Основные тенденции развития миграционных процессов в Российской империи в конце XIX - начале ХХ в.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Основные тенденции развития миграционных процессов в Российской империи в конце XIX - начале ХХ в.

Грицай Владимир Викторович,

Яблонский Иван Владимирович

Аннотация

переселенческий миграционный политика царизм

На основе анализа архивных материалов, публикаций правовых документов предпринята попытка оценить интенсивность и направления миграционных процессов в Российской империи. Дана характеристика переселенческой политики царизма. Сделан вывод о том, что активные действия государства по организации переселенческой политики в указанный период в основном решили проблему перераспределения населения, это положительно сказалось на социально-политической и экономической ситуации в стране.

Ключевые слова: миграционные процессы, переселенческая политика, административно-территориальное деление, иммиграция, эмиграция, Переселенческое управление, ходоки, столыпинская аграрная реформа.

Annotation

The main trends in the development of migration processes in the Russian Empire in the late XIX - early XX century

In the article, based on the analysis of archival materials, publications of legal documents, an attempt is made to assess the intensity and direction of migration processes in the Russian Empire. The characteristic of the Tsarist migration policy is given. It was concluded that the active actions of the state in organizing the resettlement policy during this period basically solved the problem of the redistribution of the population, without a doubt, that was a positive impact on the socio-political and economic situation in the country.

Key words: migration processes, immigration policy, administrative-territorial division, immigration, emigration, Resettlement committee, walkers, Stolypin agrarian reform.

Основная часть

В дореволюционной России понятия «миграция» в сегодняшнем смысле этого слова не существовало, все отношения, касающиеся перемещения населения, именовались переселенческой политикой. В отечественной историографии того периода миграции понимались лишь как процессы перемещения людей, и это вполне традиционное определение касалось и перемещения через границу империи, т.е. эмиграции (выезда) и иммиграции (въезда). Для обозначения внутренних миграционных процессов употреблялся термин «переселение» и его производные.

Историко-правовой науке XIX - начала ХХ в. также незнаком термин «внутренняя миграция», по крайней мере, применительно к российской действительности, его использование в нормативных документах того периода не отмечено.

Исходя из этого, внутреннюю политику Российской империи, касающуюся вопросов перемещения населения внутри государства, можно именовать переселенческой политикой, вполне отождествляя ее с политикой миграционной.

Хронологические рамки рассматриваемого периода объясняются учреждением и началом активной работы Переселенческого управления как структуры, призванной упорядочить миграционные процессы, и Октябрьской революцией, которая упразднила все органы прежней власти.

Уже со второй половины XIX в., фактически сразу после отмены крепостного права в 1861 г., в России начала складывалась очень сложная миграционная и демографическая ситуация. Как справедливо заметил в начале прошлого века А.А. Кауфман, «...все переселенческое движение 60-х и 70-х годов было самовольным, нелегальным» [1, c. 81]. Это особенно справедливо для черноземных губерний России, где малоземелье ощущалось острее всего. Крестьяне покидали эти территории с многочисленными нарушениями имевшегося порядка, как правило, за всеми числилась неуплата различных недоимок, как следствие, у них отсутствовали документы, разрешающие перемещение, - паспорта. По Уставу о Паспортах 1846 г. внутренний паспорт (вид на жительство) являлся не столько документом, удостоверяющим личность, сколько документом, подтверждающим право его владельца на свободное перемещение в пределах империи [2, c. 1]. В такой ситуации интенсификация миграционных потоков неизбежно приводила бы к осложнению криминогенной обстановки, росту преступности и в конечном счете потере контроля государства над окраинами обширной империи. Что касается направлений миграционных потоков, то в XIX - начале ХХ в. они имели и разный характер, и разное направление.

В интересующий нас период переселение в Сибирь и на Дальний восток являлось основным миграционным потоком, призванным обеспечить решение не только агарного вопроса, но и некоторых политических вопросов. По разным оценкам, в этом направлении мигрировало около 4,5 млн человек из чуть более 8 млн мигрантов в целом по стране [3, с. 23].

Говоря о нормативном и правовом обеспечении миграционного процесса, необходимо отметить две тенденции его развития. В период со второй четверти XIX в. наибольшее распространение имели меры, ограничивающие миграционные процессы.

Такие меры были четко обозначены 13 июля 1889 г. принятием закона «О добровольном переселении сельских обывателей и мещан на казенные земли и о порядке перечисления лиц означенных сословий, переселившихся в прежнее время», в ст. 1 которого указывалось: «Переселение допускается не иначе как с предварительного на то разрешения Министров внутренних дел и государственных имуществ. Лица, предпринявшие переселение без сего разрешения, возвращаются в места приписки распоряжениями административных властей» [4, ст. 1].

С начала ХХ в. царское правительство отказалось от политики сдерживания переселенческого движения. Это объясняется как минимум двумя причинами.

Во-первых, ограничительные меры не давали должного эффекта. Известный советский историк Зайончковский писал: «...Если переселение крестьян, казалось бы, должно было ослабить земельный голод путем организации массовой колонизации, то закон 1889 г. ставил своей задачей, елико возможно, сдержать это движение, ставя многочисленные рогатки тем, кто хотел уйти на новые земли. Однако действительность показала, что практически этот закон не приостанавливал колонизационного потока...» [5, с. 203].

Во-вторых, статус переселенца становился все более привлекательным. В моральном плане переселение давало ощущение свободы, в материальном отношении - получение ссуды на обзаведение хозяйством, практически неограниченное пользование ресурсами осваиваемой территории.

Необходимы были меры разрешительно-регулирующего характера. Особенно щедрым на такие меры российское правительство было с начала царствования Николая II. Уже в год коронации (1896) вышли закон о выдаче ссуд переселенцам и Высочайше утвержденное 15 апреля 1896 г. мнение Государственного Совета, несколько изменившего правила 1889 г., 23 мая 1896 г. вышел закон о землеустройстве в Сибири.

Политика правительства стала постепенно меняться в сторону все большего смягчения запретительных норм для крестьян-переселенцев, расширения возможностей легального переселения, предоставления крестьянам различной, прежде всего денежной, помощи. Правительство «.отказалось от попыток сдерживать его административными мерами и разрешило свободу переселения в 1904 г...» [6, с. 250], поскольку понимало, что сдерживание переселенческого движения не самый лучший способ нормализации отношений в этой сфере.

В этом же году правительство обратило внимание на ходаческое движение и подготовило «Положение Комитета Сибирской железной дороги о посылке ходоков в Сибирь от отдельных семей», Высочайше утвержденное 7 декабря 1896 г. [7, с. 1151].

Миграционные процессы в Российской империи данного периода невозможно себе представить без рассмотрения ходачества - феномена, выработанного самой жизнью. По современному определению ходачество - это процесс отправки одного из членов семьи или представителя общины на место планируемого переселения. Такой представитель и назывался «ходоком». Он имел целью наиболее подробно разведать место будущего поселения, убедиться в его пригодности для своей семьи и семей других членов общины. В определениях дореволюционных авторов еще присутствует термин «семейное ходачество», где подчеркивается родовой характер явления, и «групповое ходачество», где выделяется принцип соседский. Семейное ходачество значительно преобладало над групповым. По утверждению А.А. Кауфмана, 97% всех ходоков были ходоками семейными в период, когда ходачество было свободным и не обремененным административным воздействием [1, с. 71].

Широчайшее распространение этого явления, делавшее его непременным атрибутом миграции - переселения, вынуждало правительство обеспечить его нормативно. Ходачество приобретает официальный статус и правовую основу. Это не замедлило сказаться на миграционных процессах. Значительно сократилось количество неконтролируемых переселенцев, сократился процент самовольного движения [8, c. 188].

Правительству важно было решить вопрос нехватки земли у крестьян, уберечь крестьянскую массу от революционных элементов. Помимо восполнения недостатка сельскохозяйственных земель у беднейших слоев крестьянства, правительство интересовал и колонизационный потенциал крестьянского переселенческого движения. Крестьяне из Европейской России способствовали освоению пустующих окраин империи, а также их русификации и христианизации.

Переселенческая политика для Российского государства была всегда актуальной и играла все более значимую роль по мере разрастания территории империи. Во второй половине XIX в. масштабы переселения стали столь велики, что потребовалось создание специального органа для обеспечения переселения. Такой орган при правительстве, решающий задачи организации государственных миграций, - Переселенческое управление - был создан 2 декабря 1896 г. при Министерстве внутренних дел (МВД). В марте 1905 г. Переселенческое управление передано Главному управлению землеустройства и земледелия (ГУЗиЗ) для сосредоточения в ведомстве землеустройства и земледелия заведования переселенческим делом. Это было необходимо для обеспечения государственного контроля над перемещением больших крестьянских масс из Центральной России за Урал. Такое переподчинение было вызвано началом аграрных реформ, получивших название столыпинских, землеустроительной и переселенческой политикой.

Управление ведало выдачей разрешений на переселение, принимало меры к упорядочению переселенческого движения, занималось начальным механизмом переселенцев на местах водворения, заведовало всеми кредитами по МВД на переселенческое дело, вело предварительную разработку всех новых мер законодательного и административного свойства и рассматривало дела, возложенные на управление министром внутренних дел.

Переселенческое управление решало как экономические, так и политические задачи. Оно рассматривалось как учреждение общегосударственного значения. В разное время Переселенческое управление возглавляли выдающиеся государственные деятели, а также исследователи крестьянского вопроса и крестьянского переселенческого движения: В.И. Гиппиус (1896-1902), А.В. Кривошеин (1902-1905), Г.В. Глинка (1905-1915), Г.Ф. Чиркин (1916-1917) [7, с. 1152].

Существенным является то, что после реорганизации и переподчинения Управление развернуло активную пропаганду переселенческой политики российского правительства именно в 1906 г., во время подъема крестьянского движения.

В 1907 г. «...на эту тему среди крестьян распространялось более 6,5 млн экземпляров различных брошюр и листков, в том числе около 130 тысяч справочных книжек и 400 тысяч “разъяснений” о порядке переселения и условиях водворения на государственных землях азиатской части России» [6, с. 251].

Начальник Переселенческого управления Г.В. Глинка и главноуправляющий землеустройством и земледелием А.В. Кривошеин заявили, что «.переселенческое дело, призванное облегчить крестьянскую нужду в земле и содействовать благополучию трудового крестьянства, достигло ныне небывалого роста, сильного единения с обществом и земскими учреждениями. Широкая гласность освещает все дело переселения, которому предоставлено сыграть серьезную и крупную роль и в истории русского крестьянства, и настанет тот счастливый момент, когда. переселение выбьется на твердую и правильную дорогу» [цит. по: 1, с. 252].

По вопросам переселения издавались, например, «Материалы по земельному вопросу в Азиатской России», «Переселение и землеустройство за Уралом», где публиковались обобщающие правительственные данные. В этих работах печаталось большое количество фотографий, которые должны были привлечь переселенцев на новые места. Примечательно, что в основном использовались фотоснимки церквей для доказательства заботы правительства о духовных нуждах переселяющихся. Переселенческие власти занимались также перевозкой переселенцев и ходоков партиями, отведением переселенческих участков, их обустройством и проведением к ним дорог [6, c. 252].

Несмотря на активную законодательную поддержку переселения со стороны царского правительства в конце XIX в., отмечались и ограничительные меры, хотя и временного характера. Но они, впрочем, относятся не к количеству переселенцев, а к территориям, куда переселение ограничивалось, а потом и вовсе прекратилась выдача разрешений на переселение. Речь идет о переселении на Алтай. На эту территорию переселение было временно запрещено, основной причиной следует назвать то, что Алтай стал местом самого массового самовольного переселения. В 1896 г. количество переселенцев оценивалось в 100 тыс. человек [8, c. 188].

«Опыт рациональной организации передвижения переселенцев и ходоков накапливался год от года. Ошибки при реализации переселенческой политики на местах в первую очередь имели своей причиной ненадлежащее выполнение своих обязанностей служащими Переселенческого ведомства... По ним нельзя судить об общей организации переселенческой политики» [6, c. 250].

Еще одним мощным стимулом к развитию миграции в Сибирь и на Дальний Восток было решение о строительстве Великого Сибирского Пути - 25 февраля (9 марта) 1891 г. Александр III подписал соответствующий указ. Направление транссибирской магистрали полностью совпадало с вектором миграционной активности населения.

Эмиграционная составляющая имперской миграционной политики не является объектом нашего исследования, но, тем не менее, отметим, что эмиграция как правовое понятие в Российской империи отсутствовало. Переход в гражданство иного государства запрещался. Срок пребывания за границей ограничивался пятью годами. Если не продлить этот срок, то по возвращении на родину эмигрант подвергался аресту и вечной ссылке.

В ситуации отсутствия нормативного регулирования эмиграции отсутствовали и какие-либо системы ее учета. Поэтому сегодня достаточно сложно судить о ее направлениях и численности. Исследователь миграционных процессов П. Полян для оценки количества выехавших из Российской империи предлагает воспользоваться данными принимающих стран.

По его мнению, с 1851 по 1915 г. Россию покинуло около 4,5 млн человек. Многие эмигранты из России были иностранноподдаными [9, c. 495]. Примерно такие же цифры приводят и другие исследователи. Например, В. Оболенский (Осинский) утверждает, что Россию за этот период покинули 4,2 млн человек, причем 2,7 млн - во второй половине XIX в. [10, с. 20].

Специфическое правовое положение евреев в Российской империи определяло и их участие в миграционных отношениях. Начиная с 1892 г. эмиграция из империи разрешалась только евреям, но и они лишались права на репатриацию.

По сведениям П. Поляна, евреи составляли около 40% всех эмигрантов из России [9, с. 495]. Активно они стали покидать ее с 1870 г. Дело в том, что по американской конституции евреи пользовались гораздо большим набором прав и свобод, нежели в Российской империи с ее чертой оседлости.

Завершая рассмотрение миграционных процессов Российской империи, отмечая нарастание их интенсивности к концу XIX - началу ХХ в. как внутри страны, так и в направлении за границы империи, сделаем некоторые выводы.

Во-первых, направление и правовое обеспечение внутренних миграционных отношений и процессов подвергалось систематическому анализу и корректировке со стороны царского правительства. Внимание же к процессам эмиграционного и иммиграционного свойства было менее значительным. В этом отношении правительство старалось лишь ограничивать процессы проникновения в страну революционных идей. Внутренние миграции имели центробежный характер и были направлены в основном по линии Запад - Восток. В силу их агарного характера они претерпели значительную активизацию после начала столыпинских аграрных реформ.

Во-вторых, южное направление миграции было не столь масштабным по своему количественному параметру и не носило ярко выраженного сельскохозяйственного характера. Это объясняется спецификой землепользования в южнорусских казачьих областях. Правовое положение иногородних мигрантов в традиционно казачьих регионах было малопривлекательным по сравнению с территориями за Уралом. Местное казачье население в полном смысле кровью и потом заслужило свое право на привилегированное положение в этих областях. Хотя его нельзя назвать автохтонным населением.

В-третьих, эмиграционная составляющая процессов движения населения хотя и была достаточно объемна по своему содержанию, разнообразна по направлению, но не оказывала значительного влияния на хозяйственно-экономическое и социально-политическое положение в стране.

Таким образом, на основании изложенного можно констатировать начало нового периода в истории развития миграционных отношений в Российской империи - периода, когда был осуществлен переход от стихийной, спонтанной колонизации земель к государственному регулированию миграционных потоков; обеспечено достойное государственное сопровождение переселенцев; завершилось становление иерархической структуры миграционной системы; она вступила в новый этап своего развития в процессе решения важнейших государственных задач.

Литература

1. Кауфман А.А. Переселение и колонизация. СПб., 1905.

2. Устав о паспортах. Раздел первый // СЗРИ. Т. XIV. Изд. 1903.

3. Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII - начало XX в.): в 2 т. СПб., 2003.

4. ПСЗ. № 6198. Собрание третье. Т 9.

5. Зайончковский П.А. Российское самодержавие в конце XIX столетия. М., 1964.

6. Хромых А. В. Организация перевозки крестьян-переселенцев и ходоков в России после 1906 года // Молодой ученый. 2012. № 10.

7. Касило М.Г, Хромых А. В. Переселенческое управление в Российской империи (18961917) // Молодой ученый. 2015. № 11.

8. Россия. Полное географическое описание нашего Отечества / под ред. В.П. Семе- нова-Тянь-Шанского. СПб., 1907.

9. Полян П. Эмиграция: кто и когда в ХХ веке покидал Россию // Россия и ее регионы в ХХ веке: территория, расселение, миграции / под ред. О. Глезера и П. Поляна. М., 2005.

10. Оболенский (Осинский) В.В. Международные и межконтинентальные миграции в довоенной России и СССР. М., 1928.

References

1. Kaufman A.A. Relocation and colonization. St. Petersburg, 1905.

2. Charter of passports. Section one // Collection of laws of the Russian Empire. Vol. XIV. Ed. 1903.

3. Mironov B.N. The social history of Russia in the period of the empire (XVIII - the beginning of the XX century): in 2 vols. St. Petersburg, 2003.

4. Complete collection of laws. № 6198. The third collection. Vol. 9.

5. Zayonchkovsky P.A. Russian autocracy at the end of the XIX century. Moscow, 1964.

6. Khromykh A.V. Organization of transportation of peasant migrants and walkers in Russia after 1906 // Young scientist. 2012. № 10.

7. Kasilo M.G., Khromykh A.V. Migration Administration in the Russian Empire (1896-1917) // Young scientist. 2015. № 11.

8. Russia. A complete geographical description of our Fatherland / ed.by V.P. Semenov-Tian- Shansky. St. Petersburg, 1907.

9. Polyan P. Emigration: who and when left Russia in the XX century //Russia and its regions in the XX century: territory, resettlement, migration / ed. by O. Glezer and P. Polyan. Moscow, 2005.

10. Obolensky (Osinsky) V.V. International and intercontinental migrations in pre-war Russia and the USSR. Moscow, 1928.

Размещено на Allbest.ru