О начале христианизации саамов Кольского полуострова во второй четверти XVI в.

Размещено на http://www.allbest.ru/

О начале христианизации саамов Кольского полуострова во второй четверти XVI в.

С.А. Никонов

В статье рассматривается проблема христианизации саамов западной и северо-западной частей Кольского полуострова во второй четверти XVI в. Круг источников, известных с XIX в. (летописные рассказы о крещении лопарей, Житие Трифона Печенгского и повесть о Феодорите Кольском), может быть дополнен документом из собрания русско-датских дел Посольского приказа. Показания, данные представителями администрации Кольского уезда в 1592 г., содержат рассказ о христианской миссии новгородского священника Ильи, крестившего ряд саамских погостов. Автором высказывается предположение о тождественности этого священника с иеромонахом Ильей, который по распоряжению архиепископа Макария просвещал финно-угорские народы Новгородской епархии в 1534--1535 г. Таким образом, крещение кольских саамов было частью общего процесса распространения христианства среди нерусских народов Северо-Запада и Севера России, начавшегося за несколько лет до просветительской деятельности прп. Трифона Печенгского и Феодорита Кольского.

Ключевые слова: саамы, Кольский полуостров, христианство, иеромонах Илья, даньщики, архиепископ Макарий

Sergey A. Nikonov

Murmansk Arctic State University Murmansk, Russia

ABOUT THE CHRISTIANIZATION OF THE SAAMI OF THE KOLA PENINSULA IN THE SECOND QUARTER OF THE 16th CENTURY

The article deals with the problem of the Saami Christianization in the Western and North-Western parts of the Kola Peninsula in the second quarter of the 16th century. A range of sources, known since the 19th century (the Chronicle stories about the baptism of the Lapps, the Life of Tryphon Pechengskiy and the Tale of Theodorit Kolskiy), can be supplemented with a document from the collection of the Russian-Danish files of the Posolskiy Prikaz. The testimony given by representatives of the administration of the Kola District in 1592, contains a story about the Christian mission of the Novgorod priest Ilya, who baptized a number of Sami pogosts. The author suggests identifying this priest with the hieromonk Ilya, who by order of Archbishop Makariy enlightened the Finno-Ugric peoples of the Novgorod diocese in 1534-1535. Thus, the baptism of the Kola Saami was part of the general process of spreading Christianity among the non-Russian peoples of the North-West and North of Russia, which began a few years before the educational activities of the venerable Tryphon Pechengskiy and Theodorit Kolskiy. христианство саам священник

Keywords: Sami, Kola Peninsula, Christianity, hieromonk Ilya, tax collectors, Archbishop Makariy

Территория Кольского полуострова еще в древнерусский период вошла в состав Новгородской республики [Бернштам, с. 20--26; Насонов, с. 73, 100--103]. В XII--XIII в. сюда приходили новгородские даньщики для сбора дани с коренных обитателей - саамов (лопарей). Вплоть до включения Новгорода в состав Московского государства эти земли не заселялись русскими. К возникшим не позднее начала XV в. волостям Варзуга и Умба в южной части полуострова в конце века добавился еще ряд поморских поселений. Заселение региона не только создавало условия для более тесных контактов пришлых и аборигенов, но и способствовало проникновению христианства.

Общины саамов - погосты - были немногочисленными. Они были рассеяны по всей территории полуострова и вели полукочевое хозяйство. Кроме Кольского полуострова, саамы проживали на землях соседних Норвегии и Финляндии, входивших в то время в состав Дании и Швеции. Начавшееся во второй четверти XVI в.2 распространение протестантизма в Скандинавии делало насущным обращение кольских лопарей в православную веру. Это должно было зафиксировать подданство саамов великим князьям/царям Московским и поставить предел возможному проникновению новой христианской конфессии.

Вопрос о христианизации саамов Кольского полуострова получил освещение в историографии XIX - начала XXI в. В специальных работах [Андреев, с. 23--26; Бардилева, Грашевская, с. 285--288; И. О.; Козмин, 1900; Козмин, 1902; Платонов, с. 5--6; Савич, с. 75--79; Ушаков, 1998, т. 2, с. 211--214, 296--300; Христианизация; Шестаков] и обобщающих исследованиях [Голубинский, с. 854--861; Макарий (Булгаков), с. 328--334; Соловьев, с. 68--69] справедливо обращалось внимание на выдающуюся роль в распространении православия среди саамов подвижников второй четверти XVI в. - основателя Троицкого Печенгского монастыря прп. Трифона и заметного церковного деятеля и духовника князя Андрея Курбского прп. Феодорита Кольского. В историографии допускалось, что проповедническая деятельность была начата еще до прихода святых на земли саамов, на что указывают как повествования о жизни Трифона Печенгского и Феодорита, так и немногочисленные летописные свидетельства.

Круг источников, отразивших начальное обращение саамов в православие, был известен еще в XIX в. Во-первых, это летописные рассказы о крещении лопарей и освящении церквей:

в 1526 г. - церкви Иоанна Предтечи на р. Ниве (в южной части Кольского полуострова), в 1532 г. - Благовещенской и Никольской церквей на р. Коле и Туломе (в северо-западной части)3.

Рассматриваемые памятники относятся к традиции как новгородского (Новгородская IV летопись и Новгородская IV летопись по списку Дубровского), так и общерусского (Никоновская летопись) летописания. Некоторые отличия в изложении рассказа о крещении лопарей в 1532 г. Содержит Новгородская летопись из собрания Т.Ф. Большакова, опубликованная Е.Л. Конявской 4.

Во-вторых, это памятники агиографии. Житие Трифона Печенгского - памятник книжности Русского Севера второй половины XVII в.5, повествующий о деятельности святого, основавшего во второй четверти XVI в. на р. Печенге монастырь во имя Святой Троицы. Здесь встречается упоминание об иеромонахе Илье, который жил в Коле и по просьбе святого Трифона освятил построенную им на р. Печенге церковь, а также крестил саамов 6. Житие поясняет, что сам Трифон этого сделать не мог, не будучи посвященным в монашество. От иеромонаха Ильи Трифон "прият 7 мнишество".

В повести о преподобном Феодорите, входящей в состав "Истории о великом князе Московском" Андрея Курбского 8, упоминается некий "старец-пустынник" Митрофан 9. Этот старец жил на побережье Баренцева моря ("Ледоватое море") за пять лет до прихода сюда святого. С ним Феодорит стал жить в "прегорчайшей пустыне", питаясь травами и кореньями 10. Об участии Митрофана в христианизации саамов повесть ничего не сообщает. Даты этих событий в Житии Трифона и в повести о Феодорите не указаны 11.

Этот незначительный круг источников может быть дополнен одним сообщением, выявленным в документах Посольского приказа.

Значение документов дипломатического ведомства Московского государства велико для изучения не только внешней политики XVI-XVII в., но и целого ряда смежных вопросов. По верному замечанию Н.А. Рогожина, каждая посольская книга - "это локальный архив по тому или иному дипломатическому вопросу" [Рогожин, с. 89]. В полной мере данная характеристика относится и к дипломатическим документам России и Дании.

Во второй половине XVI - начале XVII в. оба государства вели активную борьбу за право обладания территориями на Крайнем Севере Европы (Кольский полуостров и Финнмарк), а также стремились определить границы в этом регионе 12. Разграничение вверялось посольствам, отправлявшимся в Колу, где должны были происходить встречи с датскими "коллегами". Хотя ни одна из запланированных встреч не состоялась 13, русские послы добросовестно выполняли возложенные на них обязанности, готовясь отстаивать государственные интересы не только дипломатическими средствами, но и привлекая местных жителей - "старожильцев". Ими были лопские даньщики и судьи, выполнявшие функции административного управления и сбора податей на территории Кольского полуострова и спорных землях Финляндии и Северной Норвегии. До учреждения в конце XVI в. Кольского уезда и воеводского правления даньщики и судьи были здесь фактическими руководителями [Никонов].

Показания "старожильцев" содержали перечисление географических ориентиров рубежей "государевой земли", а также включали предания местной истории. Одно из первых таких показаний было дано в 1571/1572 г. посольству Ивана Ташлыкова, о котором известно лишь по упоминанию в источниках 14. Новое посольство князя Ивана Барятинского 6 ноября 1586 г. в Коле также выслушало "старых данщиков"15. Эта практика была продолжена и позже. 2 августа 1592 г. московские послы - князь С.Г. Звенигородский, Г.Б. Васильчиков и дьяк И. Максимов - выслушали показания даньщиков и судей, собиравших дань "в Кончанской лопи"16. Перед послами предстали 29 даньщиков и судей 17 - выходцев из поморских волостей и лопарских погостов. Их показания были записаны старцами Кольского Петропавловского монастыря 18 Сергием Вянзиным и Ефросимом 19.

Если в показаниях, данных посольству Барятинского, лопские даньщики ограничились рассказом о легендарном Валите - покорителе "Мурманской земли", то в 1592 г. "старожильцы" сообщали о начале христианства у саамов. Свидетельства лопских даньщиков и судей 1592 г. известны в двух списках, входящих в состав дел об отправке в Данию посольства князя Ивана Ржевского и дьяка Постника Дмитриева (1601 г.)20 и о приеме датского посольства Мартына Голфенда (1614--1615 г.)21.

Обратимся к свидетельству лопских даньщиков и судей, записанному в 1592 г.: "А в християнской нашей вере лопляне учали быти, которые жили в Коле, и мотцкие, и нотоозерские, и соньялские, и печенские, и пазрецкие при архиепископе Великого Новагорада и Пъскова при Генадии, а приезжал их крестити из Великого Новаграда церкви Еуфимия чюдотворца, что у архиепископа на сенех, священник именем Илья тому ныне лет 22, а нявдемские лопари крестились после того немного лет спустя [...]23 по государеву цареву и великого князя [.. .]24"25. Приведенный текст, как видим, сохранился не полностью: утрачено окончание, а также дата обращения саамов в христианство.

С показаниями лопских даньщиков и судей, данными посольству князя Семена Звенигородского, был знаком Н.М. Карамзин. В "Истории государства Российского" он изложил своими словами рассказ о Валите, а также упомянул о крещении саамов в правление великого князя Василия Ивановича 26 [Карамзин, с. 43--44]. Н.М. Карамзин не указал ни названий погостов, обращенных в православие, ни имени архиепископа, отправившего священника Илью, ни новгородской церкви, в которой тот служил. Впоследствии исследователи также обращали внимание на рассказ о Валите, по-разному оценивая историчность этого деятеля [Андреев, с. 24; Валит; Валит, 2008; Косточкин, с. 202; Материалы, с. 81--82; Ушаков, 1986, с. 177--182; Ушаков, 2001, с. 34]. Был ли им знаком рассказ о начале христианства, для нас остается неясным.

Прокомментируем показания лопских даньщиков и судей. Даньщики относят начало христианизации ко времени новгородского архиепископа Геннадия, возглавлявшего архиерейскую кафедру с 1484 по 1505 г. Участие новгородских владык в распространении христианства среди саамов Кольского полуострова не должно вызывать сомнений, поскольку до 1682 г. эти земли были в ведении Новгородской епархии. Что касается архиепископа Геннадия, то его деятельность нашла отражение в историографии XIX - начала XXI в. [Варенцов; Лурье; Ромодановская]. Архиепископ налаживал отношения с Псковом, был организатором литературного кружка и переводческой деятельности, вел борьбу с ересью жидовствующих. Неизвестно, был ли он причастен к распространению православия среди нерусских народов епархии. Не исключено, что в условиях интеграции земель Новгородской республики в состав Русского государства христианизация не рассматривалась как первостепенная задача.

Положение изменилось, когда Новгородскую епархию с 1526 по 1542 г. возглавлял архиепископ Макарий. При нем проводилась целенаправленная политика распространения христианства среди финно-угорского населения епархии [Макарий (Булгаков), с. 335--337; Макарий (Веретенников), Флоря, с. 371--372]. Отражением этого процесса стали летописные рассказы о крещении лопарей на р. Ниве, Туломе и Коле в 1526 и 1532 г. По всей видимости, и событие, описанное лопскими даньщиками и судьями, должно быть отнесено ко второй четверти XVI в.

В показаниях даньщики и судьи приводят точные сведения о новгородском священнике, крестившем саамов. Священник Илья служил в церкви Евфимия чудотворца, что "архиепископа на сенях". Речь идет о резиденции новгородских архиепископов, расположенной в северо-западной части Новгородского кремля. Архитектурный комплекс резиденции формировался на протяжении XIII-XV в. [Гордиенко, с. 121-124]. В 1445 г. здесь была поставлена церковь Евфимия Великого с колокольней, относившаяся к сенным владычным храмам [Гордиенко, 2007а, с. 121; Гордиенко, 2007б].

Если верно наше предположение о крещении саамов во время занятия владычной кафедры Макарием, то священник Илья может быть идентифицирован с иеромонахом Ильей, в 1534-1535 г. обращавшим в христианство карело-финское и саамское население Водской пятины [Дробленкова, 1988; Дробленкова, 2007; Турилов ]. Он известен как автор нескольких произведений: "О крещении дикой лопи", русской версии Жития Георгия Нового, канона Михаилу Клопскому [Дробленкова, 1988, с. 402--403].

Необходимо отметить, что местом службы иеромонаха Ильи летописи называют другую церковь владычного двора - Рождества Христова 27, а не Евфимия чудотворца, о которой говорили лопские даньщики и судьи. По существующим источникам проследить служебный путь иеромонаха Ильи невозможно. Нельзя не признать хорошую осведомленность даньщиков и судей о крестителе лопарей. Их показания о деятельности священника Ильи не противоречат данным летописей и Жития Трифона Печенгского. Таким образом, можно говорить об историчности иеромонаха Ильи, упоминаемого в Житии Трифона Печенгского. Е.Е. Голубинский полагал, что не стоит доверять сообщению Жития об иеромонахе Илье, поскольку оно является поздней вставкой [Голубинский, с. 858]. С этим мнением согласен и современный исследователь В.В. Калугин [Калугин, 2009, с. 66]. Напротив, показания лопских даньщиков дают основание поддержать исследователей [Козмин, 1902, с. 448; Макарий (Булгаков), с. 334], не сомневавшихся в том, что иеромонах Илья Жития и летописей - одно и то же лицо.

Распространение христианства, согласно показаниям даньщиков и судей, началось с крещения саамов, "которые жили в Коле". В 1592 г., когда представители местной администрации рассказывали о прошлом края московским послам, у слияния р. Туломы и Колы стоял Кольский острог, возникший на месте поморской волости Кола, основанной не позднее середины XVI в.

В конце XVI - начале XVII в. саамы Муномашского погоста продолжали владеть угодьями на р. Туломе и впадающих в нее речках, а также в Кольском заливе - либо самостоятельно, либо совместно с посадским населением Колы 29. Нельзя исключать, что основатели Колы вытеснили отсюда коренных обитателей - муномашских саамов, принявших православие.

Вместе с муномашскими были крещены саамы северо-западной (Мотовский, Печенгский и Пазрецкий погосты на побережье Баренцева моря) и западной частей (Нотозерский и Сонгельский погосты) Кольского полуострова. Вскоре после них были крещены саамы Нявдемского погоста, также находившегося на побережье, в северо-западной части. Из-за утраты окончания текста показаний остается неясным, крестил нявдемских саамов иеромонах Илья или же какой-то другой просветитель.

Христианизация охватила не все саамские погосты, а только те, чьи земли находились в приграничном районе, соседствуя с территориями современных Финляндии и Норвегии. Затронула ли эта миссия саамские погосты, находившиеся в южной и восточной частях Кольского полуострова, мы не знаем. Обращение в православие саамов приграничных территорий могло преследовать политическую цель - закрепить присутствие Московского государства на Крайнем Севере Европейской России (см. ил. 1).

Ил. 1. Саамские погосты Кольского полуострова в XVI--XVII в. (по И.Ф. Ушакову) Пояснение: 1 - Нявдемский; 2 - Пазрецкий; 3 - Печенгский; 4 - Мотовский; 5 - Сонгельский; 6 - Кильдинский; 7 - Нотозерский; 8 - Масельгский; 9 - Воронинский; 10 - Семиостровский; 11 - Иокангский; 12 - Ловозерский; 13 - Понойский; 14 - Екостровский; 15 - Бабинский; 16 - Орьезерский; 17 - Пяозерский.

Показания лопских даньщиков и судей были использованы московскими дипломатами в начале XVII в. Так, во время русско-датских переговоров, проходивших в 1603 г. в Москве, русской делегацией под руководством боярина С.В. Годунова в ответ на претензии Дании о "возвращении" Кольского полуострова ("Лопской земли") было сказано, что "ещо при великом государе царе и великом князе Иване Васильевиче, всеа Русии самодержце, и многие лопари в тех летех крестилися при Генадье, архиепискупе новгородцком, тому ныне со сто з дватцать 30 т г лет" . Таким образом, московские дипломаты дополнили показания лопских даньщиков и судей следующими сведениями: крещение саамов состоялось в правление великого князя Ивана III, примерно в 1483 г. ("тому ныне со сто з дватцать лет"), приблизительно в то время, когда началось архиепископство Геннадия.

Крещение саамов Кольского полуострова, таким образом, стало частью общего процесса христианизации нерусских народов Новгородской епархии, развернувшегося в 1530-е годы. Показания лопских даньщиков и судей дают основания говорить о том, что эта миссия была связана с именем новгородского иеромонаха Ильи. "Дикая лопь", упомянутая в летописи среди территорий, по которым прошел иеромонах Илья, может быть соотнесена с землями на северо- западе и западе Кольского полуострова. Христианизация саамских погостов приграничных районов могла иметь не только миссионерское, но и политическое значение - закрепить присутствие Московского государства на Крайнем Севере Европейской России.

Литература