неодушевленное, имя собственное и существительные качества (прилагательные), я указал ему на то согласие, которое должно царить между ними и на способы его соблюдения; все это было ему объяснено на примере большого количества коротких предложений. За этим последовало изучение глагола. Он научился различать лица; затем способ отличить единственное число от множественного числа, связав глагол с существительным. Научив его различать Настоящее, Прошедшее и Будущее время, я сказал ему, что существует только одно Настоящее, но несколько форм Прошедшего и Будущего, и дабы не смущать его скучной терминологией, я полностью удалил из рассмотрения слова Несовершенное время, Совершенное, Претерит и т.д., и т.д.

Он знает все эти времена только под простым наименованием 1.2.3.4.5 Прошедшего времени. Я старался по мере того, как он осваивал каждое из этих времен, применять его на практике, диктуя ему предложения, в которых это время использовалось. Таким образом он освоил, сам того не осознавая, два глагола быть и иметь, которые так часто используются и которые так важно знать. Таким образом, В<еликий> Кн<язь>сумел овладеть несколькими небольшими, но четкими представлениями о способах различения и написания слов. Когда я занимаюсь с ним диктантами, я незаметно приучаю его максимально использовать в равной степени его разумение и память. Первый вопрос, который он себе задает: Что это за слово? Как я могу его опознать? И наконец: Какое правило я знаю касательно этого слова? и так далее.

Немного позже я объясню ему, что слово, которое не является ни существительным, ни глаголом, есть частица, и именно к этой категории я подвигну его отнести все неизменяемые слова, то есть наречия, предлоги, союзы и междометия, которые ему не нужно знать сейчас и различение которых находится за пределами того возраста, в котором он сейчас пребывает, а потому и не должно еще ему объясняться. На данный момент он будет знать только три главных слова: Существительное, Глагол и Частица; первые два изменяемые (переменные), последнее неизменяемое. Такое разделение, достаточное сейчас, позволит ему со временем правильно, по ходу дела исправляя себя, описать то, что он должен знать в настоящее время о языке, и убережет от той ловушки, попав в которую так часто терпят неудачу и интеллект, и добрая воля ученика, и усилия воспитателя: ловушка эта суть грамматика, если ее начинают преподавать слишком рано и слишком подробно.

Что касается общего хода его обучения, то в целом я следую тому соображению, что лучше продвигаться шаг за шагом, рассматривать лишь небольшое количество предметов одновременно, возвращаясь к пройденному часто самым разнообразным образом; останавливаться, когда становится понятно, что не все удалось, одним словом, делать мало, но хорошо, вместо того чтобы пытаться охватить по всей видимости многое, не будучи достаточно уверенным в том, что ученик способен удержать в памяти.

Таков ход наших занятий. По Вашему возвращению в Санкт-Петербург, ко- тороее, похоже, последует вскоре за нашим, Вы сможете сами оценить, мой дорогой сударь, успехи, сделанные В<еликим> Кн<язем>. Я не смею слишком льстить себе в этом вопросе: мне совестно было бы тешить себя иллюзией. Если предельная понятливость, довольно постоянное внимание в целом, снисходительность и уважение, выказываемое своему учителю, являются достаточным поводом, чтобы предположить, что ученик, обладающий рассудком, делает успехи, то я лишь замечу, что успехи В<еликого> Кн<язя> в таком случае должны быть достаточно чувствительными. Что касается отношений, которые должны царить между учителем и учеником, я думаю, что могу быть горд тем результатом, которого смог добиться. Я надеюсь, что заслужил доверие В<еликого> Кн<язя> и что смогу отплатить ему тем же.

Господин полковник, который только что Вам написал, сообщает Вам подробную информацию обо всем примечательном, что происходит при дворе, и т.д. Вы уже узнали из газет, что коронация состоялась 22-го числа этого месяца и прошла с большим великолепием. Превосходный день благоприятствовал этому. Все содействовало тому, чтобы сделать августейшую церемонию настолько яркой и запоминающейся, насколько это вообще возможно.

Когда, созерцая трогательное воссоединение Императорской семьи, можно было увидеть Ее во всем единстве помыслов, с тем выражением счастья, которое оживляет добродетельных детей, коих объединил праздник их отца, готовящихся к совершению этого торжественного акта, нежное чувство охватывает все собрание. Но когда мы увидели Его Высочество Цесаревича в тот момент, когда Его Величество Император возложил на лоб корону всея Руси, склонившегося перед ним и, приложив руку к груди, своим взглядом выражая все те чувства, которыми в этот момент он был проникнут, словно говоря ему этим молчаливым языком: «Вы видите во мне самого верного из всех ваших подданных. Да дарует Господь, к милости которого я призываю, свое благословение Вашему правлению!», - то все, кто помнил о той великодушной жертве, которую два брата хотели принести друг другу, повторял в душе пламенные молитвы Цесаревича и чувствовал на щеках своих те же слезы, которые стояли в глазах Е<го> В<еличества>, когда Оно прижимало к груди Своего Августейшего брата Какие воспоминания! Столетия будут сменять друг друга, но этому моменту не будет равных!

Великолепная иллюминация Кремля ознаменовала начало праздников, которые будут проходить в ближайшие дни и закончатся лишь 17-го числа, после праздника, данного народу. Нам приятно думать, что вместо того, чтобы посылать Вам их описание, мы будем иметь удовольствие сделать это изустно.

Примите, дражайший Сударь, уверения в искренней преданности

Вашего весьма почтительного слуги Флориана Жилля

Москва, 28 августа 1826 г.

Г-н де Мюральт, который часто говорит мне о Вас в своих письмах, передает Вам свои дружеские приветствия, а госпожа Баранова15 просит уверить Вас в своих самых добрых чувствах.

Письма Жуковского к Ф. Жиллю в настоящее время не обнаружены, за исключением сохранившегося в копии от 9/21-10/22 октября 1826 г. из Дрездена.

Эгер (Egra), город на севере современной Венгрии, известный своими термальными источниками, Жуковский пробыл здесь с 3/15 августа по 26 августа / 7 сентября 1826 г.

В письме от 24 июля 1826 г. К.К. Мёрдер сообщал Жуковскому о путешествии императорской фамилии: «В Новгороде осматривали хранящиеся в Соборе древности, а в Вышнем Волочке шлюзы; любопытство, с которым А<лександр> Н<иколаевич> все рассматривал, всех удивляло, мне же доставляло неизъяснимое удовольствие» (РО ИРЛИ. № 28146. Л. 2).

Крестцы - уездный город Новгородского наместничества, в XVIII в. стал центром федоссевцев (одного из направлений старообрядчества), находился на пересечении дорог и служил местом смены лошадей и отдыха путников. В 1778 г. по указу Екатерины II в нем были построены Екатерининский собор и путевой дворец императрицы.

Петровский дворец на Тверском тракте - путевой дворец на въезде в Москву со стороны Петербурга. Возведен в 1776-1780 гг. по проекту архитектора Матвея Казакова. Он служил резиденцией для знатных особ после долгой дороги из Петербурга в Москву (отсюда его название «путевой»). После Павла I российские монархи использовали Петровский дворец как последнюю остановку на пути на коронацию в Кремле. В ходе Отечественной войны 1812 г. дворец был разграблен и восстановлен только в первой половине 1826 г. в ходе подготовки коронации Николая I. Семья и свита императора прибыли в Петровский дворец 18 июля, сам император на следующий день.

25 июля 1826 г. в 4 часа дня состоялся торжественный въезд государя в Москву. В тот день император и императрица Александра Федоровна, ехавшая в карете вместе с наследником, были встречены на Красном крыльце членами коронационного комитета, приветствовавшими их хлебом-солью. В письме от 24 июля 1826 г. К.К. Мёрдер, сообщал: «Завтра назначено быть торжественному въезду в Москву <...> А<лександр> Н<иколаевич> едет с Алек<сандрой> Фед<оровной>. Москва с нетерпением ожидает своего Велик<ого> Кн<язя> - нарочно приезжают сюда из города, чтобы его видеть, и где мы покажемся, всюду толпою за нами следуют, приветствуют и кричат Ура!» (РО ИРЛИ. № 28146. Л. 2).

Имеется в виду дача графини Анны Алексеевны Орловой-Чесменской (1785-1848) Нескучное, где наследник прожил три недели перед коронацией, отложенной вследствие нездоровья императрицы Александры Федоровны. Библиотека Орловского дома служила великому князю учебной комнатой.

Церемония коронации состоялась 22 августа 1826 г.

Имеются в виду исторические таблицы, являвшиеся пособиями для великого князя Александра Николаевича. Они были построены на визуализации и применении многочисленных мнемонических знаков (см. подробнее: [10]).

В 1596 г. острова были открыты и документированы голландцем Виллемом Баренцем (1550-1597), который дал главному острову название «Спитсберген», что в переводе означает «острые горы». Здесь, вероятно, подразумевается именно эта экспедиция.

Претерит (от латинского praeteritum), одна из модальностей грамматической категории времени, используемая для описания ситуации, имевшей место до момента речи или до момента, описываемого в речи.

Цесаревич Константин Павлович прибыл из Варшавы в Москву на церемонию коронации 14 августа 1826 г. без предварительного оповещения и неожиданно для встречающих.

Этот эпизод декабрьского междуцарствия 1825 г. Жуковский позднее описал в статье «О происшествиях 1848 года».

Иоганн Мюральт (1780-1850), пастор реформаторской церкви в Петербурге, педагог, с которым Жуковский был знаком с начала 1820-х гг.

Юлия Федоровна Баранова (1789-1864), гофдама, воспитательница дочерей Николай I. См. подробнее об отношениях ее с Жуковским: [8. С. 986-987].

3

11 сентября 1826 г. Москва

Mon cher Monsieur

La lecture de la lettre que vous adresse de Franz Brnnn a Mons le Colonel de Merder nous a cause, au premier instant, bien des regrets. D'apres ce que vous nous dites nous ne concevons plus l'espoir de vous posseder cette annee! Mais, en reflechissant a l'importance des motifs qui vous font prolonger votre sejour a l'etranger, en pensant que vous suivez en cela l'avis unanime des medecins, qu'apres avoir evite les rigueurs de l'hiver de Petersbourg, et joui des douceurs du printemps sous le beau ciel de ma Saxe, vous irez tranquillement achever a Ems et a Egra la cure que vous avez commencee, qu'enfin, vous acquerez par la la certitude de retablir completement votre sante, ce bien si precieux que vous avez trop neglige, nous ne pouvons, en passant en revue toutes ces considerations, que vous feliciter du parti que vous avez prenez. Nous le faisons avec d'autant plus de confiance, que nous pouvons nous convaincre que votre absence a lieu a une epoque oi elle peut etre le moins prejuduciable a Mgr Le Grand Duc. En poursuivant, un an encore, la marche que nous avons suivi jusqu'a present, nous pouvons esperer de voir S.A. arrivee a l`age de Neuf ans et demi, familiere deja avec la lecture et l'usage de l'allemand et du fran?ais, et possedant en geographie et en calcul des principes solides. A cette epoque interessante votre retour aurait lieu.

Riche de sante, riche des notes, des idees arretes, de tous les materiaux enfin que, pendant vos loisirs, vous aurez amasses pour l'avenir, travail qu'une douce tranquillite et le pays meme que vous aurez habite vous auront permis d'effectuer a votre satisfaction, vous nous serez rendu alors; et votre arrivee sera marquee par de nouvelles idees et par l'impulsion que vous donnerez a nos travaux en nous ouvrant une carriere plus vaste et dans laquelle nous vous suivrons d'un pas ferme.

D'ailleurs au moyen des notes et des directions, que vous nous trans- mettrez pendant votre absence, nous serons toujours a meme de suivre la marche que vous vous etes tracee.

Mr le Colonel de Merder a eu la bonte de me donner lecture de la lettre que vous avez adressee a S. M. L'Imperatrice3. Je suis profonde- ment touche de la confiance que vous voulez bien placer en moi. Permettez- moi, mon cher Monsieur, de vous en exprimer ici ma vive reconnaissance. Je tacherai de la justifier par un zele que, j'ose m'en flatter, vous ne verrez jamais de dementir. Je juge, d'apres ce que je ressens moi- meme, de la sollicitude que vous donne et des reflexions que vous inspire la tache importante et honorable dont vous etes charge. Puisse-je vous aider, et, en suivant vos traces, reussir a vous soulager d'une partie de ce noble fardeau!

Vous pouvez etre persuade de l'exactitude avec laquelle je vous transmettrai les details necessaires sur les etudes du Grand Duc. Vous aurez un journal periodique et aussi circonstancie que vous le desirerez qui vous mettra au courant de tout ce qui pourra vous interesser.

Dans la lettre que vous avez la bonte de m'adresser la veille de votre depart d'Ems4, vous me marquiez de vous ecrire a Berlin, a poste restante; je l'ai fait le 28 Aout. Je vous remets ci-joint copie de ma lettre.

Mr le Colonel vous marque, sans doute, que notre depart doit avoir lieu de 29 Sbre. Le voyage s'effectuera en huit ou neufs jours et on se rendra probablement de suite a St. Petersbourg.

Le temps est froid et pluvieux depuis quelques jours. Il serait facheux que le festin du peuple, qui aura lieu de 1 Sbre, ne fut pas favo- rise d'une belle journee. Dans la pensee que cela pourra vous interesser, je vous remets une liste des fetes qui se sont donnees et qui se donne- ront encore a l'occasion du couronnement5, dont vous lirez tous les details dans le Numero du journal de St. Petersbourg que Mr le Colonel vous envoie.

J'attends avec impatience les instructions et les notes que vous me faites esperer.

Agreez, mon cher Monsieur, les vraux ardens que je forme pour le retablissement de votre sante et pour que vous jouissiez, pendant votre absence, du repos et de la tranquillite qui vous sont si necessaires.

Je suis avec un profond respect Votre tres humble et tres devoue serviteur

Florian Gilles

Moscou le 11 Sbre 1826

Перевод:

Дражайший сударь!

Чтение Вашего письма из Францбрунна к господину полковнику фон Мёрдеру вызвало у нас поначалу немало сожалений Письмо от 19/21 августа 1826 г. [8. С. 361-364], где Жуковский, в частности, уведомлял о необходимости повторного курса лечения на водах в 1827 г.. Судя по тому, что Вы нам говорите, мы больше не имеем надежды лицезреть Вас в этом году! Но, размышляя о важности причин, которые вынуждают Вас продлить свое пребывание за границей, думая, что Вы следуете в этом единодушному мнению врачей, что, избежав суровой петербургской зимы, наслаждаясь сладостью весны под прекрасным небом моей любимой Саксонии, Вы спокойно завершите в Эмсе и Эгре начатый Вами курс лечения, что наконец, все это даст Вам уверенность в том, что Вы полностью восстановите свое здоровье, этот настолько драгоценный дар, которым Вы слишком пренебрегали, то мы, приняв в рассмотрение все эти соображения, не можем не приветствовать принятое Вами решение. Мы делаем это с тем большей уверенностью, что готовы признать, что Ваше отсутствие приходится на то время, когда оно может быть наименее чувствительным для Е<го> В<ысочества> Великого Князя. Следуя в течение еще одного года тому направлению, которому мы до сих пор уже следовали, мы можем надеяться, что к девяти с половиной годам Е<го> В<ысочество> овладеет уже чтением и устной речью на немецком и французском языках и овладеет твердыми основами географии и арифметики. На это интересное время придется Ваше возвращение.