Кооперативное движение в России: век спустя

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Кооперативное движение в России: век спустя

Соболев Александр Валерьевич

Соболев Александр Валерьевич - доктор экономических наук, профессор кафедры экономики Российского университета кооперации (г. Мытищи, Московская обл, Российская Федерация).

Аннотация. Актуальность и новизна работы. Осмысление роли и места кооперации в современной России с учетом традиций и специфики кооперативного движения 100-летней давности.

Цель работы. Опираясь на основные исторические этапы развития кооперации в России, охарактеризовать ситуацию с ее современным положением на селе, описать ее форматы и объяснить корневые причины, сковывающие ее функционирование.

Материалы и методы исследования. Обзор исторических этапов развития кооперации в России, анализ современной литературы, освещающей проблемы кооперации.

Результат работы. Описан формат сельской кооперации России, выявлены принципиальные проблемы, намечены пути их решения.

Ключевые слова: кооперация в России, кооперативное движение, потребительская кооперация.

Sobolev A.V. - Doctor of Economic Sciences, Professor, the Department of Economy, Russian University of Cooperation (Mytishchi, Moscow Region, Russian Federation).

COOPERATIVE MOVEMENT IN RUSSIA: CENTURY AFTER

Abstract. Understanding the role and place of cooperatives in modern Russia, taking into account the traditions and specifics of the cooperative movement 100 years ago.

The purpose of the work. Based on the main historical stages of development of cooperative organizations in Russia, to characterize the situation with its current situation in the countryside, describe its formats and explain the root causes of its functioning.

Materials and methods. Overview of the historical stages of development of cooperatives in Russia, the analysis of modern literature, highlighting the problems of cooperatives.

The result. The format of rural cooperatives of Russia is described, fundamental problems are identified, ways of their solution are outlined.

Keywords: cooperatives in Russia, cooperative movement, consumer cooperatives.

Возникновение кооперативного движения в России связано с именами князя А.И. Васильчикова и братьями С.Ф. и В.Ф. Лугиниными, явившимися инициаторами насаждения в стране учреждений мелкого кредита (первоначально именно так именовался кооперативный кредит). За образец были взяты возникшие в Германии ссудо-сберегательные товарищества Шульце-Делического типа. Деятельность этих просвещенных лиц, оказавших незаменимые услуги делу постановки на правильные основания и развития народного кредита, действительно заслуживает полного признания и благодарной памяти. Были и другие лица в эпоху реформ Александра II, которые меняли традиционные отношения. Первые кооперативы (с 1865 года) стали возникать вскоре после освобождения крестьян от крепостной зависимости (1861), создания земств (местного самоуправления) в 1864 году и т.д. Для России, являвшейся на 90% крестьянской страной XIX века, оказалось вполне естественно, что все кооперативы, за исключением городских потребительских обществ, были сельскими по своей природе.

Наибольшее значение для хозяйственной жизни имел возникший в кооперативной форме кредит, потребность в котором стала настоятельной с отменой крепостничества. К кооперативному делу было привлечено внимание правительственных учреждений, в связи с чем происходит административное, а затем законодательное регулирование. Законодательными актами 1895 и 1904 гг. было определено правовое поле для учреждений мелкого кредита. Закон допускал два типа - ссудосберегательные (паевые) и кредитные (непаевые) товарищества. Последние преобладали, и к 1917 году были распространены почти втрое сильнее, чем ссудо-сберегательные товарищества. На 1 октября 1917 г. насчитывалось 16477 товариществ, т.е. с начала XX века число товариществ возросло в 23 раза, причем кредитные товарищества составляли 3/4 их общего числа. По личному составу русские товарищества были крупнее немецких: среднее число участников на 1 ссудо-сберегательное товарищество 550, на 1 кредитное - 680; гораздо шире был территориальный объем их работы. Россия занимала первое место в мире по числу членов товариществ. 10,5 миллионов дворов, объединенных товариществами, составляли около 60 миллионов человек, т.е. треть всего населения [1].

На русскую практику оказали сильное влияние прусские и французские образцы. Кооперативный кредит в России за полвека своего существования был наиболее развит, но как вид кооперации не до конца создан. В основу устройства кредитных товариществ был положен Райффайзенский образец с некоторыми видоизменениями. Отсутствие паевого капитала в русских кредитных товариществах вынуждало устанавливать государственную опеку в форме государственного кредитования и надзора. Для открытия товариществ законом устанавливалась разрешительная (концессионная) система. Товарищества кредитовались по довольно сложной системе за счет Государственного Банка, впоследствии к кредитованию подключились государственные сберегательные кассы. Товарищества пользовались льготными кредитами в Госбанке и целым рядом налоговых льгот.

Эта система кредитования была тесно увязана с системой постоянного надзора и вмешательства государственных чиновников, инспекторов мелкого кредита и особого учреждения - «Управление по делам мелкого кредита», объединявшего и направлявшего их деятельность.

Другое отличие кредитных товариществ от Райффайзенских касс Германии заключается в характере ответственности. В русских кредитных товариществах допускали ограниченную и неограниченную ответственности. В начале ХХ века установилась практически одна форма ответственности, ограниченная двойным размером кредита, который был открыт участнику.

Земские кассы мелкого кредита (уездные и губернские), а также союзы учреждений мелкого кредита стали играть роль учреждений 2-й степени. К революции 1917 года насчитывалось 254 земских касс, союзов - 106. Кредитные союзы представляли собой самостоятельные и независимые кооперативные учреждения, которые существенно отличались от европейских союзных касс. Во-первых, членами союза могли быть только кредитные и ссудо-сберегательные товарищества, как учреждения мелкого кредита. Во- вторых, союзы по существу осуществляли три различные функции (банковое учреждение - союзную кассу, ревизионный союз и центральное закупочное товарищество). На Западе такое смешение различных задач представлял исторический пережиток, так как указанные три задачи делились между различными учреждениями, которые на этом специализировались. С изданием кооперативного закона (20 марта 1917 года), в России стали возникать кредитные союзы кооперативных товариществ, существенное отличие которых от союзов учреждений мелкого кредита, состояло в расширении сферы их деятельности на все виды кооперативных объединений. Они могли включить в свой состав всякого рода кооперативные товарищества, в том числе и потребительские.

Наконец, в 1912 году был создан Московский народный банк, т.е. по-сути Центральный кооперативный банк, который имел 36 отделений в России и 2 заграницей - в Лондоне и Нью-Йорке. Московский Народный Банк по сравнению с немецкой Нейвидской кассой был беден собственными капиталами, хотя займы в обоих банках составляли почти одинаковую часть оборотных средств. Все процентные ставки в Московском Народном Банке выше, чем в Нейвидской кассе, объясняется общими условиями денежного рынка в Германии и России [1].

Потребительская кооперация занимала второе место, и вначале XX века развивалась быстро. Потребительские общества в России стали постепенно появляться с 1865 года под влиянием модели Рочделя, с одной стороны, с другой - Шульце-Деличского образца. В досоветской России никому в здравом уме и по совести не пришлось говорить о декабристах как о первых кооператорах с их барской артелью в сибирской ссылке (чего нельзя сказать о некоторых наших современниках, проявляющих в этом вопросе удивительное невежество и безграничную беспринципность). Три сотни потребительских обществ насчитывалось к концу 19 века, в 1915 году - 11 тысяч, три четверти которых были сельскими. Почти все они принадлежали к классическому, «Рочдельскому» типу. К 1917 году они имели в себе все задатки нормального развития. Главным недостатком их внутренней структуры и главной причиной слабости была недостаточность собственных капиталов, а, следовательно, и слабость оборотов. Встречались особые типы в виде небольших групп железнодорожных и фабрично-заводских потребительских обществ, представлявших собой полукооперативные организации, действовавшие под покровительством и при материальной поддержке заводоуправлений и управлений железных дорог.

Московский союз потребительских обществ за два десятка лет стал играть главную роль в качестве центральной организации. Перед октябрем 1917 года Московский Союз превратился во Всероссийский Союз Потребительных Обществ, сокращенно именуемый «Центросоюз». Большинство его пайщиков - сельские потребительские общества. Незадолго перед мировой войной начало быстро налаживаться собственное производство Союза. Он приобрел две конфетные фабрики, табачную фабрику, наладил производство обуви, занимался собственными рыбными промыслами на Волге, завел собственную типографию, издательство (журнал «Союз Потребителей» и др.) и т.д.

В дореволюционной России организация кооперативных закупок и сбыта сельскохозяйственной продукции и сырья только начиналась. Наряду с товариществами производственного типа, эта отрасль кооперативного дела довольно быстро начала развиваться как в форме специальных закупочных, правда немногочисленных еще товариществ, так и в форме так называемых посреднических операций кредитных товариществ, сельскохозяйственных обществ малого района и сельскохозяйственных товариществ, сеть которых довольно быстро росла в стране, начиная с конца XIX столетия.

Молочная кооперация развилась очень успешно, преимущественно в форме маслодельных артелей, отчасти также в области сыроварения. В Европейской России дело получило наибольшее развитие в Вологодской и Ярославской губерниях, прилегающих к ним северным районам. Крупную роль при этом сыграло Вологодское Общество сельского хозяйства, которое помогало учреждению артелей и организовывало сбыт масла.

Однако пальма первенства принадлежала, бесспорно, Западной Сибири, сумевшей в течение немногих лет устроить кооперативное маслоделие и поднять его на необыкновенную высоту в техническом и в экономическом смысле. Поэтому Западная Сибирь оказалась «жемчужиной» русской сельскохозяйственной кооперации.

Производственная кооперация представляла обширную и разнообразную группу, в которой наибольшее значение имели маслодельные артели Сибири. Кооперативное дело началось лишь в начале ХХ века, и движение возглавлялось Сибирским союзом маслодельных артелей. К 1918 году действовало более 2 тысяч маслодельных артелей, заграничный экспорт сибирского масла достиг 3,5 миллионов пудов в год.

Постепенно, исходя из текущей практики, вырабатывалась внутренняя структура артелей. Идейным вдохновителем стал замечательный русский общественный деятель А.Н. Балакшин. В короткий срок отыскалась очень простая форма, вполне соответствовавшая местным потребностям. Практика весьма легко нашла и чисто русскую терминологию, которая освободила официальные акты маслодельных артелей от обычного в русской общественной среде засорения иностранными словами. Артели образовались не по уставам, а по договорам, засвидетельствованным волостным правлением. Они имели два основных акта: 1) артельный договор, составленный просто, ясно для всех участников понятно, и состоявший обычно всего из 14 статей; 2) доверенность, выдававшаяся артелью своему уполномоченному на ведение дела, в которой обычно было не более пяти пунктов. Органами управления были: артельный сход (общее собрание), доверенный с мастером-маслоделом, советчики (в крупных артелях) и учетчики (ревизионная комиссия). На артельщиках лежали следующие обязательства: 1) сделать вступительный взнос (пай) по числу молочных коров в хозяйстве; 2) молока не портить, т.е. доставлять на артельный завод молоко свежего доения от здоровых коров, без всяких примесей и фальсификаций; 3) доставлять все молоко от своих коров, остающееся за покрытием собственной потребности, исключительно на свой артельный завод [1].

Такая простая организация оказалась вполне достаточной и действовала великолепно. Сбыт масла происходил на заграничных рынках, где сибирское масло имело гораздо больше известности, чем в коренной России. Благодаря высоким качествам, артельное масло быстро завоевало себе репутацию и приобрело прочный спрос на иностранных рынках, особенно на Лондонском рынке.

Вторая кооперативная группа начала развиваться в области льноводства. В 1915 году было основано Центральное товарищество льноводов, которое в кампанию 19171918 гг. смогло собрать 2,5 миллионов пудов льна, что представляло собой пример замечательной организации кооперативного сбыта продуктов переработки сельскохозяйственного сырья.

Примеры маслодельных артелей и товариществ льноводов были не единственными, но наиболее характерными. Сбыт в этих отраслях был налажен не только хорошо, но и чрезвычайно быстро, в течение немногих лет. Его организация сейчас же отразилась очень благоприятно на производстве.

Подъем кооперативного движения связан был с рядом позитивных сдвигов, наблюдавшихся в сельском хозяйстве (общий подъем сельского хозяйства, сельскохозяйственное производство переносится на крестьянское хозяйство, оживляется агрономическая служба в кооперации, земская статистика уделяет больше внимания крестьянскому хозяйству, на которое переориентируются вузы сельскохозяйственного профиля, сельхознаука осмысливает новые проблемы развития крестьянского хозяйства).

Сельскохозяйственные кооперативы в России являлись в основном паевыми организациями. Небольшие размеры паевых взносов не закрывали доступа в кооперативы широкому кругу сельских хозяйств. Располагая определенными оборотными средствами, товарищества, в отличие от сельскохозяйственных обществ, были кредитоспособны. Материальная ответственность со стороны членов придавала крепость и устойчивость этим кооперативам и выступала их существенной организационной чертой.

Сельскохозяйственные товарищества обладали характерными чертами кооперативов. В частности, прибыль шла на вознаграждение труда участников товарищества, а не капитала. Например, в закупочном товариществе тот член, который приобрел больше товаров, получал прибыль в большем размере. Природа денег, выданных таким образом, походила скорее не на прибыль, а на экономию при покупках товаров. Взять другой пример - молочное товарищество, в котором член получал больше из прибылей, если больше поставлял в организацию молока. Этот пример тоже показывает лучшую оплату сдаваемого продукта. Другими словами, в сбытовых кооперативах излишек между доходами и расходами распределялся по количеству проданных через эту организацию продуктов, т.е. все дело снова сводилось к оплате продукта. Кроме того, члены имели возможность получать проценты на паевой капитал, как это делалось в акционерном обществе. Однако эти проценты начислялись небольшие (5-7%), и заранее оговаривались уставом товарищества или постановлением его общего собрания.

Сельскохозяйственным кооперативам удалось объединить лишь вспомогательные отрасли и стороны сельского хозяйства. Индивидуальным оставалось земледелие, животноводство, огородничество, птицеводство и пчеловодство. Свободная кооперация не создавала ничего похожего на колхозы, даже, несмотря на социалистические настроения ряда русских кооператоров. Сельскохозяйственные товарищества имели кооперативную форму, а при более благоприятных обстоятельствах могли бы развиться в экономические объединения большей важности. Однако сказывалась нехватка средств у сельскохозяйственных обществ и товариществ, что в конце концов привело к тому, что кооперативный сбыт и снабжение стали завесить от кредитной кооперации и втянулись в ее сферу.

Кооперативный кредит для сельскохозяйственной кооперации оказался основой и «кровеносной системой». Благодаря разветвленной сети кредитных кооперативов в сельских районах прекратили существование наиболее хищные формы ростовщичества. Большой частью сельского населения и каждого трудового семейства понималась потребность в кредите, который постепенно стал необходимым и постоянным элементом сельского крестьянского хозяйства. Прогресс сельского хозяйства, характерный для России в начале ХХ века, тесно связан с развитием кооперативного кредита и всех видов сельскохозяйственной кооперации. Это была реальная основа экономической структуры России.

Кооперативное движение в России добилось больших результатов за первые полвека своего существования. Оно привлекало сельское население, давая возможность быстро и реально улучшить материальные условия жизни. Кооперативы являлись организованным массовым движением, которые были способны объединять на добровольных началах все сословия. Свыше 50 тысяч разных кооперативов включали от 10 до 20 миллионов членов. России принадлежало мировое первенство по числу кооперативных организаций, а по оборотам и числу участников она находилась в лидирующей тройке стран. Для длительного развития и совершенствования кооперации во всех ее формах перспектива была очень многообещающей.

Перед октябрем 1917 года кооперация достигла крупномасштабных успехов, что особенно проявлялось на селе, где кооперация охватывала более трети крестьянских хозяйств. Кооперация помогла заложить основание эволюционному подъему хозяйственного и культурного уровня русской деревни. Причем, крестьянство само начинало свободно участвовать в этом процессе. Проникновение такой самодеятельности в деревенскую среду стало подлинным освобождением крестьянства от вековой его угнетенности и подопечности. Даже в годы гражданской войны (1918-1920) на кооперативном движении во многом держалась экономика Дона, Сибири, Северной России [2].

Через столетие ситуацию с кооперацией в России нельзя назвать удовлетворительной, как проявление ее плодотворного хозяйственного и культурного творчества. Исторически сельская кооперация имеет три корня. Во-первых, прямые наследники колхозов - СПК. Во- вторых, кооперативы, созданные в постсоветское время - это кредитные и сервисные - снабженческие, сбытовые, перерабатывающие и др. В-третьих, потребительские общества, объединенные в системе Центросоюза. СПК, с точки зрения мирового кооперативного опыта, кооперативами не являются, как это привычно понимается на Западе. В начале 1990-х, когда действие реформ расширялось, СПК, как организационная форма, еще сохраняли свою популярность. Вскоре их количество неуклонно сокращается, и в настоящее время перспективы СПК весьма туманны.

Создаваемые с нуля в постсоветское время кооперативы не имеют негативного советского багажа и в большей степени отвечают интересам своих членов. Их число растет временами быстро, но все они сильно зависят от региональных властей, поскольку зачастую создаются «сверху». Как следствие этого, многие из них «дышат на ладан», так как региональные власти относятся к ним формально, создавая требуемое количество кооперативов, но не беспокоясь об их дальнейшей судьбе. Если региональные власти заинтересованы в развитии сельской кооперации как механизма поддержки мелких сельхозпроизводителей, то они создают лишь специфические организационные структуры - с формальным членством, отсутствием материальной ответственности рядовых членов и решением всех вопросов руководством с помощью местной администрации, которая предоставляет кооперативам собственную рыночную нишу за счет обеспечения гарантированных каналов сбыта и урегулирования проблем с контрагентами, т.е. кооперативы не способны выживать автономно в условиях конкуренции [8].

Ситуация с кооперативами всех видов неудовлетворительная, а их будущее туманно.

О качестве сельскохозяйственных потребительских кооперативах свидетельствуют такие факты: среди них больше трети значатся на бумаге, а средний срок их жизни - несколько лет в течении которых происходит освоение выделенных для них грантов. Через кооперативы реализуется чуть больше 1% произведенной сельхозпродукции, в то время как в Европейском Союзе этот показатель приближается к 80%. Отдача на 1 руб. вложений в кооперативы 1 руб. 1 коп., то есть практически никакая.

Можно спорить о цифрах (поскольку верных статистических сведений о наших кооперативах не приводится), но факты свидетельствуют, что существуют СПоК только по названию сельскохозяйственные, а фактически занимающиеся далеко не сельскохозяйственными работами. При этом, естественно, они получают денежные контракты и гранты.

Кредитные кооперативы являются важным источником заемных средств для малых форм хозяйствования на селе, находясь на этом рынке на третьем месте после ОАО «Россельхозбанк» и ОАО «Сбербанк России». В последнее десятилетие развитие С КП К существенно замедлилось: одним из ключевых барьеров для их развития является отсутствие постоянного и стабильного источника кредитных ресурсов. Успешная деятельность С КП К во многом зависит от полноты пополнения фонда финансовой взаимопомощи, в частности за счет внешних заимствований. Однако источники и возможности для их привлечения у кооперативов крайне ограничены.

Огромные региональные различия внутри страны не позволяют однозначно выделить какой-либо единый общероссийский вектор в развитии кооперации. Можно выделить две ключевые черты нашей кооперации. Во-первых, ни о какой идеологической подоплеке кооперативного движения говорить не приходится: кооперация мыслится в чисто утилитарном ключе. Во-вторых, государство было, есть и в обозримой перспективе останется одним из важнейших факторов развития российской кооперации.

К сожалению, российский законодатель не увидел единой природы кооперации, не дал ей единого правового поля, возможностей проявлять солидарность ее разным видам. Законодатель воспользовался простым подходом, когда выделил потребительские и производственные кооперативы, обрядив одних некоммерческим статусом, других - коммерческим. Не лучшее решение, и не только потому, что в мировой практике, кроме некоторых постсоветских стран, практически подобное деление сложно встретить. Множество законов по различным кооперативам, которые многократно корректируются на протяжении четверти века, усугубили конкуренцию между ними, усилили зависимость кооперативов от их вышестоящих структур и властей, действующих по принципу «разделяй и властвуй». И в выдаче грантов молодым кооперативам, которых курирует Минсельхоз, и в «перекрестном финансировании» старых потребобществ системы Центросоюза, таится опасная коррупционная составляющая. Сель- хозпотребкооперативы при кураторстве Минсельхоза и потребкооперативы Центросоюза оказались антиподами и конкурентами, нарушающими еще один принцип МКА - сотрудничество между кооперативами.

Сложно и драматично современное положение 3 тысяч первичных потребительских обществ, которые входят в систему Центросоюза и которые традиционно дислоцируются в сельской местности. С советских времен до сих пор не решены ключевые проблемы: люди безразличны и не доверяют кооперативам. Негативно сложившийся имидж во многом объясняет причины сокращения числа членов-пайщиков, и нет никаких тенденций к их увеличению. Хотя это членство, как и прежде, является формальным на бумаге и мало что дает членам- пайщикам. А ведь в 1990 году российская потребительская кооперация обслуживала 40% населения, ее членами являлись 30 миллионов сельских жителей России [7].

«Кооператоры» в 1990-е годы удачно для себя отчуждали кооперативную собственность, которая была приватизирована по частям (оптовые базы, предприятия торговли, общепита, колхозно-кооперативные рынки, учебные заведения и т.п.). Районные, областные, республиканские (краевые) потребсоюзы и Центросоюз Российской Федерации как вышестоящая организация - все обросли собственными хозяйствами. Сегодня они успешно процветают и представляют собой крепкие и довольно рентабельные предприятия и хозяйства, которые защищены правовым статусом и являются некоммерческими организациями. Впрочем, это не мешает им зарабатывать для себя доходы обычным бизнесом вместо того, чтобы реально защищать интересы многих членов первичных кооперативов. Собственные хозяйства потребительских союзов разного уровня - это довольно крупные и крепкие корпоративные структуры. Их существованию помогает сдача ими в аренду недвижимости и разного рода хозяйственная деятельность, которая ведется без деления клиентов на пайщиков и не- пайщиков (торговля, производство, переработка закупаемого сырья, предоставление образовательных услуг и пр.).

Для потребительской кооперации торговая деятельность является основной, поскольку более 2/3 всего объема деятельности составляет розничная торговля. Однако по сравнению с советским временем, доля потребкооперации на селе обвалилась: если в 1990г. она составляла 84% всего товарооборота на селе, то ныне - лишь 1/10 часть. Все ее объемные хозяйственные показатели снижаются, хотя причиной этого стал не только упадок потребительской кооперации, но и приход на село частных предпринимателей, которые являются более конкурентоспособны [4, 5].

Сегодня не существует открытого доступа к целому ряду статистических показателей кооперативных организаций, что является еще одним нарушением принципов МКА. Из более ранних данных известно, что продажа продовольствия доходит до 80% общего товарооборота, но пятая часть этой торговли составляла алкогольная продукция, что вместе с продажей сигарет может доходить порой до трети товаров первой необходимости. Резко снизилась (с почти 30% до чуть больше 0%), став ничтожной, доля потребительской кооперации в товарообороте всех форм собственности. В 1990-м году на долю потребкооперации приходилась больше четверти розничного товарооборота, а также половина заготовок картофеля, треть закупок овощей, более трети выпечки хлеба и т.п.

Членам-пайщикам кооперативов сложно реализовать свои законные права реальных собственников, так как фактически они не являются настоящими и подлинными хозяевами в своих организациях. Вместо них делами заправляют другие в лице чиновников, предприимчивых служащих и работников, которые на первый план ставят свои интересы, и которые слабо нацелены на удовлетворение конкретных потребностей членов-пайщиков. В последние десятилетия потребкооперация все чаще оставляла деревни и села, так как ее привлекали более крупные поселения с их платежеспособными рынками, на которых была очевидна коммерческая выгода.

Во многом из-за того, что в кооперативах отсутствуют реальные и заинтересованные собственники, показатели рентабельности их предприятий, среди которых немало убыточных, низведены до мизерных значений. Техническая вооруженность предприятий первичных кооперативов и их инновационная структура с низким уровнем обновления технологий довольно слаба. Кооперативная торговля по уровню рентабельности вряд ли превышает 1%: содержание малорентабельных, даже убыточных магазинов покрывается от деятельности других отраслей и организационных структур (так называемым «перекрестным финансированием» с заложенной сюда коррупционной составляющей), а также за счет средств налогоплательщиков, органов власти различных уровней. Если к обозначенным проблемам добавить немало других (демократическое проведение кооперативных съездов всех уровней, организация честных и конкурентных выборов, доверие и легитимность руководителей, финансово-хозяйственная гласность и открытость, противодействие коррупции, обмана и т.д.), то следует откровенно признать наличие затянувшегося не на одно десятилетие глубочайшего системного кризиса потребкооперации. Если деятельность кооперативов дает очень слабый экономический эффект, вряд ли следует рассчитывать, что они при этом обеспечат серьезную отдачу с социальной точки зрения [6, 7].

Сегодня ясно, что кардинальная причина кризиса кооперации тянется из прошлого. Дело в том, что система Центросоюза с советских времен почти сразу и полностью была подчинена партийно-государственными властями, стала их служанкой, для которой устанавливали определенные рамки и условия существования. С 1930-х потребительскую кооперацию стали ограничивать в городах, позже присоединять к ней промысловую и другие кооперации. Вынудили заниматься выполнением невыгодных для нее планов социально-экономического характера, заданиями записывать как можно большее число селян в список пайщиков. Размеры паев и тогда были низкие, но кооперативную систему умело использовали: население приобщали к избитому ассортименту сельских магазинов, где всегда первенство было (и до сих пор остается) за алкогольными товарами, помогающими выполнять растущие планы товарооборота. Однако селяне не роптали, приобретая дефицитные товары, или получая доходы за сдачу собственной сельхозпродукции на заготпункты.

Пайщики численно резко сократились с приходом рыночной экономики, а их качественный состав чрезвычайно изменился. Ныне в своем множестве это наемные работники, которые оперативно владеют, пользуются и контролируют кооперативные организации как общую собственность. Это слой работников, участвующих в бизнесе и нацеленных на максимизацию прибыли и процентно-рентных доходов. Будучи незаинтересованными в расширении и обновлении состава пайщиков, проявляя беспокойство в вопросах своих прав как работников и собственников, они близки членам обычной корпорации с соответствующим деловым и этическим поведением. Хотя они называют себя «кооператорами», их действия оформлены законом в ранге некоммерческих организаций, но по сути это «корпораторы», которые преследуют собственные интересы, работают на себя, зарабатывают для себя, извлекая максимум выгоды, выигрывая за счет других, сторонних, третьих лиц.

Когда государство перестало поручать задания кооперации, но советские способы хозяйствования еще сохранялись, в условиях растущего предпринимательства и конкуренции пошел очередной разлом потребкооперации - система стала раскалываться, из нее начался исход региональных потребсоюзов. В начале 1990-х «корпораторы», почти целиком номенклатурного профиля, приступили к «подковерной» приватизации кооперативного имущества, разбирали его лучшие объекты. Пролоббированный закон, дающий потребительской кооперации льготный статус некоммерческой организации, казалось, должен был ее сберечь. Однако, консервация ориентировала сохраненные структуры, особенно вышестоящие звенья, на увлеченное ведение собственных хозяйств, поэтому вместо здорового кооперативного движения, развиваемого пайщиками, стали доминировать интересы работников.

Если 30 лет назад система потребкооперации имела явное превосходство перед возникающими разного рода конкурентами, то постепенно почти все преимущества растерялись из-за отсутствия понимания природы кооперации, ложно взятого курса на игнорирование интересов пайщиков и опору на старую бюрократическую структуру с ее пагубно растущей центробежной силой. В результате многие показатели потребительских обществ низко упали. Паралич сковал триаду корневых принципов кооперации: пайщик - владелец-клиент; он ведет демократическое управление; он справедливо распределяет блага. Картина печальная: экономический фундамент просел, экономический интерес размыт, социальный контракт с пайщиками разорван. А у потребителей есть альтернативный выбор, и конкуренты не дремлют.

Потребительская кооперация сегодня стоит перед сложным выбором из трех возможных путей. Одна дорога - направо - обозначена управляющими кооперативным имуществом, ответственными за состояние дел. «Необходимо хотя бы часть собственности направить работникам» (предлагает председатель Красноярского крайпотребсоюза Вячеслав Иванов в статье «Почему пайщики равнодушны», Российская кооперация, № 8, 2019). [3]. То есть надо передать имущество тем, кто опоздал в его приватизации, по сравнению с ушедшими «корпораторами», которым это успешно удалось. В статье речь не идет о правах и наказах пайщиков, о кооперации, как «этическом бизнесе, который строит лучший мир» (МКА) или даже о «строе цивилизованных кооператоров» (В.И. Ленин). Тут главное - успешное бизнес в интересах работников. «Деньги не пахнут» - кредо группы лиц в стане некоммерческой организации, говорящих от имени равнодушных, безропотных и невежественных пайщиков и населения.

Впрочем, почему бы и не раздать имущество? Ведь, если нет пайщиков, то нет кооперации - зачем тогда нужна ложная потребкооперация? Пусть прекратит существование - а люди, получив собственность, смогут попробовать найти способы, как организовать бизнес и удовлетворять свои потребности. Только тогда надо забыть словосочетание «потребительская кооперация».

Другая дорога - левого направления, по которой долгое время шла советская потребкооперация, приемы и методы которой все еще рудиментарно свойственны множеству организаций. Идти по этой дороге - значит быть экономически малоэффективным, бюрократически косным и не иметь стимулов развития.

Правда есть еще один путь - прямой, справедливый и честный - новая кооперация, но идти к обновлению надо сообща, преодолевая триаду «Б» (безграмотность, безразличие, беспринципность). Во-первых, следует заняться просвещением в области кооперации и одновременно ее изучать с помощью науки. Во-вторых, необходимо реанимировать инициативы и поддержать активность людей, обеспечив пайщикам реальные гарантии их прав. В-третьих, предстоит осваивать и воплощать на практике кооперативные принципы, прежде всего принципы МКА.

Очевидно, осталось очень немного до окончательной трансформации российской кооперации, и настало время делать возможность выбор всем, кто не равнодушен к ее будущему. Это жизненно необходимо, если мы думаем о новых поколениях и о наследии, которое мы им передадим.

Литература

кредитный российский империя товарищество

1. Анциферов А.Н. Курс кооперации. - Париж, 1930.

2. Билимович АД. Кооперация до, во время и после большевиков. - М.: Наука, 2005.

3. Иванов В. Почему пайщики равнодушны // Российская кооперация. - 2019. - № 8.

4. О работе организаций потребительской кооперации системы Центросоюза Российской Федерации в 2012 году. [Электронный ресурс]. Официальный сайт Центросоюза Российской Федерации. - URL: www.rus.coop/about/documents/CS2012.doc.

5. CentrosojuzinAmounts. [Электронный ресурс]. Официальный сайт Центросоюза Российской Федерации. - URL: http://www.rus.coop/en/about-us/figures/.

6. Соболев А.В. Кооперация: экономические исследования в русском зарубежье. - М.: Дашков и К, 2012.

7. Соболев А.В. Кризис потребительской кооперации и принципиальные проблемы кооперативного управления и организации // Фундаментальные и прикладные исследования кооперативного сектора экономики. - 2016. - № 4. - С. 12-19.

8. Sobolev A., Kurakin A., Pakhomov V., Trotsuk I. (2018) Cooperation in Rural Russia: Past, Present and Future // Mir Rossii. - Vol. 27. - No 1. - Pp. 65-89.

9. Анциферов А.Н. Курс кооперации: научное издание. / Составитель и редактор проф. А.В. Соболев. - Ярославль-Москва: Канцлер, 2019. - 218 с.

References

1. Antsyferov A.N. Kurs kooperatsii. - Parizh, 1930.

2. Bilimovich A.D. Kooperatsiya do, vo vremya i posle bol'shevikov. - M.: Nauka, 2005.

3. Ivanov V. Pochemu pajshhiki ravnodushny // Rossijskaya kooperatsiya. - 2019. - № 8.

4. rabote organizatsij potrebitel'skoj kooperatsii sistemy TSentrosoyuza Rossijskoj Federatsii v 2012 godu. [EHlektronnyj resurs]. Ofitsial'nyj sajt TSentrosoyuza Rossijskoj Federatsii. - URL: www.rus.coop/about/documents/CS2012.doc.

5. Centrosojuz in Amounts. [EHlektronnyj resurs]. Ofitsial'nyj sajt TSentrosoyuza Rossijskoj Federatsii. - URL: http://www.rus.coop/en/about-us/figures/.

6. Sobolev A.V. Kooperatsiya: ehkonomicheskie issledovaniya v russkom zarubezh'e. - M.: Dashkov i K, 2012.

7. Sobolev A.V. Krizis potrebitel'skoj kooperatsii i printsipial'nye problemy kooperativnogo upravleniya i organizatsii // Fundamental'nye i prikladnye issledovaniya kooperativnogo sektora ehkonomiki. - 2016. - № 4. - S. 12-19.

8. Sobolev A., Kurakin A., Pakhomov V., Trotsuk I. (2018) Cooperation in Rural Russia: Past, Present and Future // Mir Rossii. - Vol. 27. - No 1. - Pp. 65-89.

9. Antsyferov A.N. Kurs kooperatsii: nauchnoe izdanie / Sostavitel' i redaktor prof. A.V. Sobolev. - YAroslavl'-Moskva: Kantsler, 2019. - 218 s.

Размещено на Allbest.ru