Оппозиция (троцкизм) и социалистический идеал в России

Размещено на http://www.allbest.ru/

ОППОЗИЦИЯ (ТРОЦКИЗМ) И СОЦИАЛИСТИЧЕСКИЙ ИДЕАЛ В РОССИИ

Петрова Н.И.

Аннотация

В.И. Ленин говорит: «...Троцкий и подобные ему «троцкисты и соглашатели» вреднее всякого ликвидатора,...гг. Троцкие обманывают рабочих, прикрывают зло, делают невозможным разоблачение его и излечение от него. Всякий, кто поддерживает группку Троцкого, поддерживает политику лжи и обмана рабочих, политику прикрывания ликвидаторства» [1, 320]. В статье анализируются значение и влияние троцкизма в деле строительства социализма с точки зрения И.В. Сталина на основе его публичных выступлений.

Ключевые слова: большевизм, меньшевизм, оппортунизм, социализм, рабочий класс, крестьянство.

Основная часть

Сталин говорит на XIII конференции РКП(б) 17 января 1924 г., что вопрос о внутрипартийной демократии возник впервые на пленуме ЦК в сентябре месяце в связи с теми конфликтами, которые разыгрались на предприятиях, и в связи с той оторванностью от масс некоторых партийных и профессиональных организаций, которую мы тогда вскрыли. ЦК пришел тогда к мысли, что дело это серьезное, что необходимо создать специальную комиссию, которая разобралась бы в этом деле и внесла конкретные предложения об улучшении партийного положения, в отношении вопроса о кризисе сбыта, о «ножницах». И постановка вопросов, говорит Сталин, и выборы комиссии о внутрипартийном положении и о «ножницах» прошли без всякого участия оппозиции. Где была тогда оппозиция? Если не ошибаюсь, говорит Сталин, Преображенский был тогда в Крыму, Сапронов - в Кисловодске, Троцкий заканчивал в Кисловодске свои статьи об искусстве и собирался в Москву. «Они, придя на готовое, ни единым словом не вмешивались, ни единого возражения не выставили против плана ЦК» [2, 28]. Второй акт, говорит Сталин, начался с пленума ЦК и ЦКК в октябре. Оппозиция, во главе с Троцким, видя, что «дело запахло» наличием недочетов внутри партии, что ЦК уже взялся за это дело, создал комиссии и, - «не дай бог», инициатива останется в руках ЦК, - попыталась вырвать у ЦК инициативу, говорит Сталин. На этой основе возникли те документы, - документ 46-ти и письмо Троцкого, для того, чтобы можно было отнести их к свердловцам, в районы и сказать, «что они, оппозиция, - за демократию, за улучшение хозяйства, а ЦК мешает, что нужна помощь против ЦК и пр.» [2, 30]. Троцкий в одном из своих писем в ЦК пишет, что октябрьский пленум был «высшим выражением аппаратно-бюрократического курса». Разве не ясно, говорит Сталин, что это заявление Троцкого является клеветой на ЦК? Пленумы ЦК и ЦКК и представители 10 парторганизаций решительно осуждают заявление 46-ти, как шаг фракционно-раскольничьей политики. Октябрьский пленум постановил предложить Политбюро принять все меры к тому, чтобы обеспечить дружную работу. За период после октября мы приняли все меры к тому, чтобы дружная работа с Троцким была налажена, говорит Сталин. Мы имели два частных совещания с Троцким, перебрали все вопросы хозяйственного и партийного порядка, причем пришли к известным мнениям, не вызвавшим никаких разногласий. Была создана подкомиссия из трех, которая выработала проект резолюции, ставший впоследствии резолюцией ЦК и ЦКК о демократии. Нам казалось, что после того, как резолюция принята единогласно, нет больше оснований для споров, нет оснований для внутрипартийной борьбы. Но выступление Троцкого на другой день после опубликования резолюции ЦК, проведенное независимо от ЦК и через голову ЦК, «изменило положение радикальным образом и отбросило партию назад, к новым спорам, к новой борьбе, более острой, чем раньше» [2, 33]. Из сказанного следует, говорит Сталин, что у оппозиции шло дело не столько о демократии, сколько о том, чтобы идею демократии использовать для расшатывания ЦК. Преображенский возмущается, что представители ЦК говорят об уклонах Троцкого от ленинизма. Да, верно, говорит Сталин, что Троцкий уклоняется от ленинизма в вопросах организационных. Известные статьи в «Правде» под названием «Долой фракционность», принадлежащие перу Бухарина, посвящены целиком вопросу об уклонах Троцкого от ленинизма. Говорят о травле Троцкого. Говорили об этом Преображенский, Радек. Я должен заявить, говорит Сталин, что заявления этих товарищей о травле совершенно не соответствуют действительности. «Я напомню вам о двух фактах для того, чтобы вы имели возможность судить» [2, 38]. Первый факт - это инцидент, разыгравшийся на сентябрьском пленуме ЦК, когда Троцкий в ответ на заявление члена ЦК Комарова о том, что члены ЦК не могут отказываться от исполнения решений ЦК, «сорвался» и покинул заседание пленума. Вы помните, говорит Сталин, что пленум ЦК направил тогда к Троцкому «делегацию» с просьбой вернуться на заседание пленума. Вы помните, что Троцкий отказался исполнить просьбу пленума, проявив тем самым отсутствие минимальной дозы уважения к своему ЦК. Или еще история с другим фактом, состоящим в том, что Троцкий решительно отказывается работать в центральных советских органах, в СТО и в Совнаркоме, несмотря на дважды принятое ЦК решение о том, чтобы Троцкий приступил, наконец, к работе в советских органах. Можно ли считать нормальным положение, когда член ЦК игнорирует решение ЦК? «Не говорят ли все эти факты о том, что разговоры о травле являются пустой сплетней...?» [2, 39]. Я думаю, говорит Сталин, что в этих выступлениях Троцкий допустил, по крайней мере, шесть серьезных ошибок. Эти ошибки привели к обострению внутрипартийной борьбы. Первая ошибка Троцкого выразилась в самом факте выступления со статьей на другой день после опубликования резолюции Политбюро ЦК и ЦКК (опубликована 7 декабря 1923 г - Н.П.), со статьей, которую нельзя иначе расценивать, как платформу, «противопоставленную резолюции ЦК, принятой единогласно» [2, 13]. Новая платформа ставит заново вопрос об аппарате и партии, о кадрах и молодежи, о фракциях и единстве партии - платформа, которую вся оппозиция подхватывает и противопоставляет резолюции ЦК. Перед партией встал вопрос, говорит Сталин: есть ли у нас ЦК, как руководящий орган, или существует лишь сверхчеловек, стоящий над ЦК, сверхчеловек, «который может себе позволить сегодня голосовать за резолюцию ЦК, а завтра публиковать и выставлять новую платформу против этой резолюции?» [2, 14]. Вторая ошибка, допущенная Троцким, говорит Сталин, состоит в том, что за весь период дискуссии Троцкий вел себя двусмысленно, дипломатически «увертываясь» от вопроса, в упор поставленного целым рядом организаций: за кого же стоит Троцкий, - за ЦК или за оппозицию? Третья ошибка, допущенная Троцким, говорит Сталин, состоит в том, что он в своих выступлениях партийный аппарат противопоставил партии, дав лозунг борьбы с «аппаратчиками». «Большевизм не может принять противопоставления партии партийному аппарату» [2, 15]. Четвертая ошибка, допущенная Троцким, состоит в том, что он бросил голословное обвинение в перерождении наших кадров. Троцкий поставил нашу партию «на одну доску» с партией социал-демократов в Германии, говорит Сталин, сослался на примеры о том, «как некоторые ученики Маркса, старые социал-демократы, перерождались, и он сделал из этого вывод, что перед такой же опасностью перерождения стоят наши партийные кадры» [2, 16,17]. Разве трудно понять, что это грубое смешение, допущенное Троцким, рассчитано на подрыв авторитета наших революционных кадров, ядра нашей партии? Пятая ошибка, допущенная Троцким, говорит Сталин, состоит в том, что он в своих письмах дал повод и дал лозунг равняться по учащейся молодежи, по этому «вернейшему барометру нашей партии». До сих пор дело обстояло так, «что мы ориентировались на пролетарский сектор нашей партии и говорили: шире двери партии для пролетарских элементов...» [2, 19]. Теперь у Троцкого эта формула переворачивается вверх ногами «И, наконец, шестая ошибка Троцкого, выразившаяся в провозглашении им свободы группировок» [2, 20]. Троцкий, говорит Сталин, не возражая против запрещения фракций, решительно отстаивал идею допущения группировок внутри партии. На этой же позиции стоит оппозиция. Эти люди, видимо, не понимают, что допущением свободы группировок они облегчают возможность обманывать партию, выдавая фракцию за группировку. «Это есть попытка легализовать фракции и, прежде всего, фракцию Троцкого» [2, 21]. Никогда, ни на одну минуту, говорит Сталин, большевики не мыслили партию иначе, как монолитной организацией, имеющей одну волю и объединяющей в своей работе все оттенки мысли в одном потоке практических действий. А то, что предлагает Троцкий идет вразрез с большевистскими организационными принципами и поведет к неизбежному разложению партии, «к превращению единой партии в федерацию групп» [2, 23]. Сталин говорит, что на XIII конференции была принята резолюция «о мелкобуржуазном уклоне» [2, 221]. Кто оказался прав, спрашивает Сталин на XIII съезде РКП(б) в мае 1924 г, по четырем новым вопросам, затронутым в письмах Троцкого? Первый вопрос: кадры перерождаются. Мы все требовали и требуем фактов, указывающих на перерождение кадров. Однако, таких фактов не дали нам, да и нельзя дать, ибо нет таких фактов в природе, говорит Сталин. Второй вопрос - об учащейся молодежи, которая будто бы является вернейшим барометром. Кто в этом вопросе оказался прав? Опять-таки как будто не оппозиция. Если посмотрим на рост нашей партии за это время, на прием 200 тысяч новых членов, то выходит, что барометр нужно искать не в рядах учащейся молодежи, а в рядах пролетариата, говорит Сталин. Третий вопрос - кары против аппарата, атака на партийный аппарат. Кто оказался прав? Опятьтаки не оппозиция. «Она свернула свой флаг атаки на аппарат и перешла к обороне» [2, 223]. Последний вопрос - о том, что обвинения в мелкобуржуазном уклоне будто бы несправедливы. Основа обвинения в том, что в своей безудержной агитации за демократию в партии оппозиционеры невольно, помимо своей воли, говорит Сталин, послужили рупором и каналом для агитации, идущей в стране со стороны новой буржуазии и направленной на то, чтобы ослабить диктатуру, восстановить политические права эксплуататоров. «Недаром меньшевики и эсеры сочувствуют оппозиции» [2, 231].

Я ограничусь разоблачением некоторых легенд, говорит Сталин, распространяемых Троцким и его единомышленниками. Среди членов партии усиленно распространяют слухи о том, «что ЦК в целом был будто бы против восстания в октябре 1917 года» [2, 324]. Эти слухи усиленно поддерживаются последними литературными выступлениями Троцкого. Едва ли нужно доказывать, что все эти и «подобные им арабские сказки» не соответствуют действительности. Мы могли бы ввиду этого, говорит Сталин, пройти мимо этих нелепых слухов: мало ли вообще слухов фабрикуется в кабинетах оппозиционеров или стоящих вдали от партии людей. Мы, действительно, так и поступали до сего времени, не заботясь об исправлении этих ошибок. Но после последних выступлений Троцкого пройти мимо таких легенд уже нельзя, «ибо на таких легендах стараются теперь воспитывать молодежь и, к несчастью, кой-каких результатов уже добились в этом отношении» [2, 325]. Я должен, говорит И.В.Сталин, ввиду этого противопоставить этим нелепым слухам действительные факты. Я беру протоколы заседания ЦК нашей партии от 10 (23) октября 1917 года. Присутствуют: Ленин, Зиновьев, Каменев, Сталин, Троцкий, Свердлов, Урицкий, Дзержинский, Коллонтай, Бубнов, Сокольников, Ломов. Обсуждается вопрос о текущем моменте и восстании. После прений голосуется резолюция товарища Ленина о восстании. Резолюция принимается большинством 10 против 2. Кажется, ясно, говорит Сталин: ЦК большинством 10 против 2 постановил перейти к непосредственной практической работе по организации восстания. Центральный Комитет выбирает на этом же заседании политический центр по руководству восстанием под названием Политического бюро в составе: Ленина, Зиновьева, Сталина, Каменева, Троцкого, Сокольникова и Бубнова. Эти протоколы сразу разрушают несколько легенд, говорит Сталин. Они разрушают легенду о том, что ЦК в своем большинстве стоял будто бы против восстания. Они разрушают также легенду о том, что ЦК в вопросе о восстании стоял будто бы перед расколом. Из протоколов ясно, что противники немедленного восстания - Каменев и Зиновьев - вошли в орган политического руководства восстанием наравне со сторонниками восстания. «Ни о каком расколе не было и не могло быть речи» [2, 326]. Чем объяснить, что партия обошлась без раскола? Объясняется это тем, что, несмотря на разногласия, мы имели, говорит Сталин, в лице этих товарищей старых большевиков, стоящих на общей почве большевизма. Троцкисты усиленно распространяют слухи, говорит Сталин, о том, что вдохновителем и единственным руководителем Октябрьского восстания являлся Троцкий. «Я далек от того, чтобы отрицать несомненно важную роль Троцкого в восстании» [2, 327,328]. Но должен сказать, что никакой особой роли в Октябрьском восстании Троцкий не играл и играть не мог, что, будучи председателем Петроградского Совета, он выполнял лишь волю соответствующих партийных инстанций, руководивших каждым шагом Троцкого. Возьмем протоколы следующего заседания ЦК от 16 (29) октября 1917 года, говорит Сталин. Присутствуют члены ЦК, плюс представители Петроградского комитета, плюс представители военной организации, фабзавкомов, профсоюзов, железнодорожников. Всего 25 человек. Обсуждается вопрос о восстании с чисто практически-организационной стороны. Принимается резолюция Ленина о восстании большинством 20 против 2, при 3 воздержавшихся. Избирается практический центр по организационному руководству восстанием. В этот центр выбираются пятеро: Свердлов, Сталин, Дзержинский, Бубнов, Урицкий. Задачи практического центра: руководить всеми практическими органами восстания согласно директивам Центрального Комитета. Таким образом, на этом заседании ЦК, говорит Сталин, произошло, как видите, нечто «ужасное», т.е. «в состав практического центра, призванного руководить восстанием, «странным образом» не попал «вдохновитель», «главная фигура», «единственный руководитель» восстания, Троцкий» [2, 328]. Как примирить это с «ходячим мнением» об особой роли Троцкого? Не правда ли, несколько «странно» все это, как сказали бы троцкисты. Между тем, здесь нет ничего странного, говорит Сталин, ибо никакой особой роли ни в партии, ни в Октябрьском восстании не играл и не мог играть Троцкий, человек сравнительно новый для нашей партии в период Октября. Разговоры об особой роли Троцкого, говорит Сталин, есть легенда, распространяемая «услужливыми «партийными» кумушками». Это не значит, конечно, что Октябрьское восстание не имело своего вдохновителя. Нет, у него был свой вдохновитель и руководитель, говорит Сталин. Но это был Ленин, а не кто-либо другой. Допустим, говорят нам, но нельзя отрицать того, что Троцкий хорошо дрался в период Октября. Да, это верно, Троцкий действительно хорошо дрался в Октябре, говорит Сталин. Но в период Октября хорошо дрался не только Троцкий, «недурно дрались даже такие люди, как левые эсеры, стоявшие тогда бок о бок с большевиками» [2, 329]. Вообще я должен сказать, говорит Сталин, что в период победоносного восстания, когда враг изолирован, а восстание нарастает, нетрудно драться хорошо. В такие моменты даже отсталые становятся героями. Недурно дрались левые эсеры в период Октября, поддерживая большевиков. Но кому не известно, что эти «храбрые» бойцы ударились в панику в период Бреста, когда наступление германского империализма бросило их в отчаяние и в истерику. Крайне печально, но факт несомненный, что «у Троцкого, хорошо дравшегося в период Октября, не хватило мужества в период Бреста, в период временных неудач революции, для того, чтобы проявить достаточную стойкость в эту трудную минуту и не пойти по стопам левых эсеров» [2, 330]. Перейдем теперь к вопросу о подготовке Октября, говорит Сталин. Послушав Троцкого, можно подумать, что партия большевиков весь подготовительный период от марта до октября только и делала, что топталась на месте, «разъедалась» внутренними противоречиями и всячески мешала Ленину, «и если бы не Троцкий, то неизвестно, чем кончилось бы дело Октябрьской революции» [2, 331,332]. Но странностями «угощает» нас Троцкий не впервые, говорит Сталин. Рассмотрим вкратце историю подготовки Октября по периодам. «1) Период новой ориентировки партии (март - апрель)» [2, 332]. Были ли тогда у партии разногласия с Лениным? Да, были. Теперь, спустя семь лет, говорит Сталин, Троцкий злорадствует по поводу былых разногласий у большевиков, изображая эти разногласия как борьбу чуть ли не двух партий внутри большевизма. «Так называемый редактор сочинений Троцкого Ленцнер уверяет, что американские письма Троцкого (март) «целиком предвосхитили» ленинские «Письма из далека» (март), легшие в основу Апрельских тезисов Ленина» [2, 334]. Троцкий не возражает против такой аналогии, говорит Сталин, принимая ее, видимо, с благодарностью. Но, во-первых, письма Троцкого «совсем не похожи» на письма Ленина ни по духу, ни по выводам, ибо они отражают антибольшевистский лозунг Троцкого: «без царя, а правительство рабочее», лозунг, означающий революцию без крестьянства. «Вовторых, чем объяснить в таком случае, что Ленин счел нужным отмежеваться от Троцкого на другой же день после своего приезда из-за границы?» [2, 335]. 2) Период революционной мобилизации масс (май - август). Были ли тогда разногласия в нашей партии? Да, были. «Но они имели исключительно деловой характер, вопреки уверениям Троцкого, пытающегося открыть «правое» и «левое» крыло партии» [2, 338]. 3) Период организации штурма (сентябрь - октябрь). «О разногласиях по вопросу о восстании я уже говорил. Они полностью отразились в протоколах ЦК от 10 и 16 октября» [2, 343]. Еще хуже обстоит дело с Троцким, когда он касается позиции Ленина по вопросу о форме восстания, говорит Сталин. У Троцкого выходит, что, по Ленину, в октябре партия должна была взять власть «независимо от Совета и за спиной его». Критикуя потом эту чепуху, приписываемую Ленину, говорит Сталин, Троцкий «скачет и играет», разрешаясь в результате снисходительной фразой: «Это было бы ошибкой». Троцкий говорит тут неправду о Ленине, он искажает взгляд Ленина на роль Советов в восстании. «Можно было бы привести целую груду документов, говорящих о том, что Ленин предлагал взятие власти через Советы, Петроградский или Московский, а не за спиной Советов» [2, 344]. Живая и мощная партия, стоящая во главе революционных масс, штурмующих и свергающих буржуазную власть, - «таково состояние нашей партии в этот период» [2, 347]. К числу легенд нужно отнести также очень распространенную версию о том, говорит Сталин, что Троцкий является будто бы «единственным» или «главным организатором» побед на фронтах гражданской войны. Вы знаете, что основными врагами Советской Республики считались Колчак и Деникин. «И вот, история говорит, что обоих этих врагов, т.е. и Колчака и Деникина, добили наши войска вопреки планам Троцкого». [2, **335,336]. Но вот вопрос, спрашивает Сталин: для чего понадобились Троцкому все эти легенды об Октябре и подготовке Октября, о Ленине и партии Ленина? Для чего понадобились новые литературные выступления Троцкого против партии? В чем цель этих выступлений теперь, когда партия не хочет дискутировать, «когда партия завалена кучей неотложных задач, когда партия нуждается в сплоченной работе по восстановлению хозяйства, а не в новой борьбе по старым вопросам?» [2, 347,348]. Троцкий уверяет, говорит Сталин, что все это необходимо для «изучения» Октября. Но неужели нельзя изучать Октябрь без того, чтобы не «лягнуть» лишний раз партию и ее вождя Ленина? Что это за «история» Октября, которая начинается и кончается развенчиванием главного деятеля Октябрьского восстания, развенчиванием партии, организовавшей и проведшей это восстание? Нет, дело тут не в изучении Октября. Так Октябрь не изучают, говорит Сталин. Так историю Октября не пишут. Очевидно, «умысел» другой тут есть. А «умысел» этот состоит, по всем данным, в том, «что Троцкий в своих литературных выступлениях делает еще одну (еще одну!) попытку подготовить условия для подмены ленинизма троцкизмом. Троцкому «дозарезу» нужно развенчать партию, ее кадры, проведшие восстание, для того, чтобы от развенчивания партии перейти к развенчиванию ленинизма. Развенчивание же ленинизма необходимо для того, чтобы протащить троцкизм как «единственную», «пролетарскую» (не шутите!) идеологию. Все это, конечно (о, конечно!), под флагом ленинизма, чтобы процедура протаскивания прошла «максимально безболезненно» [2, 348]. Троцкизм, говорит Сталин, содержит три особенности, ставящие его в непримиримое противоречие с ленинизмом. Во-первых, троцкизм есть теория «перманентной» (непрерывной) революции. А что такое перманентная революция в ее троцкистском понимании? Это есть революция без учета маломощного крестьянства как революционной силы, говорит Сталин. В чем ее опасность? В том, говорит Сталин, что такая революция, если бы ее попытались осуществить, кончилась бы неминуемым крахом, ибо она оторвала бы от русского пролетариата его союзника, т.е. маломощное крестьянство. Во-вторых, троцкизм есть недоверие к большевистской партийности, «к ее монолитности, к ее враждебности к оппортунистическим элементам» [2, 349]. Троцкизм, говорит Сталин, в организационной области есть теория сожительства революционеров и оппортунистов, их группировок и группировочек в недрах единой партии. Вам, должно быть, известна, говорит Сталин, история с Августовским блоком Троцкого, где благополучно сотрудничали между собой мартовцы и отзовисты, ликвидаторы и троцкисты, изображая из себя «настоящую» партию. Известно, что эта лоскутная «партия» преследовала цели разрушения большевистской партии. В-третьих, троцкизм есть недоверие к лидерам большевизма, попытка к их дискредитированию, к их развенчиванию. Как могло случиться, что Троцкий, имеющий «за спиной» такой неприятный груз, оказался все-таки в рядах большевиков во время Октябрьского движения? А случилось это потому, говорит Сталин, что Троцкий отказался тогда от своего «груза», спрятал его в «шкаф». «Без этой «операции» серьезное сотрудничество с Троцким было бы невозможно» [2, 350]. Теория Августовского блока, т.е. теория единства с меньшевиками, была уже разбита. Троцкому оставалось лишь признать факт негодности этой теории. С теорией перманентной революции, говорит Сталин, «случилась» та же неприятная история, ибо никто из большевиков не помышлял о немедленном захвате власти на другой день после февральской революции. Троцкому оставалось лишь признать политику большевиков о борьбе за влияние в Советах, о борьбе за завоевание крестьянства. Что касается третьей особенности троцкизма (недоверие к большевистским лидерам), то она естественно должна была отойти на задний план ввиду явного провала двух первых особенностей. Мог ли Троцкий при таком положении дел не спрятать своего «груза» в «шкаф» и не пойти за большевиками, он, не имевший за собой сколько-нибудь серьезной группы и пришедший к большевикам как лишенный армии политический одиночка? Конечно, не мог! Какой же из этого урок? Урок один, говорит Сталин: длительное сотрудничество ленинцев с Троцким возможно лишь «при полном его присоединении к ленинизму» [2, 351]. Несомненно, говорит Сталин, что в новых литературных выступлениях Троцкого мы имеем попытку вернуться к троцкизму, «преодолеть» ленинизм, насадить все особенности троцкизма. Новый троцкизм не есть простое повторение старого троцкизма. Новый троцкизм не решается выступать против ленинизма как воинствующая сила, он предпочитает «орудовать» под общим флагом ленинизма, подвизаясь под лозунгом истолкования, улучшения ленинизма. Нельзя считать случайностью тот факт, что выступление нового троцкизма совпало с моментом ухода Ленина. «При Ленине он не решился бы на этот рискованный шаг» [2, 352]. В чем состоит опасность нового троцкизма? В том, говорит Сталин, что троцкизм по всему своему внутреннему содержанию имеет все шансы «стать центром и сборным пунктом непролетарских элементов, стремящихся к ослаблению, к разложению диктатуры пролетариата» [2, 356]. «Задача партии состоит в том, чтобы похоронить троцкизм, как идейное течение» [2, 357]. В январе 1925 г Сталин говорит, что выступлением Троцкого, его «Уроками Октября» началась дискуссия. Дискуссия была навязана партии. Партия ответила на выступление Троцкого двумя основными обвинениями. Первое - Троцкий пытается ревизовать ленинизм; «второе - Троцкий пытается добиться коренного изменения партийного руководства» [3, 6]. О чем говорил Троцкий перед XIII съездом? О негодности кадров и необходимости коренного изменения партийного руководства. О чем говорит он теперь в «Уроках Октября»? О негодности основного ядра партии и необходимости его замены. Таков вывод «Уроков Октября», говорит Сталин. «Поэтому обвинение в попытке коренного изменения партийного руководства остается в силе» [3, 9].

Сталин говорит, что оппортунисты всех стран утверждают, что пролетарская революция может начаться - если вообще она должна где-либо начаться по их теории - лишь в промышленно развитых странах, «причем возможность победы социализма в одной стране, да еще капиталистически мало развитой, исключается у них, как нечто совершенно невероятное» [2, 371]. Если не считать дискуссии в 1905-1906 годах, говорит Сталин, то вопрос о строительстве социализма в одной стране впервые был поставлен в партии во время империалистической войны в 1915 году. Известно, что Ленин впервые формулировал тогда положение о «возможности победы социализма» первоначально «в одной, отдельно взятой, капиталистической стране». Это был период поворота от революции буржуазно-демократической к революции социалистической. Известно, что Троцкий, говорит Сталин, тогда же оспорил это положение Ленина, заявив, что безнадежно думать что, например, революционная Россия могла бы устоять перед лицом консервативной Европы. В 1921 году, после Октябрьской революции и гражданской войны, когда вопросы строительства становятся на очередь дня, «вопрос о строительстве социализма вновь всплывает в партии» [3, 202]. Это был период, говорит Сталин, когда поворот к «новой экономической политике» расценивался некоторыми товарищами как отход от социалистических задач, как отход от социалистического строительства. Известно, что Ленин в своей брошюре «О продналоге» определил тогда поворот к «новой экономической политике», как необходимое условие смычки индустрии с крестьянским хозяйством, как условие построения фундамента социалистической экономики. Это было в апреле 1921 года. Как бы в ответ на это, говорит Сталин, Троцкий в январе 1922 года в предисловии к своей книге «1905 год» заявлял, что противоречия в положении рабочего правительства в отсталой стране, с подавляющим большинством крестьянского населения, смогут найти свое разрешение только на арене мировой революции пролетариата. Через год после этого, в 1922 году, говорит Сталин, вновь противопоставляются друг другу заявление Ленина на пленуме Моссовета о том, что из России нэповской будет Россия социалистическая, и заявление Троцкого в послесловии к «Программе мира» о том, что подлинный подъем социалистического хозяйства в России станет возможным только после победы пролетариата в важнейших странах Европы. Наконец, еще через год, говорит Сталин, незадолго до своей кончины, Ленин вновь в мае 1923 г возвращается к этому вопросу в статье «О кооперации», заявляя, что «у нас в Советском Союзе имеется «все необходимое для построения полного социалистического общества» [3, 203]. Сталин говорит, что в брошюре Троцкого, его «Программе мира», появившейся в свет перед Октябрьской революцией 1917 года и переизданной теперь, в 1924 г. в книге «1917», «перед нами та же теория одновременной победы социализма в основных странах Европы, как правило, исключающая ленинскую теорию революции о победе социализма в одной стране» [2, 374]. «Как согласовать эту странную «теорию» с теорией Ленина о «победе социализма в одной стране»?» [2, 377]. До сего времени, говорит Сталин, отмечали обычно одну сторону теории «перманентной революции» - неверие в революционные возможности крестьянского движения. Теперь, для справедливости, эту сторону необходимо дополнить другой стороной - неверием в силы и способности пролетариата СССР повести за собой основные массы крестьянства, «как в борьбе за упрочение власти пролетариата, так и, особенно, в борьбе за победу социалистического строительства в нашей стране» [6, 73]. «Сомнения невозможны. Теория «перманентной революции» Троцкого есть разновидность меньшевизма» [2, 379]. троцкизм социализм сталин партия

В тезисах к XV Всесоюзной конференции ВКП(б) в октябре 1926 г. Сталин говорит, что основным фактом в развитии внутрипартийных отношений в ВКП(б) после XIV съезда, осудившего принципиальные взгляды «новой оппозиции», является то обстоятельство, «что «новая оппозиция» (Зиновьев, Каменев), боровшаяся раньше против троцкизма, против социал-демократического уклона в нашей партии, перешла на сторону идейных позиций троцкизма...» [4, 220] Троцкисты, с одной стороны, говорит Сталин, и «новая оппозиция» - с другой, вполне закономерно встретились на общей платформе социал-демократического уклона и «беспринципного объединения» разнообразных антипартийных элементов в борьбе против партии, «образовав, таким образом, оппозиционный блок, представляющий - в новой форме - нечто вроде рецидива Августовского блока (1912-1914 гг.)» [4, 221]. На XV конференции ВКП(б) 1 ноября 1926 г. Сталин говорит, что в конце сентября и в начале октября этого года в Москве и Ленинграде прошли открытые выступления оппозиции против партии. Они стали путешествовать от ячеек к ячейкам. Но результаты этого выступления оказались плачевными для оппозиции. Вы знаете, говорит Сталин, что они потерпели поражение. Из печати известно, что как в Ленинграде, так и в Москве, как в промышленных районах Советского Союза, так и в непромышленных районах оппозиционный блок получил решительный отпор со стороны партийных масс. «С этого момента начинается поворот оппозиции в сторону мира в партии» [4, 238]. Было выработано известное «заявление» лидеров оппозиции от 16 октября этого года, говорит Сталин. «Обычно его квалифицируют как капитуляцию» [4, 239]. Обратимся к документам, говорит Сталин 3 ноября 1926 г.: я имею в виду, прежде всего, письмо Троцкого тов. Ольминскому в декабре 1921 года, опубликованное в печати в 1925 году, - письмо, от которого Троцкий никогда не пытался отказаться и «которое ввиду этого остается в полной силе» [4, 334]. В этом письме, говорит Сталин, сказано о перманентной революции, что теория перманентной революции вполне и целиком совпала с позицией нашей партии, начиная с 1917 года. Из этого можно сделать только один вывод, говорит Сталин, - что Троцкий придавал и продолжает придавать этой теории решающее значение для всей нашей партии. Но что значит «совпала», возмущается Сталин? «Как могла совпасть теория перманентной революции Троцкого с позицией нашей партии, если доказано, что наша партия в лице Ленина вела все время борьбу с этой самой теорией?» [4, 336].

На VII расширенном пленуме ИККИ 13 декабря 1926 г. Сталин говорит, что выступления оппозиции на этом расширенном пленуме есть поворотный пункт в развитии оппозиционного блока от «заявления» 16 октября 1926 года, где оппозиция отказывалась от фракционных методов борьбы, «к новой полосе существования оппозиции, где она вновь возвращается к фракционным методам борьбы против партии» [5, 64]. Сталин говорит, что Троцкий заявил в своей речи, что он «предвосхитил» политику Ленина в марте-апреле 1917 года. Выходит, таким образом, возмущается Сталин, что Троцкий «предвосхитил» Апрельские тезисы тов. Ленина. Сталин называет это глупым и неприличным хвастовством. Разве это не факт, говорит Сталин, что Ленин в апреле 1917 года несколько раз заявлял, что он не имеет ничего общего с основной формулой Троцкого: «без царя, а правительство рабочее»? «Где же тут «предвосхищение»?» [5, 69]. Троцкий заявил в своей речи, говорит Сталин, что самой крупной ошибкой Сталина является теория о возможности строительства социализма в одной стране, в нашей стране. Выходит, таким образом, что речь идет не о теории Ленина насчет возможности построения социализма в нашей стране, а о какой-то, никому неизвестной «теории» Сталина. Никогда Сталин, говорит Сталин, не претендовал на что-либо новое в теории, а добивался лишь того, чтобы облегчить полное торжество ленинизма в нашей партии, вопреки ревизионистским «потугам» Троцкого. «А пока отметим, что заявление Троцкого насчет «теории» Сталина есть маневр, уловка, трусливая и неудачная уловка, рассчитанная на то, чтобы прикрыть этой уловкой свою борьбу с ленинской теорией победы социализма в отдельных странах...» [5, 116]. Исходным пунктом решений нашей партии по вопросу о возможности строительства социализма в нашей стране, говорит Сталин, являются известные программные труды тов. Ленина. «Спрашивается, при чем тут «теория» Сталина?» [5, 117]. Партия утверждает, говорит Сталин, что положениям ленинизма коренным образом противоречат известные положения Троцкого и оппозиционного блока о том, что строительство социализма в национально-государственных рамках невозможно, что теория социализма в одной стране есть теоретическое оправдание национальной ограниченности, что без прямой государственной поддержки европейского пролетариата рабочий класс России не сможет удержаться у власти. Партия утверждает, говорит Сталин, что формула Троцкого насчет «прямой государственной поддержки европейского пролетариата» есть формула полного разрыва с ленинизмом. Как быть, если европейскому пролетариату не удастся взять власть в ближайшие годы? «Можно ли вертеться нашей революции на холостом ходу в ожидании победы революции на Западе в продолжение неопределенного времени?» [5, 120]. Не вытекает ли из этой формулы Троцкого, говорит Сталин, «перспектива постепенной сдачи своих позиций капиталистическим элементам нашего хозяйства и потом перспектива ухода нашей партии от власти, в случае затяжки победоносной революции на Западе?» [5, 121].

А теперь, говорит Сталин 1 августа 1927 г., позвольте остановиться на вопросе о том, как собирается оборонять СССР наша оппозиция. Позвольте сослаться на известное письмо Троцкого в ЦКК для того, чтобы продемонстрировать перед вами тот лозунг обороны, который держит Троцкий про запас, на случай войны против СССР. «Мелкобуржуазная дряблость и нерешительность» - это, оказывается, большинство нашей партии, большинство нашего ЦК, большинство нашего правительства. Клемансо - это Троцкий с его группой. Так вот, оказывается, говорит Сталин, что, когда враг подойдет на расстояние 80 километров к Кремлю, этот опереточный Клемансо будет заниматься не тем, чтобы оборонять СССР, а свержением нынешнего большинства партии. «И это называется у него обороной!» [6, 53]. Сталин говорит 5 августа 1927 г., что приходится не только предполагать, но и утверждать, что позиция нынешних лидеров оппозиции является позицией пораженческой. А теперь оппозиция организовала на глазах у всех новую партию в Германии, партию «контрреволюционных пройдох» Маслова и Рут Фишер, в противовес существующей там германской коммунистической партии. «Но это есть позиция прямого раскола Коминтерна» [6, 81]. Теперь этого оказывается мало для нее, говорит Сталин. Теперь она становится на путь прямого раскола, создавая новую партию в СССР со своим ЦК, со своими местными организациями. «Таковы обстоятельства, вынудившие ЦК поставить вопрос об исключении Троцкого и Зиновьева из состава ЦК» [6, 82]. По поводу «заявления» оппозиции от 8 августа 1927 г. Сталин говорит 9 августа 1927 г., что то, что предлагает нам оппозиция, нельзя считать миром в партии. Не надо поддаваться иллюзии. То, что предлагает нам оппозиция, это есть временное перемирие. «Шагом вперед для партии является то, что оппозиция по всем трем вопросам, нами поставленным, в известной мере отступила» [6, 85].

В сентябре 1927 г. Сталин говорит, что Троцкий смотрит на нашу партию так же, как дворянин на чернь или как бюрократ на подчиненных. Иначе бы он не утверждал, что в миллионной партии, в ВКП(б), можно «захватить» власть, «узурпировать» власть отдельным лицам, отдельным руководителям. Можно ли вообще «захватить» власть в миллионной партии, полной революционных традиций? Разве у Троцкого нет воли, желания к руководству? Разве это не факт, говорит Сталин, что вот уже более двух десятков лет борется Троцкий с большевиками за руководство в партии? Почему ему не удалось «захватить» власть в партии? Разве он менее крупный оратор, чем нынешние лидеры нашей партии? Не вернее ли будет сказать, говорит Сталин, что, как оратор, Троцкий стоит выше многих нынешних лидеров нашей партии? Чем объяснить в таком случае, что Троцкий, несмотря на его ораторское искусство, несмотря на его волю к руководству, несмотря на его способности, оказался отброшенным прочь от руководства великой партией, называемой ВКП(б)? Троцкий склонен объяснять это тем, говорит Сталин, что наша партия, по его мнению, является голосующей барантой, слепо идущей за ЦК партии. Но так могут говорить о нашей партии только люди, презирающие ее и считающие ее чернью. «Это есть взгляд захудалого партийного аристократа на партию, как на голосующую баранту» [6, 159]. В самом деле, чем объяснить, что ВКП(б) выражает полное недоверие оппозиции? Объясняется это тем, говорит Сталин, что оппозиция вознамерилась заменить ленинизм троцкизмом, «улучшить» ленинизм троцкизмом. Ну, а партия хочет остаться верной ленинизму, вопреки всем и всяким ухищрениям «захудалых аристократов» в партии. Так же плохо обстоит дело у оппозиции в вопросе о режиме в нашей партии. Троцкий изображает дело так, говорит Сталин, что нынешний режим в партии, опротивевший всей оппозиции, является чем-то принципиально другим в сравнении с тем режимом в партии, который был установлен при Ленине. «Я утверждаю, что Троцкий говорит здесь прямую неправду» [6, 160]. В чем состоят основы этого режима? В том, говорит Сталин, чтобы, проводя внутрипартийную демократию и допуская деловую критику недочетов и ошибок в партии, не допускать вместе с тем какой бы то ни было фракционности и уничтожить всякую фракционность под страхом исключения из партии. Когда был установлен такой режим в партии? На Х и XI съездах нашей партии, т.е. при Ленине. Я утверждаю, говорит Сталин, что Троцкий и оппозиция ведут борьбу с этим именно режимом в партии. Мы имеем такой документ, как «заявление 46-ти», подписанное такими троцкистами, как Пятаков, Преображенский, Серебряков, Альский и др., где прямо говорится о том, что режим, установленный в партии после Х съезда, изжил себя и стал нестерпимым для партии. Чего требовали эти люди? «Они требовали допущения фракционных группировок в партии и отмены соответствующего постановления Х съезда. Это было в 1923 году» [6, 161]. Я заявляю, говорит Сталин, что Троцкий целиком и полностью солидаризировался с позицией «46ти», ведя борьбу против режима в партии, установленного после Х съезда. (Троцкий: «Я не говорил о Х съезде, Вы выдумываете».) Троцкий не может не знать, говорит Сталин, что я могу доказать это документально. «Документы эти остались в целости, я их раздам товарищам, и тогда будет ясно, кто из нас говорит неправду» [6, 162].

В октябре 1927 г. Сталин говорит «о личном моменте». Вы слышали здесь, как старательно ругают оппозиционеры Сталина, не жалея сил. Это меня не удивляет, говорит Сталин. Тот факт, что главные нападки направлены против Сталина, этот факт объясняется тем, что Сталин знает лучше, может быть, чем некоторые наши товарищи, все «плутни» оппозиции, «надуть» его, пожалуй, не так-то легко, и вот они направляют удар прежде всего против Сталина. Что ж, пусть ругаются на здоровье. Да что Сталин, Сталин человек маленький. Возьмите Ленина. Кому не известно, что оппозиция во главе с Троцким, во время Августовского блока, вела еще более хулиганскую травлю против Ленина, называя его «...этот профессиональный эксплуататор всякой отсталости в русском рабочем движении» [6, 172]. Можно ли удивляться тому, говорит Сталин, что Троцкий, так бесцеремонно третирующий великого Ленина, «сапога которого он не стоит», ругает теперь почем зря одного из многих учеников Ленина - тов. Сталина. Более того, говорит Сталин, я считаю для себя делом чести, что оппозиция направляет всю свою ненависть против Сталина. «Оно так и должно быть. Я думаю, что было бы странно и обидно, если бы оппозиция, пытающаяся разрушать партию, хвалила Сталина, защищающего основы ленинской партийности» [6, 173]. Сталин говорит словами Ленина, что можно довести дело до полного разрушения партии, ежели делать потачку дезорганизаторам и раскольникам. Это совершенно правильно. Именно поэтому, я думаю, говорит Сталин, пора отказаться нам от потачек лидерам оппозиции и пора сделать вывод об исключении Троцкого и Зиновьева из ЦК нашей партии. «Это пусть решает съезд, товарищи» [6, 191]. От троцкизма к «меньшевизму» и «либерализму» в основном вопросе о перерождении, - таков путь троцкистов за последние три года, говорит Сталин. Изменились троцкисты. Должна была измениться и политика партии в отношении троцкистов. Всем известно, что железная дисциплина в нашей партии является одним из основных условий сохранения диктатуры пролетариата и успешного строительства социализма в нашей стране. Было время, когда Троцкий понимал и ценил наличие железной дисциплины в нашей партии. Разногласия нашей партии с Троцким, собственно говоря, никогда не прекращались, говорит Сталин. Однако Троцкий и троцкисты умели подчиняться решениям нашей партии. Всем известны неоднократные заявления Троцкого о том, что, какова бы ни была наша партия, он готов «держать руки по швам», если партия обяжет. И нужно сказать, говорит Сталин, что троцкистам нередко удавалось сохранить свою лояльность в отношении партии и ее руководящих органов. А теперь? Можно ли сказать, что троцкисты, нынешняя оппозиция, готовы подчиняться решениям партии, «держать руки по швам»? Нет, теперь уже этого не скажешь, говорит Сталин. После двукратного нарушения своего же собственного обещания о подчинении решениям партии, после двукратного обмана партии, после организации нелегальных типографий совместно с буржуазными интеллигентами, после неоднократного заявления Зиновьева и Троцкого с этой самой трибуны о том, что они рвут и будут и впредь рвать дисциплину нашей партии, - после всего этого едва ли найдется в нашей партии хоть один человек, который бы нашел в себе мужество поверить, что лидеры оппозиции готовы «держать руки по швам» перед партией. «Теперь оппозиция перешла на новые рельсы, на рельсы раскола партии, на рельсы создания новой партии» [6, 204]. На XV съезде ВКП(б) 3 декабря 1927 г. Сталин говорит, что Троцкий и Зиновьев исключены из партии потому, что «.они являются организаторами всего дела антипартийной оппозиции, потому, что они поставили себе целью ломать законы партии.» [6, 350].

В декабре 1928 г. Сталин говорит, что необходимость со всей ясностью поставить вопрос о троцкистской подпольной организации диктуется всей ее деятельностью последнего времени, которая заставляет партию и Советскую власть относиться к троцкистам принципиально иначе, чем относилась к ним партия до XV съезда. 7 ноября 1927 года открытое выступление троцкистов на улице, говорит Сталин, было тем переломным моментом, когда троцкистская организация показала, что она порывает не только с партийностью, но и с советским режимом. Этому выступлению, говорит Сталин, предшествовал целый ряд антипартийных и антисоветских действий: «насильственный захват государственного помещения для собрания (МВТУ), организация подпольных типографий и т.п.» [7, 313]. Год, прошедший со времени XV съезда, говорит Сталин, показал правильность решения XV съезда, исключившего активных деятелей троцкистов из партии. В течение 1928 года троцкисты завершили свое превращение из подпольной антипартийной группы в подпольную антисоветскую организацию. Не могут органы власти пролетарской диктатуры допускать, чтобы в стране диктатуры пролетариата существовала подпольная антисоветская организация, хотя бы и ничтожная по числу своих членов, но имеющая все же свои типографии, свои комитеты, пытающаяся организовать антисоветские стачки, скатывающаяся к подготовке своих сторонников к гражданской войне против органов пролетарской диктатуры. Понятно, говорит Сталин, что все, что есть в стране антисоветского, меньшевистского, «все это выражает сочувствие троцкистам и группируется теперь вокруг троцкистов» [7, 314]. Троцкий начал с того, что советовал своим единомышленникам в январе месяце 1928 года бить по руководству ВКП(б), не противопоставляя себя СССР. Троцкисты, говорит Сталин, пытались дискредитировать «всеми путями» в глазах рабочего класса руководящую в стране партию и органы Советской власти. Троцкий в директивном письме от 21.Х.1928 г., посланном за границу и опубликованном не только в органе печати «ренегата» Маслова, но и в белогвардейских органах «Руль» и др., выступил с клеветническими антисоветскими заявлениями о том, что существующий в СССР строй является «керенщиной наизнанку», призывает организовывать стачки, срывать кампанию коллективных договоров и подготовляет по сути дела свои кадры к возможности новой гражданской войны. Клевета на Красную Армию и на ее руководителей, говорит Сталин, которая распространяется троцкистами в подпольной и иностранной «ренегатской» печати, а через нее в зарубежной белогвардейской печати, свидетельствует о том, что «троцкисты не останавливаются перед прямым натравливанием международной буржуазии на Советское государство» [7, 315]. При этом, говорит Сталин, троцкистская организация пытается расколоть секции Коминтерна, внести разложение в ряды Коминтерна, создавая всюду свои фракции. Подрывная работа троцкистской организации требует со стороны органов Советской власти беспощадной борьбы против этой антисоветской организации. Этим объясняются те мероприятия ОГПУ, говорит Сталин, которые оно приняло «в последнее время для ликвидации этой антисоветской организации (аресты и высылки)» [7, 317].

На XVII съезде ВКП(б) в январе 1934 г. Сталин говорит, что настоящий съезд проходит под флагом полной победы ленинизма, под флагом ликвидации остатков антиленинских группировок. Разбита и рассеяна антиленинская группа троцкистов. «Ее организаторы околачиваются теперь за границей на задворках буржуазных партий» [8, 347]. Но «...нельзя говорить, что борьба кончена и нет больше необходимости в политике наступления социализма» [8, 350].

Итак, благодаря твердости И.В. Сталина в стране сохранилась возможность продвижения к социализму, продвижения к идеалу.

Список литературы