О роли государственной символики в процессе легитимизации первых правителей Великого Литовского Княжества

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Могилевский государственный университет имени А.А. Кулешова

О роли государственной символики в процессе легитимизации первых правителей Великого Литовского Княжества

Я.А. Риер,

Основная часть

Большой проблемой отечественной истории является катастрофически малое количество материальных свидетельств эпохи первых правителей ВКЛ, особенно в ХШ-ХТУ вв. Поэтому достаточно трудно проследить эволюцию символов, использовавшихся ими или их окружением для указания их статуса. Тем не менее, можно использовать иллюстрации хроник, относящихся к указанному периоду и позволяющих, хоть и в определенной степени, судить о подобных процессах. Кроме того, важным свидетельством уровня идентификации и самоидентификации правителя являются геральдические символы, сохранившиеся на нумизматических и сфрагистических материалах рассматриваемого периода. При их изучении первоочередное внимание следует уделять таким важным атрибутам власти, как костюм правителя, наличие и особенности его регалий, а также общей традиции символики.

Показателем высокого статуса в обществе издавна являлся головной убор. При этом настоящим венцом королевской и царской власти считается корона. Ее вариантом для первых правителей ВКЛ являлась также «стема» - золотой обруч, над которым крепилась металлическая или крестоподобно сложенная дужка с крепящимся в ее пересечении крестом. Под стему часто надевалась шапочка из ткани, обычно пурпурного цвета. Такого типа короны являлись типичными для представителей королевской власти государств Западной Европы вплоть до XV в. [1, с. 46].

Немаловажным элементом идентификации правителя являлось его одеяние. На костюм великого князя Литовского на первых этапах формирования государственности большое влияние оказали византийская и западноевропейская культуры. при этом необходимо отметить, что важным атрибутом костюма верховного правителя становится мантия. Еще в Статуте Константина Багрянородного есть указание на то, что она является необходимой и даже главной эмблемой императорской власти. В средневековой Европе пурпурная мантия считалась олицетворением королевской власти наряду с короной, а ее декорация мехом часто также подчеркивала не только высокий статус, но даже легитимность правителя [1, с. 47].

Судить о наличии такого костюма и его соответствии тогдашним понятиям по вещественным свидетельствам (например, останкам захоронений до эпохи Ягайло) нельзя. До этого времени богатое княжеское одеяние и символы власти великий князь по языческому обычаю забирал с собой в мир иной. сохранилось описание погребения Ольгерда, согласно которому великий князь был сожжен вместе с лучшим конем, в рыцарских доспехах, украшенных драгоценными камнями, в пурпурной мантии, вышитой золотом, и с расшитым серебром поясом [2, с. 24].

Вместе с тем, начиная с эпохи Ягайло и витовта, мы располагаем более детальными свидетельствами костюма правителя. Показательным при этом является описание возведения витовта на престол: «…при бытности Ягейла кроля и кролевой и всего сенату полского на столицу Великого князства Литовского, Витолт на мейстат был проважен в костеле святаго Станислава в замку Виленском и там подвышшоный Витолт от Андрея Возилока, бискупа виленского, и был убранный в шапку княжую и шаты к таму належачие, там же ему меч голый и посох маршалок литовский великий и печеть княжую отдавал ведлуг звычаю, также и Анна княжна его з ним была поднесена як княгиня литовская. По том триумфъ кротофили, церемониям тым служачие и належитые, кроль и Панове литовские отправовали, будучи все рады покою, который при Витолте сподевали - ся…» [3, с. 69]. Таким образом, во время церемонии коронации, которая, кстати, проходила уже по христианской традиции, отличной от существовавшей ранее языческой, новый правитель получил все необходимые атрибуты власти - «княжескую шапку», меч, посох и печать [4, с. 122].

Кроме того, ярким свидетельством костюма и регалий правителя ВКЛ начала XV в. может служить надгробие Ягайло, сохранившееся на королевском вавеле в Кракове. Строгий и величественный монарх, лежит на своем ложе, в королевской короне, в его руках - необходимые атрибуты власти, служившие ему верой и правдой при жизни, и сохранившие свое значение в мире ином.

Если для эпохи Ягайло и Витовта идентификацию легитимности правителя отчетливо можно проследить по значительному количеству иллюстративного материала, то для предыдущего периода видится целесообразным привлекать обобщенные изобразительные свидетельства и символические изображения правителей, сохранившиеся в летописях или хрониках. Одним из наиболее ценных иллюстративных источников является «Радзивил - ловская летопись», созданная в одном из крупнейших центров на восточнославянских землях ВКЛ [5, с. 140]. Большое количество иллюстраций летописного свода, в том числе относящихся к древнерусскому периоду, отображают традиции ВКЛ, свидетельствуют о восприятии правителя и социума с точки зрения создававшего их летописца и характеризуют царившие в его эпоху представления о монархе. Детальный анализ иллюстраций, выполненный белорусским исследователем Ю. Боханом, а также А. Борвеновой, свидетельствует о том, что художник изображал героев древнерусской истории и представителей княжеской власти в сфере реалий и традиций, характерных для ВКЛ XV в., что нашло отражение как в вооружении, так и в одеянии персонажей (костюме) [6, с. 49]. При этом особого внимания заслуживают изображения регалий правителей, в которых можно также найти черты готического западноевропейского костюма ХШ-Х1У вв. Таким образом, можно составить представление о том, как выглядели представители знати через призму иерархии важнейших атрибутов власти.

Особую значимость представляет изображение полоцкого князя Всеслава, переправляющегося через Днепр для переговоров с киевскими князьями. На нем - корона западноевропейского образца с трилистником, отороченная мехом мантия. Такие головные уборы были распространены в Германии и Польше. На иконе «Три короля» Михаэля Хабершрака (1473 г.) младший король изображен именно в таком же головном уборе, как и князь Всеслав Чародей на иллюстрациях Радзивилловского летописного свода [6, с. 64]. Всеслав является резкой противоположностью другим древнерусским правителям, изображенным на остальных иллюстрациях в княжеских шапках. Интересно, что именно для полоцкого князя летописцем была выбрана корона как символ легитимности. очевидно, что во время создания Радзивилловского свода и работы над иллюстрациями, а именно в XV в., существовало устойчивое представление о неотъемлемом атрибуте власти верховного правителя, который находил отражение в таком обязательном символе суверенности, как корона [7, с. 140-142].

Весьма показателен образ Великого Княжества Литовского и его правителей, который воплотился в уникальном памятнике Московской Руси 3-й четверти XVI в. - Лицевом летописном своде, созданном по повелению московского царя Ивана Грозного. Символом суверенной власти в миниатюрах свода выступает «древнерусская княжеская шапка». Ее наличие - неотъемлемый атрибут суверена, который соотносится московскими книжниками со «своей» государственной традицией. Полностью по древнерусскому канону изображены на миниатюрах Мин - довг и его сын Войшелк. ольгерд и его сыновья изображены в так называемых «литовских» княжеских шапках. Однако те дети ольгерда, которые приняли православие и княжили в восточнославянских землях, на последующих иллюстрациях одеты как русские князья. Особый, отличный от всех головной убор изображен на великом князе Витовте. Правитель увенчан золотым сферическим венцом с дуговым орнаментом. создатели Лицевого летописного свода изображали его в королевской короне, признавая, таким образом, за ним королевское достоинство, хотя в реальности он так и не был коронован. Весьма показательно, что все европейские правители - сигизмунд Люксембургский, король Ягайло и другие монархи, изображенные на миниатюре, иллюстрирующей съезд по коронации Витовта в Троках и Вильно в 1430 г., - изображены в таких же золотых венцах, как и Витовт [8, с. 149-155].

Пристального внимания заслуживают также княжеские печати, являющиеся неопровержимым доказательством легитимности правителя. Так, они могут помочь в раскрытии вопроса о самоидентификации правителя в данный период времени. Подобная тенденция прослеживается на белорусских землях со времен существования Древнерусского государства и сохраняется во времена складывания ВКЛ. Правда, период формирования и начального развития нового государства характеризовался двумя тенденциями. С одной стороны, сохранялись местные традиции геральдических знаков, с другой - имело место привлечение западноевропейских элементов [9, с. 13]. Первая печать, известная в историографии, относится еще ко времени правления Миндовга. Несмотря на то что до сих пор подлинность его печати, найденной на дарованной грамоте Немецкому ордену, вызывает сомнения исследователей, даже ее возможная подделка ярко свидетельствует о наличии подобного атрибута власти у первого правителя ВКЛ, а также о том, что соседние государства признавали легитимность данного правителя, а также подтверждает принципиальное наличие у него такого символа власти. Так, на печати изображен Миндовг, сидящий на троне с регалиями, характерными для правителя той эпохи.

Неоспоримым является наличие подобных знаков отличия для правителей ВКЛ последующей эпохи. Так, Гедимин пользовался печатью с изображением конного рыцаря и копья. причем с конца XIV в. этот сюжет стал одним из самых популярных сюжетов, используемых на гербовых печатях представителей правящей династии [10, с. 153].

В целом печать имела определенное сакральное и смысловое значения. По сведениям Хроники Литовской и Жемойтской, печать являлась одним из необходимых атрибутов во время коронации, возведения на престол. Летописец, описывая коронацию Витовта, писал: «…в костеле светаго Станислава в замку Виленском… подвышоный Витолт… печать княжую отдавал, ведлуг звычаю…» [11, с. 40]. Таким образом, присутствие печати среди необходимых для ритуала коронации атрибутов свидетельствует о том, что она являлась символом власти и символом юридической легитимности правителя. Причем князья, принявшие католичество, первыми стали использовать печати с латинским шрифтом. А некоторые из них одновременно использовали как печати с латинскими, так и с кириллическими надписями. Как пример можно привести младшего сына Ольгерда Свидригайло или сына Кейстута Жигимонта [11, с. 34].

Отдельно хотелось бы выделить тронную печать Витовта, которая была зафиксирована на документах 1407, 1412-1430 гг. На ней изображение самого князя с митрой на голове, в правой руке - берло, в левой - щит с гербом «Погоня» [9, с. 141]. В этой связи необходимо отметить, что гербу отводилось особое внимание на любой печати или иных государственных, княжеских символах. Герб правителя являлся отражением его самоидентификации как наследника правящей династии, а также идентификации его в глазах современников как представителя властной структуры. Герб ВКЛ возникал не просто как светский геральдический атрибут, но как важнейший элемент культуры и традиции. Претензии на легитимность и суверенитет правления Витовта весьма красноречиво отражают надписи на его малых печатях с изображением герба Погони. Первый тип малой конной печати использовался им с 1407 по 1419 г., второй - с 1414 по 1418 г., третий - с 1420 по 1430 г. На всех печатях изображен конный всадник с занесенным мечом в правой руке и изображением знака «Колюмны» на щите на левой руке. Но самое главное - надписи. Если на печати первого типа Витовт титулован просто как князь Литовский, то уже на второй - «Божьей милостью князь Литвы». На печати третьего типа помещена надпись следующего содержания: «Божьей милостью Великий князь Литвы». Таким образом, Витовт был представлен не просто как князь, а верховный суверенный властелин. При этом своей властью он обязан не польскому королю Ягайло, а самому Богу [12, с. 127].

В целом на развитие геральдической традиции ВКЛ оказали влияние несколько исторических традиций. Во-первых, литовско-белорусские земли в этот период времени имели тесные контакты с Западной Европой, включая Немецкий орден с его сложившейся иерархией рыцарства. Для данной традиции было характерно портретное изображение князя на троне, или на лошади, или пешего. Вместе с тем внутри самого государства - ВКЛ - были сильны исторически сложившиеся тенденции древнерусской геральдической культуры. Об этом свидетельствуют не только кириллические надписи, но и изображения клеймового типа [10, с. 153].

Преобладающей оказалась западноевропейская традиция, что было обусловлено внешнеполитическими условиями, в которых развивалось ВКЛ, в частности - заключение Кревской унии. С этого момента можно говорить об усилении западноевропейских геральдических традиций и о преобладании изображения конного рыцаря с мечом [13, с. 61-81]. По мнению ряда исследователей, образ святого всадника появился еще в XIII в. в процессе складывания ВКЛ, но корни его относятся к еще более древней символике. одним из наиболее важных источников появления такого символа на государственном гербе могла стать византийская христианская традиция, которую в определенной мере приняли первые правители нового государства [14, с. 293]. Вместе с тем нельзя недооценивать и западноевропейское влияние на складывание местных геральдических символов. На территории Западной Европы печать с изображением наездника появилась, по мнению польского исследователя геральдики и сфрагистики С.К. Кучинского, с XI в. Рыцарь на коне, скачущий на лошади, с мечом или другим оружием в руке, часто являлся иконографическим отображением образа князя («dux») [9, с. 131]. В обычаях того времени изображение рыцаря-властителя на лошади могло играть роль символа готовности к сражению за правое дело. И именно в этом виде оно появлялось на печатях и монетах.

В процессе развития геральдики всадник был положен в основу династического герба Гедиминовичей. При этом изображение всадника с поднятым копьем или копьем наперевес было достаточно распространено среди представителей правящей династии ВКЛ. Вместе с тем нельзя говорить об окончательном формировании геральдического концепта власти для конца XIV в. Доказательством этому служит неустойчивость гербового изображения Ягайло, которая могла варьироваться. В 1386 г. появляется первая государственная королевская печать короля Ягайло. На гербовом щите, кроме польского орла и гербов польских воеводств, можно увидеть изображение вооруженного всадника, но не с мечом, а с копьем наперевес. В левой руке он держит щит с шестиконечным крестом [15, с. 138].

Тем не менее, самым распространенным стал вариант с всадником, держащим копье вместо меча, или всадником, под копытами лошади которого погибает змей. последнее изображение видится весьма символичным, так как в змее можно увидеть метафорическое изображение «дьявольской веры» - язычества литовцев, которое побеждает новый христианский правитель. На большой тронной королевской печати Ягайло 1388 г. изображен именно такой вариант Погони. Слева вверху над изображением короля мы видим изображение всадника, но уже с мечом, занесенным над головой для удара. В его левой руке - щит с шестиконечным крестом, под копытами коня - изображение крылатого дракона [15, с. 138]. Показательны в связи с этим и иллюстрации к «Книге императора Сигизмунда», написанной Эберхардтом Вендеке (1380-1440), его приближенным, вскоре после смерти императора в 1437 г. [16, с. 46-70]. На иллюстрациях, имеющих отношение к истории Литвы, с изображением герба ВКЛ «Погоня» символ государства приведен в двух вариантах. В одном случае всадник держит обнаженный меч, в другом - копье наперевес.

Именно во времена правления Ягайло формируется личный герб «бойча» с изображением сдвоенного креста, являвшегося византийским христианским знаком, символизировавшим победу христианской традиции в политике и воззрениях правителя ВКЛ. В православной традиции сдвоенный патриарший крест считается символом победы над язычеством [10, с. 154]. О том, что именно такое идеологическое наполнение имела данная символика, красноречиво свидетельствует концепция фресковых росписей каплицы Святой Троицы в Люблинском замке, выполненная по заказу Ягайло православными художниками-фрескописцами с земель ВКЛ во главе с мастером Андреем в византийско-русском стиле. На юго-западной стене каплицы выполнено изображение Богородицы с Христом-Эммануилом. Перед Богоматерью на коленях изображен король Ягайло и Святой Михаил. Фигура короля как бы возносится к Богородице. В той же каплице есть еще одно изображение Ягайло. Король на коне показан в соответствии с иконографической схемой Святого Георгия Победоносца. Одной рукой Ягайло сжимает копье, другой держит щит с изображением шестиконечного креста [17, с. 69]. Не подлежит сомнению, что на данных изображениях фигура правителя выступает символом сакральности власти, укрепленной традицией. В эпоху Ягайло и Витовта на землях, вошедших в состав ВКЛ, богоизбранности монарха придавалось, как упоминалось выше, особое значение. А герб воспринимался не только как политический атрибут власти, но и как сакральный символ, один из вариантов изображения Святого Георгия [10, с. 139].

Еще одним значительным символом легитимности власти для правителя мог явиться выпуск собственных денежных единиц. Владимир Святославович, «Креститель Руси» использовал данный способ идентификации своего положения в государстве. Монеты, выпущенные в период его правления, фактически не являлись предметом острой экономической необходимости, а были, скорее, вопросом престижа и авторитета. так, на серебряных («сребреники») или золотых («злат - ники») монетах, появившихся в период его правления, можно обнаружить портрет самого Владимира Святославовича с одной стороны и трезубец как символ правящей династии с другой, а также надпись в легенде: «Владимир на престоле, а это его серебро (золото)». Отчеканенная по византийскому образцу, монета являлась символическим отражением авторитета и суверенитета правителя, подчеркивающим его высокий статус и прочное положение в государстве. Примечательно и то, что изображен был Владимир в византийской императорской тоге не просто как князь, но как император, базилевс. этот момент является очень интересным с точки зрения вопроса самоидентификации Владимира, а также свидетельствует об авторитете византийской традиции среди правителей Руси [18, с. 104-110].

Так как чеканка монеты была прерогативой верховной власти, выбор изображений на монетах являлся ее привилегией. Несомненны важность и, можно сказать, даже сакральность изображения правителя. Основным выразителем подобной значимости является корона. На первых монетах древнерусского периода оно обязательно присутствует на фигуре правителя. Правда, в отличие от византийских монет с символичным изображением монарха, для Владимира Святославовича была характерна индивидуализация образа, подчеркнутая наличием родового знака [19, с. 27].

Аналогичную попытку показать легитимность своего правления можно встретить и в период правления первых князей ВКЛ (в частности, Ольгерда или Витовта). До этого времени не было засвидетельствовано попыток наладить выпуск собственных монет, и первые образцы литовской нумизматики относятся к концу Х^-Х^ вв. На ранних монетах, грошиках и полугрошиках ВКЛ с надписью «Печат» по иконографии присутствует крест и меч, который мог символизировать неотвратимость Божей кары для грешников. Такие монеты чеканились Ольгердом в самом конце его правления и датируются временем не ранее 1372 г. [20, с. 182-185].

Весьма показательна символика князей Великого Княжества Литовского позднейшего периода. На тех из них, которые чеканились по приказу Витовта, расположено изображение Колюмнов, крест и наконечник копья. Есть различные интерпретации данной символики. При этом достаточно обоснованной является теория В.А. Юргенсона, согласно которой крест и наконечник копья были олицетворением святого Меркурия, культ которого был широко распространен в Смоленске. Таким образом, помещение на монетах Колюмн и наконечника копья с крестом могло являться олицетворением Витовта и его жены Анны смоленской. На монетах Ягайлы был изображен лев, являющийся, как известно, символом Христа. Лев символизировал «Христа в славе» и представлял собой символ триумфальной правды христианской веры [20, с. 182-184].

Заключение

Таким образом, материальные свидетельства власти первых монархов ВКЛ являются важным отражением легитимности их правления. они находят отражение в изображении регалий и атрибутах правителей, сохранившихся как в вещественных артефактах, так и в иллюстративном материале. В атрибутах княжеской власти первых правителей ВКЛ отчетливо прослеживаются две традиции. Это, во-первых, византийская, сохранившаяся на данных землях в несколько измененном виде со времен существования Древней Руси и связанная с традициями государственности на белорусских землях в предыдущий период. Во-вторых, западноевропейская традиция, знакомство с которой осуществлялось не только посредством дипломатических контактов, но также постоянным обращением к польше и Немецкому ордену, несомненно, оказавшими свое влияние на проходившие на территории ВКЛ политические и культурные процессы.

Список использованных источников