Численность провинциальных служащих в первой половине XIX в. (на материалах Вологодской губернии)

Несмотря на то что местные учреждения с конца XVIII в. регулярно занимались подготовкой и отправкой в Герольдию списков чиновников, наладить сбор всех требуемых сведений не удалось даже к концу 1830-х гг. Так, в 1839 г. герольдмейстер в своём рапорте Сенату указал, что одни губернские правления «вовсе не доставляют к предписанному времени списков, а другие хотя и доставляют, но не в том порядке, каковой для оных предначертан». В указе Сената от 31 августа 1839 г. предписывалось «подтвердить вновь всем присутственным местам и начальствующим лицам

Путём обработки групповых формулярных списков за 1806, 1826 и 1844 гг. я получила данные, представленные в таблице 3. Ввиду того что в ней в основном учтены чиновники, при характеристике этих показателей следует, в первую очередь, попытаться понять, насколько динамика их численности коррелирует с общей численностью провинциальных служащих. Иными словами, можно ли, ссылаясь на данные о количестве чиновничества, оценивать темпы и масштабы роста местного аппарата управления.

Поскольку речь идёт о лицах, имевших чины, ответ на этот вопрос связан с порядком чинопроизводства, который на протяжении изучаемого периода претерпевал изменения. Напомню, что при проведении губернской реформы 1775 г. предполагалось, что присутствия местных учреждений и секретарские должности будут замещаться чиновниками, а канцелярии -- в основном наполняться служащими, не имеющими чинов. Однако уже к началу XIX в. оформилась традиция получения чинов по представлению начальства «о беспорочной службе» при условии простой выслуги лет* , что позволило претендовать на реализацию этого права вне зависимости от исправляемой должности. Классный чин постепенно приобретал роль меры поощрения служебной деятельности, всё больше утрачивая связь с соответствующей должностью. Как справедливо отметил Л.Е. Шепелёв, «производство в чины не лимитировалось количеством вакансий... получение их становилось почти автоматическим». В бумагах, приложенных к известной всеподданнейшей записке министра внутренних дел О.П. Козодавлева «Об излишней привязанности гражданских чиновников к чинам...» (1816), утверждалось, что этот порядок «обесценивал» чины, «ибо нет почти теперь нигде писаря, который бы не имел офицерского ранга или за выслугу лет, или за отличие».

Конечно, в провинции далеко не все писари имели чины, однако общее число неканцелярских должностей, замещение которых предполагало обязательное наличие чина, росло гораздо медленнее, чем количество канцелярских чиновников. Пожалуй, для местных учреждений это создавало своего рода кадровый резерв, когда при открытии штатной вакансии из числа последних можно было выбрать наиболее достойных лиц, обладавших соответствующим чином. На 1826 г. пришёлся пик «перепроизводства» канцелярских чиновников: их удельный вес достиг 68,7%. При Николае I система чинопроизводства хотя и подверглась изменениям, но общая тенденция её развития сохранилась. В результате принятия указов от 14 октября 1827 г. и от 25 июня 1834 г. порядок и сроки повышения в чинах для гражданских служащих стали напрямую зависеть от их сословного происхождения и уровня образования. С этого времени получение чинов, в том числе и первого, приобрело регулярный характер, а в канцелярских званиях в основном состояли «новобранцы», возраст которых не превышал 25 лет. Отметим также, что во второй четверти XIX в. в правовом регулировании гражданской службы учитывалось, что канцелярии местных учреждений в значительной степени наполнены чиновниками. По указу от 20 ноября 1835 г. все должности были расписаны «по классам от XIV до Y включительно». Отныне «при составлении новых штатов» требовалось обозначать «класс, в котором каждая должность полагается». Это правило распространялось и на канцелярские должности (за исключением самых низших -- писцов).

Согласно данным таблицы 3, с 1806 по 1844 г. общее количество вологодских чиновников увеличилось почти в два раза, а удельный вес тех из них, кто служил в составе канцелярий, во все исследуемые годы превышал половину. При этом можно с уверенностью говорить о том, что численность чиновничества росла непропорционально аппарату управления. Следует также учитывать, что, хотя на протяжении изучаемого периода порядок чинопроизводства всё более упрощался (а к 1840-м гг. фактически превратился в «автоматическую» процедуру), далеко не все служащие были наделены чинами. На этом далее я остановлюсь подробнее.

Итак, представленный анализ позволил выявить особенности источников, содержащих показатели численности провинциальных служащих первой половины XIX в. Общероссийские адрес-календари малоинформативны. Они включают лишь списки лиц, занимавших ключевые должности в местном аппарате управления. Штатные расписания отражают предполагаемый правительством состав учреждений. Эти документы в начале века фиксировали только должности присутствующих лиц и секретарей. По мере усложнения структуры местных учреждений в штатные расписания постепенно включали и канцелярские должности, однако и к середине века их список был неполным, а на протяжении всего изучаемого периода за управляющими учреждений сохранялось право регулировать численность канцелярии. Групповые формулярные списки позволяют подсчитать только количество чиновников. Лица, не имевшие чинов, попадали в них в порядке исключения и составляли не более 2--3% от общего числа. Таким образом, каждый из этих источников, взятый в отдельности, не может дать точных сведений о фактической численности личного состава провинциальных учреждений. Однако эту задачу можно решить путём сопоставления данных.

На мой взгляд, за основу необходимо взять показатели, полученные в результате обработки групповых формулярных списков, которые включают подавляющее большинство чиновников. В этом источнике, конечно, имеются пробелы. Во-первых, выявлены учреждения и отдельные должности, которые за разные годы оказались неучтёнными. Так, в групповом формулярном списке за 1806 г. отсутствуют служащие врачебной управы и уездные лекари, губернский и уездные землемеры, винные и соляные приставы; за 1826 г. -- уездные правления питейного сбора, а также врачебная управа и уездные лекари, губернский и уездные землемеры, соляные приставы; за 1844 г. -- губернский прокурор и его канцелярия, губернские стряпчие, губернский и уездные землемеры, а также служащие уездных казначейств (кроме, собственно, уездных казначеев). Во-вторых, учреждения, вошедшие в групповые формулярные списки, не всегда имели полный комплект служащих. Пропуск должностей объясняется главным образом тем, что их либо занимали лица, не имевшие чинов (в том числе, выборные лица: купеческие заседатели губернских судебных палат и совестного суда, сельские заседатели совестного суда, уездных и земских судов), либо их вакантностью. В-третьих, в групповых формулярных списках практически отсутствует информация о канцелярских служителях, составлявших значительную часть аппарата управления. Выявленные пробелы я попытаюсь заполнить данными из других источников.

Обращаясь к сведениям, полученным в ходе изучения штатных расписаний, можно установить недостающее число служащих, относимых к разряду присутствующих лиц, которое на 1806 г. составляло 95 штатных должностей (47 -- по назначению от правительства, 6 -- по городским выборам и 42 -- сельским), на 1826 г. -- 145 (94 -- по назначению от правительства, 3 -- по дворянским выборам, 6 -- городским и 42 -- сельским), на 1844 г. -- 87 (37, 2, 6 и 42 соответственно).

Определение точного количества служащих канцелярий является одной из самых сложных исследовательских задач по причине фрагментарности Источниковой базы. Штатные расписания не содержат полных сведений о канцеляриях. Сопоставление данных с групповыми формулярными списками позволило выявить, что в 1806 г. пропущены 3, 1826 г. -- 33, в 1844 г. -- 169 канцелярских должностей. Конечно, эти сведения недостаточны и требуют существенного дополнения. Компенсировать пробелы основного источника я попыталась по формулярным спискам, сохранившимся в ГА ВО. Однако и здесь пришлось столкнуться со значительными трудностями, поскольку, как уже было сказано ранее, эти документа фрагментарны и в большинстве своём не синхронизируются с исследуемыми годами.

Списки, датированные ранее 1840 г., сохранились крайне плохо. Из всех учреждений губернского уровня наиболее полный комплект документов обнаружен в фонде совестного суда. В 1800--1820-х гг. его канцелярия включала 10--11 служащих (половина из них числилась вне штата), из которых 4--5 человек являлись канцелярскими служителями (т.е. их доля в составе канцелярии достигала 40--50%). В 1830-х гг. денежной суммы, выделяемой совестному суду на канцелярию, хватало на оплату труда лишь 2--3 человек, среди которых состояло не более одного канцелярского служителя. По другим губернским учреждениям сохранились только более поздние формулярные списки. Из документов палаты гражданского суда выявлены сведения за 1820--1830-е гг. С 1828 по 1836 г. её канцелярия действовала в составе 21--23 человек, и численность канцелярских служителей на протяжении этого периода постепенно увеличивалась: в 1828 г. -- 4 человека, 1829 г. -- 6, 1831 г. -- 7, 1834 г. -- 13, 1835 г. -- 14, в 1836 г. -- 16 человек. С 1837 по 1840 г. общее количество работников канцелярии выросло и колебалось от 23 до 28 человек, а число канцелярских служителей несколько уменьшилось и стало более стабильным: в 1837 г. -- 14, 1838 г. -- 12, 1839 г. -- 12, в 1840 г. -- 13 человек. В целом доля канцелярских служителей в гражданской палате колебалась от 20% в 1828 г. до 40 в 1840 г. В архивном фонде приказа общественного призрения удалось выявить формулярные списки служащих канцелярии за 1830-е гг. На протяжении этого периода их численность выросла с 8 до 13 человек, причём доля канцелярских служителей в общем составе варьировалась от 40 до 50% (в 1833 г. -- 4, 1838 г. -- 7, в 1840 г. -- 5 человек). Также обнаружены сведения о служащих канцелярии губернского прокурора за 1839 г., которая состояла из двух чиновников и одного канцелярского служителя.

Подведу некоторый итог представленным разрозненным цифрам. Сохранившиеся документы не дают возможности произвести точные подсчёты по всем губернским учреждениям. Однако по тем из них, которые удалось обследовать, можно увидеть, что доля канцелярских служителей в среднем составляла 30--40%.

По уездным учреждениям сохранились формулярные списки уездных судов, которые показывают, что в конце 1810-х -- середине 1830-х гг. они располагали канцеляриями в 8--10 человек, а численность канцелярских служителей не превышала 4 человек. Также удалось обнаружить сведения о канцеляриях уездных казначейств, которые с середины 1820-х гг. насчитывали 4--5 человек (исключением являлось только вологодское -- 7--10 человек). Численность канцелярских служителей составляла 40--50% от общего состава. Среди архивных документов не удалось выявить данных по земским судам, но можно с уверенностью сказать, что их канцелярии были не больше, чем в уездных судах. По всей видимости, и число канцелярских служителей оставалось примерно таким же. По городским учреждениям сохранились формулярные списки канцелярии Грязовецкого городнического правления за 1806 и 1819-- 1821 гг., которая в указанные годы включала 3--4 человека, в среднем двое из них являлись служителями. По Вологодской и Устюгской полициям данных не выявлено, но известно, что их канцелярии были минимум в два раза крупнее.

Итак, согласно формулярным спискам, выявленным в ГА ВО, в первой трети XIX в. доля канцелярских служителей в канцеляриях местных учреждений в среднем составляла 40%. При этом в губернских учреждениях, а также в городских и уездных присутственных местах уездов, примыкавших к губернскому центру (Вологодский, Грязовецкий и Кадниковский), она была несколько ниже. В отдалённых от Вологды уездах этот показатель мог достигать 50--60%. Ориентируясь на полученный нами средний показатель (40%) и имея в распоряжении данные о канцелярских чиновниках из групповых формулярных списков РГИА (в 1806 г. -- 189, в 1826 г. -- 288 человек), можно подсчитать условное количество канцелярских служителей: 1806 г. -- 126, 1826 г. -- 192 человека (см. табл. 4). Отмечу, что предложенный алгоритм вычисления не позволяет получить точные цифры, но в условиях плохой сохранности источников его применение целесообразно.

Среди материалов ГА ВО 1840-х гг. удалось выявить групповые формулярные списки всех служащих в учреждениях, подведомственных министерствам юстиции и финансов. Благодаря этому установлено, что в 1844 г. в них в общей сложности насчитывалось 179 канцелярских служителей (в судебных учреждениях -- 109, в финансовых -- 70). Документы также дают возможность определить, какова была их доля в общем составе канцелярий и сравнить с предыдущими подсчётами. Так, в казённой палате состояло на службе 63% канцелярских чиновников и 37% канцелярских служителей, в губернских судебных учреждениях (судебные палаты, совестный суд, канцелярия губернского прокурора, губернская посредническая комиссия) -- соответственно 47 и 53, в уездных казначействах -- 42 и 58, в уездных судах -- 47 и 53, в городских сословных судах -- 50 и 50 %. В целом по канцеляриям финансовых учреждений доли чиновников и служителей составляли 53 и 47%, судебных -- 48 и 52, а в общей сумме по обоим ведомствам -- 50 и 50 %. Пожалуй, последний показатель можно рассматривать как среднестатистический.

По учреждениям министерств внутренних дел и государственных имуществ не сохранилось полных списков служащих за середину 1840-х гг. Однако по групповому формулярному списку РГИА 1844 г. можно установить количество их канцелярских чиновников. Так, в учреждениях МВД их насчитывалось 129, а в палате госимуществ и окружных управлениях -- 39. Если мы применим по отношению к этим данным подсчитанный выше среднестатистический показатель и предположим, что доля этих лиц составляла половину, то количество канцелярских служителей не должно было превышать 129 и 39 соответственно. Полученные результаты можно перепроверить, сопоставив, с одной стороны, штатные расписания, которые по интересующим нас учреждениям к середине 1840-х гг. уже включали полные списки канцелярских должностей (учитывая, что в случаях, когда штатное расписание содержало исчерпывающий перечень должностей, местные учреждения, как правило, значительно не превышали предложенный законом состав), а с другой -- перечень должностей, которые были заполнены канцелярскими чиновниками, согласно групповому формулярному списку РГИА 1844 г.

В результате удалось определить, что в формулярном списке пропущены 84 канцелярские должности по учреждениям МВД: по губернскому правле- нию -- 23, комиссии народного продовольствия -- 1, земским судам -- 40, городским полициям -- 18, градским думам -- 2. Кроме того, по канцелярии губернатора, губернской строительной комиссии и приказу общественного призрения в формулярном списке 1844 г. представлены полные составы служащих, включавшие в общей сумме 7 канцелярских служителей. Относительно учреждений, подведомственных Министерству госимуществ, выявлены 32 пропущенные канцелярские должности (по палате госимуществ -- 8, по окружным управлениям -- 24). Как видно, первоначальные подсчёты оказались несколько завышенными: 129 и 39 против 91 и 32. Однако, поскольку и те и другие числа получены путём логических экстраполяций, в настоящем исследовании я буду придерживаться наибольших величин.

В результате сопоставления данных, полученных из разных источников, удалось, на мой взгляд, определить количественные показатели местного аппарата управления, наиболее близкие к реальным в изучаемый период. Таблица 4 отражает итоговые подсчёты: в 1806 г. общая численность вологодских служащих составляла 546 человек, в 1826 г. -- 756, в 1844 г. -- 1 019 человек. Следовательно, удалось зафиксировать рост аппарата управления на 47%. При этом количество лиц, относимых к разряду «присутствующих», увеличилось на 29%, тогда как общее число служащих канцелярий -- на 55%.

Такая динамика связана не столько с появлением в системе местного управления новых учреждений, сколько с усложнением структуры уже действовавших. Верховная власть стала уделять больше внимания внутреннему устройству учреждений, выделяя в их составе отделения, столы и т.п. По всей видимости, с расширением канцелярий связывались надежды на повышение оперативности управления на местах при увеличивающихся объёмах документооборота. При этом численность лиц, занимавшихся канцелярской работой, росла преимущественно в губернских учреждениях. Так, казённая палата к середине 1840-х гг. увеличила свою канцелярию больше чем в два раза по сравнению с 1806 г., на треть выросли канцелярии губернских судебных палат; во второй четверти XIX в. в отдельные учреждения выделились канцелярия губернатора, насчитывавшая не менее 20 человек, и канцелярия губернского прокурора (3--4 человека). Определённое влияние на общую динамику показателей оказало включение в разряд государственных служащих канцелярских работников городских сословных учреждений.

Таблица 4

Численность служащих Вологодской губернии

в первой половине XIX в.