Народный суд 103-х или "Суд Линча"

Размещено на http://www.allbest.ru/

Народный суд 103-х или «Суд Линча»

В.В. Кривенький, А.Н. Фуфыгин

Кривенький Валерий Владимирович -- кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Столичного бизнес-колледжа

Фуфыгин Александр Николаевич -- исследователь, Российская академия государственной службы при Президенте РФ

В статье на основании ранее не публиковавшихся архивных материалов дается юридический анализ единственного в истории Гражданской войны в России (1918-1922) народного суда над представителями Советской власти и партизанского движения.

Ключевые слова: Яков Тряпицын, история русской революции, Гражданская война, 1918, 1920, анархизм, николаевский инцидент, Дальний Восток, Николаевск-на-Амуре, Керби, народный суд 103-х, николаевские события.

THE PEOPLES COURT OF 103TH OR “COURT OF LYNCH”?

Krivenky V.V., Fufygin A.N.

Based on previously unpublished archival materials, the article gives a legal analysis of the only people's court in the history of the Civil War in Russia (1918-1922) over representatives of the Soviet government and partisan movement. Keywords: Yakov Tryapitsyn, history of russian revolutionary, Russian Civil War, 1918, 1920, anarchism, Nikolayevsk incident, Russian Far East, Nikolayevsk-on-Amur, КЄГЬІ, people's court of 103, the events in Nikolaevsk.

Авторы настоящей работы впервые предприняли попытку исследовать уникальное явление в истории Гражданской войны в России, а именно -- суд над командующим партизанской армией Николаевского округа на Нижнем Амуре Тряпицыным Я. И., представителем Советской власти -- председателем Сахалинского облисполкома Железиным Ф.В. и их ближайшим окружением, получившим в исторической науке название -- суд 103-х. Уникальность этого суда заключается в том, что за всю историю Гражданской войны в России это был единственный пример истинного народовластия, когда народ вынес суровый приговор своим партизанским вождям и советским руководителям. Поэтому и остался в истории этот суд -- как народный суд 103-х.

В предыдущей публикации [11] мы рассмотрели отдельные малоизвестные сюжеты биографии Якова Ивановича Тряпицыне (1897-1920), видного политического деятеля, командующего Красной армии Николаевского округа на Дальнем Востоке с января по июль 1920 г. В данной публикации мы заостряем внимание на узловых сюжетах биографии нашего героя в 1918-1920 гг., приведших к трагиче-скому николаевскому инциденту 1920 г. и последующему неправедному суду над Тряпицыным и его сторонниками в селе Керби в июне 1920 г. Практически удалось доказать спланированность акции по уничтожению «тряпицынцев» на основе ранее не публиковавшихся документов о досудебной части следствия.

После заключения 28 февраля 1920 г. мирного соглашения с японским гарнизоном, находившимся в городе Николаевске-на-Амуре по приглашению местной власти с 9 сентября 1918 г., партизанская Красная армия Николаевского округа под командованием Тряпицына Я. И. вошла в город. В ходе кровопролитных боев с внезапно напавшими на партизан японцами, длившимися с 12 по 15 марта, практически, весь японский гарнизон -- около 600 человек и местные японские жители, кроме взятых в плен, были уничтожены и спущены в проруби реки Амур. С приближением весны японское командование, захватив город Александровск на острове Сахалин, приняло решение захватить Николаевск, послав боевые корабли по Амуру со стороны Хабаровска и со стороны лимана, где Амур впадает в Охотское море. Положение партизанской армии в Николаевске стало критическим. У партизан было всего два варианта: ждать подхода японских кораблей и экспедиционного корпуса со стороны лимана и держать оборону города, либо покинуть город и уйти по реке Амгунь, и далее пробираться по таежным дебрям в город Благовещенск, находящийся на расстоянии около 1500 км от Николаевска. народный суд советский власть

Вся власть в городе принадлежала Николаевскому окружному Исполнительному комитету, избранному Съездом крестьянских, рабочих и красноармейских депутатов Сахалинской области 28 марта 1920 г. Ввиду чрезвычайности ситуации 19 мая было принято решение о создании Военно-революционного штаба (ВРШ) в составе: Тряпицын, Лебедева, Железин, Ауссем, Перегудов, которому была передана вся полнота власти в области, а область была переведена на осадное положение [2, л. 2].

Партизаны начали готовиться к эвакуации. На северном фарватере лимана были затоплены баржи, груженные камнями, в районе села Софийское Амур был заминирован. Население города на пароходах и баржах в конце мая 1920 г. было эвакуировано по реке Амгунь до села Керби, находящегося в 439 км (по воде) от Николаевска. Часть населения -- в том числе женщины и дети, отправились в многодневный пеший поход по тайге. Отсутствие гужевых дорог, топкие мари и болота, голод, грабежи и бандитизм -- таким был путь до Керби. Для того, чтобы японские войска не смогли создать в оставленном партизанами городе свою военную базу, Военно-Революционным штабом во главе с командующим Тряпицыным Я. И. было принято решение -- уничтожить город и крепость Чныррах, державшую под прицелами своих орудий акваторию Амура у Николаевска и сам город. В течение нескольких дней специальные команды партизан готовили город и крепость к уничтожению: поскольку город был в основном из деревянных зданий, разносили по домам бидоны с горючей жидкостью, закладывали под каменные дома и в крепостные казематы взрывчатку. Перед самым уходом из города по распоряжению Тряпицына 27 мая были уничтожены все находящиеся в тюрьме и лазарете японские пленные -- всего 131 человек и, кроме того, бывшие соратники Тряпицына -- Будрин И. вместе с несовершеннолетним сыном Борисом, Жоголев А. И. Кононов А. Я., Мизин, Иваненко Ковалев, Березовский, содержащиеся в тюрьме по ложному обвинению. После ухода последнего парохода с городскими жителями в Керби город был подожжен со всех сторон, каменные дома и крепостные сооружения были взорваны и превратились в груду руин [19, с. 85-96]. Тряпицын с отрядом кавалеристов покинул город и таежными тропами направился в Керби. О том, что Тряпицын хладнокровно осуществил свой план по уничтожению города и крепости, свидетельствует его обращение, направленное по радиотелеграфу из крепости Чныррах 1 июня 1920 г.

ТОВАРИЩИ!

В последний раз говорим с Вами. Оставляем город и крепость. Взрываем р/станцию и уходим в тайгу. Все население района и города эвакуировано. Деревни по всему побережью моря и в низовьях Амура сожжены. Город и крепость разрушены до основания, крупные здания взорваны. Все, что нельзя было эвакуировать и все, что могло быть использовано японцами, нами уничтожено и сожжено. На месте города и крепости остались одни дымящиеся развалины. И враг наш, придя сюда, найдет только груды пепла [6].

Из-за того, что отряд с командующим Тряпицыным заблудился в тайге, он добрался до Керби 22 июня, т. е. значительно позже, прибывших водным путем беженцев.

К началу июля в селе Керби, рассчитанном на проживание около полутора тысяч людей, остановилось 5452 беженца, среди них 2350 детей. На близлежащем прииске Николаевском, расчитанном на проживание несколько сотен людей, находилось 3216 беженцев, в том числе 1355 детей. Такое же положение было и на других соседних приисках [16, с. 144].

Под руководством ВРШ была продолжена работа по эвакуации населения Николаевска в город Благовещенск. Но уничтожение города Николаевска, многочисленные убийства его жителей без суда и следствия, тяжелейший и многодневный переход по тайге, невыносимые условия для жизни в Керби, разгул бандитизма и моральное разложение среди партизан вызвали возмущение среди гражданского населения и в партизанских рядах.

27 июня в Князево, небольшой деревушке на берегу Амгуни, мятеж против Тряпицына поднял 3-й взвод сахалинцев во главе с И. Водяновым, который потребовал созыва отрядного собрания для прекращения преступлений ближайшего окружения Тряпицына, начавшихся в Николаевске и продолжившихся в Керби.

Утром 28 июля в Князево приехала делегация артиллеристов из Сергие-Михайловска в 15 верстах выше по Амгуни. В отряде Бачеева и Леодорского состоялись собрания. С докладом о текущем моменте выступил командующий Сергие-Михайловского участка Амгуно-Мариинского фронта Андреев И. Т., член Сахалинского облисполкома (житель Николаевска, служивший много лет в крепости Чныррах). Корейские отряды бросили занимаемые позиции и присоединились к восставшим партизанам.

Вечером этого же дня отряд партизан под командованием Андреева и Леодорского на катере «Мукомол» пошли вверх по Амгуни и на рассвете следующего дня подошли к Удинскому складу, где арестовали весь командный состав во главе с командующим фронтом Сасовым-Беспощадным. Арестовали и всех его командиров: Стрельцова-Курбатова, Коцубу, Кривулина, попался и Оська Крученный -- бывший главным и безжалостным палачом у Сасова. Жители рассказали о зверствах Сасова и о том ужасе, в котором они жили. По любому подозрению жителей расстреливали без суда, на площади под крутояром остались следы крови на песке, здесь тела убитых сбрасывали в Амгунь, и их уносило течением в низовье реки. Весь ужас ситуации заключался в том, что партизаны, когда ходили в разведку, и артиллеристы, стоявшие в низовье, стали узнавать в этих обезображенных трупах своих родных и близких, которые прибыли в Керби и Удинское. Следует отметить, что Удинское расположено ниже по течению реки Амгунь и трупы могли приплыть только из Керби, т. к. других населенных пунктов между ними не было.

Всех арестованных посадили в носовой трюм баржи «Орочен». На общем собрании партизан и местных жителей, на котором выступили Андреев, Аношкин и Николаев, было принято решение о создании Военно-Революционного штаба. В состав штаба вошли: Андреев, Аношкин, Бачеев, Павлов, Леодорский и Пак Василий. Председателем штаба и командующим был избран Андреев И. Т. Заговор по свержению Тряпицына сформировался окончательно.

Заговорщики на катере «Мукомол» с баржей «Орочен» на буксире ранним утром 4 июля по Амгуни подошли к Керби. Обманув охрану катера « Амгунец», на котором располагался Тряпицын Я. И. со своей штабом и сожительницей -- начальником штаба партизанской армии Ниной Лебедевой-Кияшко, заговорщики арестовали их. Командующий Красной армией Тряпицын почти сразу же был закован в кандалы и помещен под арест в каюту «Амгунца».

В Керби начались массовые аресты близких к Тряпицыну партизан и его сторонников. Всех арестованных поместили во временные тюрьмы -- баржи, стоявшие у берега Амгуни. На барже «Орочен» содержалось 23 арестованных, на барже «Тунгус» -- 87, на катере «Амгунец» -- 5 (в том числе Тряпицын и Н. Лебедева), в амбаре на берегу -- 11 человек, всего около 450 человек (в основном экспедиционный отряд Тряпицына, его личная охрана и партизаны, на которых поступили жалобы на убийства и насилия).

Сразу же после ареста Тряпицына и его сторонников Военно-Революционный штаб объявил о начале следствия над Тряпицыным и его окружением. Следственные действия велись специально учрежденной Следственной комиссией под руководством Якова Давыдова.

Для осуждения Тряпицына и его соратников необходимо было результаты расследования следственной комиссии рассмотреть судом либо военным трибуналом. Ни того, ни другого в затерявшемся в глухой тайге селении Керби не было и не могло быть. И тогда новое командование партизанской армией под командованием Андреева И. Т. приняло решение об организации суда. И не просто суда, а суда народного. Народ должен и будет судить своих командиров за совершенные ими преступления, и это было невиданное для вовлеченной в кровопролитную Гражданскую войну России решение [18].

6 июля в Керби Военревштабом созвал общее гарнизонное собрание с участием партизан, беженцев из Николаевска и жителей Керби. С докладом по текущему моменту выступил председатель Временного Военно-Революционного штаба и Командующий войсками Андреев И. Т.

В постановлении собрания было указано, что:

заслушав воззвание Временного ВРШ и доклад по этому вопросу т. т. Андреева, Аношкина и Нечаева, собрание разделяет их взгляд и одобряет.

Со своей стороны просит военно-революционный штаб вести начатое им дело смело, надеясь на нашу поддержку, и совместно с Советской Россией стремиться к осуществлению идеалов рабоче-крестьянской власти Советов

На собрании, прямым голосованием, т. е. демократическим путем, были избраны члены Народного суда, которым предстояло решить судьбу Тряпицына и его ближайшего окружения гласным народным судом.

На следующий день в партизанской газете «Красный клич» было опубликовано

РАСПОРЯЖЕНИЕ

Временного военного революционного штаба Николаевского округа Красной армии по всем войскам и населению от 07 июля 1920 года № 7. параграф 1.

Общим гарнизонным собранием, бывшим 6 сего июля, постановлено избранный состав Народного Суда, для рассмотрения виновности ТРЯПИЦЫНА и его приспешников дополнить представителями от всех граждан, а именно: по одному делегатов каждых 25 /двадцати пяти/ человек, как от товарищей партизан, так и от всего прочего гражданского населения.

Ввиду сего Военревштаб предлагает всем частям войск, организациям и Союзам приступить к немедленным выборам своих представителей в состав Народного Суда, исключительно для рассмотрения дела ТРЯПИЦЫНА и его приспешников.

Избранные представители, снабженные мандатами, должны явиться завтра 8-го июля к 8-ми часам в помещение следственной комиссии для исполнения своих обязанностей.

Подлинное подписали: Командующий войсками АНДРЕЕВ

Начальник штаба АНОШКИН

Секретарь ПОЛЕТАЕВ [4, л. 12].

Ситуация в Керби до начала суда была чрезвычайно накаленной. Каждое событие обрастало слухами и от этого становилось все страшнее и страшнее. Рассказывали о обезображенных трупах, со связанными руками плывущие по Амгуни, о том, что партизаны узнавали в этих трупах своих близких и знакомых. Немалое волнение среди местного населения вызвала новость об огромной яме, вырытой на окраине поселка, якобы предназначавшейся для захоронения убитых жителей. Слухи множились, но кроме слухов, местному населению и партизанам стали становиться известными шокирующие факты, которые апологеты Тряпицына стараются не замечать.

Село Удинское АКТ 03 июля 1920

Мы нижеподписавшиеся командующий Агунским фронтом ЛОБАНОВ, прифронтовой врач Б.М. ГИНСБУРГ, партизаны РАДЬКОВ, КРИВУЛИН --

1/. Около 10 часов дня к селению Удинску по правому берегу Амгуни течением воды прибило труп неизвестного мужчины от 40-45 лет: при осмотре трупа нашли следующие нанесенные раны: топором снесена правая половина черепа выше уха, руки связаны назад.

2/. В три часа ниже с. Удинска по течению р. Амгуни на правом берегу обнаружен труп девушки от 15-17 лет: на трупе девушки найдено -- 8 кинжальных ран в области левой груди и под грудью. Труп этой девушки опознан в присутствии многих партизан и оказался что девушка МОЗГУНОВА.

Настоящий Акт представить для сведения Николаевскому Военному Ревштабу.

Те же лица подписали 3 июля 1920 года акт аналогичного содержания:

1. Около 2-х часов дня, стоявшими часовыми было замечено, что по главному руслу р. Амгуни плывет предмет, похожий на труп, вследствие чего была послана лодка с людьми. При осмотре врачом Гинсбургом и в присутствии нашем опознано, что труп этот мужчины от 20-25 лет, найдены 2 раны; первая рана в области левой половины черепа, проходит через ушную раковину, другая через левую щеку ниже правой, раны нанесены топором, руки связаны назад. Некоторыми партизанами и их женами в этом трупе опознали гр. СКАТОВА.

2. На правом берегу р. Амгуни ниже Удинска в 100 саж. Найдена голова, принадлежащая женщине, от-рублена ниже 4 шейного позвонка и опознана женой ПИЦКУСА.

Постановили: труп Скатова и голову жены Пиц- куса предать земле. Настоящий Акт представить для сведения Николаевскому Военному Ревштабу.

Подлинное подписали: Н. Лобанов, Гинсбург, Радьков, Кривулин [4, л. 32об].

Следствие велось недолго -- всего два дня.

Допрос Тряпицына 6 июля 1920 года проводил председатель следственной комиссии Кербинского Военно -революционного штаба Красной Ар - мии Я. Давыдов и члены комиссии В. Клячин и С. Слепак. Первоначально Тряпицыну дали возможность изложить его путь с небольшим отрядом после конференции партизанских отрядов в селе Анастасьевка 2 ноября 1919 года в низовье Амура до создания Красной Армии Николаевского округа, захвата города Николаевска и вплоть до его ареста 4 июля 1920 года в Керби. После этого члены следственной комиссии стали задавать конкретные вопросы о деятельности Тряпицына на посту командующего партизанской Красной армией. Вопросов было много, ответы были, как правило, подробные и обстоятельные, допрос бывшего командующего закончился далеко за полночь [15, л. 85-90; 10].

В 14 часа 20 минут 8 июля около местной школы, в которой проходило предварительное рассле-дование следственной комиссией (допросы обвиняемых), творилось невообразимое -- вокруг здания с широко распахнутыми окнами плотными рядами стояли вооруженные партизаны, жители уничто-женного Николаевска, местные жители. В самом здании едва уместились члены Народного суда, а также представители от партизан и от всего прочего гражданского населения, получившие мандаты для участия в судебном разбирательстве.

После заслушивания вступительного слова председатель трибунала Удинского гарнизона партизан В. Клячин открыл заседание суда-103-х (фактически в суд прибыл 101 человек) и было предложено избрать Президиум суда.

Тайным голосование председателем суда избрали А. З. Овчинникова, его помощниками Воробьева и И. П. Мишина. В секретариат суда после открытого голосования были избраны В. Усов, Лобанов, Акимов и С. Птицын.

Члены суда под председательством Воробьева заняли свое место и перед судом и собравшимся народом, за пределами зала заседания, ловившего каждое слово из зала суда, с напутственными словами выступил командующий войсками Андреев И. Т

Его краткая речь -- это речь зрелого политического руководителя, четко расставившего все акценты в этом непростом для всех участвовавших в этом судебном процессе [17].

В этой речи было четко определено, для чего нужен этот суд, за что привлечены к суду бывшие военные руководители и советские деятели, какова должна быть мера ответственности каждому в меру содеянного.

Для того, чтобы всему гражданскому населению было понятны цели и задачи суда над бывшими во-енными ру ководителями и советскими деятелями, в этот же день типографией партизанской газеты «Красный клич» была массовым тиражом было напечатана листовка с текстом выступления Андреева И. Т

Вот текст этого выступления:

ТОВАРИЩИ!

Не для простого судебного разбирательства явились Вы сюда, но для того только, чтобы совершить акт справедливости и для того, чтобы, разобрать ошибки и преступления советских деятелей, исправить учиненный ими вред и доказать всем, что и на окраине Советской России с успехом может быть использован весь опыт Советского строительства России, опыт трехлетнего движения вперед, доказать, что для этого нужна лишь дисциплина и дружная совместная работа.

Вы, советские деятели, призваны судить советских деятелей, но уклонившихся от исполнения долга: укажите, кем, в чем и как нарушен долг, покажите раз навсегда, как советская власть, в лице советского суда карает советских отступников, дабы другим неповадно было, но, карая их, вменяйте каждому лишь в меру им содеянного, не более, выделяя главных виновников, вдохновителей, от соучастников и слепых орудий злой воли.

Наш народный суд в своём роде единственный. Используйте его не для удовлетворения кровожадных инстинктов массы, а для внесения успокоения в ряды истинных друзей Советской власти [3, л. 15]. Последующие действия суда трудно назвать с юридической точки зрения законными, но следует признать, что среди членов суда не было ни одного лица знакомого с юриспруденцией. О том, какими юридическими знаниями обладали члены суда, очень ярко свидетельствуют воспоминания члена секретариата суда С. Птицына, которые были написаны в 1934 года и опубликованы в 2012 году. Вот это искреннее признание:

Все члены суда были неопытны в работе, никакого законодательства не знали, да его в то время и не было, поэтому по вопросу о порядке работы суда возникло много предположений, после длительного обсуждения приняли довольно примитивный [13, с. 153].

Этим и можно объяснить избранный ими порядок рассмотрения дела и отсутствие в материалах дела обвинительного заключения. Прежде всего, суд разрешил процедурный вопрос -- как следует рас-сматривать преступные деяния подсудимых. Были внесены три предложения: 1. Зачитать следственный материал; 2. Судить главных виновников без следствия; 3. Судить всех без следствия. Открытым голосованием -- 62 против 37 и 2 воздержавшихся принимается первое предложение. После прочтения показаний Тряпицына, данных им в следственной комиссии 6 июля, было принято решение прекратить чтение материалов следствия.

После принятия судом внесенного предложения -- начать разбор со следственной комиссии (предложения -- начать суд с «мало виновных» или «с главных виновников» -- были отклонены), суд приступил к допросу первого обвиняемого -- бывшего комиссара юстиции и председателя военно- революционного трибунала -- Дылдина. Всего подсудимому было задано 36 вопросов, и по этой причине судебное заседание закончилось около 11 часов вечера.

Следует уточнить, что в текст судебного протокола вкралась ошибка -- суд решить начать разбор с лиц, подвергнутых допросу следственной комиссией, а не с самой комиссии.

Второе заседание суда открылось утром следующего дня 8 июля при 73 членах суда. Почему в судебное заседание не явились 30 членов суда, наделенных мандатами, суд устанавливать не стали и продолжил свою работу.

Вероятнее всего, что члены суда, увидев на примере длительного допроса Дылдина, что суд может затянуться на длительный срок, что не входило в планы его организаторов, после длительного об-суждения порядок рассмотрения дела вновь был изменен. По предложению Аношкина о допросах главных виновных по заявлениям членов суда с мест (из зала суда) был составлен список подсудимых, подлежащих допросу. В этот список вошли: Тряпицын, Лебедева-Кияшко, Харьковский, Оцевилли, Железин, дед Пономарев, Сасов и Оська Крученный.

Суд действовал по законам военного времени. Вопросы задавались стандартно -- анкетные данные, партийная принадлежность, профессиональная деятельность, участие в уничтожении населения.

Допрос Тряпицына производился председательствующим Воробьевым. Всего подсудимому было задано 12 вопросов. После ответа на заданные вопросы подсудимый Тряпицын попросил объявить ему суть обвинения. В ответ на просьбу подсудимого объявить ему суть обвинения председатель суда по-казал рукой на окно, за которым на земле была виден на земле труп девочки с рассеченным черепом, сказав при этом: «Вы обвиняетесь как диктатор. Жертва налицо». Что и говорить -- это был весомый аргумент. Хотя следует признать, что после этого жеста председатель суда все же изложил суть обвинения Тряпицыну, сказав: «Вы обвиняетесь как диктатор, уклонившийся от основ Советской власти, как виновник уничтожения мирного населения» [3, л. 7].

С юридической точки зрения ситуация, когда подсудимого допросили в суде, но при этом не огла-сили ему сущность предъявленных ему обвинений -- просто невозможно представить, но дело в том, что члены суда руководствовались не юридическими нормами, которых они не знали, а революционной законностью и именно так, как они ее понимали.

В архиве был обнаружен документ, доказывающий, что первоначально суд планировалось провести с привлечением свидетелей и доказательственной базой, но от этой идеи отказались, и суд был проведен по упрощенной процедуре, и, если уместно так сказать, скорее «по понятиям», чем по юридическим канонам.

В справке, приобщенной к Распоряжению ВРШ от 7 июля 1920 года № 7, приведен предполагаемый список свидетелей, которые могут быть допрошены в суде. Напротив фамилии свидетеля были указаны обстоятельства, о которых свидетель должен рассказать суду. Так, например: свидетель Павличенко -- о расстреле при японском выступлении, Ауссем -- о психологии Тряпицына, Вольный -- о деятельности Тряпицына в Хабаровске, Седай- кин -- о деятельности Тряпицына на Сучане, Яхонтов -- о переписке из центра [15, л. 80-а].

Второй была допрошена Нина Лебедева-Кияшко, начальник штаба Красной Армии Николаевского округа (сожительница Тряпицына) и после 11 заданных ей вопросов подсудимой было представлено 3 минуты на последнее слово, после чего Лебедева сказала, обращаясь к суду: «Вообще не понимаю, в чем дело, в чем меня обвиняют». В отличие от Тряпицына -- суть обвинения ей объявлена не была.

Допрошенный третьим Харьковский -- заведующий отделом вооружения народно-революционного штаба -- ответил на 10 вопросов и получил две минуты на последнее слово, так и не узнав, в чем же он обвиняется.

Подсудимый Оцевилли -- комиссар труда -- ответил на 24 вопроса и получил 2-3 минуты на по-следнее слово.

Подсудимый Железин -- член президиума и председатель Сахалинского облисполкома -- ответил на 17 вопросов и получил 2-3 минуты на последнее слово. Судя по протоколу, подсудимому после последнего слова (что является невозможным и невероятным для уголовного судопроизводства) была объявлена сущность обвинения, аналогичного как у Тряпицына.

Подсудимый Сасов-Беспощадный -- командир корейского отряда, командовал Амгуно-Тырским фронтом -- ответил на 29 вопросов и после последнего слова ему, так же как и Тряпицыну и Железину, была объявлена сущность обвинения.

Подсудимый дед (так в протоколе. -- В. К., А. Ф.) Пономарев -- комиссар продовольствия -- ответил на 10 вопросов и после последнего слова ему была объявлена сущность обвинения.

Последним был допрошен Трубчанинов (Оська Крученный) -- член чрезвычайной следственной комиссии, рецидивист-уголовник -- ему было задано 9 вопросов и после его последнего слова судебное следствие было закончено.

После принятия судом выработанного секретариатом схематического проекта приговора суд при-ступил «к суждению о виновности» подсудимых.

По результатам голосования Тряпицын (единогласно), Лебедева (единогласно), Харьковский (единогласно при 4 воздержавшихся), Железин (единогласно, против 2, воздержались 5), Оцевилли (единогласно, при 2 воздержавшихся), Сасов (единогласно), Трубчанинов (единогласно) -- пригова-риваются к смертной казни.

Дед Пономарев -- признан виновным и приговорен к тюремному заключению с назначением на общественные работы вплоть до восстановления связи с г. Благовещенском [1, л. 1-5об].

Следует отметить, что заседание суда открылось при 73 членов суда, а на вечернем заседании в голосовании при определении меры наказания их стало уже -- 103 -х.

Из протокола судебного заседания видно, что приговор (его проект) был написан до начала судеб-ного разбирательства и был принят единогласно с «учетом двух незначительных поправок».

В приговоре суда дана четкая и недвусмысленная правовая и политическая оценка деяниям, при-говоренным к смертной казни:

За содеянные преступления, повлекшие за собою смерть около половины населения Сахалинской области, разорившие весь край, постоянно подрывавшие доверие к коммунистическому строю среди трудового населения области и могущие нанести удар по авторитету Советской власти в глазах всего мира [8].

Вопрос об обжаловании приговора судом вообще не рассматривался по той причине, что таковой инстанции просто не существовало, да и не входило в планы организаторов. Судом единогласно была принята резолюция о приведении приговора в исполнение «сегодня же». Желающие присутствовать (при расстреле) было предложено записаться у председателя. Поздним вечером этого же дня приговор был приведен в исполнение.

Следует отметить, что в судебном заседании не принимали участие ни прокурор в качестве госу-дарственного обвинителя, ни адвокаты подсудимых.

Прежде всего, по той причине, что в таежном селе Керби по вполне понятным причинам не было ни прокуратуры, ни адвокатуры.

Поэтому и пришлось организовывать и вести судебный процесс по законам военного времени и именно так, как это понимали организаторы процесса.

Некоторые сторонники Тряпицына считают, что поскольку Тряпицын являлся командующим Красной Армией, то и судить его мог только лишь военный суд в Благовещенске.

По идее мысль правильная.

Только авторы этой теории не знают или умалчивают, что Закон о военных судах Народно-Револю-ционной Армии и флоте Дальневосточной Республики был принят 5 января 1922 г., а 22 января 1922 г. было принято Положение «О военных судах НРА и флоте ДВР», которым были подсудны дела о пре-ступлениях, совершенных военными руководителями.

Интересная деталь -- ни один из исследователей деятельности партизан в захваченном ими Ни-колаевске, где была провозглашена Советская власть на период март -- май 1920 г. и была уничтожена существовавшая судебная система, не указывал на то, была ли в тот период советской властью создана новая судебная система.

Последние наши находки в хранящемся в РГА- СПИ архиве Никифорова П. М. -- председателя Совета Министров Дальневосточной Республики (1920-1922), неопровержимо доказывают, что она была создана. На вечернем заседании Съезда 22 марта 1920 года было принято решение о формировании судебных органов и были приняты следующие документы, послужившие основой для создания судебной системы в городе Николаевске и Сахалинской области: Положение о Николаевском городском суде при городском Совете, Положение об окружном народном суде и Положение о народном Военно- революционном трибунале, в котором предусматривалось наличие одного председателя трибунала и 6 народных заседателей (Приложение № 5).

Подсудность дел, рассматриваемых Трибуналом, определена в преамбуле Положения, а именно:

Для рассмотрения дел, как-то контрреволюционных деяниях и поступках против революции и трудящегося народа, саботажа, расхищения народных денег и имущества, подрыве народного хозяйства, умышленном распространении ложных слухов, могущих пагубно отразиться на развитии революции, а также неисполнение воли и распоряжений по долгу службы рабоче-крестьянского и красноармейского правительства.

Рассмотрению дел в Трибунале должно быть предшествовать их расследование в следственной комиссии. «Меру наказания Трибунал устанавливает, руководствуясь обстоятельствами дела или желаниями революционной совести». Следует особо подчеркнуть, что все заседания Трибунала -- яв-ляются публичными. «Приговоры его постановляются по большинству голосов».

Меры наказания, которые Трибунал мог применить к виновным лицам, достаточно разносторонние:

-- домашний арест;

-- лишение свободы;

-- удаление из отдельных местностей или вообще из пределов Советской Федеративной Респу-блики;

-- объявление общественного порицания;

-- объявление виновного врагом народа;

-- лишение виновного всех или некоторых политических прав;

-- секвестр или конфискация имущества;

-- привлечение виновного к общественным работам.

Как видно из приведенного выше списка мер наказания -- отсутствует такая мера, как расстрел.

Новые партизанские командиры, организуя судебный процесс над Тряпицыным и его соратниками и в том числе командующий войсками Андреев И. Т, который был делегатом Съезда и где был избран начальником областной милиции и членом Сахалинского облисполкома, конечно же хорошо знали о том, как должен работать Военно-революционный трибунал.

Таким образом, правовая основа для организации суда несомненна была и это невозможно оспо-рить, поскольку Положение о Военно-революционном трибунале было принято делегатами Съезда Советов крестьянских, рабочих и красноармейских депутатов Сахалинской области [14, л. 138].

Что же касается увеличения числа народных заседателей с 6 человек до 103-х, то это вполне объ-ясняется той ситуацией, которая сложилась в Керби, после ареста бывших партизанских и советских руководителей, когда участие представителей от всех слоев населения и профессиональных союзов, всех партизанских подразделений, должно было служить гарантией законности принятого судом приговора, фактически от имени всего населения Сахалинской области.

В 1922 году известным деятелем партии социал- революционеров максималистов, близко знавшим Н. Лебедеву-Кияшко по совместной работе в Благовещенске, Жуковским-Жуком И. И. была издана первая книга (исследование) о суде в Керби. Книга, основанная на подлинных документах судебного процесса и материалах штаба партизанской армии, содержит яростную критику суда 103-х. По мнению автора, суд 103-х не был актом справедливости, а по своей сути являлся судом Линча [5, с. 101].

Один из наиболее последовательных (одиозных) защитников деяний Тряпицына в 2000-е годы хаба-ровской исследователь Г. Г. Левкин в своей книге «Волочаевка без легенд», повторяя позицию Жуков-ского-Жука И. И., утверждает, что

Уголовный суд, состоявшийся в Керби, по сути -- суд Линча, т. к. подсудимые не имели защитников, решение принималось простым голосованием толпы, набранной из жителей села и различных частей, простым поднятием рук [12, с. 107].

Конечно же, Левкину Г. Г., как и его предшественнику Жуковскому-Жуку И. И., хорошо известно, что суд Линча -- это жестокая расправа, как правило, убийство без суда и следствия. Но стремление опорочить саму идею народного суда он прибегает к такой вот подмене понятий. Как уже было сказано выше -- суду предшествовало следствие, в ходе которого обвиняемые имели возможность дать подробные показания.

Что же касается утверждения Левкина Г. Г., что решения принимались «голосованием толпы» из жи-телей села, то здесь налицо либо умышленная подмена фактов, либо нежелание признать очевидное. Истина заключается в том, что решение по судьбе Тряпицына и его окружению было принято не толпой из жителей села Керби, а представителями от жителей Николаевска, который был безжалостно стерт с лица земли людьми, которые, бросив родной кров, шли по таежным марям с детьми, умирая от голода. Оно было принято представителями партизан, чьи дома сгорели в пламени пожаров в городе, родственники которых без суда и следствия уничтожались подручными Тряпицына. И до какой же степени остервенения надо было довести простых русских людей, что они подняли руку друг на друга и сами факты самочинной расправы стали обыденным делом. Моральное разложение партизанской армии вышло из-под контроля. Немотивированные убийства стали обыденным делом. Кто, как не командующий, создавший систему тайного следствия, систему выдачи ордеров на внесудебную расправу над жителями Николаевска, лично поощрявший и санкционировавший внесудебные расправы над мирными жителями и партизанами, отдавший безумный приказ на уничтожения одного из богатейших городов на Амуре -- должен нести ответственность за содеянное. Народный суд 103-х был суров и справедлив [9].

Такова была воля народа.

Суд над Тряпицыным и его ближайшими соратниками, завершившийся расстрелом семерых осужденных, не был единственным судом в Керби над сторонниками Тряпицына.

В заключении оставались еще несколько сотен человек, которые подлежали суду за содеянные пре-ступления, среди них были и командиры отрядов, и рядовые партизаны, запятнавшие свои руки кровью невинных жертв местного населения и своих товарищей.

Нельзя согласиться с Левкиным Г. Г., который утверждает, что после расстрела семи осужденных 9 июля 1920 года по приговору суда 103-х, суд разбежался, поскольку спустя четыре дня состоялся еще один суд со значительным числом подсудимых.

13 июля 1920 года в Керби при «открытых дверях» состоялся суд в отношении наиболее одиозных личностей партизанской армии. К суду было привлечено двадцать два человека, из них восемь: Граков Л., Волков-Соколов А., Морозов М., Амуров- Казадаев Б., Казадаев Ф., Молодцов К., Подопри- горов М., Горелов Ф. -- приговорены «к смертной казни через расстреливание». Второй группе подсудимых основным обвинением уже было пособничество ранее осужденному Тряпицыну в убийствах, бандитизме, хулиганстве.

Небезынтересная деталь. В судебном заседании 8 июля первым из допрошенных подсудимых был Дылдин -- комиссар юстиции и председатель Военно-революционного трибунала, а в приговоре, оглашенном 9 июля 1920 года, его фамилия отсутствует. По какой причине это получилось -- неиз-вестно, но то, что это противоречит элементарным законам уголовного судопроизводства -- безусловно.

Можно только предполагать, что для организаторов судебного процесса необходимо было едино-душное осуждение всех, без исключения, подсудимых. Это показало силу новой власти и явилось ориентиром для последующих судов.

Характерную оценку атмосферы, окружающей судебный процесс, дал в своих показаниях комиссии из представителей социалистических партий, командированных Амурским Ревкомом для расследования событий, происшедших в Керби. 17 августа 1920 года, бывший председатель народного суда 103-х Овчинников А. З.:

Обстановка на суде была неспокойной и сказывалось большое давление на судей со стороны возбужденного населения. Следственного материала было недостаточно и осуждение Тряпицына и других состоялось главным образом на основании знания многих фактов членами суда. Поспешность осуждения вызвалась, с одной стороны, необходимостью предотвратить, могущее быть освобождение Тряпицына, его сторонников, а с другой стороны, под влиянием требований населения [15, л. 143; 20].

Прошло всего четыре дня, и в приговоре суда от 13 июля 1920 года вновь среди обвиняемых по-является комиссар юстиции и председатель Военнореволюционного трибунала Дылдин Б. А. Интерес-ный факт, характерный для того времени: комиссар юстиции по образованию был малограмотным. Судьба вновь оказалась для него милосердной: вторая попытка осудить его вновь оказалась безу-спешной -- он был оправдан.

После этого суда и начавшегося волнения среди партизан столь жестокими приговорами судебная машина сбавила обороты и уголовные дела в отношении оставшихся подсудимых доверили решать вновь созданному Военно-революционным трибуналу, для которого из состава Народного суда были выделены судьи в составе семи человек (Воробьев -- председатель, Слепак, Сорокин, Титов, Жемайтис, Вайнер и Птицын -- секретарь) и, хотя суды продолжались до 18 августа включительно, суровых мер наказания уже не выносилось. Однако пять человек были приговорены к расстрелу.

Всего по судебным приговорам в июле-августе 1920 года в Керби было осуждено 106 человек: из них -- 23 расстреляно, 33 приговорены к тюремному заключению, 50 -- были оправданы и в отношении 27 человек дела не были рассмотрены.

Нельзя не согласиться с оценкой народного суда 103-х, данной ему бывшим партизаном Б. Г. Ждановым:

Да, это был подлинно народный суд. Суд революционный. Когда читаешь протоколы народного суда, удивляешься, как могли простые люди, партизаны, члены суда, не зная юридических тонкостей судебной процедуры, вынести такой справедливый приговор! Враги народа, враги революции: Тряпицын, Лебедева, их ближайшие сподвижники получили заслуженную кару -- смерть! Это приговор нашей партии, народа, самой истории... [7, с. 138].

Литература

1. ГАНО (Гос. архив Новосибирской обл.). Ф. П-1. Сибирское бюро ЦК РКП(б). г. Новониколаевск. -- Оп. 2. Дела постоянного хранения секретно-директивной части Сиббюро ЦК РКП(б). -- Ед. хр. 23. Протоколы заседаний комиссии по организации «Недели помощи города -- деревне». Протокол заседания Народного суда Сахалинской области, состоявшегося в селении Керби. -- 22 л. (42 с.).

2. ГАХК (Гос. архив Хабаровского края). Ф. Р1181. Документы о событиях в низовьях Амура в период Гражданской войны на Дальнем востоке (коллекция). -- Оп. 2. -- Ед. хр. 3. Копии документов, описывающих события в г. Николаевске- на-Амуре. -- 124 л.

3. ГАХК (Гос. архив Хабаровского края). Ф. Р1181. Документы о событиях в низовьях Амура в период Гражданской войны на Дальнем востоке (коллекция). -- Оп. 2. -- Ед. хр. 4. Протокол заседания народного суда Сахалинской области по делу Тряпицына. Листовка, выпущенная временным военно-революционным штабом. -- 15 л.

4. ГАХК (Гос. архив Хабаровского края). Ф. Р1181. Документы о событиях в низовьях Амура в период Гражданской войны на Дальнем востоке (коллекция). -- Оп. 2. -- Ед. хр. 8. Копии документов следственной комиссии по делу Тряпицына. -- 102 л.

5. Жуковский-Жук И. И. Н. Лебедева и Я. Тряпицын: (Партизанское движение в низовьях Амура): Материалы и документы. -- Чита: Левое народничество, 1922. -- 101 с.

6. Известия Камчатского областного Совета. -- Петропавловск, 1920. -- 3 июня.

7. Красная голгофа: Сб., посвящ. памяти товарищей, погибших за рабоче-крестьянское дело / Под ред. И. Жуковского и З. Мокина. -- Благовещенск: Ред. газ. «Амур. правда», 1920. -- 144, [2] с.

8. Красный клич: Орган военно-революционного штаба Красной Армии Николаевского округа. -- 1920. -- 11 июля.

9. Кривенький В. В. Анархистское движение в России в первой четверти XX века: теория, организация, практика. -- М.: Политическая энциклопедия, 2018. -- 429, [1] с. -- Гл. 4. Анархисты в 1918-1925 гг. -- С. 288-317.

10. Кривенький В. В., Малафеева Е. М., Фуфыгин А. Н. Яков Тряпицын без легенд. Новые сведения о судьбе партизанского командира // Из истории гражданской войны на Дальнем Востоке (1918-1922 гг.): Сб. науч. статей. -- Вып. 7. -- Хабаровск, 2017. -- С. 103-112.

11. Кривенький В. В., Малафеева Е. М., Фуфыгин А. Н. Яков Тряпицын без легенд: новые данные о судьбе партизанского командира // Анархистские теории в российском революционном движении (К 175-летию со дня рождения П. А. Кропоткина и к 100-летию Русской революции): Материалы науч. конф., прошедшей 25 мая 2017 г. в РХГА в рамках XVIII Свято-Троицких ежегодных междунар. академических чтений в Санкт-Петербурге; сост. и науч. ред. П. И. Талеров // Acta eruditorum. -- СПб., 2018. -- № 26. -- С. 126-129.

12. Левкин Г. Волочаевка без легенд: народно-революционная армия от рождения до ее ликвидации (на основании документов, а не мемуаров), роль В. К. Блюхера в НРА, приведшая к бессмысленной гибели тысяч людей, Белая армия на Дальнем Востоке от первых повстанческих отрядов до ухода в эмиграцию / Григорий Левкин; Приамурское географическое о-во. -- Хабаровск: Приамурское географическое о-во, 1999. -- 286, [1] с., ил.

13. Птицын С. А. Николаевск в 20-м. Воспоминания партизана / Сергей Птицын. -- Хабаровск: Хабаровская краевая тип., 2013. -- 205, [1] с., ил., портр., факс.

14. РГАСПИ. Ф. 372. Дальневосточное бюро ЦК РКП(б) (Даль- бюро). Личные дела, принадлежащие фонду Дальбюро, выделенные из разных фондов партархива Хабаровского крайкома ВКП(б). 1920-1926 гг. -- Оп. 1. Дальбюро ЦК РКП(б). Секретариат 1917-1925 гг. Организационный отдел 1917-1925 гг. Организационно-пропагандистский. Распределительный отдел 1921-1924 гг. Женотдел 1921-1925 гг. -- Ед. хр. 1204. Акт мирного договора и др. документы о переговорах партизан г. Николаевска-на-Амуре с японским командованием. Т. I. -- 365 л.

15. РГАСПИ. Ф. 372. Дальневосточное бюро ЦК РКП(б) (Даль- бюро)... -- Оп. 1... -- Ед. хр. 1205. Акт мирного договора... Т. II. -- 236 л.

16. Смоляк В. Спасение нижнеамурских беженцев / Из прошлого // Дальний Восток. -- Хабаровск, 1983. -- № 12. -- С. 144-146.

17. Фуфыгин А. Н. Андреев Иван Тихонович: Новые факты из жизни активного участника Гражданской войны на Дальнем Востоке // Вестник Сахалинского музея. -- Южно- Сахалинск, 2018. -- № 25. -- С. 311-320.

18. Фуфыгин А. Н. Яков Тряпицын и Иван Андреев: жертва и палач? // Вестник Сахалинского музея. -- Южно-Сахалинск, 2001. -- № 8. -- С. 161-181.

19. Юзефов В. И. Годы и друзья старого Николаевска: Сб. очерков и новелл о Николаевске. -- Хабаровск: Хабаровская краевая тип., 2012. -- 269 с.

20. Fisher H. H. The Testimony of Kolchak and Other Siberian Materials (Воспоминания председателя суда 103-х Овчинникова А. З.) // Memoirs of the Red Partisan Movement in the Russian Far East. 1918-1920. -- Stanford, 1935. -- С. 265-311.

Размещено на Allbest.ru

...