Посольство князя Григория Константиновича Волконского в Крым 1614-1615 годов

Отпускная аудиенция послов у хана Джанибек-Гирея 16 мая 1615 г. выявила несовпадение позиций сторон по ключевым вопросам.

На аудиенции присутствовал цвет крымской знати: Яшлавские, «Куликовы», «Дивеевы». В начале аудиенции кн. Г.К. Волконский вручил хану доставленную Т. Баубековым грамоту царя Михаила Федоровича и произнес «речь», которая кратко излагала ее содержание. Московский царь изъявлял радость по поводу принесения шерти ханом, особо подчеркивая, что «шертная грамота» вручена «в руки» его послам. Подчеркивалось, что хан готов «дружить» согласно принесенной шерти «по мусульманскому закону». Выражалась радость, что «утвержденная шертная грамота писана прямым словом»³⁸. Москва, таким образом, исходила из того, что договор заключен, и после посольского размена будет введен в действие. Далее князь Г.К. Волконский, напомнив, что «прежние великие государи цари российские с предками вашими прежними царями крымскими были в братской любви и в крепкой дружбе», поведал, что принесенная ханом шерть была следствием договора «учиненного на Ливнах» разменными послами Ахмедпашой Яшлавским и окольничим князем Г.П. Ромодановским ³⁹. Князь Григорий Константинович напомнил, что он доставил в Крым «запросные деньги» и «большие поминки», «что у нас лучилось», не уточняя их количества ⁴⁰.

В заключение Волконский сообщил, что отпущенные в марте крымский посол Мустафа-мурза «с товарыщи» и посланник Исаак Иванович Спешнев с «поминками и с казною» уже находятся в Волуйках и предложил ускорить движение к Осколу, где должен был состояться посольский размен нового крымского посольства и, соответственно, его отпуск ⁴¹. Далее Петр Овдокимов пространно выразил надежду на совместную борьбу против «общего нашего недруга», упомянув о походе Азамат-Гирея. Он напомнил об обещании хана самому «идти на нашего недруга на польского короля войною»⁴².

Однако Джанибек-Гирей ответил, что сам в поход не пойдет, но «посылает на литовского короля землю» своего брата калгу Девлет-Гирея. Хан потребовал от послов сообщить точное количество «запросных денег» и «поминок», которое должно было доставить посольство И.И. Нестерова, а также количество «нашим ближним людям жалования»⁴³. Послы уклонились от прямого ответа, заявив, что «Московское государство разорено».

Джанибек-Гирей потребовал присылки «поминок» и «запросных» денег от нового посольства «прямо в Крым» еще до посольского размена. Послы вполне резонно заявили, что это невозможно ввиду угрозы со стороны «черкасов», ссылаясь также на недостаточное количество «провожатых». Далее встал вопрос о характере проведения «посольского размена» как такового. Ранее Ахмед-паша требовал от имени хана ускорения присылки «поминок и «запросных денег».

Послы выполнили эти условия, но сообщили, что новое посольство не привезло с собой «разменного жалования» Ахмед-паше и представителям рода Яшлавских ввиду отказа Ахмед-паши от проведения полноценного посольского съезда и размена. Ахмед-паша пришел в ярость, заявив, что в таком случае он вообще не поедет «встречать» новое посольство. Тогда Волконский и Овдокимов обстоятельно объяснили, что сама крымская сторона настаивала на скорейшей присылке «запросных денег» и «поминок», поэтому вместо посольского размена под Ливнами на Сосне он будет проводиться под Валуйками на Осколе. Валуйки - это крайний «укрепленный город» по отношению к крымским улусам, и посольство уже находится там. В случае если Ахмед-паша откажется с «провожатыми» - военным контингентом - ехать к Волуйкам, московских «провожатых» будет недостаточно. Послы заявили, что из Валуек были отозваны многие люди для встречи следовавшего из Азова османского эмиссара Алей чавуша ⁴⁴. Это соответствовало действительности: эмиссар Порты следовал в Москву, хотя до нее не доехал, скончавшись в пути [17, с. 6]. Но упоминание о «ссылках» Москвы с Портой не возымело ожидаемого эффекта.

Конфликтная ситуация нарастала и хан предложил гонцами отправить вновь прибывшего служилого татарина вместе со своим гонцом в Москву для информации о сложившийся ситуации с тем, чтобы прислать усиленное количество «провожатых» вместе с «запросным жалованием». Послы резонно возразили, что сама крымская сторона требовала ускоренной присылки «поминок», «запросных денег» и «жалования» крымской знати как главного условия организации похода «на литовского короля». Они также напомнили, что Московское государство находится в состоянии войны с Речью Посполитой и лишних людей «у государя нашего нет». Прибытие посольства в этом случае затянется на несколько месяцев. Наконец хан приказал Ахмед-паше сопровождать послов к Валуйкам и произвести там посольский размен ⁴⁵.

После аудиенции Ахмед-паша во главе внушительной группы крымской знати, включавшей в себя и Богатыр-Гирея «Дивеева», заявил, что вопрос о присылке «разменного жалования» является принципиальным. Агрессивность Богатыр-Гирея имела прямо противоположные последствия. Встретившись в Валуйках с послами И. Спешневым и Б. Нестеровым на обратном пути, Волконский и Овдокимов порекомендовали урезать количество предназначенного ему «жалования».

Молчание хана Джанибек-Гирея на отпускной аудиенции послам относительно принесенной им шерти было не случайно. Уже после выступления посольства из Крыма выяснилось, что «шертная грамота», врученная в январе послам, фактически дезавуирована. В Москву с посольством Булат-улана отправлялась «посыльная шертная грамота». Это было послание хана царю Михаилу Федоровичу, содержащее требования присылки «поминок» и «запросных денег», не имевшее ничего общего с «шертной записью», ранее врученной послам [9, с. 12-15]. Это было предварительное соглашение, ввод в действие которого обусловливался присылкой «поминок» и «запросных денег», сумма которых определялась в десять тысяч рублей при каждом посольском размене. В конце содержалось «пожелание» составить в Москве новую «шертную грамоту», куда были внесены крымские требования - «и делати бы по нашей шерти так же». Правда, в документе содержались традиционные формулировки русско-крымских окончаний. Документ не был запечатан «золотой печатью».

Таким образом, речь не шла о заключении «докончания». Не случайно А.А. Новосельский, излагая содержание хода переговоров посольства князя Г.К. Волконского и П. Евдокимова, не указывает, что оно добилось заключения «формального договора о мире и дружбы», что являлось его целью [14, с. 8384]. Д.В. Лисейцев, не вдаваясь в детали, констатирует, что «хан Джанибек-Гирей принес шерть царю Михаилу Федоровичу [11, с. 274].

Договорный акт 1614 г. из «шертной грамоты», составленной на основе присланного с послами текста «шертной записи», превратился к лету 1615 г. в документ, представлявший собой односторонние обязательства хана Джанибек-Гирея воздерживаться от нападений на Русское государство при условии выплат «поминок» и «запросных денег». Подобная практика крымской стороны при заключении договорных актов была хорошо известна в Москве с XVI века. В дальнейшем договор 1614 г. даже в «урезанном виде» не был введен в действие, хотя и оказал определенное влияние на стабилизацию тяжелейшего внешнеполитического положения Русского государства на завершающем этапе военного противостояния с Речью Посполитой в 1617-1618 годах.

В июне 1615 г. посольство князя Г.К. Волконского и дьяка П. Овдокимова было, наконец, отпущено. Послы 30 июня перешли Донец и вскоре прибыли к Валуйкам, где во второй половине июля был произведен посольский размен: они двинулись в Москву вместе с новым крымским послом Булат-уланом, а в Крым двинулось посольство И.И. Спешнева и Б. Нестерова вместе с отпущенным послом Мустафой-мурзой. Затягивание размена было вызвано конфликтом с Ахмед-пашой.

Под Валуйками Ахмед-паша вел себя крайне агрессивно, заявив, что не будет производить размен без присылки к нему «разменного жалования». В результате пребывание отпущенного посольства затянулось на несколько недель ⁴⁶. Следует отметить, что посольство И.И. Спешнева и Б. Нестерова вместе с отпускаемыми крымскими дипломатами все это время пребывало в Валуйках.

Московская дипломатия проявила неуступчивость в вопросе о присылке «запросного жалования». По меткому замечанию А.А. Новосельского, анализировавшего ход посольского размена в июле 1615 г., «задачей Москвы было дать как можно меньше, задачей крымцев, наоборот, вырвать как можно больше» [14, с. 84].

Материальные претензии хана, представителей династии Гиреев и крымской знати, особенно ярко проявившиеся при отпуске посольства Волконского - Овдокимова, безусловно, сыграли негативную роль в реализации главной цели московской дипломатии: достижение полноценного союза с Крымом.

Результаты

Таким образом, посольство князя Г.К. Волконского и дьяка П. Овдокимова не смогло выполнить в полном объеме свою главную задачу: заключение полноценного военного союза с Крымским ханством.

Тем не менее московская дипломатия могла теперь использовать само принесение шерти ханом на тексте «договорной записи», трактуя его как заключение полноценного договора, что и было предпринято во время посольского съезда с комиссарами Речи Посполитой под Смоленском. Переговоры под Смоленском в ноябре - декабре 1615 г. проходили уже после похода хана Джанибек-Гирея на Галицию, Подолию и Львовщину (август и сентябрь 1615 г.). В Посольском приказе полагали, что у польсколитовской стороны должно сложиться представление о том, что союз Москвы и Бахчисарая стал реальностью. На это были ориентированы инструкции послам, отправляемые из Посольского приказа, предписывавшие им сообщать о успешном походе хана ⁴⁷. Однако слабый состав московской делегации на переговорах, вероятно, не позволил в полной мере разыграть «крымскую карту». Тем не менее польско-литовская сторона, взявшая после провала посольского съезда под Смоленском курс на возобновление войны с Москвой, по крайней мере до лета 1616 г., учитывала возможность новых крымских нападений на свою территорию. Ситуация изменилась с вступлением Порты в войну с Сефевидским Ираном, в которую был вовлечен Крым, что привело к ослаблению крымского натиска на Речь Посполитую. Это, в свою очередь, привело к активизации подготовки похода «королевича» Владислава на Россию.

Примечания

1. РГАДА. Ф. 123. Оп. 1. 1613 г. Ед. хр. 1.