Сельскохозяйственная и промысловая деятельность населения Юловского городища Х-Х111 вв

Пропорциикаменныхжерновов

О существовании земледелия у местного населения говорят также находки ям, которые могли представлять собой зернохранилища. Так как в их заполнении не были встречены палеоботанические материалы, сооружения не могут однозначно интерпретироваться как зерновые ямы. В дальнейшем мы будем называть их кладовыми ямами (рис. 3).

Рис. 3. Кладовыеямы с территорииЮловского городища (профили)

Кладовая яма № 1 (яма № 93 с раскопа 2 (кв. Щ-6, Э-6, Э-7, Ю-6), рис. 3:1) отличалась характерным грушевидным профилем. Глубина ямы составляла 130 см. В плане яма имела округлую форму. Диаметр ямы в верхней части составлял приблизительно 160 см, диаметр у дна - 180 см. Наибольший диаметр ямы прослеживался на высоте 20-30 см от дна и достигал 200 см. Дно было ровным. В заполнении встречены 204 фрагмента керамики, кости животных, железный нож, железная пластина, железный предмет неясного назначения, глиняное пряслице и кости животных [8, с. 12, рис. 32, 35]. В непосредственной близости от сооружения, к югу и к западу от него, находились столбовые ямы № 93а, 93б, 93в и яма № 94 [8, с. 12, рис. 32]. Это могло говорить о том, что над сооружением могла находиться навесная конструкция.

Кладовая яма № 2 (яма 122 с раскопа 2 (кв. Р-4, Р-5, С-4, С-5, Т-4, Т-5), рис. 3:2) также имела грушевидный профиль. Верхняя часть сооружения на глубину 15 см от уровня первоначального выявления представляла собой большую овальную площадку размерами 360x140 см. В средней части этого углубления находилась собственно кладовая яма, имевшая грушевидный профиль и округлую в плане форму. Глубина этой ямы составляла приблизительно 60 см. Диаметр ямы на уровне выявления составлял 150 см. Наибольший диаметр прослеживался на уровне середины глубины ямы и составлял 160 см. Ниже этого уровня яма плавно закруглялась, так что дно приобретало форму перевернутой полусферы. Заполнение ямы состояло из серой супеси, в заполнении были обнаружены фрагменты керамики (741 фрагмент), две бронзовых пластины, кости животных и угли [8, с. 16, рис. 32, 35].

Кладовая яма № 3 (яма № 17 с раскопа 4 (кв. А-2, А-3)) отличалась характерной цилиндрической формой с практически вертикальными отвесными стенками. Верхняя часть ямы была выявлена на глубине 35 см от современной поверхности и представляла собой площадку подпрямоугольной формы размерами 200x160 см. Собственно яма была обнаружена на глубине 50 см. Она представляла собой цилиндрическое углубление диаметром около 150 см и глубиной около 100 см. Заполнение ямы состояло из темно-серой супеси, в заполнении встречено 25 фрагментов керамики, кости животных и вкрапления угля [9, с. 9, рис. 3].

Кладовая яма № 4 (яма № 43 с раскопа 4 (кв. 113, 117), рис. 3:3). Форму профиля ямы было бы правильно назвать не грушевидной, а сглаженно-трапециевидной. Сооружение было выявлено на глубине 30 см от современной поверхности. Яма имела округлую в плане форму, ее глубина от уровня выявления составляла 75 см, диаметр на уровне выявления - 130 см, диаметр у дна - 149 см. Заполнение состояло из темно-серой супеси, в заполнении были встречены фрагменты керамики (31 экз.), два железных гвоздя, железный наконечник стрелы, два глиняных лощила, кости животных [10, с. 6, рис. 8].

Кладовая яма № 5 (яма № 46 с раскопа 4 (кв. 110), рис. 3:4) характеризовалась грушевидным профилем. Сооружение было выявлено на глубине 30 см от современной поверхности. Диаметр ямы на уровне выявления составлял 100 см, глубина от уровня выявления - 55 см, наибольший диаметр прослеживался на высоте 10-15 см от дна и составлял приблизительно 112 см. Заполнение ямы состояло из темно-серой супеси. В заполнении были встречены фрагменты керамики (25 экз.), железный гвоздь, железный замок, костяное навершие нагайки, кости животных [10, с. 7, рис. 8].

В целом кладовые ямы Юловского городища, которые могли служить зернохранилищами, представляли собой округлые в плане углубления с грушевидным, реже трапециевидным и цилиндрическим профилем. Иногда над зерновыми ямами могли возводиться дополнительные навесные конструкции. Эти сооружения являются косвенным подтверждением существования земледелия у населения Юловского городища.

О существовании животноводства у населения памятников булгарского типа говорят находки остеологических материалов, которые были встречены во всем культурном слое Юловского городища [7, с. 3] и в заполнении многих сооружений. Всего на памятнике обнаружено более 100 ям и полос, в заполнении которых были найдены кости животных [4-11].

Видовой состав стад был в основном определен А. Г. Петренко и О. Г. Богаткиной [13, 14]. На Юловском городище были встречены кости крупного и мелкого рогатого скота: лошади, свиньи, собаки, верблюда, лося, зайца. Судя по остеологическим материалам, основными поставщиками столового мяса были крупный и мелки рогатый скот и лошади. Кости других животных были представлены единичными находками.

На первом месте по численности стояли кости крупного рогатого скота. Отдельные кости крупного рогатого скота составляли 36,9 % от всех остеологических материалов, принадлежавших млекопитающим, полученных за время раскопок 1985-1991 гг. Минимальное количество особей крупного рогатого скота за эти годы составило 218 (29,0 % от минимального количества особей всех видов млекопитающих) [13, табл. 1; 14, табл. 1-3].

Второе место по численности занимали кости мелкого рогатого скота, составлявшие 35,3 % всех остеологических материалов, принадлежавших млекопитающим. Минимальное число особей мелкого рогатого скота достигало 359 (47,7 % от всех млекопитающих) [13, табл. 1, 14, табл. 1-3].

На третьем месте по численности находились кости лошади. Этому животному принадлежали 24,0 % всех остеологических материалов, принадлежавших млекопитающим. Минимальное число особей составляло 160 (21,3 % от всех млекопитающих) [13, табл. 1; 14, табл. 1-3].

Кости других животных были представлены единичными находками. На Юловском городище в единичных экземплярах встречены кости свиньи (9 экз.), верблюда (14 экз.) и диких животных [13, табл. 1; 14, табл. 1-3]. Абсолютное преобладание костей домашних животных среди остеологических материалов с Юловского городища свидетельствовало том, что животноводство в хозяйстве населения памятников булгарского типа играло несравненно большую роль, чем охота.

На первом месте по числу голов скота стоял мелкий рогатый скот, на втором - крупный рогатый скот, на третьем - лошади. При этом специалисты отмечали, что «основным мясным продуктом питания была говядина. Второе место по удельному потреблению занимала конина, и только третье - баранина» [13, с. 62]. Такое распределение было связано не только с численностью поголовья скота, но и с количеством мяса, которое могут давать отдельные виды животных [14, с. 78].

Сложно сказать, насколько адекватно юловские материалы отражают общую ситуацию и место животноводства в экономике населения памятников булгарского типа Верхнего Посурья и Примокшанья. Юловское городище представляет собой торговоремесленный центр, хотя с большой долей вероятности часть его жителей занималась сельским хозяйством. Состав юловских остеологических материалов является, скорее, показателем столовых предпочтений, так как часть животных могла поступать на городище в результате товарообмена с жителями сельской округи.

Интересно еще одно обстоятельство. Процентное соотношение костей крупного и мелкого скота с разных участков городища неодинаково. В 1980-х - начале 1990-х гг. раскопки памятника проводились на двух участках: раскоп 2 (исследовался в 1985-1989 гг.) располагался в центральной части Юловского городища, раскоп 4 (1990-1992 гг.) - в северной части памятника [4-11]. Процентное соотношение общего числа костей крупного рогатого скота к общему числу костей мелкого рогатого скота с раскопа 2 составляло 119,8 %, аналогичное отношение минимального числа особей составляло 74,4 % (данные для подсчетов взяты из [13, табл. 1; 14, табл. 1-3]). То есть общее число костей крупного рогатого скота было несколько больше общего количества костей мелкого рогатого скота, а минимальное количество особей крупного рогатого скота было ненамного меньше минимального количества особей мелкого рогатого скота.

Иная картина складывалась при подсчете остеологических материалов с раскопа 4. Процентное соотношение общего числа костей крупного рогатого скота к числу костей мелкого составляло 56,4 %, процентное соотношение минимального числа особей -

55,6 % (данные для подсчетов взяты из [13, табл. 1; 14, табл. 1-3]). То есть костей мелкого рогатого скота было почти вдвое больше, чем костей крупного. То же касается минимального числа особей. Если эти различия не обусловлены случайными обстоятельствами, можно предположить, что в разных районах городища проживало население, мясной рацион которого был различен.

В значительной степени скот разводился с пищевыми целями. Об этом говорило то, что остеологические материалы с территории памятника были широко представлены «кухонными», по выражению А. Г. Петренко, останками, характеризовавшимися сильной раздробленностью [13, с. 63].

Кроме того, о функциональном назначении может говорить возраст, в котором скот отправлялся на убой. Большая часть крупного рогатого скота по материалам 1989-1991 гг. (62,3 %) была забита в возрасте более 28 мес. [14, табл. 7, с. 80], меньше процент животных (29,5 %), забитых в возрасте 18-28 мес., остатки крупного рогатого скота до шести месяцев (1,5 %) и 6-18 мес. (6,6 %) редки [14, с. 80, табл. 7]. Это говорит о том, что крупный рогатый скот разводился не только с целью получения мяса. О. Г. Богаткина вполне обоснованно считала, что направление разведения скота у населения Юловского городища было мясо-молочным [14, с. 80]. Кроме того, быки и волы использовались в качестве тягловой силы в гужевом транспорте.

Более половины лошадей по материалам 1989-1991 гг. шли на убой в раннем возрасте, не достигая половой зрелости, но при этом 46,9 % поголовья оставлялось на длительный срок и, вероятно, использовались для транспортных целей. На памятнике встречены даже кости лошадей, достигавших двадцатилетнего возраста [14, с. 81]. Вероятно, это говорит о том, что лошади сравнительно широко использовались для транспортных целей.

48,6 % мелкого рогатого скота, возраст которого поддается определению, забивалось в возрасте более 24 мес., 45,7 % мелкого рогатого скота забивалось в возрасте 12-24 мес. [14, табл. 7]. Это говорит о том, что овцы разводились юловским населением как для пищевых целей, так и для получения шерсти [14, с. 81]. О. Г. Богаткина отмечает, что овцы Юловского городища «заметно отличались по своим морфологическим признакам, и прежде всего по росту» [14, с. 81]. Следовательно, на городище уже прослеживались зачатки племенного дела, возможно, мелкий рогатый скот уже подразделялся на мясные и шерстяные породы.

Все три основных вида, таким образом, использовались как для получения столового мяса, так и с другими целями. В частности, для получения молока (крупный рогатый скот), для транспортных нужд (лошади, крупный рогатый скот) и для получения шерсти (мелкий рогатый скот).

Для Волжской Булгарии характерны две группы крупного рогатого скота: I группа «лесной, мелкий, комолый, грацильный» и II группа «степного» облика, сравнительно крупный, с небольшими роговыми стержнями. Это отражало сосуществование двух животноводческих традиций [15, с. 41]. Коровы Юловского городища имели рост в холке от 106,0 до 113,2 см [13, с. 63; 14, с. 80], здесь, вероятнее всего, присутствовали коровы обеих групп [13, с. 63; 14, с. 80]. Средний рост волов А. Г. Петренко оценивала в 118,0 см [13, с. 63]. Рост в холке одного быка с Юловского городища составлял 117,5 см [14, с. 80], рост одного вола достигал 146,9 см [14, с. 80]. Вероятно, обе особи относились ко II группе скота.

Мелкий рогатый скот с Юловского городища был разнороден по облику. Высота овец в холке колебалась от 65,8 до 82,2 см [14, с. 81].

Высота юловских лошадей в холке составляла 132,0-141,0 см по пясти, 130,0-138,0 по плюсне (для материалов 1985-88 гг.) [13, с. 64] или 131,7-140,3 см по пясти и 133,3 см по плюсне (для материалов 1989-1991 гг.) [14, с. 81]. Лошади Волжской Болгарии подразделялись на два типа: «лесной» (среднелобые или узколобые, полутонконогие, высотой в холке 120-128 см) [15, с. 105] и «степной» (широконогие или средненогие, широколобые, высотой в холке 132-142 см) [15, с. 106]. На Юловском городище преобладали лошади «степного» облика, как в материалах Танкеевского могильника Х-ХП вв. [15, с. 106] и Сувара [13, с. 66]. Это отличало юловские материалы от материалов с памятников мордвы, так как на Кельгинском могильнике и Итяковском городище представлены останки низкорослых лошадей [16, с. 58] и материалов Биляра, где также преобладала лошадь «лесного» облика [15, с. 106].

Рыболовство реконструируется на основе находок костей рыб и деталей рыболовецких снастей, представленных железными рыболовными крючками (рис. 4).

Рис. 4. Рыболовные крючки с Юловского городища (железо)

Кости рыб встречены на Юловском городище во время раскопок 1989-1991 гг. (10 экз.). Доля костей рыбы в разные годы составляла всего 0,06-0,3 % от всех остеологических материалов [14, табл. 1-3]. Это говорило о том, что у местного населения существовала рыбная ловля, но ее экономическое значение было невелико.

На памятнике были встречены также рыболовные крючки (4 экз., железо, инв. № ПАМ 61/ 142-145, рис. 4:1-4). Общая высота крючков колеблется от 52 до 72 мм, все крючки имеет характерную «бородку». Два изделия подвешивались на нитку при помощи петли, образованной путем сгибания стержня спинки в бок, два других крючка подвешивались при помощи плоского расширения, расположенного в верхней части спинки. Все крючки отличались массивностью, что говорит о промысле сравнительно крупной речной рыбы.

О существовании охотничьего промысла у населения Юловского городища говорят находки костей диких животных: лося, зайца, медведя, барсука [13, табл. 6; 14, табл. 1--3]. Кости диких животных единичны [14, табл. 4]. Таким образом, охота не играла существенной роли в хозяйственной деятельности населения. Предположительно охота велась с целями добычи столового мяса, кожи, меха и рогов.

Выводы. Население Юловского городища занималось земледелием, животноводством, рыбной ловлей и охотой. Две первых хозяйственных отрасли имели большое экономическое значение, две последних были вспомогательными. юловское городище раскопка остеологический

О существовании земледелия говорили находки сельскохозяйственных орудий (лемехов, косы, жерновов) и сооружений, которые могли представлять собой зерновые ямы.

Юловскиелемехи относя к типу 1УВ2 по Ю. А. Краснову. Плужные наконечники этого типа зафиксированы в центральных и южных районах лесной полосы Восточной Европы. Особенно широко этот тип представлен в материалах Волжской Булгарии [12, с. 70]. Это указывает на генетическую связь домонгольского земледелия Верхнего Посурья и Примокшанья с хозяйственными традициями этого государства. Коса-горбуша имеет ряд аналогов в русских древностях [17, с. 113, рис. 49], у мордвы [16, с. 60] и на памятниках Волжской Булгарии [18, с. 76].

Большинство жерновов городища сравнительно невелики. Они соответствуют типу I по Р. С. Минасяну. Этот тип был широко распространен в Восточной Европе в Средние века и сохранялся до XIX в. [19, с. 23]. Интересно, что на Юловском городище был встречен верхний диск жернова с характерным отверстием для рукояти. Этот признак больше соответствует дискам типа II по Р. С. Минасяну, однако сам жернов имеет сравнительно небольшой диаметр (около 40 см).

На Юловском городище, по-видимому, наблюдалась традиция хранить зерно в примитивных зерновых ямах. Другие категории зернохранилищ на памятнике не были встречены.

Обширный остеологический материал, обнаруженный в ходе раскопок на территории памятника, представляет интерес для реконструкции особенностей животноводства на памятниках булгарского типа Верхнего Посурья и Примокшанья. Их население разводило мелкий рогатый скот, крупный рогатый скот и лошадей. На городище почти нет костей свиньи. Это отличает местную животноводческую традицию от мордовской, для которой характерно развитое свиноводство [16, с. 59].

Кроме того, местное население занималось охотой и рыболовством, но большого значения для хозяйства эти отрасли не имели.

Библиографический список

1. Белорыбкин, Г. Н. Отчет о раскопках Пензенской археологической экспедиции в 1985 г. / Г. Н. Белорыбкин // Архив Пензенского государственного педагогического университета им. В. Г. Белинского. -- Казань, 1986. -- 29 с.

2. Белорыбкин, Г. Н. Отчет об археологических исследованиях в Пензенской области в 1989 году / Г. Н. Белорыбкин // Архив Пензенского государственного педагогического университета им. В. Г. Белинского. -- Пенза, 1990. -- 22 с.

3. Белорыбкин, Г. Н. Отчет об археологических исследованиях в Пензенской области в 1992 году / Г. Н. Белорыбкин // Архив Пензенского государственного педагогического университета им. В. Г. Белинского. -- Пенза, 1993. -- 11 с.

4. Белорыбкин, Г. Н. Отчет об археологических исследованиях Юловского городища в 1986 году / Г. Н. Белорыбкин // Архив Пензенского государственного педагогического университета им. В. Г. Белинского. - Пенза, 1987. - 19 с.

5. Белорыбкин, Г. Н. Отчет об археологических исследованиях Юловского городища в 1987 году / Г. Н. Белорыбкин // Архив Пензенского государственного педагогического университета им. В. Г. Белинского. - Пенза, 1988. - 14 с.

6. Белорыбкин, Г. Н. Отчет об археологических исследованиях Юловского городища в 1988 году / Г. Н. Белорыбкин // Архив Пензенского государственного педагогического университета им. В. Г. Белинского. - Пенза, 1989. - 23 с.

7. Белорыбкин, Г. Н. Отчет об археологических исследованиях Юловского городища в 1990 году / Г. Н. Белорыбкин // Архив Пензенского государственного педагогического университета им. В. Г. Белинского. - Пенза, 1991. - 16 с.

8. Белорыбкин, Г. Н. Отчет об археологических исследованиях Юловского городища в 1991 году / Г. Н. Белорыбкин // Архив Пензенского государственного педагогического университета им. В. Г. Белинского. - Пенза, 1992. - 20 с.

9. Белорыбкин, Г. Н. Историография древней истории Пензенского края : учеб.-метод. пособие для студентов исторического факультета / Г. Н. Белорыбкин, С. А. Кишинская. - Пенза, 1995. - 154 с.

10. Богаткина, О. Г. Структурные элементы скелета субфоссиотных млекопитающих Юловского городища как источник реконструкции морфологических признаков и хозяйственного использования этих животных / О. Г. Богаткина // Страницы истории Волго-Донья. - Пенза, 1995. -

С. 73-85.

11. Завьялов, В. И. Русское кузнечное ремесло в золотоордынский период и эпоху Московского государства / В. И. Завьялов, Л. С. Розанова, Н. Н. Терехова. - Москва, 2007. - 170 с.

12. Краснов, Ю. А. Древние и средневековые пахотные орудия Восточной Европы / Ю. А. Краснов. - Москва, 1987. - 234 с.

13. Культура Биляра: Булгарские орудия труда и оружие Х-Х111 вв. - Москва, 1985. -

216 с.

14. Паллас, П. С. Путешествие по разным провинциям Российской Империи / П. С. Паллас. - Санкт-Петербург, 1773. - Часть первая. - 558 с.

15. Петербургский, И. М. Вадская мордва в УШ-Х1 вв. / И. М. Петербургский, В. Н. Аксенов. - Саранск, 2006. - 145 с.

16. Петренко, А. Г. Древнее и средневековое животноводство Среднего Поволжья и Пред- уралья / А. Г. Петренко. - Москва, 1984. - 171 с.

17. Петренко, А. Г. К истории хозяйственной деятельности населения Юловского городища / А. Г. Петренко // Страницы истории Волго-Донья. - Пенза, 1995. - С. 61-73.

18. Полубояров, М. С. Мокша, Сура и другие... : материалы к историко-топонимическому словарю Пензенской области / М. С. Полубояров. - Москва, 1992. - 197 с.

19. Хузин, Ф. Ш. Ранние булгары и Волжская Булгария (VIII - начало XIII в.) / Ф. Ш. Хузин. - Казань, 2006. - 582 с.

Размещено на Allbest.ru