Фактор политических коммуникаций в процессе милитаризации постсоветского пространства

Размещено на http://www.allbest.ru/

Фактор политических коммуникаций в процессе милитаризации постсоветского пространства

Д.Л. Цыбаков

Академия гражданской защиты МЧС России

Аннотация

Статья посвящена проблеме использования потенциала международных политических коммуникаций в процессе милитаризации международных отношений в начале ХХІ столетия. Автор рассматривает этапы милитаризации политических отношений на постсоветском пространстве в период 1990-2000-х гг. и характеризует каждый из них. Анализируется роль политико-коммуникационного обмена в формировании и реализации милитаристских стратегий стран Запада в ареале ближнего зарубежья России. Характерной чертой использования политико-комммуникационного ресурса США и их союзниками признается стирание граней между директивными и диалоговыми формами информационного обмена во втором десятилетии ХХІ в. Доктринальное закрепление ревизии понятийного аппарата политических коммуникаций в странах НАТО и Европейского союза происходило последовательно и зависело от особенностей развития международных отношений в постсоветском геополитическом регионе и в мире в целом. Обосновывается, что в ходе нарастания военно-политического экспансионизма атлантических институтов в ближнем зарубежье России происходит трансформация традиционных технологий политической коммуникации в форме "мягкой силы" и "публичной дипломатии". Имеет место декларируемая на доктринальном уровне их переориентация на продвижение целей концепта "стратегической пропаганды", при помощи которой создаются вызовы и угрозы российским интересам в сфере политико-коммуникационного обмена на пространстве бывшего СССР. Последние проявляются в попытках США и их союзников добиться международной изоляции России и нарушить систему ее политических коммуникаций с союзниками по ОДКБ.

Ключевые слова: Европейский союз, Международные политические коммуникации, милитаризация, НАТО, ОДКБ, постсоветское пространство, стратегическая коммуникация

THE FACTOR OF POLITICAL COMMUNICATIONS IN THE PROCESS OF MILITARIZATION OF THE POST-SOVIET SPACE

D. L. Tsybakov

Academy of Civil Protection of the Ministry of Emergency Situations of Russia

The article is devoted to the problem of using the potential of international political communications in the process of militarization of international relations at the beginning of the XXI century. The author examines the stages of militarization of political relations in the post-Soviet space in the period of the 1990s-2000s and characterizes each of them. The role of political and communication exchange in the formation and implementation of militaristic strategies of Western countries in the area of Russia's near abroad is analyzed. A characteristic feature of the use of the political and communication resource of the United States and its allies is the blurring of the lines between directive and dialog forms of information exchange in the second decade of the XXI century. The doctrinal consolidation of the revision of the conceptual apparatus of political communications in the countries of NATO and the European Union occurred consistently and depended on the peculiarities of the development of international relations in the post-Soviet geopolitical region and in the world as a whole. It is proved that in the course of the growing militarypolitical expansionism of the Atlantic institutions in the near abroad of Russia, the transformation of traditional technologies of political communication in the form of "soft power" and "public diplomacy" is taking place. There is a doctrinally declared reorientation of them to promote the goals of the concept of "strategic propaganda", which creates challenges and threats to Russian interests in the field of political and communication exchange in the former USSR. The latter are manifested in attempts by the United States and its allies to achieve international isolation of Russia and disrupt the system of its political communications with its CSTO allies.

Key words: European Union, International political communications, militarization, NATO, CSTO, post-Soviet space, strategic communication

Введение

Мировое сообщество в XXI столетии продолжает развиваться в условиях нового этапа милитаризации международных отношений. Как указывал на пороге XXI столетия академик В. Серебрянников, в постбиполярном мире вероятно начало новой милитаризации международных отношений, которая неизбежно затронет и страны СНГ [Єеребрянников, Дерюгин, 1996, с. 232].

Возможность милитарной политики проникать во все новые сферы социальной действительности констатируется не только в научных разработках, но и в созданных на их основе методологических определениях, согласно которым милитаризация - это не только результат взаимодействии прямо относимых к искусству войны принципов, методов и инструментов, но и итог взаимовлияния опосредованно относящихся к военному делу продуктов интеллектуальной и творческой деятельности. Поэтому закономерно предположить, что достижения научно-технологического прогресс в сфере развития политических коммуникаций неизбежно окажутся в орбите стратегий современного милитаризма. Ученые признают, что к международной коммуникации относятся и специфические информационные процессы воздействия и взаимодействия, которые возникают при подготовке и в ходе военных конфликтов [Белозеров, 2020, с. 180].

Поэтому тема взаимодействия международных политических коммуникаций и современного милитаризма представляется весьма перспективной и в контексте анализа развития международных отношений на постсоветском пространстве. События, происходящие в ближнем зарубежье России - вооруженный конфликт на Донбассе, вторая Карабахская война, политическая дестабилизация подавляющего большинства государств - членов ОДКБ - Армении, Белоруссии, Киргизии, наглядно свидетельствуют о возрастании значения политико-коммуникационного фактора в эскалации военнополитической напряженности в зоне стратегических национальных интересов нашей страны.

Этапы милитаризации постсоветского пространства

Постсоветское пространство, под которым в настоящей работе понимается территориально-политический ареал бывшего СССР, включая страны СНГ и Балтии, с самого начала оформления своей геополитической конфигурации испытывало на себе воздействие процесса феномена милитаризма - фактически суверенизация новых независимых государств и милитаризация их внутренней и внешней политики неразрывно связаны друг с другом. Причем последний процесс проходил весьма противоречиво и сочетал в себе как умножение числа военных организаций, так и массовое сокращение вооружений, уменьшении численности регулярных армий, конверсию оборонно-промышленного комплекса, ядерное разоружение Украины, Белоруссии и Казахстана, отказ от производства других видов оружия массового поражения. Однако параллельно с этим во многих постсоветских республиках возрождались архаичные проявления политического насилия в форме парамилитарных и иррегулярных формирований, которые и стали основными участниками вооруженных конфликтов периода 1990-х гг. международный политический милитаризация

Социальные противоречия, как в столицах новых независимых государств, так и на их национальных окраинах, разрешались насильственным путем, что вызвало череду этноконфессиональных конфликтов и государственных мятежей. К началу XXI столетия практически все они были так или иначе локализованы с преобладающим участием миротворческой политики Российской Федерации - так был завершен первый этап милитаризации постсоветского геополитического региона.

Однако на смену ему вскоре пришел второй этап, обязанный своим возникновением началу активной военно-политической экспансии атлантических держав на пространстве СНГ и Балтии. Уже не будучи отвлечены, как это было в 1990-е гг., на балканский кризис, США и их союзники по НАТО под предлогом борьбы с международным терроризмом приступили к последовательному продвижению ряда проектов военно-политической интеграции республик бывшего СССР. Именно на этом этапе ими были широко задействованы технологии и методы политической коммуникации, что позволило атлантистам наладить эффективный диалог с постсоветскими политическими элитами и рядом гражданских институтов, большинство из которых было прямо создано по инициативе из-за рубежа. В указанное время пространство СНГ охватывают так называемые цветные революции, катализатором которых выступают разветвленные и устойчивые сети политических коммуникаций.

Показательно, что на фоне перманентных политических кризисов и потрясений, один за другим охватывавших столицы новых независимых государств, Организация Североатлантического договора через каналы политических коммуникаций преподносила себя в качестве силового ресурса мировой демократизации и монополиста (в союзе с США) поддержания коллективной безопасности в Восточной Европе. Магистральной линией пронатовской пропаганды в тот период выступала корректировка имиджа этой Организации. Теперь НАТО преподносилась не как военный БЛОК, а как международный союз, объединенный на основе так называемого Альянса ценностей, предназначенного для борьбы за идеалы либеральной демократии.

В большинстве постсоветских стран тогда же постепенно преодолеваются реликтовые вариации милитаризма. Значительную роль в этом для государств-участников ОДКБ сыграли политические коммуникации с Российской Федерацией, тогда как другие республики, чем дальше, тем больше укрепляли свою ориентацию на идеи евроатлантизма. Специфическим видом международных политических коммуникаций становится вовлечение вооруженных сил некоторых стран СНГ в вооруженные конфликты за пределами постсоветского региона, когда под эгидой ООН или НАТО они принимали активное участие в поддержании международных оккупационных режимов в Ираке и в Косово, а украинские миротворцы в нарушение мандата ООН в 2013 г. отметились в военных действиях в Кот-д'Ивуаре.

Наивысшей точкой этого периода стало принятие в Североатлантический союз прибалтийских государств, а также всеобъемлющая милитаризация политики Грузии, приведшая в итоге к "олимпийской войне" 2008 г. Проявленная российской стороной политическая воля, сорвала принятие в НАТО Украины, Молдавии и Грузии, что перевело милитарную стратегию атлантических институтов в более последовательный и косвенный по своему внешнему выражению формат.

В период 2008-2014 гг. на основе дальнейшего внедрения подконтрольных информационных каналов и ресурсов США и Европейский союз прочно закрепили свое влияние в политических системах новых независимых постсоветских государств, включая и установление тесных и регулярных контактов с их генералитетом и специальными службами. Уверенность в эффективности политической коммуникации Запада с постсоветскими политическими элитами и гражданскими сообществами спровоцировала антироссийский по своим целям государственный переворот в Киеве в феврале 2014 г, обернувшийся масштабным международным кризисом. Воссоединение Российской Федерации и Крыма, а также Гражданская война на Донбассе вызвали открытую конфронтацию по линии Запад-Россия, которая положила начало новому этапу милитаризации постсоветского пространства.

Политико-коммуникационное обеспечение современной милитаризации

Отметим, что на первом этапе милитаризации постсоветского пространства, политическая коммуникация со стороны лидеров постбиполярного мира не носила императивного характера. В 1990-х - начале 2000-х гг. информационная стратегия большинства стран Запада в отношении России и новых независимых государств СНГ являлась относительно умеренной и склонной к диалогу. Фактически не эксплуатировался "образа врага", акцент делался на продвижение позитивного образа НАТО и атлантической цивилизации в международном общественном мнении.

Доминирование публичной дипломатии в политической коммуникации Североатлантического союза, предполагало примат двустороннего диалога, партнерства и "мягкой силы" [Филимонов, Цатурян, 2012, с. 21]. Однако в связи с укреплением исламского фундаментализма в 2011-2013 гг., кризиса вокруг Украины, американо-китайской конфронтации был восстановлен приоритет пропагандистских стратегий НАТО в международном коммуникационном обмене. Причем негативная коннотация термина "пропаганда" был заретуширован термином "стратегическая коммуникация". Этот вариант международных пропагандистских стратегий в экспертной литературе называют также диалоговой пропагандой.

После международного кризиса 2014 г. происходит реформа системы субъектов политико-коммуникационного обмена США. Согласно Стратегии публичной дипломатии США от 2015 г. принципиально трансформируется концепт "мягкой силы". Для чего был создан орган специальной компетенции - Агентство, предназначенное для развития международных коммуникаций.

Теперь именно оно должно координировать деятельность всех субъектов, занятых в этом секторе, включая шесть отделов Государственного департамента, два подразделения Президентской администрации, около 15 отделов Министерства обороны и ЦРУ, а также 12 национальных радио- и телеканалов [Цветкова, 2015, с. 121].

Характерной чертой использования политико-комммуникационного ресурса в целях экспансионистской политики признаем стирание граней между директивными и диалоговыми формами информационного обмена во втором десятилетии XXI века. Например, такой основанный на прямом воздействии на контрагента формат как "психологические операции", первоначально предусматривался для военного времени. Тогда как "общественная дипломатия" и "связи с общественностью" признавались в качестве универсальных средств коммуникации с государственными и, в первую очередь - с гражданскими институтами. Однако в США после 2003 г. было документально подтверждено снятие запретов на использование сведений из арсенала психологических операций в национальном медийном пространстве. Оказалось, легитимизировано прямое воздействие на массовые политическое сознание граждан США, не говоря уже об аудитории союзных им или нейтральных государств. Причем оказались расширены не только пространственно-политические границы "психологических операций", но и их временные рамки: полномасштабные пропагандистские акции отныне начинаются еще в период внешне открытых и партнерских отношений с потенциальным противником.

Доктринальное закрепление ревизии понятийного аппарата политических коммуникаций прошло ряд этапов: от выхода в свет "Объединенной доктрины информационных операций" 1998 г., введшей в оборот дефиницию "стратегическая информационная борьба", до принятой Пентагоном "Дорожной карты стратегической пропаганды" 2006 года.

Последними по времени тенденциями привлечения политических коммуникаций для целей милитаризации политики, следует назвать отход от глобального масштаба проводимых информационно-пропагандистских акций. В 2000-е гг. таковые концентрируются на региональной сферу международной безопасности. Ключевыми точками приложения информационно-психологических стратегий атлантических институтов признаны Ближний Восток и постсоветское пространство, а также страны, где отмечается усиление идеологических позиций или культурного влияния России. Определены доминирующие категории воздействия внешней пропаганды, к которым причислена как мусульманская молодежь, так и молодежь, владеющая русским языком. В связи с чем именно языки народов ближнего зарубежья России и стран Ближнего и Среднего Востока провозглашены в качестве объектов пропагандистских стратегий США и их союзников.

После кризиса международных отношений периода 2014-2015 гг. с их стороны существенно активизировалось проведение информационных кампаний в отношении национальных правительств и государственных коалиций. Было на порядок увеличено количество подразделений ведения пропаганды - более 50 новых субъектов. Например, в функции военных ведомств, практически всех стран НАТО были включены мониторинг мирового медийного пространства, глобальной блогосферы и проведение информационных кампаний. Концептуальные документ Североатлантического союза предусматривают использование информационных и информационно-психологических средств и технологий для вмешательства в принятие управленческих решений органами власти суверенных государств, ведение контрпропаганды против других стран, контроль над транснациональным киберпространством.

Весьма показателен подготовленный в 2019 г. корпорацией РЭНД документ под "Изматывание и разбалансировку России", содержащий конкретные предложения для использования политических коммуникаций для дестабилизации внутренней ситуации в Российской Федерации и для ограничения ее международного влияния. По первому направлению планируется подорвать доверие к российской избирательной системе, акцентировать общественное внимание на коррупционных проявлениях, поддерживать протестные движения с целью делегитимации правящего режима. По второму направлению намечается разрушение международного имиджа России, а также использование политических коммуникаций для "либерализации" Белоруссии, геополитической переориентации Приднестровья, поощрения политико-экономической конкуренции с Российской Федерацией в Закавказье и Центральной Азии.

Помимо государств концепции политической коммуникации используются и в политике милитаризации наднациональных международных организаций - прежде всего Североатлантического союза. Основными доктринальными документами НАТО в этой сфере являются Концепция стратегической пропаганды и Доктрина психологических операций. Систему организации политической коммуникации Североатлантического альянса составляют управление его секретариата, работающее в области публичной дипломатии и Комитет по общественной дипломатии. Конкретными технологиями, которые используются в коммуникационной сфере, выступают: общественная дипломатия, информационные операции, психологические операции, связи с общественностью, а также военно-гражданское взаимодействие.

Другим отличием концепций блока НАТО по отношению к подходу военного ведомства США к организации информационнопсихологической борьбы является выделение последнего из перечисленных направлений. Оно не включено в формат действий "стратегической пропаганды", представляя собой самостоятельный, но тесно связанный с пропагандистскими операциями военно-политического блока сектор косвенного и опосредованного политического политико-коммуникационного обмена. Контрагентом военно-гражданских отношений признаются негосударственные институты и органы публичной власти зарубежных государств. Сотрудничество с ними организуются Военным комитетом Североатлантического альянса и Комитетом по гражданскому чрезвычайному планированию.

Обобщим, что в рамках ревизии концептуальной основы экспертами НАТО проведена корректировка принципиальных положений концепта общественной дипломатии. По своему содержанию вносимые изменения были идентичны аналогичным действиям американских специалистов, в тот же временной период фактически подчинивших "публичную дипломатию" целям массированной пропаганды в сфере международных отношений.

Под влиянием США и НАТО отмечается тенденция милитаризации международной политики Европейского союза, в том числе и в области политических коммуникаций. В последние десятилетия стала реальностью ревизия доктринальных основ информационной политики Европейского союза [Емельянова, 2010, с. 155]. Что прямо относится к содержанию Глобальной стратегии безопасности Европейского союза 2016 г. России впервые на доктринальном уровне объявлена источником вызовов европейской безопасности. С другой стороны, признается необходимость "избирательного партнерства" с российской стороной, конкретные параметры и направления которого не установлены.

Отметим, что приспособление технологий "мягкой силы" и "публичной дипломатии" ЕС к задачам масштабного информационно-психологического наступления на постсоветском пространстве, совпадает с предшествующими по времени изменениями в доктринах информационной политики США и НАТО. Так, "План действий по стратегическим коммуникациям" 2015 г., принятый Европейским парламентом и Резолюция о необходимости использовать стратегические коммуникации против внешней международной пропаганды от 2016 г. вслед за заокеанским союзником приравняли информационную политику России к пропагандистским акциям так называемого Исламского государства. В результате приобщение панъевропейского объединения к практике военно-политического экспансионизма Североатлантического блока через каналы современной информационной коммуникации способствует его вовлечению в орбиту милитаризации постсоветского геополитического региона.

Развертывание политических коммуникаций США и НАТО в странах СНГ и Балтии

Организацией Североатлантического договора в период 2000-х гг. создана структура представительств и филиалов, которые при необходимости могут реализовывать конкретные из стратегий политических коммуникаций на пространстве бывшего СССР: представительство НАТО в Киеве, офисы связи в Кишиневе и Тбилиси, Информационное бюро НАТО в Российской Федерации.

Следует обратить внимание на разветвленную систему "общественной дипломатии" НАТО, включающую в себя значительное количество как входящих в структуру альянса, так и аффилированных с ней субъектов. Особую роль здесь играет Парламентская ассамблея НАТО, органы управления которой (секретариат), непосредственно относящийся к ведению Генерального секретаря Организации Североатлантического договора. Аналогичные задачи решает конгломерат международных неправительственных организаций, формально не связанных с военно-политическим союзом, но фактически обеспечивающих его информационно-пропагандистскую политику. Наиболее активным из них следует признать Ассоциацию Атлантического договора, которая действует как зонтичная структура для курируемых национальных пронатовских общественных объединений в странах Европы и новых независимых государствах СНГ. Значительную роль в продвижении стратегии НАТО в глобальном информационном пространстве играют такие формально общественные международные объединения, как ассоциация молодежных лидеров Атлантического договора, просветительский комитет, ассоциация молодежи Североатлантического альянса.

Нередко связующим звеном между Управлением общественной дипломатии НАТО и политическим классом стран СНГ избираются посольства государств-членов альянса: Польши в Белоруссии и на Украине, посольство Румынии в Молдавии, дипломатические представительства Турции в Грузии и в Азербайджане.

Наиболее массовым по охвату направлением усиления влияние атлантического блока в постсоветском регионе следует признать проведение "Недель НАТО" в закавказских государствах, включая Армению как государство-члена ОДКБ.

Помимо официальных управленческих структур к налаживанию политических коммуникаций привлекаются неправительственные организации, образованные по инициативе Североатлантического альянса: Ассоциация Атлантического договора, чьи филиалы развернуты-Азербайджане, Молдавии, Грузии, на Украине. Ассоциация евроатлантического сотрудничества продолжает действовать и на территории Российской Федерации, чьей целью провозглашено укрепление "атлантической солидарности", что в современных условиях противоречит национальным интересам нашей страны.

После кризиса 2014 г. передовой форпост информационно-психологической активности альянса сместился на Украину, к чему привлечен "Центр информации и документации НАТО", который проявляет активность на Юго-Востоке страны, в том числе посредством участия в пропагандистском проекте "Паспорт безопасности Украины".

Под внешним патронажем НАТО на постсоветском пространстве создается сеть политических коммуникаций Европейского союза. Целью официальных документов ЕС в сфере обороны признано наращивание взаимодействия с Североатлантическим союзом, в том числе и при проведении "межвидовых операций по принуждению к миру" и "гражданских (полицейских) миссий по кризисному урегулированию". Которые неоднократно предлагалось проводить в районах вооруженных конфликтов, включая территорию Донецкой и Луганской народных республик. В области противодействия "гибридным угрозам" в 2016-2020 гг., налажено взаимодействие органов Европейского союза с центром НАТО в секторе стратегической пропаганды" (Латвия) и центром компьютерной безопасности (Эстония). В г. Хельсинки, где с 2017 г. работает созданный по инициативе Евросоюза "Европейский центр передового опыта (практик) по противодействию гибридным угрозам", апробируется взаимодействие между экспертами НАТО и ЕС по противодействию информационной политике Российской Федерации, КНР и Ирана.

Методы "публичной дипломатии" в рамках проекта ЕС "Восточное партнерство" переориентированы на ведение стратегической пропаганды против России. Будучи зарегистрированы в странах ЕС или в США, неправительственные организации и фонды предпочитают вести практическую информационно-пропагандистскую и подрывную работу с территории государств Восточной Европы и СНГ, находящихся под контролем прозападных правительств. В 2015 г. создана "Группа по стратегическим коммуникациям", которая ежегодно вовлекает в свои программы не менее 400 журналистов из стран СНГ., организуя пропаганду на русском языке на Украине, в Грузии, Молдавии, Азербайджане, Белоруссии и Армении. Аналогичные задачи решает с 2014 г. "Европейский фонд за демократию", работающий в Брюсселе под эгидой Европейской комиссии и польского Министерства иностранных дел. Именно ему поручен поиск и обновление инструментария, позволяющего принципиально перестроить идейно-политический контекст русскоязычной медиасреды постсоветского региона. Одной из форм работы фонда являются тренинги с журналистами оппозиционных СМИ из России и союзных ей государств ОДКБ.

Следует отметить, что проникновение атлантических организаций в систему политических коммуникаций Организации Договора о коллективной безопасности реализовывалось под лозунгами отказа от тесного сотрудничества с Россией. Итогом активности пронатовских субъектов международных коммуникаций стала их монополия на формирование программ протестных движений 2020 г. в Армении, Белоруссии и Киргизии, которые декларировали отход от проектов военно-политической и экономической интеграции постсоветского региона с участием Российской Федерации.

Заключение

В качестве вывода отметим, что трансформации международных политических коммуникаций на постсоветском пространстве, их переход от диалоговых к директивным и императивным вариациям, непосредственно связаны с процессами милитаризации современной международной политики. Развитие военно-политического экспансионизма атлантических держав в начале 2000-х гг. встретило активное противодействие Российской Федерации, которое проецировалось, в том числе через международные культурные связи нашей страны и ее информационную политику. Ответом на это стало изменение концептуальных подходов западных держав и патронируемых ими международных институтов к применению информационных и коммуникационных технологий в контексте современного милитаризма. После 2014-2015 гг. отмечено приспособление методов "публичной дипломатии" и "мягкой силы" к задачам прямой массированной пропаганды против интересов России и ее союзников. Важная роль в этом принадлежит развертыванию инфраструктуры политических коммуникаций США, НАТО и органов военного управления Европейского союза на постсоветском пространстве. Причем, в отличие от Российской Федерации, которая практически не использует формат ОДКБ для продвижения своих интеграционных проектов в нейтральных государствах СНГ, евроатлантические институты активно эксплуатируют коммуникационные возможности международных военно-политических объединений в деле идеологической изоляции России на пространстве бывшего СССР.

Список источников

1. Серебрянников В.В., Дерюгин Ю.И. Социология армии. М.: ИСПИ РАН, 1996.

2. Белозёров В.К. Международная политическая коммуникация в условиях цифровизации мирового развития // Контуры глобальных трансформаций: политика, экономика, право. 2020. Т 13. № 2. С. 177-194.

3. Филимонов Г.Ю., Цатурян С.А. "Мягкая сила" как форма непрямой аппликации "национального интереса" // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Международные отношения. 2012. № 2. С. 21-30.

4. Цветкова Н. Публичная дипломатия США: от "мягкой силы" к диалоговой пропаганде// Международные процессы. 2015. Т 13. № 3. С. 121-133.

5. Емельянова Н.Н. Европейский союз, вооруженные силы и международное право. М.: ЮрисПруденс, 2010.

6. REFERENCES

7. Serebryannikov, V. V, Deryugin, Y. I. (1996). Sociologiya armii = Sociology of the army. Moscow: ISPI RAN. (In Russ.)

8. Belozyorov, V. K. (2020). Mezhdunarodnaya politicheskaya kommunikaciya v usloviyah cifrovizacii mirovogo razvitiya = Contours of global transformations: politics, economics, law, 13 (2), 177-194. (In Russ.)

9. Filimonov, G .Y., Caturyan, S. A. (2012). Myagkaya sila" kak forma nepryamoj applikacii "nacional'nogo interesa = Bulletin of the Peoples' Friendship University of Russia. Series: International Relations, 2, 21-30. (In Russ.)

10. Cvetkova, N. (2015). Publichnaya diplomatiya SSHA: ot "myagkoj sily" k dialogovoj propaganda = International processes, 13 (3), 121-133. (In Russ.)

11. Emel'yanova, N. N. (2010). Evropejskij soyuz, vooruzhennye sily i mezhdu- narodnoe pravo = The European Union, the Armed Forces and international Law. Moscow: Yuris Prudens. (In Russ.)

Размещено на Allbest.ru