Вхождение Башкирии в состав Монгольской империи

Размещено на http://www.Allbest.Ru/

Вхождение Башкирии в состав Монгольской империи

С.И. Хамидуллин

Аннотация

На основании анализа письменных источников, данных фольклора и этнографии рассматривается процесс вхождения Башкирии в состав Монгольской империи. Автор реконструирует ход и хронологию событий. Особо выделяется значение монгольско-кыпчакского противостояния в судьбах народов Восточной Европы, в частности башкир. Делается вывод о длительном процессе принятия башкирами подданства монгольским ханам и статусе Башкирии в эпоху Золотой Орды.

Ключевые слова: башкиры, Magna Hungaria, монголы, кыпчаки, Юлиан

Abstract

This article examines the process of accession of the Bashkirs to the Mongol Empire, reconstructs the course of events in the 1220-30s in the Ural-Volga region, and reveals the immediate causes of the Mongol invasion of Bashkiria. A special place in the study is given to the question of the character of Bashkir subjection, since two opposite points of view are usually expressed in the scientific literature. Some researchers believe that the Bashkirs voluntarily recognized the power of the Mongol Khan, while others claim that they were conquered by force of arms.

Based on a comparative analysis of written sources of the Middle ages (Arab-Muslim, Persian, Mongolian, European, Russian), data from Bashkir folklore and Ethnography, it is concluded that Bashkiria gradually entered the administrative system of the Chingizid Empire under the influence of both diplomatic and military methods of subordination to the power of the Great Khan. The Mongols first learned about the Bashkirs in 1207 during the Jochi campaign against the “forest peoples” of the Altai region.

In 1223 the Bulgars and Bashkirs crushed the corps of Subedei-bagatur and Jebe in the Volga steppes, which was moving from the Azov region, where the Mongols defeated the Russian-Polovtsian troops on the Kalka river. In 1229 Batu and other Juchids with the troops of Noyon Kukday (Kokoshay) began to conquer the Central part of Desht-i Qipchaq in the interfluve of the Ural (Yaik) and Volga rivers, as a result of which the Qipchaq of Ilbari tribe khanate was defeated. In 1232-1235, an agreement was concluded between the Bashkirs and the Mongols. The latter, apparently, viewed it as a tactical ploy to neutralize the Bashkirs on the eve of a large-scale war. Around 1235, a representative of the deposed Ilbari dynasty, Bachman, rebelled against the Mongols.

Bashkirs or only some part of them could join to him. This was the formal reason for the punitive expedition of the Mongol army in 1236 in Bashkiria, which became the first military campaign of the Western campaign of the Mongols to conquer the countries of Eastern and Central Europe (1236-1242). It is also possible that the formal reason for the invasion was the migration of the defeated Qipchaqs to Bashkiria, recorded in written sources and reflected in the ancestral nomenclature of the Bashkirs. In the early 1240s, another punitive expedition of the Mongols took place against the rebellious Volga-Ural peoples (Bashkirs, Bulgars, Mordvins).

However, the Bashkirs were not divided according to the decimal system, like other conquered ethnic groups (Qipchaqs, Qangli, Qara-Qitay, Kereyits, Merkits, etc.) and, therefore, were not part of the dominant people (Eke Mongol ulus, and then the ulus of the Juchids). Despite the armed confrontation, the Mongol authorities retained a certain autonomy and ruling elite for the Bashkirs, as it was in Russia, in the Mordovian, Alanian, and other lands.

Keywords: Bashkirs, Magna Hungaria, Mongols, Qipchaqs, Julian

Вопрос вхождения и статуса Башкирии в составе Монгольской империи имеет принципиальное значение для последующей истории края. Как пишет Б.А. Азнабаев, «правительство Ивана IV при установлении башкирского подданства воспользовалось традициями и опытом Золотой Орды и других государств, которые придерживались государственно-правовой системы джучидов» [1. С. 58]. Поскольку фрагментарность и противоречивость имеющихся письменных источников не позволяют делать однозначные выводы о ходе и результатах монгольского завоевания Башкирии, исследователи вынуждены прибегать к методу исторической реконструкции со всеми вытекающими последствиями: одна группа исследователей писала о добровольном вхождении и установлении союзнических отношений с завоевателями, вторая о силовом, завоевательном подчинении башкир, третья отмечала региональные особенности данного процесса. Столь широкий разброс мнений неудивителен, ведь историческая реконструкция -- это «конструкт», основанный на текстах [2]. Вопрос лишь в степени приближения к исторической действительности.

Применительно к рассматриваемому здесь вопросу необходимо, во-первых, уяснить мотивы монгольских походов в страны Восточной Европы, чтобы определить место «башкирского эпизода» в этом глобальном явлении; во-вторых, на основании данных о последующем положении башкир в составе Золотой Орды понять условия монгольского подданства. Очевидно, взгляд, брошенный на события 1235-1236 гг. с двух точек хронологической оси (до и после), как нельзя лучше способствует этому. Диахронный, герменевтический и источниковедческий анализ приводит нас к выводу, что процесс вхождения Башкирии в состав Монгольской империи занял длительный срок, в течение которого завоеватели использовали как дипломатические, так и военные методы принуждения башкир к признанию своей власти. При этом ключевую роль в ускорении развязки событий сыграл кыпчакский фактор, который, как правило, недооценивается исследователями. В данном исследовании пересмотрены прежние точки зрения на процесс вхождения Башкирии в состав Монгольской империи. Следует отметить, что его понимание усложнено так называемой «башкиро-мадьярской проблемой», сводящейся в данном контексте к соотношению «страны Баскарт» и «Великой Венгрии» в известиях европейских авторов XIII в. Неоднозначность ситуации относительно соответствия друг другу южноуральских башкир и так называемых «восточных венгров» стала для многих отечественных и зарубежных исследователей серьезным препятствием, поэтому в работах, посвященных монгольским завоеваниям, они часто обходили стороной исследуемый здесь вопрос.

В 1219 г. армия Чингиз-хана вторглась в пределы Хорезмийского султаната (государства хорезмшахов Ануштегинидов). Взятием в 1221 г. его столицы г. Ургенч (Гургандж) войсками под командованием сыновей Чингиз-хана завершилось завоевание Средней Азии. Между последними возникли разногласия, поэтому по окончании данной военной кампании Чагатай и Угедей отправились в лагерь своего отца, а Джучи ушел к себе в кочевье. Персидский историк XIV в. Рашид ад-Дин писал: «Что касается Джочи, то он отправился из Хорезма на Иртыш, где было у него тяжелое снаряжение, и он добрался до своей орды. Еще раньше Чингиз-хан приказал Джочи идти для завоевания таких северных стран, как Булар, Башгирд, Урус, Черкес и Дешт-и Кыпчака...» [3. P. 118]. Очевидно, что подобный список стран Восточной Европы, которая для монголов еще являлась terra incognita, не мог содержаться в приказе Чингиз-хана. Как известно, Джучи как старший сын должен был наследовать правое западное крыло Великого монгольского улуса. Следовательно, перед ним изначально могла быть поставлена лишь одна задача преследовать кыпчаков, чтобы завоевать земли своего будущего удела. Данный поход мыслился как продолжение кампании по разгрому хорезмийских войск. Шихаб ад-Дин ан-Насави, личный историограф последнего хорезмшаха Джалал ад-Дина, писал: «...Чингизхан и его сыновья сделали все для полного уничтожения кыпчаков, так как те были опорой силы хорезмшахов, корнем их славы и основой многочисленности их войск» [4. C. 213].

Полководцы Субедей-багатур и Джебе, посланные в погоню за хорезмшахом `Ала ад-Дином Мухаммедом II на территории Ирана, в связи со смертью последнего в начале 1221 г. получили новый приказ обогнуть Каспийское море с юга и выйти в тыл кыпчакам на Северном Кавказе. Джучи должен был двигаться вдоль северного берега Каспия, но проигнорировал приказ своего отца, чем вызвал его гнев и едва не был казнен. В конечном итоге в Восточную Европу отправился лишь 30-тысячный экспедиционный корпус Субедей-багатура и Джебе. Поэтому в «Тайной истории монголов», составленной в 1240 г., фабула событий была искажена. Автор монгольской хроники адресует повеление Чингиз-хана о завоевании «северных стран» уже не Джучи, а Субедею: «Он (Чингиз-хан. - С.Х.) Субеетей-баатура отправил на север, чтобы напасть на следующие одиннадцать стран и народов: Канглин (канглы. С.Х.), Кибчаут (кыпчаки. С.Х.), Баджигит (башкиры. С.Х.), Оросут (русские. С.Х.), Маджарат (мадьяры. С.Х.), Асут (асы. С.Х.), Сасут (саксины. С.Х.), Серкесут (черкесы. С.Х.), Кешимир, Болар (Волжская Болгария. С.Х.), Рарал, перейти через многоводные реки Идил (Волга. С.Х.) и Джаяк (Яик. С.Х.), а также дойти до города Кива (Киев. - С.Х.)» [5. P. 253].

Как можно видеть, данный рассказ был составлен с учетом расширившихся географических знаний монголов к моменту окончания западного похода 1236-1242 гг. и абсолютно не соответствовал степени их осведомленности о странах Восточной Европы в 1221 г. Этот и схожие списки стран и народов Восточной Европы затем неоднократно повторяются в «Тайной истории монголов» и «Джами` ат-таварих» Рашид-ад-Дина. В действительности основной целью похода было лишь уничтожение кыпчаков, которых монголы считали своими личными врагами. Собственно перенос театра военных действий в Восточную и Центральную Европу был изначально мотивирован именно этой задачей. Завоевание других перечисленных в списке народов первоначально не входило в планы монголов.

Миновав Дербентский проход, корпус Субедея вышел в степи Предкавказья, где был встречен объединенным войском алан и кыпчаков. Сумев внести раскол в стан противника, монголы разгромили бывших союзников поодиночке, а затем, пустившись в погоню за кыпчаками, приблизились к пределам Руси. Там они потребовали выдачи «холопов и конюхов своих» половцев (кыпчаков), но русские князья не только отвергли их притязания, но и убили монгольских послов. Несмотря на численное превосходство, 31 мая 1223 г. в битве на реке Калка русско-половецкое войско потерпело сокрушительное поражение. Затем Субедейбагатур и Джебе-нойон двинулись к пределам Волжской Болгарии. Ибн ал-Асир сообщает: «Сделав с Русскими то, что мы рассказали, и, опустошив земли их, Татары вернулись оттуда и направились в Булгар в конце 620 года (1223 г. н.э. С.Х.). Когда жители Булгара услышали о приближении их к ним, они в нескольких местах устроили им засады, выступили против них (Татар), встретились с ними и, заманив их до тех пор, пока они зашли за место засад, напали на них с тыла, так что они (Татары) остались в середине; поял их меч со всех сторон, перебито их множество и уцелели из них только немногие. Говорят, что их было до 4 000 человек» [6. C. 27-28].

По мнению ряда исследователей, участниками данного сражения, в котором монгольский корпус потерпел единственное на протяжении всего рейда поражение, помимо волжских булгар были так называемые «восточные венгры» [7. P. 199], отождествляемые с башкирами [8. P. 166; 9. C. 463]. Данное положение основано на записке брата Рихарда «О существовании Великой Венгрии», адресованной папе римскому Григорию IX. В ней описывается первое путешествие доминиканского монаха Юлиана Венгерского в Среднее Поволжье в поисках прародины венгров Ungaria Major («Старшей Венгрии»), состоявшееся в 1234-1235 гг. [10. C. 75-78]². Своих сородичей последний нашел в двух днях пути от «большого города той области», вероятно, Биляра (Булара), и в результате общения с ними выяснил следующее: «...язык у них совершенно венгерский: и они его понимали и он их. Они язычники, не имеют никакого понятия о боге, но не почитают и идолов, а живут как звери. Богаты конями и оружием и весьма отважны в войнах. По преданиям древних они знают, что те венгры (т.е. европейские венгры. С.Х.) произошли от них, но не знали, где они. Но те же татары, столкнувшись с ними, не могли победить их на войне, наоборот, в первой битве были побеждены ими» [11. C. 81]. Эта победоносная битва соответствует сражению с корпусом Субедея и Джебе в 1223 г.

Территорию расселения «венгров» Приуралья, получившую с легкой руки Юлиана в средневековой европейской литературе условное название Magna Hungaria («Великая Венгрия»), современные археологи локализуют в пределах распространения чияликской археологической культуры, существовавшей с конца IX по XIV в. на территории восточных районов современного Татарстана, юго-восточных районов Удмуртии, северо-западных и северо-восточных районов Башкортостана, а также ряда районов Свердловской, Челябинской и Курганской областей [12]. К чияликским племенам исследователи обычно относят предков башкир таких родовых подразделений, как буляр, байлар, еней, гайна, юрми, юрматы [13. C. 322]. Судя по европейским источникам, в XIII в. «восточные венгры» окончательно не слились с тюркоязычными башкирами, но тем не менее составляли с ними общее политическое объединение. Так, легат папы Иннокентия IV ко двору великого хана Гуюка Плано Карпини, совершивший путешествие в 1245-1247 гг., ставил между ними знак равенства: «Баскарт, т.е. Великая Венгрия» (“Bascart id est Hungaria magna”) [14. P. 60]; спутник последнего Бенедикт Поляк писал в том же духе: «Баскарт, т.е. Великая Венгрия» (“Bascart id est magna Ungaria”) [15. C. 89, 114]; другой посланец папы Иннокентия IV Асцелин Кремонский, посетивший в 1247 г. лагерь монголов Ирана, также заключал: “Bastarcos id est magnam Hungariam” [8. P. 165]; посол Франции Вильгельм де Рубрук, который в 1253-1254 гг., подобно Плано Карпини, лично проезжал по степям Дешт-и Кыпчака по пути в Каракорум и обратно, писал: «Паскатир, т.е. Великая Венгрия» (“Pascatir quae est maior Hungaria”) [14. P. 153].

Сведения параллельных письменных традиций также говорят в пользу политического единства «великих венгров» и башкир. «Тайная история монголов» упоминает в Урало-Поволжье только Болар (Волжская Булгария) и Баджигит и совершенно не знает «Великую Венгрию» как отдельный этногеографический объект. Арабоязычные авторы X-XII вв. Ибн Фадлан, Истахри, Ибн Хаукаль, Бируни, ал-Идриси также упоминают только две страны данного региона Булгар и Башгурд / Басджурт («билад Башгурд»). Таким образом, для европейцев понятия «великие венгры» и «башкиры» были равнозначными, а у арабо-мусульманских авторов этноним (политоним) basjirt (ИУМСК), bврgurd (ИЗФЫСП), bврqurd (ИЗФЮСП) покрывал все предполагаемые внутренние этнографические деления. Неслучайно Питер Голден пишет о многокомпонентности башкирской общности X-XI вв.: «Башгирт, соседи волжских булгар и огузов, имеют сложную этническую историю, которая включала смешение огуроязычных, общетюркоязычных и угорских племен, процесс, который, по всей вероятности, все еще продолжался во времена Кашгари» [16. P. 535].

Арабский историк XIII в. Ибн ал-Асир писал, что после поражения, понесенного монголами у границ Волжской Болгарии в 1223 г., «отправились они (оттуда) в Саксин, возвращаясь к своему царю Чингизхану, и освободилась от них земля Кипчаков» [6. C. 27-28]. В «Истории тартар» брата Ц. де Бридиа, написанной на основе донесения брата Бенедикта Поляка, спутника Плано Карпини в его путешествии к монголам, говорится, что на обратном пути после битвы на реке Калке монголы «захватили некоторые земли на севере, а именно бастархов, то есть Великую Венгрию (Bastarchos, id est Maiorem Hungariam)» [15. P. 84, 109]. Очевидно, в данном месте компилятор допустил ошибку, так как по пути домой завоеватели, наоборот, были разгромлены в степях Заволжья. Однако само по себе упоминание здесь башкир усиливает тезис об их участии в сражении с корпусом Субедея. Так или иначе, поход монголов не достиг своих целей, и западная часть Дешт-и Кыпчака на время стала свободной. Занятые войной в Иране, Северном Китае и Корее, они не имели достаточных сил для покорения кыпчаков и прочих народов Восточной Европы, с которыми они столкнулись в ходе данного рейда.

Тем временем Субедей-багатур в восточной части Дешт-и Кыпчака соединился с Джучи. Собрав все имеющиеся силы (оставшиеся 4 тысячи экспедиционного корпуса, а также 4 тысячи воинов улуса Джучи), они привели к покорности степи между Аральским морем и Яиком, населенные кыпчаками, канглы и меркитами. Как пишет Р. П. Храпачевский, «кипчаки и прочие туркестанцы из бывших армий хорезмшаха», оставшиеся «бесхозными», стали добровольно переходить на службу к монголам [17. C. 182]. В хронике «Юань ши» (XIV в.) сообщается, что в год гу-вэй (02.02.1223-21.01.1224) Субедей подал Чингиз-хану рапорт о том, «чтобы “тысячи” из меркитов, найманов, кирей, кангар-канглов и кипчаков всех этих обоков, вместе составили одну армию» [18. C. 228]. Канглы, как известно, обитали в яицких степях. Меркиты, разбитые еще в 1219-1220 гг. Субедей-багатуром на реке Чам (Эмбе?), укрылись у кыпчаков [18. C. 227]. Но в конечном итоге они также признали власть Чингиз-хана.

Несмотря на размолвку с Джучи, Чингиз-хан в 1224 г. распорядился закрепить за ним все приобретенные к тому времени западные земли в качестве удела [19. C. 117]. Он также повелел завершить покорение кыпчаков. Рашид ад-Дин писал: «Чингиз-хан доверил Джучи земли и улус, которые находились в области Иртыша и Алтайских гор... Он также издал ярлык, что тот должен взять во владение Дешт-и Кыпчака и страны, которые были завоеваны в этом направлении. Его юрт располагался на Иртыше.» [3. P. 117]. Схожую информацию приводил египетский энциклопедист XIV в. ан-Нувайри: «Чингиз-хан. назначил ему в качестве земель и вод для зимовок и летовок пределы Каялыка и Хорезма и далее в сторону Саксина и Булгара куда достигнут в завоеваниях копыта их лошадей» [20. P. 230]. Однако в 1227 г. Джучи умер, так и не завершив завоевание всей территории Дешт-и Кыпчака. Хивинский историк XVII в. Абу-л-Гази сообщил, что по окончании траура Чингиз-хан сказал своему младшему брату Тэмуге-отчигину: «Отправься в Дешт-Кипчак и второго Джучи-ханова сына, Бату-Саин-хана, как его прозвали, возведи на отцовский престол» [21. C. 149].

Угедей, ставший в 1229 г. великим каганом, повелел Бату завершить начатое его отцом. Рашид ад-Дин писал: «Ранее ярлыком Чингиз-хана было предписано, что Джочи должен отправиться с армией, чтобы захватить и взять во владение все северные страны, такие как Ибир-Сибир, Булар, Дешт-и Кыпчак, а также земли Башгирд, Рус и Черкес вплоть до Дербента Каспийского, который монголы называют Темур-Кахалка. Джочи пренебрег этим поручением, и когда Угедейхан вступил на ханство, он приказал Бату исполнить данное обязательство». [3. P. 107]. Об этом же повествует «Тайная история монголов»: Угедей, став каганом, отправил в поход Бату, Бури, Гуюка, Мунке и других царевичей на помощь Субедею, так как последний испытывал трудности с завоеванием народов «Канглин, Кибчаут, Баджигит, Орусут, Асут, Сесут, Маджар, Кешимир, Сергесут, Букар (т.е. Булар. С.Х.) и Керел.» [5. C. 263].

Как видим, в качестве целей новой экспедиции автор монгольской хроники опять привел поздний список народов Восточной и Центральной Европы (канглы, кыпчаки, асы, саксины, русские, башкиры, булгары, черкесы, венгры), хотя на самом деле речь шла в первую очередь о завоевании кыпчаков, часть которых вместе с канглами к этому времени уже была покорена, и, возможно, о наказании булгар и «венгров» (башкир) за их нападение на корпус Субедея в 1223 г. Рашид ад-Дин писал, что в 1229 г. Угедей отправил 30 тысяч воинов во главе с Субедеем и Кокошаем «в сторону Кипчака, Саксина и Булгара» [22. C. 21]. Однако, согласно «Юань ши», Субедей-багатур в это время участвовал в военной кампании против империи Цзинь [18. C. 229-230]. Поэтому командовать корпусом остался Кокошай (Кукдай), который действовал совместно с джучидскими войсками во главе с Бату. Согласно Рашид адДину, Джучи получил от отца улус в 4 тысячи воинов с их семьями [23. C. 274]. «Тайная история монголов» приводит цифру 9 тысяч юрт [5. C. 225]. Следовательно, численность монгольских войск, отправившихся в поход к Нижнему Поволжью, составляла 3439 тысяч человек. Большую часть этих сил составляли тумены, набранные в 1223-1224 гг. из числа кыпчаков и канглов [17. C. 339].

Рассмотрим этнополитическую ситуацию в Дешти-Кыпчаке накануне монгольского завоевания. Персидский историк XIII в. Джузджани писал: «Он (хорезмшах Текеш. С.Х.) вошел в союз с ханом кыпчаков, которого звали Акран, и женился на дочери этого правителя» [24. Vol. I. P. 240-241]. Она стала матерью следующего хорезмшаха Мухаммеда, при котором усилилось влияние родственников матери. Рашид ад-Дин дал ясную племенную атрибуцию этим кыпчакам: «Группа тюрков из родственников его матери, называемых уранийцами.» [23. C. 209-210]. Другой персидский историограф XIII в. Джувейни сообщал, что в хорезмийской армии служило «некоторое число [людей племени] Уран (ЗжСЗднЗд), которые использовались в качестве `аджами для службы при султане» [25. P. 305; 26. С. 35]. Наместник Отрара Кайыр-хан Иналчук, который своим убийством в 1218 г. членов монгольского каравана дал Чингиз-хану формальный повод начать войну с Хорезмийским султанатом, был родственником Теркен-хатун [23. C. 188], т.е. кыпчаком-уранцем. Поэтому в ходе завоевания Средней Азии монголы беспощадно расправлялись с ними. Кыпчаки племени уран укрылись в Башкирии, образовав отдельный клан (иль), известный по русским документам XVI-XIX вв. как Уранская волость [9. C. 352-354]. Таким образом, в XII-XIII вв. на территории восточной части Дешт-иКыпчака существовало ханство кыпчаков племени уран со столицей в Сыгнаке.

В центральной части Дешта обитало тюркское племя ильбари. Джузджани упоминает «знаменитых ханов династии Ильбари» [24. Vol. II. P. 799-800], которая отождествляется с кыпчакским племенем албурлы (олбурлик, ольбер), упоминаемым в различных списках кыпчакских племен [27. P. 804]. Их ханство, по всей видимости, охватывало территорию от Приаралья до Волги. Из этого племени происходил Бачман, впоследствии организовавший сопротивление монголам. Ильхан Хулагу в письме королю Франции Людовику IX упоминал reges uilperitorum, т.е. «королей» уйлперов / ольберов [28. C. 35]. Против кыпчаков-ильбари был направлен главный удар войск Кукдай-нойона и Бату. Под 1229 г. в Лаврентьевской летописи сообщается: «Того же лета Саксини и Половци възбегоша из низу к Болгаром перед Татары; и сторожеве Болгарскыи прибегоша, бьени от Татар близ рекы, ей же имя Яик». Это полностью согласуется с тем, что писал мамлюкский историк XIII в. Ибн Васил: «В 627 (1229-1230) году вспыхнуло пламя войны между татарами и кипчаками» [6. C. 73]. Как следует из русской летописи, в нижнем течении Яика находились заставы булгар, вероятно, являвшихся союзниками кыпчаков-ильбари. Следовательно, граница между ханством последних и владениями улуса Джучи накануне похода 1229 г. проходила по р. Яик. В ходе данной военной кампании войска кыпчаков-ильбари, булгар и саксинов были разгромлены. Земли кыпчаков-ильбари были заняты монголами, а сами они подчинены власти монгольского кагана. Под 1232 г. Лаврентьевская летопись сообщает: «Того же лета придоша Татарове, и зимоваша не дошедше Великого града Болгарьского» [29. C. 430, 437]. Следовательно, к указанному году кыпчакские степи вплоть до границ Волжской Болгарии уже были в руках Джучидов. К 1234 г. монгольские отряды проникли на левобережье Волги, о чем сообщается в записке Рихарда: миновав Аланию, братья-проповедники во главе с Юлианом не могли найти себе проводников «из-за боязни татар, которые по слухам были близко» [11. C. 79].

Далее Рихард писал, что монголы «избрали их (восточных венгров. СХ.) себе в друзья и союзники, и таким образом, соединившись вместе, они совершенно опустошили 15 царств» [11. C. 81]. Юлиан в своем «Письме о монгольской войне», написанном в 1237 г., сообщил, что монголы сражались с «венграми» на протяжении четырнадцати лет и лишь на пятнадцатый «завладели ими». Получается, что отсчет войны между ними Юлиан вел с памятного 1223 г., когда Субедейбагатур потерпел поражение в заволжских степях. Однако в описании второго путешествия Юлиана умалчивается о союзе монголов и «венгров», поэтому некоторые исследователи сделали вывод о том, что записка Рихарда является вымыслом [30]. Данному мнению противоречат приведенные там подробности, которые невозможно было придумать: Юлиан, находясь в 1235 г. в «Великой Венгрии», т.е. за год до начала нашествия монголов, встретил там «татар и посла татарского вождя», а само «татарское» войско находилось в «пяти дневках оттуда» и «предполагает выйти из своей страны», чтобы сразиться со всеми теми, кто захочет им противостать, и чтобы опустошить все царства, какие будут в силах покорить» [11. C. 81-82]. Очевидно, Юлиан узнал от монголов о решении курултая 1235 г. отправить все силы в западный поход, а монгольское посольство выполняло дипломатическую миссию по привлечению «венгров» на свою сторону. Есть и другие аргументы, опровергающие доводы скептиков относительно аутентичности известий Рихарда и Юлиана [10. С. 79-81].

Относительно даты заключения предполагаемого союза нет единого мнения. Л.Н. Гумилев указывает 1234 г. [31. C. 413]. Иштван Зимони полагает, что после набега на Волжскую Болгарию в 1232 г. «монголы предложили венграм альянс для того, чтобы ослабить волжских булгар, что было типичной номадической политикой» [7. P. 199]. Указанная дата, вероятно, основана на сообщении русских летописей о зимовке монголов в указанный год недалеко от «Великого города Болгарского», т.е. города Биляр (Булар), который находился всего в нескольких десятках километров от зоны расселения чияликских племен. Следовательно, в 1232 г. монгольское войско зазимовало у самых границ «Великой Венгрии» либо на ее территории. Этим объясняется то загадочное обстоятельство, что булгары не предпринимали никаких враждебных действий против монголов, находившихся поблизости. Но если они находились у их восточных соседей на правах гостей, тогда недоумение устраняется. Сам факт присутствия монгольских послов на территории «Великой Венгрии» в 1235 г. маркирует время заключения соглашения между сторонами.

Относительно характера башкирско-монгольских отношений бытуют две противоположные точки зрения. Одна группа исследователей разделяет идею предполагаемого союза, заключенного между недавними противниками. Другие отвергают саму возможность подобного альянса или просто обходят молчанием данный вопрос, лишь констатируя неоспоримый факт последующего завоевания «великих венгров» монголами в 1236 г. Первая точка зрения наиболее ярко была выражена Л.Н. Гумилевым: «Война монголов с куманами затянулась надолго потому, что между ними существовал этнический барьер Великая Венгрия, ныне именуемая Башкирией... Монголо-башкирская война тянулась 14 лет, т.е. значительно дольше, чем война с Хорезмийским султанатом и Великий западный поход. Башкиры неоднократно выигрывали сражения и, наконец, заключили договор о дружбе и союзе, после чего монголы объединились с башкирами для дальнейших завоеваний». По мнению ученого, союзное войско покорило «“пять стран”: Сасцию (Саксин), Фулгарию (Камскую Болгарию), Меровию (страна севернее Волги, между Ветлугой и Унжей), Ведин (севернее Меровии до р. Сухоны), Пойдовию (?) и “царство морданов”» [31. C. 413-414]. Н.А. Мажитов и Г.Н. Гарустович также писали об «установлении союзно-дипломатических отношений башкир с монголами» [32. C. 173].

Другая группа авторов (Л.П. Черепнин [33. C. 191], М.Г. Сафаргалиев [34. C. 21, 29], Б. Шпулер [35. C. 29], Р.П. Храпачевский [17. C. 351] и др.), придерживалась мнения о военном покорении башкир, не принимая в расчет известие Рихарда о союзе между «венграми» и монголами. Действительно, «Тайная история монголов», написанная в 1240 г. по итогам монгольского завоевания стран Восточной Европы, не дает оснований для вывода о каких-либо соглашениях с башкирами. Автор лишь констатирует, что в числе завоеванных стран была страна Баджигид. В унисон «Тайной истории монголов» звучит «Письмо» Юлиана, в котором также говорится о силовом подчинении «Великой Венгрии»: «...подступив к стране куманов, он (монгольский хан С.Х.) одолел самих куманов и подчинил себе их страну. Оттуда они воротились в Великую Венгрию, из которой происходят наши предки, и нападали на них четырнадцать лет, а на пятнадцатый год завладели ими, как нам сообщили словесно сами язычники-венгры. Завладев ими, и обратившись к западу, [татары] в течение одного года или немного большего [срока] завладели пятью величайшими языческими странами», а именно Сасцией, Фулгарией, Меровией, Пойдовией, «царством морданов». Во время второго путешествия в «Великую Венгрию» (1237) Юлиан не смог добраться до места назначения, так как, по его словам, дойдя «до крайних пределов Руси, мы узнали действительную правду о том, что все те, что называются венгры-язычники, и булгары и множество царств совершенно разгромлено татарами» [11. С. 83, 85]. Таким образом, большинство письменных источников (Юлиан, Плано Карпини, Рубрук, «Тайная история монголов», Рашид ад-Дин и др.) говорит в пользу военного завоевания Башкирии.

Пытаясь устранить противоречие между запиской Рихарда, в которой утверждается о союзе между монголами и «венграми», и остальными источниками, говорящими о военном завоевании Башкирии (Башгурд, Баджигид, «Великой Венгрии»), И.В. Антонов выдвигает компромиссную точку зрения о том, что в них «имеются в виду не один, а два разных народа: первый подчинился монголам добровольно, а второй был ими разгромлен» [36. C. 88]. Этими двумя народами, по мнению автора, были соответственно башкиры и «великие венгры» (чияликцы). Однако, как было сказано выше, все источники, за исключением «Письма» Юлиана, говорят если не о тождестве обеих этнических групп, то по крайней мере о их политическом единстве. Следовательно, данное решение проблемы вряд ли может быть принято. Схожее с И.В. Антоновым мнение высказал Г.Н. Гарустович. Он попытался преодолеть противоречие источников тем же самым способом, однако разделил население Южного Урала не по этническому, а по территориальному признаку. По его мнению, зауральские башкиры покорились монголам добровольно, а приуральские были завоеваны силой оружия [37].

Итак, если записка Рихарда «О существовании Великой Венгрии» основана на рассказе самого Юлиана, то почему в «Письме» последнего ничего не сказано о заключении союза? Относительно этой загадки можно строить лишь предположения. Очевидно, в ситуации, когда соглашение между монголами и «венграми» дефакто было аннулировано монгольским нападением 1236 г., Юлиан не посчитал нужным упоминать о нем как об утратившим силу и всякое значение. Как бы то ни было, заключение союза и последующее военное вторжение не исключают друг друга. Если строго следовать данным источников и хронологии, то соглашение было заключено в 1235 г. (или в 1232 г., по мнению И. Зимони), однако на следующий год было сорвано по инициативе завоевателей. Отсюда разительный контраст между запиской Рихарда, описавшего первое путешествие Юлиана 1234-1235 гг., и «Письмом» самого Юлиана, отразившего ситуацию в Урало-Поволжье 1237-1238 гг. Следовательно, внимание исследователей должно быть сосредоточено не на бесплодном согласовании взаимоисключающих известий, а на объяснении причин нарушения договоренностей одной из сторон.

Действуя силой оружия и дипломатией, Бату и Кукдай в 1229-1232 гг. сумели подчинить кыпчаковильбари, а затем нейтрализовать башкир, земли которых теперь непосредственно примыкали к кочевьям улуса Джучи. Вероятно, именно разгром кыпчаков заставил башкир склониться в сторону компромисса с завоевателями, особенно если кыпчакам были предложены более или менее приемлемые условия монгольского подданства. На это указывают характеристики придворной историографии Хулагиудов, данные кыпчакскому предводителю Бачману, восставшему около 1235 г. Джувейни причислил его к «смутьянам» и «кыпчакским негодяям», а Рашид ад-Дин назвал «одним из бесстыднейших тамошних эмиров», словно Бачман проявил неблагодарность по отношению к своему благодетельному сюзерену. Претензии морального порядка вряд ли были уместны по отношению к суверенному правителю. Поэтому его действия описываются как вылазки шайки грабителей: «притоном ему большею частью служили берега Итиля, он укрывался и прятался в лесах их, наподобие шакала, выходил, забирал что-нибудь и опять скрывался.» Мятеж, поднятый им, поначалу был незначительным, но «мало-помалу зло от него усиливалось, смута и беспорядки умножились» [38. C. 23].

В 1234 г. пала империя Цзинь. Лишь после этого внимание центральных властей переключилось на Дешти-Кыпчак. В 1235 г. великий хан Угедей собрал курултай, на котором было принято решение бросить все силы на запад. Окончательное покорение кыпчаков было объявлено имперским мероприятием. В «Юань ши» говорится: «[В год] и-вэй (21.01.1235-08.02.1236) Тайцзун (т.е. Угедей. С.Х.) отдал повеление чжувану Бату пойти на запад походом на Бачмана». [18. C. 230]. Рашид ад-Дин также указывает, что целью нового похода было «завоевание Кыпчакской степи» [22. C. 37]. Мятеж Бачмана, являвшегося представителем низложенной династии ханов кыпчаков-ильбари (существует мнение, что прежде он был ханом [39. C. 207]), стал лишь casus belli для более масштабной задачи, которая была сформулирована в ходе курултая 1235 г. Джувейни писал: «Когда каган (т.е. Угедей. С.Х.) собрал курултай во второй раз, они сообща обсудили вопрос об истреблении и покорении всех оставшихся мятежников (курсив наш. С.Х.); и [также] было решено захватить земли булгар, асов и русов, которые граничили с владениями Бату; они не были еще полностью покорены и льстились размерами своих территорий» [25. Р. 268-269].

Кто же был отнесен к числу мятежников? Определенно, кыпчаки-ильбари и, вероятно, башкиры, поддержавшие Бачмана. Иначе чем объяснить неожиданное нападение на «Великую Венгрию», с которой монголы всего лишь год назад заключили союз? И.В. Антонов полагает, что причиной вооруженной акции монголов могло быть бегство в Башкирию какой-то части кыпчаков, после чего «эта страна стала рассматриваться в качестве очередного объекта завоевания» [36. C. 84]. Действительно, как говорилось выше, у башкир укрылись кыпчаки-уранцы, их примеру, вероятно, последовали также ольберы (ильбари). Известно, что представители рода Бачмана впоследствии образовали подразделение Бошман-Кыпчак родовой структуре башкир [9. C. 179]. Правда, когда состоялась миграция этих двух групп до или после монгольского нашествия неизвестно. Хронология событий показывает, что по крайней мере племя уран, разгромленное еще в ходе хорезмийской кампании монголов 1219-1221 гг., имело достаточно времени для обретения новой родины. Хивинский историк XVII в. Абу-л-Гази писал: «...Джучи с приданными ему нукерами пошел в Дешти-Кыпчак. Кыпчакский народ собрался, и произошла битва. Джучи-хан победил и перебил [всех] попавших [ему] в руки кыпчаков; те из них, которые спаслись, ушли к иштякам. Большая часть иштяков теперь является потомками тех кыпчаков» [40. C. 44]. Следует помнить, что именно укрывательство беглых половцев русскими князьями стало причиной битвы на реке Калке. Впрочем, к нападению на башкир могло подтолкнуть также ощущение подавляющего военного превосходства, которого монголы не могли достичь в предыдущие годы, а потому были вынуждены идти с башкирами на компромиссы. Теперь они имели возможность изменить статус-кво в свою пользу, особенно если прежние соглашения они считали тактической уловкой.

Для похода в страны Восточной Европы было собрано 120-140 тысяч воинов, которых возглавили Джучиды Бату, Орда, Шибан, а также множество других Чингизидов [17. C. 351]. Но самое главное в западную армию из Китая прибыл один из «четырех псов» Чингиз-хана выдающийся полководец Субедей-багатур. Летом 1236 г. монголы первым делом обрушились на «великих венгров», ставших первой жертвой новой военной кампании. Затем, как писал Юлиан, они повернули на запад и разгромили Волжскую Болгарию, Саксин, «царство морданов» (Мордовию). Лаврентьевская летопись сохранила выразительное описание штурма Биляра: «Тое же осени придоша от восточные страны в Болгарьскую землю безбожнии Татари, и взяша славный Великый город Болгарьскый, и избиша оружьем от старца и до унаго и до сущаго младенца, и взяша товара множество, а город их пожгоша огнем, и всю землю их плениша» [29. C. 437]. Что касается Бачмана, то против него было отряжено 20-тысячное войско во главе с Менгу (Мункэ), сыном Толуя. Разгром войск Бачмана, подробно описанный Рашид ад-Дином, Джувейни и составителями «Юань ши», завершился к 1238-1239 гг. [17. C. 354]. Значительный объем текста, посвященный названными авторами сюжету о Бачмане, на фоне лапидарных констатаций о завоевании булгар, русских, башкир, алан и других народов наглядно говорит о том значении, которое придавали монголы победе над кыпчаками. башкирия подданство монгольский империя

В китайских источниках красочно рассказывается о последних минутах жизни знаменитого кыпчакского хана: «[Менгу] изрубил войско Бацимаково, и самого его взял в плен. Хан приказал ему стать на колени: но Бацимак сказал: “Я был обладателем государства (курсив наш. С.Х.) и могу ли дорожить жизнью? Сверх сего я не верблюд: для чего мне становиться на колена?”» [41. C. 303-304]. В башкирском предании «Бошман-Кыпчак-батыр» рассказывается: «...[Бошманбатыр] не повиновался, не склонял головы перед ханом подался на север, в горы, леса. Там он собрал войско и дал бой ханскому воинству. Говорят, он долго воевал. Однако из-за одного предателя его войско было окружено и уничтожено, а самого батыра хан приказал казнить. Перед казнью хан велел доставить Бошмана к себе. Он хотел все-таки перетянуть его на свою сторону, предложив стать военачальником. Но батыр не согласился. “Верблюд не сгибает колен, сокол не умирает, склоняя голову”, сказал он» [42. С. 167]. Итоги всей широкомасштабной военной кампании 1236-1240 гг. автор «Тайной истории монголов» уложил в краткую констатацию: «Бату, Бури, Гуюк, Монке и много других принцев, сражавшихся в арьергарде Субеетей-баатура, подчинили народы Канглин, Кибчауд и Баджигид, затем пересекли реки Этиль и Джаяк, чтобы разрушить город Мегет, уничтожили народ Орусут. Они разорили людей Асут, Сесут, Болар, Ман-Керман, Кива и другие города, приведя их к покорности» [5. P. 267].

Теперь обратим внимание на описание монгольского завоевания Урало-Поволжья, составленное Плано Карпини. Из его текста вытекает, что монголы приступили к покорению мордвы, булгар и башкир лишь по окончании похода в Европу, т.е. в 1242 г.: «Возвратившись оттуда (из Венгрии. С.Х.), они пришли в землю Мордванов, которые суть язычники, и победили их войною. Продвинувшись отсюда против Билеров, то есть великой Булгарии, они и ее совершенно разорили. Подвинувшись отсюда еще на север, против Баскарт, то есть великой Венгрии, они победили и их» [43. C. 47-48]. Может показаться, что Плано Карпини просто исказил хронологию событий, ошибочно поместив сюжет о завоевании Поволжско-Уральского региона (1236-1237) после монгольского похода в Венгрию (1242). Однако обращает на себя внимание то, что он с точностью до наоборот приводит последовательность действий монголов, ведь, на самом деле первыми были покорены башкиры, затем булгары и, наконец, мордва. Последнее обстоятельство наводит на мысль, что Плано Карпини, возможно, зафиксировал реально имевшее место событие. Не исключено, что в его рассказе речь идет о карательном походе против волго-уральских народов, восставших против монголов в начале 40-х гг. XIII века. Данное предположение в какой-то степени корреспондирует с очень туманным фрагментом сочинения Рашид ад-Дина, в котором смешались разновременные события: в повествование о завоевании в 1236 г. волжских булгар и южноуральских башкир автор по ошибочной ассоциации включил сюжет о покорении народов булар и башгирд (в данном случае поляков и венгров) [44. Р. 44, 132]. Данный сюжет завершается словами о том, что Субедей из страны Башгирд, чьих государей называют келар (король), был послан «в пределы Булгара». Монголы нанесли поражение повстанцам, после чего «пришли тамошние вожди Баян и Джику, изъявили покорность, были [щедро] одарены и вернулись обратно, [но потом] опять возмутились. Вторично послали [туда] Субэдай-бахадура, пока он не захватил [их]. Затем царевичи, составив совет, пошли каждый со своим войском облавой, устраивая сражения и занимая попадавшиеся им по пути области» [22. С. 37-38]. После этой асинхронной интерполяции вновь продолжается рассказ о событиях 1237-1240 гг. (разгром Бачмана, покорение мордвы и русских).

Остается рассмотреть точку зрения А.-З. Валиди Тогана на вопрос вхождения башкир в состав Монгольской империи. В «Тайной истории монголов» сказано: «В год зайца (1207) [Чингиз-каган] повелел Джочи выступить с войсками правого крыла против лесных народов... Джочи заставил соседние лесные народы Шибир, Кесдиим, Байит, Тукас, Теленг, Тоелес, Тас и Баджигид перейти на нашу сторону» [3. P. 222]. Основываясь на этом сообщении, башкирско-турецкий историк предположил, что «уральские башкиры еще в начале завоеваний Чингиза в 1207 г. подчинились Джучи-хану» [45. S. 13]. Свой юрт на реке Иртыш Джучи приобрел именно в ходе данного похода. Он без боя привел к присяге племена Забайкалья бурятов, ойратов, бархунов и др., затем тубасов и кыргызов, живших по течению Енисея. Далее он покорил «лесные племена» Алтайского региона (телесы, теленгиты и др.). Однако среди них также названо племя шибир, имеющее уверенную географическую привязку. Шибир это страна Ибир-Сибир арабо-мусульманской традиции, территориально совпадающая с определенными районами Западной Сибири [46. C. 41; 47. S. 181-182]. Мог ли Джучи в ходе своей экспедиции 1207 г. достичь этой страны и тем более Башкирии (Баджигид)? Вряд ли. Границы башкирских вотчин на востоке еще в XVIII в. достигали рек Тобол и Ишим, притоков Иртыша. Вероятно, монголы, добравшиеся до Прииртышья, узнали о находившейся ниже по течению реки стране Шибир, а также обитающих по ее притокам башкирах. Поэтому автор «Тайной истории монголов» автоматически включил их в число покоренных ими «лесных народов». Впрочем, он не настаивает на завоевании, ограничиваясь неопределенным выражением о переходе их «на нашу сторону».

Как было показано выше, процесс вхождения башкир в состав Монгольской империи был длительным и постепенным. На последнем этапе он имел определенно завоевательный характер, что и было зафиксировано Юлианом, монгольской хроникой, Рашид ад-Дином, Плано Карпини, Рубруком и др. Дополнительным аргументом в пользу военного покорения может служить следующий факт, обычно упускаемый исследователями, а именно присутствие башкир в мамлюкском корпусе. Как известно, мамлюки-бахриты в основной массе состояли из кыпчаков, в юном возрасте взятых в плен монголами и доставленных на невольничьи рынки Крыма, Византии, Сирии и Египта. В 1250 г. они захватили власть в государстве Айюбидов и основали собственную династию султанов. Среди таких этнических нисб, как «ат-Туркмани» («туркмен»), «ат-Турки» («тюрок»), «ал-Азкиши» («азкиш»), «ал-Курди» («курд»), «ал-Курджи» («грузин») и др., встречается «ал-Башкурди» («башкир»). Кыпчакские эмиры в силу своего численного преобладания, как правило, их не имели. Зато представители других народностей, дабы подчеркнуть инаковость своего происхождения, охотно конструировали этот элемент своего титула. Наиболее известным носителем данной нисбы был мамлюкский эмир `Алам ад-Дин Санджар ал-Башкурди, который в 60-80-х гг. XIII в. был наместником в Хомсе и Алеппо [48. P. 260-261]. Известны и другие эмиры с нисбой «ал-Башкурди», что говорит о довольно значительном числе башкир в рядах мамлюков. А.-З. Валиди Тоган приводил имена Насир ад-Дина ан-Насири ал-Башкурди, Санджара ар-Рукни ал-Башкурди, `Ала ад-Дина Башкурда ан-Насири, а также великого эмира султана Баркука (1382-1399) Сарын ад-Дина ал-Башкурди [45. S. 13-14].

Монголы не стали уничтожать правящую элиту русских, башкир, мордвы, булгар и др., как обычно они поступали со знатью покоренных кочевников (кыпчаков, канглы, кереитов, кара-китаев, найманов, меркитов и др.), которым было отказано в праве сохранить политическую и этническую субъектность. Последние были разверстаны по десятичной системе, включены в различные тумены и, таким образом, обрели статус bogol в составе державного народа eke mongol ulus («великий монгольский народ / государство»). Это маркировало переход из статуса «чужих» в «надплеменную» монгольскую общность нового уровня и последующую «монголизацию» [49. С. 310, 319, 325]. Все это не коснулось окраинных народов Монгольской империи, которые не соответствовали параметрам кочевнического культурно-хозяйственного типа и чей вмещающий ландшафт не был пригоден для таборного кочевания. Как отмечал М.Г. Сафаргалиев, исторические сведения «в достаточной мере подтверждают факты сохранения монголами представителей прежней династии у русских, черкесов, алан, мордвы, башкир в период образования Золотой Орды» [34. C. 38]. Это не было знаком особого отношения и тем более благоволения завоевателей к этим народам. Монгольские ханы исходили из сугубо прагматических соображений. Насильственная «монголизация» названных народностей могла вызвать их отчаянное сопротивление, поэтому им была предоставлена определенная автономия во внутренней жизни. Карлайл Макартни писал: «Поскольку монгольская политика ни в коем случае не заключалась в том, чтобы тратить время и кровь на покорение невыгодных уголков мира, которые никогда не могли снабжать их ничем, кроме наемников, представляется более чем разумным предположить, что по крайней мере некоторые башкиры играли роль, подобную роли мордвы, более или менее охотно подчиняясь монголам и участвуя в их войске» [8. P. 166].

В XIV в. францисканские миссионеры отмечали наличие у башкир собственных правителей. В 1320 г. Иоганка Венгр писал о «государе всей Баскардии (principem tocius Ba[s]cardie)», которого нашел «совершенно зараженным сарацинским заблуждением» [11. С. 92-93, 110]. Брат Генрих Немецкий между 1314 и 1329 гг. зафиксировал «Эстокиса, владыку всей Баскардии» (Estokis dominus totius Baschardie) [50. P. 73]. Интересно, что названные францисканцы уже не обнаруживали на Южном Урале «венгров». На этом основании Р. Хаутала сделал вывод, что монголы «депортировали основную часть заволжских мадьяр из их области обитания в наказание за их длительное сопротивление (в течение 14 лет) и, что тоже вполне вероятно, способствовали притоку в регион нового населения мусульманской ориентации» [51. C. 350]. С мнением упомянутого исследователя трудно согласиться хотя бы на том основании, что в составе башкир до сих пор существуют группы населения, связывающие свое происхождение с родовыми подразделениями юрматы и еней, которые, в свою очередь, соотносятся с древневенгерскими племенами дьярмат / gyarmat и енё / jeno [52]. Скорее всего, за 80 лет, прошедших со времени Юлиана, «венгры» Приуралья окончательно тюркизировались и слились с «баскардами».

Таким образом, процесс вхождения Башкирии в состав Монгольской империи реконструируется следующим образом:

1. Во время похода 1207 г. по покорению «лесных народов» монголы узнали о существовании стран Шибир (Сибирь) и Баджигид (Башкирия), находившихся на севере.

2. Корпус Субедей-багатура и Джебе, совершивший кавалерийский рейд вокруг Каспийского моря, в 1223 г. был разгромлен отрядами булгар и башкир в степях Заволжья.

3. В 1229 г. Бату с приданным ему корпусом нойона Кукдая (Кокошая) приступил к покорению центральной части Дешт-и-Кыпчака в междуречье рек Урал (Яик) и Волга, в результате чего ханство кыпчаков-ильбари было разгромлено.

4. В 1232 или 1235 г. между башкирами и монголами было заключено соглашение, которое, согласно записке Рихарда, первые воспринимали как союз; вторые рассматривали его как тактическую уступку с целью нейтрализовать башкир накануне широкомасштабного вторжения;

5. Около 1235 г. представитель свергнутой династии ханов кыпчаков-ильбари Бачман поднял восстание против монголов, которое, вероятно, увлекло за собой значительную часть башкир.

6. Вслед за этим летом-осенью 1236 г. последовал карательный рейд монгольской армии в Башкирию как первая военная кампания начавшегося западного похода монголов по завоеванию стран Восточной и Центральной Европы (1236-1242).

В 40-х гг. XIII в., предположительно, состоялась еще одна карательная экспедиция монголов против восставших волго-уральских народностей (башкир, булгар, мордвы).

Примечания

1. Истоки «башкиро-мадьярской проблемы» восходят к традиции арабо-мусульманских авторов X-XIV вв. (ал-Гарнати, Ибн Са`ид, Закарийа Казвини, Рашид ад-Дин и др.) именовать венгров Центральной Европы башкирами (башкурд, башгурд). В то же время европейские путешественники XIII в. (Плано Карпини, Рубрук, Асцелин, Бенедикт Поляк) ставили знак равенства между башкирами Южного Урала (баскарты, бастарки, паскатиры) и «великими венграми» (Magna Hungaria).

2. Согласно распространенной в отечественной историографии точке зрения, Юлиан прибыл в «Великую Венгрию» летом 1236 г. Однако более обоснованным является перенесение этого события на более ранний срок: весной 1234 г. он выступил из Венгрии в путь и достиг Приуралья в июне 1235 г.

3. Махмуд Кашгари тюркский филолог XI в., автор энциклопедического словаря «Диван лугат ат-турк» («Собрание тюркских наречий»), относивший башкирский язык к числу 20 основных тюркских наречий.

4. `Аджам араб. `иностранец', `чужак'. Здесь данный термин обозначал наемные войска, составленные из кыпчаков.

5. Считается, что Юлиан не упоминал башкир, а писал лишь о приуральских «венграх». Однако Генрих Дёрри, издавший один из вариантов его «Письма о монгольской войне», привел интересующее нас место в следующем виде: «...баскарды, а ведь именно так называются венгры-язычники (“Bascardi qui etiam Ungari pagani vocantur”)». Р. Хаутала замечает, что в данном случае издатель просто восстановил этноним «баскарды», исходя из того, что в «последующих латинских источниках “баскарды” неизменно отождествляются с мадьярами». По его мнению, средневековый переписчик оригинала письма Юлиана, не сумев прочитать непонятный ему этноним («баскарды», как полагал Г. Дёрри), вписал «имя “тартар” несмотря на то, что упомянутая фраза при этом теряла всякий смысл» [51. С. 347]. Действительно, возникла бессмысленная фраза: «тартары, а ведь так называются венгры-язычники», которая и была отредактирована издателем. Таким образом, вопрос о башкирах в «Письме» Юлиана по-прежнему остается открытым.