О деятельности "диких" артелей в Иркутской губернии во второй половине 1920-х годов

Составлено по: 1, оп. 1, д. 782, л. 2.

Финансовая слабость промысловых кооперативов на первых порах приводила к зависимости от частного скупщика и вынуждала прибегать к его посредничеству. Например, в 1925 г. всего 19,32% кооперативов сбывали свою продукцию через Ирпромсоюз, через прочие конторы - 41,4% [1, оп. 1, д. 781, л. 28 об.]. Большинство торговых предприятий деревни находились в руках частных владельцев, что говорило об организационной слабости зарождающейся кооперации.

Таким образом, потребитель продуктов кустарного производства был почти всегда известен - это заказчик, он же являлся и поставщиком материала. Стоимость продукции таких кустарей на 80% определялась стоимостью сырья заказчика и на 20% заработком кустаря [8, с. 96].

Появление частников-скупщиков привело к широкому распространению системы квартирничества - раздачи кустарям заказов на дом и организации фиктивных артелей в целях получения налоговых льгот. Частник, получая в финансовом отделе патент 1-го разряда (как не имеющий, кроме двух-трех подростков, наемной рабочей силы), в то же время организовывал производство экономически зависимых от него кустарей-одиночек. Все они фактически являлись наемными рабочими, работали по заказу хозяина, его инструментом, использовали его сырье. Он же организовывал сбыт продукции, сосредотачивал у себя продукцию других, хотя и менее зависимых от него, но экономически слабых одиночек. Вывеска кустаря нужна была такому предпринимателю не только для получения высокой прибыли, но и для уклонения от уплаты налогов и соблюдения трудового законодательства.

Как известно, в отношении зажиточных слоев населения в первые годы нэпа политика государства строилась на предоставлении им некоторых экономических свобод. Однако во второй половине 1920-х гг. решающим направлением становится постепенное изживание этой социальной верхушки. В первую очередь власти решили ущемить их положение в области налогового законодательства. Так, налоговая политика Иркутской губернии в 1925-1926 гг. была направлена на сокращение зажиточных хозяйств. Размер сельскохозяйственного налога для кулаков был в 17,5 раза выше, чем у бедняков. В отношении частного кустарного производства правительство также шло на всевозможные поборы. Размеры изъятий нетрудовых доходов в частных предприятиях за 1926-1927 гг. составляли с 30 до 45%. Несколько ранее был увеличен промысловый налог, который в среднем был в 2-2,4 раза выше для частных предприятий по сравнению с государственными и кооперативными [1, оп. 1, д. 781, л. 35].

Преимущества в выдаче заказов, обеспечении сырьем, аренде помещений, организации сбытовых операций давали возможность многим частным предпринимателям выдавать свою деятельность за кооперативную. Например, под вывеской кооперативной артели скрывались частные предприниматели пимокатной артели «Волга», а бывший владелец фабрики Комаров стал ее председателем. Он сдал в аренду свой инвентарь, пустил в ход свой капитал. Рабочий день в артели длился 14 часов, отсутствовала охрана труда [7]. Рютинская артель по производству кожевенных изделий также состояла из членов одной семьи во главе с Копылевичем, он же являлся владельцем кожевенного завода при артели [2, оп. 1, д. 359, л. 2].

Частные предприниматели, организуя артель, не спешили входить в промысловый союз. Основная масса вовлеченных в кооперирование кустарей была заинтересована только в приобретении сырья от союза, а сбытовые и производственные операции предпочитала вести самостоятельно. Например, в 1925 г. промысловая кооперация губернии объединяла 15% кооперативов, а 451 артель не входила в систему союзов, предпочитая вести частную производственную деятельность [9, с. 131]. Для многих из них промысловый союз являлся ограничением хозяйственных и экономических свобод.

Владельцам мелких частных предприятий предстояло сделать выбор: либо за широкий набор услуг производить отчисления в пользу промысловых союзов, либо вместо этих отчислений на свой страх и риск производить сбытоснабженческие операции, получая максимальную прибыль или терпя финансовый крах. Такие артели относились к категории «диких». Их организовывали бывшие предприниматели и торговцы. Формы их участия в деятельности промысловых артелей были очень разнообразными. Часть из них под видом кооперативной артели продолжала вести частную производственную деятельность, другие занимались сдачей в аренду под большие проценты оборудования, помещений и средств производства, участвуя в снабжении и посредничестве сбытовых операций. Личное участие таких предпринимателей выражалось в осуществлении ими функций руководителей и администраторов артелей.

Так, в докладе инструктора потребительской кооперации Ирсоюза О.Е. Красницкого «О положении кустарно-промысловых и сельскохозяйственных артелей Балаганского района Иргубсоюза» отмечалось, что многие из обследованных артелей не имели устава, следовательно, не были зарегистрированы. Большинство из них не вели финансовой отчетности, в результате чего было сложно судить об их торговой и производственной деятельности. К таким артелям относилась Яндинская трудовая артель мыловаров. Она не вела отчетности, не имела устава и не была включена в список подлежащих обследованию артелей [2, оп. 1, д. 359, л. 1].

В 1927 г. Иркутским отделением Рабоче-крестьянской инспекции было проведено обследование 15 из 22 кустарно-промысловых артелей. Оно показало, что в 6 из них председателями являлись бывшие торговцы, в 5 они входили в состав правлений и фактически руководили ими, так как владели основной частью средств производства [1, оп. 1, д. 781, л. 28, 36]. Так, Быстров до 1926 г. имел собственную хорошо оборудованную конфетную фабрику. В результате начала работы государственной конфетной фабрики и усиления налогового нажима был вынужден закрыть предприятие. Через некоторое время Быстров организовал кооперативную артель «Пищевкус». В правление артели кроме него входила его жена, частники Василенко с женой и Стародумов [5, оп. 1, д. 1072, л. 54]. В кооперативной артели «Карамельщик» предприниматели Кац, Фромберг сдавали в эксплуатацию за определенный процент свои машины и инвентарь. Когда артель испытывала финансовые трудности, Фромберг давал артели крупные суммы денег. Так же обстояло дело и в других обследованных артелях - «Кондитер», «Пряничник», «Трикотажник».

Также, проведенными ревизионными обследованиями установлено, что в Иркутском округе на 1 июля 1927 г. из всех существовавших кустарно-промысловых артелей 41,3% являлись «дикими» [1, оп. 1, д. 781, л. 28, 36; 4, оп. 1, д. 201, л. 173]. социальный экономический дикий артель иркутск нэп

В отношении производственного кооперирования многие владельцы кустарно-промышленных заведений предпочитали занимать выжидательную позицию или же участвовать в кустарно-кредитной кооперации. Здесь им представлялись возможности организации свободного сбыто-обмена. Однако часто в таких артелях не соблюдались кооперативные принципы работы.

Ярким примером подобной деятельности служит Зиминское кустарное кредитное товарищество, образованное в 1928 г. В его состав из 200 членов входило 148 кустарей-одиночек и всего 10 самостоятельных артелей [5, оп. 1, д. 1072, л. 126]. Товарищество имело собственные производства и кузницу. Акты обследований товарищества обнаружили несколько нарушений. Общих собраний оно не вело, протоколы составлялись только председателем правления Патокиным и членом правления Ляпуновым (он же и бухгалтер). Члены артелей Зиминского товарищества совершенно не были знакомы с принципами, целями и задачами организации промысловых артелей. Многие из них не имели понятия о регистрации, страховании, твердых ценах на свои товары. Продукцию зачастую сдавали на рынок или местным потребителям на заказ [5, оп. 1, д. 1072, л. 137].

Таким образом, основная масса кустарей-одиночек и ремесленников губернии не спешила связывать отношения с промысловой кооперацией. Отчасти объяснялось это исторически сложившейся значимостью кустарно-промысловой деятельности в экономической жизни региона, спецификой ряда производств, исключающих возможность кооперативного объединения, менталитетом кустарей и т.п.

Зависимость заготовительных операций кустарной промышленности от частных лиц также сильно осложняла объединение промысловиков. В 1927 г. в Иркутской губернии более 70% кустарей оставались вне кооперирования. Однако «гонения» на частное производство и зажиточные хозяйства, а также система мер, направленная на стимулирование именно кооперативной, легальной деятельности привели к сокращению удельного веса «диких» артелей губернии в 1928 г. до 22,6%, а количество занятых в них лиц уменьшилось почти в 11 раз (с 636 до 50 человек) [4, оп. 1, д. 201, л. 173]. На 1928 г. было зарегистрировано 168 промысловых артелей, из них ликвидировано 35, среди которых 27 были отнесены к категории «диких» [3, оп. 1, д. 235, л. 3]. К 1930 г. влияние промыслового союза распространялось на 40,8% некооперированных предприятий кустарей, работающих на заказ и на сырье скупщиков. Все они оказались связанными с промысловой кооперацией [6, с. 13].

Таким образом, с утверждением нэпа государство лишь ослабило, но не прекратило регулирование хозяйственно-экономических процессов в стране. Временное восстановление посреднических и торговых функций в области производственного кооперирования параллельно дополнялось внедрением системы государственного планирования и контроля над хозяйственной деятельностью предприятий и кооперативов разного уровня. Пристальное внимание центральные кооперативные органы обращали на «дикие» артели и лжекооперативы. В целях пресечения лжекооперативной деятельности начали широко практиковаться ревизии социального состава кооперативов. Фиктивными или некооперативными стали считаться не только те, которые были связаны с частным капиталом и возглавлялись бывшими хозяевами, но и те, которые искусственно устанавливали вступительный пай. Систематические проверки социального состава артелей способствовали постепенному вытеснению частного производителя из мелкой и кустарно-ремесленной промышленности.

Близилось завершение нэпа, усиливалось вмешательство государства во внутренние дела кооперативов. Страна вступила в стадию ускоренной индустриализации. В конце 1920-х гг. правительством был принят курс на массовое кооперирование кустарей и ремесленников с преимущественным производственным уклоном.

Список использованной литературы и источников