С.Г. Сватиков и происхождение "Протоколов сионских мудрецов"

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

С.Г. Сватиков и происхождение «Протоколов сионских мудрецов»

Любовь Бибикова

«Протоколы сионских мудрецов» -- несомненно, одна из наиболее известных фальсификаций XX в. Опубликованные в начале XX в. в России, они приобрели после революции 1917 г. большой резонанс, были переведены на многие европейские языки, а в 1930-е гг. активно использовались в пропаганде Третьего рейха. О «Протоколах» написано столько, что они кажутся хорошо изученными и представляющими интерес скорее для конспирологов, чем для историков. При этом в литературе, в том числе научной, с 1920--1930-х гг. преобладает мнение о том, что их появление связано с П.И. Рачковским, в 1884--1902 гг. заведовавшим Заграничной агентурой Департамента полиции. Его называют то автором или соавтором, то заказчиком данного текста Милюков П.Н. Правда о сионских протоколах. Литературный подлог. Париж, 1922; Делевский Ю. Протоколы сионских мудрецов (История одного подлога). Берлин, 1923; Бурцев В.Л. Протоколы сионских мудрецов: доказанный подлог. Париж, 1938; Дудаков С. История одного мифа. Очерки русской литературы XIX--XX вв. М., 1993; Будницкий О.В. С.Г. Сватиков и его борьба на «еврейском фронте» // Евреи и русская революция. М., 1999. С. 24--26.. Так, В.Л. Бурцев в 1938 г. категорически утверждал в подзаголовке своей книги: «Рачковский сфабриковал “Протоколы сионских мудрецов”, а Гитлер придал им мировую известность» Бурцев В.Л. Указ. соч.. Британский историк Н. Кон, исследовавший происхождение «Протоколов», видел в причастности «охранки» к их изготовлению «благословение на геноцид» Cohn N. Warrant for Genocide. The Myth of the Jewish world-Conspiracy and the Protocols of the Elders of Zion. L., 1967. Русский перевод: Кон H. Благословение на геноцид: миф о всемирном заговоре евреев и «Протоколах сионских мудрецов». М., 1990.. Подобное представление, дискредитировавшее политический сыск Российской империи, отразилось и в философских трактатах Nora Р. 1898. Le theme du complot et la definition de l'identite juive // Pour Leon Poliakov. Le racisme, mythes et sciences. Bruxelles, 1981. P. 157--165., и даже в романах Эко У. Шесть прогулок в литературных лесах. СПб., 2003; Эко У. Маятник Фуко. СПб., 2006..

Исследователи, пытавшиеся оспорить участие Рачковского в подготовке этой фальсификации, обычно ссылались на то, что оно не находит подтверждения в делах Департамента полиции Брачев В.С. Мастера политического сыска дореволюционной России. СПб., 1998. С. 21--23., а по воспоминаниям Андрея Рачковского, его отец впервые познакомился с текстом «Протоколов» уже после того, как они были опубликованы Рууд Ч., Степанов С. Фонтанка, 16. Политический сыск при царях. М., 1993. С. 263--264, 275.. Однако их оппоненты на протяжении многих лет приводят разнообразные «свидетельства», а недостаток источников восполняют смелыми гипотезами. Так, по мнению И.П. Шорникова, поскольку Рачковский родился в Дубоссарах Херсонской губ. и, вероятно, интересовался «политическими событиями в родных краях», то «не исключено», что некая «группа Рачковского» передала созданную фальшивку именно П.А. Крушевану -- известному публицисту и активному черносотенцу, проживавшему в КишинёвеШорников И.П. Провокатор П.А. Крушеван и публикация «Протоколов сионских мудрецов» // Научные ведомости Белгородского государственного университета. Сер. История. Политология. 2011. № 7(102). Выл. 18.. Данные предположения автор документально не подтверждает, однако это пока единственная в историографии попытка проследить «связь» заведующего Заграничной агентурой с первым публикатором «Протоколов». Неудивительно, что автор самого детального в новейшей историографии исследования о «Протоколах» -- французский историк П. Тагиефф пишет о невозможности и даже бесполезности попыток разобраться в происхождении данного текста и предлагает рассматривать его возникновение как рождение мифа, используя соответствующий методологический инструментарий Тагиефф П.-А. Протоколы сионских мудрецов: фальшивка и её использование. Т. 1. М., 2011.

С. 8..

Между тем в последнее время появились работы, в которых убедительно показано, что первые заявления о причастности Рачковского к созданию «Протоколов», сделанные кн. Е. Радзивилл и гр. А. дю-Шайла, нельзя считать достоверными -- биографии этих деятелей не только экстравагантны, но и полны различных подлогов и мистификаций Микелис Ч., де. «Протоколы сионских мудрецов». Несуществующий манускрипт, или подлог века. Минск, 2006. С. 48--52; Hagemeister М. The Protocols of the Elders of Zion: Between History and Fiction // New German Critique. Vol. 35. 2008. № 1(103). S. 83--95; Hagemeister M. Russian Emigres in the Bern Trial of the «Protocols of the Elders of Zion» (1933--1935) // Cahiers Parisiens / Parisian Notebooks Vol. 5. 2009. P. 375--391; Hagemeister M. The Protocols of the Elders of Zion in Court. The Bern trials, 1933--1937 // The Global Impact of The Protocols of the Elders of Zion: A Century-Old Myth. L.; N.Y., 2011. P. 241--253; Hagemeister M. «Alles nur Betmg und Luge»? Fakten und Fiktionen im Leben der Catherine Radziwill // Kulturelle Grenzgange. Festschrift fur Christa Ebert zum 65. Geburtstag. Berlin, 2012. S. 289--300; Hagemeister M. Die «Protokolle der Weisen von Zion» vor Gericht. Der Berner Prozess 1933--1937 und die «antisemitische Internationale». Zurich, 2017; Хагемейстер M. В поисках свидетельств о происхождении «Протоколов сионских мудрецов»: издание, исчезнувшее из Ленинской библиотеки // Новое литературное обозрение. 2009. № 96; Баран X. О ранней публицистике А.М. дю-Шайла. Контексты «Протоколов Сионских мудрецов» // «И время, и место»: историкофилологический сборник к 60-летию А.Л. Осповата. М., 2008; Баран X., Зубарев Д., Аронов Л. Княгиня Екатерина Радзивилл и «Протоколы сионских мудрецов»: мистификация как образ жизни // Новое литературное обозрение. 2009. № 96; Аронов Л., Баран X., Зубарев Д. Между «делом Дрейфуса» и Папюсом: В.В. Муравьёв-Амурский и Франция // Россия и Франция XVIII--XX вв. Лотмановские чтения. М., 2013. С. 255--256..

Более надёжным и едва ли не основным до сих пор считается «свидетельство», оставленное историком и общественным деятелем Сергеем Григорьевичем Сватиковым Наиболее известны его работы: Сватиков С.Г. Общественное движение в России. Ростов н/Д, 1905; Сватиков С.Г. Россия и Дон (1549--1917). Белград, 1924; Сватиков С.Г. Россия и Сибирь. К истории сибирского областничества в XIX в. Прага, 1930.. В мае--сентябре 1917 г., будучи комиссаром Временного правительства, он расследовал в Париже контрразведывательную деятельность Департамента полиции во время Первой мировой войны ГА РФ, ф. 1652, on. 1, д. 2.. Впоследствии он заявил, будто в ходе допросов Анри (Генри) Бинт, служивший в Заграничной агентуре с 1883 по 1917 г., сообщил ему, что «Протоколы» были сфабрикованы по указанию Рачковского его секретным сотрудником -- журналистом Матвеем ГоловинскимСватиков С.Г. Создание сионских протоколов по материалам официального следствия 1917 года / Публ. О.В. Будницкого // Евреи и русская революция. С. 163--230. Рукопись находится в Собрании Б.И. Николаевского в архиве Гуверовского института (Box 20, folder 1).. Это ничем не подтверждённое В 1999 г. петербургский историк М.П. Лепёхин объявил в ряде французских изданий о будто бы найденных им в бумагах Бинта документальных свидетельствах написания «Протоколов» Головинским (Conan Е. L'origine des Protocoles des sages de Sion // L'Express. 1999. 16 novembre). Но ни он, ни другие исследователи, упоминающие про «свидетельство Бинта», так и не разъяснили, о каких собственно материалах идёт речь и где именно они обнаружены и находятся. Подробнее см.: Hagemeister М. The Protocols of the Elders of Zion... S. 83--95. утверждение Сватикова, как правило, не вызывает у историков сомнений Кон И. Благословение на геноцид... С. 33--40; Будницкий О.В. С.Г. Сватиков и его борьба... С. 26; Маркедонов С.М. С.Г. Сватиков -- историк и общественный деятель. Ростов н/Д, 1999; Zuckerman F.S. The Tsarist Secret Police Abroad: Policing Europe in a Modernising World. N.Y., 2003. P. 125--150; Рейтблат А.И. Нилус и «Протоколы сионских мудрецов» (обзор публикаций последних лет) // Новое литературное обозрение. 2006. № 78. При этом крупнейший исследователь истории политической полиции России З.И. Перегудова осторожно и корректно отмечает, что Рачковский был «среди инициаторов создания фальшивки» только «по одной из версий» (Большая российская энциклопедия. Т. 28. М., 2015), а американский историк Дж. Дейли, автор двух монографий по истории политической полиции Российской империи (Daly J. Autocracy under Siege. DeKalb, 1998; Daly J. The Watchful State. DeKalb, 2004), высказывая сомнение в причастности Рачковского к созданию «Протоколов», рассматривает утверждения Сватикова и показания Бинта лишь как факт историографии (см.: Спиридович А.И. Охрана и антисемитизм в дореволюционной России / Публ. Дж. Дейли // Вопросы истории. 2003. № 8. С. 3--6).. Тем более удивительно то, что его версия и контекст её появления ни разу не подвергались критическому анализу. сватиков протокол сионский мудрец

Открыто выражал сомнение как в причастности Рачковского к фабрикации «Протоколов», так и в свидетельстве Сватикова лишь А.И. Спиридович, в 1903--1905 гг. руководивший Киевским охранным отделением, а в 1906-- 1917 гг. -- Дворцовой охраной. В рукописи «Охрана и антисемитизм в дореволюционной России», написанной не ранее второй половины 1930-х гг., бывший жандармский генерал иронизировал: «Относясь с презрением к агентам русской секретной полиции всех служебных степеней, г. Сватиков был очарован и покорён “филёром''-французом, вероятно, подавленный его французским диалектом. Он всецело доверился его рассказам про работу Рачковского. Он упускал из виду, что г. Бинт был только “филёром”, то есть агентом наружного наблюдения, и забывал, что в русской обстановке г. Бинт был бы для него лишь “шпик”, “гороховое пальто”, разговаривать с которым Сватиков, конечно, счёл бы ниже своего достоинства... Из его рассказов Сватиков вывел заключение, что П.И. Рачковский -- провокатор, клеветник и плагиатор, сочинивший со своими соработниками Манасевичем-Мануйловым и Головинским “Сионские протоколы”. Рассказы г. Бинта о том, как он с Рачковским в восьмидесятых годах печатал на гектографе прокламации, якобы написанные революционерами, служили для Сватикова достаточным доказательством, что, значит, и “Протоколы” также сфабрикованы Рачковским. Сватиков верил, что “статский советник”, начальник делился своими политическими секретами о “Протоколах” с подчинённым ему “филёром”» Спиридович А.И. Охрана и антисемитизм... С. 28. Версию Сватикова пытался опровергнуть и О.А. Платонов, однако его работа носит скорее публицистический (и крайне идеологизированный) характер и к тому же содержит многочисленные ошибки, демонстрирующие слабое знакомство с историей дореволюционного политического сыска (Платонов О.А. Загадка сионских протоколов. М, 1999)..

При этом нет никаких причин полагать, что сведения о причастности Рачковского к фабрикации «Протоколов» появились ранее 1921 г. Ч. де Микелис считает, что впервые об этом упоминалось ещё в 1920 г. в польской газете «Варшавское слово»Микелис Ч., де. Указ. соч. С. 48 (сноска 48), 163--165.. Но там речь шла о некоем докладе (предположительно 1902 г.), направленном против спирита и гипнотизёра «месье Филиппа» (А.-Ф. Низье), имевшего тогда большой успех при царском Дворе Варшавское слово. 1920. 17 июля. Цит. по: Микелис Ч., де. Указ. соч. С. 163--164.. Смелое предположение, будто данный доклад -- это и есть «Протоколы», сделал в 1939 г. французский писатель А. Роллен, однако доказать эту гипотезу ему было нечем Rollin Н. L'Apocalypse de notre temps. P., 1991. P. 453. Цит. по: Микелис Ч., де. Указ. соч. С. 163. Текст этого доклада в архивах пока не обнаружен..

Лишь 1 апреля 1921 г. в парижской газете «Еврейская трибуна» был опубликован перевод интервью кн. Е. Раздивилл и некой «её подруги госпожи Херблетт», взятого американскими журналистами в конце февраля -- начале марта того же года Правда о «Сионских протоколах» (Беседы с княгинею Радзивилл и с г-жею Генриеттою Херблет) // Еврейская трибуна. 1921. 1 апреля. № 66. С. 1--3. Газета «Еврейская трибуна» выходила также на французском языке («La Tribune Juive»).. Княгиня заявила им (а «г-жа Херблетт» подтвердила), что к созданию «Протоколов» причастны П.И. Рачковский, М. Головинский и И.Ф. Манасевич-Мануйлов. «Агент Головинский» будто бы даже навещал княгиню в Париже и показывал рукопись «Протоколов», над которой работал в Национальной библиотеке Франции в 1904--1905 гг. по указанию и под руководством Рачковского. Нестыковки и неточности рассказа Радзивилл хорошо известны См., в частности: Баран X., Зубарев Д., Аронов Л. Княгиня Екатерина Радзивилл... С. 93--100; Hagemeister М. «Alles nur Betrag und Luge»... S. 289--300.. Говоря про 1904--1905 гг., она, видимо, ориентировалась на появившееся в конце 1905 г. второе издание книги С.А. Нилуса «Великое в малом» -- единственную широко известную к 1921 г. публикацию «Протоколов». О том, что впервые они были опубликованы П.А. Крушеваном в газете «Знамя» в августе--сентябре 1903 г., княгиня, скорее всего, просто не знала (в это время она отбывала наказание в тюрьме в Южной Африке за подделку подписей британского министра С. Родса Аронов Л., Баран X., Зубарев Д. Княгиня Екатерина Радзивилл... С. 83--84.).

Интервью Радзивилл вызвало пристальный интерес в эмигрантской среде: имя Рачковского оставалось на слуху, он был известен как инициатор разгрома в 1886 г. народовольческой типографии и «дела бомбистов» 1890 г., ему приписывали обращение Л.А. Тихомирова в монархиста и даже убийство В.К. Плеве и Г.А. Гапона Об этом писали в периодической печати после смерти П.И. Рачковского в октябре 1910 г. Подборку статей, составленную в Департаменте полиции, см.: ГА РФ, ф. 102, оп. 316, ОО, 1 отделение, д. 2586, л. 23--36. В эмиграции в 1920-е гг. эти сюжеты продолжали обсуждаться: Там же, ф. 1723, on. 1, д. 93, л. 65; д. 265.. 14 апреля известный разоблачитель «тайн охранки» Бурцев опубликовал в своей газете «Общее дело» критический разбор интервью Радзивилл и Херблетт Бурцев В. «Сионские протоколы» // Общее дело. 1921. 14 апреля. № 273. С. 2., обратив внимание на то, что в 1904--1905 гг., когда Головинский якобы посещал княгиню в Париже, Рачковский уже не заведовал Заграничной агентурой, так как был уволен ещё в 1902 г. и не жил в Париже. 16 апреля в газете П.Н. Милюкова «Последние новости», боровшейся с «Общим делом» за читательскую аудиторию, появилась статья известного журналиста С.Л. Полякова-Литовцева, настаивавшего на том, что важны не детали, а сам факт фабрикации «Протоколов» Рачковским, Головинским и МанасевичемМануйловым Поляков-Литовцев С. Протоколы «сионских мудрецов» // Последние новости. 1921. 16 апреля. № 304. С. 2. О «Протоколах» Поляков писал и ранее. См., в частности: Поляков С. «Таймс» и сионистские протоколы // Еврейская трибуна. 1920. 21 марта..

12 и 13 мая 1921 г. в «Последних новостях» появились две статьи гр. А.М. дю-Шайла -- француза, жившего в 1900--1910-е гг. в России, публиковавшегося в черносотенных изданиях, а затем поменявшего свои идеологические пристрастия на противоположные О нём см: Hagemeister М. Der Mythos der «Protokolle der Weisen von Zion» // Vorschworangstheorien: Anthiopologische Konstanten -- historische Varianten. Osnabrack, 2001; Баран X. О ранней публицистике А.М. дю-Шайла.... Граф сообщил о своём знакомстве с Нилусом в Оптиной пустыни в 1909 г., рассказывал (дословно повторяя слова Радзивилл) про внешний вид рукописи «Протоколов», которую якобы показал ему Нилус, получивший её от Рачковского Дю-Шайла А. С.А. Нилус и «Сионские протоколы» // Последние новости (Париж). 1921. 12 мая. № 326. С. 2--3; 13 мая. № 327. С. 2--3; Дю-Шайла А. Воспоминания о С.А. Нилусе и Сионских Протоколах (1909--1920) // Еврейская трибуна. 1921. 14 мая. № 72. С. 1--7.. 18 мая 1921 г., откликаясь в тех же «Последних новостях» на воспоминания дю-Шайла, Поляков-Литовцев утверждал, что они доказывают связь Рачковского не только с Головинским, но и с Нилусом Поляков-Литовцев С. Без названия // Последние новости. 1921. 18 мая. С. 2.. В начале июля «Последние новости» выпустили новый цикл статей дю-Шайла «Монархическая идея и действительность», в которых участие Рачковского в создании «Протоколов» объяснялось его борьбой с придворным мистиком и мистификатором Филиппом Низье Аронов Л., Баран X., Зубарев Д. Между «делом Дрейфуса» и Папюсом... С. 255--256..

К тому времени (преимущественно в 1918--1920-х гг.) «Протоколы» были переведены на многие европейские языки и изданы большими тиражами в Германии, Италии, Англии, США и других странах. Происхождение этого текста интересовало тогда многих русских эмигрантов. Один из лидеров кадетской партии Ф.И. Родичев даже написал в 1921 г. брошюру «Большевики и евреи», в которой, среди прочего, характеризовал идеи «Протоколов» и их дореволюционные публикации Нилусом. Рецензия на эту брошюру стала единственной публикацией на данную тему, помещённой в «Общем деле» после выхода статьи Бурцева Л.Б. Большевики и евреи // Общее дело. 1921. 19 июня. № 338. С. 2..

Тем не менее начавшаяся в «Последних новостях» и «Общем деле» дискуссия привлекла внимание Сватикова, приехавшего в Париж в 1920 г. после неудачной попытки наладить сотрудничество с правительством А.И. Деникина О службе Сватикова в Особом совещании при главнокомандующем Добровольческой армии см.: ГА РФ, ф. P-324, on. 1, д. 31.. 16 апреля, спустя две недели после публикации интервью Радзивилл в парижской прессе, Сватиков писал бывшему чиновнику Особого отдела Департамента полиции Л.П. Меныцикову, после Первой русской революции сотрудничавшему с Бурцевым: «Был бы Вам очень признателен за сообщение всего Вам известного по делу о протоколах сионских мудрецов... Знали ли Вы Матвея Головинского? Вы сами увидите ошибки в сведениях Радзивилл и Херблетт. Но там, несомненно, много и правды» Там же, ф. 1723, on. 1, д. 298, л. 2.. Этот вопрос вполне соответствовал общему содержанию их обширной дружеской переписки, в которой в 1920-е гг. в основном обсуждалась секретная агентура Департамента полиции Там же, д. 126, 298.. Вместе с тем Сватиков, судя по данному письму, явно не располагал точными сведениями о возникновении «Протоколов» и скорее делал догадки, казавшиеся ему несомненными.

Однако уже 14 августа в «Общем деле» вышла статья Сватикова «Рачковский и его подлоги». В ней рассказывалось о том, что в 1880--1890-е гг. начальник Заграничной агентуры занимался составлением «подложных документов», опубликовав на русском и французском языках ряд статей и брошюр от имени известных революционеров (в частности, Л.А. Тихомирова и Г.В. Плеханова) или анонимных, с критикой и насмешками над русской революционной эмиграцией. Делалось это, по словам Сватикова, с «целью внести раздоры в революционную эмигрантскую среду». Упоминалось при этом и то, что «по показаниям сотрудников Рачковского (имена их не назывались. -- Л.Б.), Матвей Головинский находился с 1892 г. на службе Заграничной агентуры Департамента полиции и долго жил в Париже». В заключении статьи автор с явной надеждой и плохо скрываемым нетерпением писал о том, что «приходится только ждать данные о создании текста протоколов под руководством Рачковского»Сватиков С. Рачковский и его подлоги // Общее дело. 1921. № 393. С. 2. 26 августа 1921 г. эта статья была перепечатана в «Еврейской трибуне» (№ 87)..

Через несколько дней «Последние новости» преподнесли читателям очередную сенсацию -- в газете «Таймс» британский журналист Ф. Грейвс обнаружил текстуальное сходство «Протоколов» с книгой французского публициста 1860-х гг. М. Жоли «Диалоги в аду» Сионские протоколы // Последние новости. 1921. 20 августа. № 412. С. 1.. Доводы Грейвса были вполне убедительны и сохраняют своё значение по сей день.

20 сентября 1921 г. в статье «Конец сионских протоколов», опубликованной в «Общем деле», Сватиков, не приводя никаких новых данных, попытался обобщить все известные на тот момент сведения, извлечённые из интервью Радзивилл и Херблетт, воспоминаний дю-Шайла и наблюдений Грейвса. Статьи 1921 г. свидетельствовали о безусловном доверии Сергея Григорьевича к словам Радзивилл и дю-Шайла. Но тогда почти никто не ставил их под сомнение Даже Бурцев, несмотря на высказанные в статье 14 апреля 1921 г. замечания, позднее демонстрировал полное доверие к этим «свидетельствам» и на Бернском процессе, и в книге «Протоколы сионских мудрецов: доказанный подлог».. В 1922 г. Милюков издал статьи дю-Шайла отдельной книгой с собственным предисловием, в котором утверждал: «Показание дю-Шайла было чрезвычайно важно потому, что совершенно совпадало с показаниями княгини Радзивилл и её приятельницы г-жи Герблетт... Обе дамы видели эту самую рукопись..., они знали и автора, который в их салоне показывал эту рукопись и хвастался своей работой. Это был именно г. Головинский, агент Рачковского, начальника тайной полиции в Париже. Г. Головинский с более известным Манасевичем-Мануйловым трудились, по словам первого, над этой рукописью в парижской Национальной библиотеке, по поручению Рачковского» Милюков П.Н. Указ. соч. С. 3..

Схожим образом описывал происхождение «Протоколов» и другой эмигрант -- эсер, литератор и известный геолог Я.Л. Делевский, сделавший, однако, небольшое уточнение: «Один из сотрудников Рачковского подтвердил Сватикову в общей форме, что Протоколы сионских мудрецов созданы по заказу Рачковского... На основании данных Сватикова, производившего в 1917 году в качестве комиссара Временного правительства за границей следствие о деятельности Заграничной агентуры Департамента полиции, выясняется, что Матвей Головинский был агентом Заграничной агентуры с 1892 года и жил в 1890--1900 годах в Париже» Делевский Ю. Указ. соч. С. 96, 98.. Таким образом, именно в изложении Делевского впервые появляется указание на 1917 г. и говорится, что секретное сотрудничество Головинского с Заграничной агентурой было установлено комиссаром Временного правительства в ходе расследования деятельности «парижской охранки» (о чём сам Сватиков в своих статьях 1921 г. не упоминал). Однако в книге Делевского 1917 г. ещё не привязан к «сведениям сотрудника Рачковского», поэтому не ясно, когда собственно тот «подтвердил в общей форме» факт фабрикации «Протоколов» его бывшим начальником. Вероятно, это должно было произойти всё же после апреля 1921 г., так как иначе подобный рассказ стал бы новой -- причём, сенсационной! -- информацией, а не «подтверждением» уже известных фактов. Сватиков тогда эти детали не комментировал.

Новые сведения о роли Рачковского Сватиков привёл только в 1934 г. в рукописи «Создание сионских протоколов по материалам официального следствия 1917 года» Сватиков С.Г. Создание сионских протоколов... С. 163--230. и в показаниях на Бернском процессе, который состоялся по инициативе еврейских общин Швейцарии, добивавшихся официального признания подложности «Протоколов» О Бернском процессе см.: Хагемейстер М. В поисках свидетельств...; Hagemeister М. Russian Emigres in the Bern Trial... S. 375--391; Hagemeister M. Die «Protokolle der Weisen von Zion» vor Gericht.... Как отмечает О.В. Будницкий, «на Бернском процессе среди экспертов, привлечённых обвинением, преобладали русские специалисты -- Бурцев, Сватиков, Милюков, Николаевский. И это не случайно, как показывают документы из архива Николаевского в Гуверовском институте, истинными организаторами процесса были российские евреи-эмигранты, первую скрипку среди которых играл И.М. Чериковер». Русские эксперты хотели продемонстрировать швейцарскому суду единство своей позиции, поэтому известный эмигрантский историк Николаевский, хотя и «не считал Рачковского организатором создания “Протоколов”..., своё особое мнение не счёл возможным обнародовать в период Бернского процесса» Будницкий О.В. С.Г. Сватиков и его борьба... С. 24, 27..

В марте 1934 г. организаторы готовившегося Бернского процесса заказали Сватикову книгу о Рачковском и фабрикации «Протоколов», передав через Николаевского аванс -- 2 тыс. франков Переписка по этому поводу опубликована: Платонов О.А. Загадка сионских протоколов. С. 391-395.. К концу лета текст был написан и переведён на немецкий язык Как любезно сообщил М. Хагемейстер, немецкий перевод рукописи Сватикова хранится в Архиве современной истории в Цюрихе.. В октябре Сватиков в общих чертах изложил его содержание в показаниях на суде, где уверенно поддерживал позицию обвинения и «русских экспертов». Причины, по которым рукопись Сватикова так и не была тогда же издана, неизвестны. По мнению её современного публикатора, Сватиков не хотел мешать Бурцеву, который в то же время работал над исследованием о происхождении «Протоколов» (его книга увидела свет в 1938 г.) Будницкий О.В. С.Г. Сватиков и его борьба... С. 26..

Из названия рукописи Сватикова могло показаться, что в 1917 г. проводилось официальное следствие о «сионских протоколах», но уже с первых страниц становилось ясно: «официальным следствием» автор называет расследования, которыми занимались представители Временного правительства (и в первую очередь -- он сам) в Париже. Однако «следствия о сионских протоколах» тогда никто не вёл -- собирались сведения о контрразведывательной деятельности, о «провокаторстве» в эмигрантской среде и секретном сотрудничестве революционеров с политической полицией Российской империи, о шпионаже в пользу Германии, о злоупотреблениях в русских военных миссиях в Европе Разные варианты итогового отчёта Сватикова Временному правительству см.: ГА РФ, ф. P-324, on. 1, д. 1, 2; оп. 2, д. 46; ф. 1653, on. 1, д. 2. См. также: Агафонов В.К. Заграничная охранка (Составлено по секретным документам Заграничной агентуры и Департамента полиции). С приложением очерка «Евно Азеф» и списка секретных сотрудников Заграничной агентуры. [Пт.], 1918..

Осветив в рукописи свою деятельность на посту комиссара Временного правительства за границей в 1917 г., а также действия заведующего Заграничной агентурой Департамента полиции в 1880--1900-х гг., Сватиков попытался представить «документальное доказательство» причастности Рачковского к фабрикации «Протоколов». Особое значение при этом придавалось информации, полученной от Анри Бинта -- филёра, находившегося на службе у русского правительства с 1881 г. Первоначально он вёл слежку на территории Франции по заданиям представителей «Святой дружины», а с момента создания Заграничной агентуры и вплоть до Февральской революции сотрудничал с Департаментом полиции. При Банковском Бинт исполнял филёрские обязанности, с середины 1890-х гг. принимал участие в охране особ Императорской фамилии во время их поездок по ЕвропеПерегудова З.И. Политический сыск России. 1880--1917. М., 2013. С. 155--182.. В 1909--1917 гг. он был на хорошем счету у последнего заведующего Заграничной агентурой А.А. Красильникова и даже стал, как самый надёжный из «старослужащих французов», руководителем фиктивного частного «Розыскного бюро Бинт и Самбен» -- легального «прикрытия» Заграничной агентуры, действовавшей на территории Франции неофициально и летом 1909 г. разоблачённой Бурцевым в ряде публикаций во французской прессе Там же; Агафонов В.К. Указ. соч. С. 109--121..

Согласно рукописи Сватикова, во время допросов бывших чинов Заграничной агентуры в 1917 г. именно Бинт рассказал ему ряд историй о своём бывшем начальнике, в том числе и о фабрикации «Протоколов». В 1921 г. он же предоставил «фальшивки Банковского», проанализированные затем Сватиковым на страницах «Общего дела». В 1926 г. Бинт передал Сватикову из своего личного архива «документ», якобы убедительно доказывавший причастность Банковского к созданию «Протоколов» Сватиков С.Г. Создание сионских протоколов... С. 205--206..

В рукописи Сватиков приводит свой разговор с Бинтом, утверждая, что он состоялся во время одного из допросов в 1917 г. Это -- единственное доказательство «версии Сватикова», согласно которой «Протоколы» были сфабрикованы Банковским. «Давая мне беглые показания о деятельности своей за 37 лет, -- писал Сватиков, -- и описывая эпоху управления Банковского, в частности же описывая провокационную работу и подделки Банковского, Бинт сказал, что лет 17 тому назад по указаниям шефа, т.е. Банковского, была создана ещё и такая фальшивка, а именно “Сионские протоколы”. Что было в этих `протоколах'?, -- спросил я, смутно вспоминая, что в 1905 году я читал какую-то книгу, в которой несколько глав были посвящены каким-то сионским протоколам. -- Описание того, как евреи правят миром и совещаются между собой, как это лучше делать. Вообще фантазии в жанре Дрюмона -- Было ли это написано с погромной целью? -- Не знаю. -- Ну вообще чтобы подстрекнуть русских против евреев? -- О, да! -- Это было сделано по приказу его начальства? По приказу Департамента полиции? -- Нет. Охранка женерале, Фонтанка, 16 (так Бинт называл в просторечии Департамент полиции) не знала об этой затее Рачковского. Это было его индивидуальное предприятие, как и многие его листки. -- Сам ли Банковский писал эти протоколы? -- Нет, писал их наш агент Головинский (Бинт произносил фамилию и писал её через К, а не через G). -- Наш агент -- это секретный сотрудник Заграничной агентуры? -- Да. -- С какого года был Головинский на службе у Банковского? -- Помнится, с 1892. Я ему, как и другим, платил деньги, по приказанию `шефа', из рук в руки. -- Почему Вы думаете, что писал Головинский и именно `протоколы'? -- У Рачковского было два литератора: Коган и Головинский. Последний работал в Национальной библиотеке и приносил главы в черновике Рачковскому. Я знал, о чём пишет Головинский. -- Нет ли у Вас копии этих протоколов? Вы же со всего снимали для себя копии. -- Нет, к несчастью, нет. Это была очень конфиденциальная работа. -- Есть ли у Вас какие-либо бумаги, доказывающие участие Банковского в создании протоколов? -- Да, приказ о розыске древних противоеврейских книг в Германии. -- Хорошо, доставьте мне все те листки, брошюры, о которых Вы говорили, а также и документ”. Этим кончился допрос Бинта в 1917 г. Он кратко записал свои показания по этому вопросу, как и другие -- о сотнях людей и предметов... Обещанные книги и листки он не мог доставить, они оказались в его личном архиве в провинции» Сватиков С.Г. Создание сионских протоколов... С. 166--167..

Таким образом, если верить Сватикову, уже в 1917 г. Бинт знал о фабрикации «Протоколов» Головинским по приказу Рачковского и её цели, был знаком с содержанием фальшивки, уверенно называл один из её источников -- сочинения французского политика и публициста Э. Дрюмона (о чём писали уже в 1920-е гг. Делевский и Бурцев). И это при том, что Бинт исполнял при Рачковском исключительно филёрские обязанности, и даже среди филёров заведующий Заграничной агентурой не выделял его как лучшего Так, в январе 1886 г. Рачковский предлагал Департаменту полиции выплатить нескольким филёрам дополнительное вознаграждение за хорошую службу. Бинта в этом списке нет (ГА РФ, ф. 102, 1886 г., 3-є делопроизводство, оп. 82, д. 93, л. 39--40).. Между тем разделение внутреннего и внешнего наблюдения являлось одним из первых правил конспирации, которые Рачковский соблюдал неукоснительно Об этом свидетельствовали, в частности, периодические ревизии, проводившиеся Департаментом полиции. См.: Агафонов В.К. Указ. соч. С. 28--31.. Служебное положение Бинта существенно изменилось только при новом начальнике -- в 1902--1905 гг. он стал ближайшим помощником Л.А. Ратаева (контактировал с секретными сотрудниками, платил им деньги, составлял финансовые ведомости на все расходы Заграничной агентуры ГА РФ, ф. 509, on. 1, д. 10, л. 90-181; д. 14, л. 2, 25, 45.). Однако при сменившем Ратаева в 1905--1909 гг. А.М. Гартинге Бинт снова стал простым филёром Между Гаргингом и Бинтом произошёл конфликт, и в марте 1908 г. руководителем филёрской службы был назначен другой француз -- Биттар-Монен (ГА РФ, ф. 10003, on. 1, д. 11, л. 11-19, 96)..

Нельзя не отметить, что, беседуя со Сватиковым, Бинт использовал слова, которые были в ходу в революционной и эмигрантской среде, но не употреблялись в системе сыска. Тот же Бинт в показаниях 1917 г. говорил не об «охранке», а о «1а police politique russe» («русской политической полиции») ГА РФ, ф. 508, on. 1, д. 36, л. 59.. Если в структурах, находившихся на территории империи (Департамент полиции, охранные отделения, губернские жандармские управления), использовался термин «секретный агент», известный и в революционной среде, то в Заграничной агентуре «агентами» называли тех, кто занимался слежкой, а секретных сотрудников -- просто «сотрудниками» См., например: Там же, ф. 509, on. 1, д. 18, л. 3, 8.. «Помимо штатных чинов и офицеров, -- писал Сватиков в 1918 г., хорошо понимая терминологическую разницу, -- работали лица двух сортов: агенты и секретные сотрудники. Агенты были низшие исполнители по найму... Их обязанности заключались в наружном наблюдении... Секретные сотрудники распадались на информаторов и на провокаторов» Сватиков С.Г. Русский политический сыск за границей. Ростов н/Д, 1918. С. 6. См. также отчёт Сватикова Временному правительству «о ликвидации заграничной политической агентуры»: ГА РФ, ф. 1653, on. 1, д. 2, л. 2. Сватиков различал эти понятия и в 1920-е гг. (См., например: Там же, ф. P-5802, on. 1, д. 535, л. 35--37 об.).. Следовательно, Бинт, занимавшийся в Заграничной агентуре слежкой, на протяжении более чем 30 лет был «агентом», и в его устах слова «наш агент Головинский» означали бы, что речь идёт о филёре.

Тематика допросов, которые вели в 1917 г. комиссар Временного правительства и члены Комиссии по разбору дел Заграничной агентуры, существенно отличались от того, о чём, согласно рукописи Сватикова, рассказывал Бинт.

Сохранилось по меньшей мере три комплекта протоколов допросовГА РФ, ф. 10003, on. 1, д. 21; ф. P-324, on. 1, д. 1, 2, 4; оп. 2, д. 46; ф. 1653, on. 1, д. 2; ф. 508, on. 1, д. 36. (среди них есть и показания Бинта Там же, ф. 10003, on. 1, д. 21, л. 185-187, 201-207; ф. P-324, on. 1, д. 4, л. 47-50; ф. 508, on. 1, д. 36, л. 59--59 об.; ф. 509, on. 1, д. 34, л. 1--14.). Речь в них идёт преимущественно о разоблачении «тёмных» сторон «царского режима» -- «провокаторства», шпионажа в пользу Германии, злоупотреблений в русских военных миссиях в Европе и т.д. В имеющихся протоколах допросов Бинта не говорилось о «сионских мудрецах», а Рачковский упоминался лишь мимоходом -- как автор системы калькирования писем Там же, ф. P-324, on. 1, д. 4, л. 47.. Нет в них ни «беглых показаний о деятельности за 37 лет», ни описания «эпохи управления Рачковского» и его «провокационной работы и подделок». Зато Бинт подробно рассказывал о своей контрразведывательной деятельности в Швейцарии и Скандинавии в годы Первой мировой войны Там же, ф. 509, on. 1, д. 34, л. 2, 4--5.. Но основное внимание он уделил критике финансовой недобросовестности и некомпетентности Гартинга, заведовавшего Заграничной агентурой в 1905-- 1909 гг. Там же, л. 11--17.

Любопытно и то, что, согласно рукописи Сватикова, Бинт будто бы назвал настоящие имена секретных сотрудников (Головинский и Коган) без указания их кличек. Однако Комиссия по разбору дел Заграничной агентуры во главе с Е.И. Раппом, созданная в конце апреля 1917 г. из эмигрантов, живших в Париже, столкнулась с тем, что в документах официального делопроизводства имелись только клички. Один из самых деятельных её членов и друг Сватикова -- Агафонов -- в книге, изданной в марте 1918 г., писал: «При... предварительном общем обзоре архивов заграничной агентуры мы вскоре поняли, что главная наша задача -- разоблачение “провокаторов” -- представляется чрезвычайно трудной, так как ни в бумагах, ни в каталогах, ни в фотографических альбомах мы не нашли, конечно, каких-либо указаний на фамилии секретных сотрудников» Агафонов В.К. Указ. соч. С. 8--9. Сватиков и Агафонов познакомились летом 1917 г. в Париже, их переписку см.: ГА РФ, ф. 508, on. 1, д. 87, 93; ф. 6093, on. 1, д. 7, л. 2--3, 4; д. 10..

Комиссар Временного правительства Сватиков формально не имел отношения к этой комиссии, однако принял активное участие в её работе Разные варианты отчёта Сватикова Временному правительству об их занятиях см.: ГА РФ, ф. P-324, on. 1, д. 1, 2; оп. 2, д. 46; ф. 1653, on. 1, д. 2.. На допросах бывшие служащие Заграничной агентуры называли настоящие имена секретных сотрудников и соотносили их с кличками из делопроизводственной переписки Тексты допросов см.: Там же, ф. 508, on. 1, д. 36.. В списках, составленных в результате Агафоновым и Сватиковым, указывались фамилии, имена, отчества, клички, годы «сотрудничества» и основные вехи деятельности секретных сотрудников Там же, ф. P-324, on. 1, д. 1, 2; ф. 1653, on. 1, д. 4. Агафонов В.К. Указ. соч. С. 308--383.. В них встречаются клички без указания настоящих имён (если «сотрудник» не был «расшифрован») , однако настоящее имя ни разу не приведено без клички. При этом во всех списках 1917--1918 гг. отсутствовали два имени, якобы названные Бинтом в 1917 г. -- Матвей Головинский и Евгений Коган-Семёнов Нет их и в черновых списках секретной агентуры, которые большевики начали составлять в 1919 г. (ГА РФ, ф. 4888, оп. 7, д. 183--187, 192, 193), а также в картотеке агентов, составленной в СССР в 1920-е гг. после фронтального просмотра архива Департамента полиции и охватившей 22 тыс. человек (ГА РФ. Картотека секретных сотрудников). Когану-Семёнову посвящён небольшой фрагмент рукописи: Сватиков С.Г. Создание сионских протоколов... С. 179--181.. Трудно поверить, что Сватиков решил тогда скрыть факт их сотрудничества с Департаментом полиции.

Таким образом, анализ фрагмента рукописи 1934 г. с «показаниями Бинта 1917 года», его сопоставление с реальными документами 1917 г. и отсутствие имеющихся в этом фрагменте сведений в статьях Сватикова 1921 г. убеждают в том, что в 1917 г. разговора о «Протоколах» не было. Данная часть рукописи представляет собой компиляцию сведений, ставших известными в 1920-е гг., со знаниями Бинта о функционировании Заграничной агентуры, полученными в 1902--1905 гг. При этом Сватиков приписал ему эмигрантскую терминологию 1920-х гг., которой Бинт не мог владеть к моменту прихода к власти Временного правительства. Используя устоявшиеся к началу 1930-х гг. в литературе выражения «агент Головинский», «сионские протоколы», «охранка», Сватиков стремился сблизить свою версию с заявлениями кн. Радзивилл. Любопытно, что во всей рукописи Сватиков не приводит никаких других доказательств или примеров «сотрудничества» Рачковского с Головинским, поскольку будто бы «этот компилятор, довольно грубо склеивший обрывки цитат из французского памфлета 1860-х гг., и не столь важен» Сватиков С.Г. Создание сионских протоколов... С. 212..

И всё же, скорее всего, Сватиков не сконструировал данный разговор с Бинтом, а лишь перенёс его в 1917 г. из более поздних своих встреч с ним в 1921 и в 1926 гг. (а возможно, и позднее, вплоть до смерти Бинта в 1929 г.). «После нашей официальной встречи в 1917 г., -- писал Бинт Сватикову осенью 1926 г., -- я Вас вновь видел в начале 1921 г. в тот период, когда Вы меня просили уступить Вам кое-какие исторические материалы, относящиеся к моей службе в охране. В результате этих переговоров я Вам дал немало устных и письменных справок, в частности, я Вам весной 1921 г. передал определённое количество документов из моих частных архивов... Большинство этих документов касалось вопросов, которые в этот период интересовали русское общественное мнение за границей: об измене Ленина России и подозрительных связях Троцкого в Вене... Кроме того, я Вам сообщил устно всё, что мне известно было о фальсификации Рачковского. А так как Вы интересовались также вопросом о сионском протоколе, я Вам рассказал всё, что знал о действиях Рачковского и Головинского, касающихся вопроса протокола и, как доказательство моих слов, я Вам обещал доставить документ, исходящий от моего шефа и дающий мне распоряжение отправиться во Франкфурт-на-Майне для того, чтобы отыскать у книгопродавцев несколько очень древних антисемитских книг и доставить их в Департамент полиции, но, к несчастью, я не мог откопать эту бумагу, потонувшую в огромном количестве личных и официальных бумаг» Письмо Г. Бинта С. Сватикову от 13 октября 1926 года // Евреи и русская революция. С. 213..

Таким образом, именно в 1921 г. Бинт рассказал Сватикову «всё, что знал о действиях Рачковского и Головинского, касающихся вопроса протокола», и о каких-либо своих «показаниях 1917 года» по этому поводу он не упоминал. Но состоялся ли этот разговор до появления в парижской прессе перевода интервью Радзивилл и Херблетт и можно ли считать «свидетельство Бинта» независимым от заявлений двух «свидетельниц» из США, или же он сообщил Сватикову «всё, что знал», после 1 апреля 1921 г., уже с учётом их интервью? Выяснить это позволяет письмо Бурцева, отправленное в 1926 г. в Русский заграничный исторический архив (РЗИА) в Праге: «Вскоре после приезда из России в Париж (1918 г. -- Л.Б.) я нашёл Бинта и тогда же он мне кое-что уступил для моих работ из своих материалов. Приблизительно в 1921 году я попросил С.Г. Сватикова С 1924 г. Сватиков был представителем РЗИА в Париже. См.: Маркедонов С.М. С.Г. Сватиков -- историк и общественный деятель. С. 87. вступить в сношения с Бинтом для выяснения некоторых вопросов -- больше для перекрёстных допросов Бинта. Бинт сделал Сватикову ряд сообщений и уступил ему некоторое количество документов. Часть их была использована С.Г. Сватиковым. В то время “Общее дело” вело кампанию по разоблачению подделки “Сионских протоколов” (речь идёт, очевидно, о периоде с апреля по сентябрь 1921 г. -- Л.Б.). Я посоветовал Сватикову сличить в Национальной библиотеке все экземпляры книги Жоли с текстом Протоколов (впервые о книге Жоли как основном источнике «Протоколов» стало известно в середине августа 1921 г. -- Л.Б.), а также допросить по их поводу Бинта. Бинт дал ему сведения о подделке Протоколов и обязался уступить ему документ, подтверждающий его слова» ГА РФ, ф. Р 5917, on. 1, д. 41, л. 124.. Соответственно, разговор Бинта и Сватикова в 1921 г. о фабрикации “Протоколов” Банковским с помощью «агента Головинского» состоялся после появления статьи Грейвса в августе 1921 г., не говоря уже о публикации в парижской прессе интервью Радзивилл и Херблетт М. Хагемейстер также полагает, что этот разговор состоялся в 1921 г.: Hagemeister М. Die «Protokolle der Weisen von Zion» vor Gericht... P. 477..

В рукописи Сватикова встречаются и другие «показания Бинта 1917 года», плохо согласующиеся с официальными документами, отражающими деятельность дореволюционной полиции и не подтверждающиеся в допросах бывших служащих Заграничной агентуры в 1917 г. (рассказ о слежке Бинта за Бурцевым в 1890 г., о выборе Гартингом нового имени или об обстоятельствах разгрома народовольческой типографии в Женеве в 1886 г.) Сватиков С.Г. Создание сионских протоколов... С. 183, 184, 195..

В 1934 г. Сватиков явно искажал роль Бинта в 1917 г., изображая его едва ли не основным экспертом и наиболее осведомлённым о тайнах сыска. Например, по его словам, «в то время один социал-революционер, ныне покойный, горячо требовал у меня проверить, был ли другой с.-p., гораздо более известный, прикосновенен к охране... Я вызвал Бинта в генеральное консульство и допросил его о разных моментах жизни лица, которое заподозревалось товарищем по партии. Бинт ответил: “Пораженец он, это верно, но в сношениях с немцами никогда не был заподозрен. Он честный революционер и враг охраны”» Там же. С. 199-200.. Однако, судя по сохранившимся протоколам допросов чинов Заграничной агентуры, с подобными вопросами в 1917 г. представители Временного правительства обращались непосредственно к последнему заведующему Заграничной агентурой А.А. Красильникову См.: ГА РФ, ф. 508, on. 1, д. 36, л. 3-45.. Бинт же тогда не играл заметной роли при выявлении секретных сотрудников Бинта спрашивали лишь о том, не являлся ли секретным сотрудником бывший секретарь Бурцева В.Л. Родштейн, но сведения, сообщённые Бинтом, были настолько путаными, что вызвали сомнение даже у Сватикова (ГА РФ, ф. 10003, on. 1, д. 21, л. 185, 187--188, 193, 194, 201--203). ГА РФ, ф. 509, on. 1, д. 34, л. 2.. При этом он, похоже, вовсе не понимал антагонистического отношения новой власти к царскому режиму и его слугам. Так, настаивая во время встречи со Сватиковым на повышении своей пенсии в полтора раза, Бинт ссылался на то, что «последние 10 лет службы были самыми насыщенными работой и ответственностью»16.

Но что же тогда представлял «сионский документ», как называл его Сватиков, якобы доказывавший причастность Рачковского к фабрикации «Протоколов»? Именно наличие этого документа, к которому в эмигрантских кругах относились весьма серьёзно, и побудило инициаторов Бернского процесса предложить Сватикову написать книгу Письма Б.И. Николаевского, через которого шёл заказ рукописи, и И.М. Чериковера по этому поводу цитирует О.А. Платонов (Платонов О.А. Загадки сионских протоколов. С. 391--395). 152. Неудивительно, что в рукописи 1934 г. тщательно анализировались внешний вид и содержание данного текста и подробно излагалась его история, рассказанная Бинтом. Сообщив читателям про «показания Бинта 1917 года» о подделке «Протоколов» Банковским и его «агентом Головинским», Сватиков упомянул и о готовности своего информатора предоставить «приказ Банковского» о «розыске древних противоеврейских книг в Германии»Сватиков С.Г. Создание сионских протоколов... С. 166.. В 1921 г. Бинт действительно пообещал передать Сватикову «документ, исходящий от моего шефа и дающий мне распоряжение отправиться во Франкфурт-на-Майне для того, чтобы отыскать у книгопродавцев несколько очень древних антисемитских книг» Письмо Г. Бинта С. Сватикову от 13 октября 1926 года // Евреи и русская революция. С. 213.. Однако француз смог найти его только в 1926 г., после чего написал Сватикову: «Так как Вы настаивали на доставке этого документа, который я Вам официально обещал, то я... специально отправился во Франкфурт-на-Майне, дабы отыскать в книжной лавке, где я покупал эти книги, след моей покупки, я там ничего не нашёл... Годы проходили..., но встретив Вас несколько раз, я Вам постоянно повторял, что я Вам вручу обещанный документ... В 1926 году я проделал (так в тексте публикации. -- Л.Б.) очень серьёзную болезнь и воспользовался очень долгим периодом моего выздоровления, чтобы привести немного в порядок мои бумаги, и нашёл, наконец, искомый документ при проверке бумаг, которую я предпринял в Вассербурге (Эльзасе), и я Вам тотчас же отправил почтовую открытку, чтоб Вас уведомить об этом, и как только я вернулся в Париж, я Вам послал 5-го сентября 26-го года одну копию и извинился за опоздание. Остальные мои бумаги в Вассербурге, где находится также и оригинал» Там же. С. 213-214..

Таким образом, в 1926 г. Сватиков получил некую «копию». При этом в рукописи 1934 г. автор утверждал, что Бинт «до своей смерти так и не нашёл оригинал документа»: «В апреле 1929 г. он умер, и я дал вдове его денег для поездки в Эльзас в Зульц, за остатками архива Бинта. Базбирая привезённые вдовой бумаги, я случайно надавил переплёт большого регистрационного журнала, и из переплёта его выпал листок, которого я был номинальным собственником в течение 8 лет» Сватиков С.Г. Создание сионских протоколов... С. 205, 206.. 17 марта 1930 г. Сватиков, собиравший новые материалы для БЗИА, уведомил его руководителя А.Ф. Изюмова о том, что «нашёл, наконец, законспирированный “сионский подлинник”» ГА РФ, ф. P-5962, on. 1, д. 18, л. 238..

Поскольку сам «документ» до сих пор никем так и не обнаружен, судить о нём приходится исключительно по описанию Сватикова, который неоднократно сам себе противоречит. В начале рукописи из «показаний Бинта 1917 года» читатели узнают о существовании приказа заведующего Заграничной агентурой Банковского, подтверждающего фабрикацию протоколов им и его «агентом Головинским» в Париже. Но в конце рукописи говорится уже, что некий «приказ» был прислан Банковским из Петербурга в Париж «местному “шефу охраны”» в 1905 г.: «Бинт показал мне в 1917 году и подтвердил в 1921 году, что книги затребованы были Департаментом в эпоху, когда Банковский управлял им, и что книги были отправлены “Банковскому в Петербург”» Сватиков С.Г. Создание сионских протоколов... С. 202, 210.. Тем самым Головинский к этому «приказу» уже не имел отношения, а Банковский «переместился» из Парижа в Петербург. Неожиданно «индивидуальное предприятие Банковского» превращается в официальный запрос из Департамента (который, как утверждалось в рукописи ранее, «не знал об этой затее») Там же. С. 166, 201-202..

Пытаясь объяснить такой поворот истории, Сватиков, словно бы «забывая» о содержании «показаний Бинта 1917 года», писал: «В 1921 году Бинт уточнил свои рассказы о документе, доказывавшем, что в 1905 году Бачковский хотел продолжить и углубить работу по сочинению “протоколов”. На этот раз и Департамент полиции, и Заграничная агентура, и другие лица приняли участие в деле». Но в таком случае «сионский документ», очевидно, должен был быть отпечатан на русском языке, как вся переписка Департамента с его заграничным подразделением в 1900-е гг. Сватиков же приводит его по «собственноручной записи Бинта по-французски»: «Старую книгу, содержащую сведения о ритуальных убийствах у евреев и носящую общий заголовок “Kaballa Babel”. Эта книга в двух различных частях». Далее шли уточнения по частям книг, местам и годам их издания в Зальцбурге и Франкфурте-на-Майне в XIV-- XVI вв. и о переиздании одной части в Пржемышле в Австрии в 1880 г. На обороте «рукой же Бинта» были приписаны «карандашом, по-видимому, адреса букинистов во Франкфурте-на-Майне» и «чужой рукой более точные заглавия» Там же. С. 201-202.. Этот «листок с записанным поручением Бинт, как сказано выше, вложил в переплёт тетради и не мог найти сам до самой своей смерти» Там же. С. 210.. По мнению Сватикова, «хотя запись приказа была без даты и писана не рукой кого-либо из начальников агентуры, тем не менее эта бумага подтвердила слова Бинта, что Департамент полиции, во время управления им Банковского, подготовлял в секрете какое-то противоеврейское произведение» Там же. С. 202..

Получается, что «оригинал приказа» (ведь Сватиков нашёл после смерти Бинта в его «тетради» именно «оригинал») представлял собой «листок Бинта с записанным поручением», т.е. недатированный рукописный текст на французском языке, как и «копия», которую Бинт прислал Сватикову в 1926 г. Сватиков ни разу не уточняет, анализирует ли он «копию приказа» или же оригинал, а также отличались ли они друг от друга. Неясно и то, что означает фраза о «записи приказа... не рукой кого-либо из начальников агентуры» -- ведь, судя по всему, и «копия», и «оригинал» были написаны почерком Бинта.