Конфессиональная составляющая либеральной идеологии России второй половины XIX - начала XX в.: проекты и проблемы их реализации

Размещено на http://www.allbest.ru/

Конфессиональная составляющая либеральной идеологии России второй половины XIX - начала XX в.: проекты и проблемы их реализации

Н.Г. Карнишина

Аннотация

Актуальность и цели. Изучение истории либеральной идеологии России второй половины XIX - начала XX в. не возможно без учета конфессиональной составляющей, что сохраняет свою актуальность в современной поликонфессиональной Российской Федерации.

Цель исследования - проанализировать подходы к трактовке либералами места религии в дореволюционной России.

Материалы и методы

Исследование проведено на основе широкого круга источников, включая архивные данные, официальную печать, программные документы политических партий. Использованы формально-логический, сравнительно-исторический методы.

Исходя из возможностей социального подхода, исследуется постановка конфессионального вопроса в русском обществе второй половины XIX - начала XX в.

Результаты. В ходе написания статьи решена основная задача - обобщить подходы к решению конфессионального вопроса представителями общественной мысли дореволюционной России.

Выводы. Важность осмысления подходов к конфессиональной политике в имперский период русской истории в значительной степени обусловлена сложностью ассимиляции присоединенных территорий, которая проходила в направлении русификации и обращения в православие национальных окраин.

Результаты государственной политики по отношению к различным конфессиям на разных этапах российской истории привели многих русских либеральных авторов к необходимости переосмысления церковного вопроса в своих работах и программных партийных документах. Представители русской либеральной мысли в своих проектах и программах всегда выделяли место анализу триады «православие-самодержавие-народность» в контексте осмысления будущего российской государственности.

Ключевые слова: либеральная мысль, западники и славянофилы, кадеты, конфессии, православная общественность, церковные реформы.

Abstract

N.G. Karnishina

CONFESSIONAL COMPONENT OF LIBERAL IDEOLOGY OF RUSSIA IN THE SECOND HALF OF THE XIX - EARLY XX CENTURIES: PROJECTS AND PROBLEMS OF REALIZATION

Background. The study of the liberal ideology's history of Russia in the second half of the XIX - early XX centuries is impossible without taking into account the confessional component, which remains relevant in the modern multi-confessional Russian Federation. The aim of the study is to analyze the approaches to the interpretation of the religion's place by liberals in pre-revolutionary Russia.

Materials and methods. The study was conducted on the basis of a wide range of sources, including archival data, official press, policy documents of political parties. Formal-logical, comparative-historical methods are used. Proceeding from the possibilities of the social approach, the author investigates the formulation of the confessional question in Russian society of the second half of the XIX - early XX centuries.

Results. During writing the article the main task is solved to generalize approaches to the solution of the confessional question by representatives of public thought of pre-revolutionary Russia.

Conclusions. The importance of understanding approaches to confessional policy in the Imperial period of Russian history is largely due to the complexity of assimilation of the annexed territories, which took place in the direction of russification and conversion to Orthodoxy of the national outskirts. The results of state policy towards different confessions at different stages of Russian history have led many Russian liberal authors to rethink the Church question in their works and party policy documents. Representatives of Russian liberal thought in their projects and programs have always allocated space to the analysis of the triad “Orthodoxy- autocracy-nationality” in the context of understanding the future of Russian statehood.

Keywords: liberal thought, Westerners and Slavophiles, cadets, confessions, Orthodox community, Church reforms.

Конфессионализация общественной жизни в Российской империи происходила путем наращивания церковности на фоне усложнения межконфессиональных отношений позднеимперской России. По мнению С. Н. Булгакова, «русскому народу нужна проповедь, так как в народных массах живо еще чувство соборности, утраченное интеллигенцией. Какую же общую проповедь от имени партии могут произнести атеист и священник, раввин и мусульманин?». Для С. Н. Булгакова конфессиональный вопрос - это вопрос церковный, затрагивающий «религиозные вопросы многомиллионного православного населения и влиятельного, особенно в деревне, духовенства» [1, с. 254, 255].

Данный автор рассматривает конфессиональный вопрос через призму положения Русской православной церкви (РПЦ), доказывая, что православная церковь, так же как и другие вероисповедания в России, должна быть свободна от государства. Интерес представляет проведенный автором анализ программных документов кадетской партии и партии октябристов. Программу кадетов С. Н. Булгаков критикует за формализм и казенщину в подходе к церковному вопросу. Кадеты ограничились, по его мнению, простой констатацией факта необходимости отделения церкви от государства и провозглашения свободы совести в соответствии с либеральной традицией терпимости ко всем верованиям и ко всем заблуждениям. В то же время Союз 17 Октября в религиозном вопросе занял, в силу своего более однородного в этом отношении состава, позицию более определенную и твердую в пользу «всестороннего восстановления соборности и выборности в церковной жизни», что, по мнению С. Н. Булгакова, привлечет к этой партии большое количество сторонников, в то время как показная внерелигиозность партии конституционных демократов отражает их состояние неустойчивого равновесия в переходный характер рубежа веков.

Не следует забывать, что в спектре политических партий начала века были представлены и такие партии, как черносотенцы и нелегальное «Христианское братство борьбы» и «Союз освобождения», каждая со своей трактовкой церковного вопроса в Российской империи.

Дискуссия о месте церкви в русском государстве, возникшая еще в период острой полемики западников и славянофилов, продолжилась на фоне подготовки и проведения системных реформ второй половины XIX в. Много места вопрос религиозности русского народа занимает в статьях и переписке братьев Аксаковых [2, с. 11-15].

Ярким проявлением поиска новых форм взаимодействия представителей православных и инославных конфессий и общества пореформенного периода являлось появление различного рода обществ и союзов. В конце века благотворительные, культурные, просветительские, миссионерские общества играли важную роль в общественной жизни столичных и провинциальных городов.

Начало широкой дискуссии о месте и роли церкви в общественной жизни было положено реформами 1860-1870-х гг. Понимание степени влияния духовенства, особенно в сельских приходах, приходило по мере подготовки и проведения реформы по отмене крепостного права, когда именно сельские пастыри взяли на себя работу по объявлению и разъяснению смысла Манифеста и Положения по отмене крепостного права. К. Д. Кавелин, размышляя в «Записке об освобождении крестьян в России» о роли конфессиональной составляющей в общественной жизни страны, особо выделял роль РПЦ, главным образом в плане возможности воздействия на крестьян. Он писал: «Надобно стараться, чтобы достойнейшие, наиболее почитаемые, любимые и влиятельные члены духовенства вошли по сердечному убеждению в виды правительства и ради общего блага, ради общей пользы гражданской и христианской добровольно захотели действовать в этом смысле: тогда они будут знать, как и к кому отнестись, кому из епархиального духовенства что и как предписать и внушить; словом, собственное убеждение и любовь укажут им пути и способы действования, которые недоступны для циркулярных предписаний» [3, с. 58, 59].

Именно тогда для многих общественных деятелей либерального толка стал очевидным факт, с одной стороны, необходимости реформирования самой РПЦ, особенно положения приходского духовенства, а с другой стороны, высокой степени религиозности жителей российской провинции. Положение начинает меняться в 1880-1890-е гг. Многие современники констатируют наметившийся разрыв между духовенством и паствой на фоне разочарования многих в реформах предшествующего периода.

Как констатировал К. П. Победоносцев, «главным источником возникших и грозящих еще усилиться недоразумений между народом и правительством служит искусственно создаваемая теория отношений между государством и Церковью. Проповедуется отделение Церкви от государства. Тут одни слова, но нет единой идеи, потому что под одним словом отделения разуметь можно многое. Если дело состоит в более точном разграничении гражданского общества с обществом религиозным, церковным, духовного - со светским - в таком случае все будут стоять за такое разделение. Но говорят, что отделение надо разуметь в ином смысле: государству не должно быть дела до Церкви, и Церкви - до государства. Но разве такое возможно? Тело нельзя отделить от духа; и дух и тело живут единой жизнью. Единое нравственное начало объемлет все отношения - частные, домашние, политические, и Церковь никогда не откажется от своего законного влияния в вопросах, относящихся и до семьи и до гражданского общества» [4, с. 212, 213].

Для К. П. Победоносцева ключевым являлся вопрос налаживания взаимодействия между народом и правительством, так как главный источник проблем он видел в создании искусственных барьеров между государством и церковью. Для него РПЦ - это собрание христиан, органически связанных единством верования в союз богоучреждений. Подвергая жесткой критике либеральных авторов, К. П. Победоносцев выражает уверенность, что отделение церкви от государства в России - это ослабление последнего. В этом случае положение государственной власти будет, по его мнению, «печально и ненадежно».

Заслуживает внимания позиция Г. Флоровского, который проводил анализ конфессиональных характеристик русского общества с позиции сословной иерархии. По его мнению, «с петровских времен благочестие было отодвинуто туда, в социальные низы. Разрыв между “интеллигенцией” и “народом” перешел в область веры. Верхи очень рано заразились и отравились неверием и вольнодумством. Веру сохранили на низах, чаще в суевернобытовом обрамлении. Православие осталось верою только “простого народа”, купцов, мещан и крестьян. И многим стало казаться, что вновь войти в церковь можно только через опрощение, через слияние с народом, через национально-историческую оседлость, через возвращение к земле. Этот опасный предрассудок одинаково распространяли и немысленные ревнители, и кающиеся интеллигенты, простецы и снобы. Уже славянофилы были в этом повинны. Ибо в славянофильском истолковании самая народная жизнь есть некая естественная соборность, и община или “мир” есть точно зародышевая церковь» [5, с. 249].

Именно проведение такого водораздела между простым суеверным народом и просвещенной интеллигенцией по границе сферы воздействия РПЦ и являлось, на наш взгляд, ошибкой многих авторов того времени. Такой упрощенный подход, нашедший полное воплощение в программных документах политических партий, привел в последующем к недоучету или полному игнорированию конфессионального вопроса рядом политических деятелей. Многие авторы возвращались к переосмыслению триады «православие-самодержавие-народность» применительно к меняющейся российской действительности, понимая неразрывность данных категорий в стране с имперской моделью государственности.

Попытки понять характер и меру религиозности народа на рубеже веков приводила многих к констатации феномена внешней обрядовой религиозности русских людей. Подмеченный В. С. Соловьевым углублявшийся разрыв между церковью и паствой вызван был не только непопулярностью черного духовенства и материальной зависимостью епархиального духовенства от мирян, но и конфессиональной неоднородностью населения и миссионерской деятельностью РПЦ и ряда православных общественных организаций.

В начале XX в. в программных документах политических партий и в ряде конституционных проектов конфессиональный вопрос находил свое решение в различных вариантах.

Например, в программах ряда политических партий был прописан проект экстерриториальной культурно-национальной автономии на базе трех принципов: персонализм, т.е. принцип добровольной этнической самоидентификации; экстерриториальность, т.е. уход от чисто территориального принципа организации, и выделение национальных сообществ как самостоятельных единиц. Данная автономия получила название персональной, так как предполагала вхождение желающих в тот или иной национальный союз на индивидуальной, добровольной основе. Попытки провозглашения и реализации модели национально-культурной автономии, в том числе и на преимущественно конфессиональной основе, неоднократно предпринимались на территории нашей многоконфессиональной и полиэтнической страны вплоть до складывания основ федерации.

На протяжении рассматриваемого периода большинство авторов строили свои проекты подчас без учета некоторых весьма существенных особенностей России. Во-первых, это исторический опыт страны с имперской политикой и статусом православия как государственной религии, что особенно ярко проявилось на опыте русификации Западных губерний Российской империи [6, с. 14-20]. Во-вторых, это особенности межконфессиональной политики России межконфессионального взаимодействия. В-третьих, это сложившийся исторически опыт совместного проживания людей разного вероисповедания и разных национальностей на одной территории страны с тенденциями ассимиляции и взаимопроникновения культур. В результате предлагаемые модели решения национально-конфессионального вопроса в России на практике воплощения не получили.

Библиографический список

1. Агафонов, Ю. А. Русская философия и социология права / Ю. А. Агафонов, В. В. Шалин, Н. А. Зимонина. - Ростов-на-Дону, 2004. - 400 с.

2. Российский государственный архив литературы и искусства (РГАЛИ). Ф. 472. Оп. 1. Д. 9. Л. 1-16.

3. Кавелин, К. Д. Собрание сочинений : в 4 т. / К. Д. Кавелин. - Санкт-Петербург, 1898. - Т. II. - 320 с.

4. Победоносцев, К. П. Великая ложь нашего времени / К. П. Победоносцев. - Москва, 1993. - 219 с.

5. Флоровский, Г. Пути русского богословия / Г. Флоровский. - Париж, 1937. - 321 с.

6. Карнишина, Н. Г. Западные губернии Российской империи: проблемы государственно-правового устройства / Н. Г. Карнишина // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. - 2012. - № 3 (23). - С. 14-20.

References

1. Agafonov Yu. A., Shalin V. V., Zimonina N. A. Russkaya filosofya i sotsiologiya pra- va [Russian philosophy and sociology of law]. Rostov-on-Don, 2004, 400 p. [In Russian]

2. Rossiyskiy gosudarstvennyy arkhiv literatury i iskusstva (RGALI) [The Russian State Archive of Literature and Arts]. F. 472. Op. 1. D. 9. L. 1-16. [In Russian]

3. Kavelin K. D. Sobranie sochineniy: v 4 t. [Collected works: in 4 volumes]. Saint- Petersburg, 1898, vol. II, 320 p. [In Russian]

4. Pobedonostsev K. P. Velikaya lozh' nashego vremeni [The great lies of our time]. Moscow, 1993, 219 p. [In Russian]

5. Florovskiy G. Puti russkogo bogosloviya [Ways of russian theology]. Parizh, 1937, 321 p. [In Russian]

6.Karnishina N. G. Izvestiya vysshikh uchebnykh zavedeniy. Povolzhskiy region. Gumani- tarnye nauki [University proceedings. Volga region. Humanities]. 2012, no. 3 (23), pp. 14-20. [In Russian]

Размещено на Allbest.ru