Вопросы текстологии Румянцевской редакции родословных книг

Размещено на http://www.allbest.ru/

Вопросы текстологии Румянцевской редакции родословных книг

О.И. Хоруженко, ИРИ РАН'

Выявляются и изучаются вопросы, не получившие достаточно полного освещения в исследовательской литературе, - история складывания текста, соотношение изводов и отдельных списков, составляющих Румянцевскую редакцию родословных книг. На основании специального исследования филиграней уточняется датировка списков. Сделанные выводы позволяют обосновать ряд археографических подходов к предполагаемой публикации родословных книг Румянцевской редакции.

Ключевые слова: родословные книги XVI в., Румянцевская редакция, генеалогия, текстология, археография, кодикология, филиграни

Issues of textual study of the Rumyantsev's edition of genealogical books

Oleg I. Khoruzhenko, Institute of Russian History of the Russian Academy of Sciences

Issues that have not been covered enough in the research literature are identified and studied in the article: the history of compilation of the text, the ratio of the recensions and individual copies that make up the Rumyantsev's edition of genealogical books. Based on a special research of watermarks, their dating is made more accurate. The conclusions drawn allow us to substantiate a number of archaeographic approaches to the supposed publication of genealogical books in the Rumyantsev's edition.

Keywords: the 16^th century genealogical books, Rumyantsev's edition, genealogy, textual study, archeography, codicology, watermarks

Родословные книги после исследований Н.П. Лихачева, М.Е. Бычковой, других авторов заняли важнейшее место в кругу источников по истории русского Средневековья. Наряду с летописями, актами, разрядными книгами они содержат наиболее полные сведения по социально-политической истории, представляя уникальные данные о составе служилого сословия, истории великокняжеского и удельных дворов, генеалогии, антропонимике.

М.Е. Бычковой были определены (главным образом, на основе количества и последовательности глав) основные редакции родословных книг, сложившиеся в XVI-XVII в. и дошедшие в списках, главным образом, XVI-XVIII в.¹: Летописная, Румянцевская, Редакция в 43 главы (Государев родословец), Редакция в 43 главы с приписными, Редакция в 81 главу, Патриаршая, Разрядная, Редакция начала XVII в.² Индивидуальные особенности нескольких родословных книг не позволили М.Е. Бычковой отнести их ни к одной из этих редакций. Это заставило ее «говорить о каждом из этих списков как о самостоятельной редакции». Такие единичные редакции-списки М.Е. Бычкова предложила называть «компилятивными редакциями».

В работе 1968 г. Румянцевский I список³ был отнесен М.Е. Бычковой к Редакции в 43 главы с приписными [Бычкова, 1968, с. 261], но затем В.А. Кучкин указал ей на Академический Х список⁴. Сравнительный анализ обоих списков показал М. Е. Бычковой, что они, будучи текстологически близкими, представляют собой отдельную редакцию родословных книг. В работе 1975 г. эта редакция получила название Румянцевской - по наиболее полному ее списку Румянцевскому I.

Концепт Румянцевской редакции должен был существенно изменить общую картину рукописной традиции родословных книг, развития их редакций и изводов. Ранее считалось, что все известные редакции родословных книг тем или иным образом восходили к Государеву родословцу (Редакции в 43 главы), который был датирован Н.П. Лихачевым 1555 г. Однако редакции, возникшие в 1540-х годах, либо не имеют с Государевым родословцем текстологических параллелей (Летописная редакция), либо их связь с Государевым родословцем может быть интерпретирована только как обратная (как в случае с Румянцевской). Возможность, а вероятно, и необходимость пересмотра истории родословных книг, их текстологии и бытования, возникшая благодаря находкам и исследованиям М.Е. Бычковой, ею самой в полной мере не была реализована. Это, конечно, в силу масштабности задач нельзя поставить в упрек исследовательнице, но все же некоторые суждения М.Е. Бычковой относительно Румянцевской редакции должны быть скорректированы уже сейчас.

М.Е. Бычкова относила родословные росписи вообще к делопроизводственным источникам, связывая их появление с деятельностью Разрядного приказа [Бычкова, 1975, с. 3, 15]. Она отвергала саму возможность «частного» происхождения тех или иных редакций и изводов. Столь категоричное утверждение базировалось на аналогиях: М.Е. Бычкова опиралась на суждения В.И. Буганова относительно официального происхождения разрядов и А.Н. Насонова, отрицавшего «частное» летописание [Бычкова, 1975, с. 15-17]. Тексты родословных книг сами по себе не содержат указаний на официальное или частное происхождение. Но текст Румянцевской редакции, содержащий некоторые крамольные по отношению к верховной власти суждения⁵, вряд ли следует однозначно связывать с деятельностью какого-либо государственного учреждения.

М.Е. Бычковой было известно только два списка, относящихся к Румянцевской редакции, - Румянцевский I и Академический Х.В Румянцевском I списке она обнаружила филиграни 1564-1594 г. и известие о женитьбе царя Ивана Васильевича на Марфе Васильевне Собакиной (1571 г.). Следует отметить, что такого сообщения текст Румянцевского I списка не содержит. Здесь говорится о другой свадьбе Ивана Грозного - с Марией Федоровной Нагой (1580 г.). Что касается филиграней, то они были определены и датированы неверно; правильная дата - начало 20-х годов XVII в.⁶ Относительно датировки Академического Х списка, предложенной М.Е. Бычковой (1560-е годы), также имеются замечания (см. об этом ниже). По мнению исследовательницы, оба списка восходят к одному протографу, датированному 40ми годами XVI в.

В настоящее время выявлено еще несколько списков, несомненно относящихся к Румянцевской редакции. Это обнаруженный М.И. Давыдовым в фондах Владимиро-Суздальского музея-заповедника список, принадлежавший казначею Богдану Миничу Дубровскому 30-х - середины 40-х годов XVII в. [Давыдов]⁷. Он восходит к тому же протографу, что и Румянцевский I список. Оба списка образуют второй извод Румянцевской редакции.

К той же редакции, восполняя упущение М.Е. Бычковой, следуетотнестии Уваровский VII список (1670-е годы)⁸. Он был известен исследовательнице, но причислен к компилятивным редакциям. Текстологическая близость Уваровского VII и Румянцевского I списков несомненна и отмечалась еще в 1839 г. И. Д. Сахаровым [Сахаров, с. 24]. К Румянцевской редакции следует отнести и обнаруженный нами Пыжовский II список (также 1670-е годы)⁹. Оба списка восходят к одному протографу; их отличает от списков второго извода лишь иное расположение глав. Уваровский VII и Пыжовский II списки составляют третий извод Румянцевской редакции.

Академический Х список и близкая к нему группа текстов образуют первый извод Румянцевской редакции. Они нуждаются в более пристальном и детальном рассмотрении, чем это представлено в работах М. Е. Бычковой и других авторов.

Имеющиеся сейчас в историографии опыты описания, исследования и публикации текста Академического Х списка нельзя признать удовлетворительными - они не дают полного и адекватного представления об особенностях рукописи [Шилов, с. 15-17; Описание Рукописного отдела, с. 140-143; Бычкова, 1975, с. 36-38].

Родословная книга находится в составе конволюта БАН. 17.15.19 (Осн. 356), форматом в 4°, объем которого оценивался либо в 487 + II (А.И. Копанев с соавторами), либо в 497 л. (М.Е. Бычкова; ее подсчет верный). Согласно предыдущим описаниям, в сборнике содержится пять рукописей; Академический Х список родословной книги идет третьим. По описанию А.И. Копанева, он располагается на л. 243-340 об. (и это верно), за ним следует (Л. 341356 об.) «родословная книга без начала». Она представляет собой фрагмент второй рукописи, перемещенный при переплете.

Согласно М.Е. Бычковой родословец занимает л. 240-340 об., но она полагала, что «родословная книга без начала» на л. 341-356 об. представляет собой часть той же рукописи. Обе части, по ее мнению, написаны синхронно, в 60-е годы XVI в., о чем свидетельствуют филиграни и «схожий» почерк.

Уже в «первом приближении» становится понятно, что Академический Х список Румянцевской редакции родословных книг на самом деле представляет собой две отдельные, подшитые последовательно рукописи, не связанные между собой ни бумагой, ни почерками; их тексты не состыкуются. Письмо первой рукописи отличают особенности, из которых наиболее заметно последовательное употребление диграфа он для обозначения «у», большого юса, незамкнутой сверху о.

Различается разлиновка листов: в первой рукописи на лист приходится 19 строк, во второй - 20. Первые листы обеих рукописей имеют характерные загрязнения, особенно хорошо заметные в нижних правых углах - свидетельство их достаточно долгого самостоятельного бытования. Следует, судя по всему, говорить об Академическом Х-а (Л. 243-340 об.) и Академическом Х-б (Л. 341-356 об.) списках родословной книги.

Бумага в списке Академический Х-а содержит две филиграни, каждая из них представлена в двух вариантах.

Филигрань I - корабль; в варианте I-а (ок. 25 х 22 мм¹⁰, интервалы между понтюзо 29 мм) с мачтой, несколько наклоненной влево (в предлагаемой на рис. 1 ориентации знака), и штагами, сходящимися на мачте чуть ниже вымпела. В варианте I-б (28 х 26 мм; интервалы между понтюзо 27 мм) с прямой мачтой и штагами, крепленными на мачте выше и ниже вымпела. В обоих вариантах присутствует круглое навершие на флагштоке (мачте).

А.И. Копанев и соавторы не отметили этой филиграни. М.Е. Бычкова же ее обнаружила и посчитала близкой по типу к знаку Лихачев № 3353 (1560-е годы). Следует отметить, что Н.П. Лихачев обнаружил этот знак на бумаге вкладной грамоты Андрея Семеновича Воронцова в Троице-Сергиев монастырь на с. Фроловское Кашинского уезда, дата которой в описи Грамот коллегии экономии - 1565 г. [Лихачев, 1899, с. 391-392]. Но здесь вкралась ошибка: этот вклад надежно датируется 1559/1560 г.¹¹ Определенная близость знака в Академическом Х-а списке и знака Лихачев № 3353 не вызывает возражений (хотя можно предложить не менее убедительные сближения и с иными знаками; см. рис. 1), но она явно недостаточна для суждений о времени бытования бумаги - тут следует учитывать период бытования такого типа филиграней.

У Пикара наиболее близкие филиграни этого типа (№ 156037-156044, 156047, 156048) Образчики Пикара в ряде случаев совпадают с филигранью I по интервалам между понтюзо (от 27 до 30 мм), но несколько крупнее: высота 29-35 мм, ширина 24-28 мм. датированы 1553-1560 г., у Брике (№ 11972-11974) Отмеченные Брике знаки крупнее филиграни I: 41 мм высотой, 30,5-31 мм шириной. - 1549-1566 г., у Лихачева (№ 1896, 1897, 3455, 3556) - 1564-1567 г.; но последние наиболее заметно отличаются от представленного в рукописи знака: у них двойные штаги, широкое полотнище вымпела.

Таким образом, датировка по филиграни I должна быть, по всей видимости, расширена до периода конца 40-х - конца 60-х годов XVI в., ближайшие аналоги заставляют предпочесть первую половину 50-х годов.

Филигрань II - рука под короной в рукавчике с фестоном из семи лепестков с готической буквой «d» на ладони. В варианте II-а (69 х 28 мм; интервалы между понтюзо 30 мм) средний палец заметно тоньше иных, большой палец направлен в правую сторону. В варианте II-б (ок. 59 х 23 мм; интервалы между понтюзо 28 мм) большой палец направлен влево.

Рис. 1. Филигрань I и предлагаемые сближения

А.И. Копанев и его соавторы сближали обнаруженную филигрань с Брике № 11332 (1557 г.), с чем согласиться невозможно - вместо буквы «d» на ладони здесь изображено сердечко (см. рис. 2: 3).

М.Е. Бычкова предложила в качестве аналога знак Лихачев № 1861 (1563 г.). Приведенная Н.П. Лихачевым дата основана на выходной записи Толковой псалтири РГБ. Ф. 256. Собр. Н.П. Румянцева. № 331 (далее - Рум. 331). Однако блок этой рукописи сложного состава: «Рукопись писана до 166 листа крупным полууставом с “юсами”, далее же без “юсов" двумя другими почерками помельче первого» [Востоков, с. 470]. Н.П. Лихачев насчитал в Рум. 331 семь филиграней [Лихачев, 1899, с. 175].

Рис. 2. Филигрань II и предлагаемые сближения

Без дополнительных исследований эта рукопись не может служить надежным основанием для датировки знака: вполне возможно, что выходная запись с датой 1563 г. относится лишь к третьей части рукописи Рум. 331. Более надежной представляется датировка знака Лихачев № 1770, очень схожего с филигранью II-а (Рис. 2: 5). Н.П. Лихачев пояснил, что знак обнаружен в рукописи РГБ. Ф. 256. Собр. Н.П. Румянцева. № 182, состоящей из двух частей, во второй ее части - там же, где содержится выходная запись 1554/1555 г. [Лихачев, 1899, с. 169].

Весьма схожие знаки в других альбомах датированы 1548 г.: Брике № 11030 (40 х 29 мм) и № 11332 (42 х 30,5 мм), Пикар № 154910 (63 х 23 мм, интервалы между понтюзо 29 мм).

Неправомерно отождествив филигрань II с Брике № 11332 (1557 г.), А.И. Копанев с соавторами почему-то датировал Академический Х-а список излишне широко - третьей четвертью XVI в. [Описание рукописного отдела, с. 142]. М.Е. Бычкова на основании ошибочно датированного знака Лихачев № 3353 и сомнительной даты знака Лихачев № 1861 предложила в качестве даты 60-е годы XVI в. Предлагаемая на основании синхронного бытования филиграней I и II наиболее вероятная датировка: конец 40-х - первая половина 50-х годов XVI в.

Исследование кодикологической структуры рукописи затруднено после проведенной во второй половине ХХ в. реставрации. Однако в 1962 г. с рукописи для В. А. Кучкина был снят микрофильм, который позволяет оценить изменения в строении блока¹⁴. Видно, что были удалены остатки (корешковые поля) срезанных листов, подрезано ветхое нижнее поле л. 293, причем исчез кириллический номер тетради («7»). Парный лист 258/259 после реставрации был согнут и подшит неверно: теперь листу 259 предшествует лист 258. Выражаю сердечную благодарность В.А. Кучкину за возможность ознакомиться с принадлежащим ему микрофильмом.

Современный состав и расположение тетрадей также стали, по-видимому, следствием реставрации (см. таблицу 1).

Таблица 1. Современная кодикологическая структура рукописи Академического Х-а списка 15

Из приведенной таблицы видно, что регулярное строение из 8 парных листов и их изначальную последовательность сохранили тетради 11, 12 и 13. Состав и расположение иных тетрадей нуждаются в специальном исследовании.

Реконструировать изначальную кодикологическую структуру рукописи позволяют расположение филиграней, сохранившаяся нумерация тетрадей, последовательность текста и вычисляемый объем его утрат.

Таблица 2 Реконструкция кодикологической структуры рукописи Академического Х-а списка

Современный л. 248 изначально не мог быть последним в первой тетради: на его обороте, на нижнем поле номера тетради нет. Значит, первая тетрадь была 8-листной; последний лист [248-а] не сохранился. Он был парным по отношению к несохранившемуся же форзацу. Объем утраченного на л. [248-а] и следующего за ним первого листа второй тетради л. [248-б] текста (с учетом того, что на одной стороне листа умещается 19 строк по 20-22 буквы в строке) соответствует окончанию главы о великих князьях Московских и началу главы о князьях Черниговских (Оболенских).

Во второй тетради утрачены парные (первый и последний) листы [248-б] и [254-а]. Первый был отведен под родословие князей Черниговских, продолженное родословием князей Оболенских. Последний лист занимало окончание рода князей Новосильских и начало главы о князьях Смоленских.

В седьмой тетради утрачен л. [292-а], содержавший часть родословия князей Стародубских.

В восьмой тетради отсутствует л. [297-а] с родословием Хованских, Булгаковых, Голицыных, Куракиных и Корецких.

В девятой тетради срезан последний лист [307-а] с окончанием главы об удельных московских князьях и с началом родословия Воронцовых.

Иные перебивки в тексте, наблюдаемые в пределах одного листа, связаны с дефектом протографа.

Л. 332 подклеен к началу последней, 13-й, тетради и не имеет парного; таким образом, это была единственная 9-листная тетрадь. Рукопись обрывается на родословной росписи Бутурлиных. Восстановить ее изначальный объем можно лишь гадательно.

В непосредственном протографе Академическог Х-а списка, судя по всему, отсутствовали (не были дописаны) киноварные элементы текста. Отсюда - отсутствие дат, читаемых в параллельных текстах¹⁶.

От Академического Х-б списка сохранилось две тетради. Филигрань в этой рукописи - рука под короной в рукавчике с фестоном о пяти лепестках, представленная в двух вариантах. Достаточно схожих знаков в альбомах обнаружить не удалось. Бытование филиграней, отвечающих основным указанным характеристикам, относится к довольно широкому периоду (1517-1575 г.) [Описание Рукописного отдела, с. 140-141], что не позволяет уточнить датировку.

Таблица 3. Кодикологическая структура рукописи Академического Х-б списка

При датировке протографа Румянцевской редакции (как и иных редакций) М.Е. Бычкова исходила из предположения, что он был составлен единовременно. Это позволило свести воедино хронологические указания в разных росписях. Такие указания М.Е. Бычкова отметила в родословии Свибловых (титулование Ивана Васильевича великим князем, а не царем, чин конюшего Ивана Ивановича Челяднина в прошедшем времени), Плещеевых (титулование Макария митрополитом) и литовских великих князей (упоминание Жигимонта Старого как «нынешнего короля»). Это обусловило дату 1542-1547 г. [Бычкова, 1975, с. 35-36].

В.А. Кучкин, принимая в целом подход М.Е. Бычковой, основанный на хронологических указаниях во всех росписях, сформулировал ряд замечаний и уточнений. Он отметил, что, вопреки утверждению М.Е. Бычковой, «в Румянцевском I списке не говорится о смерти И.И. Челяднина, там сказано, что И.И. Челяднин “был у великого князя Ивана конюшей”. Глагол “был” может указывать на смерть И.И. Челяднина, как и думает М.Е. Бычкова, но может свидетельствовать и о его отставке. М.Е. Бычкова пишет о смерти И.И. Челяднина в 1541 г. без ссылки на источник. Но в августе 1541 г. конюший И.И. Челяднин был жив» [Кучкин, с. 275]¹⁷.

В.А. Кучкин не считает значимым для датировки титулование Ивана Васильевича великим князем, а не царем: оно могло появиться «под пером человека, соблюдавшего историческую точность» [Кучкин, с. 275]. Но два других указания, отмеченные М.Е. Бычковой, - о службе митрополичьего боярина Честного Васильевича у Макария и о продолжающемся правлении «нынешнего короля» Сигизмунда I - исследователь счел решающими. Макарий был поставлен в митрополиты 19 марта 1542 г.; Сигизмунд умер 1 апреля 1548 г. «Таким образом, - заключает В.А. Кучкин, - предложенная М.Е. Бычковой датировка появления Румянцевской редакции родословных книг - 40-е гг. XVI в. - оказывается верной, но может быть несколько уточнена - между 19 марта 1542 г. и 1 апреля 1548 г. Последнюю дату позволительно отодвинуть до мая 1548 г. включительно, когда в Москве могло быть получено известие о смерти правителя Польши» [Кучкин, с. 276].

Представление о единовременном составлении протографа Румянцевской редакции не может снять противоречий в хронологических указаниях текста. Так, например, современник короля Сигизмунда Старого (правил в 1506-1548 г.) не мог быть очевидцем свадьбы царя Ивана Васильевича и Марии Федоровны Нагой (1580 г.). М.Е. Бычкова объясняла несоответствия подобных указаний редактированием протографа в последней четверти XVI в. Это объяснение довольно уязвимо: таковое редактирование само по себе требует доказательств. Без них отклонение хронологических признаков, не укладывающихся в предлагаемую датировку, выглядит произвольным.

Более простым и убедительным видится иное толкование протографа и процедуры его составления, принадлежащее А.Х. Востокову: протограф Румянцевской редакции представлял собой сборник родословий, написанных в разное время и, соответственно, имеющих разную датировку [Востоков, с. 487-488]. Это предполагает исследование хронологических указаний в каждой родословной росписи, что позволит вычленить наиболее древние пласты текста протографа и определить позднейшие дополнения. Конечно, подход к родословной книге как к сборнику родословий не исключает возможности позднейших правок и дополнений.

В составе Академического Х-а (Л. 322 об.-331 об.) и Академического Х-б (Л. 350356 об.) списков выделяется наиболее древний блок текста, содержащий родословные росписи, местнические памяти и списки бояр в великокняжеских грамотах, каковой датируется концом XV в. Этот же текст - в той же последовательности и с теми же дефектами - читается и в иных сборниках: в приложениях к Типографской летописи (Л. 327 об.-335), летописи Дубровского (Л. 476-479 об.), Воскресенскому списку Хронографа редакции 1512 г. (Л. 659-659 об.). Есть все основания полагать, что этот блок имел самостоятельную историю бытования.

Текст из сборника с Типографской летописью, опубликованный в 1921 г., первым привлек к себе внимание исследователей. С. Б. Веселовский датировал «родословные заметки» концом XV в. [Веселовский, с. 12-13]. Эту датировку принял А.А. Зимин, связав появление «заметок» с Троице-Сергиевым монастырем [Зимин, 1988, с. 18]. М.Е. Бычкова полагала, что «эти статьи представляют собой еще одну самостоятельную редакцию родословных записей» [Бычкова, 1975, с. 150], но эта мысль в ее исследовании не получила развития.

Датировка С.Б. Веселовского не вызывает сомнения; данный блок был составлен в конце 80-х - начале 90-х годов XV в. Попытку И.Г. Пономаревой датировать протограф «Типографского родословца» 1417-1433 г. [Пономарева] сложно признать убедительной.

Близкий текст родословия Всеволожей в этом блоке в более полном варианте присутствует также в сборнике РНБ. Собр. М.П. Погодина. № 1596 (Л. 178-178 об.) [Новикова, с. 158-159].

Другой ранний блок текста - также небольшой разрядно-родословный сборник, но иного состава - читается в Академическом Х-б списке (Л. 341 об.-356 об.) и в уже упоминавшихся рукописях с Типографской летописью (Л. 319-323 об.), летописью Дубровского (Л. 472-476), Воскресенским списком Хронографа (Л. 658-664 об.), но не в Академическом Х-а списке. Этот блок содержит список великих князей Московских, князей Ростовских, Тверских и Белозерских, местнические памяти, родословия князей Тверских, Ростовских, Фоминских, Суздальских. Список великих князей доведен до Дмитрия Внука¹⁸, что датирует эту часть текста концом XV в.

Текст обоих разрядно-родословных сборников конца XV в. собственно и составляет основной объем текста Академического Х-б списка; как было сказано выше, он сохранился не полностью. Что касается Академического Х-а списка, то, вычленив из объема его текста «Типографский» сборник, мы обнаруживаем 22 родословные росписи¹⁹, которые и следует считать протографом собственно Румянцевской редакции (см. стемму ниже).

Датировка протографа, как было показано выше, имеет уже определенную историографическую традицию. Однако принять сформулированные на сегодня выводы без существенных оговорок затруднительно. В протографе Румянцевской редакции отсутствуют росписи Свибловых с упоминанием конюшего Ивана Ивановича Челяднина и Плещеевых с упоминанием Честного Васильевича. Эти росписи, наряду с иными, лишь позднее дополнили протограф первого извода и присутствуют только в списках второго и третьего изводов. Но родословие великих князей Литовских в Академическом Х-а списке представлено, что позволяет исследовать содержащиеся здесь хронологические признаки.

Фраза «Жигимонтъ, нынешнеи король, а Жигимонтовъ сынъ Жигимонтъ Аигоистоис», как отмечено выше, единодушно интерпретировалась исследователями как указание на дату, позднее которой родословие великих князей Литовских и королей Польских (и в целом протограф Румянцевской редакции) составлено быть не могло: 1 апреля 1548 г. С этим не согласилась С.А. Левина, датировавшая по тому же указанию Воскресенскую летопись: по ее мнению, Сигизмунд был королем до 8 октября 1544 г. [Левина, 1955, с. 376; Левина, 1989, с. 40]. Датировка С.А. Левиной основана на недоразумении. 8 октября 1544 г. на Берестейском сейме «спустил король старый сыну своему Жыкгимонту Августу, королю молодому, Великое князство Литовское»²⁰. С этого дня Сигизмунд I перестал править в Литве, но титулы короля Польского и великого князя Литовского он сохранил до своей смерти, то есть до 1 апреля 1548 г.

Принимая замечание В.А. Кучкина, можно добавить к этой дате месяц, в течение которого известие о смерти польского короля могло быть доставлено в Москву. Между тем ситуация, в которой Сигизмунд I титуловался королем, а Сигизмунд Август упоминался без этого титула, могла иметь место с 1 августа 1520 г. (когда родился Август) по 20 февраля 1530 г. (когда он был коронован). После этой даты в Польше было два короля-соправителя («старый король» и «молодой король») - прецедент, который явно должен был бы заинтересовать составителя. Конечно, можно вслед за В. А. Кучкиным добавить месяц на получение известий из Польши.

Родословие великих князей Литовских имеет и иную временную привязку, ранее исследователями не отмеченную, - упоминание князя Федора Михайловича Мстиславского в настоящем времени: «кнжж Михаиловъ сынъ Феwдоръ, даль за него кнжзь великии Василеи сестричноу свою, и по матери его зовоит (так! - О.Х.) Мстиславьскым» (Л. 301). И еще: «кнжжь Михаиловъ сынъ кнАвь Федоръ, иже пр'юхалъ слоижити к великомоу кнАзю к Василью, и кнАзь вєликїи пожаловалъ его, далъ за него свою сестричноу, царевичноу дщерь [Петрову] Настасью» (Л. 298 об.).

Составитель вполне последователен в выборе настоящего или прошедшего времени глаголов: «звали его Андр'Ьемъ» (Л. 294 об.), «Вид, и звали его люди Волком» (Л. 294, 295 об.- 296) и т. д., так что о случайности здесь говорить не приходится. Выезд Ф.М. Мстиславского из Литвы в Москву состоялся в июле 1526 г.²¹, свадьба с Анастасией Петровной - в 1529 г. (в августе этого года о ней упоминается как о состоявшейся)²², умер он 30 июня 1540 г.²³ Таким образом, составление родословной росписи великих князей Литовских можно датировать достаточно точно: август 1529 г. - февраль 1530 г.

Помимо прочего, предлагаемая дата объясняет, почему в родословной не отмечен сын Ф.М. Мстиславского Иван - ко времени составления протографа он еще не родился или был совсем мал. Если бы протограф был составлен в 1548 г., составитель родословца уже не мог бы его игнорировать. Рано осиротевший И.Ф. Мстиславский начал свою карьеру очень юным, но развивалась она стремительно. В декабре 1547 г. князь Иван еще значился рындой, а в 1549 г. (возможно, что раньше, в марте 1548 г.) - уже боярином [Зимин, 1958а, с. 61]²⁴.

Необходимо вслед за Б.М. Клоссом [Клосс, с. 2-3] отметить, что перечисленные хронологические признаки в родословной росписи литовских князей (кроме свадьбы Ф.М. Мстиславского) присутствуют в рукописях, надежно датируемых рубежом 20-30-х годов XVI в., - сборниках БАН. Архангельское собр. Д. 193²⁵ и ГИМ. Синодальное собр. № 939²⁶.

Другие росписи, вошедшие в протограф первого извода Румянцевской редакции, по- видимому, даже несколько старше, чем роспись великих князей Литовских. Обоснование датировки каждой из них будет дано в комментариях к публикации родословных книг Румянцевской редакции; здесь рассмотрим лишь некоторые.

В росписи князей Оболенских совершенно не представлены лица, появившиеся в разрядах во второй половине 20-х - второй половине 40-х годов XVI в. Особенно показателен свадебный разряд великого князя Василия Ивановича и Елены Васильевны Глинской (21 января 1526 г.). Здесь фигурируют князья Константин и Дмитрий Ивановичи Курлятевы, Петр Иванович Одолба Телепнев, Иван Васильевич Горенский, Василий Борисович Тюфякин («князь Василья княж Борисов сын Костентинова»), Юрий Иванович Кашин²⁷. Никто из них в родословную роспись Оболенских не вошел, хотя ко второй половине 20-х годов XVI в. они не только находились на службе, но и достигли уже достаточно заметного положения. Следует предположить, что родословие оболенских князей было составлено в 1520-х годах, во всяком случае - не позднее 21 января 1526 г.

Другие намеки на дату составления этой росписи вполне укладываются в такое предположение. Фраза об иночестве Варлаама Оболенского построена в настоящем времени: «оу ки(а)за Александра wдинъ с(ы)нъ Варламъ, в черньцехъ оу Троици» (Л. 249 об.-250). Инок Варлаам умер 1 сентября 1528 г. [Список погребенных, № 808-а]. О пострижении другого представителя рода, князя Ивана Васильевича большого Глухого Кашина (инок Иона), составителю не было известно. И.В. Кашин последний раз появился в разряде 1525/1526 г.²⁸, вероятно, уже в следующем году он был отпущен в монастырь.

В росписи князей Борятинских служба князя Ивана Львовича меньшого дмитровскому князю Юрию Ивановичу представлена как продолжающаяся: «А кнАжь Лвовы діти два ки(а^а Ивана, wдинь в Литв8 wm(ъ)іхалъ²⁹, а дроигои оу ки(а^а ЮрьА слоижитъ» (Л. 253). Юрий Иванович был «поиман» 11 декабря 1533 г., после чего И.Л. меньшой Борятинский служить ему уже не мог.

Среди ярославских князей роспись отмечает Ивана Ивановича Кубенского: «А кнаж Ивановы діти большаго кн(а)бь Михаило да кназ(ь) Иванъ, дворецкои» (Л. 261). В качестве датирующего это известие использовать затруднительно, поскольку данные источников о карьере И.И. Кубенского, что отмечено А.А. Зиминым, довольно противоречивы [Зимин, 1958б, с. 187]. Сведения Шереметевского списка думных чинов о назначении И.И. Кубенского кравчим в 1530/1531 г., а из кравчих в дворецкие в 1534/1535 г.³⁰ следует признать не вполне достоверными, поскольку он занимал должность дворецкого уже в 1532 г. Последнее упоминание И.И. Кубенского как дворецкого относится к июню 1543 г. [Зимин, 1958б, с. 187, 189, 190]. Между тем составителю росписи ярославских князей известно о посольстве Ивана Ивановича Сосуна Засекина к «цесарю». Оно состоялось в 1524-1526 г.; последняя дата является старшей для этой росписи.

Родословную роспись рязанских князей, продолженную росписью князей Пронских, следует датировать периодом с 1521 г. (составителю известно о бегстве последнего рязанского великого князя Ивана Ивановича в Литву - л. 278-278 об.) до 21 января 1526 г. - свадьбы великого князя Василия Ивановича и Е.В. Глинской. В свадебном разряде фигурируют князья Пронские Семен Данилович и Иван Иванович Турунтай, которых нет в росписи.

В родословной тверских князей фигурой умолчания выступает князь Иван Васильевич Ших Чернятинский. Он был стольником у старицкого князя Андрея Ивановича в 1537 г. [Тихомиров, с. 87], но начал служить, конечно, раньше.

Имеются данные о бытовании протографа первого извода Румянцевской редакции до мая 1548 г. С него было списано родословие князей Хованских и Корецких в составе рукописи РНБ. Собр. Соловецкого монастыря. № 844 (далее - Солов. 844) (датируется пребыванием Иоасафа Скрипицына на митрополичьей кафедре, то есть 6 февраля 1539 г. - 3 января 1542 г.) [ Плигузов, с. 65-68]. Этот текст полностью совпадает с л. 297-298 Академического Х-а списка.

К протографу первого извода Румянцевской редакции восходят родословия удельных московских князей, тверских и рязанских великих и удельных князей (несколько различаются в начальных фразах) и литовских великих князей, вошедшие в так называемое «предисловие» к Воскресенской летописи. Летопись доведена до 1541 г.; А.А. Шахматов считал доказанным существование более ранних редакций 1534 и 1537 г. [Шахматов, с. 169]. Датировка летописи сама по себе не определяет дату «предисловия» - этот историко-родословный сборник мог быть присоединен к тексту Воскресенской летописи на каком-то этапе ее бытования. Но наиболее ранний список, его включающий (Академический XII / Воскресенский), датируется второй половиной 50-х - началом 60-х годов XVI в. [Левина, 1984, с. 39].

Дальнейшая история текста Румянцевской редакции представляется следующим образом. К протографу первого извода были присоединены родословные росписи 40-80-х годов XVI в. (на данном этапе вопрос об источнике этих дополнений оставим открытым), ряд родословий (но не все) был дополнен представителями новых поколений. Это образовало протограф второго извода. К нему восходят два списка: Румянцевский I и Б.М. Дубровского.

Протограф третьего извода был образован вследствие редактирования протографа второго извода: родословия княжеских родов, сохраняя свою последовательность, были перемещены выше нетитулованных родов. Кроме того, текст был дополнен тремя новыми главами: «Род Волконских князей», «Род Леонтьевых и Соловых» и «Род князей Долгоруких». Первые две дополнительные главы представляют собой, по выражению Н.П. Лихачева, «генеалогические пасквили» [Лихачев, 1888, с. 215-216, примеч. 2]. В них идет речь о «нечестном» происхождении этих родов (Волконских - от незаконнорожденного сына тарусского князя Юрия Михайловича [Хоруженко], Леонтьевых и Соловых - от «конских мастеров» великого князя Рязанского). Последняя глава «Род князей Долгоруких» является местнической памятью, показывающей, с одной стороны, служебное превосходство Алферьевых над Зюзиными и князьями Долгоруковыми, с другой стороны - более скромное положение Алферьевых (конкретно - Романа Васильевича и его сына Василия) по сравнению с князьями Засекиными и Шаховскими. Вероятно, данную подборку следует связать с местнической активностью Алферьевых, уже отмеченной в исследовательской литературе [Анхимюк, Павлов]. Последняя по времени разрядная выписка датируется 7107 (1598/1599) г., что дает terminus post quem для протографа третьего извода.

Развитие текста родословных книг Румянцевской редакции представлено ниже в виде стеммы (см. с. 199).

Приведенные текстологические наблюдения позволяют предложить археографические подходы, каковые будут применяться в готовящейся новой публикации родословных книг Румянцевской редакции.

В публикации будут представлены все три извода. Основным списком для первого извода выступает Академический Х-а список; варианты и реконструкции утрат родословных росписей приводятся по Академическому Х-б, Солов. 844, «предисловию» к Воскресенской летописи, разрядных материалов - по ряду иных списков. В отдельных случаях варианты и реконструкции будут извлекаться из списков, относящихся ко второму изводу. Тот текст Академического Х-б списка, который не имеет параллелей с Академическим Х-а, публикуется отдельно, то есть будет дан в выдержках.

Второй извод будет представлен Румянцевским I списком в качестве основного с вариантами и реконструкциями по списку Б.М. Дубровского, при необходимости - по спискам третьего извода.

Поскольку весь объем текста второго извода поглощен текстом третьего извода, то последний будет опубликован в выдержках: лишь та часть текста третьего извода, который не имеет параллелей во втором. Основным списком при публикации выступает список Пыжовский II.

Такой подход позволит читателю, проведя «обратную реконструкцию», получить представление об объемах и особенностях текста каждого из списков, принадлежащих к Румянцевской редакции родословных книг.

Рис. 1

Справочники филиграней

Брике - Briquet C.M. Les Filigranes. Dictionnaire historique des marques du papier. T. 1-4. Paris, 1907. Гераклитов - Гераклитов А.А. Филиграни XVII века на бумаге рукописных и печатных документов русского происхождения. М., 1963.

Дианова - Дианова Т. В. Филигрань «кувшин» XVII в. М., 1989.

Лихачев - Лихачев Н.П. Палеографическое значение бумажных водяных знаков. Ч. 1-3. СПб., 1899. Пикар - Piccard watermark collection

румянцевский редакция родословный книга

Литература

1. Анхимюк Ю.В., Павлов А.П. Местнический памфлет Алферьевых против «новых бояр» // Архив русской истории. Сборник РГАДА. М., 2002. Вып. 7. С. 212-244.

2. Богуславский Г. Сокращенная Литовская летопись начала XVI в. // Смоленская старина. Смоленск, 1911. Вып. 1. Ч. 2. С. 1-19.

3. Бычкова М.Е. Редакция родословных книг второй половины XVI века // АЕ за 1962 год. М., 1963. С. 126-133.

4. Бычкова М.Е. Обзор родословных книг XVI-XVII вв. // АЕ за 1966 год. М., 1968. С. 254-275.

5. Бычкова М.Е. Родословные книги XVI-XVII вв. как исторический источник. М., 1975. 216 с. Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М., 1969. 584 с.

6. Востоков А.Х. Описание русских и словенских рукописей Румянцевского музеума. СПб., 1842. III, 899, 3 с.

7. Гиршберг В.Б. Материалы для свода надписей на каменных плитах Москвы и Подмосковья XIV-XVII вв. Ч. 1: Надписи XIV-XVI вв. // Нумизматика и эпиграфика. М., 1960. [Вып.] 1. С. 3-77.

8. Давыдов М.И. Родословец казначея Богдана Минича Дубровского - новый список родословных книг Румянцевской редакции // Комплексный подход в изучении Древней Руси: сборник материалов Х Международной научной конференции. 9-13 сентября 2019 г. Москва, Россия. М., 2019. С. 68-69. Зимин А.А. Состав боярской думы в XV-XVI веках // АЕ за 1957 год. М., 1958. С. 47-87.

9. Зимин А.А. О составе дворцовых учреждений Русского государства конца XVI и XVII вв. // Исторические записки. М., 1958. Т. 63. С. 180-205.

10. Зимин А.А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV - первой трети XVI в. М., 1988. 349 с.

11. Кириченко Л.А., Николаева С.В. Кормовая книга Троице-Сергиева монастыря (Исследование и публикация). М., 2008. 520 с.

12. Клосс Б.М. Предисловие к изданию 2000 года // ПСРЛ. М., 2001. Т. 7. Изд. 2-е. С. [1-3].

13. Кучкин В.А. Вельяминовы на службе у московских князей в XIV - начале XV вв. // Кулешов А.С. Аксаковы. История разбитых судеб. М., 2009. С. 269-306.

14. Левина С.А. О времени составления и составителе Воскресенской летописи XVI века // ТОДРЛ. М.; Л., 1955. Т. 11. С. 375-379.

15. Левина С.А. Списки Воскресенской летописи // Летописи и хроники: сборник статей 1984 г. М., 1984. С. 38-58.

16. Левина С.А. Летопись Воскресенская // СККДР. Л., 1989. Вып. 2. Ч. 2. С. 39-42.

17. Лихачев Н.П. Разрядные дьяки XVI века: опыт исторического исследования. СПб., 1888. 754 с.

18. Лихачев Н.. Палеографическое значение бумажных водяных знаков. СПб., 1899. Ч. 1. CCXII, 510 с.

19. Новикова О.Л. Материалы для изучения русского летописания конца XV - первой половины XVI в.: I. Летописные подборки рукописи Погод. 1596 // Очерки феодальной России. М.; СПб., 2007. Вып. 11. С. 132-258.

20. Описание Рукописного отдела Библиотеки Академии наук СССР. Исторические сборники XV-XVII вв. / Сост. А.И. Копанев, М.В. Кукушкина, В.Ф. Покровская. М.; Л., 1965. Т. 3. Вып. 2. 362 с.

21. Плигузов А.И. Противостояние митрополичьей и вассиановской кормчих накануне судебных заседаний 1531 года // Исследования по источнико ведению истории СССР дооктябрьского периода. М., 1985. С. 23-68.

22. Пономарева И.Г. О датировке ранних боярских родословных // Вспомогательные исторические дисциплины в современном научном знании. Материалы XXV Международной научной конференции. М., 2013. Ч. 2. С. 481-483.

23. Рудаков В.Е. В. Р-в. Мстиславские князья // Энциклопедический словарь / Изд. Ф. А. Брокгауз, И. А. Ефрон. СПб., 1897. Т. 20. С. 104.

24. Сахаров И.П. Каталог рукописей библиотеки И.П. Сахарова: 183 рукописи. 2-е изд. СПб., 1839. 42 с.

25. Список погребенных в Троицкой Сергиевой лавре, от основания оной до 1880 года. М., 1880. 103 с. Строев П. [М.] Список иерархов и настоятелей монастырей российской церкви. СПб., 1877. 1132 стб.

26. Тихомиров М.Н. Малоизвестные летописные памятники XVI в. // Исторические записки. М., 1941. Т. 10. С. 84-94.

27. Хоруженко О.И. Родословие как конструкция родовой памяти: текстология родословных росписей князей Волконских XVI-XVII вв. // Диалог со временем. 2012. Вып. 41. С. 203-234.

28. Шахматов А.А. Разбор сочинения И.А. Тихомирова «Обозрение летописных сводов Руси северовосточной» // Отчет о сороковом присуждении наград графа Уварова. СПб., 1899. С. 103-236.

29. Шилов А.А. Описание рукописей, содержащих летописные тексты: материалы для Полного собрания русских летописей. СПб., 1910. № 1. 73 с.

30. Wolff J. Kniazowie litewsko-ruscy od konca czternastego wieku. Warszawa, 1895. 723 s.

31. Zimin A.A. Sostav boyarskoi dumy v XV-XVI vekakh [Composition of the Boyar Duma in the 15^th - 16^th Centuries]. In Arkheograficheskii ezhegodnikza 1957god. Moscow, 1958. Pp. 47-87. [Zimin, 1958a]

32. Zimin A.A. O sostave dvortsovykh uchrezhdenii Russkogo gosudarstva kontsa XVI i XVII vv. [About the Composition of the Palace Institutions of the Russian State at the End of the 16^th and 17^th Centuries]. In Istoricheskie zapiski. Moscow, 1958. Vol. 63. Pp. 180-205. [Zimin, 1958b]

33. Zimin A.A. Formirovanie boyarskoi aristokratii v Rossii vo vtoroi polovine XV - pervoi treti XVI v. [Formation of the Boyar Aristocracy in Russia in the Second Half of the 15^th - the First Third of the 16^th Century]. Moscow, 1988. 349 pp.

Размещено на Allbest.ru