Опыты добрососедства в народных исторических представлениях населения русско-адыгейского пограничья

Размещено на http://www.allbest.ru/

Опыты добрососедства в народных исторических представлениях населения русско-адыгейского пограничья

О.В. Матвеев,

доктор исторических наук, профессор кафедры истории Кубанского государственного университета

Аннотация

В статье, на основе полевых материалов, собранных в Красногвардейском, Шовгеновском, Кошехабльском районах Республики Адыгея и Успенском и Новокубанском районах Краснодарского края, исследуются народные исторические представления русско-адыгейского пограничья. На основе обращения к историческим нарративам XIX в. по рассматриваемой проблематике автор выявляет особенности восприятия жителями пограничья социокультурного и хозяйственно-бытового взаимодействия между русским и адыгским населением. Также показано влияние военно-политической обстановки в период Кавказской войны на трансформацию этических представлений жителей региона. Делается вывод о том, что народные представления о прошлом решают не только важнейшие познавательные и воспитательные задачи, но и через передачу установок традиционной системы ценностей выступают мощным средством взаимопознания в этнокультурном пространстве русско-адыгейского пограничья, выполняют интегративные функции. Характерной чертой традиционной истории является также установка на сбалансирование различающихся оценок прошлого. Осознание определенного историко-культурного единства, общности судеб наших народов, необходимости преодоления следов исторических обид и предубеждений присущи большинству жителей пограничья, которые и впредь надеются оставаться добрыми земляками и соседями.

Ключевые слова: русско-адыгейское пограничье, народные исторические представления, историческая память, идентичность, стереотипы.

Abstract

EXPERIENCES OF NEIGHBORHOOD IN THE POPULAR HISTORICAL REPRESENTATIONS OF THE RUSSIAN-ADYGHE BORDERLAND POPULATION

O.V. Matveev,

Doctor of Historical Sciences, Professor, Department of History, Kuban State University

The article, on the basis of field data collected in the Krasnogvardeysky, Shovgenovsky, Koshehablsky districts of the Republic of Adyghea and Uspenskiy and Novokubansky districts of Krasnodar territory, explores folk historical beliefs of the Russian-Adyghe borderland. The author concludes that folk ideas about the

past solve not only the most important cognitive and educational tasks, but also through the transmission of traditional values, they serve as a powerful means of mutual recognition in the ethno-cultural space of the Russian-Adyghe borderland, and perform integrative functions. A characteristic feature of traditional history is also the tendency to balance different assessments of the past. Awareness of a certain historical and cultural unity, the common fate of our peoples, the need to overcome traces of historical grievances and prejudices are inherent in the majority of border region residents, who continue to hope to remain good countryman and neighbors.

Keywords: Russian-Adyghe borderland, folk historical representations, historical memory, identity, stereotypes.

Обращение к историческому наследию - одна из труднейших задач формирования культуры межэтнического общения, связанная с возможностью сосуществования различных этнических и культурных интерпретаций прошлого, переосмыслением общих травм и исторических обид, концептуализацией событий без предубеждений. В этнокультурном пространстве русско-адыгейского пограничья важным средством идентификации в полиэтничной среде выступают народные исторические представления. Последние представляют собой срез общественного сознания, обращенного к прошлому, и включают этнокультурные, патриотические, социальные, конфессиональные взгляды иустановкитрадиционныхобществ, которые формируются на основе различных источников: семейной памяти и фольклора, средств массовой коммуникации, школьных курсов истории и др. [1]. В данной статье представлены некоторые результаты изучения народных исторических представлений в ходе полевых исследований в населенных пунктах русско-адыгейского пограничья (Красногвардейский, Шовгеновский, Кошехабльский районы Республики Адыгея, Успенский и Новокубанский районы Краснодарского края).

Большинство населенных пунктов Адыгеи и соседних прилегающих районов Краснодарского края основаны примерно в одно время: либо на завершающем этапе вхождения региона в состав России, либо в пореформенный период в ходе крестьянской и военно-казачьей колонизации. Схожие исторические условия предопределили общность представлений об освоении пространства пограничья, в которых значительная роль принадлежит так называемым «культурным героям». С последними связаны предания, объясняющие происхождение местных аулов, хуторов и сел, хозяйственное благоустройство поселенцев. В зафиксированных нами топонимических преданиях такую роль «культурных героев» играют Беслан Коноко, который выступает основателем как бесленеевского народа, так и Коноковского аула, Капщако Кургоков, Пентюхов, Мамацев, Штурбин, Дукмасов, чьи имена носят села и хутора в Красногвардейском и Шовгеновском районах. О происхождении аула Хакуринохабль М.Ч. Ильдарова говорила: «Здесь было пустое место, наши жили в горах, там аул назывался Даурхабль. <..> Потом решили, налеты были всяких казачьих отрядов, решили переселиться с берега той реки Шхагуаще, в переводе - Белая, и они облюбовали вот это место и переселились сюда: Дауровы, Хакуриновы, Потоковы, Сетовы. Хакуринов был офицером царской армии и был старшиной. Он не столько уважаемый был, как Дауров. Даурова хотели сделать главным, но сделали главным Тугужа Хакуринова. Из-за того, что он знал русский язык, его поддерживала власть. Именно по нему назвали этот аул» [2].

Л.А. Борисенко из хутора Тихонов рассказывала: «Был генерал Дукмасов, у него здесь были владения. <...> У него сад был большой. Были в администрации, сад видели? Вот это все посажено генералом Дукмасовым» [3]. Несмотря на то, что хутора были основаны во второй половине XIX в., многие жители, причем не только русские, убеждены, что к их основанию была причастна Екатерина II. Чехи хутора Мамацев обычно рассказывают: «Когда земли стали давать, Екатерина Вторая, и им (чехам. - О.М.) тут землю на выбор дали, заброшенная земля была» [4]. Здесь задействована циклическая модель восприятия времени, которая актуализировалась при восприятии исторических событий, открывавших новую эру в истории народа или региона. народный исторический население адыгейский

В происхождении бесленеевцев главная роль в народных представлениях отводится князю Конокову: «Коноков Беслан - по происхождению тоже бесленеевец. Но почему бесленеевцы племя называется? Он взял десять аулов в тысяча восемьсот двадцать втором году, когда Россия оккупировала Кабарду. Десять аулов взял, перешел через Кубань, и там, где сейчас черкесы живут, нация называется черкесы. Десять аулов обосновал. А потом спрашивают: «Чьи это аулы?», говорят: «Аулы Беслана». И так постепенно, постепенно этот народ, кабардинский народ, стал называться бесленеевцами. Создатель этого племени Беслан Коноков, поэтому - Беслан - бесленеевцы, его люди» [5].

Об ауле Коноковском местный старожил рассказывал: «Аул назывался Бачэмзэ. Это имя этого князя - Коноко Бачэмзэ. На нашем языке - Бачэмзэ, а так - аул Коноковский - Коноко. <...> этот аул жил на месте Беноково, сейчас - в Мостовском районе. Когда Кавказская война кончалась, тогда собрались все в Беноково, Беноко - сын колючки. Предлагают им в Турцию уходить или поселиться на равнину. Большинство в Турцию ушли. А эти хотели остаться здесь. Тремя потоками: первый поток ушёл на Кубань, организовали Коноковское вот это село. А потом сюда переехали уже после. Второй поток пошёл в Адыгею и организовал аул Уляп. А третий далеко не пошёл - аул Ходзь, семь километров всего отошли. И три аула все так жили. <..> А сам Коноко и его люди, он не один был, их человек двадцать конников, завязали глаза лошадям, какую-то песню спели и пустились в обрыв со скалы. Он не хотел в Турцию уходить, и на равнину не хотел» [6].

Трагедия Кавказской войны оценивается как неизбежное зло, в котором повинны царские генералы, стратегические интересы России, столкнувшиеся с гордыми, никогда никому не подчинявшимися свободными людьми, в памяти русских станиц и хуторов - как события, связанные с набегами и похищениями людей. Житель аула Коноковского изображает события следующим образом: «Когда царь приехал. Разумные люди собрались, они попросились у него на приём. Ну, и наши князья говорят: «Что вам надо от нас? Мы, может, будем помогать, железную дорогу провести - пожалуйста, мы вместе с вами деревья будем вырубывать. Мы знаем, что море вам надо». Вот такой разговор был, и они чуть не договорились. А там у нас племена разные были. Убыхи и бесленеевцы - самые упрямые племена были, вот эти два племени сорвали переговоры. Убыхи сказали: «Черкесы не привыкли у кого-то батрачить, он, черкес - как птичка эта: захотел - сел, захотел - полетел, говорят, мы никогда никому не служили, и не будем служить». И своё племя увели убыхи. Бесле- неевцы - то же самое. И вот эти два племени ушли, а царь говорит: «Вот когда уговорите их. Тогда ещё поговорим». Ну, их не могли уговорить. И война была до конца, сто лет воевали» [7]. В этом и в других зафиксированных текстах, несмотря на некоторую свойственную народной истории гиперболизацию событий, персонажей, цифр и др., причина войны не сводится лишь к экспансии царского правительства на Кавказ. Народное видение, пусть несколько примитивно, но пытается представить прошлое без крайностей, не скрывая ошибок и заблуждений своих предводителей. Следы исторических обид сохраняются в эмоционально окрашенных рассказах о жестокости генералов Вельяминова и Засса, о том, почему некоторые старики не едят рыбу, поскольку при переселении в Турцию через Черное море утонуло много адыгов, в рассказах русских и украинских крестьян о похищениях людей и имущества.

Однако даже эта недобрая память сегодня реализуется через характерные для региона представления о некотором балансе сил в окружении иных сообществ. В рамках полиэтничного северокавказского сообщества традиционно декларировалась практика сбалансирования интересов различных социальных и этнических групп, поддерживались ориентиры на сдержанность, негативное отношение к намерениям и действиям, способным нарушить существующий порядок [8]. Жестокость того же Засса сглаживает зафиксированный в Уляпе, Кобехабле, Адамие сюжет о похищении тремя джигитами дочери генерала. Адыги знакомят генеральскую дочку с богатством горской культуры, этикетом, наряжают в красивое одеяние и возвращают Зассу. К.И. Нахушев рассказывал: «Дочка сказала: если вы хоть одного черкеса тронете, то я уйду от вас. Не трогать! Они меня учили своему языку, обычаям, смотрите, как меня одевают, смотрите, как меня любят, как ухаживают. Засс посмотрел: действительно дочка изменилась в лучшую сторону, во всех отношениях. И отпустил всех, благодарил» [9].

Трагизм Кавказской войны уравновешивают рассказы о дружбе казаков и черкесов, происхождении целого ряда адыгейских фамилий от русских предков. Среди подобных текстов - трогательные версии о родственных связях черкесов с лучшими представителями русской культуры: «У Лермонтова дед был шотландцем, а мать - черкешенка. <..> Лермонтов часто уезжал к своему двоюродному брату Гирею в Черкесию. Тоже писателем между прочим стал. И они вместе в детстве играли. Если он к двоюродному брату приезжал Гирею, значит, сёстры были родные, значит, мать Лермонтова была черкешенка. Почему Лермонтова тянуло к черкесам? Он же про черкесов на Кавказе почти все писал» [10].

Механизмы баланса присутствуют и в текстах, зафиксированных от русских и представителей других этнических групп пограничья. Н.З. Четверикова говорила, что «материна бабушка рассказывала, как адыги нападали на Тенгинскую». Однако она тут же вспоминала своё детство, когда ходила с мамой в эту станицу к родственникам через аул Уляп, и аульчане всегда оказывали радушие и гостеприимство [11]. Старожил станицы Советской В.В. Кудинов отмечал, что после встречи старейшин аула Урупского с кругом станичников набеги черкесов прекратились, и «остался этот аул, и, правда, жили отлично, жили прямо душа в душу» [12].

Нарративы о взаимных набегах русских и адыгов сегодня нередко носят юмористический характер. Так, в пограничье бытует сюжет о том, что в одном из аулов долго не было дождя, поэтому мулла велел принести в жертву барашка. Когда же дождь пошел в соседнем русском хуторе, старик стал ругать человека, который зарезал барана: «Я ведь тебе велел нашего барана зарезать, а не из соседнего хутора украсть». В ауле Кошехабль бытует рассказ о том, что адыги постоянно воровали в ст. Петропавловской коров и лошадей. Когда у казаков лопнуло терпение, и они решили наказать аул, то женщины вынесли адыгейские маслобойки в виде длинных труб с поршнями и поставили их у переправы. Казаки издали приняли маслобойки за составленные в ряд пушки и не решились атаковать селение [13]. Само сведение некогда большой проблемы во взаимоотношениях пограничных народов к забавным ситуациям говорит о том, что на смену взаимному ожесточению давно пришли иные картины, характерные для изображения «своих». В то же время, как справедливо отмечала Н.М. Чуякова, адыгский анекдот приглашает не только посмеяться, но и осудить пережитки, пробудить чувство ответственности в обществе [14]. Сегодня установки русских и адыгов в пространстве пограничья в отношении друг друга весьма благожелательны, а этнопсихологическая дистанция тесная и симметричная.

В народных представлениях нашло отражение военное российско-кавказское взаимодействие в дореволюционный период. Р.А. Хуругов был уверен, что уже в 1812 г. в русской армии воевали с Наполеоном черкесы: «В восемьсот двенадцатом году у Багратиона была Дикая дивизия. <...> Но Кутузов что сделал? Он разделил на три части (русскую армию. - О.М.) <...>, и между ними расстояние было день перехода. <...> Наполеон сразу сообразил <..> и напал на Багратиона на Бородинском сражении» [15]. Подобное убеждение разделяет А.И. Чинозиров: «Первая Отечественная война когда шла - в казачьей дивизии был полк адыгейский! До Франции дошли» [16]. Таким образом, адыги в народной интерпретации прошлого становятся участниками одного из знаковых событий российской военной истории. Возможно, в исторических представлениях жителя аула Коноковского произошло совмещение событий и персонажей, поскольку в 1916-1917 гг. Кавказской туземной конной дивизией, где имелся Черкесский полк, тоже командовал Багратион, только Дмитрий Павлович. Однако акценты соратничества, с упором на значимую роль адыгов, народная история в целом расставляет верно.

В исторической памяти жителей пограничья сохраняются сюжеты, связанные с боевым содружеством адыгов и русских в годы Первой мировой войны. В.Г. Тарасов отмечал: «Макаоп Муради с Кургоковского аула, он воевал вместе с нашими казаками в четырнадцатом году. Он воевал вместе с моим дедом Бородиным» [17]. Н.С. Сидоренко рассказывала: «В Первую мировую взаимовыручка была. <...> Они (адыги. - О.М.) участвовали в боях. <...> Адыги спасали русских, русские адыгов» [18].

М.Ч. Ильдарова: «С нашего района трижды Георгиевский кавалер Почешхов Аюб. Ушли у нас четырнадцать человек, один Почешхов вернулся... О нём рассказывали, что он воевал доблестно, совершал подвиги, стал полный Георгиевский кавалер»- [19]. Ю.М. Дауров: «В царской армии воевала Дикая дивизия <...>. С Уляпа сто два человека в этой Дикой дивизии были, с Адамия четверо, старики рассказывали, четверо погибли» [20]. Военная служба адыгов в царской армии воспринимается в зафиксированных нарративах как необходимая система защиты страны независимо от того, кто стоит у её руководства. Старожил аула Уляп К.И. Нахушев отмечал, что когда после революции царь отрекся от власти, то черкесские офицеры сказали своим воинам: «Ну что же, это его царская воля, нет царя - будем служить России, как служили во время царя. Вот это в крови всегда жило и живёт <..>. Нам не нужен правитель, нам не нужен царь, если это надо, значит надо» [21]. Один из респондентов рассказывал о своей встрече с родственниками, зарубежными адыгами в Турции: «Сват задает мне вопрос, он очень любопытный был, этот сват. Вот, говорит, вдруг война начнется завтра, Русь (они говорят Русь, не Россия) и Турция, где ты будешь? - спрашивает меня. Я говорю: как где я буду? Я буду защищать свою Родину. Россия - это моя Родина. Я, говорю, присягу давал, три года отслужил я» [22].

Немало текстов о взаимодействии земляков и соседей связано с Великой Отечественной войной. М.Г. Зайцев из с. Красногвардейского рассказывал: «Отец мой - с Чиназировым вместе воевали они. Заурбеч, он дошел до Берлина, <...> отцов друг был, отступали вме-сте они, семь раз ранен был. <...> Тот (Заурбеч Чиназиров. - О.М.) спас его. Мина разорвалась, и отца землей засыпало. Командир взвода командует: «Вперед!», а он (За-урбеч. - О.М.): «Ни пойду никуда, пока Гришку своего не откопаю!». И они быстро, солдаты откопали отца. Санитары забрали, и пошли (в бой. - О.М.). И потом они встретились. Благодаря ему отец живой остался» [23].

Нередко зафиксированные военные нарративы реализуют ценностные установки через столкновение картин мира и попытки понять друг друга, как в тексте, зафиксированном от жителя аула Адамий: «Дядька рассказывал, материн брат Хасан. Во время Отечественной войны во Владикавказе стояла ихняя часть. И вот, говорит, немцы стреляют этими трассирующими пулями, голову не можем поднять. Прекращается и лейтенант кричит: «Вперёд!». А эти не все же вскакивают. А самое страшное оскорбление для кавказца, для адыга это - мат вот этот. Вот этот кричит лейтенант: «...твою мать, вперёд!». Дядька, говорит, прикладом автомата лейтенанта по физиономии и пошли наступать с Николаем, с Васюринской. У него был командир отделения с Васюринской, Николай. Он всегда говорил Николай, но фамилии не называл, такая дружба у них была. Наступление, немцев погнали, немцев назад погнали, мы, говорит, те же рубежи назад заняли, вечером командир части приглашает Ягумова. Я, говорит, усы поправил, как у Николая, а Николай был казак с Васюринской. Захожу, сидит казачура - полковник с такими усами, как у меня. И с забинтованной головой сидит лейтенант за столом около полковника. Он посмотрел, говорит, посмотрел на меня: «Хасан, ну-ка иди ближе сюда. Ты не бойся, иди, иди». Спрашивает: «За что ты расквасил физиономию командира?». Он говорит: «Товарищ полковник, у нас, во-первых, не принято это оскорбление. То, что он сказал, повторить я не могу». Сразу полковник догадался, лейтенанту: «Встать! Вон отсюда! Иди, Хасан, сюда ближе, иди». Усадил. Спрашивает: «Аул Уляп знаешь?». «Товарищ полковник, да, тридцать-сорок километров от моего аула». «А Хан-Гирея ты знал?». А Хан-Гирей был генерал. Хасан говорит: «Я у него воевал». «А кем же ты, Хасан, был?». «Простым казаком», - ну, джигит, казак, кавалеристом. Полковник: «И я у него воевал. Я, - говорит, - был сотником». Берет за руку: «Иди, Хасан, ближе садись. Я слышал Адамий. Так, Хасан, для тебя война кончилась». Я, говорит, вскакиваю: «Как кончилась?». «Иди, - говорит, - бери свой вещмешок, приходи ко мне, будешь у меня ординарцем». Я встал, иду, говорит, рассуждаю: «Ага, Хасан, будешь сапоги полковнику чистить, пуговицы драить и так далее, приедешь в аул, что расскажешь? Сапоги полковнику чистил, а не воевал? Нет, не пойду». Он рассуждает про себя. Прихожу, говорит, Николай спрашивает: «Ну как дела?». Ярассказал. Он: «Хасан, не будь дураком, живой останешься, иди к полковнику». Нет, говорит, я не пошел. Ночью нас подняли и никогда в жизни я полковника, говорит, не видел. Мой дядька закончил в Варшаве войну. Он там был ранен» [24].

Нарратив заключает в себе сразу несколько мотивов. Во-первых, мотив боевого содружества, реализуемый через дружбу со своим соседом из Васюринской Николаем и через встречу с бывшим казачьим офицером, с которым вместе воевали ещё в Первую мировую войну. Во- вторых, мотив сохранения традиционных норм чести и достоинства даже в экстремальных фронтовых условиях. Мотив раскрывается через двойное неприятие: нецензурной брани и возможности укрыться от войны на тёплой, но холуйской в глазах родных должности.

Со вторым связан третий мотив - о взаимопонимании. Лейтенант, пытающийся поднять бойцов любыми средствами в атаку, искренне не понимает, за что солдат врезал ему прикладом, поэтому подает рапорт, за которым в лучшем случае следует штрафбат. По словам А.А. Цуциева, «то, что для русского является лишь средством усиления вербальной экспрессии, не несущим какого-либо оскорбительного ударения, для кавказца звучит «буквально» [25]. Полковник понимает и должным образом оценивает проступок Хасана, оставляет его без последствий, однако предложением должности ординарца опять же вносит разлад в традиционные жизненные установки Хасана. Э.А. Шеуджен и С.Х. Хотко справедливо указывают как на штрих к пониманию ментальности адыгов, что в годы Первой мировой войны горцы, служившие в русской армии, «не хотели быть ни денщиками, ни шоферами или кем-либо еще, кто не принимает непосредственного участия в боевых действиях» [26]. Земляк-васюринец Николай искренне переживает за друга, однако тоже не понимает его отказа.

Таким образом, народная история решает не только важные воспитательные задачи, но и через передачу установок традиционной системы ценностей выступает средством взаимопознания в этнокультурном пространстве русско-адыгейского пограничья, выполняет интегративные функции.

В оценках знаковых событий и подвигов местная этнокультурная идентичность возрастает до уровня общегражданской. На наш вопрос, почему Хусейн Андрухаев перед тем, как подорвать себя гранатой, крикнул врагам: «Русские не сдаются!», А.И. Чинозиров ответил: «Почему сказал: «Я - русский»? Да мы - все русские, в конце концов, если взять в масштабе страны. Знаешь, в этом плане я мыслю лучше по-русски» [27]. (Чинозиров А.И., 1941 г.р., а. Адамий). В то же время подвиг Х. Андрухаева оценивается как нечто естественное для адыга-воина, стремление не уронить воинской чести. М.Ч. Ильдарова рассказывала: «Он (Х. Андрухаев. - О.М.) еще молодым был, и пишет стихи такого содержания: «Честь и славу не уроню я, в бою, если надо, в бою». <...> И когда его окружили, это со слов немецкого военного, когда ползли они, говорили: «Рус, сдавайся!», он по-другому не мог сказать. Он крикнул им: «Русские не сдаются!». Они все приближались, хотели его живым взять. Он дал им подползти. И немец, который слышал, он передал всё это: «Мы думали, что мы победим, возьмем этого человека просто так, а он крикнул: «Русские не сдаются!» [28].

Стремление сблизить действия персонажа на войне с миром далекой родины прослеживается и в семейных нарративах других этнических групп русско-адыгейского пограничья. Так, в рассказах чехов хутора Мамацев их родные освобождают Прагу, получают награды лично от Людвига Свободы. Евгения Иосифовна Иранек рассказывала, что её отца взяли на фронт шестнадцатилетним подростком, и «он освобождал Прагу, и у них там в Праге ему дали за освобождение Праги крест, награду, и ещё какой- то орден у него был. Вот этот Свобода им как раз вручал. Вот там на площади Вацлава в Праге им вручали ордена» [29]. В текстах, записанных от эстонцев села Новоурупского, их родственников, попавших в плен и содержавшихся в немецких концлагерях в Прибалтике, спасали эстонские женщины, выдавая их за своих. Э.В. Бондаренко рассказывала: «У меня дядя там (в Эстонии. - О.М.) жил. Во время войны немцы взяли многих в плен, и вот эстонские женщины брали их себе в мужья. И вот эта женщина взяла моего дядю Эдгара в мужья, и он жил в Эстонии» [30]. С.И. Зикеева: «Отступали, дядя был ранен. А там хутор в лесу, и там жила женщина, у неё двое сыновей, мужа убили. Она взяла его. Немцы приходят: «Кто?». «Муж! Вот, сбежал с Красной Армии, вот живёт». И остался живой» [31].

В то же время боевое братство, защита общей родины сказывались и на формировании иного рода идентичности: однополчан, переживших войну в одном подразделении, роте, батарее. А.Г. Огурлов вспоминал рассказы своего отца: «Он служил в знаменитой девятой казацкой пластунской дивизии. Это казачья пехота. Пехотинцы и солдаты других родов войск нас шутя спрашивали: «Казаки, а где ваши кони?». А мы, тоже шутя: «Кони идут сзади, скоро нас догонят» [32].

Население пограничья хранит память о трагедии Гражданской войны, социального противостояния, жертвах коллективизации, раскулачивания и политических репрессий. Однако в этих горьких воспоминаниях часто присутствует мотив примирения. В ходе полевых исследований участниками экспедиции выявлено бытование достаточно устойчивого мотива примирения, представленного в текстах о Клыч Султан-Гирее. Тексты с подобным мотивом получили распространение как в аулах (Уляп, Хаку-ринохабль, Джерокай, Кабехабль, Хатукай, Коноковский и др.), так и в соседних русских населенных пунктах (с. Штурбино, хутора Дукмасов, Чернышев и др.). Черты портрета исторического Султан-Гирея в подобных текстах во многом уступают место фольклорному образу, который отвечает народным ожиданиям о примирении. Мотив примирения в них сейчас представляет собой следующую схему:

I. Адыги (русские хуторяне) приходят на встречу с Султан-Гиреем, надеясь под предводительством князя взять реванш за завоевание Кавказа (в русском варианте рас-кулаченные хозяева хотят вернуть свое отобранное добро и истребить советских активистов).

II. Султан-Гирей выступает перед сельчанами и призывает их не служить немцам, примириться с существованием советской власти, которая обязательно вернется.

А.М. Тлюняев изложил следующую версию: «Он приехал в сорок третьем году сюда, <...> а адыги: «О, хан приехал!», он же ж хан. Просили его: «Давай сделаем, мы за тобой пойдем!». Он собрал людей, целый митинг был в ауле. Сказал он так: «Не лезьте! Те, которые пришли сюда, они долго не будут. Дружили с русским народом, так и дружите!». <...> Это со слов моего отца. <...> Хан сказал им: «Смотрите, не дурачьтесь, не нужно. Те, кто прибыли, это временные люди, держитесь за свои семьи» [33]. У русских соседей адыгов Султан-Гирей предотвращает попытки раскулаченных вернуть с помощью немцев свое положение и тем вызвать новый социальный конфликт. В версии В.Д. Борисенко (хут. Тихонов) нарратив выглядит следующим образом: «Султан- Гирей приезжал в Дукмасов, когда война началась. <...> И некоторые жаловались на советскую власть, на армию советскую <..>. В Дукмасове он проводил сход граждан, и некоторые говорили: «Султан, дайте нам, разрешите, мы порежем тут этих коммунистов». Он говорит: «Вы не режьте никого, война ещё идет, и в какую сторону она закончится, неизвестно. А вы живите в мире и согласии». Вот это он умно сказал. Это мне еще мама рассказывала» [34].

Представляется, что содержание нарративов с призывами Клыч Султан-Гирея к примирению выглядит намного сложнее и не сводится лишь к героизации военных преступников в угоду реализации неких «политических амбиций» [35], хотя, допускаю, что последние также имеют место в современном общественном сознании. Скорее, речь идет об одном из способов трансляции традиционной культуры в условиях полиэтничного, пограничного пространства, которые Б.Х. Бгажноков предложил называть механизмами актуализации [36]. Механизм преобразующей актуализации манифестирует традици-онные способы поведения, в данном случае - разрешения конфликта. Нарративы о Султан Клыч-Гирее не столько изображают командира Дикой дивизии и коллаборациониста, каким он являлся в реальной действительности, сколько актуализируют необходимость выстраивать отношения с соседями по известной схеме уравновешенности позиций, недопустимость вмешательства сторонних сил. Призывы князя к социальному и межэтническому миру в народных представлениях переводят традиционные ценности в со-временную жизнь, полную потенциальных вызовов и столкновений.

Горькую память о социальном противостоянии уравновешивают нарративы о взаимопомощи в годы советской власти, во время голода, в ходе колхозного строительства, при восстановлении разрушенного хозяйства после войны, при наводнениях и пр. Героями таких текстов выступают русские и адыгейские учителя, рабочие, овощеводы, греческие механизаторы и строители, чешские животноводы, эстонские колхозники. Отдельные населенные пункты связывают настоящие побратимские отношения, что выдерживало испытание историей и вылилось в определение соседского поселения понятием «наши».

Взаимодействие земляков и соседей в послевоенный период хорошо представлено в рассказах о совместной службе в армии. А.И. Чинози- ров говорил о своей службе: «После техникума ушел в армию, служил в Капустином Яре - центральный испытательный полигон Советского Союза. <...> Двести человек с Краснодарского края было! Никто никого никогда не спрашивал, кто какой национальности. Земляк - на этом всё было сказано! Земляк - это всё! «Ты откуда? А, с Бело- речки, всё понятно! А я с Адамия! А я - с Яблоновки! Ты? Краснодар? Земеля, наш человек» [37].

Важным механизмом народных исторических представлений выступает конструирование этнокультурных стереотипов, формировавшихся в ходе опыта общения с пограничными этническими и конфессиональными группами. Наиболее комплиментарными чертами наделены казаки, которые непосредственно жили среди адыгов, принимали обычаи и культуру соседей. Р.М. Хурия рассказывал: «Недалеко от нас, рядом с Лабой жил старик, которого я называл дедушкой, по-другому нельзя было его называть. Звали его Самойленко Иван Фёдорович. Это - потомственный кубанский казак, родом из станицы Усть-Лабинской. <...> Его мы называли в ауле Большой Иван. Надо было видеть его походку: такой походкой казаки уже не ходили. Он шёл прямо, на голове была кубанка с красным верхом, у него все мышцы были прямые, он ходил такой гордой походкой. Действительно, был казак, самый настоящий! Я до сих пор жалею, что не записывал его фразы и выражения, вот я запомнил одну фразу. Мама мне дает какую-то авоську и говорит: «Отнесёшь тёте Нюсе» - его жене. Я забегаю во двор, этот дедушка сидит во дворе, и говорю: «Дедушка, а где тётя Нюся?». Ответ, несмотря на то, что мне десять лет было, я запомнил: «А Бог её знает, ведьма киевская, у подвал зашкандыляла». Сейчас так никто не говорит. Исключительно был хлебосольный, исключительно был православный человек. И он го-ворил: «Я не буду жить среди коммуняк, лучше буду жить среди черкесов в ауле, они меня понимают». Ему это нравилось. Ни одна свадьба, ни один день рождения, ни один субботник без него не обходились. Старики даже говорили: «Ивану сказали?». Знаешь почему? Потому что он был пришедший. Ему нужно было особое внимание. Чтобы он не почувствовал себя чужим, надо было в первую очередь его известить, что он равен со всеми, что живёт в ауле».

В свою очередь старый казак импонировал кошехабльцам уважением к их обычаям: «За тридцать шесть-сорок лет жизни в ауле он ни разу себе в доме не позволил кусок свиньи: «Я не хочу, чтобы мои соседи на меня обижались». Вот это и есть уважение к чужим обычаям и традициям. Но мы, соседские дети, ждали Пасху. Потому что тётя Нюся выдавала нам по десять- пятнадцать вот этих куличей, и нам почему-то казалось, что крашеные яйца вкуснее обыкновенных. <...> Каждый ребёнок в нашем квартале знал, если ты страшно проголодался на Лабе <..> нужно было зайти к Большому Ивану, и тётя Нюся даст вареные яйца и кусок хлеба, чтоб уйти обратно на Лабу. <...> Ему (Большому Ивану.

- О.М.) было легко - у казаков довольно строгие законы. Жена у него прекрасно себя вела, на него она не кричала, замечания не делала. А то, что вставать (при появлении старших. - О.М.), для них это было легко: подошёл - встал. <...> Тётя Нюся готовила адыгейские блюда, она даже калмыцкий чай делала по заказу деда, ему нравился калмыцкий чай» [38].

Русские соседи из качеств, присущих адыгам, выделяют доброту, радушие, гостеприимство, отзывчивость к чужой беде. Л.А. Борисенко говорила нам: «Я ни одного не встречала такого, чтобы агрессивный кто-то был, они (адыги. - О.М.) все добрые рядом с нами жили» [39].

В.П. Крамаренко говорила: «Мы живем - русские, адыги - уже как одна семья. Они гостеприимные и добрые, вот сколько мне приходилось лежать в больнице - они тебя никогда не оставят без куска хлеба, всегда угостят, что там у тебя на душе, кто знает, но в общем все очень хорошие» [40].

Таким образом, народные исторические представления решают не только важнейшие познавательные и воспитательные задачи, но и через передачу установок традиционной системы ценностей выступают мощным средством взаимопознания в этнокультурном пространстве русско-адыгейского пограничья, выполняют интегративные функции. Характерной чертой традиционной истории является также установка на сбалансирование различающихся оценок прошлого. Осознание определенного историко-культурного единства, общности судеб наших народов, необходимости преодоления следов исторических обид и предубеждений присущи большинству жителей пограничья, которые и впредь надеются оставаться добрыми земляками и соседями.

Примечания:

1. Буганов А.В. Личности и события истории в массовом сознании русских крестьян XIX - начала XX вв.: историко-этнографическое исследование. М.: Принципиум, 2013. 295 с.

2. Полевые материалы экспедиции в рамках проекта «Земляки и соседи: изучение и популяризация добрососедских отношений народов Кубани и Адыгеи» 2020 г. (ПМЭ «Земляки и соседи - 2020»). Аул (А.) Хукуринохабль Шовгеновского района (р-на) Республики Адыгея. Информатор (Инф.) Ильдарова Мариет Чиназовна, 1955 года рождения (г.р.).

3. ПМЭ «Земляки и соседи - 2020». Хут. Тихонов Шовгеновского р-на Республики Адыгея. Инф. Борисенко Любовь Андреевна, 1948 г.р.

4. ПМЭ «Земляки и соседи - 2020». Хут. Мамацев Шовгеновского р-на Республики Адыгея. Инф. Стаканова Мария Адольфиевна, 1953 г.р.

5. ПМЭ «Земляки и соседи - 2020». А. Уляп Красногвардейского р-на Республики Адыгея. Инф. Нахушев Казеват Идрисович, 1943 г.р.

6. ПМЭ «Земляки и соседи - 2020». А. Коноковский Успенского р-на Краснодарского кр. Инф. Хуругов Рамазан Аюбович, 1948 г.р.

7. ПМЭ «Земляки и соседи - 2020». А. Коноковский Успенского р-на Краснодарского кр. Инф. Хуругов Рамазан Аюбович, 1948 г.р.

8. Карпов Ю.Ю. Взгляд на горцев. Взгляд с гор: Мировоззренческие аспекты культуры и социальный опыт горцев Дагестана. СПб: Петербургское Востоковедение, 2007. С. 227.

9. ПМЭ «Земляки и соседи - 2020». А. Уляп Красногвардейского р-на Республики Адыгея. Инф. Нахушев Казеват Идрисович, 1943 г.р.

10. ПМЭ «Земляки и соседи - 2020». А. Коноковский Успенского р-на Краснодарского кр. Инф. Хуругов Рамазан Аюбович, 1948 г.р.

11. ПМЭ «Земляки и соседи - 2020». Хут. Дукмасов Шовгеновского р-на Республики Адыгея. Инф. Четверикова Надежда Захаровна, 1935 г.р.

12. ПМЭ «Земляки и соседи - 2020». Ст. Советская Новокубанского р-на Краснодарского кр. Инф. Кудинов Владимир Васильевич, 1938 г.р.

13. ПМЭ «Земляки и соседи - 2020». А. Кошехабль Кошехабльского р-на Республики Адыгея. Инф. Непшекулов Амин Хаталиевич, 1950 г.р.

14. Чуякова Н.М. Сатира и юмор в устном народном творчестве адыгов. - Майкоп: Адыг. респ. книжн. изд., 2008. - С. 137-138.

15. ПМЭ «Земляки и соседи - 2020». А. Коноковский Успенского р-на Краснодарского кр. Инф. Хуругов Рамазан Аюбович, 1948 г.р.

16. ПМЭ «Земляки и соседи - 2020». А. Адамий Красногвардейского р-на Республики Адыгея. Инф. Чинозиров Аслан Ибрагимович, 1941 г.р.

17. ПМЭ «Земляки и соседи - 2020». С. Успенское Успенского р-на Краснодарского кр. Инф. Тарасов Виктор Георгиевич, 1948 г.р.

18. ПМЭ «Земляки и соседи - 2020». Пос. Мичуринский Успенского р-на Краснодарского кр. Инф. Сидоренко Надежда Станиславовна, 1946 г.р.

19. ПМЭ «Земляки и соседи - 2020». А. Хакуринохабль Шовгеновского р-на Республики Адыгея. Инф. Ильдарова Мариет Чиназовна, 1955 г.р.

20. ПМЭ «Земляки и соседи - 2020». А. Адамий Красногвардейского р-на Республики Адыгея. Инф. Дауров Юрий Муратович, 1932 г.р.

21. ПМЭ «Земляки и соседи - 2020». А. Уляп Красногвардейского р-на Республики Адыгея. Инф. Нахушев Казеват Идрисович, 1943 г.р.

22. ПМЭ «Земляки и соседи - 2020». А. Кургоковский Успенского р-на Краснодарского кр. Инф. Хевсоков Анатолий Абдулкеримович, 1940 г.р.

23. ПМЭ «Земляки и соседи - 2020». С. Красногвардейское Красногвардейского р-на Республики Адыгея. Инф. Зайцев Михаил Григорьевич, 1937 г.р.

24. ПМЭ «Земляки и соседи - 2020». А. Адамий Красногвардейского р-на Республики Адыгея. Инф. Чинозиров Аслан Ибрагимович, 1941 г.р.

25. Цуциев А. Русские и кавказцы: по ту сторону дружбы народов [Электронный ресурс]. URL: https://magazines.gorky.media/druzhba/2005/10/russkie-i- kavkazczy-po-tu-storonu-druzhby-narodov.html. (Дата обращения 12.12.2019).

26. Шеуджен Э.А., Хотко С.Х. История адыгов (черкесов): военноантропологический подход. Майкоп: ООО «Полиграф-ЮГ», 2019. С. 337.

27. ПМЭ «Земляки и соседи - 2020». А. Адамий Красногвардейского р-на Республики Адыгея. Инф. Чинозиров Аслан Ибрагимович, 1941 г.р.

28. ПМЭ «Земляки и соседи - 2020». А. Хакуринохабль Шовгеновского р-на Республики Адыгея. Инф. Ильдарова Мариет Чиназовна, 1955 г.р.

29. ПМЭ «Земляки и соседи - 2020». Хут. Мамацев Шовгеновского р-на Республики Адыгея. Инф. Иранек Евгения Иосифовна, 1956 г.р.

30. ПМЭ «Земляки и соседи - 2020». С. Новоурупское Успенского р-на Краснодарского кр. Инф. Бондаренко (Мартинсон) Эрма Валтеровна, 1937 г.р.

31. ПМЭ «Земляки и соседи - 2020». С. Новоурупское Успенского р-на Краснодарского кр. Инф. Зикеева Светлана Ивановна, 1953 г.р.

32. ПМЭ «Земляки и соседи - 2020». А. Урупский Успенского р-на Краснодарского кр. Инф. Огурлов Аслан Гумерович, 1940 г.р.

33. ПМЭ «Земляки и соседи - 2020». А. Уляп Красногвардейского р-на Республики Адыгея. Инф. Тлюняев Аслан Мухтарович, 1946 г.р.

34. ПМЭ «Земляки и соседи - 2020». Хут. Тихонов Шовгеновского р-на Республики Адыгея. Инф. Борисенко Виктор Данилович, 1946 г.р.

35. Малышева Е.М. Мифологизация личности как инструмент искажения исторической правды: Султан Клыч-Гирей // Культурное наследие России. 2019. № 4. С. 100.

36. Бгажноков Б.Х. Этнография адыгов. Нальчик: Эльбрус, 2011. С. 103.

37. ПМЭ «Земляки и соседи - 2020». А. Адамий Красногвардейского р-на Республики Адыгея. Инф. Чинозиров Аслан Ибрагимович, 1941 г.р.

38. ПМЭ «Земляки и соседи - 2020». А. Кошехабль Кошехабльского р-на Республики Адыгея. Инф. Хурия Рауф Мурадинович, 1959 г.р.

39. ПМЭ «Земляки и соседи - 2020». Хут. Тихонов Шовгеновского р-на Республики Адыгея. Инф. Борисенко Любовь Андреевна, 1948 г.р.

40. ПМЭ «Земляки и соседи - 2020». Хут. Дукмасов Шовгеновского р-на Республики Адыгея. Инф. Крамаренко Валентина Павловнап, 1938 г.р.

References

1. Buganov A.V. Personalities and events of history in the mass consciousness of Russian peasants of the 19th - early 20th centuries: a historical and ethnographic study. Moscow: Principium, 2013. 295 p.

2. Field materials of the expedition within the framework of the project `Countryman and Neighbors: Study and Popularization of Good Neighborly Relations of the Peoples of Kuban and Adyghea» in 2020 (FDE «Сountryman and Neighbors»- 2020). Aul (A.) Khukurinokhabl Shovgenovskiy district of the Republic of Adyghea. Informant (Inf.) Ildarova Mariet Chinazovna, born in 1955 (b.).

3. FDE `Countryman and Neighbors-2020. Village Tikhonov Shovgenovsky district of the Republic of Adyghea. Inf. Borisenko Lyubov Andreevna, born in 1948.

4. FDE `Countryman and Neighbors-2020. Village Mamatsev Shovgenovsky district of the Republic of Adyghea. Inf. Stakanova Maria Adolfievna, born in 1953.

5. FDE `Countryman and Neighbors-2020. Aul Ulyap Krasnogvardeisky district of the Republic of Adyghea. Inf. Nakhushev Kazevat Idrisovich, born in 1943.

6. FDE `Countryman and Neighbors-2020. Aul Konokovsky Uspensky district of Krasnodar kr. Inf. Khurugov Ramazan Ayubovich, born in 1948.

7 FDE `Countryman and Neighbors-2020. A. Konokovsky Uspensky district of Krasnodar kr. Inf. Khurugov Ramazan Ayubovich, born in 1948.

8. Karpov Yu.Yu. A look at the highlanders. View from the Mountains: Worldview Aspects of Culture and Social Experience of the Highlanders of Dagestan. Saint- Petersberg: Petersburg Oriental Studies, 2007. P. 227.

9. FDE `Countryman and Neighbors-2020. Aul Ulyap Krasnogvardeisky district of the Republic of Adyghea. Inf. Nakhushev Kazevat Idrisovich, born in 1943.

10. FDE `Countryman and Neighbors-2020. Aul Konokovsky Uspensky district of Krasnodar Territory. Inf. Khurugov Ramazan Ayubovich, born in 1948.

11. FDE “Countryman and Neighbors-2020. Village Dukmasov, Shovgenovsky district of the Republic of Adyghea. Inf. Chetverikova Nadezhda Zakharovna, born in 1935.

12. FDE “Countryman and Neighbors-2020. - Stanitsa Sovetskaya Novokubansky district of Krasnodar Territory - Inf. Kudinov Vladimir Vasilievich, born in 1938.

13. FDE “Countryman and Neighbors-2020. - Aul Koshehabl Koshehablsky district of the Republic of Adyghea. - Inf. Nepshekulov Amin Khatalievich, born 1950.

14. Chuyakova N.M. Satire and humor in the oral folk art of the Adygs. Maykop: Adyghean Republican Book Publishing House, 2008. P. 137-138.

15. FDE “Countryman and Neighbors-2020. Aul Konokovsky Uspensky district of Krasnodar Territory. Inf. Khurugov Ramazan Ayubovich, born in 1948.

16. FDE “Countryman and Neighbors-2020. Aul Adamiy Krasnogvardeisky district of the Republic of Adyghea. Inf. Chinozirov Aslan Ibragimovich, born 1941.

17. FDE “Countryman and Neighbors-2020. Village Uspenskoe Uspensky district of Krasnodar Territory. Inf. Tarasov Viktor Georgievich, born in 1948.

18. FDE “Countryman and Neighbors-2020. Village Michurinsky Uspensky district, Krasnodar Territory. Inf. Sidorenko Nadezhda Stanislavovna, born in 1946.

19. FDE “Countryman and Neighbors” -2020). Aul Khakurinokhabl Shovgenovsky district of the Republic of Adyghea. Inf. Ildarova Mariet Chinazovna, born in 1955.

20. FDE “Countryman and Neighbors-2020. Aul Adamiy Krasnogvardeisky district of the Republic of Adyghea. Inf. Daurov Yuri Muratovich, born in 1932.

21. FDE “Countryman and Neighbors-2020. Aul Ulyap Krasnogvardeisky district of the Republic of Adyghea. Inf. Nakhushev Kazevat Idrisovich, born in 1943.

22. FDE “Countryman and Neighbors-2020. Aul Kurgokovsky Uspensky district of Krasnodar Territory. Inf. Khevsokov Anatoly Abdulkerimovich, born in 1940.

23. FDE “Countryman and Neighbors-2020. Village Krasnogvardeyskoye Krasnogvardeisky district of the Republic of Adyghea. Inf. Zaitsev Mikhail Grigorievich, born in 1937.

24. FDE “Countryman and Neighbors-2020. Aul Adamiy Krasnogvardeisky district of the Republic of Adyghea. Inf. Chinozirov Aslan Ibragimovich, born 1941.

25. Tsutsiev A. Russians and Caucasians: Beyond Friendship of Peoples // magazines.gorky.media/druzhba/2005/10/russkie-i-kavkazczy-po-tu-storonu- druzhby-narodov.html. (Date of the application 12.12.2019).

26. Sheudzhen E.A., Hotko S.Kh. The history of the Circassians (Circassians): a military-anthropological approach. Maykop: LLC Polygraph-YUG, 2019. 337 p.

27. FDE “Countryman and Neighbors-2020. Aul Adamiy Krasnogvardeisky district of the Republic of Adyghea. Inf. Chinozirov Aslan Ibragimovich, born 1941.

28. FDE “Countryman and Neighbors” -2020). Aul Khakurinokhabl Shovgenovsky district of the Republic of Adyghea. Inf. Ildarova Mariet Chinazovna, born in 1955.

29. FDE “Countryman and Neighbors-2020. Village Mamatsev Shovgenovsky district of the Republic of Adyghea. Inf. Iranek Evgeniya Iosifovna, born in 1956.

30. FDE “Countryman and Neighbors-2020. Village Novourupskoe Uspensky district of Krasnodar Territory. Inf. Bondarenko (Martinson) Erma Valterovna, born in 1937.

31. FDE “Countryman and Neighbors-2020. Village Novourupskoe Uspensky district of Krasnodar Territory. Inf. Zikeeva Svetlana Ivanovna, born in 1953.

32. FDE “Countryman and Neighbors-2020. Aul Urupsky Uspensky district of Krasnodar Territory. Inf. Ogurlov Aslan Gumerovich, born in 1940.

33. FDE “Countryman and Neighbors-2020. Aul Ulyap Krasnogvardeisky district of the Republic of Adyghea. Inf. Tlyunyaev Aslan Mukhtarovich, born in 1946.

34. FDE “Countryman and Neighbors-2020. Small Village Tikhonov Shovgenovsky district of the Republic of Adyghea. Inf. Borisenko Victor Danilovich, born in 1946.

35. Malysheva E.M. Mythologization of personality as a tool for distorting historical truth: Sultan Klych-Girey // Cultural heritage of Russia. 2019. No. 4. 100 p.

36. Bgazhnokov B.Kh. Ethnography of the Circassians. Nalchik: Elbrus, 2011. 103 p.

37. FDE “Gountryman and Neighbors-2020. Aul Adamiy Krasnogvardeisky district of the Republic of Adyghea. Inf. Chinozirov Aslan Ibragimovich, born 1941.

38. FDE “Countryman and Neighbors-2020. Aul Koshehabl Koshehablsky district of the Republic of Adyghea. Inf. Khuriya Rauf Muradinovich, born in 1959.

39. FDE “Countryman and Neighbors-2020. Small Village Tikhonov Shovgenovsky district of the Republic of Adyghea. Inf. Borisenko Lyubov Andreevna, born in 1948.

40. FDE “Countryman and Neighbors-2020. Village Dukmasov, Shovgenovsky district of the Republic of Adyghea. Inf. Kramarenko Valentina Pavlovnap, born in 1938.

Размещено на Allbest.ru