Русские (материалы к энциклопедии "Народы и культуры Кубани")

Размещено на http://www.Allbest.Ru/

Кубанский государственный университет

Кафедра истории

Русские (материалы к энциклопедии «Народы и культуры Кубани»)

О.В. Матвеев, д.и.н., профессор

Аннотация

Статья представляет собой материалы к готовящемуся энциклопедическому изданию об этносах и этнических группах Краснодарского края. Автор прослеживает формирование этнографических групп русских, адаптацию в этнокультурное пространство края, смену идентичностей, особенности культурного наследия в XIX-KX столетиях. Отмечается, что расширение этнокультурного влияния русских на развитие региона происходило при активной поддержке российского правительства. При этом стратегическую задачу военно-политического и культурного продвижения национальных интересов России на Кубани успешно реализовало Кубанское казачье войско. Однако социальное противостояние, вызванное Гражданской войной, репрессиями, высылками, голодом 1932-1933 гг., привело к сокращению численности и снижению этнического статуса кубанского казачества в регионе. В статье также раскрываются особенности становления и развития этнотерриториальной и этноконфессиональной структуры русского социума Кубани и Черноморья. Детально анализируется динамика трансформации этнодемографических процессов в регионе. Делается вывод о том, что в условиях усугубления демографического кризиса и деформации этноидентификационной матрицы возникает необходимость обращения к конструктивному опыту традиционного общества.

Ключевые слова: русские, этнографическая группа, этнокультурные процессы, самоназвание и самосознание, традиционная культура.

Abstract

Russians (The materials for the Encyclopedia “Peoples and Cultures of the Kuban”)

O.V. Matveev, Doctor of Historical Sciences, Professor of the Department of History, Kuban State University

The article is a material for the forthcoming encyclopedic publication on ethnos and ethnic groups of the Krasnodar Territory. The author traces the formation of ethnographic groups of Russians, adaptation into the ethnocultural space of the region, a change of identities, and features of cultural heritage in the 19th-20th centuries. The expansion of the ethnocultural influence of Russians on the development of the region is noted to take place with the active support of the Russian government. At the same time, the Kuban Cossack army successfully realized the strategic task of the military-political and cultural advancement of Russia's national interests in the Kuban. However, the social confrontation caused by the Civil War, repressions, expulsions, and famine of 1932-1933 led to a reduction in the number and ethnic status of the Kuban Cossacks in the region. The article also reveals the peculiarities of the formation and development of the ethno-territorial and ethno-confessional structure of the Russian society of the Kuban and the Black Sea region. The dynamics of transformation of ethnodemographic processes in the region are analyzed in detail. It is concluded that under conditions of the worsening demographic crisis and the deformation of the ethnoidentification matrix, a need arises to turn to the constructive experience of traditional society.

Keywords: Russians, ethnographic group, ethnocultural processes, self-designation and self-consciousness, traditional culture.

этноконфессиональный культурный военный политический россия кубань

Русские (самоназвание) - государственно-образующий, крупнейший по численности этнос на Северо-Западном Кавказе, представленный старожильческими этнографическими, этнотерриториальными и этно- конфессиональными группами, субэтносом кубанские казаки, а также поздними переселенцами второй половины ХХ - начала XXI столетий из различных регионов страны, не связанных с местными традициями.

Связи русских с территорией региона уходят в X-XII вв, кодда на Таманском полуострове существовало древнерусское Тьмутороканское княжество. Отдельные исследователи полагают, что восточная граница Тмутороканского княжества простиралась до среднего течения Кубани [1; 55]. Установив тесные и разносторонние связи с касогами (адыгами) и тюрками (остатками булгар, хазар, половцами), русское население Тмуторокани приобрело, по-видимому, субэтнические черты, внесло весомый вклад в средневековое этнокультурное пространство региона. Следы и упоминания о восточнославянском населении края прослеживаются в археологических и письменных источниках на протяжении всего средневековья. Є конца XVII в., спасаясь от преследований царского правительства, на Кубань перебираются небольшие группы донских казаков-старообрядцев. В начале 1710-х гг. между Таманью и Темрюком, в лиманно-болотистой части Таманского полуострова, поселились некрасовские казаки, участники восстания на Дону под предводительством К.А. Булавина [2; 32-35], соединившиеся с казаками-пахомовцами. В условиях автономного существования в структуре Крымского ханства и тюркско-адыгского окружения здесь до 1778 г. было положено начало процессу формирования уникальной этноконфессиональной группы русского народа.

С конца XVIII в. начинается активное освоение Российской империей территории края. Утверждение российской администрации на северо-Западном Кавказе сопровождалось военно-казачьей и крестьянской колонизацией. Городское население (Екатеринодар, Ейск, Майкоп, Темрюк, Анапа, Новороссийск) развивалось в общерусском культурном контексте. Поначалу здесь преобладали лица военных сословий (казаки, женатые солдаты Кавказской армии, офицеры), однако после окончания Кавказской войны, сооружения Владикавказской железной дороги, вовлечения Кубанской области и Черноморского округа в социально-экономическую систему империи быстро растет доля купечества, мещан, рабочих [3; 189]. Є регионом связаны имена многих выдающихся деятелей русской культуры: А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, А.П. Чехова, И.Е. Репина, А.М. Горького и др. Особенности исторического развития региона предопределили развитие и взаимодействие нескольких самобытных групп русского населения.

Субэтнос кубанские казаки. Кубанское казачество - субэтнос, обладающий двойным самосознанием: кубанские казаки и русские. Сформировалось на основе взаимодействия разных групп южнорусских и восточно-украинских переселенцев. В литературе до сих пор присутствует упрощенное рассмотрение этих групп как запорожской и донской. В действительности в Черноморском войске бывшие запорожцы при переселении в 1792-1794 гг. составляли не более 30%. Изучение документов показывает, что облик черноморских казаков определили переселенцы из Полтавской, Черниговской и Харьковской губерний в 1809-1812, 1820-1825, 1849 гг. Основу линейного казачества Кубани, осваивавшего восточную часть края, составили выходцы из южнорусских однодворческих поселений. Уже в первой половине XIX в. параллельно с формированием и унификацией украинской этнографической группы, представленной Черноморским казачьим войском, и русской этнографической группой, представленной полками Кавказского Линейного казачьего войска на Кубани (Хоперский, Кавказский, Лабинский, Ставропольский, Урупский), происходил процесс их взаимодействия [4; 56-57]. Особенно усилился этот процесс при освоении Закубанья в 1860-1864 гг. Кроме казаков бывших Черноморского и Кавказского Линейного войск в заселении закубанских станиц приняли участие довольно значительные группы из других казачьих войск: Донского, Уральского, Оренбургского, Терского, Азовского. Новые станицы пополнялись также переселенцами из так называемых малороссийских казаков, государственных крестьян и крестьян Войска Донского, отставных нижних чинов Кавказской армии и других категорий населения Российской империи [5; 570-575]. Накануне объединения численность Черноморского казачьего войска составляла около 180 тыс. человек [6; 136]. От Кавказского Линейного казачьего войска в Кубанское казачье войско отошло 99708 душ [7; 233]. Согласно годовому отчёту за 1862 г., в Кубанском казачьем войске числилось 195636 мужчин и 189814 женщин [8; 81]. Перемещение значительных масс населения на новые территории, чересполосное или смешанное расселение представителей разных казачеств и других групп, равная ориентированность на военную и хозяйственную деятельность стимулировали ассимилятивные и консолидационные процессы. Автор одной из корреспонденций в 1867 г. отмечал: «Известно, что большинство переселенцев, составивших Псекупский полк, состоит из казаков бывшего Черноморского и Кавказского Линейного казачьих войск. В настоящее время в любом фронте казачьей сотни трудно заметить тот отпечаток национальности, который так резко бросался в глаза при взгляде на черноморца и линейца. Та же боевая выправка, та же ловкость в посадке на коня, та же акробатическая увёртливость в джигитовке; всё это так стройно слито, что не разглядишь, кто линеец, кто черноморец, кто оренбургский казак; причём не последнее место занимают русские переселенцы-мужики» [9].

В другой корреспонденции говорилось: «Старики и малолетки, вызванные из станиц округов, отдельных полков и бригад, слились в одну семью; между ними и их жёнами, сёстрами и матерями нет уже линейцев и черноморцев, все они кубанцы: отрадное и давно желанное обстоятельство» [10]. В 1891 г. «Кубанские областные ведомости» писали: «Линейцы и черноморцы, эти два родные брата, в настоящее время составляют одну нераздельную семью, одно имя» [11]. Итогом этнокультурных процессов объединительного характера явилось зарождение самосознания и самоназвания - кубанские казаки. Оно проявлялось в быту и официальном делопроизводстве [4; 60]. Один из первых исследователей Кубанской области Л.Я. Апостолов писал в 1897 г. о «выработке общего кубанского типа» [12; 250]. Продолжавшие проявляться на локальном уровне идентичности («черноморцы», «линейцы», «закубанцы») постепенно заменялись отождествлением себя с кубанским казачеством в целом [13; 9]. «В некоторых станицах, как, напр., в Воронежской, - писал Ф.А. Щербина в 1888 г., - до сих пор идёт борьба двух этнографических начал - великорусского и малорусского, и само население, под влиянием этой борьбы, получило смешанную, двойную окраску; образовалось нечто среднее между великороссами и малороссами; язык, бытовая обстановка, некоторые обычаи и пр. носят двойственный характер» [7; 187]. Рассказывая об имеющих место стереотипах в отношениях между жителями бывших черноморских и линейных станиц, Л.Я. Апостолов отмечал: «Всё это, однако, нисколько не мешает полному единению на всей территории области между малороссами и великороссами, и не только никогда не проявляется какого-либо серьёзного антагонизма, но даже и сколько-нибудь значительного разногласия. Нигде, кажется, в России не происходит такой интересной ассимиляции во всех отношениях между малороссами и великороссами, как в Кубанской области. В особенности это заметно в станицах со смешанным населением» [12; 251]. Адаптация к условиям нового войска и этнокультурного пространства Кубанской области при сохранении исходных субстратов привела к количественным и качественным изменениям, наращиванию инновационного слоя в традиционной культуре. Культурным своеобразием отличались верхнекубанские станицы Баталпашинского отдела, соприкасавшиеся с карачаевской, черкесской, абазинской и ногайской культурами, а также станицы Майкопского отдела, находившиеся в пространстве русско- адыгского пограничья. Их идентичность отличается декларированием ряда атрибутов и символов горцев, нередко - знанием языка, традиционного этикета и форм общения своих земляков и соседей.

На 1 января 1902 г. в Кубанском казачьем войске числилось 885 775 человек (439 968 муж. и 445 807 жен.) [14; 8]. К 1 января 1914 г. население Кубанского казачьего войска составило уже 1 298 088 человек (644 787 муж. и 653 351 жен.) [15; 19]. В конфессиональном отношении большинство кубанских казаков являлись православными. 92,36% населения Кубанской области к 1 января 1914 г. исповедовали православие, 1,10% - старообрядчество, 1,72% - принадлежали к другим вероисповеданиям [15; 19]. Наряду с приобретением качественно иной этнической характеристики кубанского казачества усложнялась и социальная картина последнего. Внутри кубанского казачьего военно-служилого сословия казаки нередко принадлежали к другим сословиям. В пореформенный период складывается казачья интеллигенция. Кубанские казаки пополняют кадры учителей, юристов, врачей, инженеров. В 1880-х г. оформляется казачья художественная интеллигенция. Казачьи мотивы прослеживаются в искусстве художника П.С. Косолапа, архитектора П.И. Косякина, в литературе П.П. Орлова, И.Ф. Косинова, Н.Н. Канивецкого, А.Е. Пивня, в музыкальных произведениях А.Д. Бигдая и регентов Кубанского войскового певческого хора. Громко заявила о себе казачья историография в лице Е.Д. Фелицына, П.П. Короленко, Ф.А. Щербины, А.Д. Ламанова, И.Е. Гулыги, В.Г. Толстова и многих других.

Кубанское казачье войско имело собственную территорию - войсковую землю. Территория - важнейшее ее условие и признак формирования не только социально-экономической, но и этнокультурной общности [16; 39]. Войсковая территория была плотно освоена в топонимическом плане. Густая сеть географических названий с официальными и народными топонимическими версиями отражала историю и культурно-бытовую специфику кубанского казачества [17].

Период социального противостояния, связанный с Гражданской войной, репрессиями, высылками, голодом 1932-1933 гг., сказался на сокращении численности и снижении этнического статуса кубанского казачества. Лишь с начала 1990-х гг. возрождается самосознание. В это время до 1 млн кубанцев, согласно социологическим опросам, проводившимся на территории края, осознавали себя казаками [4; 61].

Этнографическая группа русских Кубани. Это представители старожильческого неказачьего населения (так называемые «иногородние»), сформировавшегося в XIX веке. Близкое к казакам по языку, метропольной культуре, оно, тем не менее, отличалось своим социальным статусом, правовым положением и особенностями быта. Термином «иногородние» в районах проживания казаков обозначались переселенцы, проживающие на территории станичных обществ постоянно или временно, но не приписанные к казачьему сословию. Этот термин применялся первоначально не только в обыденной речи, но и в официальных актах с XVIII в. В 1872 г. было издано постановление о замене его выражением «лица невойскового сословия». Невойсковое население делилось на 3 группы:

1) иногородние, имеющие оседлость;

2) иногородние, оседлости не имеющие;

3) коренные жители невойскового сословия.

Невойсковое население определило характер городов края. Русские составляли также большинство местной интеллигенции и чиновников и играли важнейшую роль в культурной жизни Кубанской области.

Значительное количество лиц невойскового сословия сумели получить право оседлости в Кубанской области. Из годового отчета о состоянии Кубанского казачьего войска за 1862 г. известно, что в области проживало, помимо казаков, 391 лицо временнообязанных крестьян, принадлежавших войсковым дворянам, и 6201 чел. иногородних разного звания [18; 114]. Положение 1868 г., разрешавшее лицам невойскового сословия селиться и приобретать недвижимость в Кубанской области, открыло широкий доступ переселенцам из внутренних губерний России. В течение 1867-1897 гг. в Кубанскую область прибыли 946,4 тыс. переселенцев, и крестьянство стало преобладать над казачеством. Миграционным процессам способствовало и открытие Владикавказской железной дороги. Основную часть переселенцев составляли крестьяне Воронежской, Курской, Орловской, Полтавской, Харьковской губерний.

Оседлые крестьяне, села и хутора, располагавшиеся в пространстве русско-адыгского пограничья (Штурбино, Дукмасов, Чернышев, Чумаков, Царский Дар и др.), установили взаимообогащающие контакты со своими соседями, были задействованы в процессах этнокультурной интеграции. Иногородние русские крестьяне, приходившие на Кубань для заработков, не имея прочной оседлости, зачастую не могли полноценно участвовать в местной церковной жизни. Терялась духовная связь между приходом и прихожанином- иногородним. Отсюда и неустойчивость во взглядах, уход в различные секты. Будучи наиболее бесправной группой сельского населения, иногородние не входили в станичную общину. Поэтому конфессиональные объединения в виде сект часто заменяли в их сознании общинный мир, давали ощущение социальной защиты [19; 90].

Нерешенность земельного вопроса, социальные противоречия вылились в 1918-1920 гг. в братоубийственную Гражданскую войну, от которой больше всего пострадало русское население края.

Этнотерриториальная группа русских Черноморья. На Черноморском побережье Кавказа русское население появляется с основанием в 1832-1842 гг. цепи укрепленных пунктов, составивших Черноморскую береговую линию. В условиях Крымской войны созданные здесь укрепления и поселения в 1854-1855 гг. были упразднены, а гарнизоны и жители выведены за р. Кубань и распределены по станицам [20; 248]. Лишь после окончания Кавказской войны и вторичного подчинения территории от Анапы до Абхазии вновь начинается освоение русскими побережья этой территории. Возобновление административного управления, колонизации и хозяйственного освоения Черноморья, утверждение 10 марта 1866 г. «Положения о заселении Черноморского округа и управлении оным» с предоставлением различных льгот переселенцам вызвало приток русского населения. Однако наряду с русскими сюда прибывали эстонцы, молдаване, грузины, а также иностранцы (греки и армяне из Турции, немцы из Южной Германии, чехи). Поэтому русское население Черноморья с самого начала развивалось в условиях полиэтничного пространства, что сказалось на особенностях идентичности, адаптации, традиционной культуре. Первоначально в Черноморский округ вошли две территории - окрестности Новороссийска и Анапы, пространство между реками Туапсе и Бзыбь, от моря до Главного Кавказского хребта. Причем округ с административным центром в Новороссийске не входил в состав Кубанской области и был причислен к Закавказскому краю. По Положению 1866 г. начальник округа имел права губернатора, но до устройства гражданских поселений он был временно подчинен начальнику Кубанской области «в порядке общего гражданского управления» [20; 248]. В 1863-1864 гг. на этой территории от Геленджика до Туапсе были поселены станицы Шапсугского берегового батальона Кубанского казачьего войска. Однако казаки оказались неважными колонистами побережья. Прибывшие из степной зоны в горную местность, оторванные от привычного образа жизни и навыков земледельцев, они долго не могли приспособиться к условиям Черноморья, просили начальство вернуть их обратно [21; 12]. Такими же слабыми хозяевами оказались отставные и семейные нижние чины Кавказских линейных батальонов, основавшие ряд солдатских слободок в местах дислокации своих подразделений. Поэтому Шапсугский береговой батальон в 1871 г. был упразднен, бывшие станицы переведены в гражданское ведомство и вместе с населением солдатских слободок вошли в состав Черноморского округа. В 1882 г. численность русского населения округа составляла всего лишь 3439 чел. В 1884 г. в состав Кубанской области был передан город Анапа с деревнями Варваровка и Павловка (в первой из них жили русские и чехи, во второй - исключительно чехи). С учреждением в 1885 г. Сухумской епархии (подчиненной экзарху Грузии) в ее ведение перешли приходы Черноморского округа, а Кубанская область входила в состав Кавказской епархии. 21 мая 1888 г. Черноморский округ был передан в подчинение начальнику Кубанской области, однако округ по-прежнему числился среди административных единиц Закавказского края, создавалась лишь дополнительная инстанция в управлении. Принадлежность округа в территориальном отношении и епархиальном отношении к Закавказью не позволяет рассматривать Кубань и Черноморье как части единого региона в дореволюционный период [20; 248].

В связи со строительством Новороссийско-Сухумского шоссе, а также голодом в центральных губерниях империи, в 1891-1892 гг. поток русских переселенцев на побережье усилился. Русские переселенцы прибывали сюда из Воронежской, Орловской, Курской, Владимирской, Полтавской, Харьковской и других губерний. Администрация округа, задавшись целью обрусения края, стала практиковать приписку русских переселенцев к греческим, армянским и другим селениям. 23 мая 1896 г. Черноморский округ был преобразован в Черноморскую губернию. Губерния в свою очередь делилась на 3 округа: Новороссийский, Туапсинский и Сочинский. По данным переписи 1897 г., русские составляли 60% всего населения губернии, однако «русских» перепись определяла как совокупность великороссов, малороссов и белорусов. Великороссы составляли 42,8%, малороссы - 16,1%, белорусы - 1,1%. Великороссов в Черноморской губернии проживало 24 653 чел. [22; 86]. Доля мужчин у них составляла 61,8%, женщин - 38,2%. 50,5% русских были сельскими жителями и 49,5% - горожанами. Великороссы составляли 64,3% жителей Новороссийска, 54,3% - посада Туапсе, 59,4% - Сочи. По сельским районам «русские» составляли только 25,1%, наибольшей была доля армян - 31%, значительной - греков - 17%, черкесов и грузин - по 6%, эстонцев - 5%. В этих условиях усиливались этнокультурные связи, менялся облик русского населения губернии по сравнению с метропольными территориями. Русский журналист

С.И. Васюков писал в начале ХХ в.: «Русский поселенец еще только складывается на побережье, хотя под влиянием гордой могучей природы и совершенно иных, нежели в России, условий из этого русского уже вырабатывается другой, более свободный и живой тип, хотя сдержанный» [23; 68]. В 1907 г. в Черноморской губернии проживали уже 74283 чел. русских (42983 муж. и 31300 жен.) [24; 5], в 1914 г. - 100859 чел. (61229 муж. и 39630 жен.) [22; 5].

В годы Первой русской революции в Черноморской губернии возникли местные организации «Союза русского народа». В этих организациях, кроме индивидуального, существовала практика коллективного членства, когда в «Союз русского народа» вступали целыми селениями. Так, стали членами этой партии все взрослые жители Красной Поляны Сочинского округа Черноморской губернии.

В 1914-1918 гг. население Черноморской губернии испытало на себе негативное влияние Первой мировой войны, в годы революции и Гражданской войны русское население Черноморья находилось в эпицентре событий, что привело к сокращению его численности. Демографические процессы этого времени определялись также массовым потоком беженцев в губернию не только из центральных и южных территорий России, но и из Кубанской области. 11 мая 1920 г. Кубано-Черноморский ревком переименовал губернию в Черноморский округ. Во второй половине года округ был разделен на два отдела: Новороссийский и Туапсинский, причем к Новороссийскому отделу была присоединена Анапа. Согласно переписи 1926 г., в Черноморском округе проживали 96 169 русских (47 598 муж. и 48 571 жен.), из них в Новороссийске - 35 872, в прочих городских поселениях - 21 994, в сельской местности - 38 303.

Вхождение территории округа в состав Краснодарского края в 1937 г. усилило консолидационные процессы Черноморья с территорией Кубани. Однако особенности природного ландшафта, портовый, уникальный субтропический и курортно-санаторный характер территории, местные этнокультурные традиции продолжают определять специфику здешнего русского населения. Отличительной чертой населения современной идентичности русских Черноморья является то, что они не любят, когда их называют «кубанцами». В то же время для них характерна высокая степень адаптированности к этническим и конфессиональным различиям, традиционно складывавшимся на побережье, близость к ментальности кавказских народов [26; 455]. В 1990-е - 2000-е гг. здесь выходят литературно-исторические журналы «Аргонавт» (Новороссийск), «Черноморский краевед» (Туапсе), «Былые годы» (Сочи), в которых отстаивается черноморская идентичность. Помимо представителей творческой интеллигенции, последнюю позиционируют городские и сельские жители, некоторые общественные организации.

Этноконфессиональные группы русских Кубани и Черноморья. Отдельную этноконфессиональную группу русских представляют в Краснодарском крае старообрядцы. К ней не относятся казаки-старообрядцы, которые образовывали религиозные общины в составе Кубанского казачьего войска. Речь идет о переселенцах на Черноморское побережье и на территорию Кубани в ХХ веке. Возвращение первой партии зарубежных старообрядцев пришлось на 1911 г., когда 616 человек из селения Хамидие Брусского вилайета Турции прибыли в Сочинский округ Черноморской губернии и основали три поселения - в Матросской Щели (близ Головинки), Бабук-ауле и Имеретинской Бухте. В дальнейшем первые два поселения были упразднены, и старообрядцы оттуда перебрались в Имеретинскую (Нижнеимеретинскую) Бухту, основав компактное поселение.

Вскоре, в 1912 и 1914 гг., из Турции прибыли первые две партии казаков-некрасовцев, основавших поселки Воскресеновка и Вознесеновка в Грузии, в 35 верстах от Батуми. Оттуда они в 1918 г., не желая оставаться подданными провозглашенной Грузинской демократической республики, проследовали на Кубань. Им по распоряжению Кубанской Рады был выделен участок для основания собственного поселения в Приазовской береговой полосе, недалеко от станицы Приморско-Ахтарской, в 1920 г. появился х. Новонекрасовский.

В 1921 г. неподалеку старообрядцами-липованами, также выходцами из Турции, был основан х. Новопокровский. В дальнейшем Новопокровка пополнялась переселенцами практически на протяжение всего ХХ века, что позволило превратиться ей в один из центров старообрядчества (Новозыбковской иерархии) не только на Кубани, но и в масштабах всей страны [27; 15]. Здесь найдут свое прибежище и недовольные политикой коллективизации старообрядцы с Дона, и выходцы из Румынии в послевоенный период, и беженцы из Грузии в новейшее время. Кроме того, х. Новопокровский станет по-настоящему кузницей кадров для Древлеправославной Церкви. Только в период с 1969 по 1987 годы из числа старообрядцев-покровчан было рукоположено 7 священнослужителей. С 1988 года по сегодняшний день эта цифра утроилась.

Очередное переселение старообрядцев было организовано с территории Румынии в 1947 году в порядке репатриации соотечественников из- за рубежа, предпринятой советским правительством в целях пополнения человеческих ресурсов и восстановления народного хозяйства после военной разрухи. Первая партия старообрядцев прибыла в Краснодарский край в сентябре 1947 г. Она состояла из жителей сел румынской Добруджи - Журиловки и Гиндерешта (Новенького). Районами постоянного проживания этой группы были выбраны Ейский район (селения Воронцовка и Кухаривка), Камышеватский район (ст. Должанская) и Темрюкский район, где недалеко от станицы Ахтанизовской был основан старообрядческий поселок «За Родину». Последние переселения уже на территорию Российской Федерации пришлись на первую половину 1990-х годов. В результате гражданской войны в Грузии большая часть проживавших здесь старообрядцев переселяются на территорию Краснодарского края, основав в станице Бриньковской Приморско-Ахтарского района общину и церковный приход. Несколько семей присоединяются к своим единоверцам в хуторе Новопокровском.

Духовным центром Древлеправославной Церкви является х. Новопокровский Приморско-Ахтарского района Краснодарского края, являющийся местопребыванием архиепископа Ионы (Игрушкина), уроженца села Слава Черкесская (Румыния). Здесь в храме Покрова Пресвятой Богородицы, построенном в 1994 г., осуществляет богослужение протоиерей Григорий Полиектович Ефимов. Непосредственно к этому приходу примыкает община г. Приморско-Ахтарска, которую уже много лет окормляет протоиерей Георгий Полиектович Ефимов. В Приморско-Ахтарске ведется строительство нового кафедрального Собора в честь святых славных и всехвальных Верховных апостолов Петра и Павла.

Активное храмостроительство ведется и в других приходах Древле- православной Церкви. В ст. Бриньковской (настоятель о. Александр Аралов (род. в с. Кёрджагёль (Турция) строится храм Святой Живоначальной Троицы. В новообразованном селе Некрасовское, возникшем несколько лет назад на месте ликвидированного поселка Нижнеимеретинская Бухта, осуществляется строительство храма Успения Пресвятой Госпожи Богородицы. В г. Краснодаре в молодом приходе церкви в честь Святителя Николы Мирликийского чудотворца осуществляется сбор средств на строительство временного быстровозводимого молитвенного помещения и идет процесс подготовки и строительства постоянного основного храма. Религия, влияя на состав и особенности традиционной культуры этих общин, устойчивость внутриобщинных связей (в том числе - с зарубежными единоверцами), предпочтительность эндогамных отношений, не затронула этнической идентификации. Этническое самосознание (русские) осталось однослойным [16; 34].

Другой устойчивой группой являются русские молокане, которые сохранили своеобразный образ жизни и интересную культуру. Наиболее крупная община представлена в селе Казьминском Отрадненского района. Здесь молокане впервые были зафиксированы в 1888 г. В 1900 г. в Казьминском проживали 34 души муж. пола и 46 душ жен., приверженцев молоканства. В одном из епархиальных отчетов указывалось, что «в особенности село Казьминское - гнездо сектантства» [28; 92]. По данным Казьминского волостного правления в начале ХХ века в волости, помимо «экономий» овцеводов - молокан Макеевых и Мазаевых, насчитывалось несколько молоканских хуторов. Среди них - Сирафимовича, Тамбовский, Кучерявский, Ивановский. В конце 1980-х годов в Казьминское из Закавказья переселилась большая партия молокан и баптистов. Молокане внесли огромный вклад в развитие экономики Северного Кавказа. На новые земли они перенесли опыт ведения хозяйства, что позволило им за довольно короткий промежуток времени достигнуть больших результатов в сельскохозяйственном производстве. Братья Мазаевы составили целую династию овцеводов и вывели редчайшую породу «мазаевских» овец, ставшую основой для советских мериносов. У молокан сформировалась своеобразная трудовая этика, когда труд был священной обязанностью каждого члена общины, тунеядство, пьянство порицались и жестко пресекались.

Согласно материалам переписи 1926 г., русские на Кубани оставались второй по численности после украинцев этнической общностью, составляя в Кубанском и Черноморском округах по 33% населения. 79,9% русских на Кубани по- прежнему проживали в сельской местности. Вследствие пертурбационных процессов начала ХХ в. (войн, революций) у русских наблюдается деформация половой структуры. В 1926 г. на 1000 мужчин приходилось 1112 женщин.

К 1939 г. доля русского населения в Краснодарском крае резко выросла и составила 88,1%. Значительную роль в этих изменениях сыграли миграционные передвижения. Огромные перемещения населения были связаны с революцией, Гражданской войной, особую роль в массовом переселении сюда из других областей РСФСР сыграла закрепившаяся за Кубанью слава «хлебного» края. Так, на Кубани много выходцев было из южнорусских областей РСФСР (60,8%), меньше - из северных, центральных областей РСФСР (8,4%), из Урала и Сибири (8,6%). Из Ростовской области прибыло 14,1% переселенцев; из Воронежской - 9,7%; из Ставропольского края - 5,5%. Значительный процент переселенцев дали Саратовская, Курская области (4,4%, 2,7%).

Военные потери и косвенное сокращение рождаемости, репрессивные меры, послевоенный голод негативно сказались на численности русского населения края. И хотя за два десятка лет, с 1939 г. по 1959 г., численность русских выросла с 2 582 067 до 3 163 219 чел., при этом устойчиво повышался удельный вес русского населения в крае и составил к 1959 г. 90,9%.

С 1959 г. по 1970 г. в крае численность русского населения выросла до 3 981 970. В 1979 г. русские составляли более четырех пятых всего населения края, и хотя их численность увеличилась в 1979 г. на 4,4%, по сравнению с 1970 г., доля их сократилась с 89,8% до 89,3%. В последующие годы наблюдается сокращение доли русских в Краснодарском крае, к 1989 г. она сократилась до 86,7%. Причем при снижении относительной численности русского населения его абсолютная численность несколько увеличилась.

Русское население абсолютно преобладало во всех районах края, но его относительная численность в отдельных районах и населенных пунктах отличалась. Максимальная концентрация русских наблюдалась в 1979 г. в Белореченском районе, где их доля составила 97% среди всего населения, минимальная - в сельской местности в районе г. Сочи - 40%. В целом более низкой концентрация русских была в районе Черноморского побережья - приблизительно 70%, и наоборот - усиливалась в северо-восточных районах края - свыше 90%.

В советский период русская инженерно-техническая интеллигенция и рабочие создали на Кубани и Черноморье мощный индустриальный потенциал, способствовали освоению природных ресурсов. Русские преподаватели помогли ликвидировать неграмотность и создать развитую систему среднего и высшего образования. Русские ученые организовали научно-исследовательские учреждения, музеи, заповедники. Русские участвовали в реализации программ культурного строительства, развитии литературы, театрального искусства, создании системы здравоохранения. Вклад русских в превращение края в один из индустриально-аграрных и культурно-развитых регионов неоспорим, однако именно на них, как на государствообразующем этносе, особенно остро отразился системный кризис, переживаемый Россией в конце ХХ в. Ослабление доминантной роли русских, сегментация цивилизационно-культурного пространства региона, неконтролируемая миграция усиливают кризис идентичности и дискомфортность положения русских.

Численность русского населения края, по данным Всесоюзной переписи 1989 г., составила 4 006 811 чел. За период между переписями 1979 и 1989 гг. их численность выросла на 3,4%. Русское население по- прежнему составляло большинство во всех районах края (от 80% до 90%). Но за межпереписной период сократилась доля русских в сельско местности некоторых приморских районов. В Сочинском горсовете они составили 38,7%, Туапсинском районе - 63,7%, Новороссийском горсовете - 74,6%, Анапском районе - 75,8%. 1990-е гг. характеризуются уменьшением рождаемости и высокой смертностью в среде русского этноса. Увеличение численности шло в основном за счет большого миграционного притока, который, однако, с 1998 г. уже не компенсирует естественную убыль русских в крае.

В начале XXI в. русские составляют большинство населения Краснодарского края. По данным всероссийской переписи 2002 г., их численность здесь составила 4 436 272 чел., это 86,6% всех жителей края. Из них 53,3% - городские жители, 46,7% - сельские. На 1000 мужчин у русских в крае приходится 1170 женщин. В крае существует ряд общественно-культурных организаций, в задачи которых входит сохранение и развитие русской национальной культуры, традиций и пр. Большинство этих объединений находятся в крупных промышленных и культурных центрах края. К организациям, представляющим интересы русского населения, можно также отнести казачьи и славянские организации, тесно контактирующие с Кубанским казачьим войском и другими казачьими организациями. Это такие национально-культурные общественные объединения, как Краснодарская краевая общественная организация «Русская община Кубани» (г. Краснодар), Краснодарская краевая общественная организация «Общество русской культуры» (г. Краснодар), Краснодарская региональная общественная организация национальной культуры «Русские» (г. Славянск-на-Кубани), Апшеронская районная организация «Русская община Апшеронско- го района» и др.

Примечания

1. Алексеева Е.П. Вопросы взаимосвязей народов Северного Кавказа с русскими в X-XV вв. в отечественной исторической науке. Черкесск: Карачаево-Черкес. НИИ истории, филологии и экономики. 1992. 132 с.

2. Сень Д.В. «Войско Кубанское Игнатово Кавказское»: исторические пути казаков-накрасовцав (1708 г. - конец 1920-х гг.). Краснодар: Изд-во «Кубанькино», 2002. 286 с.

3. Патракова В.Ф., Черноус В.В. Русские // Энциклопедия культур народов Юга России: в 9 т. Т. 1. Народы Юга России. Ростов н/Д: Издательство СКНЦ ВШ, 2005. С. 185-189.

4. Бондарь Н.И. Традиционная культура кубанского казачества. Избранные работы / Ред.-сост.: Н.И. Кирей, О.В. Матвеев, М.В. Семенцов. Краснодар: Кубань- кино, 1999. 148 с.

5. Короленко П.П. Переселение казаков за Кубань: Русская колонизация на Западном Кавказе. Материалы для истории Кубанской области // Кубанский сборник / Под ред. Л.Т. Соколова. Екатеринодар: Тип. Куб. обл. правл., 1911. Т. XVI. С. 205-576.

6. Малукало А.Н. Кубанское казачье войско в 1864-1914 гг.: организация, система управления и функционирования, социально-экономический статус. Краснодар: Изд-во «Кубанькино», 2003. 216 с.

7. Фелицын Е.Д., Щербина Ф.А. Кубанское казачье войско. Репринтн. изд. Краснодар: Советская Кубань, 1996. 480 с.

8. Государственный архив Краснодарского края (ГАКК). Ф. 670. Оп. 1. Д. 25.

9. Ржондовский-3-й А. Из-за Кубани // Кубанские войсковые ведомости (КВВ). 1867. №12. 25 марта.

10. Кубанские областные ведомости (КОВ). 1868. № 20. 25 мая.

11. КОВ. 1891. №22.

12. Апостолов Л.Я. Географический очерк Кубанской области. Краснодар: Традиция, 2010. 320 с.

13. Мануйлов А.Н. Обычное право кубанских казаков. СПб: Алетейя, 2007. 248 с.

14. Отчёт начальника Кубанской области и наказного атамана Кубанского казачьего войска о состоянии области и войска за 1901 г. Екатеринодар, 1902. 153 с.

15. Отчёт начальника Кубанской области и наказного атамана Кубанского казачьего войска о состоянии области и войска за 1913 г. Екатеринодар, 1914. 293 с.

16. Бондарь Н.И. Древо жизни: очерки традиционной народной культуры. Этнография, антропология, семиотика. Краснодар: Традиция, 2019. 528 с.

17. Самовтор С.В. Отражение процессов казачьей колонизации в топонимии Кубани (конец XVIII - начало XX вв.). Дисс. канд. ист. наук. Ставрополд, 2008. 188 с.

18. Бурыкина Л.В. Переселенческое движение на Северо-Западный Кавказ в 90-е годы XVIII - 90-е годы XIX века. Майкоп: АГУ, 2002. 208 с.

19. Полное собрание законов Российской империи (ПСЗРИ). Собр. 2. Т. XXXV. Отд. I. 1860. СПб, 1862. Ст. 35647.

20. Котов С.Н. Особенности духовной культуры иногороднего крестьянства Северного Кавказа в XIX - начале XX вв. // Итоги фольклорно-этнографических исследований этнических культур Северного Кавказа за 2001 год. Дикаревские чтения. Краснодар: Крайбибколлектор, 2002. С. 88-94.

21. Авраменко А.М. Кубань и Кавказское Причерноморье как историко-географические регионы (конец XVIII - начало XX вв.) // Матвей Кузьмич Любав- ский: к 150-летию ученого. СПб, 2013. С. 239-252.

22. Тверитинов И.А. Социально-экономическое развитие Сочинского округа во второй половине XIX - начале XX вв. Сочи: РИО СГУТиКД, 2000. 187 с.

23. Соловьева В.В. Население Черноморской губернии (округа) в конце XIX - первой четверти XX века. Дисс. ... канд. ист. наук. М., 2003. 281 с.

24. Васюков С.И. Край гордой красоты / сост. М.В. Камешкова. Майкоп: ОАО «Полиграф-Юг», 2009. 129 с.

25. Обзор Черноморской губернии за 1907 год. Приложение к Всеподданнейшему отчету Черноморского губер. Новороссийск, 1907. 27 с.

26. Обзор Черноморской губернии за 1914 год. Приложение к Всеподданнейшему отчету Черноморского губер. Новороссийск, 1915. 33 с.

27. Рыжова С.В. Идентичность и интеграционные установки в региональном контексте: исследование в Москве и Сочи // Вестник института социологии. 2010. №1. С. 444-462.

28. Община старообрядцев-липован Приморско-Ахтарского района: история и культура. Краснодар: НИЦ ТК, 2006. 127 с.

References

1. Alekseeva E.P. Problems of the relationship of the peoples of the North Caucasus with the Russians in the 10^th-15^th centuries in the Russian historical science. Cherkessk: Karachay-Cherkess Research Institute of History, Philology and Economics. 1992. 132 pp.

2. Sen D.V. “The Kuban Ignatovo Caucasian Army”: historical paths of the Nekrasov Cossacks (1708 - the end of the 1920s). Krasnodar: Kubankino Publishing house, 2002. 286 pp.

3. Patrakova V.F., Chernous V.V. Russians // Encyclopedia of Cultures of the Peoples of the South of Russia: in 9 volumes. Vol. 1. Peoples of the South of Russia. Rostov-on-Don: Publishing house of SKNTs VSh, 2005. P. 185-189.

4. Bondar N.I. Traditional culture of the Kuban Cossacks. Selected works / ed. by:

N.I. Kirey, O.V. Matveev, M.V. Sementsov. Krasnodar: Kubankino, 1999.148 pp.

5. Korolenko P.P. Resettlement of Cossacks beyond the Kuban area: Russian colonization in the Western Caucasus. Materials for the history of the Kuban area // Kuban collection / ed. by L.T. Sokolov. Ekaterinodar: Typography of the Kuban area government, 1911. Vol. XVI. P. 205-576.

6. Malukalo A.N. Kuban Cossack Host in 1864-1914: organization, management and functioning system, socio-economic status. Krasnodar: Kubankino Publishing house, 2003. 216 pp.

7. Felitsyn E.D., Shcherbina F.A. Kuban Cossack army. Reprinted edition. Krasnodar: Soviet Kuban, 1996. 480 pp.

8. State Archives of the Krasnodar Territory (GAKK). F. 670. Op. 1. D. 25.

9. Rzhondovsky-3rd A. From beyond the Kuban area // Kuban Military Gazette (KVV). 1867. No. 12. March 25.

10. Kuban Regional Gazette (KOV). 1868. No. 20. May 25.

11. KOV. 1891. No. 22.

12. Apostolov L.Ya. Geographical outllne of the Kuban area. Kni^^iMKhua Tradition, 2010. 320 pp.

13. Manuylov A.N. The common law of the Kuban Cossacks. SPb.: Aleteya, 2007. 248 pp.

14. Report of the chief of the Kuban area and the Deputy ataman of the Kuban Cossack army on the state of the area and the army for 1901. Ekaterinodar, 1902. 153 pp.

15. Report of the head of the Kuban area and the the Deputy ataman of the Kuban Cossack army about the state of the area and the army for 1913. Ekaterinodar, 1914. 293 pp.

16. Bondar N.I. The Tree of Life: Essays on Traditional Folk Culture. Ethnography, anthropology, semiotics. Krasnodar: Tradition, 2019. 528 pp.

17. Samovtor S.V. Reflection of the processes of Cossack colonization in the Kuban toponymy (late 18^th-early 00^th centuries): Diss. for the Cand. of History degree. Stavropol, 2008. 189 pp.

18. Burykina L.V. Resettlement movement to the North-Western Caucasus in the 90s of the 18^th-90s of the 19^th century. Maikop: ASU, 2002. 208 pp.

19. Complete collection of laws of the Russian Empire (PSZRI). Coll. 2. Vol. XXXV. Dept. I. 1860. SPb., 1862. Art. 35647.

20. Kotov S.N. Features of the spiritual culture of the nonresident peasantry of the North Caucasus in the 19^th - еаrlу 00^th centuries // Results of folklore and ethnographic studies of ethnic cultures of the North Caucasus for 2001. Dikarev's readings (8). Krasnodar: Kraybibkollektor, 2002. P. 88-94.

21. Avramenko A.M. Kuban and the Caucasian Black Sea region as historical and geographical regions (late 18^th - early 20^th centuries) // Matvey Kuzmich Lyubavsky: to the 150^th anniversary of the scientist. SPb., 2013. P. 239-252.

22. Tveritinov I.A. Socio-economic development of the Sochi district in the second half of the 19^th - early 20^th centuries. Sochi: RIO SGUTiKD, 2000. 187 pp.

23. Solovyova V.V. Population of the Black Sea province (okrug) at the end of the 19^th - first quarter of the 20^th century: Diss. for the Cand. of History degree. M., 2003. 281 pp.

24. Vasyukov S.I. Land of proud beauty / comp. by M.V. Kameshkova. Maikop: OAO Polygraph-Yug, 2009. 129 pp.

25. Review of the Black Sea province for 1907. Appendix to the the all-importan report of the Black Sea Governor. Novorossiysk, 1907. 27 pp.

26. Review of the Black Sea province for 1914. Appendix to the all-importan report of the Black Sea Governor. Novorossiysk, 1915. 33 pp.

27. Ryzhova S.V. Identity and integration policy in the regional context: research in Moscow and Sochi // Bulletin of the Institute of Sociology. 2010. No. 1. P. 444-462.

28. The Lipovan Old Believers Community of the Primorsko-Akhtarsky District: History and Culture. Krasnodar: NITs TK, 2006.127 pp.

Размещено на allbest.ru