От "тихой революции" к "движению за земельную реформу" (О применении насилия в политике Коммунистической партии Китая в 1937-1948 гг.)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

От "тихой революции" к "движению за земельную реформу" (О применении насилия в политике Коммунистической партии Китая в 1937-1948 гг.)

И.Е. Пожилов

Аннотация

Актуальность и цели. Политика КПК в рамках двух самостоятельных политических кампаний - «тихой революции» и «движения за земельную реформу» - никогда не подвергалась предметному анализу в китайской, российской и западной историографии. Более того, сами названия этих кампаний и тем более масштабы учиненного в ходе них насилия многим специалистам почти ничего не говорят. Изучение темы позволяет в определенной мере заполнить лакуну. И в этой связи работа имеет целью проанализировать хотя бы в общих чертах содержание как «революции», так и «движения».

Результаты. Рассмотрены основные аспекты общей линии партии, ее политики и социально-экономической деятельности в 1937-1948 гг., включая применение насилия в его разных формах как заглавного способа управления КПК крестьянскими массами.

Выводы. Анализ показывает, что основным содержанием и наиважнейшим условием успеха как «тихой революции», так и «движения за земельную реформу» явилось чрезвычайно гибкое и инцидентно-дозированное насилие в отношении масс в годы «тихой революции» с переходом к тотальному террору в «старых» освобожденных районах в ходе завершающей фазы борьбы с Чан Кайши, совершенно нелепо нареченной «земельной реформой».

Ключевые слова: КПК, насилие, «тихая революция», «движение за земельную реформу».

Abstract

I. E. Pozhilov

FROM THE “SILENT REVOLUTION” TO THE “MOVEMENT FOR LAND REFORM” (ON THE USE OF VIOLENCE IN THE POLICY OF THE CCP IN 1937-1948)

Background. The CCP's policy in the framework of two independent political campaigns - the “silent revolution” and the “movement for land reform” - has never been subjected to substantive analysis in Chinese, Russian and Western historiography. Moreover, the very names of these campaigns and, especially, the extent of violence committed during them, do not mean anything to many experts. Studying the topic allows to a certain extent to fill the gap. And in this regard, the work aims at analyzing, at least in general terms, the content of both the “revolution” and the “movement”.

Results.The main aspects of the party's general line, its politics and the socioeconomic activities of the Communists in the specified period, including the use of violence in its various forms as the main way to control the peasant masses by the CCP, are examined.

Conclusions. The analysis shows that the main content and the most important condition for the success of both the “silent revolution” and the “movement for land reform” was extremely flexible and selectively dosed violence against the masses during the years of the “revolution” with the transition to total terror in the “old” liberated districts during the final phase of the struggle with Chiang Kai-shek, the absolutely ridiculously marked “land reform”.

Keywords: the CCP, violence, “silent revolution”, “movement for land reform”.

Вопреки сложившимся в историографии комплиментарным оценкам достижений и успехов Коммунистической партии Китая (КПК) в Антияпон- скую войну по части укрепления рядов, привлечения симпатий крестьянства, а также приумножения количественной мощи своей заглавной опоры - вооруженных сил (вспомним бравшее за душу всякого обитателя опорных баз заклинание «Красная армия - это наше все!» [1, т. 1, с. 166]), тогдашнее партийное руководство, напротив, рассматривало положение дел и перспективу весьма скептически. В 1942 г. Мао Цзэдун скажет, что «через года два, если сохраним хотя бы половину имеющихся войск и половину членов партии,... как-нибудь удержим массы, это будет победой» [2, т. 1, с. 437]. А тремя годами позднее командир и политкомиссар 3-й дивизии Хуан Кэчэн, посетовав на то, что воз и ныне там, в своей записке в ЦК назовет Народно-освободительную армию Китая (НОАК) «армией семи нет» - «нет партии, нет масс.» [3, с. 196].

Проистекавшая из отягощений обетом «национального примирения» и вымученного альянса с Гоминьданом, «тихая революция» коммунистов Понятие ушэн гэмин как подвижный, но целостный комплекс социально-экономических и внутриполитических мероприятий КПК в годы Сопротивления Японии странным образом не нашло места в отечественной литературе, продолжающей усматривать в ее политике не некий алгоритм, но попросту (так получается) нагромождение ситуативных решений и действия.действительно не принесла и не могла принести ей искомого даже в условиях деструкции законной власти и социального контроля, вызванных внешней агрессией. Ведь забвению подлежала сама сердцевина китаизированного большевизма - ленинское «пока нет насилия над массами, нет иного пути к власти», в чем даровитые школяры в недавнюю «советскую» эпопею превзошли учителей [4, т. 31, с. 147]. Разумеется, бесцеремонное принуждение и жестокие репрессии никуда не делись, но тотальный террор («убивать, убивать и убивать») как воистину чудодейственный препарат во врачевании извечного скепсиса подданных и лютой ненависти врагов отошел в резерв [5, с. 54, 55].

Так может быть от «тихой революции» что-то выиграла деревня, если у ее непрошенных опекунов не сложилось с перезагрузкой откровенно насильственного императива? И вновь, невзирая на историографическую «норму» констатировать повышение жизненного уровня трудового крестьянства, умножение числа середняков и пр., следует по крайней мере усомниться в подобных заявлениях, поскольку независимо от субъективной воли «революционеров» их меры, направленные на имущественное выравнивание и «мирное искоренение» зажиточных слоев, были способны привести разве что к дальнейшему разорению и без того захудалой сельской периферии.

В частности, выгода крестьянского большинства от прогрессивного налогообложения с избытком элиминировалась постоянным насаждением «чрезвычайных» поборов и повинностей (изъятия в «зерновой фонд спасения государства», «фуражный фонд», «фонд воспитания воина», «фонд перевозок», «фонд теплой одежды» и др.). Снижение арендной платы не вызывало поддержки из-за опасений лишиться заемной земли ввиду уже не существовавшего права «договора вечной аренды», отсюда имевшее повсеместное хождение среди издольщиков феномена «ты хозяин, не серчай: днем снизим, ночью - возместим»; следствием минимизации ссудного процента явилась еще большая зависимость заемщика от кредитора, не желавшего одалживать «дешевые» деньги и тем самым ставившего нуждавшихся в отчаянно безвыходное положение. Не прельщали деревенские низы и экспроприации помещичьего имущества (осуществлялись под прикрытием борьбы с «национальными предателями» ханьцзе, к концу войны - открыто и «со всеми, кто не с нами»), что объяснялось боязнью перед расплатой (в прочность позиций КПК уверовали немногие), скрепами кровнородственной общины цзунцзу, а также традиционно стойким суеверием относительно зыбкости благополучия на чужом богатстве («щетину кабана на овцу не пересадишь»). Вразрез с устоявшейся точкой зрения, ни к чему другому, как установлению слабо замаскированной диктатуры коммунистов, не вела и «политика трех третей» в формировании органов власти и администрации на местах, где доминировали в разном обличье члены партии и голытьба, не пользовавшаяся ни малейшим авторитетом у лянминь, т.е. народа благонравного и не растерявшего привычки здравомыслия («что они, олухи неграмотные, могут?!») (см.: [6, с. 27, 28; 7, с. 196]).

Недовольство крестьян «тихой революцией» нередко перерастало в протестные выступления, порой охватывавшие целые уезды. Одним из самых показательных тому свидетельств явился хуаньсяньский мятеж в Шэньгань- нинском погранрайоне в январе 1941 г., поднятый бойцами ополчения и охвативший 17 деревень. Ярчайшей чертой мятежа стало участие в нем более 200 коммунистов, возмущенных произволом так называемых демократических властей, «во благо народное и от имени народного загнобивших простой люд до горючих слез» С началом 1938 г. войска КПК приступили к рассредоточению и захвату в японских тылах новых районов, в первую очередь в Хэбэе и Шаньдуне, по причине даже не столько военно-политической, сколько острой нехватки провианта и тем более полноценной военной добычи чоукуань [8, с. 17]. В наскоро обжитых районах тут же начинался голод, бороться с которым - в отличие от хлебородной Цзянси - не представлялось реальным; здешнее мелкое, фактически натуральное крестьянское хозяйство не производило излишков зерна, а штучные в этих местах богатеи погоды не делали. В результате бремя кормления и обеспечения всем необходимым целого сонмища партийно-военной бюрократии и воинства КПК ложилось на плечи бедняков [9, с. 90, 91]. (см.: [10, т. 2, с. 335, 336; 11, с. 49]). По итогу получалось так, как в сторонке ерничали доморощенные остряки: «Мы чтим кит- компартию за то, что она нам всю жизнь испоганила» [12, с. 28].

Самым примечательным, однако, в истории «взаимных симпатий» масс и КПК являлось то, что ее вожди пребывали в исчерпывающем знании о рабском положении своего «хозяина» (читай: трудящихся) и иногда даже гневно высказывались по этому поводу: «Не замечать тягот масс, печься лишь о нуждах власти и армии, осушать пруд, дабы выудить рыбу, без конца вымогать, - ханжествовал Мао Цзэдун в ближнем кругу, - это гоминьдановская идеология, которой нам следовать негоже» [13, с. 141; 14, т. 20, с. 618]. Но следовали, и чем дальше, тем упрямее.

Наконец, как относиться к присутствующим даже в очень серьезных исследованиях комментариям о якобы неудержимом стремлении крестьян записаться в 8-ю армию и с оружием в руках дать отпор захватчикам? Даже на гребне патриотических настроений в обществе и желания многих его пылких представителей взяться за винтовку 8-я полевая армия к концу 1937 г. на самом деле пополнилась только лишь 58 тыс. человек Цифра прироста подсчитана по официальному документу Политбюро ЦК КПК. В 1938 г., по расчетам Жэнь Биши, имелась возможность довести численность войск до 100 тыс., «если достанет хозяйственных и других ресурсов» [8, с. 16]., причем далеко не все из них были и считались волонтерами - в ход шли те же испытанные способы призыва, как и в «советский» период («демагогия, обман, соблазнение материальными выгодами службы, за деньги, силой» [15, т. 1, с. 147]); а далее, поскольку «у недовольных подобными приемами нет желания вступать в балуцзюнь» [8, с. 17], «наращивание войск» в основном приняло характер плановых вербовочно-насильственных кампаний коцзюнь юньдун с благосклонным зачетом или безжалостными оргвыводами для партфункционеров и ганьбув волостях, не справившихся с наплывом добровольцев в кавычках Из подслушанного «напутствия» массам одного из таких супервайзеров в Центральном Хэбэе: «Пока не дадите плана по солдатам, буду обхаживать вас по сусалам с утра до ночи, накину и зерна в поставку, чтоб не умничали» [16, с. 483].. Крестьянство, что здесь на Севере, что в былые времена на Юге, что в революционной коллизии, что в Войне сопротивлении, увы, оставалось самим собой и пристрастным не к судьбе отечества как понятию для него, скажем, довольно абстрактному, но перво-наперво к покою семейного очага: в ополчение если и вступало, то по доброй воле, в «скитальческие» регулярные части- нет [16, с. 221, 222]. Ему, самому жаждавшему «получить защиту» как коренной интенции в муках войны, по большому счету было все равно, кто ее предоставит и в какой словесной «упаковке». Не случайно кое-где в Восточном Китае массы, приняв войска КПК за японские, цепляли на платье лянминьчжэн (свидетельство благонадежности) и размахивали «флагами восходящего солнца», не по подлому умыслу продемонстрировать «лояльность» завоевателям, но ради праведного, в их ощущениях, «уберечь себя, чад и домочадцев» [17, с. 34].

Мобилизационная политика КПК под условным лозунгом «теряем качество, приобретаем количество», тем не менее, ничего необычного в сравнении с прошлым не обнаруживала. Чем еще, как не массой и массовостью, запугивать Гоминьдан, ослабленный внешним врагом? И в «затяжной войне» КПК (к антияпонскому сопротивлению не имевшей касательства, но напрямую связанной со стратегией истощения правящего режима) этот выбор занял место в первом ряду. С издержками коцзюнь («засорение мелкобуржуазным элементом», «безыдейность», «расхлябанность» и т.п.) боролись, но без надрыва, опасаясь оттолкнуть примкнувших, особенно «новую интеллигенцию» В 1940 г. новые кадры из «интеллигенции» (в основном выпускники средней школы и студенты вузов) составляли в ВС КПК уже около 80 %, а в звене «взвод-рота-батальон» - примерно 86 %. В частях и соединениях по-прежнему доминировали «старые» кадры, т.е. выходцы из крестьян. Смешение носителей двух типов культур - деревенской и городской, равно как и двух идеологий - коммунистической и националистической, в замкнутом пространстве «казармы» обусловило напряженность и конфликтность в кадровой среде, разрядить и сгладить которые мог только фронт. С другой стороны, партийное руководство, сознательно открывшее двери в войска для социально чуждого элемента, не имело выбора. Численно выросшая армия остро нуждалась в политработниках и уже не столько в «контролерах», сколько воспитателях, способных удержать в повиновении солдата-новобранца доходчивостью призыва, а не страхом. Решить эту сложнейшую проблему в «сонной» войне с японскими оккупантами («8-я армия бродит, а не воюет»), как и следовало ожидать, не удалось [18, т. 5, с. 665; 19, с. 140, 141]., и преимущественно штурмовщиной в виде сменяющих друг друга движений «за» - «две поддержки», «уважение к кадрам и любовь к солдатам», «выучку войск», «развитие производства» и др. [20, с. 22, 23; 21, т. 1, с. 44, 45, 98, 99, 132, 157; т. 2, с. 50-52; 22, с. 453].

«Нет партии», конечно, - преувеличение, но насчет отсутствия поддержки 8-й армии со стороны масс Хуан Кэчэн был совершенно прав. «Будет балу, не будет, с голоду не помирали и не помрем» - вот суть самого нейтралистского взгляда крестьян на войска коммунистов. С началом приготовлений КПК к новой гражданской войне эта бесстрастность - в силу всеобщих пацифистских настроений «Домой, к земле!», а не каких-то еще - стала быстро меняться в сторону отрицания самой законности их права на существование. И тогда «первейшую антияпонскую твердыню» осмелевшая деревня принялась называть тубалу, т.е. «бандитской восьмой», уже лишившейся значительной части ее представителей в строю (дезертирство крестьян-при- зывников превратилось в сплошь обыденное по освобожденным районам явление еще с конца 1944 г.) [23, т. 5, с. 309]. С такой, мягко говоря, ненадежной опорой втягиваться в открытое противостояние с Гоминьданом означало обречь себя на неминуемое поражение.

Избежать непоправимых последствий или хотя бы смягчить урон обещал лишь поворот на наезженную колею силовой мобилизации, на сей раз задуманной и исполненной под знаменем «движения за земельную реформу» (тугай юньдун). Именно движения как способа удержать крестьянство в революционной парадигме, а не содержательного процесса, предполагавшего ощутимые перемены в сложившейся структуре землевладения (хотя и в таком, реализованном, виде не имевшие шанса облечься в «основной фактор победы китайской революции», как принято считать)помещиков Суйчуани целыми 80 % пашни; через два года, обследуя уезд Сюньу той же Цзянси, показал как все обстояло по факту, но для внутрипартийного применения: «Общественные земли - 40 %, у помещиков - 30 %, у крестьян - 30 %» [25, т. 1, с. 140; 26, с. 105]. В 1946 г. в обоснование тугай теперь уже вождь вновь подвел липовые цифры, заявив, в частности, что с требованием земельной реформы выступают более «90 процентов» сельского населения страны и т.п. [27, т. 4, с. 1251]. Как бы то ни было, аграрный кризис в Китае, являя собой объективную данность, заключался, чего не понимали или старались не понимать коммунисты (вопрос открытый), не в неравном владении землей, но в глобальном обнищании деревни, нуждавшейся во вложениях капитала, «зеленой революции», неспешном сглаживании арендных отношений и др. [28, с. 34-36].. К концу 1945 г. зажиточных деревенских слоев после серии «уравнительных» кампаний в «старых» антияпонских базах уже не существовало, и брошенный было коммунистами в массы клич к «переделу земли» уподобился сотрясению воздуха. Но принципиально откорректированный в призыв «искоренить феодальные отношения как источник бедности и угнетения», а также вдогон заверенный оглашением «что народу хочется, пусть то и можется», он сразу заиграл вескими красками законченного аргумента [29, с. 23, 24].

В бой с жалкой тенью вселенского зла - запуганными в смерть и ободранными до нитки дичжу и фунун - двинули, как и в «аграрную революцию», все то же деревенское отребье, соорганизованное в «дружины крестьянской бедноты» под опекой так называемых рабочих отрядов КПК За годы Антияпонской войны - благодаря «политике опоры на бедняка» - в «освобожденных» районах сформировалась весьма значительная прослойка «злобствующих дармоедов», как называло трудовое крестьянство часть неимущих слоев, которая, пользуясь покровительством партийного начальства и немалыми привилегиями «жить чужими трудами», фактически подменила собой местные административные и даже партийные органы. Особенную ненависть у «дармоедов» вызывали находившиеся на низовой работе коммунисты, пытавшиеся хоть как-то обуздать их экстремистские настроения и приучить к труду. Именно из этой категории, с позволения сказать, крестьян и формировались «дружины», в ходе «движения» поставившие деревню на дыбы [28, с. 37].. «Отряды» не только задавали неслыханному прежде террору мощно восходящую «идейную» экспоненту, а также композиционную стройность, не свойственные «первобытной» советизации, но и вовлекали в душегубство всех обитателей села поголовно. Достигалось единение в ненависти на «сходках гнева», где специально подготовленные то ли блаженные, то ли юродивые «пролетарии» заходились в конвульсиях изрыгания анафем «собакам» и «сукиным сынам» феодализма, после чего приступали к побоищу («не бьешь, сам будешь бит», «не участвуешь, не получаешь [землю]») «Сходка» - тщательно отрежиссированный спектакль-реальность, зачином и основным элементом которого выступало артистически поставленное «изливание горя» (суку) и имевшее целью ввести участников действа в транс. В «изливаниях» не должно было быть статистов и тем более зрителей - «слезами захлебываются все», чем и достигалось «единство в порыве мщения» [30, с. 97-109]. [23, т. 5, с. 324-326]. На одной из таких «сходок» в Хэбэе (уезд Цзисян, деревня Машэньцяо) в начале 1947 г. (не факт, что нетипичной) за полчаса растерзали 48 человек [31, с. 259]. Иногда в закрепление «новой самоидентичности» Понятие-нонсенс, не часто, но периодически используемое в «казенной» историографии истории КПК и указывающее на зарождение принципиально новой «пролетарской общности китайского народа» под покровительством коммунистов, что, собственно, и «привело к победе революции» [32, с. 20, 21]. трупы «классово неполноценных» аккуратно, как гирлянды, развешивали на деревьях вдоль дорог - такие кладбищенские экспромты находили, например, в Шаньси и Суйюани [33, с. 19].

Поскольку помещичье-кулацкого элемента остро не хватало, под горячую руку либо в холодном уме убивали середняков и бедняков («затратность» поощрялась как морально, так и материально) [28, с. 36, 37]. Согласно сводке восточнохэбэйского Бюро общественной безопасности, в уезде Син- сянь в 1948 г. из более 2 тыс. убиенных за «земельную реформу» их оказалось 657 (в три раза больше, чем кулаков) и 52 человека соответственно, включая стариков и детей [34, с. 184].

Характерологической особенностью «движения тугай» как пролога к «вставанию с колен», вернее его альфой и омегой, являлась недопустимость и малейшего компромисса с искореняемыми слоями - только необъятное насилие могло поставить заслон набиравшей голоса альтернативе «порешить судьбу миром», в рамках которой, кроме «новодемократической» демагогии и перфекционизма разрушительства, КПК было нечего предложить. Вот почему категорически пресекались любые попытки «соглашателей» безвозмездно отдать массам все свое имущество и отказаться от «привилегий», дабы избежать кровопролития. С ослушниками расправлялись без пощады - замучили, вдосталь наглумившись, даже таких известных всей стране «прогрессивных шэньши», как Ню Юлань, Лю Шаобо и Сунь Лянчэнь [29, с. 26]. При этом, что следует подчеркнуть особо, нравственному одичанию «светоча народной воли» уже были приданы все без исключений «рабочие» формы, присущие «культурной революции» шестидесятых В ходе тугай юньдун, наряду со «сходками гнева», широко применялись «митинги борьбы», «собрания критики и самокритики», «разогрев актива» и прочие массовые мероприятия, а также вождение жертв по улицам в «дурацких колпаках» и с «досками позора», чудовищные (по нескольку дней и ночей подряд) оргии издевательств, заключение в тюрьму или казнь (если повезет). Наконец, самым существенным из этой практики являлась техника организации масштабных движений «снизу» с передачей на расправу «массам» партийных и административных кадров, разгромом органов власти, «чисткой» парторганизаций руками «пролетарских заводил» и др. [35, с. 68-72]. В отечественной литературе сказанное преподносится как некая «радикализация аграрной политики» КПК, не более того..

Убедившись в запредельно высокой эффективности наступления на «пережитки феодализма», деревня оцепенела от ужаса и ее большего смирения ожидать не приходилось - летом 1947 г. Мао Цзэдун приказывает перенести «духоподъемную» кампанию в войска, численно прибавившие за счет «солдат освобождения» Цзефан чжаньши - сдавшийся в плен и «реабилитированный» солдат Национальной армии. О морально-психологической обработке и организационных основах «поглощения» капитулировавших частей ГМД, а также о сопровождавшем их насилии см.: [36, с. 96-103]. в результате наметившегося перелома в войне Эта кампания в НОАК проходила в течение года под знаком «движения трех проверок и трех упорядочений» (проверка «классового происхождения, службы и боевого духа»; упорядочение «дисциплины, стиля и организации»). О формальной стороне саньча саньчжэн юньдун см.: [37, с. 71-79].. По общему мнению видных командиров НОА, «не прими руководство этого решения, не было бы и победы» [38, с. 454, 455]. Победы могло не случиться и по многим другим объективным обстоятельствам, но им, военачальникам, прежде всего требовалось повиновение солдата и желательно слепое, потому что по доброй воле уставшие и деморализованные войска Гоминьдана (ГМД), сдававшиеся в плен, воевать уже были не готовы ни морально, ни физически. Симптоматично и другое. Полуграмотные и никем не распропагандированные, все они как в унисон то причитали, то возмущались: «Нечего китайцам убивать китайцев, пускай Мао и Чан выясняют, кому на вылет» [37, с. 72]. До братаний, насколько известно, влечение к миру не доходило, однако случаев отказа открывать стрельбу на передовой, причем с обеих сторон, фиксировалось предостаточно. Хуже того, среди новобранцев находились и такие, кто считал коммунистов «подрывной партией» и обвинял их в «разорении и гибели тысяч крестьян». К ним применяли «фильтрацию», а остальных отправляли в чистилище «гнева» [38, т. 2, с. 249, 253].

Армейская кампания, мало чем отличавшаяся от крестьянской по способам подмены морали на классовую солидарность Мероприятия по «излиянию горестей» проходили в ротах. Если не имелось собственного талантливого «плакальщика», приглашались профессионалы из других частей или соединений, таких, например, как Юй Дэшуй (Северо-Западная ПА) или Фэн Сян (ОДАСВ), которые были способны, не повторяясь, кликушествовать по нескольку часов сряду. В н-ском подразделении Северной группы войск личный состав после одного из подобных моноспектаклей бился в истерике весь вечер и всю ночь, пока не пришли крестьяне из деревни по соседству узнать, «не убили ли кого»; сохранились свидетельства многих случаев умопомрачения и прочих психических расстройств на почве переполнения «чувством негодования». Не обходилось и без расправ. Так, на собрании «гнева» в управлении войск охраны ОДАСВ в Южной Маньчжурии в феврале 1947 г. подверглись линчеванию 300 человек, 50 из них были забиты до смерти [39, с. 437, 443, 617; 40, с. 282]., в своей доминанте, тем не менее, имела целью возбудить ярость не столько к помещику и кулаку (примерно две трети личного состава НОАК - и так выходцы из беднейших слоев деревни), сколько к владычеству националистов, «стоявших на защите интересов эксплуататорской верхушки». Иначе говоря, в самосознание солдата, идущего в бой, вживлялась вроде бы прежняя, но содержательно по-новому акцентированная формула «Раздавим Гоминьдан, партию угнетателей! Бедняки Поднебесной - одна семья!» [39, с. 384].

Вооруженные силы, повторим, как самый эффективный инструмент организованного насилия китайские коммунисты превозносили всегда. На 2-м пленуме ЦК КПК 7-го созыва, когда партия уже стояла в преддверии триумфа, Мао Цзэдун, распространяя преемство и на грядущую государственность, лаконично возвестит: «То, что называют Народной республикой, это есть Народно-освободительная армия» [41, т. 1, с. 44].

Библиографический список

2. Шобуцзиньдэ Мао Цзэдун: байвэй сюэчжэ минжэн фантаньлу (О Мао Цзэдуне всего не скажешь: интервью ста ученых и известных деятелей). - Шэньян, 1995.

3. Хуан Кэчэн цзышу (Хуан Кэчэн о себе). - Пекин, 1994.

4. Ленин, В. И. Полное собрание сочинений. Т. 31. Март-апрель 1917 : в 55 т. / В. И. Ленин. - 5-е изд. - Москва : Изд-во политической литературы, 1969.

5. Жэнь Вэй. Гэмин баоли дэ юаньци юй тэчжи: и «хунсэ кунбу» вэй чжуесиньдэ таньтао (Источники и особенности революционного насилия: «красный террор») / Жэнь Вэй // Тайвань Шида лиши сюэбао. - 2014. - № 6 (51). - С. 51-68.

6. Тайхан канжи гэньцзюйди. Цюньчжун юньдун (Антияпонская опорная база Тай- хан. Движение масс). - Тайюань, 1983.

7. Ли Лифэн. Чжунго гэмин чжундэ сянцунь дунъюань: исян чжэнчжи шидэ каоча (Мобилизация деревни в китайской революции: политико-исторический аспект) / Ли Лифэн // Цзянсу шэхуэй кэсюэ. - 2015. - № 3. - С. 191-199.

8. Жэнь Биши. Гуаньюй балуцзюнь цинкуан сян Чжунъян дэ баогао (Доклад о положении в 8-й полевой армии Центральному комитету) / Жэнь Биши // Дандэ вэньсянь. - 1994. - № 3. - С. 14-18.

9. Ли Цзинчжэн. Туди гайгэ чжундэ нунминь синьтай: и 1937-1949 няньдэ Хуа- бэй сянцунь вэй чжунсинь (Крестьянский менталитет и земельная реформа на примере северокитайской деревни) / Ли Цзинчжэн // Цзиньдайши яньцзю. - 2006. - № 4. - С. 88-97.

10. Шэнь-Гань-Нин бяньцюй чжэнфу вэньцзянь сюаньбянь (Избранные документы правительства погранрайона Шэньси-Ганьсу-Нинся). - Сиань, 2013.

11. Хуан Чжэнлинь. Шэхуэй цзяоюй юй канжи гэньцзюйди дэ чжэнчжи дунъ- юань (Общественное воспитание и политическая мобилизация в антияпонских опорных базах) / Хуан Чжэнлинь // Чжунгун данши яньцзю. - 2006. - № 2. - С. 45-53.

12. Ляо Юньцзэ. Водэ пяньдуань хуэйи (Мои отрывочные воспоминания) / Ляо Юньцзэ. - Нанкин, 1986.

13. Ху Цяому хуэйи Мао Цзэдун (Воспоминания Ху Цяому о Мао Цзэдуне). - Пекин, 2003.

14. Цзяньдан илай чжунъяо вэньсянь сюаньбянь (Важнейшие избранные документы со времени основания партии. 1921-1949). - Пекин, 2011.

15. Цзинь-Ча-Цзи канжи гэньцзюйди (Антияпонская опорная база Шаньси-Чахар- Хэбэй). - Пекин, 1988.

16. Цзи-Лу-Юй бяньцюй цюньчжун юньдун цзыляо сюаньбянь (Избранные материалы по движению масс в пограничном районе Хэбэй-Шаньдун-Хэнань). - Шицзячжуан, 1991.

17. Chen Yung-fa. Making Revolution: the Communist Movement in Eastern and Central China, 1937-1945 / Chen Yung-fa. - Berkely, 1986.

18. Чжунго жэньминь цзефанцзюнь чжэнчжи гунцзо лиши цзыляо сюаньбянь (Избранные материалы по истории политработы в НОАК). - Пекин, 2004.

19. Се Минь. Канчжань шици «синь чжишифэньцзы» юй Чжунгун цзюньдуй ганьбу («Новая интеллигенция» и кадры в войсках КПК в период Антияпонской войны) / Се Минь // Цзиньдайши яньцзю. - 2014. - № 6. - С. 139-154.

20. Ян Цин. Миньчжу гэмин шици чжунго гунчаньдан фаньфу чанлянь яньцзю (О борьбе КПК с разложением и поощрении бескорыстия в партии в период демократической революции) / Ян Цин // Шанхай данши юй данцзянь. - 2012. - № 1. - С. 22-25.

21. Цзюньдуй чжэнчжи гунцзо лиши цзыляо. Канжи чжаньчжэн шици (Материалы по истории политработы в войсках. Период Антияпонской войны сопротивления). - Пекин, 1983.

22. Балуцзюнь хуэйи шиляо (8-я ПА: воспоминания, исторические материалы). - Пекин, 1991.

23. Тайханшань гэмин гэньцзюйди шиляо (Материалы по истории революционной опорной базы Тайханшань). - Тайюань, 1987.

24. Хэбэй цзяньцзу цзяньси данъань шиляо сюаньбянь (Избранные архивные материалы по кампании за снижение арендной платы и ссудного процента). - Шицзячжуан, 1989.

25. Мао Цзэ-дун. Избранные произведения / Мао Цзэ-дун. - Москва, 1952.

26. Мао Цзэдун нунцунь дяоча вэньцзи (Сочинения Мао Цзэдуна об обследовании деревни). - Пекин, 1981.

27. Мао Цзэдун сюаньцзи (Избранные произведения Мао Цзэдуна). - Пекин, 1991.

28. Чжан Мин. Хуабэй дицюй туди гайгэ юньдун дэ юньцзо. 1946-1949 (О сущности движения за земельную реформу в Северном Китае) / Чжан Мин // Эршии шицзи. - 2003. - № 4 (76). - С. 32-41.

29. Гу Цзычжун. Хуэйи 1947 нянь Цзинь-Суй бянюцюй дэ тугай чжэндан (Воспоминания о земельной реформе и упорядочении партии в погранрайоне Шаньси- Суйюань в 1947 г.) / Гу Цзычжун // Чжунгун данши цзыляо. - 1996. - № 6 (58). - С. 19-28.

30. Ли Лифэн. Тугай чжундэ суку: ичжун миньчжу дунъюань цзишу дэ вэйгуань фэньси (Собрание суку в период земельной реформы: микроанализ одной из технологий массовой мобилизации) / Ли Лифэн // Наньцзин дасюэ сюэбао. - 2007. - № 5. - С. 97-109.

31. Чжан Минъюань. Водэ хуэйи (Мои воспоминания) / Чжан Минъюань. - Пекин, 2004.

32. Дун Чжикай. Цзефан чжаньчжэн шицидэ тугай гайгэ (Земельная реформа периода Войны за освобождение) / Дун Чжикай. - Пекин, 2004.

33. Фэн Вэньбинь. Хуэйи Пиншань тугай юй чжэндан (Воспоминания о земельной реформе и упорядочении партии в Пиншани) / Фэн Вэньбинь // Чжунгун данши цзыляо. - 1990. - № 2 (33). - С. 16-22.

34. Тугай гайгэ юньдун ши (История движения за земельную реформу). - Фучжоу,

2005.

35. Ван Юмин. Гэмин юй сянцунь: цзефанцюй туди гайгэ яньцзю (Революция и деревня: земельная реформа в освобожденных районах) / Ван Юмин. - Шанхай,

2006.

36. Цзян Линьпин. «Цзефан чжаньши» цюньти де чаньшэн цзи ци гуймо («Сол- даты-реабилитанты»: феномен и его масштабы) / Цзян Линьпин // Дандэ вэньсянь. - 2012. - № 3. - С. 96-103.

37. Чжан Юн. Цзефан чжаньчжэн чжун и суку хуэйи вэй чжунсиньдэ синьши чжэнцзюнь юньдун (Собрание суку как центральное звено движения за новые формы упорядочения войск в Войне освобождения) / Чжан Юн // Чжунгун данши яньцзю. - 2010. - № 6. - С. 71-79.

38. Чжунго жэньминь цзефанцзюнь дии ечжаньцзюнь вэньсянь сюаньбянь (Избранные документы по истории 1-й полевой армии НОАК). - Пекин, 1996.

39. Синьши чжэнцзюнь юньдун. Вэньцзянь юй цзыляо (Движение за новые формы упорядочения войск. Документы и материалы). - Пекин, 1995.

40. Тань Чжэн цзюньши вэньсюань (Избранные военные произведения Тань Чжэна). - Пекин, 2006.

41. Ян Шанкунь жицзи (Дневник Ян Шанкуня). - Пекин, 2001.

References

1. Chzhun"yan gemin gen'tszyuydi shilyao syuan'byan' (Izbrannye materialy po istorii Tsentral'noy revolyutsionnoy opornoy bazy) [Selected materials on the history of the Central Revolutionary Base]. Nanchan, 1982.

2. Shobutszin'de Mao Tszedun: bayvey syuechzhe minzhen fantan'lu (O Mao Tszedune vsego ne skazhesh': interv'yu sta uchenykh i izvestnykh deyateley) [One cannot tell everything about Mao Zedong: interviews of 100 scholars and well-known activists]. Shenyan, 1995.

3. Khuan Kechen tszyshu (Khuan Kechen o sebe) [Huang Kecheng about himself]. Pekin, 1994.

4. Lenin V. I. Polnoe sobranie sochineniy. T. 31. Mart-aprel' 1917: v 55 t. [Complete collection of works. Vol. 31. March-April 1917: in 55 volumes]. 5th ed. Moscow: Izd-vo politicheskoy literatury, 1969. [In Russian]

5. Zhen' Vey. Tayvan' Shida lishi syuebao. 2014, no. 6 (51), pp. 51-68.

6. Taykhankanzhigen'tszyuydi. Tsyun'chzhunyun'dun (AntiyaponskayaopornayabazaTaykhan. Dvizhenie mass) [The Anti-Japanese Taihang base. The movement of masses]. Tayyuan, 1983.

7. Li Lifen. Tszyansu shekhuey kesyue. 2015, no. 3, pp. 191-199.

8. Zhen' Bishi. Dande ven'syan'. 1994, no. 3, pp. 14-18.

9. Li Tszinchzhen. Tszin'dayshiyan'tszyu. 2006, no. 4, pp. 88-97.

10. Shen'-Gan'-Nin byan'tsyuy chzhenfu ven'tszyan' syuan'byan' (Izbrannye dokumenty pra- vitel'stvapogranrayona Shen'si-Gan'su-Ninsya) [Selected government documents of the border region Shensi-Gansu-Ningxia]. Sian, 2013.

11. Khuan Chzhenlin'. Chzhungun danshiyan'tszyu. 2006, no. 2, pp. 45-53.

12. Lyao Yun'tsze. Vode pyan'duan' khueyi (Moi otryvochnye vospominaniya) [My fragmentary memories]. Nankin, 1986.

13. KhuTsyaomukhueyiMaoTszedun (VospominaniyaKhuTsyaomuoMaoTszedune)

[Hu Qiaomu on Mao Zedong]. Pekin, 2003.

14. Tszyan'danilaychzhun"yaoven'syan' syuan'byan' (Vazhneyshieizbrannyedokumentysovremeniosnovaniyapartii. 1921-1949) [Crucial selected documents from the very origin of the party. 1921-1949]. Pekin, 2011.

15. Tszin'-Cha-Tszi kanzhi gen'tszyuydi (Antiyaponskaya opornaya baza Shan'si-Chakhar- Khebey) [The Anti-Japanese Base Shanxi-Chahar-Hebei]. Pekin, 1988.

16. Tszi-Lu-Yuy byan'tsyuy tsyun'chzhun yun'dun tszylyao syuan'byan' (Izbrannye materialy po dvizheniyu mass vpogranichnom rayone Khebey-Shan'dun-Khenan') [Selected materials on the movement of masses in the border region Hebei-Shandong-Henan]. Shits- zyachzhuan, 1991.

17. Chen Yung-fa. Making Revolution: the Communist Movement in Eastern and Central China, 1937-1945. Berkely, 1986.

18. Chzhungo zhen'min' tszefantszyun' chzhenchzhi guntszo lishi tszylyao syuan'byan' (Izbrannye materialy po istorii politraboty v NOAK) [Selected materials on the history of political work in the PLA]. Pekin, 2004.

19. Se Min'. Tszin'dayshi yan'tszyu. 2014, no. 6, pp. 139-154.

20. Yan Tsin. Shankhay danshiyuy dantszyan'. 2012, no. 1, pp. 22-25.

21. Tszyun'duychzhenchzhiguntszolishitszylyao. Kanzhi chzhan'chzhen shitsi (Materialy po istorii politraboty v voyskakh. Period Antiyaponskoy voyny soprotivleniya) [Materials on the history of political work in the army. The period of the Anti-Japanese Resistance War]. Pekin, 1983.

22. Balutszyun' khueyi shilyao (8-ya PA: vospominaniya, istoricheskie materialy) [The 8th army: memories, historical materials]. Pekin, 1991.

23. Taykhanshan'gemin gen'tszyuydi shilyao (Materialypo istorii revolyutsionnoy opornoy bazy Taykhanshan') [Materials on the history of the revolutionary base Taihang Shan]. Tayyuan, 1987.

24. Khebey tszyan'tszu tszyan'si dan"an' shilyao syuan'byan' (Izbrannye arkhivnye materialy po kampanii za snizhenie arendnoy platy i ssudnogo protsenta) [Selected archival materials on the campaign for rental charge and lending rate reduction]. Shitszyach- zhuan, 1989.

25. Mao Tszedun. Izbrannyeproizvedeniya [Mao Zedong. Selected works]. Moscow, 1952. [In Russian]

26. Mao Tszedun nuntsun' dyaocha ven'tszi (Sochineniya Mao Tszeduna ob obsledovanii derevni) [Mao Zedong's works on village inspection]. Pekin, 1981.

27. Mao Tszedun syuan'tszi (Izbrannye proizvedeniya Mao Tszeduna) [Mao Zedong's selected works]. Pekin, 1991.

28. Chzhan Min. Ershii shitszi. 2003, no. 4 (76), pp. 32-41.

29. Gu Tszychzhun. Chzhungun danshi tszylyao. 1996, no. 6 (58), pp. 19-28.

30. Li Lifen. Nan'tszin dasyue syuebao. 2007, no. 5, pp. 97-109.

31. Chzhan Min"yuan'. Vode khueyi (Moi vospominaniya) [My memories]. Pekin, 2004.

32. Dun Chzhikay. Tszefan chzhan'chzhen shitside tugay gayge (Zemel'naya reforma peri- oda Voyny za osvobozhdenie) [The land reform of the Liberation War period]. Pekin, 2004.

33. Fen Ven'bin'. Chzhungun danshi tszylyao. 1990, no. 2 (33), pp. 16-22.

34. Tugay gayge yun'dun shi (Istoriya dvizheniya za zemel'nuyu reformu) [The history of the movement for land reform]. Fuchzhou, 2005.

35. Van Yumin. Gemin yuy syantsun': tszefantsyuy tudi gayge yan'tszyu (Revolyutsiya i derevnya: zemel'naya reforma v osvobozhdennykh rayonakh) [The revolution and village: the land reform in liberated areas]. Shankhay, 2006.

36. Tszyan Lin'pin. Dande ven'syan'. 2012, no. 3, pp. 96-103.

37. Chzhan Yun. Chzhungun danshiyan'tszyu. 2010, no. 6, pp. 71-79.

38. Chzhungo zhen'min' tszefantszyun' dii echzhan'tszyun' ven'syan' syuan'byan' (Izbrannye dokumenty po istorii 1-y polevoy armii NOAK) [Selected documents on the history of the 1st army of the PLA]. Pekin, 1996.

39. Sin'shi chzhentszyun'yun'dun. Ven'tszyan'yuy tszylyao (Dvizhenie za novye formy upo- ryadocheniya voysk. Dokumenty i materialy) [The movement for new forms of army ranking. Documents and materials]. Pekin, 1995.

40. Tan' Chzhen tszyun'shi ven'syuan' (Izbrannye voennye proizvedeniya Tan' Chzhena) [Tian Zheng's selected military works]. Pekin, 2006.

41. Yan Shankun' zhitszi (Dnevnik Yan Shankunya) [Yang Shangkun's diary]. Pekin, 2001.

Размещено на Allbest.ru