Создание легенды: взаимовлияние историографии и романсной традиции в сюжете о последнем вестготском короле Родриго

Размещено на http://www.allbest.ru/

Создание легенды: взаимовлияние историографии и романсной традиции в сюжете о последнем вестготском короле Родриго

Н.К. Киселева

Аннотация

Испанские эпические легенды и предания, зародившиеся в древности в устной среде, дошли до нас в разнообразных письменных формах: от историографии (прозаических хроник) и больших эпических поэм до малых фольклорных лироэпических жанров, таких как испанский «старый» романс (romancero viejo). Вопрос о генезисе, способе сложения и распространении таких сюжетов до сих пор не теряет своей актуальности, что в первую очередь связано с проблемой стадиального или параллельного зарождения памятников. В статье предпринята реконструкция истории формирования древнего испанского сюжета о последнем вестготском короле Родриго в латинской и старокастильской историографии, в том числе в «Истории Испании» Альфонсо X Мудрого; реконструированный сюжет сопоставлен с эпическим романсом о последней битве Родриго с маврами и потере Испании. Сложившийся в XIV-XVI вв. цикл романсов насчитывает несколько отдельных сюжетов о Родриго, и наибольший интерес здесь представляет вопрос о том, какой из сюжетов является ключевым в цикле и восходит к эпическому тексту, сформировавшемуся в устной среде. С одной стороны, проведенный в статье анализ показывает, как живет и развивается сюжет в традиции и какие изменения претерпевает; с другой стороны, сопоставление реконструированного сюжета хроники с текстом романса позволяет попробовать выявить первоначальный текст, который лежит в основе сформировавшегося цикла, и доказать параллельное развитие сюжетов в романсах и хрониках.

Ключевые слова: хроника, «старый» романс, «История Испании», Альфонсо X Мудрый, вестготский король Родриго

Abstract

Creation of a legend: the interinfluence of historiography and romance tradition in the plot about the last Visigothic king Rodrigo

N.K. Kiselyova

Spanish epic legends, which originated in ancient times in the oral tradition, have come down to us in various written forms -- from historiography (prose chronicles) and major epic poems to small folklore lyric-epic genres, such as the Spanish “old” romance (romancero viejo). The question of the genesis, the method of composition and distribution of such plots is one of the most important now. First of all, it's connected with the problem of stadial or parallel origin of the texts. The article is devoted to the reconstruction of the ancient Spanish plot about Rodrigo, the last king of the Visigoths, in Latin and Old Castilian historiography, including in the “History of Spain” by Alfonso X the Wise. In addition, the reconstructed plot is compared with the folk epic romance about Rodrigo's last battle with the Moors and the loss of Spain. The cycle of romances formed in the 14^th-16^th centuries has several separate plots about Rodrigo. The most interesting question here is which of the plots is the principal one in the cycle and goes back to the authentic folk epic text formed in the oral environment. The analysis undertaken in this article allows us to show, on the one hand, how the plot lives and develops in the tradition and what changes it suffers. On the other hand, comparing the reconstructed plot in the chronicle with the text of the romance allows us to try to identify the original text that is the foundation of the cycle and try to prove the parallel development of plots in romances and chronicles.

Keywords: chronicle, “old” romance, “History of Spain”, Alfonso X the Wise, Rodrigo, king of the Visigoths

Древнее предание о последнем вестготском короле Родриго начинает складываться в письменных хроникальных источниках в IX в. и продолжает свои оформление и развитие вплоть до Сарацинской хроники (Crornca Sarracina) Педро дель Корраля (1430). Общий сюжет предания хорошо известен в испанской традиции: дон Родриго (последний король готов) занимает престол после смерти короля Витицы, который был известен вероломством и порочностью. Согласно легенде, Родриго -- сильный и храбрый воин, однако нравом он ничем не отличался от своего предшественника. Правил король три года и погиб в битве с маврами за Испанию в 711 г. Однако в процессе долгой семивековой истории существования легенды в разных источниках, как в письменной традиции (историографии), так и в устной (народных легендах и романсах), сюжет постоянно трансформировался и в конечном счете претерпел значительные изменения.

Древнейшим пластом предания, согласно исследованию Х. Менендеса Пидаля, оказывается рассказ в арабских хрониках IX в., где впервые упоминается роковое для судьбы испанских королей и Испании вторжение короля Родриго в запертый «королевский мавзолей» (Casa de los Reyes) в Толедо [Menendez Pidal 1906]. В некоторых версиях «мавзолей» меняется на пещеру (la cueva), при этом развитие основного сюжета и трагическая развязка остаются неизменными.

Вот как описывается этот эпизод в одной из самых ранних хроник Абена Хабиба (IX в.): Муса, завоевав Аль-Андалус, стал продвигаться дальше пока не дошел до Толедо, где находился Двор. Увидел он там дом, называемый Домом Королей, открыл его и нашел там двадцать пять корон, украшенных жемчугами и рубинами. Было там столько же корон, сколько королей в Андалусе -- каждый раз, когда умирал король, устанавливали его корону в этом доме <.. .> Рядом с домом, где были обнаружены короны, стоял другой, на котором было двадцать пять замков, потому что каждый новый монарх вешал на дом замок, как поступали его предшественники, до тех пор, пока трон не занял Родриго, во время правления, которого был завоеван Андалус. За несколько дней до завоевания Родриго сказал: «Господи! Не погибну я из-за этого дома, должен я непременно открыть, чтобы узнать, что хранится внутри». Собрались христиане, священники и епископы, и сказали ему: «Зачем ты хочешь открыть этот дом? Что предполагаешь найти там? Возьми это лучше у нас, только не делай того, что не делал никто из твоих предшественников, разумных людей, умеющих вести дела». Однако Родриго, толкаемый злою судьбой, не хотел ничего другого, кроме как открыть дом <.. .> И нашли в том доме письмо, в котором говорилось: «Когда откроют эту дверь и войдут сюда, люди, чьи фигуры здесь изображены, вторгнутся в эту страну, овладеют ею и победят». В тот же год в страну пришли мусульмане Muza, cuando conquisto el Andalus, fue en su excursion apoderandose, hasta que llego a Toledo, que era la Corte. Vio all! una casa llamada “Casa de los Reyes”, la abrio y encontro en ella veinticinco coronas adornadas con perlas y jacintos, tantas como hablan sido los reyes del Andalus; pues siempre que morla de entre ellos un rey, se ponla su corona en esta casa <.> Al lado de esta casa en que se encontraron las coronas, estaba otra, en la cual habla veiticinco candados, porque siempre que entraba a reinar un monarca ponla en ella un candado, como lo habian hecho sus antecesores, hasta que llego a ocupar el trono Rodrigo, en cuyo tiempo conquistada el An-dalus. Pocos dlas antes de la conquista, dijo Rodrigo: -- “jPor Alah! No morire con el disgusto de esta casa, y sin remedio he de abrirla, para saber que hay dentro de ella”. Reunieeronse los cristianos, los sacerdotes y los obispos, y le dijeron: “<;Que pretendes con abrir esta casa? Mira lo que presumes que hay en ella, y eso tomalo de nosotros; pero no hagas lo qie no ha hecho ninguno de tus antecesores, que era gente de prudencia y saber al obrar como lo hicieron”. Mas Rodrigo no se conformo sino con abrirla, impulsado por el destino fatal <.> Hallaron tambien en la casa un escrito que decla: “Cuando sea abierta esta casa y se entre en ella, gentes cuya figura y aspecto sea como los que aqul estan representados, invadiran este pals, se apoderaran de el y lo venceran”. Y fue la entrada de los muslimes en este mismo ano [Menendez Pidal 1906: 12]. [Возякова 2014: 57].

Ключевой для арабской версии рассказа мотив нарушения запрет а, который, как видно из приведенной выше цитаты, выражен прямым предупреждением короля о том, что не следует вторгаться в запертый на замки Дом королей, полностью исчезнет в основной массе латинских хроник XII-XIII в. и появится вновь только в латинской (впоследствии романизированной) хронике 1243 г. «О делах испанских» архиепископа Толедского Родриго Хименеса де Рада.

Вместе с тем наряду с историографией в XV в., как считается, начинает оформляться корпус испанских «старых» традиционных эпических романсов о последнем короле готов Родриго и потере Испании. Цикл включает в себя отдельные романсы, сюжеты которых соотносятся с ключевыми фрагментами легенды. Всего насчитывается восемь сюжетов: от вторжения Родриго в дом Геркулеса до потери им королевства и гибели из-за соблазнения Кавы, дочери графа Хулиана. Развитие и эволюция данного цикла вызывает множество вопросов, начиная от проблемы генезиса сюжетов и определения основных источников сложившихся текстов, заканчивая вопросом о том, какие сюжеты принадлежат подлинной народной эпической традиции, а какие оформились под влиянием традиций книжной и литературной.

Испанский романс, как отмечают исследователи [Armistead 1981; 2010; Diaz-Mas 2010; Di Stefano 2010; Menendez Pidal, Catalan 1957], в процессе своего развития был весьма подвержен новеллизации, которая, с одной стороны, заключалась в распространении любовных сюжетов в эпическом корпусе (первые эпико-героические романсы не предполагали развитие разного рода любовных линий, а ключевым событием являлось деяние героя). С другой стороны, вместе с процессом новеллизации в повествования эпического типа стал включаться фольклорный материал. В рассматриваемых нами сюжетах очевидно новеллизированными, по всей видимости, являются романсы о встрече Кавы и Родриго у родника (фольклорный мотив встречи у родника), письмо-жалоба Кавы на бесчестье и романс о покаянии Родриго, восходящий к житийной тематике.

Еще Р. Менендес Пидаль выдвинул предположение, что цикл романсов о Родриго был сложен хугларами под влиянием текста Сарацинской хроники 1430 г. Педро дель Корраля. Известно, что источником хроники П. дель Корраля была кастильская хроника 1344 г., в которой впервые подробно освещен эпизод бесчестья дочери графа Хулиана и жалобы девушки на поруганную честь. Кроме того, исследователь отмечает, что хроника Корраля была чрезвычайно популярна и хорошо известна в народной среде во второй половине XV в. [Возякова 2014: 63; Menendez Pidal, Catalan 1957: 12]. В испанской научной традиции и отчасти за пределами Испании предположение Менендеса Пидаля было встречено весьма положительно и получило развитие в работах других исследователей. Здесь мы можем отметить исследования С. дель Баррио о Сарацинской хронике [Sanchez del Barrio 1991] и Дж.Д. Фоджельквиста об образе дочери графа Хулиана и его эволюции в тексте П. дель Корраля [Fogelquist 2007]. Однако в настоящее время существует и альтернативная точка зрения, которая представляется нам убедительной. Так, британский исследователь Р. Райт выдвигает предположение, опровергающее теорию о стадиальном происхождении хроник и романсов. По его мнению, и историографические письменные источники, и устные романсы могли существовать в традиции параллельно [Wright 2012]. Н.В. Возякова замечает, что «хроники также могли обращаться к устным преданиям, следовательно, обязательное чтение Сарацинской хроники для сложения цикла о Родриго было вовсе необязательно» [Возякова 2014: 63]. Скорее можно предположить обратный процесс, т. е. влияние романсов на хронику 1344 г., а соответственно и на Сарацинскую хронику. Иными словами, письменные и устные источники в эпоху Средневековья находились в постоянном контакте и взаимодействии. Исследовательница настаивает на утверждении, что сюжеты могли возникать и развиваться в письменной и устной традиции одновременно.

В рамках настоящей статьи нашей задачей будет проследить эволюцию сюжета о короле Родриго от латинских и кастильских хроник до народного «старого» романса и выяснить, каким образом складывается сюжет, какие изменения он претерпевает и как хроники и устные романсы влияют на развитие легенды. В конечном счете это позволит попробовать прояснить вопрос о том, какой из сюжетов, вошедших в цикл о короле Родриго, может являться подлинно фольклорным, а не литературным.

Источниками в нашей работе выступают наиболее крупные хроники. Латинский корпус представляют Силосская хроника (Cronica Silense, ок. 1110), Нахерская хроника (Chronica Naierensis, 1160 (?) или 1180-1190 (?)), «Всемирная хроника» Луки Туйского (Chronicon Mundi, 1236) и хроника «О делах испанских» Р. Хименеса де Рада (De rebus hispaniae, 1243). Кастильский корпус представляют «Первая всеобщая хроника» Альфонсо X Мудрого («История Испании» 1272) и хроника 1344 г.

Весь сюжет легенды можно разложить на отдельные эпизоды, которые соответствуют определенному набору устойчивых мотивов. В представленной на с. 36 таблице в первой колонке отражены основные сюжетные фрагменты предания о короле Родриго, а в последующих колонках -- присутствие или отсутствие того или иного сюжетного элемента в разных хрониках. В целом сюжет предания поделен нами на семь фрагментов (1-7), каждый из которых обозначен с помощью основного сюжетообразующего мотива.

Как можно видеть из таблицы, во всех версиях сюжета неизменным остается мотив 4, который содержится в эпизоде о соблазнении девушки, остальные элементы сюжета варьируются. Однако отметим, что в целом общая сюжетная канва держится на элементах 1, 2, 4, 5, 6, 7, а все остальное создает сюжетную вариативность. При этом наиболее значительную трансформацию сюжет претерпевает в XIII в., в тексте архиепископа Толедского «О делах испанских», где появляются дополнительные мотивы, с одной стороны, значительно расширяющие повествование, а с другой -- усложняющие сюжетную семантику и возвращающие в предание о последнем готском короле легендарно-мифологический смысл.

В первую очередь рассмотрим первые три латинские хроники (Силос- скую, Нахерскую и Всемирную).

Фрагмент 1. Все три текста начинаются с мотива королевской вины. Король Родриго обвиняется в том, что он ничем не отличается от Витицы: «.. .в жизни и обычаях он был похож на Витицу» sed vita et moribus Vitice non dissimilis [Cronica Silense 1959: 127].. Напомним, что предшествующий король готов Витица был весьма плохим правителем и отличался крайней порочностью, бесчестьем и вероломством. При этом уже в этом фрагменте его характеристика как «плохого короля» противопоставляется определению Родриго как «сильного воина»: «Родриго был воинственным мужчиной» Vir [Rodrigo] bellator fuit [Cronica Naierensis 1995: 95]..

Фрагмент 2: мотив мести. Родриго мстит за изгнание и ослепление своего отца сыновьям Витицы. Тем самым король пытается восстановить честь семьи (рода): «Чтобы отомстить за оскорбление своего отца, он [Родриго] изгнал двоих сыновей Витицы из Испании и изгнал их из отцовского королевства с великим бесчестьем» Iniuriam patTis vlcisci festinans, duos filios Vitice ab Yspannis remouit, ac summo cum dedecore eosdem patrio regno pepulit... [Cronica Silense 1959: 127]..

Фрагмент 3 также построен на мотиве мести, только в данном случае уже сыновья Витицы планируют отомстить за свое бесчестье (в эпической традиции, как правило, изгнание приравнивается к потере чести): «.и, страдая из-за полученных оскорблений, они решили, что введут мавров [в Испанию] и король всей Испании потеряет ее».adheserunt, ibique de illatis costumeliis ingemiscentes, mauros introducendo, et sibi et toius Ispanie regno perditum iri disposuerunt [Cronica Silense 1959: 127].. В этом же фрагменте упоминается, что сыновья Витицы сговорились с графом Хулианом.

Фрагмент 4: мотив соблазнения и мотив вины. Рассказывается о том, как король Родриго соблазняет дочь графа Хулиана: «Граф Хулиан был в ярости из-за соблазнения его дочери, которую Родриго забрал, не для того, чтобы она стала его женой, а потому что она была красива, в качестве наложницы»Preterea furor uiolate filie ad hoc facinus peragendum Iulianum incitabat, quam Rodericus rex non pro uxore, sed eo quod sibi pulcra pro concubina uidebatur, eidem calide subrripuerat [Cronica Silense 1959: 127]..

Фрагмент 5, построенный на мотиве последней битвы, -- ключевой во всем сюжете. Его важной частью является последняя битва испанцев и мавров, где король Родриго предстает эпическим героем, отважным воином, сражающимся за свое королевство и погибающим в этом сражении: «Родриго вступил в первую битву яростный и невозмутимый и сражался неустанно семь дней подряд <.. .> и умер, сражаясь» Rodericus acer et inperterritus primo subiit pugne; adeo quod per septem continuos dies infatigabiliter dimicans <.> per aliquot dies paulatim terga prebens pugnando ocubuit [Cronica Silense 1959: 128-129].. Отметим, что данный эпизод отсутствует только в Нахерской хронике.

Таблица 1

Фрагмент 6. Здесь снова появляется мотив королевской вины. Королей обвиняют в гибели готов и Испании: «Рука Бога покинула Испанию из- за злобы ее королей, чтобы не защищать ее во время разорения» Receserat enim manus Domini ob inueteratam regum militiam ab Ispania, ni en tempore huius ruyne eam protegeret, omnesque deinceps. [Cronica Silense 1959: 129]..

Во фрагменте 7, начиная с Нахерской хроники, сообщается о том, что Родриго покоится в могиле в городе Визеу Hic requiescat Rudericus, ultimus rex Gotorum [Chronica Naierensis 1995: 96]..

Несмотря на то что новеллистический эпизод о соблазнении девушки представлен во всех трех текстах, он в данном случае не является центральным и основным. Соблазнение упоминается всего в одной фразе и не получает дальнейшего продолжения в хроникальном сюжете. Ключевым же для сюжета о гибели короля и Испании является мотив королевской вины, который возникает как в зачине повествования, так и в его финале. Бесчестье, злоба и порочность последних готских королей привела к тому, что «рука Бога» (manus Domini) «отворачивается» от всего готского народа, что приводит к гибели королевства. Вина Родриго в данном случае заключается не столько в соблазнении девушки, сколько в том, что манера правления нового короля ничем не отличается от его предшественника. Вероломством готского короля объясняется и изгнание сыновей Витицы, которые после этого задумывают погубить Родриго. При этом отметим, что в ключевом эпизоде с битвой Родриго предстает как истинный эпический герой, сильный воин, до конца отстаивающий честь и судьбу своего королевства, что несколько смягчает вину и оправдывает его, придавая отчетливый героический статус.

Как можно заметить, в первых двух хрониках XII в. практически не наблюдается разночтений, однако во «Всемирной хронике» XIII в., хронологически предшествующей тексту архиепископа Толедского, содержится дополнительный эпизод о том, как граф Хулиан задумал отомстить королю (фрагмент 4.1). Во-первых, здесь появляются новые характеристики графа -- «хитрый» (ar- tero) и мудрый (sabio), а во-вторых, отдельно подчеркивается намерение самого Хулиана обмануть короля, что важно для последующей эволюции сюжета: «Был этот Хулиан человеком хитрым и мудрым, он также был другом Родриго и хитро посоветовал ему отправить коней и оружие в Галлию и Африку.» Erat hic Iulianus uir sagax et astutus <.> finxit etiam se esse amicus regi Roderico, et callide consulut ut equos et arma ad Gallias mitteret et ad Africam [Chronicon Mundi 2003: 220].. Таким образом, к моменту появления хроники Родриго Хименеса де Рада в 1243 г. весь сюжет приобретает законченный вид; именно он и будет переработан сначала архиепископом Толедским, а затем и Альфонсо X Мудрым в его «Истории Испании». Рассмотрим теперь схему сюжета о короле Родриго в хрониках «О делах Испанских», «История Испании», для которой важнейшим источником стал текст толедского архиепископа, а также в хронике 1344 г., во многом опирающейся на хронику Мудрого Короля. Фрагменты 1 и 2 остаются неизменными. В первых двух текстах сохраняется и мотив королевской вины, и мотив мести Родриго. А в хронике 1344 г. последний мотив уходит, а сходство Родриго с Витицей подчеркивается: «.. .этот король Родриго был сильным в битвах и способным в делах, но поведением очень уж походил на Витицу. В начале своего правления он оскорбил и подверг позору сыновей Витицы, Сисеберта и Эбу, и изгнал их из страны» Este rey Rodrigo era muy fuert omne en batallas et muy desembargado en las faziendas, mas de mannas semeiauase bien con Vitiza. En el comengamiento de su regnado denosto et de- sonrro mal dos fijos de Vitiza: Siseberto et Eba, et echo los de tierra [Primera cronica general 1906: 307]..

Для нашего анализа особый интерес представляет все то, что происходит с сюжетом дальше. Поскольку хроника Родриго Толедского являлась основным источником для «Истории Испании» Мудрого Короля, то существенных разночтений в текстах не наблюдается. Во фрагменте 2.1 появляется мотив нарушения запрета. Родриго входит в запертый замок в Толедо: «.. .когда эти замки будут взломаны, и дворец и комната открыты, и будет увидено изображенное, случится так, что придут в Испанию люди такие, как нарисованы на этой стене, завоюют ее и станут здесь сеньорами» En la cibdad de Toledo auie estonces palacio que estidiera siempre cerrado de tiempo ya de muchos reys, et tenie muchas cerraduras <.> E el rey mando la abrir, et non fallaron en ella sinon un panno en que estauan escriptas letras ladinas que dizien assi: que quando aquellas cerraduras fuessen crebantadas et ell arca et el palacio fuessen abier lo que y yazie fuesse uisto, que yentes de tal manera como en aquel panno esta uan pintadas que entranen en Espanna et la conqueririen et serien ende sennores [Primera cronica general 1906: 307].. Нарушение героем запрета одновременно связано с мотивом рокового предзнаменования, которое получает король. Этот героический мотив в то же время отсылает к фольклорно-сказочной составляющей легенды, которая, как уже было сказано, впервые была описана в арабских источниках. Кроме того, в хронике меняются реалии описания: если в арабских источниках это был «дом» (casa), то в хронике Родриго Толедского и «Истории Испании» Альфонсо «дом» меняется на замок (palacio), что добавляет сказочности в достаточно лаконичное повествование.

Спустя семьдесят лет в хронике 1344 г. «дворец» уступит место «дому Геркулеса», отсылая к мифологической и легендарной истории о Геркулесе и его деяниях на территории Испании. Вариант рассказа о вторжении короля Родриго в дом Геркулеса появляется также в старой хронике Ахмеда ар-Раси, более известной под названием «Хроника мавра Расиса», которая сохранилась только в рукописи XIV в.:

И затем, когда ворота уже были открыты, вошел [Родриго] внутрь и обнаружил дворец такой сказочный красоты, что человеку не описать. и была там очень маленькая дверь тончайшей работы, а на ней большие строки: «Геркулес построил этот дом о времена Адама в 4006 г.».

Этот дом -- одно из чудес Геркулеса. И был там замок из дорогого жемчуга, а на замке греческие буквы: «Король, который откроет эту нишу, увидит чудеса перед своей смертью». И этот Геркулес, греческий господин, знал то, что должно случиться E despues que fue abierta entro [Rodrigo] e fallaron un palacio en quadra tanto de una parte como de la otra, tan maravilloso que non ha ombre que lo pudiese dezir... e av^a hy en el una puerta muy sotilmente fecha e asaz pequena, e enzima della letras gruesas que dez^an en esta guise: “Quando Hercoles fizo esta caza anvada la era de Adam en quarto mil e seis anos”. “Esta casa es una de las maravillas de Ercoles”. <.. .> E avia en el letras griegas que dezian: “rrey en su tiempo esta arca fuere avierta non puede ser que non vera mrvillas ante que muera”. E ese Ercoles, el senor de Grecia, supo alguna cosa de lo que avia de venir [Cronica del Moro Rasis 1974: 19]. [Возякова 2014: 59].

Возможно, этот фрагмент был отредактирован как раз под влиянием текста хроники 1344 г., поскольку значимым сюжет о Геркулесе является именно для Испании, а не для арабских халифатов. Как отмечает И.В. Ершова, «статус Геркулеса, как одного из основателей Испании и прародителя первого королевского рода, начал оформляться в латинской хронике Р. Хименеса де Рада, а окончательно сложился в “историях”, составленных по инициативе и под началом короля Альфонсо X. Первая из них --“История Испании” (1272 г.), вторая -- “Великая и всеобщая история” (1284)» [Ершова 2017: 232]. При этом отметим, что окончательное закрепление в традиции варианта о вторжении готского короля Родриго в «дом Геркулеса» в Толедо произойдет только в тексте кастильской хроники 1344 г. Затем этот вариант уйдет в фольклорную среду и сохранится в сюжетах испанских романсов. И если в хронике «О делах испанских» Родриго Толедского сюжет о Геркулесе трактуется как исторический, то в хронике 1344 г. он обретает все более легендарный характер.

Дальнейшая сюжетная трансформация связана с эпизодом о соблазнении девушки (фрагмент 4). Согласно тексту «Истории Испании» Родриго соблазняет то ли дочь, то ли жену графа Хулиана. При этом именно соблазнение является причиной гибели Испании El rey Rodrigo aca la fija por fuerja, et yogol con ella Algunos dizen que fue la muger et que ge la forjo. Desto se leuanto destroymiento de Espanna et de la Gallia Gothica [Primera cronica general 1906: 307]..

Во фрагменте 4.1 появляется мотив мести за бесчестье. Граф Хулиан задумывает отомстить королю за соблазнение его дочери или жены. С этого момента расширяется описание вторжения в Испанию, значительно увеличиваются и детализируются описание битвы и обстоятельства заговора Хулиана против Родриго.

Фрагмент 5, построенный на мотиве последней битвы, остается неизменным с точки зрения ее итогового разрешения. В «Истории Испании» битве посвящены три главы, в которых повествуется о том, как мавры трижды вторгались в Испанию. Во время третьего решающего вторжения погибает король. Однако здесь появляются дополнительные детали. Во-первых, увеличивается описание сражения, а во-вторых, добавлено описание самого короля, выезжающего на битву «в золотой короне и одежде из тяжелой ткани» .el rey Rodrigo andadua con su corona doro en la cabeja... [Primera cronica general 1906: 309].. Детальное описание становится важным и в следующем эпизоде (фрагмент 5.1). Судьба Родриго, как сообщают Родриго Толедский и Альфонсо Мудрый, по- прежнему неизвестна. Но на берегу реки Гвадалете, где проходило сражение, были найдены и корона, и королевская одежда, и королевский конь Орелья ...non sabe omne que fue de fecho del rey Rodrigo en este medio; pero la corona et los ues- tidos et la nobleza real de los japatos de oro et de piedras preciosas et el su cuallo a que dizien Orella fueron fallados en un tremedal cabo del rio Guadalete... [Primera cronica general 1906: 310]..

В заключительном эпизоде (фрагмент 6.1) снова появляется мотив вины. Однако теперь вся вина за гибель Испании лежит на графе Хулиане, который обвиняется в чрезмерной жестокости:

Да будет проклята кровь предателя Юлиана, которая слишком упряма! Да будет проклят его гнев, который был жесток и злобен, поскольку граф стал глупцом в своем бешенстве, обозленным в ненависти, скороспелым в безумии, забывшим о верности, пошедшим против закона, презревшим Бога, жестоким по отношению к самому себе, убийцей сеньора, врагом собственному дому, разорителем собственной земли, виновным, коварным предателем всех своих! Maldita sea la sanna del traydor Julian, ca mucho fue perseuerada; maldita sea la su yra, ca mucho fue dura et mala, ca sandio fue el con su rauia et coraioso con su incha, antuuiado con su locura, oblidado de lealdad, desacordado de la ley, despreciador de Dios, cruel en si mismo, matador de su sennor, enemigo de su casa, destroydor de su tierra, culpado et aleuoso et traydor contra todos los suyos; [Primera cronica general 1906: 310]. [История Испании 2021: 345].

Иными словами, именно граф в большей степени несет ответственность за разрушенную Испанию. А вину Родриго снова оправдывают героические храбрость и доблесть, проявленные им в бою за свое королевство.

Надо сказать, что с каждой новой хроникой сюжет подвергается все большей новеллизации, в частности, усиливается акцент на роли в трагических событиях бесчестья, нанесенного дочери графа Хулиана. Так, и в хронике «О делах испанских», и в «Истории Испании», и в хронике 1344 г. вина за гибель королевства лежит на Родриго, который сначала вторгся в запертый замок, а затем соблазнил девушку, на которой до этого обещал жениться E ante desto fuera ya fablado que auie el de casar con ella, mas non casara aun [Primera cronica general 1906: 307-308].. То есть по сути, не считая начального эпизода с мотивом королевской вины, запрет был нарушен дважды. Бесчестье девушки также приравнивается к нарушению запрета: король дает ложное обещание о свадьбе и нарушает закон. В то время как в латинских хрониках ключевым в судьбе короля и Испании оставался лишь мотив королевской вины, в хронике Родриго Толедского говорится, что именно соблазнение становится роковым событием: «Это [соблазнение] стало причиной погибели Испании и Готской Галлии» Set utrumlibet fuerit, Gallie Gothice et Hispanie exicialis excidii causa fuit [De rebus his- panie 1987: 100].. В хронике 1344 г., видимо под влиянием романсной традиции, разрастается и история Родриго и соблазненной девушки.

Она впервые названа по имени -- Таба (Taba), позже в хронике Корраля ее назовут Кава (Cava), что в арабской традиции трактуется как «плохая женщина» (mala mujer) [Fogelquist 2007; 10, 15], следовательно, в этом случае вина за деяние лежит не только на самом герое. Отметим, что дополнительный эпизод с письмом Кавы, в котором она жалуется отцу на свое бесчестье и который существует в «старом» романсе как отдельный эпизод, появляется только в хронике 1344 г., до этого момента Хулиан узнает о деянии Родриго со слов девушки: «.. .так как она сама ему все рассказала» Са ella misma se ge lo descrubio [Primera cronica general 1906: 308].. Кроме того, меняются обстоятельства смерти короля: он не гибнет, как подобает эпическому герою, в битве. В хронике 1344 г. сообщается, что Родриго мог погибнуть в море или умереть в горах, или его могли съесть дикие звери E otros dizen que morieraen el mar. E otros dixeron que moriera fuyendon a las montanas, e que lo comieran bestias fieras [Cronica de 1344 1970: 134].. Подобный финал эпического повествования, скорее всего, является плодом вымысла и может восходить к житиям (в которых часто встречаются эпизоды пожирания героя змеем) или к фольклору.

Обобщая все сказанное, можно выстроить некоторую классификацию значимых эпизодов во всех хрониках:

• неизменным во всех текстах остается мотив вины -- последних готских королей и вины Родриго в соблазнении девушки;

• общим является мотив мести за поруганную честь, который в процессе эволюции сюжета переходит от Родриго и сыновей Витицы к графу Хулиану и определяет его единоличную вину за гибель Испании;

• общей является двойственная характеристика Родриго: с одной стороны, он плохой правитель, нарушающий запрет (соблазнение / вторжение в дом или замок); с другой -- хороший воин, сражающийся за свое королевство.

Все перечисленные общие мотивы -- вины, нарушения запрета, мести, героической битвы -- встраиваются в эпическую повествовательную модель, где ключевым эпизодом становится вовсе не соблазнение девушки, а битва за Испанию, описание которой разрастается с каждым последующим текстом. Именно эпическая битва с маврами, с одной стороны, встраивает Родриго-короля в систему эпических персонажей и превращает его в героя-воина, с другой -- определяет вину графа Хулиана как эпического предателя; гибель Родриго в битве оправдывает и смягчает его вину в нарушении запрета. В то же время в системе эпических мотивов соблазнение Кавы, которое согласно легенде является нарушением запрета, становится необходимым поводом к реализации главного эпического деяния короля -- гибели за преданную Испанию.

Возвращаясь к вопросу о природе цикла романсов о последнем готском короле Родриго, еще раз отметим, что весь цикл принято относить к эпическому корпусу. Это связано как с перечисленными общими эпическими мотивами, так и с образом самого Родриго, который, как мы выяснили, остается неизменным на протяжении всей истории существования легенды, несмотря на то что сам сюжет подвергается существенным изменениям под влиянием разных традиций. Вероятно, ядром цикла следует считать романс о проигранной битве и потере Испании, повествующий о ключевом историческом событии легенды (романс «Поражение Родриго» -- «La derrota de Rodrigo»). В одном из эпизодов романса описывается, как войска Родриго проиграли битву маврам: «Воины дона Родриго теряли мужество и бежали, когда в восьмом сражении их враги победили <...> Родриго покидает свои земли.» Las huestes de don Rodrigo / desmayaban y hrnan, / cuando en la octava batalla / sus ene- migos vendan. Rodrigo deja sus tiendas. [Di Stefano 2010: 350]..

Во-первых, описание проигранного сражения построено по эпическому принципу. Поражение происходит в восьмой по счету битве («en la octava batalla sus enemigos vendan»), что в данном случае гиперболизировано подчеркивает первоначальную силу короля и его войска (в «Истории Испании» сказано, что мавры вторгались в Испанию трижды). Во-вторых, проигранная битва вынуждает короля покинуть свое королевство в одиночестве: «...из королевства уезжает. Один он [Родриго] идет несчастный» .. .y del real se salla; / solo va el desventurado, / que no lleva compama [Di Stefano 2010: 350].. Одиночество героя после проигранной битвы -- частый эпический мотив (ср. князь Игорь в «Слове о полку Игореве»). Весь романс построен на антитезе былого величия и нынешних горестей. Традиционный атрибут эпического героя- воина -- меч, который в эпической традиции, как правило, придает герою статус непобедимого воина, в данном случае оказался поврежден в битве: «Оружие его все измято, там где раньше было в драгоценных камнях. Меч сломан от ударов, которые он получил» Las armas lleva abolladas, / que eran de gran pedreria/ la espada va hecha sierra, de los golpes que tenia [Di Stefano 20l0: 350].. Все, что происходит с дальнейшим формированием цикла, вероятно связано с влиянием других традиций. Так, очевидно, новеллизирован и даже отчасти литературен В более поздних романсных версиях виновная в гибели Испании Кава сравнивается с Еленой, которую, согласно легенде, обвиняли в падении Трои. эпизод с соблазнением Кавы, который, как мы увидели, достраивается и расширяется уже в хроникальных источниках, возводя изначально периферийный эпизод в разряд ключевых.

Краткая хроникальная история о гибели Испании в латинских хрониках начинает полностью переворачиваться в хронике Родриго Толедского XIII в., который включает в повествование мифологический и сказочный материал. «История Испании» Альфонсо X Мудрого, опирающаяся на текст архиепископа Толедского, также сохраняет мифологический и фольклорный пласт. В последних двух упомянутых хрониках появляется фольклорный мотив плача или всеобщей скорби, которому также будет посвящен один из романсов. Дальнейшая эволюция легенды в хронике 1344 г. связана с развитием фольклорного мотива женской жалобы и с введением финального эпизода гибели героя в контекст житийной тематики, которые очевидно проникают в хроникальное повествование под влиянием романсной традиции. В сюжете романса «Покаяние Родриго» (Penintencia de don Rodrigo), который построен на основе житийного мотива покаяния, ведущего отшельнический образ жизни Родриго пожирает змей Этот эпизод близок мотиву пожирания людей животными, часто встречающемуся, например, в житиях из «Золотой легенды» Иакова Ворагинского., что, по мнению героя, может искупить его вину в соблазнении девушки и потере королевства.

Таким образом, проведенная реконструкция эволюции сюжета легенды и выявленные сюжетные сходства и различия в хрониках и романсах позволяют нам согласиться с мнением Р. Райта о том, что устные романсы и письменные хроники могли возникать и развиваться параллельно. Благодаря тесному взаимодействию устной и письменной традиций сюжеты вбирают в себя черты разных жанровых форм. Анализ сюжета о последнем готском короле в разных источниках позволил как показать влияние на письменный сюжет его устного варианта, так и предположить, что ядром устного варианта легенды стало сказание о последней битве, приобретающее в хрониках все более эпический вид.

Источники

1. Альфонсо X Мудрый и сотрудники. История Испании, которую составил благороднейший король дон Альфонсо, сын благороднейшего короля дона Фернандо и королевы доньи Беатрис. Т 2 / Под общ. ред. О.В. Аурова, И.В. Ершовой, Н.А. Пастушковой. СПб.: Наука, 2021.

2. Chronica Naierensis / Ed. J. A. Estevez Sola. Tumhout: Brepols, 1995. (Corpus Cristianorum. Continuatio Mediaevalis. Chronica Hispana Sae- culi Pars; 2).

3. Lucae Tudensis Chronicon Mundi // Lucae Tudensis Opera Omnia. Т 1 / Ed. E. Falque. Turnhout: Brepols, 2003. (Corpus Christianorum. Continuatio Medieua- lis; 74). P. 219-222.

4. Cronica del Moro Rasis / Ed. D. Catalan Menendez-Pidal, M¹ Soledad de Andres. Madrid: Editorial Gredos, 1974.

5. Cronica de 1344 que ordeno el conde de Barcelos don Pedro Alfonso / Ed. D. Catalan y M. Soledad de Andres. Madrid: Editorial Gredos, 1971.

6. Di Stefano G. Romancero. Madrid: Editorial Castalia, S. A., 2010.

7. Roderici Ximenii de Rada Historiae de rebus Hispaniae sive historia gothica // Opera Omnia Pars I: Corpus Christianorum. Continuatio mediaeualis LXXII / Ed. J. Fernandez Valverde. Turnhout: Brepols, 1987. P. 99-104.

8. Historia Silense / Ed. critica e intoduccion de D. Justo Perez de Urbel y A. Gonzalez Ruiz-Zorilla. Madrid: Consejo superior de investigaciones cientifi- cas, 1959.

9. Primera cronica general. Estoria de Espana que mando componer el Rey don Alfonso el Sabio e se continuaba bajo Sancho IV en 1289. Vol. 1 / Publ.

10. R. Menendez Pidal. Madrid: Bailly-Bailliere e hijos, editores, 1906.

испанский сюжет родриго романс

1. Возякова Н.В. Испанский традиционный романс: от фольклорной традиции до блокнота собирателя. М.: РГГУ, 2014.

2. Ершова И.В. «О трех Геркулесах, существовавших в этом мире»: античный герой в средневековых испанских хрониках // Диалог со временем. Вып. 59. 2017. С. 231-245.

3. Armistead G.S. Epic and ballad: A traditionalist perspective // Olifant. 1981. Vol. 8. № 4. P. 376-388.

4. Armistead G.S. Epic and ballad in the Hispanic tradition // A comparative history of literatures in the Iberian Peninsula / Ed. by F. Cabo Aseguinolaza, C. Dominguez. Vol. 1. Amsterdam: John Benjamins Publishing Co., 2010. P. 502-509.

5. Daz-Mas P. Comparativism and orality: Critical approaches to the ballads of La boda estorbada // A comparative history of literatures in the Iberian Peninsula / Ed. by F. Cabo Aseguinolaza, C. Dominguez. Vol. 1. Amsterdam: John Benjamins Publishing Co, 2010. P. 478-501.

6. Fogelquist J. D. Pedro de Corral's reconfiguration of La Cava in the Cron- ica del Rey don Rodrigo / Univ. of California, Santa Barbara. 2007. (eHumanista: Monographs in the Humanities; 3).

7. Menendez Pidal J. Leyendas del ultimo rey godo: notas e investiga- ciones. Madrid: Tip. de la Revista de archivos, bibliotecas y museos, 1906.

8. Menendez Pidal R., Catalan D. Romanceros del Rey don Rodrigo y Bernardo del Carpio // Romancero traditional de las lenguas Hispanicas. Romanceros del rey Rodrigo y Bernardo del Carpio / Ed. D. Catalan, R. Lapesa, R. Menendez Pidal. Vol. 1. Madrid: Gredos, 1957. P. 3-13.

9. Sanchez del Barrio A. Un Nuevo ejemplar de la Cronica Sarracina de Pedro del Corral // Revista de Folklore. Vol. 11b. Num. 131. 1991. P. 147-157.

10. Wright R. Hispanic epic and ballad // Medieval oral literature / Ed. by K. Reichl. Berlin; Boston: De Gruyter, 2012. P. 411-429.

References

1. Armistead G.S. (1981). Epic and ballad: A traditionalist perspective. Olifant, 8(4), 376388.

2. Armistead G.S. (2010). Epic and ballad in the Hispanic tradition. In F. Cabo Aseguinolaza, & C. Dominguez (Eds.). A comparative history of literatures in the Iberian Peninsula (pp. 502-509). John Benjamins Publishing Co.

3. D^az-Mas P. (2010). Comparativism and orality. Critical approaches to the ballads of La boda estorbada. In F. Cabo Aseguinolaza, & C. Dominguez (Eds.). A comparative history of literatures in the Iberian Peninsula (pp. 478-501). John Benjamins Publishing Co.

4. Ershova I.V (2017). “O trekh Gerkulesakh, sushchestvovavshikh v etom mire”: antichnyi geroi v srednevekovykh ispanskikh khronikakh [About the three Hercules who existed in this world: An ancient hero in medieval Spanish chronicles]. Dialog so vremenem, 59, 231-245. (In Russian).

5. Fogelquist J.D. (2007). Pedro de Corral's reconfiguration of La Cava in the Cronica del Rey don Rodrigo [eHumanista: Monographs in the Humanities; 3; Univ. of California, Santa Barbara].

6. Menendez Pidal J. (1906). Leyendas del ultimo rey godo: notas e investigaciones. Tip. de la Revista de archivos, bibliotecas y museos. (In Spanish).

7. Menendez Pidal R., Catalan D. (1957). Romanceros del Rey don Rodrigo y Bernardo del Carpio. In D. Catalan, R. Lapesa, R. Menendez Pidal (Ed.). Romancero traditional de las lenguas Hispanicas. Romanceros del rey Rodrigo y Bernardo del Carpio (Vol. 1, pp. 3-13). Gredos. (In Spanish).

8. Sanchez del Barrio A. (1991). Un Nuevo ejemplar de la Cronica Sarracina de Pedro del Corral. Revista de Folklore, 11b(131), 147-157. (In Spanish).

9. Voziakova N.V (2014). Ispanskii traditsionnyi romans: ot fol'klornoi traditsii do bloknota sobiratelia [The traditional Spanish romance: From folklore tradition to the collector's notebook]. RGGU. (In Russian).

10. Wright R. (2012). Hispanic epic and ballad. In K. Reichl (Ed.). Medieval Oral Literature (pp. 411-429). De Gruyter.

Размещено на Allbest.ru