Вклад ученых в источниковедение

Инициалы историка и годы жизни

Вклад в источниковедение

Основные работы ученого

1. Татищев Василий Никитич (1686-1750)

Говоря про В.Н. Татищева, историки разделяются на две категории: одни называют его первым профессиональным историком в России, другие же - последним летописцем.

На основе «Истории Российской» В.Н. Татищева и на основе работ других историков, мы определим вклад В.Н. Татищева в отечественное источниковедение. Историком было обнаружено некоторое количество письменных источников, среди которых: «Русская Правда», Судебник 1550 г., «Степенная книга». Также В.Н. Татищев подробно описал различные исторические источники, которые он собирал во время своих поездок за границей и по России. Он не только констатировал факт существования того или иного манускрипта, но и описывал местонахождение списка, время и место приобретения и хранения. Исследователь также разграничивал найденные и используемые в работе исторические источники по их профилю и назначению, выделял внешние; признаки материала: стиль и язык написания, что помогло ему датировать время появления источника. Ученый переписывал, систематизировал материал, который тщательно собирал во время всех своих поездок и выполнения служебных поручений. Все исторические источники Татищев распределил на 4 категории «по верности сказанного», т.е. по степени их достоверности: 1) автор -- участник, описываемых событий; 2) автор -- современник происходившего; 3) автор -- писал позже, но на основе документов; .4) автор -- соотечественник, хорошо знающий язык, а не иностранец.

Таким образом, вклад В.Н. Татищева в отечественное источниковедение неоднозначный. С одной стороны, он первым предложил классификацию письменных источников, распределяя источники на 4 категории, одним из первых выделял внешние признаки источника. Татищев также занимался сбором источников. Но с другой стороны, начиная с А. Шлецера, Н.М. Карамзина Татищев подвергался критики за недостоверность фактов, которые им были описаны в «Истории Российской»

1. История российская с самых древнейших времен / Неусыпными трудами чрез тритцать лет собранная и описанная покойным тайным советником и астраханским губернатором, Васильем Никитичем Татищевым. - [Москва]: Напеч. при Имп. Моск. ун-те, 1768-1848.

2. Ломоносов Михаил Васильевич (1711-1765)

М.В. Ломоносов не был профессиональным историком. Его исторические работы должны были служить формированию национального самосознания, воспитанию патриотизма, экономической, политической независимости России, культурному росту народа. В то же время они свидетельствуют о профессиональном подходе к освещению русской истории. Его указания на принципы подбора источников, использование исторических методов исследования, оценки исторического процесса, внимание к периодизации, позволяют говорить о М.В. Ломоносове как об историке.

Он занимался целенаправленным сбором и обработкой источников, которые затем использовал при написании сочинений по истории России. В то время среди приглашённых в Россию иноземных профессоров господствовало убеждение, что русскую историю можно писать только на основе записок иностранцев, т.к. русские источники менее содержательны. М.В. Ломоносов выступал категорически против такого одностороннего подхода и отбора источников. И даже выступал с критикой записок иностранцев по истории России, называя их не совсем достоверными. Благодаря В.Н. Татищеву он знал о существовании Русской Правды, судебника 1550 года, Степенной книге и т.д., что делало его «историю» независимой от парадигмы немецких историков, приглашенных императорским двором в академию наук. Создавая свои труды, М.В. Ломоносов опирался на обширную литературную, источниковедческую основу. Он изучил много древнерусских памятников, с особым вниманием относился к русским летописям, считая их незаменимым источником для изучения истории страны. Богатое летописное наследие было предметом его гордости. Он использовал также степенные книги, хронографы, разрядные и родословные книги, многочисленные сказания и исторические повести.

1. Древняя Российская история от начала Российского народа до кончины великого князя Ярослава Перваго, или до 1054 года / М.В. Ломоносов. - Факс. изд. - М., 1994. - 140 с. Вых. дан. ориг., СПб.: Императорская Акад. наук, 1766.

2. Краткий Российский летописец с родословием. Сочинение М. Ломоносова (Стр. 287-358)

Печатается по изданию 1760 г. Рукопись не сохранилась. Время написания -- 1759 г. (это сочинение почти дословно включил Вольтер в свою книгу «История Российской империи при Петре Великом» (1761).

3. Сергей Михайлович Соловьев (1820-1879)

С.М. Соловьев стремился проследить развитие различных сторон жизни России с позиций историзма. В известиях каждого источника он искал отражение закономерного хода истории, стремился к установлению происхождения и подробному изложению содержания изучаемых источников. Первые труды историка появились в печати на рубеже 40-50-х гг. XIX в. Это было время, когда официальная дворянская историография завершила свою борьбу со скептической школой, но на смену ей приходит либерально-буржуазное направление, которое находит свою теоретическую основу в философии Ф.Г. Гегеля, концепции всемирно-исторического процесса и диалектического принципа развития. К этому направлению, которое впоследствии получило название «государственной школы», примкнул С. М. Соловьев.

Главный труд С.М. Соловьева - «История России с древнейших времен». Уже в предисловии к 1-му тому ученый сформулировал принцип, которым должна руководствоваться современная ему историческая наука: «...Не делить, не дробить русскую историю на отдельные части, периоды, но соединять их, следить преимущественно за связью явлений ... не разделять начал, но рассматривать их во взаимодействии, стараясь объяснить каждое явление из внутренних причин».

С.М. Соловьев неоднократно отмечал, что в основе всякого исторического сочинения должны лежать источники. При этом ученый подчеркивал, что историк должен со вниманием относиться буквально ко всем источникам: анекдотам о государях, о дворах, известиям о том, что было сказано одним министром, что думал другой. Обилие использованных источников - отличительная черта его трудов.

Для С.М. Соловьева характерна иная, чем у его предшественников, методика изучения источников. Историк обобщил опыт работы с историческими источниками, накопленный учеными XVII - первой половины XIX в.

Историк стремился в известиях каждого источника найти отражение закономерного хода истории. Это определило его твердую установку на проверку в каждом случае подлинности источника, времени и места его возникновения, имени автора или составителя, а также достоверности содержащихся в них сведений. Таких строгих требований к источникам еще до включения в исторический труд содержащихся в них сведений до С.М. Соловьева никто не предъявлял. В «Истории России» и в ряде других трудов ученый стремился раскрыть значение отдельных видов источников и методов работы с ними.

Наиболее широко в качестве исторических источников С.М. Соловьев использовал летописи. По его характеристике, летописи представляют собой первые на Руси «памятники собственно исторического содержания». Возникновение летописей историк относил примерно к XI в. В целом С.М. Соловьев доверчиво относился к летописям. По его мнению, установление точных и достоверных данных об исторических фактах обеспечивает тщательный текстологический анализ летописных списков. Сталкиваясь с противоречиями, историк пытался либо выбрать одно из двух, либо согласовать их.

Таким образом, неразвитость методики источниковедческого исследования в середине XIX в. проявилась в использовании С.М. Соловьевым приема пересказа или передачи содержания документа в виде подробных выдержек из него. Подробно и точно пересказывая источник, ученый стремился создать впечатление объективности в подходе к историческим фактам. Однако на самом деле этого не было, так как он применял метод выборочного подхода к материалу и не отказывался от введения в научный оборот так называемых мутных источников.

1. Соловьёв С. М. История России с древнейших времён: в 6 кн. -- СПб.: Товарищество «Общественная польза», 1851--1879.

2. «История падения Польши» (М., 1863. -- 369 с.);

3. «Император Александр Первый. Политика, Дипломатия» (СПб., 1877. -- 560 с.).

4. Василий Осипович Ключевский (1841-1911)

В.О. Ключевскому принадлежала выдающаяся роль в разработке многих конкретных исторических проблем и создании научного метода в истории. Ученому принадлежит первый в русской исторической науке специальный курс источниковедения (исторической критики).

Разработкой методов исторического исследования ученый занимался на протяжении всей своей научной деятельности. На основе многолетнего исследовательского опыта он пришел к выводу, что к 80-м гг. XIX в. русская историческая наука еще не выработала подлинного научного метода.

Способы, с помощью которых ведется историческое исследование, В.О. Ключевский называл исторической критикой и видел в ней несколько этапов: критика источников, критика прагматическая и критика высшая, устанавливающая связь между историческими событиями.

Методологические позиции и сформулированные В.О. Ключевским задачи и методы исторического исследования легли в основу его подходов к некоторым теоретическим вопросам исторической науки, в том числе к определению понятия «исторический факт». В отличие от своих предшественников и современников, толковавших исторический факт только как конкретное событие, историк видит в нем более широкую категорию - идеи, взгляды, чувства, определенные состояния материальной и духовной жизни общества.

В.О. Ключевский придавал важнейшее значение разработке методов изучения источников. Историческую критику он определял как «общую методику предварительной обработки исторических источников», а ее задачу видел в «очистке исторического источника от портящих его примесей с целью сделать его годным к научному употреблению».

Сформулированные таким образом задачи исторической критики определили и построение курса, вошедшего в историографию как первый курс лекций по источниковедению. Во вводной лекции курса В.О. Ключевский рассматривал вопросы, связанные с общей характеристикой источников, задач и приемов исторической критики. Во второй лекции говорится об особенностях русских источников. Далее формулируются задачи критики источников на материале летописей и актов. Затем дается обзор важнейших источников по истории России.

Начиная курс, В.О. Ключевский дает традиционное определение источников исторических знаний как письменных и вещественных памятников, в которых «отразилась угасшая жизнь отдельных лиц и целых обществ». В соответствии со взглядами на источники, сложившимися в то время, историк не включил в их число памятники языка, устного народного творчества и т. п.

Исходя из указанного определения источников, ученый дал их классификацию. Прежде всего, он разделил источники на два главных разряда:

- остатки жизни и деятельности людей (памятники);

- наблюдения современников (воспоминания).

Каждый вид он делил на группы: акты, деловые бумаги относил к памятникам, а летописи, сказания - к воспоминаниям.

Достижением В. О. Ключевского как источниковеда является его мнение о том, что каждая разновидность исторических источников требует специфических приемов их изучения и особых знаний.

По мнению В.О. Ключевского, историческая критика источников проходит два этапа.

Во-первых, это «предварительная расчистка и разборка исторического источника», «критика текстов», в задачу которой ученый включал интерпретацию и реставрацию текста. Интерпретация текста достигается при помощи филологической критики и состоит из правильной разбивки древнего текста на слова и фразы, а также изучения лексики той эпохи, к которой принадлежит изучаемый источник. Реставрация - это решение текстологических проблем с целью восстановления первоначального варианта текста, например, выяснение источников летописи, восстановление хронологической и внутренней исторической связи событий, выявление искажений, внесенных переписчиками. Кроме того, на первом этапе должны решаться и другие вопросы: установление времени возникновения источника, выяснение имени его автора, определение круга источников, которыми он пользовался.

Второй этап исторической критики источников, согласно В.О. Ключевскому, - «критика фактов». Собрав все источники по интересующему его вопросу, исследователь должен прежде всего оценить, насколько они богаты или бедны сведениями. Затем он обращается к анализу содержания источников. При этом ученый исходит из того, что все остатки исторических фактов, если установлена их подлинность, в критике достоверности содержащихся в них сведений не нуждаются. К числу таких источников он относит все вещественные памятники, а из письменных - юридические документы и акты, писцовые книги. Иной подход необходим, по мнению ученого, при изучении повествовательных источников. Историк должен, прежде всего, выявить все содержащиеся в них сведения, а затем установить, как позиция автора влияет на достоверность изложенных в источнике фактов. В.О. Ключевский применял этот метод к изучению житий святых и летописей, но пришел к выводу, что авторская позиция в них выражена слабо, в отличие от повестей и сказаний о Смуте.

Центральное место в курсе источниковедения занимали вопросы выяснения научной ценности повествовательных источников-летописей, хронографов, житий святых.

1. «Древнерусские жития святых как исторический источник» -- М. 1871. -- 465 с.

2. Курс русской истории в 5 ч. -- (СПб., 1904--1922. -- 1146 с.

3.«Боярская Дума древней Руси» -- М. 1880--1881.

Александр Сергеевич Лаппо-Данилевский (1863-1919)

Идеи и научные выводы Александра Сергеевича Лаппо-Данилевского лежат в основе методологии современного источниковедения. Этот выдающийся российский историк внес неоценимый вклад в разработку теории и методов изучения исторических источников. Прежде всего, ему принадлежит заслуга в создании учения об историческом источнике, определении его понятия и природы как ключевого вопроса источниковедения. Кроме того, А.С. Лаппо-Данилевский разработал учения об интерпретации и критике исторических источников, рассмотрел задачи и возможные системы их классификации и высказал идею о культурологическом значении источников для познания прошлого. Вопросам методологии источниковедения ученый посвятил вторую часть главного итога своей научной деятельности, монографии «Методология истории» Постановка вопроса о методологии источниковедения была новаторской, так как она противостояла позитивистскому представлению о методах работы с источниками. Проблему исторического источника, его интерпретации и критики А.С. Лаппо-Данилевский рассматривал с теоретико-познавательной точки зрения. Историческая обстановка, в которой проходило творчество

А.С. Лаппо-Данилевского, характеризовалась кризисом исторической науки. Он проявлялся, прежде всего, в кризисе онтологического подхода, сторонники которого игнорировали теоретико-познавательные проблемы. Интерес исследователей направлялся только на объект, без учета роли субъекта в историческом познании. Новизна неокантианского подхода определялась выдвижением на первый план гносеологического подхода, для которого характерно внимание к основаниям исторического знания, способам его получения и критериям проверки его истинности.

В первом разделе своего труда ученый обращается к вопросу об объекте исторического познания и дает характеристику явлениям, изучаемым исторической наукой. Здесь А.С. Лаппо-Данилевский вводит понятие о действительности и ее изменении, а также о принципе признания чужой одушевленности, которая обусловливает понятие об историческом изменении или об историческом факте. По мнению ученого, объектом исторического познания является изменение, произошедшее в действительности, причем историку наиболее интересны качественные изменения во времени. В связи с этим историк должен иметь в виду изменения в состоянии индивидуального или коллективного субъекта исторического процесса. Принимая во внимание изменения, которые происходят в чужой психике, исследователю необходимо опираться, по словам А.С. Лаппо-Данилевского, на особого рода принцип - чужой одушевленности, заключенной в исторических источниках, с помощью которого историк изучает факты, недоступные его эмпирическому восприятию.

Принцип чужой одушевленности А.С. Лаппо-Данилевский называет гипотезой, которая нужна историку для того, чтобы объединить свое знание о наблюдаемой им чужой деятельности и соотнести его со своим собственным опытом. Ученый рассматривает принцип чужой одушевленности с различных позиций: в метафизическом смысле, с гносеологической и психогенетической точек зрения. Подводя итог своим размышлениям, А.С. Лаппо-Данилевский пишет:

Историк стремится перевоспроизвести в себе именно то состояние сознания, которое ему нужно для научного объяснения изучаемого им объекта... он как бы примеряет наиболее подходящие состояния своего собственного сознания к проанализированному и синтезированному им внешнему обнаружению чужой одушевленности, подделывается под нее... Лишь после этого он может перевоспроизвести в себе то именно состояние сознания, которое он считает нужным для надлежащего понимания чужых действий... Но свое психологическое построение чужой душевной жизни историк подвергает научному контролю, он признает его лишь гипотезой.. . принимает ее лишь в том случае, если факты ей не противоречат... Историк занимается научным построением действительности, значит, он должен установить, что переживаемое им представление о чужой одушевленности есть вместе с тем воспроизведение реально данной одушевленности той именно индивидуальности, которой он приписывает известные действия или в зависимости от которой он изучает данный исторический факт.

Далее ученый останавливается на вопросе о специфике исторических фактов. Размышления на эту тему тесно связаны с рассмотренным ранее принципом чужой одушевленности. А. С. Лаппо- Данилевский отмечает, что под историческим фактом следует понимать прежде всего продукты воздействия сознания данной индивидуальности (субъекта) на среду, в особенности на общественную среду. Такое воздействие носит преимущественно психологический характер и доступно чужому наблюдению (историку) только в его результатах (источниках). Индивидуальностью ученый называет и отдельное физическое лицо, и некий коллектив - народ, группу народов, государство, общественный слой, город и т. п.

Наиболее глубокому анализу в своем труде А.С. Лаппо-Данилевский подвергает вопросы методологии источниковедения. Изучив современную ему литературу по методологии истории (Л. Ранке, Э. Фримен, Ш. Ссньобос, В.С. Иконников, В.И. Бузескул, Г. Вольф), ученый пришел к выводу, что методология источниковедения пока нс представляет цельного и систематически развитого учения. Одни историки, по словам А.С. Лаппо-Данилевского, предлагают взамен такого учения только обозрение конкретно данных исторических источников и отводят особое место критике, другие отождествляют методологию источниковедения с критикой, понимая ее в широком смысле, третьи подменяют методологию изучением исторических источников в их генезисе.

Ученый отмечает, что долгое время методология источниковедения развивалась в тесной зависимости от филологии и сами понятия об источнике, герменевтике (искусстве понимать чужую речь) и критике возникли в связи с филологической интерпретацией и критикой произведений классической литературы. Такая зависимость, по мнению А.С. Лаппо-Данилевского, задерживала самостоятельное развитие методологии источниковедения, которая только с начала XVIII в. стала приобретать значение особой научной дисциплины.

Рассматривая задачи методологии источниковедения, А.С. Лаппо-Данилевский говорит, что историк имеет дело с уже свершившимися фактами, а научное построение исторического прошлого находится в зависимости от наличия исторических источников в самом широком смысле. В то же время источники нельзя отождествлять с исчезнувшими фактами, так как они не создавались для научного наблюдения, и требуются особые методы их изучения. Таким образом, свое знание о большинстве сложных исторических фактов историк вынужден черпать из чужих наблюдений, воспоминаний, оценок. При этом, подчеркивает А.С. Лаппо-Данилевский, возрастает значение принципов и методов, излагаемых в методологии источниковедения. Поскольку историк должен подходить к каждому показанию с научным сомнением, то ему надо установить критерии, на основании которых возможно утверждать, что факт, известный из данного источника, действительно совершился. Установление таких критериев, отмечает ученый, а также связанных с ними методов изучения исторических источников и производится в методологии источниковедения.

1. Скифские древности: исследование / А.С. Лаппо-Данилевский. -- С.- Петербург: Тип. Ф. Елковского и комп., 1887. -- 193 c.

2. Собрание и свод законов Российской империи, составленные в царствование императрицы Екатерины II. СПб., 1898.

3. Организация прямого обложения в Московском государстве со времен Смуты до эпохи преобразований: Исследование А. Лаппо-Данилевского. -- Санкт-Петербург: тип. И.Н. Скороходова, 1890.

4. Методология истории: в 2-х т. -- Т. 1 / [подгот. текста: Р.Б. Казаков, О.М. Медушевская, М.Ф. Румянцева; авторы вступ. статей: М.Ф. Румянцева, О.М. Медушевская; авторы коммент.: Т.В. Гимон, М.Ф. Румянцева]. -- М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2010. -- 408 с.

6. Алексей Александрович Шахматов (1864-1920)

Помимо лингвистических и филологических изысканий, А.А. Шахматов проделал огромную и, можно сказать, беспрецедентную работу в области изучения древнерусских летописей. Именно он заложил основы их текстологического исследования и тем самым определил фундамент текстологии как науки. Он первым установил время создания и источники старейших летописных сводов (XI - XVI вв.), в частности «Повести временных лет», полностью пересмотрев все существовавшие до него представления об истории русского летописания.

Шахматову принадлежит работа по восстановлению летописных сводов, предшествовавших ПВЛ. До него считалось, что автор ПВЛ Нестор - монах Киево-Печерского монастыря, первый русский летописец, а созданная им «Повесть временных лет» - первая русская летопись, время создания которой датировалось рубежом XI-XII веков.

Изучая списки Новгородской первой летописи, Шахматов пришёл к выводу, что в ней сохранились отрывки более древней летописи, чем сама ПВЛ. Между Новгородской первой летописью и «Повестью временных лет» замечаются значительные расхождения. Эти расхождения Шахматов объясняет тем, что текст, лежавший в основе Новгородской первой летописи, гораздо древнее текста ПВЛ. Летописец, составлявший «Повесть временных лет», расширил свод новыми материалами, различными письменными и устными источниками, документами (договорами с греками), выписками из греческих хроник и довёл изложение до своего времени.

А.А. Шахматов проделал колоссальную работу, попытавшись восстановить свод, лежащий в основе и «Повести временных лет» и Новгородской первой летописи. Исследователь назвал его «Начальным», предполагая, что с него именно и началось русское летописание.

Шаг за шагом в различных исследованиях А.А. Шахматову удалось восстановить полностью его состав, установить время его составления (1093-1095 гг.) и показать, в какой политической обстановке он возник.

Однако, назвав этот свод «Начальным», А.А. Шахматов ещё не предполагал, что вскоре это название окажется неточным. Дальнейшие исследования учёного показали, что и в составе Начального свода имеются различные наслоения и вставки. Впоследствии А.А. Шахматову удалось вскрыть в основе Начального свода два ещё более древних свода.

Таким образом, история древнейшего русского летописания представляется А.А. Шахматовым в следующем виде:

В 1037-1039 гг. была составлена первая русская летопись - Древнейший Киевский свод.

С начала 60-х гг. ХI века игумен Киево-Печерского монастыря Никон продолжал ведение летописания и к 1073 году составил второй летописный свод.

В 1093-1095 гг. в том же Киево-Печерском монастыре был составлен третий летописный свод, условно называемый Начальным.

Наконец, в начале ХII века, не сразу, а в несколько приёмов, была составлена дошедшая до нас «Повесть временных лет».

Эта схема истории древнейшего летописания, хорошо обоснованная множеством соображений, изложенных в трудах А.А. Шахматова, произвела настоящую «революцию» в исторической науке.

В прижизненных работах академика Шахматова она так и не доведена до логического конца - за него это сделали его последователи - М.Д. Присёлков, Я.С. Лурье и другие историки. И хотя отдельные положения шахматовской гипотезы о ПВЛ подвергались обоснованной и не совсем обоснованной критике академиками В.М. Истриным, Н.К. Никольским, С.Ф. Платоновым и другими учёными, точка зрения А.А. Шахматова была подтверждена многими фактами. Схемой, предложенной Шахматовым и М.Д. Присёлковым, продолжает руководствоваться и современная историческая наука. Представленная ими концепция до сих пор играет роль «стандартной модели», на которую опираются или с которой полемизируют все последующие исследователи.

Особенно ценно то, что А.А. Шахматов в своих работах не останавливался на выяснении главнейших фактов истории начального русского летописания. Он стремился к восстановлению самого текста каждого из перечисленных выше сводов.

В «Разысканиях о древнейших русских летописных сводах» (1908 г.) А.А. Шахматов дал восстановленный им текст Древнейшего свода в редакции 1073 года - то есть текст свода Никона 1073 года, с выделением в нём при помощи особого шрифта тех частей, которые вошли в него из Древнейшего свода 1037-1039 гг.

В более позднем своем труде «Повесть временных лет» (т. 1, 1916) А.А. Шахматов дал текст «Повести временных лет», в котором крупным шрифтом выделил те части её, которые восходят к Начальному своду 1093-1095 гг.

1. Повесть временных лет. Пг.: Археогр. комис., 1916. Т. I: Вводная часть. Текст. Примечания. VIII, LXXX, 403 с. (Летопись занятий Археогр. комис.; Вып. 29).

2. Обозрение русских летописных сводов XIV--XVI вв. / АН СССР. Ин-т лит-ры. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1938. 372 с.

3. Очерк древнейшего периода истории русского языка. Пг.: Тип. Имп. Акад. наук, 1915. L, 369 с. (Энциклопедия славянской филологии; Вып. 11.1 / Имп. Акад. наук. Отд-ние рус. яз. и словесности; Под ред. орд. акад. И.В. Ягича).

7. Михаил Николаевич Тихомиров (1893-1965)

В создании советского источниковедения особенно значительны заслуги акад. М.Н. Тихомирова. Ему, в частности, принадлежит исследование о Русской Правде, явившееся в советской историографии, по существу, первым крупным источниковедческим трудом. Еще в 1940 г. М.Н. Тихомиров выпустил в свет курс лекций по источниковедению истории СССР с древнейших времен до конца XVIII в., который был первым опытом создания учебного пособия на эту тему. Этот курс приобрел сразу же широкую известность и явился надежным руководством по источниковедению истории СССР.

Рецензируемый труд написан на основе курса 1940 г., успешно выдержавшего испытание временем. Вместе с тем он как бы подводит итоги развития советского источниковедения отечественной истории до XVIII в. включительно за последние двадцать с лишним лет. Пособие обладает неоспоримыми достоинствами. Главное из них - это то, что оно основывается на многолетней разработке автором важнейших проблем источниковедения. М.Н. Тихомиров является крупнейшим исследователем Русской Правды, древнерусского летописания, памятников литературы XI-XVII вв., писцовых и приходно-расходных книг, древних грамот, актов земских соборов XVI-XVII ее., Соборного уложения и многих других видов источников. Под редакцией М.Н. Тихомирова и при его деятельном участии издана хрестоматия, в которой помещены основные источники по истории СССР с древнейших времен до конца XV в., снабженные переводами на современный язык и подробным комментарием. В. самом пособии мы находим новые, ранее не публиковавшиеся источниковедческие характеристики ряда памятников.

Исследовательский фундамент рецензируемого издания выводит его за рамки обычного учебника. Вместе с тем, обладая долголетним опытом преподавания в Московском университете, М.Н. Тихомиров сумел избежать перегрузки пособия конкретно-историческим материалом. Вместо сухого перечня различных, иногда второстепенных документов автор в яркой и доступной форме рассказывает главное о наиболее значительных исторических источниках и основных разновидностях массового (делопроизводственного) материала.

Наконец, примечательная черта книги - это рассмотрение источников не только по русской истории, но и по истории других братских народов Советского Союза.

Пособие открывается введением, в котором наряду с параграфом, раскрывающим понятие об историческом источнике, помещен новый по сравнению с курсом 1940 г. параграф, содержащий краткие археографические сведения. Автор показывает здесь задачи, стоящие перед издателем древних текстов. Читатель получает представление о подлинниках, списках, протографах памятников. Некоторые из них воспроизведены в виде иллюстраций к тексту.

Первый раздел книги содержит характеристику источников по истории СССР с древнейшего времени до конца XIII века. Среди них такие древнейшие источники, как клинописные надписи Урарту, сочинения античных и византийских авторов (Геродот, Прокопий и др.), грузинские исторические произведения, согдийские документы. В специальные главы выделены летописи, Русская Правда и древнейшие акты, литературные произведения XI-XIII вв. и источники по истории народов IX-XIII веков.

Особенный интерес представляют наблюдения М.Н. Тихомирова о возникновении древнерусского летописания. По его мнению, основу известий о русских событиях X в. составляли три сказания: о начале Руси, о призвании варягов и о русских князьях X столетия. Последнее из них сложилось еще в конце X - начале XI в. (стр. 67). Разностороннее представление дает автор об уникальном правовом памятнике древней Руси - Русской Правде. В пособие введен новый параграф - о берестяных грамотах, обнаруженных Новгородской археологической экспедицией под руководством чл.-корр. АН СССР А.В. Арциховского. Интересные мысли высказывает М.Н. Тихомиров о послании Даниила Заточника, автором которого был один из зависимых людей ("милостник") князя Ярослава Всеволодовича (первая половина XIII в.). М.Н. Тихомиров дает новое объяснение "Слову о погибели русской земли" - замечательному литературному произведению, возникшему, как он полагает, в связи с битвой на Калке (стр. 121).

Обширный второй раздел книги дает сведения об источниках по истории России XIV-XVII веков. Он открывается главою об актовых материалах XIV-XV вв. (духовные и договорные грамоты, судные, грамоты и др.). Они рисуют особенности феодального землевладения и принадлежат к числу наиболее важных документов. Именно поэтому М.Н. Тихомиров посвящает им особый параграф. Он обращает внимание на своеобразие такого вида актового материала, как духовные грамоты (стр. 169). И действительно, в литературе зачастую недооценивалось богатство содержания древнерусских завещаний. Ведь ни один из других источников не дает столь красочной картины жизни светского феодала XIV-XVI веков. Его землевладение, право наследования, положение холопов, денежные отношения, черты быта, торговые связи с заморскими странами отчетливо прослеживаются по духовным грамотам. Для выяснения судеб феодального иммунитета исключительное значение имеют жалованные, тарханные и несудимые грамоты. Многие вопросы истории русского ремесла и торговли прослеживаются по таможенным грамотам XVI-XVII веков. Все эти источники получили краткую, но очень выразительную характеристику в пособии.

Большое место во втором разделе занимают летописи и литературные памятники XIV-XVII веков. М.Н. Тихомиров показывает особенности местного - московского, новгородского и тверского - летописания. Интересны его наблюдения о том, что в псковском летописании времен крестьянской войны начала XVII в. можно уловить явно оппозиционные нотки по отношению к царской власти

1. М.Н. Тихомиров. Исследование о Русской Правде. М. 1941.

2. М.Н. Тихомиров. Источниковедение истории СССР с древнейших времен до конца XVIII в. Т. 1. М. 1940.

3. М.Н. Тихомиров. Документы Земского собора 1650 г. "Исторический архив", 1958, NN 5, 6.

4. М.Н. Тихомиров, П.П. Епифанов. Соборное уложение 1649 года. М. 1961.

5. "Хрестоматия по истории СССР с древнейших времен до конца XV в.". М. 1960.

8. Быковский Сергей Николаевич (1896--1936)

В 1931 г. выходит книга С.И. Быковского «Методика исторического исследования». В предисловии автор отмечает, что «на книжном рынке почти нет специальных работ и систематических учебников по вопросам техники исторического исследования». Из опубликованных работ дореволюционного периода наибольшего внимания, по его мнению, заслуживает труд Ш. Ланглуа и Ш. Сеньобоса, «на худой конец заслуживает внимания и работа Э. Берн-гейма», «обширный курс лекций Лаппо-Данилевского чрезвычайно засорен не идущими к делу, бесполезными в практическом отношении и, более того, вредными рассуждениями, идеалистическая основа которых очевидна», названы также труды В.С. Иконникова, В.Н. Перетца, Е. Щепкина и «решительно ничего не дающая работа Л.П. Карсавина "Введение в историю"» (1920). Все эти произведения, по мнению С.И. Быковского, объединяет антимарксистская сущность в части методологии истории. Он также отмечает, что вопросы техники исторического исследования тесно связаны с методологией истории. «Но марксистски продуманной и проработанной методики исторического исследования еще не создано... и критически марксистски не проработан итог достижений буржуазной исторической науки... такая работа только началась трудами В.И. Пичеты, А.М. Большакова, А. Шестакова, Г.П. Саара».

С.И. Быковский отмечает, что методологией исторической науки является теория исторического материализма. А наука, которая имеет дело с памятниками, в которых отражен исторический процесс - это техническая методология исторического исследования - вспомогательная историческая дисциплина.

Автор также дает определение понятию «исторический источник». В широком смысле - это «всякий памятник прошлой жизни - «памятник прошлой жизни, отражающий тот или иной исторический факт, событие, явление или деталь исторического факта, события, явления».

С.И. Быковский проводит черту между историческим источником и историческим пособием. Последнее не является, на его взгляд, историческим источником в узком смысле, в отличие от Г.П. Саара, который относил исторические пособия к историческим источникам.

Схемы классификации исследователь считал условными и придерживался, как и Г.П. Саар, видовой классификации. Он предложил деление исторических источников на 4 группы: 1) устная традиция; 2) письменная и печатная традиция; 3) вещественные памятники и традиции в изображениях; 4) пережитки (след прошлой жизни в языке, нравах и т. п.). Внутри каждая группа делилась на виды.

Говоря об обязательной полноте источниковой базы, С.И. Быковский отмечает, что «прочные выводы историка могут быть основаны только на доброкачественных источниках». В связи с этим он предлагает дополнить приемы внешней и внутренней критики и вводит понятия «аналитическая» и «синтетическая критика» источников. Первая проводится при анализе отдельных памятников, изучаемых независимо друг от друга, и ее главная задача состоит в проверке подлинности памятников, вторая - при совместном изучении группы исторических источников, а главная задача определена как выяснение степени достоверности сообщаемых историческим источником фактов.

Книга С.И. Быковского вызвала ряд негативных рецензий. В частности, С.Г. Томсинский сводит проблему принципиального отличия марксистского источниковедения от буржуазного лишь к умышленной фальсификации источников и фактов. В своем ответе последнему С.И. Быковский подчеркивал «необходимость преемственности в науке», отвергал упрощенное понимание классовости каждого отдельного приема техники источниковедческого исследования. Отличительной чертой марксистско-ленинского источниковедения С.И. Быковский считал требование «полно всестороннего охвата всех видов источников каждым частным разделением исторической науки».

Решение проблемы соотношения марксистско-ленинского источниковедения с предшествующим опытом практической работы историков над историческим источником было положено С.Н. Валком в его исследовании «Исторический источник в русской историографии XVIII в.». Он говорит о зависимости методики источниковедения «от характера руководящей историографической теории и методологии».

1. Программа для собирания материалов по пережиткам тотемизма. Л., 1930;

2. Яфетический предок восточных славян - киммерийцы. Л., 1931 (ИГАИМК. Т. 8, вып. 8/10);

3. Современное положение на лингвистическом фронте и очередные задачи марксистов-языковедов. Л., 1931 (ИГАИМК. Т. 10, вып. 8/9; в соавт. с В.Б. Аптекарем);

4. Н.Я. Марр и его теория: К 45-летию научной деятельности. М., 1933;

5. Ленин и основные проблемы истории доклассового общества. М.; Л., 1935.

9. Александр Павлович Пронштейн (1919-1998)

В советской исторической науке долгое время существовало нигилистическое отношение к буржуазному источниковедению, что было вполне естественным для догматически идеологизированного исторического мышления. Труды выдающихся отечественных ученых-источниковедов предавались забвению. Необходимость обобщающих трудов по истории отечественного источниковедения была осознана лишь в конце 60-х годов в связи с активизацией историографических исследований. В решение этой задачи значительный вклад внес и автор рецензируемой книги - доктор исторических наук, профессор Ростовского университета А.П. Пронштейн. В своей работе он прослеживает развитие отечественного источниковедения до середины XIX в., анализирует его истоки, показывает, как изменялись приемы работы с источниками в ходе развития исторической науки в России.

Основное внимание в монографии уделяется вкладу в развитие источниковедения ученых XVIII - первой половины XIX века. Автор исходит из того, что "смена всех форм жизни всегда оказывала решающее влияние на состояние науки, в том числе истории, составной частью которой является источниковедение". Однако общие условия возникновения и развития научного источниковедения подаются им лишь как внешний социокультурный фон развития этой дисциплины. К сожалению, вне его поля зрения оказался механизм превращения социокультурных факторов из внешних условий развития источниковедения в детерминирующие его предпосылки.

Думается, что анализ этого механизма возможен лишь при сочетании культурологического и методологического подходов, учитывающих как менталитет эпохи, так и "позиции сознания субъектов научно-познавательной деятельности"¹ . В отечественной историографии практически отсутствуют исследования, посвященные изучению методологических основ исторического познания и смены стилей исторического мышления в дореволюционной России. И в исследовании Пронштейна внимание сосредоточено в основном на эмпирическом описании различных познавательных структур в источниковедении на отдельных этапах его истории. При этом каждый тип познавательной деятельности предстает в виде исторически необходимой и, следовательно, исторически обусловленной ступени.

В развитии источниковедения в России периода феодализма автор выделяет несколько этапов. Пронштейн считает, что возникновение научного источниковедения в России связано было с деятельностью прежде всего В.Н. Татищева, который значительно расширил источниковую базу изучения русской истории, предпринял первый опыт классификации источников (по содержанию), попытался критически оценить значение летописей и законодательных актов как источников, использовал хронологию и метрологию в качестве вспомогательных знаний для историка.

Пронштейн начинает научное источниковедение с Татищева, исходя из того, что он первым всерьез задумался об источниках по русской истории, и стремился обобщить накопленный опыт работы с ними. В трудах этого ученого мы действительно впервые сталкиваемся с элементами такого обобщения. Но необходимо при этом иметь

в виду, что это рефлексия историка-исследователя, заинтересованного, прежде всего, в установлении "примет", позволяющих выявить степень доверия к сведениям данного источника. Но можем ли мы эти эмпирически обоснованные знания считать научными? Если же рассматривать источниковедческие знания Татищева с позиций современного науковедения, то они носят сугубо рецептурно-технологический, описательный характер. Научными в собственном смысле слова, то есть когда процесс получения знаний становится содержанием самостоятельной теоретической деятельности, источниковедческие знания в России становятся только в конце XVIII - начале XIX в. в связи с теоретико-методологической деятельностью таких исследователей, как И.Н. Болтин, А.Л. Шлецер, М.Т. Каченовский, Н.И. Надеждин. В это время и появляется источниковедение как научная дисциплина.

Татищев, пишет Пронштейн, "требовал проверки надежности источника в целом еще до выяснения достоверности содержащихся в нем фактов». Данное утверждение представляется спорным, поскольку такого требования Татищев не выдвигал. Оно было осознано в отечественном источниковедении лишь в конце XVIII в. Болтиным, а специально поставлено как исследовательская задача Шлецером. Кстати говоря, данный вывод Пронштейна противоречит его же утверждению, что "критерием надежности источников, по В.Н. Татищеву, являлась достоверность сообщаемых в них фактов. На этом основании базировалась и предложенная им первая в отечественной исторической науке классификация источников, сохранявшая свое значение в течение всего XVIII в.».

В современной историографии положение о том, что "источниковедение, неразрывно связанное с исторической наукой, развивалось вместе с ней", стало настолько расхожим, что его априорно придерживаются даже многие специалисты по истории вспомогательных дисциплин² . Однако есть и другая точка зрения. Так, авторы введения к учебнику по источниковедению истории СССР считают, что хотя "формирование научных знаний об источниках обусловлено общим процессом эволюции исторической науки", оно только "до известных пределов совпадает с основными этапами ее истории". При этом они подчеркивают, что "только к концу XIX - началу XX в. относится появление в зарубежной и русской историографии специальных работ, содержащих теоретическое осмысление накопленного опыта изучения источников"³ . Вопрос о взаимодействии источниковедения и исторической науки на методологическом уровне нуждается в серьезном дальнейшем обсуждении. От его решения будет зависеть во многом и определение времени "начала" научного источниковедения в России.

Пронштейн во введении к монографии отмечает, что хотя источниковедение "развивается, прежде всего, по законам идеологической преемственности", но на источниковедческий процесс "оказывают влияние и законы собственной преемственности научных знаний". Последнее дополнение имеет существенное значение для понимания взаимосвязи господствующего стиля исторического мышления и методологических оснований источниковедения. Однако сам Пронштейн трактует это дополнение только в том смысле, что "каждый новый этап в развитии науки зависит также от накопления знаний, добытых на предшествующем этапе". Поэтому и методологические основания источниковедения автор выводит непосредственно из теоретических принципов исторического познания. Этот подход традиционен для нашей историографии. Однако ограничиться таким указанием - значит абсолютизировать лишь один из моментов взаимосвязи исторической науки и источниковедения. Если источниковедение развивается по "законам собственной преемственности", то оно должно обладать и определенной методологической автономией в системе исторического познания и поэтому, в свою очередь, оказывать определенное влияние на его развитие. При этом важно то, что стиль исторического мышления и источниковедение изменяются не одновременно и отнюдь не параллельно, то отставая, то опережая друг друга в процессе диалектического взаимодействия.

Реализованный в исследовании Пронштейна историографический подход дал возможность выявить основные закономерности развития источниковедения в России, освоить накопленный опыт, увидеть исторические корни многих из современных его проблем, заложить солидный эмпирический и теоретический фундамент в изучении развития источниковедческой мысли в России.

1. Пронштейн А.П. Методика исторического исследования. Ростов-на-Дону: Издательство Ростовского университета, 1971. -- 468 с.

2. Пронштейн А.П. Методика исторического источниковедения. Изд. 2-е, доп. и испр. Ростов-на-Дону: Издательство Ростовского университета, 1976. -- 480 с.

3. Пронштейн А.П., Данилевский И.Н. Вопросы теории и методики исторического исследования: Учеб. пособие для вузов по спец. «История». М.: Высшая школа, 1985. -- 208 с.

4. Пронштейн А.П. Великий Новгород в XVI веке. Очерк социально-экономической и политической истории русского народа. Харьков: Изд-во ХГУ, 1957. -- 288 с.

5. Пронштейн А.П., Кияшко В.Я. Вспомогательные исторические дисциплины. Учебное пособие. М.: Просвещение. 1973. -- 112 с.

10. Медушевская Ольга Михайловна (1922-2007)

В разработке теории и методологии источниковедения О.М. Медушевская опиралась на эпистемологическую концепцию Александра Сергеевича Лаппо-Данилевского (1863-1919), репрезентативно представленную в его фундаментальном труде «Методология истории» Обращение к трудам А.С. Лаппо-Данилевского, осмысление и переосмысление его теоретико-познавательной концепции стало лейтмотивом научного и педагогического творчества Ольги Михайловны. Восприняв эту концепцию через Александра Игнатьевича Андреева - своего непосредственного учителя и, в свою очередь, одного из лучших учеников самого А.С. Лаппо-Данилевского, - О.М. Медушевская ее творчески развивала и адаптировала к актуальной познавательной ситуации в сфере гуманитаристики и к потребностям высшего образования, причем не только исторического, но и в целом гуманитарного. Эта концепция служила ей основой для конкретно источниковедческих и историографических исследований, осмысления и оценки иных, в первую очередь зарубежных, эпистемологических концепций.

Ключевое значение для инкорпорации идей А.С. Лаппо-Данилевского в методологию исторического знания второй половины XX в. имела статья О.М. Медушевской о разработке теоретических проблем источниковедения в советской науке 20-30-х гг., опубликованная в «знаковом» сборнике «Источниковедение: теоретические и методические проблемы» (1969). В этой статье автор анализирует представления об источнике как историческом явлении в связи с условиями, его породившими, т. е. в русле методологии истории А.С. Лаппо-Данилевского. Хотя собственно о его концепции там еще почти не говорилось. Более подробно основные положения концепции Лаппо-Данилевского применительно к актуальной ситуации в источниковедении и гуманитарных науках будут раскрыты Ольгой Михайловной позже, уже после защиты докторской диссертации, в ее многочисленных статьях и в учебных пособиях.

Надо сказать, что Ольга Михайловна старалась избегать жестких формулировок. Это была ее принципиальная позиция, сформированная на основе богатейшего опыта преподавания в высшей школе. Она не предлагала формулировку, что называется, «для заучивания», она провоцировала процесс мышления. Если А.С. Лаппо-Данилевский «добыл» и сформулировал определение исторического источника, то О.М. Медушевская заставляла своего читателя/ слушателя «добывать» это определение. В силу этой особенности научно-педагогического творчества О.М. Медушевской мы не имеем практической возможности дать единственное, жестко сформулированное самим автором определение этого ключевого понятия. Но синтезируя разные и отчасти разновременные высказывания О.М. Медушевской, можно в качестве промежуточного итога осмысления концептуальных оснований Научно-педагогической школы источниковедения Историко-архивного института предложить следующий вариант: «Исторический источник - объективированный результат творческой активности человека/продукт культуры, используемый для изучения/понимания человека, общества, культуры как в коэкзистенциальной, так и исторической составляющей»15. Мы видим, что этот вариант определения, с одной стороны, тесно связан с определением А.С. Лаппо-Данилевского, а с другой стороны, фиксирует качественные отличия понимания целостности исторического пространства в гуманитаристике конца XX в.

1. Медушевская О.М., Румянцева М.Ф. Методология истории: Учеб. пособие… / М.: РГГУ, 1997. 72 с.

2. Источниковедение: теория, история и метод / Отв. ред. канд. ист. наук, доц. М.Ф. Румянцева. -- М.: РГГУ, 1996. -- 80 с. -- (Новая информационная среда преподавания гуманитарного знания в высшей школе России). -- 1000 экз.

3. Источниковедение социалистических стран: Учеб. пособие / МГИАИ. М., 1985. 101 с.

4. Современное зарубежное источниковедение: Учеб. пособие для студ. вузов. -- М.: Высшая школа, 1983. -- 144 с.

5. Картографические источники XVII--XVIII веков. М., 1957. 26 с.