Становление учения об объекте преступных деяний в системе государственных закупок и в сфере экономики во времена СССР и в постсоветский период

Размещено на http://www.allbest.ru/

Становление учения об объекте преступных деяний в системе государственных закупок и в сфере экономики во времена СССР и в постсоветский период

Василий Иванович Долинко, заместитель начальника редакционно-издательского отдела (Академия управления МВД России)

Аннотация

В статье предпринята попытка выявить и проанализировать причины формирования концепции объекта преступного деяния при государственных закупках и в сфере экономики как общественных отношений, а также причины, побудившие к отказу от этой концепции. Проводятся параллели дореволюционного и современного законодательства в аспекте сравнения способов указания в законодательстве объекта преступления. Также в исследовании рассматривается значение объекта преступления для построения системы Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации, для квалификации преступлений, а также влияние на формулировку и место отдельных норм в системе Особенной части УК РФ.

Ключевые слова и словосочетания: преступные деяния; государственные закупки; объект преступлений; сфера экономики; Уголовный кодекс; СССР; постсоветский период.

Annotation

The formation of the doctrine of the object of criminal acts in the system of public procurement and in the economy during the USSR and in the post-Soviet period

Vasily Ivanovich Dolinko, Deputy Head of Editorial and Publishing Department (Management Aсademy of the Ministry of the Interior of Russia)

The article attempts to identify and analyze the reasons for the formation of the concept of the object of a criminal act in public procurement and in the field of economics as a public relationship, as well as the reasons that prompted the rejection of this concept. The article draws parallels between pre-revolutionary and modern legislation in the aspect of comparing the ways of specifying the object of a crime in the legislation. The study also examines the significance of the object of the crime for the construction of the system of the Special Part of the Criminal Code of the Russian Federation, for the qualification of crimes, as well as the impact on the formulation and place of individual norms in the system of the Special Part of the Criminal Code of the Russian Federation.

Keywords and phrases: criminal acts; public procurement; object of crimes; sphere of economy; Criminal Code; USSR; post-Soviet period.

объект преступление закупка экономика

Государственные закупки являлись важнейшей сферой деятельности органов власти и во времена СССР, и в постсоветский период. В советское время, начиная с 1918-1920 гг., в теории уголовного права доминирует концепция, в соответствии с которой под объектом преступных деяний при госзакупках и в сфере экономики понималась определенная совокупность общественных отношений, которые строго охранялись довольно суровым уголовным законодательством тех лет. Например, в Руководящих началах по уголовному праву РСФСР (приняты в 1919 г.) в ст. № 1 указывалось, что право -- это определенная законом система общественных (социальных) отношений, которая соответствует законным интересам господствующего в России класса и охраняется его организованной вооруженной силой, причем охраняется силой от преступных деяний с помощью (посредством) суровых репрессий (наказаний -- ст. № 2).

В соответствии со ст. 6 УК РСФСР (1922 г.) преступным деянием законодатель признавал бездействие или действие, которые угрожали правопорядку и советскому строю, которые были установлены рабоче-крестьянской властью на период перехода к коммунистическому светлому будущему. Как считал ученый А. А. Пионтковский, «на уровне закона закреплялась мысль о том, что объектом преступного деяния в сфере экономики выступают определенные социально-экономические отношения в указанной сфере государственной деятельности» [11, с. 136-137]. Аналогично данное понятие преступного деяния было сформулировано и в ст. 6 Ук РСФСР (1926 г.): общественно опасным для всего общества признавались бездействие или действия, которые были направлены во вред существующего советского строя, которые нарушали установленный рабоче-крестьянской властью правопорядок при переходе к коммунистическому строю [12, с. 59, 104, 231].

Важно отметить тот факт, что построение структур Особенных частей УК РСФСР (1922 г. и 1926 г.) было тождественно структуре Особенной части дореволюционного Уложения (1885 г.), а описание отдельных преступных деяний почти полностью соответствовало дореволюционному российскому законодательству. Поэтому нельзя полностью согласиться с мнением ученого Н.И. Загородникова о том, что новая советская власть полностью отказалась от использования достижений дореволюционной отечественной правовой науки [3, с. 8]. Отказ выразился лишь в упрощении системы законодательства: Особенная часть УК РСФСР (1922 г.) состояла из восьми глав, которые в свою очередь содержали 169 статей.

Структура УК РСФСР 1922 г. была практически полностью перенесена в УК РСФСР 1926 г. Нормы, предусматривающие ответственность за противоправное воздействие на определенные предметы окружающего материального мира, в основном были сгруппированы в главе VII «Имущественные преступления». Кроме этого, ответственность за хищение огнестрельного оружия была предусмотрена ст. 166-а (в главе «Имущественные преступления»), в то время как ответственность за хищение огнестрельного оружия, частей к нему и огневых припасов со складов и хранилищ, принадлежащих Рабоче-крестьянской Красной армии, была предусмотрена ст. 59-3а главы «Особо опасные преступления против порядка управления».

Несмотря на то, что в ряде случаев законодатель уже выделял социальные свойства предметов преступлений, что влияло на расположение норм в системе Особенной части УК РСФСР, в то же время по-прежнему не было никакой практической необходимости разрабатывать понятие непосредственного объекта имущественных преступлений как общественных отношений и выделять предмет преступления. В этом случае действительно имущество выступает объектом (предметом) преступления. При этом следует уточнить понятие имущества, а также конкретный механизм, которым причинялся вред объекту преступных деяний. Под имуществом при хищении или его уничтожении следует понимать не только изымаемый или повреждаемый предмет, а совокупность всей имущественной массы, находящейся в определенном фонде, который реально уменьшается за счет похищения той или иной вещи. Именно в этом смысле имущество выступает в качестве объекта (предмета) преступления [2, с. 70].

Позади была тяжелейшая гражданская война: население России сократилось на десятки миллионов человек (с 181-183 млн в 1913-1914 гг. до 136-138 млн жителей в 1921-1922 гг.); в разрушенной войной стране было более 4,45 млн инвалидов; значительно выросла беспризорность детей и подростков; была уничтожена примерно ¹/₄ часть национального валового богатства; число постоянно проживающих жителей Петрограда сократилось примерно в 3 раза -- с 2 млн до 650-700 тыс. жителей; были уничтожены и разрушены практически полностью шахты Донбасса и нефтяные промыслы Кавказского бассейна; подавляющее количество промышленности и транспорта было парализовано; резко сократилось производство зерна -- практически вдвое (из запланированных 415-425 млн пудов собрали 283-285 млн); население молодой Республики голодало.

Страна Советов вступала в период мирного послевоенного развития. Данный период начинался в условиях жестокого экономического кризиса. В этих тяжелейших условиях власть прилагала все усилия для эффективной организации системы государственных закупок и развития экономической базы суверенного государства. Социально-экономический и политический кризис, который охватил всю Россию, привел к тому, что руководством Советского государства было принято решение принять новую экономическую политику - НЭП (1921-1929 гг.) - (решение X съезда РКП(б)). Экономика страны постепенно оживала: развивалось производство; была разрешена частная торговля; предприятия переводились на хозрасчет; значительно ослаблялась централизация; начал применяться наемный труд; разрешалось сдавать землю в аренду для получения прибыли; в сельской местности развивались различного вида формы кооперации. Значительные преобразования в сфере экономики и в системе государственных закупок не могли быть успешными и качественными без эффективной уголовно-правовой охраны экономических отношений. Развивалось и законодательство молодой Республики. В 1926 г. 2-й сессией ВЦИК XII созыва была принята новая редакция УК РСФСР, где имущественные и хозяйственные преступления располагались в самостоятельных главах, как и в УК РСФСР 1922 г.

С 1930 годов в советской криминологической и уголовно-правовой теории стала преобладать идея о том, что преступные посягательства любого рода на социалистическую (общественную) собственность представляют собой особую опасность для молодого суверенного государства СССР, т. к. реально создают угрозу всей экономической составляющей (базиса) Советского государства. Данное мнение отразилось и в ст. 131 Конституции СССР 1936 г., где прямо декларировалось, что лица (преступники), которые покушаются на социалистическую общественную собственность, несомненно, являются врагами всего советского народа - врагами всех трудящихся.

Законодатель начал выделять такие объекты преступных деяний, как собственность граждан и государственную собственность, после вступления в силу Постановления «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности» (принято 7 августа 1932 г.). По мнению ученого Б. С. Никифорова, «...имущество и собственность, образуя собой единое целое, при этом не представляют собой равного тождества. Поэтому специалист-криминалист не может на практике не различать конкретную собственность как «объект преступных деяний» от имущества, материального выражения собственности, предмета этих конкретных преступных посягательств» [9, с. 26].

Признание объекта преступных деяний общественных отношений получило свое закрепление и в учебной литературе. Так, в учебнике по Общей части уголовного законодательства указывалось, что советское уголовное право охраняет систему общественных отношений, установленных в Советском государстве рабочих и крестьян, являющихся объектом преступлений в соответствии с советским уголовным правом. Поэтому любое преступление в любой форме посягает на общественные отношения, установленные в СССР. Вследствие этого нормативная теория объекта преступления и теория объекта преступления как правового блага и интереса признавались идеалистическими и буржуазными, т. к. взгляд на преступление как на нарушение нормы не вскрывает его истиной природы как классового явления.

В то же время, выделяя кроме общего объекта преступления и непосредственный объект, авторы учебника на уровне непосредственного объекта ничего не говорили об общественных отношениях. Так, например, отмечая, что убийство и клевета, хотя и имеют общий объект - личность (гражданина, человека, индивидуума), но по степени общественной (социальной) опасности, которая определяется непосредственным объектом, различны, потому что посягательство на личность при убийстве характеризуется посягательством непосредственно на жизнь человека, при клевете тоже происходит посягательство на личность, но иным путем - посредством посягательства на честь и достоинство личности. Поэтому непосредственным объектом выступает достоинство и честь конкретной личности. В учебнике отмечалось, что составы некоторых преступлений, предусмотренных Особенной частью УК РСФСР, предполагают наличие двух непосредственных объектов посягательства. Например, при совершении преступного деяния, которое предусмотрено ст. 95 УК РСФСР (заведомо ложный донос органу судебно-следственной власти), виновный посягает на 2 объекта: а) правильная деятельность судебно-следственных органов, т. к. ложный донос связан с дезорганизацией деятельности указанных органов власти; б) интересы отдельной личности, т. к. в результате ложного доноса человек может напрасно испытать на себе все тяготы судебного преследования.

Если по УК РСФСР (1926 г.) уголовная ответственность была предусмотрена за заведомо ложный донос в главе «Преступления против порядка управления», то по УК Узбекской ССР этот состав находился в главе «Преступления против личности». Это объясняется тем, что важность непосредственного объекта устанавливается исходя из субъективного представления законодателя [14, с. 245].

Ученый О.С. Иоффе справедливо считал, что «право не может никак быть направленно непосредственно на вещи. При этом, оказывая некоторое воздействие на поведение индивидуумов (граждан), право в определенных случаях обеспечивает их воздействие на определенные внешние предметы окружающей нас природы. Объектами в этом случае выступают некоторые вещи, но они выступают в качестве объектов действий, а не в качестве объектов прав» [4, с. 136, 299-300].

Следует отметить, что и Верховный Суд СССР в некоторых своих постановлениях указывал, что имущество является объектом кражи Аналогичным образом в настоящее время Верховный Суд РФ относит имущество как к объекту, так и к предмету преступления, как на уровне постановлений по судебной практике по конкретной категории преступлений, так и при рассмотрении материалов уголовных дел. Так, в п. 6 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 25 апреля 1995 г. № 5 «О некоторых вопросах применения судами законодательства об ответственности за преступления против собственности» отмечается: «При определении стоимости имущества, ставшего объектом преступления, ... ». В определении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 6 декабря 2001 г. отмечено, что объектом преступления, предусмотренного ст. 201 УК РФ, является имущество коммерческой организации» (Бюллетень Верховного Суда РФ. 2003. № 1.С. 17-18.). По справедливому замечанию М.П. Бикмурзина, термин «объект преступления» в судебной практике используется для обозначения того, что принято называть предметом преступления..

Начиная с 1955 г. стали появляться научные исследования, в которых закреплялись обоснования социальных (общественных) отношений как непосредственного объекта преступных деяний. Менялось и совершенствовалось и законодательство. Например, за хищение имущества, которое принадлежит государственной организации, виновное лицо (преступник) привлекалось к ответственности в соответствии со ст. 1 Указа Президиума ВС СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества». Наказание за данное преступное деяние предусматривало срок от 7 до 10 лет исправительно-трудовых лагерей, а если имущество являлось собственностью кооперативной организации, то виновное лицо могло быть наказано на срок от 5 до 8 лет исправительно-трудовых лагерей.

М.И. Федоров отмечал: «... объектом преступных деяний могут являться не все общественные отношения, а только лишь те, что охраняются уголовным законом СССР, что указывает на конкретный объект как определенный элемент преступных деяний и ориентирует нас на скрупулезный анализ тех конкретных признаков, при использовании которых советский законодатель четко характеризует конкретные объекты в определенных составах» [15, с. 191].

В связи с тем, что объект преступных деяний стал правоприменителем рассматриваться как определенный элемент состава преступления, некоторые ученые указывали, что его следует рассматривать в тесной связи его содержания - фактических отношений и формы -- правоотношений. Более того, именно структура правоотношения была взята за основу при анализе общественных отношений как объекта преступления, т. к., по мнению Б.С. Никифорова, обращение к положениям и выводам общей теории права (теории правоотношения) дает нам возможность рассмотреть скрупулезно и пристально вопрос о непосредственном содержании понятия социального (общественного) отношения, а также конкретном механизме его повреждения (нарушения) в результате совершения преступного деяния [10, с. 64].

Выделял в понятии объекта преступления содержание - фактические отношения и форму - правоотношения и ученый В.Н. Кудрявцев, полагавший, что «преступное деяние всегда нарушает не только конкретное социальное (общественное) отношение, но и «уничтожает правовую оболочку» тех норм и правовых отношений, которые предназначены для эффективной охраны указанного объекта посягательства» [5, с. 70]. О необходимости при рассмотрении объекта правонарушения проводить различие между правоотношениями как формой общественных отношений и их содержанием -- общественными отношениями говорил и А.А. Пионтковский [11, с. 144].

Выделение формальной стороны объекта преступления нашло свое отражение и в понятии преступления (ст. 7 УК РСФСР) как посягающего (покушающегося) на социалистический строй и правопорядок общественно опасного деяния, которое предусмотрено советским уголовным законом. В правоприменительной деятельности это положение учитывалось при квалификации преступлений. Так, обсуждалось решение Судебной коллегии Верховного Суда СССР по делу гражданина Чарыева, который, выдавая себя за сотрудника милиции, совместно с другими преступниками -- лже-милиционерами, с преступным умыслом пришел домой к гражданину Хаитову и требовал от него выдать определенные предметы, на которые в то время необходимо было иметь специальное разрешение.

Суд первой инстанции признал гражданина Чарыева и других лиц виновными в совершении грабежа. Заместитель председателя Верховного Суда СССР опротестовал этот приговор, поставив вопрос о квалификации действий гражданина Чарыева как мошенничества. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда СССР, согласившись с тем, что в незаконных действиях осужденных лиц признаки грабежа отсутствуют, в то же время не усмотрела в их действиях и состава мошенничества, т. к. предметы, которые они пытались изъять, не только не являлись личным имуществом граждан, охраняемым законом, но их изготовление, а также хранение запрещено законом. По мнению Б. С. Никифорова, такое решение является верным, т. к. объектом преступления не могут быть общественные отношения, противоречащие интересам общества и государства.

Российской законодатель считал (и считает в настоящее время), что видовым объектом экономических преступных деяний являются общественные (социальные) отношения, которые возникают при: а) распределении; б) производстве; в) потреблении и обмене различных материальных услуг и благ -- в сфере экономической деятельности государства и всего его социума (общества). При этом укажем, что непосредственным объектом экономических отношений, в том числе и в системе государственных закупок, выступают определенные (конкретные) общественные (социальные) отношения в социуме (обществе), которые тесным образом связаны с: 1) конкретным (определенным) экономическим отношением; 2) конкретной (определенной) сферой российской экономики.

В настоящее время вследствие признания в качестве непосредственного объекта общественных отношений суды также слишком широко трактуют понятие объекта преступления и круг деяний, признаваемых преступлением. Это проявляется на примере правоприменения ст. 165 УК РФ «Причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием», когда такой способ его совершения, как злоупотребление доверием, в реальной действительности трактуется, по мнению автора, слишком широко.

Представляется, что для избегания необоснованно расширенного применения положений ст. 165 УК РФ следует отказаться от указания способов совершения данного преступления, оставив в диспозиции нормы указание лишь на предмет преступления. Для неукоснительного соблюдения важнейшего принципа законности объектом преступных деяний следует признавать не все общественные отношения, существующие в обществе, а только те, которые урегулированы нормами права -- правоотношения. С целью закрепления этого положения в законодательстве необходимо четко указывать признаки субъектов правоотношений и свойства предмета преступления.

В начале 1960 гг. сформировалась определенная доктрина (в теории уголовного права), когда объектом преступных деяний признавались социальные (общественные) отношения. Конкретными причинами признания социальных (общественных) отношений объектом преступного деяний, являлись: 1) причины политического характера, что позволяло оперативно, без внесения изменений в законодательство реагировать на совершение действий, которые не были закреплены в статьях Особенной части как преступления, но причиняли значительный вред общественным отношениям, охраняемым государством; 2) то, что методологической основой для разработки понятия «непосредственного объекта преступного деяния» являлось определенное положение о том, что часть общего («непосредственный объект») всегда должна обладать теми же признаками, что и общее («общий объект преступления»). Указанная нами концепция «объект преступления» -- «общественные отношения» была доминирующей до конца XX в.

Конец 80-х и начало 90-х гг. прошлого века, характеризующиеся кардинальными переменами в идеологии и политике государства, ознаменовались критикой ряда положений уголовного законодательства, которое характеризовалось доминированием интересов государства как объекта уголовно-правовой охраны над «весами конкретной (определенной) личности». Например, за убийство (ст. 103 УК РСФСР) предусматривалась ответственность от 3 до 10 лет лишения свободы, а за кражу социалистического имущества в крупном размере (ст. 89 УК РСФСР) по материалам практики от 2,5 тыс. до 10 тыс. рублей было предусмотрено наказание до 15 лет лишения свободы. Вследствие чего предлагалось отказаться от дифференциации уголовной ответственности за преступное посягательство на государственную и личную собственность, объединив все нормы в главе «Имущественные преступления» [8, с. 34-35].

Как видим, в данном случае объект преступления рассматривался с позиции ценностей, охраняемых уголовным законом. Также следует отметить, что в Основах Уголовного законодательства Союза СССР и Республик, принятых ВС СССР 2 июля 1991 г., в ст. 1 определялось, что уголовный закон СССР и республик имеет прежде всего своими важнейшими задачами охрану: 1) личности, а также ее прав и свобод; 2) природной среды; 3) собственности; 4) государственных и общественных интересов.

Позднее федеральным законом РФ 1994 г. глава вторая УК РСФСР 1960 г. «Преступления против социалистической собственности» была исключена, а глава пятая «Преступления против личной собственности граждан» была переименована законодателем в «Преступления против собственности». Таким образом, законодатель своими действиями уравнял между собой все формы существующей собственности как объекта уголовно-правовой защиты (охраны) [7, с. 78].

По мнению ученого А.А. Тер-Акопова, несостоятельность идеи о приоритете общественных отношений над личностью со всей наглядностью проявляется в следующем: а) общественные отношения -- это всегда связь между субъектами, т. е. проявление определенных свойств субъекта, но отдельные свойства субъекта не могут быть полнее, богаче, чем совокупные свойства личности; б) отношения всегда играют служебную роль, они возникают и существуют для обеспечения каких-либо ценностей, таких как государственный строй, имущество, личность, общественная безопасность. Человек же высшая уголовно-правовая ценность, потому что он не предназначен для кого-то или для чего-то [13, с. 64].

Признание в качестве объекта преступного деяния общественных отношений в некоторых случаях позволяет судам довольно широко толковать положения норм Особенной части Уголовного кодекса, что приводит к нарушению принципа справедливости и законности. В связи с этим объектом преступного деяния, на взгляд автора, следует признавать не все общественные отношения, существующие в нашем социуме, а только те, которые только урегулированы нормами права -- правоотношения.

Одним из способов четкого указания на объект преступления в диспозиции статьи Особенной части является указание на признаки субъектов правоотношений и предмета преступления [6, с. 103].

В качестве вывода отметим, что становление учения об объекте преступных деяний при государственных закупках и в сфере экономики во времена СССР и в постсоветский период происходило под влиянием существующих мировоззрений (идей, стремлений и взглядов) тех времен и событий (и часто довольно трагических для российского народа), а также того социума, которое стремилось построить коммунизм и свято верило в эту утопическую идею.

Изучая многочисленную литературу, посвященную объекту преступных деяний [1, с. 140], мы видим, что в советский период идеи дореволюционных специалистов и ученых в лучшем случае почти не рассматривались и не изучались, а в худшем случае и подвергались жесточайшей критике. Хотя из практического и исторического опыта видно, что скрупулезное изучение богатейшей истории уголовного законотворчества дореволюционной царской России раскрывает перед нами многие теоретические и практические вопросы, в том числе и вопросы учения об объекте преступного деяния при государственных закупках и в сфере экономики, которые были скрупулезно и детально разработаны в теории и учтены на практике российским законодателем.

Такая же тенденция наблюдается и в постсоветский период, когда в научных исследованиях, которые посвящены объекту преступного деяния, доминируют призывы к простому механическому возврату к идеям дореволюционных ученых и специалистов, не принимая при этом во внимание все практические наработки теории советского уголовного права об объекте преступных деяний как социальных отношений.

Список литературы

1. Винокуров В.Н. Объект преступления: история развития и проблемы понимания: монография. Москва, 2009.

2. Емельянов В.П. Концептуальные аспекты исследования объекта преступления // Право и политика. 2002. № 10.

3. Загородников Н.И. Объект преступления: от идеологизации содержания к естественному понятию // Проблемы уголовной политики и уголовного права: межвуз. сборник научн. трудов. Москва, 1994.

4. Иоффе О.С. Избранные труды: в 4-х томах. Т. 1. Правоотношение по советскому гражданскому праву. Ответственность по советскому гражданскому праву. Санкт- Петербург, 2003.

5. Кудрявцев В.Н. О противоправности преступления // Правоведение. 1959. № 1.

6. Мартыненко Н.Э. Понятие «вред» и «ущерб» и их уголовно-правовая оценка // Труды Академии управления МВД России. 2020. № 2 (54).

7. Мартыненко Н.Э., Мартыненко Э.В. Компенсационная функция и компенсационные нормы современного уголовного закона // Труды Академии управления МВД России. 2020. № 1 (53).

8. Наумов А.В. О законодательной и правоприменительной оценке социальных ценностей, охраняемых уголовным законом // Актуальные проблемы уголовного права. Москва, 1998.

9. Никифоров Б.С. Борьба с мошенническими посягательствами на социалистическую и личную собственность по советскому уголовному праву. Москва, 1952.

10. Никифоров Б.С. Об объекте преступления по советскому уголовному праву // Советское государство и право. 1956. № 6.

11. Пионтковский А.А. Учение о преступлении. Москва, 1961.

12. Сборник материалов по истории социалистического уголовного законодательства (1917-1937 гг.). Москва, 1938.

13. Тер-Акопов А.А. Современные тенденции развития уголовного законодательства и уголовно-правовой теории // Государство и право. 1994. № 6.

14. Уголовное право. Общая часть. Москва, 1938.

15. Федоров М.И. Понятие объекта преступления по советскому уголовному праву // Ученые записки. Пермский государственный университет. Том XI. Вып. 4. Кн. 2 (юрид. науки). Пермь, 1957.

Размещено на Allbest.ru