Морские судовые команды Николо-Корельского монастыря в первой половине XVIII века: состав и условия найма

Размещено на http://www.allbest.ru/

Морские судовые команды Николо-Корельского монастыря в первой половине XVIII века: состав и условия найма

Сергей Александрович Никонов доктор исторических наук, доцент кафедры истории и права Социально-гуманитарного института

Мурманский арктический государственный университет

Аннотация

морской прибрежный монастырь

Рассматривается организация судовых команд Николо-Корельского монастыря в первой половине XVIII века. Актуальность работы связана с раскрытием системы коммуникаций морского прибрежного хозяйства в доиндустриальную эпоху. В эту эпоху работа коммуникаций носила сезонный характер, не обеспечивая круглогодичное поддержание отдаленных промыслов. К проблеме морских и речных коммуникаций монастырей Поморья исследователи неоднократно обращались, но для Николо-Корельского монастыря эта тема остается неразработанной. Монастырь перевозил грузы на мурманский промысел и припасы для гарнизона в Кольский острог. Для этих целей с 1720-х годов использовались два судна - яхта и гукор. Команды судов состояли из кормщиков и матросов. Выявлено территориальное происхождение членов судовых команд, устойчивость трудовых связей с монастырем, условия и размер оплаты труда. В ходе исследования были получены следующие выводы: Николо-Корельский монастырь испытал на себе воздействие Петровских реформ, потребовавших перехода от традиционных поморских судов к судам западноевропейского типа; рядовой состав команд был подвижным, меняясь практически ежегодно, в то время как капитаны (кормщики) трудились в течение длительного периода; оплата труда матросов носила фиксированный характер и зависела от протяженности морского маршрута, тогда как на мурманском промысле доход определялся объемом добычи и был непостоянным.

Ключевые слова: Николо-Корельский монастырь, Мурманский берег, Подвинье, артель, кормщик, Иван Ряба (Рябов), яхта, лодья, гукор, кочмара

Abstract

Crews of the sea vessels of the Nikolo-Korelsky monastery during the first half of the xviii century: structure and employment conditions

Sergey A. Nikonov, Doctor of History, Murmansk Arctic State University

The article deals with the organization of the ship crews of the Nikolo-Korelsky Monastery during the first half of the XVIII century. The relevance of the work is associated with the disclosure of the system of communications of the coastal marine economy in the pre-industrial era. In this era, communications operated seasonally, not providing year- round maintenance of remote fisheries. The problem of the sea and river communications of the Pomorye monasteries has been repeatedly addressed by researchers, but for the Nikolo-Korelsky Monastery this topic remains undeveloped. The monastery carried cargo to the Murmansk fishery and supplies for the garrison of the Kola fort. For these purposes, since the 1720s two types of ships were used - sailboats and hookers (gukors). Ship crews consisted of helmsmen and sailors. The research revealed the territorial origin of the crew members, the stability of labor relations with the monastery, the working conditions, and the wage rates. In the course of the study, the following conclusions were made: the Nikolo-Korelsky Monastery felt the impact of Peter the Great's reforms, which required the transition from traditional Pomor vessels to western European types of ships; the composition of the ship crews was flexible and changed almost annually, while captains (helmsman) worked for a long period; the wages of sailors were fixed and depended on the length of each sea route, while at the Murmansk fishery the income was determined by the volume of production and was unstable.

Keywords: Nikolo-Korelsky monastery, Murmansk coast, Podvinye, artel, helmsman, Ivan Ryaba (Ryabov), sailboat, rowboat, hooker, kochmara

Отлаженная работа рыбных, соляных и зверобойных промыслов Поморья во многом зависела от наличия морской инфраструктуры, обеспечивавшей поставку необходимого и вывоз продукции на мореходных судах. Инфраструктура промыслов охватывала не только прибрежные районы Белого моря, издавна освоенные крестьянами и монастырями, но и незаселенные территории, к которым относилось побережье Баренцева моря. В историографии последних лет неоднократно поднимался вопрос об организации этой инфраструктуры применительно к некоторым монастырям Поморья, в особенности Соловецкому. Так, в исследованиях А. В. Алёшковой (Богдановой), А. А. Богомазовой, П. А. Филина и других ученых рассматриваются вопросы кораблестроения и эксплуатации морских судов, руководства перевозками, состава кормщиков (капитанов) [2], [3], [4], [5], [13]. Начатая работа еще далека от завершения ввиду того, что своими «флотами» обладал не только Соловецкий, но и другие монастыри региона, независимо от численности братии и масштабов хозяйственной деятельности. К их числу, безусловно, относится и Николо-Корельский монастырь - одна из старейших православных обителей Русского Севера, основанная в начале XV века неподалеку от побережья Белого моря.

В XVII - первой половине XVIII века монастырь был активным участником мурманского промысла на побережье Баренцева моря. Занимаясь добычей трески и палтуса, Николо-Ко- рельский монастырь создал самостоятельную инфраструктуру промысла, действовавшую с 1680-х годоо.

В период Петровских реформ происходят значительные изменения в сфере судостроения в России. С 1714 по 1719 год выходит серия царских указов, предписывавших вместо традиционных типов судов строить корабли на европейский манер [6], [9], [11: 21-26]. Новое законодательство распространялось и на духовные организации Поморья. С конца 1720-х годов Николо-Корель- ский монастырь вынужденно отказывается от использования традиционной поморской лодьи и переходит к эксплуатации «новоманирной» яхты2. Судно получило название «Святитель Николай» в честь небесного патрона обители. С 1730-х годов для походов на Мурман наряду с яхтой используется и гукор. В 1751 году крестьянином Верхнекойдокурской волости Марком Бушуем была приобретена кочмара3, также предназначавшаяся для мурманского промысла. К этому времени яхта и гукор уже не использовались.

У судов были разные задачи в обслуживании промысла. Так, лодья отвозила на становище Шу- бино припасы и увозила обратно добытую рыбу. Яхта, помимо перевозки монастырских грузов, использовалась для доставки в Кольский острог провианта, предназначенного для содержания местного гарнизона. Выполнение монастырским судном важного государственного поручения подкреплялось конвоем из двух военнослужащих, сопровождавших груз4. Гукор, напротив, использовался исключительно для потребностей мурманского промысла. Судно из Архангельска совершало рейс в Унское усолье, где покупалась соль для нужд промысла. Из усолья оно шло в становище Шубино, где происходили разгрузка соли и других припасов и погрузка рыбы, после чего возвращалось обратно.

В течение промыслового сезона лодья (конец XVII - первая четверть XVIII века) и гукор (1730-1740-е годы) совершали по два рейса в становище и обратно, яхта, чей путь лежал дальше, - только один. Обслуживавшие монастырские суда артели включали рядовых работников и кормщика. Рассмотрим состав артели для каждого судна отдельно, двигаясь в хронологическом порядке.

Судовая артель лодьи достаточно плохо прослеживается по источникам. Участниками артели были кормщик и покрученики. Для конца XVII века нам известны имена 5 кормщиков. Из них только один - Петр Курзеев - дважды (в 1685-1686 годах) выходил на промысел5. Все остальные в источниках упомянуты по разу6. Еще реже для этого периода в документах встречаются имена покручеников. Нам известно имя одного покрученика - Исака Андреева7.

Отрывочны наши знания о лодейной артели в первой четверти XVIII века. В источниках встречаются имена двух кормщиков этого периода. Иван Ермолин сын Ряба (Рябов) упоминается в хозяйственных документах 1700-1701, 1703, 1706-1707, 1711 и 1713 годов8, Иван Наживка - в 1716-1717 годах9.

И. Е. Ряба так и остался бы для нас одним из рядовых кормщиков монастырского мурманского промысла, если бы не его участие в героических событиях обороны Архангельска в 1701 году. В мае 1701 года кормщик на монастырской лодье отправился с Двины на Мурманский берег «на мурманской рыбей палтусей и тресковой промысел». Во время пути судно застигла непогода, вынудившая лодью остановиться на три дня на острове Сосновец. Здесь 15 июня монастырская лодья была захвачена шведами [12: 94-95]. Неприятель попытался использовать лоцманские знания Ивана Рябы для провода военных судов устьем Двины к Архангельску. 25 июня 1701 года русским кормщиком в районе Новодвинской крепости было посажено на мель шведское судно (шнява). Это послужило причиной сражения, положившего конец планам шведов разорить Архангельск10. За мужество и героизм кормщик получил награду от Петра I11.

Отдельные моменты биографии И. Е. Рябы были выявлены Н. Л. Коньковым и В. В. Брызгаловым. Так, было установлено, что кормщик родом из Мудьюжской волости, носил фамилию Седунов и трудился лодейным кормщиком Нико- ло-Корельского монастыря [7], [8]. К этим фактам можно добавить следующее. И. Е. Ряба был не просто кормщиком, а служебником Николо-Ко- рельского монастыря, о чем говорят регулярные упоминания его имени в платяных монастырских книгах (1703-1705, 1713-1715 годы). Кормщику выдавалось сукно на онучи, деньги на рубахи и предметы одежды12. После 1715 года Иван Ряба исчезает из монастырских документов, что, возможно, связано с его кончиной.

Более конкретны наши знания о судовых артелях монастыря того периода, когда произошел переход на эксплуатацию яхты, гукора и кочмары. Руководящее звено судовой артели яхты составляли кормщики. За период с 1728 по 1751 год нам известны имена шести кормщиков: Федора Конанова сына Михайловых (1728 год)13, Прокопия Худякова (1730-1732 годы)14, Никифора Ново- селова-Перевозникова (1733-1734 годы)15, Степана Тюрикова (1737-1740, 1742-1743 годы)16, Степана Иванова сына Тюрина (1747 год)17, Стефана Бовина (1751 год)18. Нельзя исключать, что С. Тюриков и С. И. Тюрин являются одним и тем же лицом. Происхождение кормщиков было связано с Подвиньем: Курейской волостью (Ф. К. Михайловых, Н. Новоселов-Перевозников), Холмогорами (П. Худяков), Ионинской деревней (С. И. Тюрин).

В последнем случае мы имеем дело с монастырским крестьянином.

Рядовой состав артелей яхты и кочмары в источниках называется работниками или матросами. Команда яхты состояла из четырех человек (1728, 1730, 1732, 1734, 1738 1743 годы)19, в отдельные годы увеличиваясь до пяти (1740, 1747 годы)20 или сокращаясь до трех человек (1733, 1737, 1751 годы)21. Колебания в численности артели яхты, скорее всего, были вызваны потребностями промысла.

За период с 1728 по 1751 год источникам известны имена 29 матросов. Для рядовой части артели яхты было свойственно непостоянство состава. Дважды в промысле участвовали пять работников: Михайло Никифоров сын Бовин (1747, 1751 годы)22, Дмитрий Буженин (1738, 1743 годы)23, Иван Вешняков Ваула (1730, 1734 годы)24, Прокопий Козмин сын Корелских (1747, 1751 годы)25, Ан- филофей Плугов (1730, 1732 годы)26. Свыше двух раз на промысел выходили: Степан Иванов сын Бовин (1734, 1737-1740, 1747 годы)27, Степан (Стефан) Тюриков (1728, 1731, 1732, 1733, 1734 годы)28, Степан Хорин (1733, 1742, 1743 годы)29. Последний в источниках называется монастырским крестьянином. Один из названных работников - Степан Тюриков - смог подняться в иерархии артели до должности кормщика (см. выше).

Территориальное происхождение матросов яхтенной артели связано волостями Подвинья: Койдокурской (Мартемьян Малгин)30, Курейской (Иван Харитонов сын Буглиных, Иван Михайло- вых)31, Пурнемой (Евсей Манаков)32, Чюхченем- ской (Осип Мартемьянов)33. Среди матросов были и выходцы из вотчинных деревень Николо-Ко- рельского монастыря. Помимо отмеченного ранее С. Хорина, это М. Н. Бовин и С. Бовин (Ши- хиринская деревня), Д. Буженин (Ионинская), Гаврила Лябзин (Середовская)34. Монастырским крестьянином был и Никита Пергушин35, происходивший из Уметской волости Кирилло-Белозерского монастыря.

Судовая артель гукора прослеживается по источникам за 1732-1734, 1737-1743 годы. Руководство артелью осуществлялось кормщиком. Нам известны имена четырех кормщиков: Никифор Артемьев сын Перевозников (1732 год)36, Никита Иванов сын Воронцов (1733 год)37, Алексей На- гавицын (1734 год)38, Степан Карпов сын Малгин (1737-1743 годы)39.

Занимавший в течение 7 лет должность кормщика С. К. Малгин для более раннего времени известен как карбасник мурманской артели. В этой должности он упоминается в источниках 1722-1723, 1726-1729, 1732-1734 годов. Кроме этого, кормщик принадлежал к служебникам монастыря, выполняя различные поручения и занимаясь ведением хозяйственной документации.

Происхождение гукорных кормщиков связано с волостями Подвинья: Койдокурской (С. К. Мал- гин) и Курейской (Н. А. Перевозников).

Рядовой состав артели гукора (работники или матросы) в количественном отношении уступал яхтенной артели, что было связано с небольшими размерами судна. В 1732-1734 и 1740-1741 годах артель состояла из двух работников40, 1737-1739 годах - из четырех41. Таким образом, гукорной артели свойственна та же особенность, что и яхтенной, - колебания в численности, вызванные потребностями промысла на тот или иной момент.

Прослеживается все та же текучесть состава работников артели, характерная для судовой команды яхты. Из четырнадцати работников артели лишь пятеро более одного раза выходили на промысел. Это Федор Дмитриев сын Белых (1739-1740 годы)42, Михаил Алексеев сын Герасимовых (1739-1740 годы)43, Дмитрий Константинов сын Матвеевых (1737-1738 годы)44, Фома Евдокимов сын Самодуевых (1737-1738 годы)45 и Василий Семенов сын Темкин (1733-1734 годы)46.

Происхождение работников артели также было связано с Подвиньем: Княжостровской (Петр Павлов сын Мосеев)47, Койдокурской (Д. К. Матвеевых)48 и Курейской (Тимофей Опаницын и В. С. Темкин)49 волостями. Один из работников артели (Андрей Кожин) был онежанином50.

Оплата труда судовой артели производилась на следующих основаниях. Во-первых, кормщики и матросы получали плату за свой труд в разное время и по отдельности, в то время как все виды выплат артели мурманщиков производились коллективу в целом. Работники судовой артели нанимались монастырем поодиночке, в результате чего первым выплату получал кормщик, а уже затем матросы. Во-вторых, судовая артель не принимала участия в промысле, в силу чего оплата труда не зависела от объема добычи рыбы.

Как правило, выплаты судовой артели производились частями: задаток - перед походом, основная плата - после. В некоторых случаях основная плата выдавалась перед навигацией. Размеры выплат кормщикам яхты представлены в табл. 1. Для ряда лет сведения таблицы неполны. Так, источники не приводят полных данных о размере оплаты кормщикам в 1730, 1737-1738, 1740, 1742 годах. В среднем размер жалованья кормщиков колебался от 6,75 до 7,5-8,5 руб.

Таблица 1. Выплаты кормщикам яхты Николо-Корельского монастыря

Table 1. Payments to helmsmen on the yacht of the N i ko l o - K o r e l s ky Monastery