Аграрная революция 1917 года в России: стоит ли изучать экономическую историю, забыв о печальном конце

Б.Н. Миронову и другим историкам «оптимистического» направления прогресс агротехники и соответствующий рост объемов сельскохозяйственного производства, наблюдаемый по среднероссийским данным, видится однозначным индикатором роста благосостояния крестьян и всех россиян. Это упрощение, забывающее, что прогресс чреват таким явлением, как кризис относительного перепроизводства продукции. Прогресс сельского хозяйства в условиях аграрной страны с громадным преобладанием в ее социальной структуре сельского сельскохозяйственного населения, а в структуре производства -- мелкого крестьянского хозяйства, при наличии уже достаточно развитых рыночных отношений, очевидно, должен вести к разорению слабейшей части сельхозпроизводителей, не выдерживающих конкуренции, и к нарастанию аграрного перенаселения с сопутствующими ему социальными проблемами.

В историческом исследовании, конечно, неправильно вести речь о России вообще и о крестьянском хозяйстве в его среднестатистическом виде. Следует ставить вопросы, в каких регионах и в каких социальных стратах сельского населения хозяйственный прогресс приводил к повышению производительности хозяйства и действительному улучшению условий жизни, а в каких -- к вытеснению хозяйств из сферы рынка и к маргинализации крестьян? В какие периоды и в каких регионах проблема аграрного перенаселения сглаживалась и решалась, а в каких -- нарастала и обострялась? Каковы были глубина, масштабы, скорость этих процессов?

В частности, можно предполагать, что рост производства хлебов в районах с дешевыми факторами производства и меньшими институциональными ограничениями, по-видимому, делал аналогичную продукцию крестьян старого земледельческого центра все менее и менее конкурентоспособной и в конечном счете лишней на рынке, а вместе с тем -- лишними в пространстве рыночной экономики и самих этих крестьян, хозяйство которых было обречено ориентироваться лишь на самопрокормление. Более крупные частновладельческие хозяйства этих районов, имевшие потенциал интенсификации и рыночного роста, в условиях нараставшего избытка предложения труда все более лишались стимулов к технологической модернизации и постепенно поглощались окрестными крестьянами, арендовавшими у них землю.

Консервации аграрного перенаселения до революции 1905 года содействовало и правительство, сохранявшее архаичные институты социального контроля над крестьянством и социальной мобильностью: общину, «приписку» крестьян к сельским обществам, круговую поруку, особый правовой статус надельного землевладения, выключенного из сферы земельного рынка и норм частной собственности, особые режимы землевладения в национальных, казачьих и окраинных регионах, ограничивающие переселения земледельцев, и другую сословную специфику крестьян. Сохранение институтов феодального общества, несомненно, препятствовало и структурной перестройке сельского хозяйства, и перестройке крестьянского менталитета, и необходимому выходу неконкурентоспособной части крестьян из сферы сельского хозяйства. Первая российская революция показала правительству, что эти институты плохо работают по своему прямому назначению. С этой точки зрения, столыпинская реформа видится необходимой и прогрессивной, но явно запоздалой попыткой правительства снять с российской деревни институциональные ограничители экономического роста. Как считал ее инициатор, для успеха реформы требовалось двадцать лет «покоя внутреннего и внешнего». Как известно, история имела в запасе лишь семь таких лет. Следовательно, реформа запоздала как минимум на тринадцать лет. Примечательно, что все эти тринадцать лет, которых не хватило реформам, правящие круги усердно и бессмысленно растрачивали силы на укрепление самодержавной вертикали власти, дворянства и официальной церкви, на систематическое подавление политической активности интеллигенции, начиная с гимназической скамьи, и на реализацию геополитических фантазий имперской элиты.

Революция 1917 года продемонстрировала прежде всего огромный разрушительный потенциал, накопленный в российской деревне. Миллионы солдат -- крестьян, одетых в солдатские шинели, уставших от войны, стали детонатором социального взрыва, разрушившего и фронт, и тыл. Аграрная революция, по существу, стала отчаянной попыткой крестьян сделать доступ к основному фактору сельскохозяйственного производства -- земле -- бесплатным, а режим доступа привести в соответствие с традиционным крестьянским менталитетом, чтобы в конечном счете сохранить то самое семейно-трудовое хозяйство с традиционной технологией, производящей хлеб, которому не оставалось места на аграрном рынке. Объективно происходившее в годы войны разрушение нормально функционирующего рынка, безусловно, способствовало удаче этого предприятия.

Так действительно ли нам стоит изучать историю пореформенной модернизации России, «забыв о печальном конце, наступившем в 1917 году»? Может быть, мы лучше поймем историю, если будем помнить, чем она заканчивалась?

Библиография

1. Буховец О.Г. (1996). Социальные конфликты и крестьянская ментальность в России в начале XX в. М.: Мосгорархив.

2. Вайнштейн А.Л. (1960). Из истории предреволюционной статистики животноводства: О численности поголовья скота и изменениях ее в годы Первой мировой войны // Очерки по истории статистики СССР Сб. III. М.: Госстатиздат. С. 86-115.

3. Киселев И.Н., Корелин А.П., Шелохаев В.В. (1990). Политические партии в России в 190507 гг.: численность, состав, размещение // История СССР № 4. С. 71-87.

4. ЛитошенкоЛ.Н. (1923). Эволюция и прогресс крестьянского хозяйства. М.: Русский книжник.

5. Миронов Б.Н. (2012а). Благосостояние населения и революции в имперской России: XVIII -- начало ХХ века. 2-е изд. М.: Весь Мир.

6. Миронов Б.Н. (20126). По классическому сценарию: Русская революция 1917 года в условиях экономического роста и повышения уровня жизни // Экономическая политика. № 1. С. 66-77; № 2. С. 84-105.

7. Миронов Б.Н. (2014). Какая дорога ведет к революции? Имущественное неравенство в России за три столетия // Социологические исследования. № 8. С. 96-104; № 11. С. 121-129.

8. Миронов Б.Н. (2015). Российская империя: от традиции к модерну: в 3 т. Т. 3. СПб.: Дмитрий Буланин.

9. Миронов Б.Н. (2017а). Достижения и провалы российской экономики в годы Первой мировой войны // Вестник Санкт-Петербургского университета. История. Т. 62. Вып. 3. С. 463-480.

10. Миронов Б.Н. (20176). Погрузившая в смуту и укравшая победу революция // Вестник Санкт-Петербургского университета. История. Т. 62. Вып. 4. С. 693-716.

11. Нефедов С.А. (2011). Уровень потребления в России начала ХХ века и причины русской революции. Статья вторая // Общественные науки и современность. № 3. С. 97111.

12. Островский А.В. (2013). Зерновое производство Европейской России в конце XIX -- начале XX в. СПб.: Полторак.

13. Сухова О.А. (2008). Десять мифов крестьянского сознания: Очерки истории социальной психологии и менталитета русского крестьянства (конец XIX -- начало XX в.) по материалам Среднего Поволжья. М.: РОССПЭН.

References

1. Bukhovets O.G. (1996) Socialnye konflikty i krestjanskaja mentalnost v Rossii v nachale XX v. [Social Conflicts and Peasant Mentality in Russia in the Early 20th Century], Moscow: Mosgorarkhiv.

2. Weinstein A.L. (i960) Iz istorii predrevoljutsionnoj statistiki zhivotnovodstva: O chislennos- ti pogolovja skota i izmenenijah ee v gody Pervoj mirovoj vojny [From the history of pre-revolutionary statistics of livestock: The number of livestock and its changes during the First World War]. Ocherki po istorii statistiki SSSR. Sb. III. Moscow: Gossta- tizdat, pp. 86-115.

3. Kiselev I.N., Korelin A.P, Shelokhaev V.V. (1990) Politicheskie partii v Rossii v 1905-07 gg.: chislennost, sostav, razmeshchenie [Political parties in Russia in 1905-1907: Its number, composition, and location]. Istorija SSSR, no 4, pp. 71-87.

4. Litoshenko L.N. (1923) Evoljutsja iprogress krestjanskogo khozjajstva [Evolution and Progress of the Peasant Economy], Moscow: Russky knizhnik.

5. Mironov B.N. (2012a) Blagosostojanie naselenja i revoljutsii v imperskoj Rossii: XVIII -- na- chalo XX veka [Population Welfare and Revolutions in Imperial Russia: 18th -- Early 20th Century], Moscow: Ves Mir.

6. Mironov B.N. (2012b) Po klassicheskomu stsenarju: Russkaja revoljutsja 1917 goda v uslovi- jah ekonomicheskogo rosta i povyshenja urovnja zhizni [The classical scenario: The Russian revolution of 1917 under the economic growth and improving living standards]. Ekonomicheskaja Politika, no 1, pp. 66-77; no 2, pp. 84-105.

7. Mironov B.N. (2014) Kakaja doroga vedet k revoljutsii? Imushchestvennoe neravenstvo v Rossii za tri stoletja [What road leads to revolution? Three centuries of the income inequality in Russia]. Sociologicheskie Issledovanja, no 8, pp. 96-104; no 11, pp. 121129.

8. Mironov B.N. (2015) Rossjskaja imperja: ot traditsii k modernu [Russian Empire: From Tradition to Modernity]: in 3 vols. Vol. 3, Saint Petersburg: Dmitry Bulanin.

9. Mironov B.N. (2017a) Dostizhenja i provaly rossjskoj ekonomiki v gody Pervoj mirovoj vojny [Achievements and failures of the Russian economy in the First World War]. Vestnik Sankt-Peterburgskogo Universiteta: Istorja, vol. 62, no 3, pp. 463-480.

10. Mironov B.N. (2017b) Pogruzivshaja v smutu i ukravshaja pobedu revoljutsja [The revolution that plunged the country into turmoil and stole the victory]. Vestnik Sankt-Peterburg- skogo Universiteta: Istorja, vol. 62, no 4, pp. 693-716.

11. Nefedov S.A. (2011) Uroven potreblenja v Rossii nachala XX veka i prichiny russkoj revoljutsii [The level of consumption in Russia in the early 20th century and the causes of the Russian revolution]. Obshhestvennye Nauki iSovremennost, no 3, pp. 97-111.

12. Ostrovsky A.V. (2013) Zernovoe proizvodstvo Evropejskoj Rossii v kontse XIX -- nachale XX vv. [Grain Production in European Russia in the Late 19th -- Early 20th Century], Saint Petersburg: Poltorak.

13. Sukhova O.A. (2008) Desjat mifov krestjanskogo soznanija: Ocherki istorii socialnoj psihologii i mentaliteta russkogo krestjanstva (konets XIX -- nachalo XX v.) po materialam Sred- nego Povolzhja [Ten Myths of the Peasant Worldview: Essays on the History of Social Psychology and Mentality of the Russian Peasantry (Late 19th -- Early 20th Century) Based on the Materials from the Middle Volga Region], Moscow: ROSSPEN.

Размещено на Allbest.ru