Термин "годовьнии оброкы" в "Повести о Петре, царевиче ордынском"

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Калифорнийский университет

Термин «годовьнии оброкы» в «Повести о Петре, царевиче ордынском»

Гейл Ленхофф

г. Лос-Анджелес

Аннотация

казна годовьнии оброк епископ

В статье обосновывается предположение, что в ответ на просьбу епископа ростовского Кирилла II о финансовой помощи хан Берке принудил местных князей производить ежегодные выплаты из своей казны ростовской епископальной кафедре. Выплаты продолжались в течение всей жизни епископа Кирилла. По гипотезе автора статьи, именно эти выплаты обозначены термином «годовьнии оброкы» в «Повести о Петре, царевиче ордынском».

Ключевые слова: десятина, оброк, выход, перепись, Ростов, монгольское управление

Основная часть

История племянника ордынского хана Берке, который бежал в Ростов и крестился под именем Петра, содержит уникальные сведения о взаимоотношениях между Ордой и местными князьями и духовенством. В историографии были отмечены анахронизмы и легендарные мотивы сюжета, но также утверждалось, что некоторые подробности, отсутствующие в других источниках, отражают реальную действительность¹. В последнее время, опираясь на ростовские писцовые книги 1629-1631 гг., С.В. Стрельников реконструировал развитие вотчины Петровского монастыря со второй половины XIII в. по начало XV в.; на основе синодиков и генеалогических росписей 1680-х годов исследователь составил возможный перечень шести колен рода крещенного царевича-ордынца ². При этом фрагменты повести остаются не до конца понятными. Среди них следующий отрывок:

«Святому епископу ростовъскому Кирилу (1231-1261, ум. 1262) ходящу въ Татары съ честию къ царю Берькі (1257 или 1258-1266) за дом святыа Богородица. Царь же слышавъ от него о святімгь Леонтии, еже от гречьскыя земля родом, како крести град Ростовъ, како увіри люди, како благословениемъ патриарха прииде, и како честь прия (от) рускых князии и от гречьскаго царя и патриарха, и от всего вселенскаго с(о) бора, и како по преставлении его съдЪваются чюдеса от раки мощии его и до сего дне, и ина многа поучениа от евангельскых святых указании. И, слышавъ царь Берка от епископа, възрадовася и почти и, и въдастъ ему его же требуеть, и отпусти. Да смію рещи царь Берка. По его бо животі князии ярославьстии годовьнии оброкы носять над гробъ его. Въ то же літо разболіся сынъ его, единъ бо бі у него. Царь же от врачевъ не обріте ползы, но умысли сици. Послав въ Ростовъ по святаго владыку и обіща ему дары многы, да поцілить сына его. Владыка же повелів^ півъ мольбены в Ростові по всему граду, освятивъ воду и пришед въ Татары, исціли сына царева. Царь же възрадовася съ всілгь домомъ и всею Ордою своею и повелт давати владыцт оброкы годовънии въ домъ святыа Богородица. И по малі времени и царю Беркі умершу, Орді мятущися, и искания отроку не бі. Крести сего отрока святыи владыка и нарече имя ему Петръ. И бі Петръ въ учении Господни по вся дни въ святилищи и у владыкы. И преставися святыи владыка Кирилъ, и погребоша его честно съ песньми, вічнаа ему память! И прия престолъ святыи владыка Игнатии (1261-1288), и начя крыти оловомъ и дно мостити мраморомъ храмъ святыя Богородица ростовъскыя, въ Орду ходя, емля оброкы царьскиа»³.

Специалисты по древнерусской литературе не пытались привлекать исторические источники для прояснения этого фрагмента. М.О. Скрипиль, который считал повесть легендой, созданной в последней четверти XV в. с целью защиты монастырских земель и доходов от агентов великого князя Ивана III [Скрипиль, с. 354], интерпретировал «оброки» как «дары»: «…по повелению хана Берке ярославские князья после смерти епископа Кирилла ежегодно присылали дары на украшение его гробницы. (хан) приказал каждый год посылать дары в Ростов на храм святой Богородицы..Потом епископ Игнатий отправился в Орду за дарами для своей епархии»¹⁴.

В.В. Кусков следовал переводу М.О. Скрипиля, но заменил слово «дары» на «оброки»⁵. Л.А. Дмитриев ввел несколько терминологических «поправок»: так, вознаграждение епископу за исцеление ханского сына было охарактеризовано как «ежегодная дань в храм святой Богородицы», а епископ Игнатий «стал ходить в Орду, собирая оброки ханские»⁶. Выбор одного или другого эквивалента к фразеологизму «годовьнии оброкы» в существующих изданиях не комментируется. Между тем, как мы увидим, в летописях, актах и описаниях, созданных свидетелями ордынского господства, термины «дань» и «оброки» имели специфические коннотации.

Коллективная монография исследовательской группы при Славянском семинаре Свободного университета Берлина, до сих пор не потерявшая ценность, также рассматривает интересующий нас фрагмент преимущественно как литературное построение. Вводная история о епископе Кирилле (его поездки в Орду, рассказы знатным ордынцам о чудесах св. Леонтия Ростовского, проповедь о христианской вере, чудесное исцеление ханского сына) мотивирует решение царевича креститься и построить церковь во имя первоверховных апостолов Петра и Павла на средства, чудесным образом полученные от них. Сообщения об уважении царя Берке к епископу Кириллу и о его выплатах ростовскому собору святой Богородицы развивают важный мотив житий местных святых и владычных летописных сводов: изображение Ростовской епархии как духовного центра, сопоставимого с Киевом и Константинополем [Die Erzahlung, S. 78, 136-137, 141, 173].

Специалисты по русской церковной истории, напротив, пытались выделить из этого отрывка достоверную информацию. Основываясь на летописных известиях, митрополит Макарий предположил, что русские епископы ездили к хану как за ярлыками, подтверждающими их собственное поставление, так и по другим церковным делам⁷. Историк доверял утверждению, появившемуся в поздней обработке Жития царевича Петра, что хан Берке повелел князьям ростовским и ярославским «оброки годовные своя давати владыце в дом святыя Богородица Ростовския»⁸. Летописное сообщение о том, что епископ Игнатий «ходи второе въ Орду за причеть церковныи»⁹, убедило его, что тот ездил в Орду по сходным причинам [Макарий, с. 199]. Развивая наблюдения Макария, Е.Е. Голубинский констатировал, что «епископы ростовские находились даже совсем в особенных отношениях к ханам» [Голубинский, с. 23, 38]. Чтобы подтвердить предположение, что ханы платили Кириллу и Игнатию постоянное жалованье («оброки»), исследователь приводит сообщение Плано Карпини о том, что великий хан Гуюк «содержал» несторианских священников при своем дворе, и свидетельство Вильгельма Рубрука об аналогичном положении христианских священников при дворе ордынского хана Сартака¹⁰.

По словам Пл. Соколова, ростовские епископы имели обычай жаловаться хану на своих князей. Сопоставив ярлык Менгу-Тимура с содержанием повести и летописными сообщениями, он заключил, что Кирилл, вероятнее всего, искал в Орде защиты от неких «обид местных князей». Согласно Никоновской летописи, около 1279 г. епископ Игнатий «осудиль… зіло жестоко своего великого князя Гліба Василковичя Ростовскаго, уже по смерти за девять неділь, и изрину его, поругана и безчестна, изь церкви соборныя вь польнощь, и повелі просто закапати его вь землі вь княгинені манастьірі святаго Спаса»¹¹. Лишив князя Глеба церковного погребения (по предположению Пл. Соколова, «вероятно, за захват церковного имущества»), Игнатий немедленно поехал в Орду сообщать царю о нарушении монгольского закона¹².

И.У. Будовниц предлагает следующий реальный сценарий, стоявший за этим сюжетом. Конкретная цель первой поездки Кирилла «за дом святыя Богородица» выясняется только в рассказе о второй поездке епископа. Кирилл вернулся в Орду по просьбе хана и молился о выздоровлении его единственного сына, которого не могли вылечить врачи. За его исцеление благодарный хан дал ростовскому епископу то, что он просил: дополнительные средства на расходы епископской кафедры («годовьнии оброкы»), но не из царской казны, а из средств местных князей. Оброки выплачивались при жизни Кирилла. Преемник Кирилла, епископ Игнатий, дважды ездил в Орду во время господства Менгу-Тимура, чтобы вновь договориться о продолжении тех самых ежегодных выплат [Будовниц, с. 331-332].

Каждая интерпретация, предложенная в историографии, помогает лучше понять содержание этого трудного фрагмента, но одновременно вызывает возражения и вопросы. Чтобы уточнить конкретное значение и воссоздать исторический контекст термина «годовьнии оброкы» в повести, необходимо учитывать более широкий круг источников.

Русские князья, как известно, были обязаны оказывать материальную и финансовую поддержку церкви. Первый век после крещения великие князья Киева, Пскова и Смоленска жаловали соборной церкви ежегодные выплаты «десятины», или «десятой части» доходов от дани, княжеского суда и торговых пошлин. Эта практика, впервые упомянутая в Повести временных лет и закрепленная княжеским уставом князя Владимира Святославича, продолжалась вплоть до XVI в., хотя варьировались суммы и виды обеспечения и не всегда использовался термин «десятина»¹³. Термин «оброк» обозначает все разнообразие других ежегодных выплат, которые шли от князя местной церкви. Новгородский великий князь Всеволод Мстиславич обещает купеческой организации церкви Ивана на Опоках постоянное жалованье: «оброк даю попомъ, и диякону, и диаку, и сторожамъ из вісу изъ вощаного: имати попамъ по осми гривенъ сребра, диакону 4 гривны сребра, диаку 3 гривны сребра. А имати имъ тои оброкъ и в вікьі по моему данию князя великого Всеволода»¹⁴. Второе завещание Дмитрия Донского обязывает его сыновей продолжать платить компенсацию за землю, которую он конфисковал у Кремлевского Спасского монастыря: «А что есмъ дал сыну своему, кнлзю Андрію, Заберегу, за то діти мои вси даютъ оброк свлтому Спасу плтьнатцлть руб. на год на Спасовъ день»¹⁵.

Как и десятина, «годовьнии оброкы», описанные в повести, должны были вноситься ежегодно ростовской соборной церкви (метонимически обозначенной по ее главной святыни - гробу чудотворца св. епископа Леонтия). Тем не менее между ними была существенная разница. Ежегодные выплаты в дом Богоматери не были обещаны во веки или на время правления определенного князя - они давались «ио… животі» (то есть при жизни¹⁶) епископа Кирилла II. По домонгольским порядкам, за поддержку епископской кафедры нес ответственность ростовский князь, но, согласно повести, хан приказывает выполнять эту обязанность ярославским князьям. Хотя распоряжение хана связано с конкретной ситуацией и засвидетельствовано только в агиографическом тексте, можно соотнести его с достоверными источниками и таким образом несколько развить наблюдения А.А. Горского об административной «перестройке» в Северо-Восточной Руси к концу 1250-х годов [Горский, 2014, с. 67-71].

Борис Василькович, получивший Ростов после гибели в 1238 г. Василька Константиновича¹⁷, и его младший брат Глеб (р. 1237 г.), который получил Белозерское княжение¹⁸, часто ездили в Орду, проводили там долгое время и были верными служебниками хана [Насонов, с. 261-262]. Зимой 1257/1258 г., во время правления Сарайского хана Улагчи, монгольские власти начали проводить перепись населения. Как сообщает летопись, чтобы вычислить выход, «тое же зимы приехаша численици исщетоша всю землю Сужальскую и Рязаньскую и Мюромьскую и ставиша десятники и сотники и тысящники и темники и идоша Ворду; толико не чтоша игуменовъ, черньцовъ, поповъ, крилошанъ, кто зритъ на святую Богородицю и на владыку»¹⁹. В 1258 г. Борис Василькович вместе с Александром Невским и сыном последнего Андреем во главе войска сопровождали численников в Новгород²⁰ - несомненно, чтобы по поручению хана подавить сопротивление.

Между 1258 и 1260 г., когда ростовский епископ Кирилл мог посещать Орду (он ушел на покой в 1261 г.²¹), в достоверных источниках ярославские князья не называются²². Василий Всеволодович

Ярославский умер во Владимире в 1249 г., не оставив сына. Было решено передать Ярославль в пожизненное владение вдове Василия Всеволодовича. После смерти вдовы и замужества дочери Борис и Глеб Васильковичи, как ближайшие родственники и старшие князья, могли опять присоединить Ярославль к Ростову²³. Но этого не случилось. Согласно Никоновской летописи, Феодор Ростиславич - младший сын Ростислава Мстиславича Смоленского - предложил Борису и Глебу Васильковичам и вдове жениться на дочери Василия в обмен на ярославский стол. Феодор стал править в Ярославле вместе с вдовой и дочерью Василия (дат источник не сообщает). А.В. Экземплярский рассчитал, что, если дочь Василия родилась между 1245/1246 и 1249 г., она достигла брачного возраста около 1260/1261 г. [Экземплярский, с. 74-75]. Эта гипотеза была принята в научной литературе²⁴. До брака дочери Василия с князем Феодором Ярославичем еще ожидалось, что Ярославль будет присоединен к Ростову.

После гибели владимирского епископа Митрофана в 1238 г. его преемник долго не назначался. Епископ Кирилл оставался единственным главой не только Ростовской, но и Угличской, Ярославской и Владимирской епархий²⁵. Сохранившиеся источники не содержат никаких сведений о конфликтах Кирилла ни с ростовскими князьями, ни с великим князем Владимирским. Но есть основание предполагать, что поездка Кирилла в Орду была вызвана финансовым кризисом. Несмотря на все льготы и привилегии, которые духовенство получало от ханов, доходы, обеспечивавшие епископов в киевский период, не были гарантированы под властью монголов²⁶. Денежные выплаты, а также материальные и земельные дары, которые раньше поступали епископам от князей, неизбежно уменьшались из-за того, что последние были вынуждены снабжать ханов людьми и натуральным товаром, а также из-за принудительного взимания выхода²⁷.

Повесть представляет «годовьнии оброкы» как ханское пожалование епископу за увлекательные рассказы (о крещении Ростова святым епископом Леонтием, о чудесах у гроба святителя) и за исцеление единственного сына. Такие утверждения, часто встречающиеся в агиографических повествованиях, не поддаются проверке. Другие соображения более убедительно объясняют решение хана выполнить просьбу епископа. Исключительное положение Кирилла, который возглавил единственное в 1238-1261 г. епископство в пределах всей Ростово-Суздальской земли, представляется возможным только при особом доверии Орды. Несмотря на молчание источников, этот факт красноречиво свидетельствует в пользу его сотрудничества с монгольскими властями. Надо думать, что хан Берке приветствовал возможность оказать финансовую поддержку такому союзнику за чужой счет. Ссылаясь на древнюю обязанность киевских князей содержать епископскую кафедру, можно было оправдать приказ местным князям временно осуществлять ежегодные выплаты в ростовскую соборную церковь. Что они гарантировались только при жизни Кирилла, подтверждается сообщением летописи о необходимости его преемнику Игнатию ездить в Сарай «за причетъ церковныи».

Литература

1. Белякова М.М. «Повесть о Петре, царевиче ордынском» в историко-литературном контексте (к вопросу о датировке произведения) // ТОДРЛ. СПб., 1993. Т. 46. С. 74-87.

2. Белякова М.М. Житие блаженного Петра, царевича Ордынского: история текста // Проблемы происхождения и бытования памятников древнерусской письменности и литературы. Нижний Новгород, 2009. С. 43-100.

3. Будовниц И.У. Общественно-политическая мысль Древней Руси: XI-XIV вв. М., 1960.

4. Буслаев Ф.И. Смоленская легенда о св. Меркурии и Ростовская о Петре царевиче ордынском // Буслаев Ф.И. Исторические очерки русской народной словесности и искусства. СПб., 1861. Т. 2. С. 155-198.

5. Голубинский Е.Е. История Русской церкви. М., 1997. Т. 2. Перв. пол.

6. Горский А.А. От земель к великим княжениям: «примыслы» русских князей второй половины XIII-XV в. М., 2010.

7. Горский А.А. Утверждение власти Монгольской империи над Русью: региональные особенности // Исторический вестник. 2014. Декабрь. Т. 10 (157). Монгольские завоевания и Русь. С. 58-79.

8. Ключевский В.О. Древнерусские жития святых как исторический источник. М., 1871.

9. Кузьмин А.В. На пути в Москву. Очерки генеалогии военно-служилой знати Северо-Восточной Руси в XIII - середине XV в. М., 2014. Т. 1.

10. Кучкин В.А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X-XIV вв. М., 1984.

11. Кучкин В.А. Последнее завещание Дмитрия Донского // Средневековая Русь. М., 2001. Ч. 3. С. 106-183.

12. Макарий (Булгаков), митр. История Русской церкви. M., 1995. Кн. 3.

13. Насонов А.А. Монголы и Русь. 2-е изд. СПб., 2006.

14. Пресняков А.Е. Образование великорусского государства. Пг., 1918.

15. Скрипиль М.О. Повесть о Петре, царевиче ордынском // История русской литературы. М.; Л., 1946. Т. 2. Ч. 1. С. 350-357.

16. Соколов Пл. Русский архиерей из Византии и право его назначения до начала XV века. Киев, 1913.

17. Стрельников С.В. Потомки Петра ордынского и Карашская слобода // Исследования по истории средневековой Руси. М.; СПб., 2006. С. 223-229.

18. Стрельников С.В. Землевладение в Ростовском крае в XIV - первой трети XVII в. М.; СПб., 2009.

19. Феннел Дж. Кризис средневековой Руси. 1200-1304. М., 1989.

20. Щапов Я.Н. Государство и церковь Древней Руси X-XIII вв. М., 1989.

21. Экземплярский А.В. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период. СПб., 1891. Т. 2.

22. Die Erzahlung uber Petr Ordynskij. Ein Beitrag zur soziologischen Erforschung altrussischer Texte von der Forschungsgruppe «Altere

23. Slavische Literaturen» an der FU Berlin. U. Bamborschke, W. Kosny, H. Meyer-Harder, W.-H. Schmidt, K.-D. Seemann. Berlin; Wiesbaden, 1979. (Veroffentlichungen der Abteilung fur Slavische Sprachen und Literaturen des Osteuropa-Instituts [Slavisches Seminar] an der Freien Universitat Berlin. Bd. 48).

24. Halperin C.A. Chingissid Saint of (sic.) Russian Orthodox Church: «The Life of Peter, Tsarevich of the Horde» // Canadian-American Slavic Studies. 1975. Vol. 9. №3. P. 324-335.

25. Vernadsky G. The Mongols and Russia. New Haven, Conn., 1953.

Размещено на Allbest.ru