Древнерусский этногенеалогический трактат (Часть 2. Текстологический и источниковедческий комментарий)

Размещено на http://www.allbest.ru

ИРИ РАН, Москва, Россия

Древнерусский этногенеалогический трактат (Часть 2. Текстологический и источниковедческий комментарий)

К.В. Вершинин, М.Ю. Андрейчева



Статья посвящена текстологическому и источниковедческому разбору новонайденного древнерусского этногенеалогического трактата, датируемого предположительно XII веком. Уточняется перечень списков памятника XV--XVI в., контекст их рукописного бытования, состав и особенности текста. Высказываются соображения об архетипе трактата, а также времени и месте его создания. Детально рассмотрено нарративное ядро текста и выявлены его основные источники: Повесть временных лет, «Слово святого Григория в толцех» (или их источники), Священное Писание, Толковая псалтырь, «Сказание о 12 пятницах», неизвестный антилатинский памфлет о папе Петре Гугнивом. Охарактеризовано уникальное упоминание в памятнике обезов, дающее новые сведения о применении указанного этнонима в древнерусской книжности. Делаются выводы об эсхатологическом характере трактата и о его соответствии аналогичному дискурсу в древнерусской литературе XII в.

Ключевые слова: этногенеалогия, эсхатология, псалом 82, Повесть временных лет, Толковая псалтырь, «Слово святого Григория в толцех», «Сказание о 12 пятницах», папа Петр Гугнивый, древнерусская книжность, обезы

источниковедческий этногенеалогический трактат этноним



OLD RUSSIAN ETHNOGENEALOGICAL TREATISE: TEXTOLOGICAL AND SOURCE STUDY COMMENTS (PART 2)

Konstantin V. Vershinin, Marianna Yu. Andreycheva Institute of Russian History of the Russian Academy of Sciences, Moscow, Russia

The paper is devoted to the textual and source study of the newly found Old Russian ethnogenealogical treatise suppusedly dating back to the 12th century. The paper itemizes the list of the discovered copies of the piece (which date back to the 15th -- 17th centuries), the context of their manuscript tradition, composition and textual features. Some considerations about the archetype of the treatise, as well as the time and place of its creation are expressed. The narrative core of the text is examined in detail and its main sources are identified: the Primary Chronicle, the Sermon of St. Gregory “izobreteno v toltsech [acquired in the commentaries]” (or their sources), the Holy Scripture, the Psalms with Commentaries, the Tale of 12 Fridays, an unknown anti-Latin pamphlet about the Pope Peter the Stammerer. The piece's unique mention of Obezes (Abasgoi) which gives some new information about the use of the indicated ethnonym in Old Russian literacy is characterized. Some conclusions about the eschatological nature of the treatise and its correspondence to the similar discourse in Old Russian literacy of the 12th century are drawn.

Keywords: ethnogenealogy, eschatology, Psalm 82, Primary Chronicle, Sermon of St. Gregory “v toltsech”, Psalms with Commentaries, Tale of 12 Fridays, Pope Peter the Stammerer, Old Russian literacy, Obezes (Abasgoi)



Основная часть

Этногенеалогические представления древнерусских книжников неоднократно попадали в фокус внимания исследователей [Карпов, 1994; Карпов, 1999; Ведюшкина, 2000; Ведюшкина, 2004б; Лаушкин, 2006; Лаушкин, 2013]. Основным материалом для изучения, как правило, служили летописные этногенеалогические выкладки, в которых в русле византийской традиции происхождение современных летописцу народов возводилось к тем или иным ветхозаветным «прародителям». Как показали исследования, такого рода соотнесения не всегда имели буквальный характер, но зачастую содержали символическую или даже символико-эсхатологическую коннотацию, позволявшую автору этногенеалогий определить место того или иного народа в истории (ее современной и эсхатологической проекциях) [Лаушкин, 1998; Лаушкин, 2013; Гарькавый; Карпов, 2002; Дорошенко; Исоахо].

Исключительный интерес древнерусского книжника к указанной теме демонстрирует и новонайденный этногенеалогический трактат (далее -- ЭТ), ставший предметом нашего исследования. Текстологический анализ ЭТ и его публикация были осуществлены в первой части нашей статьи [Вершинин, Андрейчева]. Данная работа содержит источниковедческий комментарий к нему.

На момент публикации ЭТ К. В. Вершининым были найдены следующие списки памятника:

РГАДА. Ф. 201. Рукописное собрание М. А. Оболенского. Оп. 1. № 161 Ок. 1538 г. ( августовский том Софийского комплекта Великих Миней Четиих; далее -- О). Л. 544в--545а1;

РНБ. Собр. М. П. Погодина. № 1560. Сборник-конволют XVII в. Л. 36 об.--37 (далее -- П);

РГБ. Ф. 310. Собр. В. М. Ундольского. № 626 Сборник XVII в. Л. 86--89;

ГИМ. Собр. А. С. Уварова. № 25-4°. Азбуковник XVII в. Л. 355;

ГИМ. Музейское собр. № 4034. Книга «Кааф». 1414/1415 г. Л. 231 об.--232.

Теперь этот перечень можно пополнить. В общей сложности выявлено 16 (если учесть все комплекты ВМЧ) списков памятника разной степени полноты, что свидетельствует заметном интересе к тексту на протяжении нескольких столетий. Так, авторам не было известно о наличии фрагмента ЭТ в «конвое» к компиляции о начале славянской письменности (со знаменитым Сказанием о русской грамоте и «Прением Константина Философа с Жиды») в ее особом изводе, помещенном среди дополнительных статей в толковых псалтырях Псевдо- Афанасия Александрийского: БАН. Архангельское собрание. Д 24. Л. 242 об. и РНБ. Собр. М. П. Погодина. № 101. Л. 334 (обе -- XVI в.), в некоторых списках Хронографа редакции 1601 г.: ГИМ. Собр. А. С. Уварова. № 16-1°. Л. 789 об.--790 и РНБ. Собр. М. П. Погодина. № 1442. Т. 2. Л. 182 об.-183 (оба - XVII в.), а также в сборнике XVII в. РНБ. Собр. П. П. Вяземского. F.111. Л. 92. Однако объем текста здесь такой же, что и в «Книге Кааф»; совпадают и помещенные рядом статьи («Числословесник» и мелкие толковые отрывки), поэтому позволительно считать, что данные списки восходят к «Каафу» или его ближайшему источнику. Никаких разночтений (кроме ошибочных) они не содержат.

Еще один список ЭТ, относящийся к середине XVII в., был обнаружен в сборнике РГБ. Ф. 726. Собр. И. К. Андронова. № 2 (далее -- Ан). Л. 154-154 об. (под заглавием и в окружении этногенеалогических и географических выписок из различных источников). Этот список близок к О и П, но содержит ряд сокращений и также не имеет текстологической ценности.

Наконец, были выявлены еще три списка памятника, составляющие одну группу и дающие новый материал для реконструкции архетипа. Один из них читается в сборнике третьей четверти

XVI в. РГАДА. Ф. 181. Рукописное собрание МГАМИД. Оп. 5. № 478. Л. 120--121 (далее --

Арх)3. Еще один -- неполный -- находится в западнорусском Сборнике из Бонаровки второй половины XVI в. (Национальная библиотека Польши. № 12245 III (далее -- Б). Л. 28 об.--29 [Stradomski, s. 252]. Данный отрывок, открывающийся обычным зачалом (лишь дополненным заголовком): завершается словами: Наконец, один отрывок, еще более короткий (до слов: ), обнаружился в сборнике последней четверти XVI в. РГБ. Ф. 209. Собр. П. А. Овчинникова. № 526 (далее -- Ов). Л. 30. Списки из Успенского и Царского комплектов ВМЧ, в отношении текста тождественные списку Оболенского (Софийскому), не привлекались.

Данный комплекс статей описан Н. И. Милютенко [Милютенко, с. 92--93]. «Прение с жиды» встречается (без подобного конвоя) в Прибавлении к Полной Хронографической Палее, а также в сборнике РГАДА. Ф. 181. Рукописное собрание МГАМИД. Оп. 5. № 478 (о нем см. ниже).

Датировка Л. В. Мошковой. Описание см.: [Каталог, с. 357--369].

Примечательно, что в списке Б текст ЭТ следует непосредственно за компиляцией о начале славянской письменности («Прение», в отличие от указанной выше группы фрагментарных списков, в «конвое» отсутствует). В Арх эта компиляция (с «Прением») также имеется, но читается в другой части сборника (Л. 505--507 об.), куда могла быть, впрочем, перенесена переписчиком. Рукопись Б связывает с Арх и наличие после ЭТ выписок из древнерусской толковой компиляции второй половины XII -- начала XIII в., сохранившейся в Арх в наиболее полном виде4. Еще одна особенность: (о бороде Петра Гугнивого) всех прочих полных списков читаем . В Ов в этом месте читается и , что позволяет видеть в слове глоссу к , которая могла вноситься в текст с полей либо игнорироваться при переписке. Лексема , возможно, указывает на ареал возникновения памятника5. Судя по чтению в Ов, этот список стоит к архетипу ближе прочих. Только в нем имеется загадочный заголовок , как будто свидетельствующий о причастности к созданию ЭТ кого-то из киево-печерских книжников. Только в Арх (Б и Ов обрываются раньше) сохранился редкий лексический архаизм

Впрочем, в списке Арх видны и следы поздней редактуры: на определенном этапе текст подвергся сокращению8 и правке с целью удалить ошибочные чтения9 и прояснить те или иные малопонятные места10. За фотокопии соответствующих листов рукописи Б сердечно благодарим Яна Страдомского. Некоторые предварительные сведения об упоминаемой компиляции, составленной из переводных и оригинальных славянских источников, см.: [Вершинин].

Русские западные и южные диалекты знают форму скубать, скубить `тянуть, выдергивать' (Словарь русских народных говоров. СПб., 2004. Вып. 38. С. 171); ср. также укр. скубти, скубати то же'.

Здесь и далее при цитировании подчеркиванием обозначены киноварные написания.

Арх. Л. 120 об. Данная лексема (родственная, но не тождественная южнославянскому отъл'Ькъ `остаток') зафиксирована историческими словарями только по Русской Правде, где употреблена в специальном (?) значении часть борти с медом, оставляемым для пчел' (в статье, где речь идет о разорении улья): коудеть ли и>лекъ. то [хозяину причитается] .Т коунъ (Словарь древнерусского языка (XI--XIV вв). М., 2000. Т. 6. С. 148), а также -- в исходном значении -- во фрагменте из еврейской хронографической компиляции «Иосиппон», переведенной, как считается, на Руси в XI -- начале XII в.: помилуи нын'Ь д'Ьта се... и кудеть тек'Ь ол'Ькъ [Мещерский, с. 218]. В ЭТ, как и в «Иосиппоне», указанная лексема употребляется в прямом смысле: потрекишасА кЄ иіл'Ька (то есть «истреблены без остатка»), чему соответствует в других списках потрекишасА до конца [Вершинин, Андрейчева, с. 16]. Вероятно, с учетом контекстов «Иосиппона» и ЭТ следует признать, что и контекст из Русской Правды не требует введения специального значения слова.

Список обрывается на словах: а вавилонАне. и перьси. и халд'Ьи. и асирАне. и евр'Ьи едино кол'Ьно (Арх. Л. 121).

Например, редактор, видя неправильное чтение тога потщашас влдки мадпамстїп прїать а трепетъ [Вершинин, Андрейчева, с. 16], верно определяет источник перефразированной цитаты в книге Исход (Исх 15:15) и в соответствии с ней вносит исправление, заменив влки мадиамстїи на влдки едомъскыА. и кна^'і моавитьстїи (Арх. Л. 120 об.).

Так, списатель не понимает фразу потрекишасА во ендор'Ь. рекше въ ке^лЬпици [Вершинин, Андрейчева, с. 16] и исправляет ее «по смыслу»: потрекишасА въ аиендор'Ь. сїп р*йчь в везл^ппцп. и в везУмьп (Арх. Л. 120 об.).

Далее текст ЭТ приводится по списку О, положенному в основу издания в первой части статьи К. В. Вершинина и М. Ю. Андрейчевой.

В первой части исследования памятника уже отмечалось, что первоначально ЭТ состоял из одного толкования на 82-й псалом и завершался родословием «сынов Лотовых» непосредственно перед вставкой о «еретиках» [Вершинин, Андрейчева, с. 16]. Дальнейшее изучение ЭТ позволило уточнить, что ядро текста четко определяется благодаря его этногенеалогическому зачалу:

[Вершинин, Андрейчева, с. 16]11. В нем автор трактата обозначает потомство Авраама и Лота, которому посвящает дальнейшие толкования. Так, в первом толковании (наиболее кратком) уделяется внимание народам, произошедшим от Измаила и наложницы Агари (толкование начинается со слов а ... и завершается словом ...). Второе толкование посвящено потомству Авраама от наложницы Хеттуры (начинается со слов а ... и следует до ). Третье толкование раскрывает значение потомства Авраама от жены Сарры (начинается со слов ... и завершается фразой ...). Последнее толкование содержит рассказ о судьбе потомства Лота от старшей и младшей дочерей (начинается со слов ... и завершается фразой ...) Можно предположить, что последней цитатой и завершался архетип ЭТ, поскольку следующий за ней текст о родстве семитских народов () никак не был связан с вышеприведенным зачалом и толкование на указанное родословие следовало ниже в виде позднейших дополнений12.

Собственно, первый толковый фрагмент а имеет лишь вид подзаголовка к толкованию. Возможно, за ним в архетипе ЭТ следовал комментарий, который на каком-то этапе переписывания текста был утрачен.

Второе толкование включает в себя уникальные сведения об этногенеалогии «фрягов», которые, по мнению автора ЭТ, являлись потомками «турян», произошедших от наложницы Авраама Хеттуры. Составитель ЭТ именует «фрягов» «галатами», обращая к первым слова апостола Павла из Послания к Галатам (Піл 1: 3):

Примечательно, что автор ЭТ, пускаясь в рассуждения по поводу потомков Авраама от Хеттуры, обходит вниманием племя, произошедшее от их сына Мадиама, упомянутого в зачале. Отсутствие в толковании мадианитян текст ЭТ поясняет ниже, где говорится со ссылкой на 82-й псалом о полном истреблении мадианитян. В связи с этим, по-видимому, и современные автору «фряги» не могли быть их потомками, а происходили от неких «турян»13. Этноним «туряне», очевидно, был производным от имени «Хеттура» и возник аналогично этнониму «агаряне», являвшемуся производным от имени Агарь. На данную «механику» появления в тексте «турян» указывает и то, что предшествующий фрагмент содержит аналогичную генетическую пару

Как показали исследования А. П. Лободанова и В. В. Фомина [Лободанов, с. 184--188; Фомин, с. 72], термин «фряги» в период с XII по XVII в. был синонимичен таким географическим и конфессиональным понятиям, как «латины», «римляне», «итальянцы», «генуэзцы», «немцы» и, имея весьма широкий спектр применения, в целом обозначал западноевропейцев-католиков.

В случае с ЭТ очевидно, что термин «фряги» употребляется в конфессиональном значении «латиняне», что следует из дальнейшего обличительного по отношению к католикам содержания.

Толкователь пишет, что «фрягов» именуют «галатами» из-за жителей малоазийской Галатии, ставших в свое время адресатами укоризненного послания апостола Павла. В ЭТ цитируется фрагмент указанного послания, очевидно, призванный напомнить о родстве обвинений, выдвигавшихся против латинян и иудео-христиан Галатии, поскольку первые подобно последним обвинялись в ревизии иудейского законничества14. Их разбору была посвящена первая часть статьи К. В. Вершинина и М. Ю. Андрейчевой [Вершинин, Андрейчева, с. 15 -- 16]. Добавим, что фигурирующий в добавочных фрагментах списков О, П и новонайденного Ан этноним толмос(с)и уникален для русской письменности и имеет единственную правдоподобную параллель -- название печенежского племени Толмац, встречающееся как заимствование из славянского (?) источника в еврейском «Иосиппоне» [Петрухин, с. 222], а также (в форме ТаЛ^ат) у Константина Багрянородного (Константин Багрянородный. Об управлении империей. 2-е изд., испр. М., 1991. С. 154). Толкование на ирмос 3-й песни 2-го гласа, механически вставленное в П и отмеченное в первой части исследования как неизданное, вошло в состав «Словес избранных Григория Феолога», опубликованных Н. К. Никольским [Никольский, с. 177--178].

А. А. Цеханович в свое время обратил внимание на исследуемый фрагмент о «фрягах» и галатах в ЭТ и, сопоставив с другими сведениями источников XVI в., где встречаются упоминания о галатах и «галатской ереси», пришел к выводу, что последний термин подразумевал ересь, идущую с католического Запада и отождествлявшуюся с «латинством», то есть с католичеством [Цеханович, с. 31]. Такое отождествление могло сложиться довольно рано на фоне антилатинской полемики первых веков после разделения церквей (послания апостола Павла (и, в частности, его письмо к Галатам15) из-за их яркой антииудейской направленности неоднократно использовались в аргументации против католиков).

Вероятно, со временем сопоставление «фрягов» с новозаветными галатами закрепилось благодаря тому факту, что с XIII в. крупная «фряжская» (генуэзская) колония обосновалась в Галате16 (одном из районов Константинополя), из-за чего в древнерусских хожениях XIV-- XV в. фиксируются выражения «фрязове от Галаты»17 и «фряжской город Галата»18.

Процитировав апостола Павла, автор ЭТ указывает на того, кто ввел «фрягов» в соблазн, -- Петра Гугнивого. В древнерусской книжности сведения о папе Петре Гугнивом, как основоположнике латинской ереси, фиксируются еще в Повести временных лет, а затем встречаются во многих антилатинских сочинениях (см. подробнее: [П опов, с. 18--22; Павлов, с. 5--26; Ведюшкина, 2004а]). Как показали исследования, Петр Гугнивый, с деятельностью которого связывалось большинство вероотступлений латинян, был вымышленным персонажем, выступавшим в роли своеобразного антипода апостола Петра (см.: [П опов, с. 21]).

Составитель ЭТ включил в свое сочинение следующие уникальные сведения о Петре

Гугнивом:

[Вершинин, Андрейчева, с. 16]. В антилатинских сочинениях, действительно, как правило, обычай брадобрития приписывался Петру Гугнивому. ЭТ, в свою очередь, поясняет причину, побудившую гугнивого папу навязать латинянам бритье бороды: его собственная борода «пострадала» в ходе полемики с некими «святыми отцами». Нам пока не удалось обнаружить текстовой параллели к данному уникальному свидетельству в других полемических сочинениях против латинян. Тем не менее происхождение указанного сюжета можно установить. В разгар событий, приведших к расколу Церкви на западную и восточную, антиохийский патриарх Петр написал послание константинопольскому патриарху Михаилу Керуларию, в котором, в частности, указывает по поводу брадобрития (одного из пунктов обвинения латинян) следующее: «что нам до того, что епископы (латинские) бреют бороды? ...Мы же делаем себе на голове гуменцо в честь первоверховного апостола Петра, на коем основана великая церковь Божия. Что нечестивые выдумали в поругание Святому, то мы благочестиво совершаем во славу и в честь его: римляне бреют бороды, мы же на верхней части головы делаем подобие венца...» [Сухомлинов, с. 334]. Данный текст напоминает о давнем обычае клириков восточной части церкви остригать на голове волосы на макушке (такая стрижка именовалась гуменцо или оброснение). Обычай выстригать гуменцо наряду с брадобритием существовал и в среде католического священства19. В комментарии антиохийского патриарха содержится и символическое толкование данной традиции, согласно ему, она возникла в память о поругании апостола Петра, которому язычники некогда ободрали волосы на голове и бороду. Отсюда среди клириков и монашествующих установилась традиция брить бороды и выстригать на голове гуменцо. Это же толкование встречается и в более ранних памятниках. Так, в Слове «О божественном священнодействии» патриарх Иерусалимский Софроний (начало VII в.) пишет следующее: «Кругловидное острижение волос на главе священника означает терновый венец, а двойной венец, образуемый волосами, изображает честную главу верховного Апостола, которую в насмешку остригли ему неуверовавшие и которую благословил Христос»20. Галата (ранее именовалась Сики) -- 13-й район Константинополя, расположенный на противоположном по отношению к Старому городу берегу бухты Золотой Рог [Дестунис, с. 17--18].

Цитата из Хожения Игнатия Смольнянина в Царьград в 1389 г. (Малето Е. И. Антология хожений русских путешественников XII--XV века. Исследования, тексты, комментарии. М., 2005. С. 283).

Цитата из Хожения Зосимы в Царьград, Афон и Палестину (памятник второй четверти XV в.) (Малето Е. И. Антология хожений русских путешественников XII--XV века. С. 299).

В древнерусской книжности также находим сведения о данном предании, зафиксированные в переводном сочинении патриарха Германа Константинопольского «Сказание церковное»21:

Из вышеприведенных источников видно, что в восточной церкви в память о поругании над апостолом Петром утвердился только обычай выстригать гуменцо, тогда как на латинском Западе к этой традиции прибавлялся обычай брадобрития. Подробное свидетельство об этом приводит Сикард Кремонский (вторая половина XII в.): «После того как св. Петр был схвачен язычниками, ему обрили бороду его, срезали волосы с головы его, но он пожелал, чтобы то, что было сделано с ним в насмешку, рассматривалось как таинство в память либо о муках Господних, либо моральных заветов, что должны быть в нас»22.

Как уже было сказано выше, образ Петра Гугнивого выстраивался от противного как антипод апостола Петра, а точнее, как образ анти-Петра. Отсюда можно предположить, что исследуемый антилатинский фрагмент в ЭТ возник как антипод благочестивого предания об установлении стрижки волос у клириков. И для восточной и для западной церкви существовал общий обычай в память об апостоле выстригать макушку. Поэтому автор злоречивого «памфлета» о Петре Гугнивом сфокусировал внимание на брадобритии и, отталкиваясь от известной легенды, создал свой рассказ-перевертыш, в котором антиподу святого Петра -- Петру Гугнивому -- рвут волосы на лице не язычники, но некие святые отцы, а поруганный латинский ересиарх по собственному подобию заставляет своих последователей выскабливать бороды. Примечательно, что антилатинская критика обвиняла Петра Гугнивого в утверждении не только брадобрития, но и особой «неправоверной» формы гуменца, о чем свидетельствует следующий фрагмент из упоминавшейся выше древнерусской толковой компиляции: Къ чемй' сж приложить латиньскы1 поповъ г&'меньц'Ь. к чемй' ли нше *: То1. Латинъское къ опр'Ьснокй' [пр'Ьснокй'] слй'жькномй' [служебное]. а наше к просфир'1;. того рл' намъ велико г^меньце. повел'Ьно носити стымъ великымъ [великымъ нет] василиемъ. а латын'Ь мало петромъ г&'гнивымъ (БАН. 45.11.16. «Никифоровский сборник». Третья четверть XV в. Л. 136; в квадратных скобках -- разночтения из сборника Арх. Л. 367 об.).

За антилатинским «памфлетом» следует третье толкование, посвященное уже «истинным христианам»: Вершинин, Андрейчева,6]. Исследуемый фрагмент представляет собой контаминацию из ветхо- и новозаветных текстов. Так, отрывок восходит к Книге пророка Исаии (Ис 62: 2). Он также пересекается с Речью Философа из Повести временных лет (куда попал из Толковых пророков)23, однако, очевидно, не связан с ней напрямую, представляя вольный парафраз ветхозаветного источника.

Вторая часть текста включает контаминацию парафразов из евангельских текстов:



Завершив толкования, посвященные потомкам Авраама, автор ЭТ переходит к характеристике потомков Лота:

Основой данного толкования явился следующий фрагмент 82-го псалма, повествующий о нападении на Израиль соседних языческих племен:

Обратим прежде всего внимание на текстовые соответствия, выделенные курсивом. В ЭТ представлена нехарактерная для 82 -го псалма контаминация из наименований племен, напавших на Израиль («гевал», «амон» и «амалик»), и имен пораженных израильским судьей Гедеоном мадиамских князей (Зива, Зевея и Салмана).

Это дает основания думать, что автор трактата не пользовался непосредственно псалмом, а использовал некий текст-посредник. Схожий фрагмент мы находим в древнейшей «Елевферьевской» редакции «Сказания о 12 пятницах» (однако только в группе списков «В»)30, в толковании на восьмую пятницу:

ЭТ	«Сказание о 12 пятницах»
А се их влки. и кнзи. гевллъ. лмоиъ. лмлликъ. знвъ.зевен. сллмонл. тижсвЯщлвшесл придошл нл ёрлмъ. лютою крлнїю. и погикошл въ оудолїи лслфлтовЯ.	Вьстлше израильтяне гако крилате пьтице вь голигахъ по морю и плЯнише многык страны, и изыдоше нл лице вьсек земьлк повелЯникмь кожикмь, кьнези ^лрьсиисци гевлль и лмонь и лмллнкь, зиво и зевелга у^слльмонь <...> и рлзьгрьдЯше и доше3 нл икрлимь, л господь ихь не кЯ посллль тлмо, и повелЯ гедеюноу изькити к, изьки к гедеюнь нл лслфлтовЯ долЯ вь .з. члсь нощи <...> л прочек злгьнл вь поустыню гллголемоую Ме^ривь, и вь послЯдьне врЯме изити имь ксть и плки вллти имь .м. и .в. лЯ. [Novakovic, s. 27]

А. Н. Веселовский, исследовавший списки «Сказания», отметил, что в данном месте его текст восходит к апокрифическому «Откровению» Мефодия Патарского [В еселовский, с. 345]. Однако сопоставление ЭТ с «Откровением» не дает нам оснований думать, что автор трактата использовал сочинение Псевдо-Мефодия непосредственно, так как в нем отсутствует характерная для ЭТ контаминация названий племен и имен, отмеченная выше, и нет сведений о том, что враги Израиля были истреблены в долине Иосафат. Поэтому версия, что автор ЭТ пользовался каким-то списком «Сказания» (или каким-то промежуточным источником), остается для нас предпочтительной.

В отличие от своего источника, ЭТ не упоминает о возвращении изгнанных Гедеоном мадиамских племен в Последние времена. Но последующее толкование сохраняет заданную «Сказанием» эсхатологическую тему. Автор ЭТ продолжает рассказ о случившемся в долине Иосафат следующей цитатой: Она отсылает нас сразу к нескольким текстам Священного Писания: пророчеству Иоиля (3: 14: ), рассказывающему о последнем Судном дне, который свершится в долине Иосафат, и Евангелиям от Матфея (24: 29) и Марка (13: 24--31) (), повествующим о втором пришествии Христа34. Создатель ЭТ комментирует приведенную цитату, трактуя ее как художественный образ «померкших» и истребленных мадианитян. В подтверждение этого он приводит другую цитату из Книги Исход (15: 15: ), однако приводит ее в искаженном виде, относя слова пророчицы Мариам к «владыкам мадиамским». Эту ошибку заметил переписчик списка ЭТ в Арх и в данном месте внес исправление, заменив (Арх. Л. 120 об.).

Продолжил ЭТ вновь текст, восходящий к 82-му псалму:

При ближайшем рассмотрении оказывается, что в данном отрывке мы имеем дело не только с непосредственным цитированием псалма, но и с интерполированными вкраплениями толкования на 82 -й псалом, принадлежащего Псевдо-Афанасию (это толкование было известно на Руси с XI в.):

Думается, что привлечение толкования на 82 -й псалом Псевдо-Афанасия не было случайным, поскольку оно отличалось яркой эсхатологической направленностью37. Отмеченные вкрапления в тексте ЭТ помогали «сведущему книжнику» понять, что давние ветхозаветные события лишь являлись прообразом будущих событий Последних времен, когда враги Христа и христиан -- Дьявол и его приспешники примут Страшный суд.

Кто же должен был принять осуждение в конце времен? Автор ЭТ называет их далее в тексте, где говорит о том, что в ходе противостояния с Гедеоном

Данный фрагмент пересекается сразу с двумя памятниками: Повестью временных лет и «Словом святого Григория, изобретенным в толцех»38. Соотнесение хвалис и болгар с сыновьями Лота, вероятно, возникло в ЭТ под влиянием аналогичных сведений из летописной статьи 6604 г.39 А появлением в тексте этнонимов торкомени. хомлї... волгари. шве^Н трактат мог быть обязан архетипу «Слова святого Григория», в котором указанные племена упоминались наряду с сарацинами в перечне мусульманских народов. Наиболее полную параллель к ЭТ здесь представляют два списка, объединяемых в Чудовскую редакцию памятника (в других списках перечень народов сокращен)40. В то же время нельзя исключать той возможности, что составителю ЭТ был доступен источник ПВЛ или «Слова» (особенно если датировать наш памятник ранним временем). Текст приводится по среднеболгарской Болонской псалтири XIII в. (Jagic V. Словіньская псалтирь -- Psalterium Bononiense. Wien, 1907. P. 403).

Заключительная часть толкования на Пс 82, по объяснению Псевдо-Афанасия, прямо посвящена событиям

Последних времен: Въ тои днъ егда оузржтъ ха на прістолі славні, стоудомъ велиемъ погывнжтъ въ геиіні шгнън^и жидове Тогда вс'Ь тваръ по^наетъ силж вжиж, паче же жидове Ёид'Ьвъше непостижимжж силж тъгда оувіджть, гако влка всймъ въ (Jagic V. Словіньская псалтирь. P. 405).

Памятник древнерусской антиязыческой полемики, сохранившийся в пяти списках начала XV -- начала XVII в. и возникший не позже конца XII -- начала XIII в., так как именно этим временем датируется антиграф одного из списков [Антология, с. 56--66]. К сожалению, лингвистические данные не позволяют сколько-нибудь сузить датировку [Щекин, с. 234].

Обращает на себя внимание присутствие в тексте ЭТ обезов. Вероятно, заимствуя сведения о мусульманах из «Слова святого Григория», составитель трактата заметил среди них обезов и счел необходимым внести пояснение о том, что есть обезы «поганые» -- приверженцы ислама (они идентифицированы как потомки Лота), а есть обезы-христиане, которые именуются ивери.

В древнерусской книжности этнонимом «обезы» обозначалось население Грузинского государства (см.: [Котляр; Тихомиров, с. 36--37; Анчабадзе, с. 174; Цулая; Пайчадзе; Очерки из истории Грузии, с. 270] и др.). Свидетельство ЭТ об обезах, исповедовавших ислам, уникально и не встречает аналогов в других древнерусских источниках. Согласно исследованиям, ислам проник в Восточную Грузию в период арабского завоевания в VIII в. [Андриашвили, с. 9--10; Очерки из истории Грузии, с. 124--128]. Начиная с этого времени вплоть до начала XII в. на данной территории с центром в Тбилиси существовал Тбилисский эмират, большинство населения которого исповедовало ислам. Очевидно, и для автора «Слова святого Григория», и для автора ЭТ сведения о мусульманах-«обезах» были актуальными данными о современном религиозном составе грузин. Это (наряду с высказанными выше соображениями) дает основание предположить, что ЭТ возник не позже XII в., когда религиозная ситуация в Восточной Грузии начала меняться из-за ее присоединения к Грузинскому царству Багратионов [Покровский,с. 92-99].

Таким образом, ЭТ вобрал в себя сведения из разнородных текстов: Повести временных лет, «Слова святого Григория в толцех» (или их источников), Священного Писания, Толковой псалтыри, «Сказания о 12 пятницах», неизвестного памфлета о Петре Гугнивом. Можно также предположить, что создатель ЭТ был знаком с апокрифическим «Словом» Мефодия Патарского, на которое опирались авторы статьи 6604 г. Повести временных лет и «Сказания о 12 пятницах».

Трактат представляет собой сложный гетерогенный текст, структуру которого определило зачало о сыновьях Авраама, а смысловой осью явилось авторское толкование на Пс 82. Очевидно, составителя ЭТ указанный псалом интересовал из-за его эсхатологической направленности. Это подтверждает обращение в трактате к памятникам (Повести временных лет, Толкованию на псалмы Псевдо-Афанасия, «Сказанию о 12 пятницах»), в которых указанный псалом истолковывался в эсхатологическом ключе. С их помощью создатель трактата устанавливал современных ему врагов христиан. Ими оказывались католики («фряги») и мусульмане («торкмены», «болгары», «хвалисы», «обезы поганые»). Обозначая первых как потомков Хеттуры, автор ЭТ фактически указывал на родство латинян мадианитянам. Согласно «Сказанию о 12 пятницах», племена мадианитян41 были частично истреблены Гедеоном, а частично бежали в пустыню «Етрив». Очевидно, автор ЭТ, позаимствовавший фрагмент об истреблении мадианитян из «Сказания о 12 пятницах», мог, опираясь на эсхатологический контекст «Сказания», подразумевать, что последователи Петра Гугнивого будут также играть какую-то негативную роль в Последние времена наряду с родственными им мадианитянами. Однако какова могла быть эта роль (в том случае, если мы верно реконструируем представления автора ЭТ), остается неясным.

Что касается мусульманских племен, возведенных к потомкам Лота, то, как показали исследования аналогичной этногенеалогии в статье 6604 г. Повести временных лет [Ведюшкина, 2000, с. 57; Карпов, 2002, с. 7; Дорошенко, с. 376-378], данные сопоставления, очевидно, возникли под влиянием таких эсхатологических сочинений, как «Сказание о Христе и Антихристе» Ипполита папы Римского и второе «Слово на пришествие Господне» св. Ефрема Сирина, в которых моавитянам и амонитянам отводилась роль главных приспешников Антихриста во времена Апокалипсиса. В «Сказании», так же как и в его источнике «Слове» Мефодия Патарского, они именуются измаильтянами.

До настоящего времени подобного рода символические этногенеалогии были известны только по памятникам древнерусского летописания. Публикация ЭТ вводит в научный оборот новый (независимый от летописания) источник, который позволяет говорить о существовавшей в Древней Руси книжной традиции выстраивания этногенеалогий с символико-эсхатологическим подтекстом.

Представленный общий текстологический и источниковедческий анализ нарративного ядра ЭТ все же нельзя считать исчерпывающим. Трактат в ходе своей рукописной истории превратился в сложносоставной текст с множеством разновременных напластований. Периодически находятся новые списки ЭТ, позволяющие больше узнать об архетипе памятника и условиях его бытования в рукописной книжности. Будем надеяться, что дальнейшее изучение ЭТ поможет нам не только уточнить его датировку, но и более глубоко раскрыть заложенные в нем смыслы.



Заключение

В качестве дополнения к изданию, помещенному в первой части исследования, публикуем ниже три вновь обнаруженных списка, относящихся к иной ветви рукописной традиции. Тексты передаются «буква в букву» без надстрочных знаков, киноварные инициалы отмечены почеркиванием. Орфографические разночтения не учитываются.

Основной список: РГАДА. Ф. 181. Рукописное собрание МГАМИД. Оп. 5. № 478/958. Трет. четв. XVI в. Л. 120-121.

Разночтения: РГБ. Ф. 209. Собр. П. А. Овчинникова. № 526. Посл. четв. XVI в. Л. 30 (Ов); Национальная библиотека Польши. № 12245 III. Втор. пол. XVI в. Л. 28 об.-29 (Б).



Литература

1. Алексеев А. А. Текстология славянской Библии. СПб., 1999. 254 с.

2. Андрейчева М. Ю. Мусульмане, католики и иудеи в летописном рассказе о выборе веры князем Владимиром: образы и смыслы // Одиссей. Человек в истории. 2014: Imitatio Christi в религиозной культуре Средневековья и раннего Нового времени. М., 2015. С. 402--440.

3. Андриашвили Р. И. Особенности исторической эволюции ислама в Грузии. АДД. Тбилиси, 1990. 42 с.

4. Антология памятников литературы домонгольского периода в рукописи XV в.: Софийский сборник / Изд. подгот. Г. С. Баранкова, Н. В. Савельева, О. С. Сапожникова; Под ред. Н. В. Савельевой. М;

5. СПб., 2013. 538, [1] с.

6. Анчабадзе З. В. Из истории средневековой Абхазии (VI--XVII вв.). Сухуми, 1959. 306 с. Афанасьева Т. И. Древнеславянские толкования на литургию в рукописной традиции XII--XVI вв.: исследования и тексты. М., 2012. 393 с.

7. Ведюшкина И. В. Генеалогия «нечистых» народов в ПВЛ // Восточная Европа в древности и средневековье. XII чтения памяти В. Т. Пашуто. М., 2000. С. 53--58.

8. Ведюшкина И. В. Петр Гугнивый и Петр Монг // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. М., 2004. Вып. 12. С. 309--312. [Ведюшкина, 2004а]

9. Ведюшкина И. В. Этногенеалогии в Повести временных лет // Древнейшие государства Восточной Европы. Материалы и исследования: 2002 год. Генеалогия как форма исторической памяти. М., 2004. С. 56--60. [Ведюшкина, 2004б]

10. Вершинин К. В. Об одном источнике Мерила Праведного и Кормчей // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2017. № 1 (67). С. 5--8.

11. Вершинин К. В., Андрейчева М. Ю. Древнерусский этногенеалогический трактат (Часть 1) // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2019. № 1 (75). С. 14--17.

12. Веселовский А. Н. Опыты по истории развития христианской легенды. IV: Сказание о 12-ти пятницах// ЖМНП. 1876. Т. 185. С. 326-367.

13. Гальковский Н. М. Борьба христианства с остатками язычества в Древней Руси. В 2 т. М., 2000. Т. 2. 308 с.

14. Гарькавый И. В. «Измаильтяне» или «нечистые человеки»? Некоторые наблюдения над семантикой русских летописей // Историческая антропология: Место в системе социальных наук, источники и методы интерпретации. Тезисы докладов и сообщений научной конференции. Москва, 4-6 февраля 1998 г. М., 1998. С. 87-89.

15. Дестунис Г. Топография средневекового Константинополя // ЖМНП. 1882. Т. 219. С. 1-32. Дорошенко (Андрейчева) М. Ю. Ветхозаветная топонимика в статье 6604 (1096) года в Повести временных лет // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. М., 2007. Вып. 8 С. 370-382.

16. Иванов С. В. «Сказание о 12 пятницах» в рукописях ИРЛИ РАН (Пушкинского дома) // Труды Объединенного научного совета по гуманитарным проблемам и историко-культурному наследию. 2011. СПб., 2012. С. 34-70.

17. Исоахо М. Последний царь и «сынове измаилеви»: апокалипсис в «Повести временных лет» // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2016. № 4 (66). С. 5-19.

18. Карпов А. Ю. Генеалогия хвалисов и болгар в летописной статье 1096 г. // Архив русской истории. М., 1994. Вып. 4. С. 7-26.

19. Карпов А. Ю. «Заклепанные человеки» в летописной статье 1096 г. // Очерки феодальной России. М., 1999. Вып. 3. С. 3-24.

20. Карпов А. Ю. Об эсхатологических ожиданиях в Киевской Руси в конце XI - начале XII века // Отечественная история. 2002. № 2. С. 3-15.

21. Каталог славяно-русских рукописных книг XVI века, хранящихся в РГАДА. Вып. 3 (в печати). Констебл Дж. Бороды в истории. Символы, моды, восприятие // Одиссей. Человек в истории. 1994. М., 1994. С. 165-181.

22. Котляр Н. Ф. Грузинские сюжеты древнерусских летописей // Из истории украинско-грузинских связей. Тбилиси, 1975. Вып. 3. С. 7 -- 19.

23. Лаушкин А. В. Провиденциальная концепция взаимоотношений Руси и степи в древнерусском летописании XI--XIII вв. // Славяне и их соседи: Славяне и кочевой мир. Средние века -- раннее Новое время (сборник тезисов 17-й конференции памяти В. Д. Королюка). М., 1998. С. 75--78.

24. Лаушкин А. В. К вопросу о развитии этнического самосознания древнерусской народности («хрестеяни» и «хрестьяньскыи» в памятниках летописания XI--XIII вв.) // Средневековая Русь. М., 2006. Вып. 6.С. 29-65.

25. Лаушкин А. В. Наследники праотца Измаила и библейская мозаика в летописных известиях о половцах // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2013. № 4 (54). С. 76-86.

26. Лободанов А. П. «Фрязи» древнерусской письменности. К вопросу о наименовании итальянцев и Италии // Эмбатерион. Сборник статей по искусствознанию, филологии и истории. М., 2011. С. 177-233. Мещерский Н. А. К вопросу о составе и источниках Академического хронографа // Летописи и хроники. 1973. М., 1974. С. 212-219.

27. Милютенко Н. И. Литературный цикл о князе Владимире: книга А. А. Шахматова в свете современных исследований славянской книжности (рукописная традиция и источники) // Шахматов А. А. Жития князя Владимира. Текстологическое исследование древнерусских источников XI-XVI вв. / Подготовка текста Н. И. Милютенко. СПб., 2014. С. 11-128.

28. Никольский Н. К. О литературных трудах митрополита Климента Смолятича, писателя XII века. СПб.,

29. 1892. [4], VIII, 229, [3] с.

30. Очерки из истории Грузии: Абхазия с древнейших времен до наших дней. Тбилиси, 2009. 594 с.

31. Павлов А. С. Критические опыты по истории древнейшей греко-русской полемики против латинян.СПб., 1878. VI, 210 с.

32. Пайчадзе Г. Г. Названия Грузии в русских письменных исторических источниках. Тбилиси, 1989. 65, [2] с.

33. Петрухин В. Я. Русь в IX-X веках. От призвания варягов до выбора веры. Изд. 3-е, испр. и доп. М.,2017. 463 с.

34. Покровский Н. Ф. Краткий очерк церковно-исторической жизни православной Грузии со времен появления в ней христианства и до вступления ее в подданство России. Тифлис, 1905. 165 с.

35. Попов А. Н. Историко-литературный обзор полемических сочинений против латинян (XI-XV вв.).М., 1875. VIII, [2], 418 с.

36. Православная богословская энциклопедия или богословский энциклопедический словарь. Пг., 1901. Т. 2. VI, [2] с., 1305 стб.

37. Сухомлинов М. И. Исследования по древней русской литературе. СПб., 1908. 640 с.

38. Тихомиров М. Н. Древняя Русь. М., 1975. 429 с.

39. Фомин В. В. Термин «фряги» русских памятников XII-XVII вв. и его значение // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики: Научно-теоретический и прикладной журнал. 2018. № 3 (89). С. 69-74.

40. Цеханович А. А. Сочинения Курбского и полемические антикатолические традиции древнерусской письменности. К проблеме изучения источников // Вспомогательные исторические дисциплины. СПб., 2000. Т. 27. С. 19-31.

41. Цу лая Г. В. «Обезы» по русским источникам // Советская этнография. 1975. № 2. С. 99-105.

42. Щ екин А. С. Лингвотекстологическое исследование «Слова святого Григория изобретено в толцех». Дис. ... канд. филол. наук. СПб., 2005. 300 с.

43. Novakovic S. Dvanaest petaka // Starine. U Zagrebu. 1872. T. 4. S. 24-28.

44. Stradomski J. Rfkopisy i teksty. Studia nad cerkiewnoslowiansk^ kultur^ literack^ Wielkiego Ksifstwa Litewskiego i Korony Polskiej do konca XVI wieku. Krakow, 2014. (Krakowsko-wilenskie studia slawistyczne. T. 10). 370 s.

References

1. Afanas'eva, T. I. Drevneslavyanskie tolkovaniya na liturgiyu v rukopisnoi traditsii XII-XVI vv.: issledovaniya i teksty [The Old Slavic Commentaries on the Liturgy in the Manuscript Tradition of the 12th - 16th Centuries: Studies and Texts]. M., 2012. 393 p.

2. Alekseev, A. A. Tekstologiya slavyanskoi Biblii [The Textual Criticism of the Slavic Bible]. SPb., 1999. 254 p. Anchabadze, Z. V. Iz istorii srednevekovoi Abkhazii (VI-XVII vv.) [From the Medieval History of Abkhazia (6th - 17th Centuries)]. Sukhumi, 1959. 42 p.

3. Andreicheva, M. Yu. Musul'mane, katoliki i iudei v letopisnom rasskaze o vybore very knyazem Vladimirom: obrazy i smysly [Muslims, Catholics and Hebrews in the Annalistic Tale about the Prince Vladimir's Choice of Faith: Images and Meanings]. In Odissei. Chelovek v istorii. 2014: Imitatio Christi v religioznoi kul'ture Srednevekovya i rannego Novogo vremeni. M., 2015. P. 402-440.

4. Andriashvili, R. I. Osobennosti istoricheskoi evolyutsii islama v Gruzii [The Peculiarities of the Historical Evolution of Islam in Georgia]. Avtoreferat dis. ... dokt. filol. nauk. Tbilisi, 1990. 306 p.

5. Antologiya pamyatnikov literatury domongol'skogo perioda v rukopisi XV v.: Sofiiskii sbornik [The Anthology of Literary Pieces of the Pre-Mongol Period in the Manuscript of the 15th Century: the Sophia Miscellany] / Izd. podgot. G. S. Barankova, N. V. Savel'eva, O. S. Sapozhnikova; Pod red. N. V. Savel'evoi. M; SPb., 2013. 538, [1] p.

6. Fomin, V. V. Termin “fryagi" russkikh pamyatnikov XII-XVII vv. i ego znachenie [The Term “Fryags" of Russian Writings of the 12th - 17th Centuries and Its Meaning]. In Istoricheskie, filosofskie, politicheskie i yuridicheskie nauki, kul'turologiya i iskusstvovedenie. Voprosy teorii i praktiki: Nauchno-teoreticheskii i prikladnoi zhurnal. 2018. № 3 (89). P. 69-74.

7. Gal'kovskii, N. M. Bor'ba khristianstva s ostatkami yazychestva v Drevnei Rusi [The Christianity's Struggle with the Remnants of Paganism in the Old Rus']. V 2 t. M., 2000. T. 2. 308 p.

8. Gar'kavyi, I. V. “Izmail'tyane" ili “nechistye cheloveki"? Nekotorye nablyudeniya nad semantikoi russkikh letopisei [The “Ishmaelites" or the “Unclean People"? Some Observations on the Semantics of Russian Chronicles]. In Istoricheskaya antropologiya: Mesto v sisteme sotsial'nykh nauk, istochniki i metody interpretatsii. Tezisy dokladov i soobshchenii nauchnoi konferentsii. Moskva, 4-6 fevralya 1998 g. M., 1998. P. 87-89.

9. Destunis, G. Topografiya srednevekovogo Konstantinopolya [The Topography of the Medieval Constantinople]. In ZhurnalMinisterstva narodnogoprosveshcheniya. 1882. T. 219. P. 1-32.

10. Doroshenko (Andreicheva), M. Yu. Vetkhozavetnaya toponimika v stat'e 6604 (1096) goda v Povesti vremennykh let [The Old Testament Toponyms in the Entry for the Year 6604 (1096) in the Tale of Bygone Years]. In Dialog so vremenem. Al'manakh intellektualnoi istorii. M., 2007. Vyp. 8. P. 370-382.

11. Isoakho, M. Poslednii tsar' i “synove izmailevi”: apokalipsis v “Povesti vremennykh let” [The Last King and the “Sons of Ishmael": the Apocalypse in the “Tale of Bygone Years"]. In Drevnyaya Rus'. Voprosy medievistiki.№ 4 (66). P. 5-19.

12. Ivanov, S. V. “Skazanie o 12 pyatnitsakh" v rukopisyakh IRLI RAN (Pushkinskogo doma) [The “Tale of the 12 Fridays" in the Manuscripts of the Institute of Russian Literature of the Russian Acadimy of Sciences (the Pushkin House)]. In Trudy Ob'edinennogo nauchnogo sovetapogumanitarnymproblemam i istoriko-kul'turnomu naslediyu. 2011. SPb., 2012. P. 34-70.

13. Karpov, A. Yu. Genealogiya khvalisov i bolgar v letopisnoi stat'e 1096 g. [The Genealogy of Khvalysians and Bulgarians in the Annalistic Entry for the Year 1096]. In Arkhiv russkoi istorii. M., 1994. Vyp. 4. P. 7-26. Karpov, A. Yu. “Zaklepannye cheloveki" v letopisnoi stat'e 1096 g. [The “Locked People" in the Annalistic Entry for the Year 1096]. In Ocherki feodalnoiRossii. M., 1999. Vyp. 3. P. 3-24.

14. Karpov, A. Yu. Ob eskhatologicheskikh ozhidaniyakh v Kievskoi Rusi v kontse XI - nachale XII veka [On the Eschatological Expectations in Kievan Rus' at the End of the 11th - the Beginning of the 12th Century]. In Otechestvennaya istoriya. 2002. № 2. P. 3-15.

15. Katalog slavyano-russkikh rukopisnykh knig XVI veka, khranyashchikhsya v RGADA [Catalog of Slavonic- Russian Manuscript Books of the 16th Century, Stored in the Russian State Archive of Ancient Acts]. Vyp. 3 (in print).

16. Konstebl, Dzh. Borody v istorii. Simvoly, mody, vospriyatie [The Beards in History. Symbols, Fashions, Perception]. In Odissei. Chelovek v istorii. 1994. M., 1994. P. 165-181.

17. Kotlyar, N. F. Gruzinskie syuzhety drevnerusskikh letopisei [Georgian Stories of the Old Russian Chronicles]. In Iz istorii ukrainsko-gruzinskikh svyazei. Tbilisi, 1975. Vyp. 3. P. 7-19.

18. Laushkin, A. V. Providentsial'naya kontseptsiya vzaimootnoshenii Rusi i stepi v drevnerusskom letopisanii XI-XIII vv. [The Providential Concept of Relations between Russia and the Steppe in the Old Russian Chronicles of the 11th - 13th Centuries]. In Slavyane i ikh sosedi: Slavyane i kochevoi mir. Srednie veka - rannee Novoe vremya (sbornik tezisov 17-i konferentsiipamyati V. D. Korolyuka). M., 1998. P. 75-78.

19. Laushkin, A. V K voprosu o razvitii etnicheskogo samosoznaniya drevnerusskoi narodnosti (“khresteyani” i “khrest'yan'skyi” v pamyatnikakh letopisaniya XI-XIII vv.) [To the Question of the Development of the Ethnic Self-identity of the Old Russian Nationality (The “Khresteyans” and “Khrest'yan'skyi” in the Annalistic Writings of the 11th - 13th Centuries)]. In Srednevekovaya Rus'. M., 2006. Vyp. 6. P. 29-65.

20. Laushkin, A. V Nasledniki praottsa Izmaila i bibleiskaya mozaika v letopisnykh izvestiyakh o polovtsakh [The Heirs of the Forefather Ishmael and the biblical Mosaic in the Annalistic Messages about Polovtsians]. In Drevnyaya Rus'. Voprosy medievistiki. 2013. № 4 (54). P. 76-86.

21. Lobodanov, A. P. “Fryazi” drevnerusskoi pis'mennosti. K voprosu o naimenovanii ital'yantsev i Italii [The “Fryags” of the Old Russian Literacy. To the Question of the Name of Italians and Italy]. In Embaterion. Sbornik stateipo iskusstvoznaniyu, filologii i istorii. M., 2011. P. 177-233.

22. Meshcherskii, N. A. K voprosu o sostave i istochnikakh Akademicheskogo khronografa [On the Question of Composition and Sources of the Academical Chronograph]. In Letopisi i khroniki. 1973. M., 1974. P. 212-219.

23. Milyutenko, N. I. Literaturnyi tsikl o knyaze Vladimire: kniga A. A. Shakhmatova v svete sovremennykh issledovanii slavyanskoi knizhnosti (rukopisnaya traditsiya i istochniki) [The Literary Cyclus about Prince Vladimir: A. A. Shakhmatov's Book in Light of Modern Studies of Slavic Literacy (Manuscript Tradition and Sources)]. In Shakhmatov, A. A. Zhitiya knyazya Vladimira. Tekstologicheskoe issledovanie drevnerusskikh istochnikov XI-XVI vv. /Podgotovka teksta N. I. Milyutenko. SPb., 2014. P. 11-128.

24. Nikol'skii, N. K. O literaturnykh trudakh mitropolita Klimenta Smolyaticha, pisatelya XII veka [On the Literary Works of Metropolitan Clement Smol'yatich, the Writer of the 12th Century]. SPb., 1892. [4], VIII, 229, [3] p.

25. Novakovic, S. Dvanaest petaka. In Starine. U Zagrebu. 1872. T. 4. P. 24-28.

26. Ocherki iz istorii Gruzii: Abkhaziya s drevneishikh vremen do nashikh dnei [Essays from the History of Georgia: Abkhazia from Ancient Times to the Present Day]. Tbilisi, 2009. 594 p.

27. Paichadze, G. G. Nazvaniya Gruzii v russkikh pis'mennykh istoricheskikh istochnikakh [The Names of Georgia in Russian Written Historical Sources]. Tbilisi, 1989. 65, [2] p.

28. Pavlov, A. S. Kriticheskie opyty po istorii drevneishei greko-russkoi polemiki protiv latinyan [Critical Essays on the History of the Oldest Greek-Russian Polemic against the Latins]. SPb., 1878. VI, 210 p.

29. Petrukhin, V. Ya. Rus' v IX-X vekakh. Ot prizvaniya varyagov do vybora very [Rus' in the 9th - 10th Centuries. From the Calling of the Varangians to the Choice of Faith]. Izd. 3-e, ispr. i dop. M., 2017. 463 p.

30. Pokrovskii, N. F. Kratkii ocherk tserkovno-istoricheskoi zhizni pravoslavnoi Gruzii so vremen poyavleniya v nei khristianstva i do vstupleniya ee v poddanstvo Rossii [A Brief Essay on the Church Historical Life of the Orthodox Georgia since the Time when Christianity Appeared in It until Its Entry into Russian Dominion]. Tiflis, 1905. 165 p.

31. Popov, A. N. Istoriko-literaturnyi obzor polemicheskikh sochinenii protiv latinyan (XI-XV vv.) [Historical and Literary Review of Polemical Works against the Latins (11th - 15th Centuries.)]. M., 1875. VIII, [2], 418 p.

32. Pravoslavnaya bogoslovskaya entsiklopediya ili bogoslovskii entsiklopedicheskii slovar' [Orthodox Theological Encyclopedia or Theological Encyclopedic Dictionary]. Pg., 1901. T. 2. VI, [2] p., 1305 col. Shchekin, A. S. Lingvotekstologicheskoe issledovanie “Slova svyatogo Grigoriya izobreteno v toltsekh” [A Linguotextological Study of the “The Sermon of Gregory the Theologian that was Acquired in the Commentaries”]. Dis. ... kand. filol. nauk. SPb., 2005. 300 p.

33. Stradomski, J. Rfkopisy i teksty. Studia nad cerkiewnoslowiansk^ kultur^ literack^ Wielkiego Ksifstwa Litewskiego i Korony Polskiej do konca XVI wieku. Krakow, 2014. (Krakowsko-wilenskie studia slawistyczne. T. 10). 370 s.

34. Sukhomlinov, M. I. Issledovaniya po drevnei russkoi literature [Studies on the Old Russian Literature]. SPb., 1908. 640 p.

35. Tikhomirov, M. N. Drevnyaya Rus' [Old Russia]. M., 1975. 429 p.

36. Tsekhanovich, A. A. Sochineniya Kurbskogo i polemicheskie antikatolicheskie traditsii drevnerusskoi pis'mennosti. K probleme izucheniya istochnikov [The Kurbsky's Works and the Traditions of Anti-Catholic Polemic in the Old Russian Literacy. To the Problem of the Source Studies]. In Vspomogatelnye istoricheskie distsipliny. SPb., 2000. T. 27. P. 19-31.

...