Образы Екатерины II в постсоветском Татарстане: Эби Патша, великая императрица и проданная Аляска

Размещено на http://www.allbest.ru/

ОБРАЗЫ ЕКАТЕРИНЫ II В ПОСТСОВЕТСКОМ ТАТАРСТАНЕ: ЭБИ ПАТША, ВЕЛИКАЯ ИМПЕРАТРИЦА И ПРОДАННАЯ АЛЯСКА

Галиндабаева Вера Валериевна (a)

(a) Социологический институт РАН - филиал ФНИСЦ РАН

Аннотация

Екатерина II - это единственный правитель Российской империи, чей образ наделен наиболее положительными чертами в публичном пространстве постсоветского Татарстана. Память о ней закрепляется с помощью различных коммеморативных форм: ей посвящают памятники, экспозиции, художественные произведения, спектакли. На основе анализа экспертных интервью, научно-популярных изданий и статей в СМИ, мы реконструируем основные версии истории правления Екатерины II, которые продвигаются в регионе. На базе интервью и массового опроса показываем, как оценивается и интерпретируется образ Екатерины II обычными жителями Татарстана. Региональная политика памяти представляет эпоху Екатерины как время расцвета, которое наступило после упадка, падения Казанского ханства. Однако это время представляется как относительно благоприятное для татар, потому что татарский народ был лишен права на свою государственность. Образ Екатерины II в массовых представлениях жителей Татарстана менее противоречив. Её деятельность оценивается однозначно положительно. Влияние коммуникативной памяти и общего российского контекста приводят к тому, что обыватели считают значимыми события, которых нет в дискурсе национального движения.

Ключевые слова: Татарстан; историческая память; национальная история; политика памяти; идеология; Екатерина Великая

Abstract

IMAGES OF CATHERINE THE SECOND IN THE POSTSOVIET TATARSTAN: EBI

PATSHA, THE GREAT EMPRESS AND SOLD ALASKA

Vera V. Galindabaeva (a)

(a) Sociological Institute RAS - Branch of Federal Center of Theoretical and Applied Sociology of Russian Academy of Science.

Catherine II is the only ruler of the Russian Empire whose image is endowed with the most positive features in the public space of post-Soviet Tatarstan. The memory of her is fixed with the help of various commemorative forms: monuments, exhibitions, artworks, and performances are dedicated to her. Based on the analysis of expert interviews, popular science publications and articles in the media, we reconstruct the main versions of the history of the reign of Catherine II, which are promoted in the region. Based on interviews and mass polls, we show how the image of Catherine II is estimated and interpreted by ordinary residents of Tatarstan. The regional policy of memory represents the era of Catherine as the heyday that came after the era of decline, the fall of the Kazan Khanate. However, this time seems to be relatively favorable for the Tatars, because the Tatar people were deprived of the right to their statehood. The image of Catherine II in the mass representations of the inhabitants of Tatarstan is less controversial. Her activity is assessed unambiguously positively. The influence of communicative memory and the general Russian context lead to the fact that ordinary people consider significant events that are not in the discourse of the national movement.

Keywords: Tatarstan; historical memory; national history; memory policy; ideology; Catherine the Great

Введение

Статья посвящена анализу конструирования исторической памяти о Екатерине Великой в современном Татарстане. Особое внимание уделяется сравнению версий истории, которые производятся разными агентами формирования памяти (журналистами, историками, писателями), с повседневными представлениями жителей Казани о Екатерине.

Дебаты, посвященные исторической памяти, стали особенно популярны в исследованиях идентичности и национализма на постсоветском пространстве. Достаточно много работ было посвящено теме конструирования элитами Татарстана национальной истории татарского народа и Татарстана (Rorlich, 1999; Исхаков, 1999; Davis et al. 2000; Shnirelman, 1996; Шнирельман, 2002; 2016; Zverev, 2002; Усманова, 2003; Овчинников, 2010).

Отдельные исследования посвящены изучению влияния татарских элит на массовые исторические представления жителей республики. Н.И. Карбаинов показывает, что существую две основные позиции учёных по вопросу влияния татарских элит на повседневные представления жителей республики об истории своего края. Приверженцы первой позиции утверждают, что это влияние значительное, второй - что оно скромное. Сам автор придерживается второй точки зрения и на примерах образа Ивана Грозного, идеологемы 1552 года и других показывает, что версии истории, производимые татарской элитой, не востребованы и не известны на повседневном уровне. Оценка исторических событий, представленная в национальных версиях и с- тории, не совпадает с той, которую дают обычные жители (Карбаинов, 2018а; Карбаинов, 2019а; Карбаинов, 2018б; Карбаинов, 2019б; Га- линдабаева, 2019).

В данной статье будет рассмотрена ситуация, когда оценки исторической фигуры со стороны элиты и простых граждан наиболее близки. Екатерина II - это единственный правитель Российской империи, чей образ наделен наиболее положительными чертами в публичном пространстве Татарстана. Память о ней закрепляется с помощью различных коммеморативных форм: ей посвящают памятники, экспозиции, художественные произведения и т.д. Жители Казани, как будет показано далее, также очень позитивно оценивают её деятельность.

Необходимо установить, насколько этот консенсус можно объяснить влиянием региональной политики памяти, и насколько версии истории правления Екатерины Великой, выдвигаемые региональными элитами, совпадают с интерпретациями жителей Татарстана. Таким образом, задачи нашего исследования состоят в том, чтобы, во-первых, проанализировать исторические дискурсы о периоде правления Екатерины II, которые транслируются через СМИ, учебники и научно-популярную литературу, и во-вторых, рассмотреть, как представлен этот же образ в массовых представлениях жителей Татарстана.

Рассмотрим методологические основы наших разысканий, опишем их эмпирическую базу.

Методологические основы исследования

Морис Хальбвакс показал, как национальные группы создают память о своем прошлом, которая представляет собственный образ, подчеркивает сходства членов группы и их отличия от других групп. Он ввел разделение между историей и коллективной памятью, утверждая, что история или историография производят достоверную картину происхождения и жизни группы. История существует вне социальной памяти, которая изменчива и подвержена искажениям (Хальбвакс, 2005). Ян Ассман выделяет две основные формы коллективной памяти: коммуникативную и культурную. Первая представляет собой исторический опыт в рамках биографических воспоминаний, возникающий в процессе социального взаимодействия и охватывающий 3-4 поколения, или 80-100 лет. Вторая конструируется и культивируется специалистами, фиксирующими определенные моменты в прошлом. Музеи, памятники, праздники, ритуалы - все это артефакты культуры, созданные с целью поддержания и воспроизводства исторических представлений внутри социальной группы (Ассман, 2004).

Отделение истории от коллективной памяти по принципу истинности позже было поставлено под сомнение другими авторами. Сегодня история рассматривается как одна из форм коллективной памяти (Зерубавель, 2011; Олик, 2012). Джефри Олик рассматривает историю и историографию как часть ландшафта воспоминаний, который составляют также фестивали, юбилеи, монументы, руины, фотографии и т.п. Автор уделяет большое внимание агентам / институтам и средствам передачи памяти, формирующим этот ландшафт. Журналисты, политики, художники, писатели, аналитики, семьи, школы - все производят разные виды прошлого. Он приводит классификацию Питера Райхеля, который выделяет 4 типа способов передачи памяти: аффективные способы (фестивали, юбилеи), эстетико-экспрессивные (места памяти, руины, мемориалы), инструментально-когнитивные способы передачи памяти (история, историография) и политически-моральные (амнистия, репарации). Журналистику и средства массовой информации Олик рассматривает как один из важнейших способов воздействия на память в современном мире. В отличие от других средств передачи памяти, СМИ и в частности телевидение позволяют испытывать ощущение сопереживания опыта (Олик, 2012).

Историю и историографию в один ряд с другими формами ком- меморации, с помощью которых в обществе закрепляется, сохраняется и передается память, ставит и Я. Зерубавель. Коллективная память склонна к изображению прошлого в черно-белых тонах, что приводит к нагнетанию контраста между разными историческими эпохами и формированию однозначного отношения к той или иной эпохе. Одни периоды рассматриваются как упадок, другие - как расцвет. Очень часто время, когда народ входил в состав империи, характеризуется негативно, так как рассматривается как лишение народа на реализацию права на государственность. В рамках общей повествовательной конструкции выделяются единичные события / эпизоды, которые презентуются как поворотные моменты, изменившие ход исторического развития общества. Эти события и отмечаются с особой торжественностью (Зерубавель, 2011).

Таким образом, коллективная память производится разными агентами / институтами и принимает разные формы. В данном исследовании мы рассматриваем основные версии истории правления Екатерины II, которые продвигает региональная элита с помощью таких средств, как учебники, статьи в СМИ, памятники, календарь памятных дат, музей. Мы покажем, почему правление Екатерины II вписывается региональными экспертами в татарскую историческую идеологию как поворотная эпоха в развитии татарского народа.

Эмпирическая база

Исследование проводилось в 2014 году в рамках проекта «“Войны памяти” и “конвенции памяти” в постсоветском Татарстане: элитарные версии исторического прошлого и массовые представления» (Центр культурных исследований постсоциализма Казанского федерального университета при поддержке программы развития партнерских центров Европейского университета в Санкт-Петербурге, 20132014).

В базу проекта вошли 170 интервью с экспертами и простыми жителями Казани, а также подборки статей региональных СМИ, п освященных истории. Интервью проводились в соответствии с критериальной выборкой. Информанты делились на носителей элитарного знания и повседневного. В категорию экспертов, носителей элитарных версий истории относились историки, общественные активисты, деятели культуры, священники и т.д. В категорию носителей повседневных версий относились люди, не имеющие профессионального исторического образования, не занятые в общественно -политической деятельности, не участвующие в культурных организациях. Екатерина II упоминалась в 933 статьях следующих изданий: «Республика Татарстан», «Татар-информ», «Вечерняя Казань», «Звезда Поволжья», «Бизнес-онлайн». Первые два («Республика Татарстан», «Татаринформ») причисляются к официальным СМИ. Газеты «Вечерняя Казань», «Звезда Поволжья», «Бизнес-онлайн» - это относительно независимые издания. В базу исследования также вошли учебники и научно-популярные издания, посвященные истории Татарстана и татарского народа.

В анализе используются данные анкетного опроса жителей Казани (N = 1 000 респондентов). Поквартирный опрос проводился в 2014 году во всех районах города Казань. Количество опрошенных - 1 000 человек. В соответствии с распределением русских и татар в генеральной совокупности было опрошено 500 татар и 500 русских. Доля мужчин и женщин в выборке примерно совпадает с долей мужчин и женщин в генеральной совокупности: мужчин - 44,4 %, Женщин - 55,6 %. Минимальный возраст респондентов - 18 лет, максимальный - 89 лет. Средний возраст - 41,6 лет (ст. ошибка среднего - 0,51). Большинство опрошенных (71 %) относятся к категории людей, имеющих доход от 9 000 до 29 000 рублей. Ислам исповедуют 464 респондентов, православие - 442 респондента. Конфессиональная принадлежность сильно связана с национальностью респондента. Большинство татар исповедуют ислам, большинство русских - православие. Материалы анкетного опроса анализировались с помощью частотного распределения, таблиц сопряженности, критерия хи -квадрат.

Итак, на основе анализа таких средств передачи памяти, как экспертные интервью, научно-популярные издания и статьи в СМИ, мы покажем основные версии истории правления Екатерины II, которые продвигает региональная элита. На базе интервью и массового опроса станет понятно, как оценивается Екатерина II обычными жителями Татарстана.

Региональная политика памяти

Умеренные татарские националисты с начала 1990 -х гг. вырабатывают основные положения национальной идеологии Татарстана (в том числе национальной истории). Радикальные националисты конкурируют с умеренными, но не получают такой же поддержки со стороны элит (Мухаметдинов, 2006; Карбаинов 2018б). Основными агентами и институтами, производящими господствующую версию национальной истории, являются Институт истории Академии наук Татарстана, К(П)ФУ и другие научные и учебные заведения, Министерство образования и науки РТ, издательства, музеи и т.д. (Гилязов, 2000; Усманова, 2003; Graney, 2009; Карбаинов 2018а). Карбаинов Н.И. выделяет следующие элементы, из которых состоит татарская историческая идеология: «1) балансирование между татарским этнонационализмом и гражданским национализмом («татарстанизмом»); 2) пантатаризм; 3) идея потерянной в 1552 году и вновь обретенной в 1990-е годы государственности; 4) исламоцентризм; 5) евразийство; 6) тюркизм» (Карбаинов, 2018а; Карбаинов, 2018в).

Результаты анализа эмпирического материала показывают, что образ Екатерины Великой привлекается историками, журналистами и краеведами чаще всего в рамках конструирования идеологем пантатризма и исламоцентризма. Рассмотрим подробнее, какое значение приобретает образ Екатерины II в перечисленных дискурсах.

Имя Екатерины II всегда тесно связывается с историей присоединения Крымского ханства к Российской империи, последнего государственного образования этнографической группы татар, а именно - крымских татар. Вхождение Крыма в состав русского государства оценивается как положительное событие в истории татарского народа в рамках господствующего дискурса умеренных националистов. Например, Татаринформ, правительственное издание, с 1998 года и до событий 2014 года опубликовало 15 статей, посвященных истории основания Севастополя и Черноморского флота. Почти все эти статьи начинаются со следующей фразы: «Апрельским Указом Екатерины II в 1783 году крымский полуостров был взят под юрисдикцию Российской империи» (Татар-информ 21.02.2008). На первый взгляд кажется противоречивым, что это событие оценивается положительно, в то время как падение Казанского ханства, то есть потеря одного из государственных образований татар, представляется главной трагедией татарского народа. Необходимо вспомнить основные идеи пантатаризма, чтобы понять посыл: во-первых, татарский мир включает в себя не только Татарстан, но и другие территории, на которых проживают сибирские татары, крымские татары, литовско -польские и другие; во-вторых, именно Татарстан осмысливается как центр татарск ого мира (Карбаинов, 2018в). С этой точки зрения, важность завоевания Крыма объясняется тем, что «все группы татар были объединены в составе Российской Империи» (История Татар, 2014: 610).

Газета «Звезда Поволжья», представляющая радикальное течение национального татарского движения, публикует статьи, в которых представляют присоединение Крыма как трагедию. В 2014 году в связи с ситуацией вокруг Крыма авторы газеты вспоминают историю присоединения полуострова к Российской империи:

«Правда, есть попытки придать благоприятный оттенок трагедии завоеванию Крымского ханства при Екатерине II. Тогда якобы князь Потемкин умел договариваться с татарами. Действительно, умел договариваться, но не с народом, а с некоторыми людьми из числа элиты. В ходу были тогда подкупы, угрозы» (Тагиров, 2014).

Таким образом, мы наблюдаем существенную разницу между умеренными и радикальными националистами в интерпретации истории присоединения Крыма к Российской империи при Екатерине великой. Для радикальных националистов Екатерина II, уничтожившая последнее татарское государство, стоит в одном ряду с Иваном Грозным, завоевавшим Казанское ханство в 1552 году. Умеренные националисты рассматривают этот факт положительно, так как она объединила всех татар в рамках одного государства.

С точки зрения идеологемы исламоцентризма образ Екатерины II конструируется уже как антипод образа Ивана Грозного. Иван IV представлен как злодей, исторический враг татар, который не только лишил их государственности, но и положил начало насильственной христианизации. Роль ислама в истории Татарстана оценивается только позитивно, в отличие от негативных оценок православия (Карбаинов, 2019). Екатерину II часто называют эби-патша или бабушка- царица: «А императрица <...> так авторитетна среди татар, что ее до сих пор называют "эби патша". А ведь уже два с половиной века прошло с тех времен, когда царица разрешила строить мечети в Казани...» (Валеев, 2013). Период её правления рассматривается как «золотой век» татар в Российском государстве, потому что была закрыта новокрещенная контора, издан указ о веротерпимости и учреждено Оренбургское магометанское духовное собрание. Старший научный сотрудник Института истории им. Ш. Марджани АН Республики Татарстан Б.И. Измайлов, ответственный секретарь 5 тома Истории татар за XVIII век, озвучивает эту позицию так: «...если остановимся на Золотом Веке, тут для себя лично как для исследователя я считаю "золотым веком" начало XIX века, то есть, конец XVIII и начало XIX века. Почему? Ну, во-первых, с эпохой Екатерины II появилась возможность у татар, они действительно были встроены собственно в Российскую империю как часть этого российского государства. То есть государство признало их как часть граждан. Они действительно стали гражданами не просто, как на протяжении первой половины XVIII века. Это в действительности были очень тяжелые периоды жизни для татарского народа: и ущемление их прав с точки зрения религии, христианизации попытки были довольно серьезные. <...> Как раз с эпохи Екатерины II начинается такой момент, когда постепенно, встраивается, татарское общество в общероссийское, имперское. <...> Появились в большом количестве мечети, которые были построены, то есть, с этого момента и появляются и школы татарские - мектебе» (БТ-4).

В СМИ и научно-популярной литературе критически обсуждаются истинные причины изменения политики в отношении мусульман, несмотря на столь положительную оценку влияния деятельности Екатерины II на судьбу татар. Императрица изменила отношение к исламу не из добросердечного отношения к чужой вере, а из необходимости решать стратегические вопросы развития империи. Она стала использовать ислам для управления мусульманами: «Екатерину II трудно заподозрить в симпатиях к мусульманской религии, ее высочайшее благоволение к ней - не более чем политика. Поняв, что упорных мусульман силой не отвратить от веры их отцов и дедов, власть решила действовать по-другому: управлять мусульманской частью своих подданных через специально созданный и полностью подконтрольный ей духовный орган. <...> С 1789 по 1917 год сменилось 6муфтиев и 63 казыя (мусульманских судей), все они назначались Высочайшим указом и были проверенными и верными престолу» (Миргазизов, 2002).

В учебниках мы также встречаем имя Екатерины в контексте исламоцентристского дискурса. Тема изменения отношения к исламу в российской империи одинаково подробно рассматривается в разных изданиях. В отличие от научно-популярной литературы и СМИ, в учебниках поднимается тема областных реформ времен Екатерины, в результате которых территория Казанской губернии изменилась. В целом этот сюжет соотносится с идеологемой потерянной в 1552 г. и обретенной в 1990-е гг. государственности, так как реформа негативно повлияла на территориальные границы обретенной государственности в рамках субъекта Российской Федерации.

В учебнике под редакцией В.И. Пискарева последствия реформы оцениваются больше в негативном ключе, так как граница проводилась не в соответствии с расселением этнических групп. В итоге «нерусские народы края были разобщены между различными губерниями». Здесь авторы подразумевают татар, которые попали, например, в Нижегородскую губернию (История 2001). Авторы учебника для ВУЗов, изданного под грифом Министерства общего и профессионального образования Российской Федерации, описывают областную реформу XVIII века как «раздел Татарстана между русскими губерниями» (Сабирова, Шарапов 2009). Градус негативной эмоциональной оценки реформы значительно повышен в этом описании, так как учебник под авторством Д.К. Сабировой и Я.Ш. Шарапова написан в русле радикального татарского национализма.

Образ Екатерины, представленный в учебниках, научно-популярной литературе и СМИ, в целом положителен, но не лишен противоречий. Её называют эби патша (бабушка-царица), а её правление рассматривается как золотой век, возрождение татар в рамках российского государства. В то же время авторы недовольны тем, что Екатерина II использовала ислам в качестве инструмента управления и усмирения татар, то есть проводила политику в интересах своего государства, а не в интересах благоденствия этой этнической группы. Оказывается, возрождение ислама - это побочный продукт имперской политики. Особенно ярко это противоречие в оценках деятельности императрицы проявляет себя в дискуссиях по вопросу установки п а- мятного знака Екатерине II на противоположном от Старо-Татарской слободы берегу озера Кабан в Казани (Бадретдин, 2016; Бустанов, 2016).

Памятный знак императрице так и не установили, но в центре Казани уже есть посвященный ей артефакт. Бронзовая копия кареты Екатерины II украсила улицу Баумана в 2000 году. Деревянная карета, с которой снимали копию, находится в музее и является ценной частью экспозиции. Две эти кареты - деревянная и бронзовая - призваны увековечить в памяти населения города путешествие Екатерины в Казань и её положительную роль в судьбе жителей губернии. С 2000 по 2015 год этим повозкам было посвящено более 50 статей.

Карета Екатерины II представляется нам идеальным примером того, что Э. Хобсбаум называл изобретением традиций (Хобсбаум, 2000). Доподлинно известно, что экипаж, изготовленный во Франции в XVIII веке, архиепископ Павел передал летом 1889 года городской Думе. Тогда в XIX веке предположили, что эта карета могла принадлежать императрице. Однако документы, подтверждающие, что на этой карете Екатерина II передвигалась по Казани, до сих пор не найдены (Райхштат, 2017). Тем не менее, никто не отказывается от этой изобретенной в XIX веке памяти, ведь формулировка «карета времен Екатерины II» лишает экспонат значимости и привлекательности в глазах агентов, конструирующих исторические дискурсы. татарстан элита исторический екатерининский

Итак, образ Екатерины Великой стал неотъемлемой частью идеологем пантатризма и исламоцентризма в рамках региональной политики памяти в Татарстане. Возвращаясь к тезису Я. Зерубавель о том, что в национальной коллективной памяти всегда выделяются эпохи расцвета и падений, стоит отметить, что екатерининская эпоха представляет такой пример. Время правления императрицы рассматривается как самый благоприятный для татар исторический период после окончания Казанской войны. Далее рассмотрим, как Екатерину II оценивают обычные жители Казани.

Повседневные представления

В нарративах интервью с жителями Казани можно выделить несколько тем, в связи с которыми упоминается имя Екатерины II. Во - первых, время правления Екатерины Великой рассматривается, как «золотой век» татарской истории. Интерпретация событий этого периода соответствует версии, продвигаемой умеренными националистами: «Я сейчас думаю, что выбрать в качестве «золотого века». Думаю, это период, когда Екатерина II легализовала ислам - и до революции. Потому что татарские общины пользовались автономией, это были мини-государства, скажем так, которые считали нормально, что ими правит русский царь, которого они называли "белым царем". Вот это "золотой век"» (БТ-6).

Однако понимание «золотого века» в повседневных представлениях не всегда соответствует официальному историческому дискурсу. Важную роль в интерпретации событий на повседневном уровне играет коммуникативная память, то есть исторические знания, которые мы получаем в общении со старшим поколением. В следующем нарративе видно, что екатерининская эпоха оценивается как экономически благоприятное время для развития татарского народа, а о религии нет и слова: «Мне рассказывали такую вещь старики, что золотым веком, золотым временем называли екатерининскую эпоху, так как народ жил припеваючи, нам не надо было армию создавать, расходов лишних не было, работай и живи. И наша нация набирала большие обороты, появились свои богачи, капиталисты свои, меценаты, и можно было культуру свою развивать и все такое. То есть пока эта революция не нагрянула» (БТ-15).

Во-вторых, имя Екатерины II часто звучит в ответе на вопрос «Великие люди в истории страны?». В следующем фрагменте интервью информант оценивает значимость правителей на основе их вклада в позитивное развитие страны: «И: Какие великие правители в истории страны?

Р: Пётр I - огромное количество реформ, европеизация, Екатерина II - уставная (имеется ввиду «Жалованная» - прим. авт.) грамота дворянству, Александр II отменил крепостное право» (БВ-14).

Важно отметить, что интервью, в котором информант обосновывает значимость Екатерины II через упоминание конкретных исторических событий, скорее исключение. В основном информанты имеют очень абстрактные представления о деятельности императрицы, но убеждены, что она была великим человеком: «И: Какие выдающиеся личности есть? Прошлого? Кого выделишь? Образцовые или плохие?

Р: Во-первых, Екатерина II, и войны тогда тоже вроде не было. Или были...

И: Может, завоевывала?

Р: Или завоевала, самый такой мощный правитель, великий человек» (КПК- 2).

Особое значение для некоторых информантов имеет то, что Екатерина II не вписывается в гендерные стереотипы того времени. Женщина не только эффективно управляла государством, но значительно расширила его территорию: «....Екатерина II. Человек прибыл из Европы сюда, и не стала подчиняться и развязала войну с кем-то. Я почему-то всё время восхищался ей на уроках истории, вроде думал, хрупкая женщина достаточно, а сделала многое для России» (БВ-4).

В-третьих, самым неожиданным сюжетом, который появился сразу в нескольких интервью в связи с Екатериной II, стала продажа Аляски США. Известно, что император Александр II, правнук Екатерины, продал Аляску в 1867 году, однако, информанты настойчиво приписывают это деяние Екатерине II:

«И: А Екатерина II почему?

Р: Ну, она по-моему как бы то, что, ну как сказать, много, не одна из, не первая женщина, но самая лучшая правительница как бы была, одна из лучших, то, что многие ей подчинялись, много она тоже, наверное, каких-то переломных событий провела, конечно, п******* [потеряла - прим. ред.] Аляску» (ВПМ-6).

В другом интервью повторяется та же мысль: «Я горжусь Петром I, Екатериной IIВеликой... Хоть у США и есть Аляска, богатая всеми этими ресурсами, но это маленькая Аляска, а не наша Сибирь. Горжусь личностями, хочется гордиться всеми победами в войнах, когда те же самые личности умудрились сохранить в России ценное и не дали ей распасться» (ВПМ-3).

Миф о продаже Аляски при Екатерине Великой появился благодаря популярной песне 90-х гг. «Не валяй дурака, Америка.» российской группы «Любэ», в которой упоминается имя Екатерины II и продажа Аляски. Стоит отметить, что по данным опроса все же песни считаются наименее надежным источником исторических знаний.

Обратимся далее к анализу результатов массового опроса жителей Казани. Среди ответов на вопрос «Какие эпохи в истории Татарстана наиболее интересны для вас?» четвертое по популярности место занимает екатерининская эпоха (таб. 1). Заметим, что «время правления Екатерины II» - это самый интересный период истории Татарстана в составе российского государства. «Золотым веком» правление Екатерины II считают только 2,8 % респондентов.

Таблица 1. Наиболее интересные эпохи в истории Татарстана¹