Латинская Америка: перемены в межгосударственных отношениях

Размещено на http://www.allbest.ru/

Латинская Америка: перемены в межгосударственных отношениях

международный политика южноамериканский лидерство

В статье рассмотрены влияние радикальных популистских режимов на межлатиноамериканские отношения и изменения в международной политике стран региона с формированием блока АЛБА и Южноамериканского союза. Анализируются межгосударственные противоречия и проблема регионального лидерства в начале XXI в.

Ключевые слова: неолиберальные реформы, левый дрейф, популизм, антисистемные движения, оппозиция, конфронтация, лидерство, конфликт, АЛБА, УНАСУР, ОАГ.

The article explores the impact of the radical populist regimes on the inter-Latin American relations with a specific focus on the changes brought about by the emergence of ALBA and UNASUR blocs. It provides an in-depth analysis of the interstate contradictions and the problem of regional leadership at the beginning of the XXI century.

Keywords: neo-liberal reforms, populism, anti-system movements, left turn, opposition, confrontation, leadership, conflict, ALBA, UNASUR, OAS.

Постбиполярный период в латиноамериканском регионе отмечен бурными процессами политической трансформации, ростом социального неравенства и бедности, приведшим к массовому недовольству результатами неолиберальной экономической политики. Финансово-экономические кризисы, обрушившиеся на ряд стран на рубеже веков, ускорили появление на континенте протестных социальных движений и сопровождались наращиванием сил системной и антисистемной оппозиции. Неэффективность политики государства в деле решения острейших социальных проблем и дискредитация политического класса, обслуживающего интересы экономической элиты, стали главными причинами поражения правящих партий на всеобщих выборах в ряде стран и прихода к власти правительств, прокламирующих социальную направленность политики и самостоятельность в международных делах.

Эта тенденция, восходящая к триумфу Уго Чавеса в Венесуэле в 1998 г., в период 2002 - 2008 гг. неоднократно подтверждалась победами на президентских выборах кандидатов левых сил: в Бразилии - Луиса Инасиу Лулы да Силвы, в Уругвае - Табаре Васкеса, в Аргентине - Нестора Киршнера, в Чили - Мишель Бачелет, в Боливии - Хуана Эво Моралеса, в Никарагуа - Хосе Даниэля Ортеги, в Эквадоре - Рафаэля Корреа, в Гватемале - Альваро Колома и Фернандо Луго в Парагвае. Приход к власти деятелей оппозиции свидетельствовал о тенденции, получившей в отечественной и зарубежной литературе название левого дрейфа [4, с. 61.] В русле этой тенденции прослеживаются два течения: левоцентристское и леворадикальное. К первому относятся правительства Бразилии, Чили, Уругвая и Коста-Рики, сочетающие прагматизм в области экономической политики с линией на усиление мер, направленных на сокращение бедности, улучшение систем образования, здравоохранения и пенсионного обеспечения. Умеренные левые стараются внести необходимые коррективы в неолиберальную экономическую модель. Не отвергая нормы представительной демократии, они занимаются строительством общенационального консенсуса путем постоянного диалога власти с обществом и руководствуются идеями социального государства и партисипативной демократии. В области внешней политики они не допускают резких ходов, соблюдают международные договоренности, выступают за развитие региональной интеграции и диверсифицируют свои связи с внерегиональными державами и интеграционными блоками. В этом течении ведущая роль принадлежит Бразилии - региональной державе, чей растущий экономический вес и внешнеполитический потенциал превратили ее во влиятельного игрока на мировой арене.

Второе течение представлено правительствами Венесуэлы, Кубы, Боливии, Никарагуа и Эквадора - адептами леворадикальной националистической идеологии, обновленной альтерглобалистскими концепциями и призывами к народной антиимпериалистической революции. Это течение возникло и окрепло благодаря У. Чавесу который, переняв эстафету из рук Фиделя Кастро, взял на себя роль лидера континентальной революции, нацеленной на освобождение региона от имперского господства, защиту суверенитета, продвижение альтернативной модели развития в интересах латиноамериканской бедноты. Близость идейно-политических воззрений кубинского лидера и вождя венесуэльских боливарийцев, их тесные дружеские связи дали импульс осуществлению революционаристского проекта, продвигавшегося с конца прошлого века на социальных форумах и антиглобалистских манифестациях. На этих мероприятиях складывались организационные контакты и устанавливались связи между различными отрядами левой оппозиции, включая и участников незаконных вооруженных формирований, действующих в странах континента. Боливарийские идеи падали на благодатную почву в нестабильных странах региона, где массы социально исключенных граждан страдали от нищеты и безработицы, не доверяли властям и устали от безнадежности.

Среди факторов, обусловивших растущую популярность на континенте проектов кардинального обновления государства и общества, предложенных оппозиционными лидерами, ведущую роль сыграла социальная направленность их платформ, что полностью отвечало доминирующим в низовых движениях и левых партиях требованиям создания народных правительств, отвечающих интересам большинства. Протестные настроения, аккумулированные лидерами оппозиции, оказали значительное влияние на ход избирательных процессов и их результаты. В большинстве стран региона к власти пришли президенты леворадикальной или левоцентристской ориентации, опирающиеся на массовые социальные движения и партии левого спектра. Таким образом, произошел "беспрецедентный сдвиг в политическом ландшафте региона" [3, с. 5].

Политические изменения привели к смене приоритетов внутренней политики и внешнеполитических ориентиров ряда государств, появлению новых акторов, определяющих специфику современных межгосударственных отношений в регионе. Феномен левого дрейфа оказал огромное влияние на изменения геополитической и геоэкономической конфигурации Латино-Карибской Америки (ЛКА). Если ранее лишь Куба и Венесуэла были постоянными критиками и оппонентами Вашингтона, то теперь к ним присоединились Боливия, Никарагуа и Эквадор. Что же касается реформистских левоцентристских правительств (от Бразилии до Чили) и умеренно-консервативных (Мексики, Колумбии и Перу), то и здесь в силу разности подходов к вопросам международной политики не наблюдается стремления послушно следовать в фарватере Вашингтона. Линией водораздела между леворадикальными и социал-демократическими правительствами стал различный подход к проблемам национальной и региональной политики. Если националисты-радикалы ставят во главу угла прямую плебисцитарную демократию, следуют курсу на этатизацию экономики и централизацию управления, занимая ярко выраженные антиамериканские позиции, то левоцентристские режимы придерживаются норм представительной демократии, выступают сторонниками децентрализации, создания социального правового государства и придерживаются прагматической линии в отношениях с США и ведущими странами Запада. Сами подвижки в международно-политической ситуации были не только обусловлены социально-экономическими причинами и появлением плеяды лидеров, провозгласивших идеи революционных изменений, но в значительной мере ускорены сокращением влияния США в регионе.

Несовпадение интересов ведущих латиноамериканских государств и Вашингтона по ключевым вопросам региональной и международной повестки отчетливо проявлялось с 2002 г. Краткий период манифестации единения стран Западного полушария на антитеррористической платформе после событий 11 сентября 2001 г. быстро сменился распространением антиамериканских настроений и падением доверия к США, чьи односторонние действия в решении международных проблем не находили понимания у латиноамериканских правительств, выступавших за многосторонний подход. Как отмечал на слушаниях в Конгрессе США в июле 2008 г. директор Программы для Америки Дженифер Мак-Кой, "США пренебрегали Латинской Америкой с 2001 г., и в образовавшийся политический вакуум вошел Чавес, предложивший альтернативные идеи в области политики, экономики и международных отношений" [26, р. 9].

Действительно, появление на латиноамериканской политической сцене энергичного харизматичного лидера боливарийцев, выступившего за освобождение региона от сверхдержавы, послужило стимулом для активизации левых сил и поисков альтернативных вариантов развития. С весны 2002 г. именно "фактор Чавеса" стал оказывать заметное влияние на состояние межамериканских и межлатиноамериканских отношений. Тот факт, что приоритеты латиноамериканской политики администрации Дж. Буша-младшего (либерализация торговли, борьба с незаконной миграцией, наркотрафиком и международным терроризмом) не отвечали задачам экономического роста и решения острейших социальных проблем, обусловил все более явный отход прежних союзников по межамериканской системе от безоговорочного следования курсу Вашингтона и поворот к проведению самостоятельной программы на международной арене посредством диверсификации внешних связей и расширения круга экономических и политических партнеров. По мере погружения США в трясину войн в Афганистане и Ираке, с одной стороны, и настойчивого навязывания Дж. Бушем проекта Общеамериканской зоны свободной торговли (АЛКА1), с другой, этот отход стал свершившимся фактом. Свидетельства его множились год от года: от голосования Мексики и Чили в Совете Безопасности ООН против резолюции о поддержке американской силовой акции в Ираке, отказа ведущих государств поддержать АЛКА до создания новых межгосударственных организаций без участия США.

Провозглашение в 2004 г. Боливарианской Альтернативы для Америк (<АЛБА>2) и ее быстрое расширение от первоначального двустороннего союза Кубы и Венесуэлы до многостороннего блока после присоединения Боливии (2006 г.), Никарагуа (2007 г.), Доминики и Гондураса (2008 г.) и ряда малых карибских государств было подтверждением их разворота в сторону нового спонсора. Им стал венесуэльский президент У. Чавес, акцентировавший социальную и антиимпериалистическую направленность своих внешнеполитических инициатив и использовавший ресурсы энергетической дипломатии для расширения числа своих сторонников в странах континента. Бросив вызов Вашингтону, он применил сначала во внутренней, а затем и во внешней политике весьма действенный инструмент - социальную силу. Ее источником стал радикальный настрой, охвативший массы латиноамериканской бедноты, отвергающей крайнее неравенство и требующей социальной справедливости. Совпадение платформы боливарийцев с массовыми ожиданиями, а после их прихода к власти и меры по улучшению положения венесуэльских бедняков стали причиной наращивания социальной силы. Этот инструмент в сочетании с активной пропагандой боливарийского проекта успешно использовался при его продвижении в наиболее зависимых и нестабильных странах и стал неотъемлемым элементом внешнеполитической деятельности Венесуэлы. Другим ее важным элементом стала антиимпериалистическая националистическая идеология, заимствованная из идейного арсенала революционеров и радикалов 60-х - 80-х гг. прошлого века. Она способствовала приобщению к боливарийскому проекту низовых организаций гражданского общества и левых партий, особенно в кризисной Андской зоне.

Прежний тезис о том, что американская администрация, озабоченная глобальным лидерством и борьбой с международным терроризмом, "забыла" Латинскую Америку, сначала сменился опасениями относительно "эрозии" американского влияния, а затем признанием его спада. Ныне этот тезис уступает место констатации "ухода" Вашингтона из Южной Америки, где число его безусловных союзников резко сократилось, и признанию того факта, что эра американской гегемонии в регионе завершилась [32, р. 48 - 49]. Действительно, ареал влияния США существенно сузился. Пока еще сохраняют ориентацию на Вашингтон Мексика и страны Центральной Америки (за вычетом Никарагуа), Перу и Колумбия, являющаяся главным реципиентом американской военной помощи. Колумбия была и остается стратегическим союзником Вашингтона в Андском субрегионе.

На фоне сокращения влияния США уменьшается значение Организации американских государств (ОАГ), продемонстрировавшей за последние годы малую эффективность при попытках урегулирования спорных проблем и разрешении кризисных ситуаций. Параллельно с межамериканской системой существуют и функционируют иные механизмы многосторонней дипломатии и площадки политического диалога с участием множества акторов. Группа Рио и субрегиональные парламенты выполняют функцию хранителей международно-правовых традиций, служа неким камертоном при выработке общей латиноамериканской позиции, но мало влияют на меняющуюся конфигурацию межлатиноамериканских отношений. Усложнение международной среды посредством таких структур, как Ибероамериканское сообщество, саммиты Европейский Союз (ЕС) - ЛКА, ЕС - Андское сообщество наций (АСН), ЕС - Меркосур, ЕС - Центральная Америка предоставило новые возможности для отстаивания интересов стран региона.

Линия латиноамериканских государств на обретение большей самостоятельности в вопросах региональной и глобальной политики связана с редукцией экономического влияния США и сокращением их доли во внешней торговле Бразилии, Аргентины, Колумбии и Чили, а также с уменьшением экономической помощи региону, сумма которой эквивалентна расходам на пять дней войны в Ираке [6, с. 16]. Превращение КНР в крупного торгового партнера стран ЛКА и диверсификация внешнеэкономических связей ведущих латиноамериканских государств также сократили возможности Вашингтона, следующего тактике малозаметного присутствия, добиваться "послушания" латиноамериканских партнеров.

В этих условиях охлаждение в отношениях американской администрации с леворадикальными правительствами становилось неминуемым. Соответственно возросли и риски конфронтации США со странами <АЛБА> и государствами, тяготевшими к боливарийской орбите. В контексте левого дрейфа и сокращения влияния США в регионе их позиции в сфере военного сотрудничества с латиноамериканскими странами оказались поколеблены, что было обусловлено рядом причин. С конца прошлого века главными объектами внимания США в военно-стратегической сфере были вопросы борьбы с наркопроизводством и наркотрафиком, перекрытия каналов финансирования террористических организаций и вооруженный конфликт в Колумбии. С начала третьего тысячелетия в поле зрения Пентагона и других американских ведомств оказалась Венесуэла, выступившая с резкой критикой проекта АЛКА и взявшая курс на этатизацию экономики, демонтаж системы представительной демократии, централизацию исполнительной власти и перераспределение национального богатства в пользу неимущих слоев [2, с. 150]. Тот факт, что уже в 2001 г. Каракас заявил о прекращении действия соглашения о военном сотрудничестве с Вашингтоном, стал предвестником грядущих трений и противоречий. Причастность США к попытке государственного переворота и отстранения У. Чавеса от власти в апреле 2002 г. наложила отпечаток на последующее развитие американо-венесуэльских отношений, послужив основанием для недоверия и все более враждебной позиции боливарийцев в отношении администрации Дж. Буша-младшего.

По мере укрепления всесторонних связей Каракаса и Гаваны их враждебность в отношении США лишь усиливалась. Впервые после окончания "холодной войны" Вашингтон получил постоянного идеологического противника, оспаривавшего действия "империи" и призывавшего страны континента к окончательному освобождению под флагами боливарийской антикапиталистической и антиимпериалистической революции. Парадоксальность ситуации заключалась в том, что Венесуэла, оставаясь важным поставщиком энергоносителей, получала ежегодно от США миллиарды долларов, ставшие опорой ее финансовой независимости, позволившей проводить курс на подрыв позиций Вашингтона в регионе. США были вынуждены терпеть политический экстрим У. Чавеса и адаптироваться к поведению неудобного политически, но необходимого для энергетического баланса партнера.

В течение 2005 - 2008 гг. американская администрация перешла от констатации "недостаточного сотрудничества" Венесуэлы по вопросам борьбы с терроризмом и невыполнения ею антинаркотических международных обязательств к запрету на продажи Каракасу военной техники (2006 г.), отказу на получение ею кредитов Экспортно-импортного банка США, закрытию во Флориде венесуэльского офиса по военным закупкам и арестам ряда агентов венесуэльских спецслужб [35, р. 4]. В марте 2007 г. Госдепартамент в докладе о контроле над наркотиками отмечал, что Венесуэла превратилась в одно из ведущих транзитных государств в Западном полушарии [23, Р. 148]. В подтверждение этого были приведены данные о сокращении объемов грузов наркотиков, захваченных в Венесуэле, тогда как в других странах эти объемы утроились. Следствием того, что венесуэльское правительство не предпринимало шагов к возобновлению соглашений с США по вопросам борьбы с незаконным оборотом наркотиков, стало сокращение американской помощи по каналам Андской антинаркотической инициативы (с 5 млн. долл. в 2004 г. до 1 млн. долл. в 2007 г.), а на 2008 г. такая помощь вообще не была предусмотрена.

На этом фоне эксперты американских ведомств и научных центров обращали особое внимание на рост военных расходов Венесуэлы и появление у нее таких нетрадиционных партнеров, как КНР, проникновение которой на латиноамериканский рынок вооружений усилилось с 2005 г. С 2006 г. наблюдался рост озабоченности Вашингтона и по поводу закупок Каракасом вооружений и военной техники у Российской Федерации и расширения военно-технического сотрудничества Каракаса и Москвы [13]. Главы разведывательных ведомств США М. Макконнел и М. Марплз в феврале 2008 г. на слушаниях в сенатском комитете по военным делам подчеркивали, что Венесуэла, закупившая в 4 раза больше вооружения, чем ей необходимо, имеет целью дестабилизировать такие дружественные США страны, как Колумбия, и помогать вооруженной оппозиции [20].

Изменения внешней среды отчетливо проявились в запуске в 2004 г. альтернативного боливарийского проекта, спонсируемого У. Чавесом, появлении новых очагов напряженности и конфликтов в Андской зоне, усложнении схем взаимодействия между региональными, субрегиональными и внерегиональными интеграционными объединениями, а также в расширении сферы внешнеполитических интересов ведущих стран региона. Вместе с тем ни жесткая риторика У. Чавеса в отношении Дж. Буша-младшего, ни создание им антиамериканского блока в Латинской Америке, ни укрепление связей с теми внерегиональными государствами, которые относятся Вашингтоном к категории спонсоров международного терроризма, не вызывали поначалу резких ответных шагов со стороны администрации США. Она предпочла занять сдержанную позицию и демонстрировала стремление к нормализации двусторонних отношений. Причинами такой сдержанности были опасения относительно контрпродуктивности прямого нажима с учетом крайней непопулярности на континенте одностороннего подхода Вашингтона к проблемам международной политики.

На региональном уровне особую тревогу в США вызывали шаги У. Чавеса по укреплению контактов с леворадикальными оппозиционными движениями и сведения о поддержке им антиправительственной вооруженной оппозиции в Колумбии - ФАРК3. Это постепенно вело к росту конфликтности в американо-венесуэльских отношениях. Предметом озабоченности Вашингтона оставались и действия У. Чавеса в сфере национализации ключевых отраслей экономики, его курс на концентрацию власти, введение ограничений на свободу прессы и контроль над телевидением [1, с. 35].

Превращение У. Чавеса в ведущего игрока латиноамериканской политики отразилось на состоянии военного сотрудничества стран региона с США. Заинтересованность южноамериканских государств в проведении самостоятельной политики безопасности [5, с. 254], которую они неоднократно демонстрировали в 90-е гг. прошлого века, усилилась на современном этапе. Она проявилась в диверсификации источников приобретения военной техники за пределами Западного полушария и возросшей самостоятельности при выборе внешних партнеров, а также в пересмотре параметров сотрудничества с США в этой области. Перемены во внешнеполитической ориентации ряда латиноамериканских правительств, особенно относящихся леворадикальному спектру, оказали воздействие на сокращение масштабов сотрудничества с США в сфере безопасности. С прекращением военного присутствия США в Панаме все американские базы, за исключением Манты, размещались в зоне "четвертой границы" - в Карибском бассейне [39]. В Южной Америке США располагали лишь радарными станциями в Колумбии и Перу для мониторинга наркотрафика, передвижений незаконных вооруженных формирований и контрабандистов.

Первой страной, которая еще в начале 1990-х гг. дистанцировалась от Пентагона, стала Бразилия. Развертывая программы, направленные на обеспечение национальной и региональной безопасности, она придавала особое значение системам радиолокационного контроля по периметру ее границ. Тогда была запущена в действие Система контроля над Амазонией (SIVAM4), к которой в 2002 г. присоединились Перу и Колумбия [8, с. 169]. Что касается Мексики, тесно связанной с США в рамках НАФТА, то ее автономия в вопросах оборонной политики была сведена к минимуму. Она вошла в зону действия Северного военного командования США (Нортком), дала согласие в 2005 г. на участие в Альянсе безопасности и благосостояния Северной Америки (АСПАН5), преобразованной в 2006 г. в программу "Партнерство ради безопасности и процветании" (СПП6) [14]. В марте 2007 г. ее правительство поддержало выдвинутую Дж. Бушем-младшим Инициативу Мериды, направленную на борьбу с наркотрафиком и оргпреступностью. На эти цели Вашингтон обязался в течение трех лет предоставить 1,5 млрд. долл. Мексике и странам Центральной Америки [34, 41].

Попытки Вашингтона привлечь другие страны региона к совместным действиям по пресечению расползания колумбийского конфликта оказались неэффективными. Колумбия оставалась эпицентром Андского кризиса, развертывавшегося на фоне социально-политической нестабильности в Перу, Боливии и Эквадоре. Тот факт, что колумбийский президент Альваро Урибе был проводником жесткой контрповстанческой стратегии, реализуемой при громадной (свыше 6 млрд. долл. за период 2002 - 2007 гг.) военной помощи США, и сторонником неолиберального курса, обусловил перманентную напряженность в отношениях между Боготой и Каракасом. Полярные подходы А. Урибе и У. Чавеса к региональным проблемам обусловили конфликтность на уровне двусторонних отношений и привели к обострению ситуации в Андской зоне.

Согласно планам боливарийцев, именно здесь должна была начаться битва за освобождение Латинской Америки. Андский субрегион, пребывавший в кризисе, рассматривался ими как слабое звено в цепи имперской гегемонии и подходящий плацдарм для наступления. Соответственно изменилась и геополитическая ситуация: Колумбии (стратегическому союзнику США на континенте) противостояла Венесуэла, позиционировавшая себя как их идейный и политический противник. Именно она выступила застрельщиком кампании по свертыванию связей с США в области подготовки латиноамериканских военных. За период 1999 - 2003 гг. Южное военное командование США (US SOUTHCOM) подготовило в различных учебных центрах 72 495 военных и полицейских из стран ЛКА; только в 2003 г. численность курсантов-латиноамериканцев достигла 22 855 человек, из них свыше половины (12 947) были колумбийцами [12].

В январе 2004 г. У. Чавес заявил о прекращении обучения военного персонала в Институте Западного полушария по сотрудничеству в деле безопасности (WHINSEC7), ранее известном как Школа Америк. Через нее прошло не одно поколение латиноамериканских офицеров, обучавшихся там технике допросов и пыток, поэтому решение венесуэльского президента встретило позитивную реакцию правозащитных организаций на континенте. В 2006 г. примеру Венесуэлы последовали Аргентина и Уругвай, а в мае 2007 г. - Коста-Рика [17]. Разработанный SOUTHCOM в 2004 г. проект "Партнерство ради Америк" [38], предполагавший наращивание взаимодействия со странами континента в вопросах безопасности на период до 2016 г., также не встретил поддержки в регионе. Большинство стран, как показали итоги совещания министров обороны латиноамериканских государств в Кито в 2004 г., не поддержали этот проект. Отказ сотрудничать с WHINSEC и растущие расхождения в подходах к обеспечению безопасности сопровождались все более явственной линией на межлатиноамериканское военное сотрудничество.

Приход к власти в январе 2006 г. в Боливии лидера Движения к социализму (MAC8) президента Э. Моралеса [9, с. 4] знаменовал расширение круга радикальных националистических режимов на континенте. Его политико-идеологические контуры были заданы Кубой и Венесуэлой, которая выступила в качестве финансового спонсора и поставщика энергоресурсов. В связи с этим ряд западных и латиноамериканских экспертов обращали внимание на появление на континенте оси Гавана - Каракас - Ла-Пас [25, р. 78]. В блоке <АЛБА>Боливия стала младшим партнером, заинтересованным в получении всесторонней помощи со стороны Гаваны и Каракаса и копирующим их опыт в вопросах национализации, аграрной реформы и перестройки политической системы. В рамках трехстороннего союза наряду с торговыми связями, в основном на бартерной основе, и экономической помощью Венесуэлы нефтегазовой отрасли и индустриализации переработки коки развивалось политическое, военное и гуманитарное сотрудничество.

В планы основателей <АЛБА> входило распространение боливарийской альтернативы и на Центральную Америку. С 2005 г. Каракас оказывал содействие контролируемым сандинистами муниципалитетам Никарагуа, поставляя нефть на льготных условиях, а заодно предоставляя весомую морально-политическую поддержку кандидату оппозиции экс-президенту Д. Ортеге. За победой на президентских выборах в ноябре 2006 г. бессменного лидера Сандинистского фронта национального освобождения последовало присоединение к <АЛБА>, о котором Д. Ортега заявил на церемонии инаугурации в январе 2007 г. [10, р. 54]. Таким образом, ось Гавана - Каракас - Ла-Пас была продлена до Манагуа. Изменения на геополитической карте региона знаменовали начало запланированного У. Чавесом континентального наступления на позиции США. Момент для этого, с учетом роста антиамериканских настроений и перипетий предвыборной кампании в США, был выбран удачно. К тому времени, как отмечали эксперты вашингтонского Совета по иностранным делам, "эра гегемонии США в Латинской Америке кончилась" [40].

Расширение стратегического блока <АЛБА> увеличило внешнеполитический потенциал Венесуэлы и дало ей новые возможности влиять на политические процессы в регионе. С созданием этого блока возникли благоприятные условия и для активизации кубинской политики в регионе. Именно Ф. Кастро, судя по всему, принадлежит руководящая роль в планировании наступления боливарийцев. В своих колонках в газете "Гранма" он разоблачал происки империализма и его военные приготовления, фокусировал внимание на реактивации IV Флота, чьи авианосцы и ядерные бомбы "угрожают нашим странам", а SOUTHCOM обеспечивает "гегемонистские нужды США в нашем регионе" [11]. Особое внимание Гавана уделяла ситуации в Андской зоне, откуда, согласно ее давним планам, и должно начаться решительное наступление на позиции империи. На этот раз главная роль в реализации этого плана была уготована Венесуэле.

Благодаря энергетической дипломатии Каракаса существенно возросло его экономическое влияние и в Карибской зоне. Создание по инициативе У. Чавеса Петрокарибе, в состав которого вошли 14 малых карибских государств [33, р. 87], став конкретным выражением боливарийской солидарности, укрепило позиции Венесуэлы в стратегически важной зоне. Активность Венесуэлы разворачивалась по линии энергетической безопасности: проект газопровода длиной в 9000 км в Южной Америке, поставки нефти на льготных условиях и строительство нефтеперерабатывающих предприятий. К этому добавилась ее экспансия в информационном пространстве по линии Вентелеком и Телесур. У. Чавес также спонсировал Континентальную боливарийскую координацию (КБК), в конгрессах которой участвовали сотни делегатов, представлявших леворадикальные организации. По каналам КБК в странах региона создавались Дома <АЛБА>, занимавшиеся пропагандой боливарийского проекта. Только в Перу их численность достигла 200 [16, 02.03.08]. В плане действий КБК были заявлены акции по мобилизации мирового общественного мнения против стены позора на границе Мексики и США, кампании за строительство социализма и Великую Родину. На II конгрессе, прошедшем в Кито в конце февраля 2008 г., было решено преобразовать КБК в Континентальное боливарийское движение с общей стратегией. Тогда же была принята резолюция о признании ФАРК воюющей стороной, что подтвердило курс Каракаса на легитимацию террористических организаций.

Наступление блока <АЛБА> разворачивалось по многим направлениям, охватывая сферы энергетической и продовольственной безопасности, идейно-политическую и финансовую поддержку леворадикальных режимов и антисистемных движений, активизацию боливарийской пропаганды. Стратегия Венесуэлы была нацелена на дестабилизацию идейно чуждых правительств. Поэтому Колумбия стала, наряду с США, главной мишенью Каракаса. Конфронтационный стиль лидера <АЛБА> не раз приводил к обострению венесуэльско-колумбийских отношений. Отзывы венесуэльского посла из Боготы подкреплялись мерами по перекрытию общей границы и выражениями солидарности с борьбой ФАРК. Позиции <АЛБА> заметно упрочились благодаря реализации У. Чавесом ряда масштабных проектов и прямой финансовой помощи, превосходившей скудеющий поток из США. Так, в 2007 г. Венесуэла предоставила 1,5 млрд. долл. только в виде субсидий на закупки нефти на льготных условиях. Всего же, по некоторым оценкам, на инвестиции и скупку долговых обязательств Каракасом было израсходовано свыше 5,5 млрд. долл. [219, 25.06.07] Появление <АЛБА> изменило геополитическую ситуацию в Андском субрегионе, где ранее в открытой оппозиции США находилась только Венесуэла. С присоединением к блоку Боливии в апреле 2006 г. правительство Э. Моралеса стало главным союзником Венесуэлы в Андской зоне. Этот союз зиждился на идейно-политической близости лидеров двух стран, обеспечивался социальной привлекательностью боливарийского проекта, сопровождался усилением взаимодействия в энергетической сфере и развитием военного сотрудничества. Боливия поддержала энергетические инициативы У. Чавеса. Э. Моралес стал непременным участником саммитов <АЛБА>, получая морально-политическую, дипломатическую и прямую финансовую поддержку Каракаса, а также помощь кубинских врачей и учителей. В рамках <АЛБА> была также достигнута договоренность о создании совместных молодежных воинских частей для защиты Кубы, Венесуэлы и Боливии от вмешательства США. Радикализация внутриполитического курса правительства Э. Моралеса и укрепление его союза с Венесуэлой сопровождались свертыванием традиционного сотрудничества с США в военной сфере.

Первой страной, ощутившей на себе последствия боливийской революции и национализации, оказалась Бразилия - главный покупатель боливийского газа. На интересах Петробраза и бразильских аграриев негативно отразился курс Э. Моралеса на установление контроля государства над природными ресурсами и меры по ограничению присутствия иностранных собственников в аграрном секторе. Трения с Перу, вызванные недружественными высказываниями Э. Моралеса и его отказом обсуждать перспективы подписания договора о свободной торговле между АСН и ЕС, привели к отзыву послов. И хотя к лету 2008 г. дипломатические отношения были нормализованы, в 2009 г. противоречия в двусторонних отношениях вновь обострились из-за поддержки Ла-Пасом индейских протестных акций в Перу.

С обострением политического кризиса в Боливии <АЛБА> неоднократно выступала с разоблачениями происков империализма и оппозиции, якобы готовящих свержение Э. Моралеса. У. Чавес не раз предлагал направить контингенты венесуэльской армии для защиты боливийской революции. Э. Моралес же на встречах с представителями американской администрации подчеркивал заинтересованность в получении помощи США без предварительных условий [36, 15.07.08]. Насильственные столкновения в ряде департаментов между его сторонниками и оппозиционерами были расценены Э. Моралесом как следствие усилий США по дестабилизации его правительства. Боливийский президент прохладно отнесся к инициативам группы "друзей Боливии" (Аргентина, Бразилия, Колумбия), а также представителей ЕС, ОАГ и АСН, предлагавших посредничество в деле разрешения политического кризиса [22, р. 12], а 11 сентября 2008 г. объявил персоной нон грата посла США Ф. Голдберга [31,11.09.08]. На следующий день о высылке из Каракаса американского посла П. Дадди заявил и У. Чавес, продемонстрировавший солидарность с Э. Моралесом и предложивший направить войска для защиты боливийской революции. Приход к власти в Эквадоре в январе 2007 г. лидера левой коалиции Р. Корреа, провозгласившего гражданскую революцию, стал еще одним знаком укрепления на континенте радикальных националистических режимов. Соответственно изменилась геополитическая ситуация в Андском субрегионе. Теперь уже три из пяти стран, располагающих стратегически важными позициями (выходы в Карибское море, Атлантический и Тихий океан, срединное положение на южноамериканском хартленде и богатейшие природные ресурсы), взяли курс на "социализм XXI века". Поначалу Р. Корреа не спешил присоединиться к <АЛБА>, предпочитая сохранять автономию в международных делах. Он восстановил членство Эквадора в ОПЕК, занял жесткую позицию в вопросе пребывания американских военнослужащих на эквадорской территории и неоднократно заявлял, что не собирается продлевать договор с США об аренде базы ВВС в г. Манта, действовавшего до ноября 2009 г. Поддерживая проекты энергетической интеграции, правительство Р. Корреа подписало в январе 2008 г. серию экономических соглашений с Венесуэлой, включая создание совместного предприятия по переработке нефти [19, 21.01.08]. Сближение Кито и Каракаса было обусловлено идейной близостью глав государств и их общим антикапиталистическим настроем, что оказало воздействие на отношения Эквадора с Колумбией.

На их состояние влияли противоречия по вопросам использования колумбийской армией для уничтожения посевов коки дефолиантов, распыляемых с воздуха и наносящих ущерб среде обитания, проблема притока беженцев, а также контрповстанческие операции колумбийских военных, преследующих боевиков на эквадорской территории. В начале 2008 г. Р. Корреа предпринял, вслед за У. Чавесом, посредническую миссию в целях освобождения заложников, находящихся в руках ФАРК. Но надежды на укрепление сотрудничества Эквадора и Колумбии рассеялись в связи с беспрецедентным кризисом в двусторонних отношениях, который разразился после колумбийской бомбардировки лагеря ФАРК на эквадорской территории и ликвидации командующего Р. Рейеса и 24 боевиков. Р. Корреа обвинил, вслед за У. Чавесом, президента А. Урибе в нарушении территориальной целостности и суверенитета Эквадора. Последовавшая концентрация эквадорских и венесуэльских войск у границ Колумбии и обвинения ее в агрессии вызвали военно-политический кризис, который быстро перерос в дипломатический. Не только Эквадор, но и Венесуэла и Никарагуа спешно разорвали дипломатические отношения с Боготой.

Усилия ОАГ и Группы Рио привели к разрядке конфликтной ситуации. После извинений А. Урибе и заверений в соблюдении принципа нерушимости границ обстановка нормализовалась. Венесуэла и Никарагуа быстро восстановили дипломатические отношения с Колумбией, тогда как Эквадор так и не сделал этого. Столь жесткая позиция Кито объяснялась обнаружением в захваченных Колумбией компьютерах Р. Рейеса сведений о контактах членов эквадорского правительства с фарковцами. После мартовского кризиса Р. Корреа не только сместил командование вооруженных сил и разведки, но и принял решение о свертывании военного сотрудничества с США и заявил о пересмотре военной доктрины Эквадора в соответствии с национальными интересами и императивами региональной безопасности. В плане разворота эквадорской оборонной политики на Юг показательно подписание в июне 2008 г. министрами обороны Эквадора и Боливии соглашения о военной помощи и техническом сотрудничестве [219, 06.06.08]. Через 4 месяца Эквадор вступил в ряды <АЛБА>.

Присоединение Гондураса к <АЛБА> в августе 2008 г., учитывая, что президент Мануэль Селайя не был ранее замечен в рядах радикалов и популистов, стало закономерным следствием его упрочившихся связей с Венесуэлой и Никарагуа. Этот шаг вызвал негативную реакцию оппозиции, опасавшейся "хозяина <АЛБА> Чавеса" [219, 25.08.08]. Прибытие последнего в Тегусигальпу в канун подписания договора соответствовал его геополитическим расчетам на подрыв позиций США в Центральной Америке. Соответственно изменилось соотношение сил между проамериканскими и антиамериканскими правительствами в субрегионе. Былой расклад сил по формуле 1 (Никарагуа) против 4 (Гватемала, Сальвадор, Коста-Рика, Гондурас) изменился на 2 против 3 в 2009 г. и не за счет Сальвадора, где к власти пришел кандидат левой оппозиции Маурисио Фунес, но за счет Гондураса. Намерение М. Селайи воспроизвести боливарийскую модель спровоцировало острый политический кризис. Законодательная и судебная власть расценили действия президента как антиконституционные и незаконные. На этом основании парламент принял решение об отстранении президента от власти, а 28 июня 2009 г. военные выслали М. Селайю из страны. Эту акцию сначала боливарийские, а затем и мировые СМИ квалифицировали как военный переворот. В действительности власть была передана в соответствии с законодательством спикеру парламента Роберто Мичелетти [1820, р. 2 - 3]. Руководство <АЛБА>развернуло психологическую войну, клеймя олигархию и требуя возвращения к власти свергнутого президента. Однако ни активная поддержка <АЛБА>, ни попытки посредничества Коста-Рики и ОАГ не привели к разрешению политико-дипломатического кризиса. Выход из него наметился лишь после проведения 29 ноября 2009 г. президентских выборов, на которых победу одержал кандидат оппозиционной Национальной партии Порфирио Лобо, выступивший с программой национального примирения [219, 21.12.09]. Однако по вопросу признания результатов выборов, как и легитимности мандата П. Лобо, мнения участников межамериканской системы разделились. США, страны Центральной Америки (за исключением Никарагуа), Колумбия, Мексика, Перу выступили в поддержку конституционного разрешения кризиса, тогда как страны боливарийского круга продолжали настаивать на возвращении к власти М. Селайи. Сходную позицию заняли Бразизилия и Аргентина, отказавшие в признании результатов выборов и правительства П. Лобо [29, 08.12.09].

За последние пять лет именно с <АЛБА> и ее лидером У. Чавесом, придерживающимся конфронтационных подходов к международным делам, связано возникновение конфликтных ситуаций между странами региона (Венесуэлой и Колумбией, Эквадором и Колумбией, Перу и Боливией), что негативно отражается на развитии интеграционных процессов и региональной кооперации. Несмотря на расширение блока <АЛБА>, продвижение боливарийского проекта не привело к росту международного авторитета Каракаса. Попытки У. Чавеса обеспечить Венесуэле место непостоянного члена Совета Безопасности ООН в ноябре 2006 г. провалились: на искомое место была избрана более умеренная Панама. Претензии Венесуэлы на региональное лидерство также оказались несостоятельными перед лицом растущей мощи и искусной дипломатии Бразилии. Да и рейтинг бразильского президента И. Лулы да Силвы в странах континента заметно превышал рейтинги У. Чавеса и Ф. Кастро [21, р. 93]. Не только в Вашингтоне, но и в европейских столицах не встретили понимания обвинения У. Чавеса в адрес президента Колумбии А. Урибе. Серьезные опасения Запада вызвали масштабы сотрудничества Каракаса с Тегераном, а также проявленный У. Чавесом интерес к получению ядерной технологии и демонстрация блоковой дисциплины странами - участницами <АЛБА>.

Расширение масштабов российско-венесуэльского сотрудничества также вызывало озабоченность Вашингтона. Эксперты консервативного Фонда наследия летом 2008 г. с тревогой комментировали создание оси Россия - Венесуэла, воспроизводящей, по их мнению, советско-кубинский альянс времен "холодной войны" [15, р. 2]. Новые аргументы для такого рода оценок добавили частые визиты У. Чавеса в Россию, в ходе которых были достигнуты соглашения о расширении военно-технического сотрудничества и подтверждена готовность Москвы оказать содействие сооружению ядерного реактора в Венесуэле. На фоне участившихся контактов Венесуэлы с Россией и масштабов межгосударственных связей, особенно в сфере энергетической и военно-технической кооперации, представляется закономерной и линия поведения никарагуанского президента Д. Ортеги, стремящегося компенсировать недостаток поддержки внутри страны и поднять свой низкий рейтинг эффектными внешнеполитическими акциями. Никарагуа была первой страной в Западном полушарии, признавшей независимость Южной Осетии и Абхазии [29, 05.09.08], второй стала Венесуэла. На фоне грузино-российского конфликта резко обозначилось размежевание между <АЛБА> и другими странами региона, занявшими нейтральную или прозападную позицию.

Традиционное для большинства латиноамериканских стран неприятие любых форм интервенционизма, как и их приверженность к многосторонности при решении международных проблем, стали факторами, ускорившими появление проектов межлатиноамериканских объединений без участия США. Важным шагом в этом направлении стало принятие на III Южноамериканском саммите, состоявшемся в Куско 8 декабря 2004 г., одноименной декларации о намерении глав государств создать Южноамериканское сообщество наций (ЮАСН). Присутствие на этом саммите в качестве наблюдателей представителей Мексики и Панамы (стран, остающихся в зоне доминирования Вашингтона) говорило об их интересе к инициативе южноамериканцев. Однако предусмотренные встречи министров иностранных дел стран-участниц срывались, созданная в 2005 г. комиссия по содействию южноамериканской интеграции так и не смогла предложить приемлемый для всех участниц проект объединения АСН и Меркосур. Реализации ЮАСН мешали трения на уровне двусторонних отношений и соперничество между Венесуэлой и Бразилией за лидерство на континенте. Правда, в феврале 2005 г. в результате переговоров в Каракасе между президентами обеих стран была достигнута договоренность о стратегическом союзе Каракаса и Бразилии и очерчен круг ключевых сфер взаимодействия. Позже главы государств пришли к соглашению о продолжении политических контактов, но институционализации ЮАСН так и не произошло. Только в 2006 г. главы всех южноамериканских государств на встрече в Боливии приняли Декларацию Кочабамбы, в которой были отмечены необходимость укрепления регионального сотрудничества и его роль в решении проблем бедности, социального неравенства и обеспечения политической стабильности [24]. Однако и этот документ не приблизил страны региона к заявленным целям. На фоне постоянных призывов к единству отчетливо проступали линии размежевания. Отдельные положения Декларации нарушали Аргентина, Венесуэла и Уругвай, но все же к 2007 г. удалось договориться о структуре ЮАСН, включающей Совет глав государств и правительств, Совет министров иностранных дел и Генеральный секретариат, а также Южноамериканский парламент.

С появлением леворадикального фланга на политической карте региона наметились подвижки в деле обновления подходов к межгосударственному сотрудничеству. В апреле 2007 г. на первом энергетическом саммите в Венесуэле была выдвинута идея создания Союза южноамериканских наций, что свидетельствовало о растущем воздействии дипломатии Каракаса на конфигурацию межлатиноамериканских отношений. Провал проекта АЛКА в результате активного противодействия Бразилии, Аргентины и Венесуэлы, а также массовых выступлений участников социальных движений антиглобалистской направленности ускорил полевение политического спектра. Фиксируемая социологическими опросами непопулярность внешней политики США в сочетании с сокращением их присутствия на континенте и стремлением латиноамериканских государств к обретению большей самостоятельности в международных делах стала предпосылкой к появлению нового проекта объединения стран Южной Америки.

Явный упадок американской гегемонии в сочетании с активизацией <АЛБА> и линией ведущих государств на обретение большей самостоятельности в международных делах сделал возможной новую попытку преодолеть сохраняющуюся разобщенность. Однако запланированная на март 2008 г. встреча глав южноамериканских государств была отложена из-за конфликта между Эквадором и Колумбией. Рождению южноамериканского союза предшествовали беспрецедентные усилия бразильской дипломатии, нацеленные на восстановление доверия между странами континента и снижение напряженности в отношениях Венесуэлы, Эквадора и Колумбии. Публикация в начале мая 2008 г. доклада ИНТЕРПОЛА об аутентичности файлов, содержавшихся в компьютерах Р. Рейеса и свидетельствовавших о связях Каракаса с командованием ФАРК послужила катализатором созыва саммита. Эти сведения нанесли ощутимый ущерб имиджу венесуэльского президента, которому пришлось смягчить позицию. Отойдя от требований политического признания ФАРК и враждебных заявлений в адрес президента Колумбии А. Урибе, он выразил готовность наладить с ним отношения, а фарковцев даже призвал к прекращению вооруженной борьбы. 23 мая 2008 г. на саммите в Бразилии 12 глав государств Южной Америки подписали Учредительный договор о Южноамериканском союзе наций (УНАСУР9). Его инициаторы подчеркивали, что будут придавать первостепенное значение вопросам политической интеграции [37].

С подписанием Договора были устранены препятствия к созданию УНАСУР с населением в 388 млн. человек и совокупным ВВП 12 стран в 3,5% мирового [30]. По людскому потенциалу он сравним с НАФТА (445 млн), тогда как по уровню подушевого дохода уступает ей в 4 раза (7749 долл. против 35 491). Станет ли он мощным мегаблоком, покажет будущее, пока же очевидно намерение 12 правительств, не взирая на идейно-политические расхождения и разность экономических потенциалов, преодолеть разобщенность. Другим важным результатом саммита в Бразилии стало решение его участников принять бразильское предложение о создании нового механизма обеспечения региональной безопасности. В этом пункте позиции У. Чавеса и И. Лулы да Силвы существенно расходились, но их объединяло стремление к созданию независимого от США органа, координирующего действия южноамериканских государств в случае кризисных и конфликтных ситуаций. У. Чавес неоднократно озвучивал идею военно-политического блока <АЛБА> для отражения возможной агрессии США и на случай политической дестабилизации левых режимов.

В отличие от венесуэльского, бразильский проект не предусматривал объединения вооруженных сил стран континента, но придавал УНАСУР статус форума содействия диалогу министров обороны, укреплению мер доверия и выработке основ общей политики. Добиваясь поддержки этого плана, бразильский министр обороны Н. Жобим посетил все страны Южной Америки. Он поставил в известность о нем и вашингтонскую администрацию, подчеркнув, что "нет ни малейшей возможности участия в нем США, потому что Совет является южноамериканским, а США находятся не в Южной Америке" [245]. Опасения относительно радикализма венесуэльского проекта и неприятие латиноамериканцами односторонних акций США обусловили позитивную реакцию глав государств на бразильский вариант, предполагавший формирование при УНАСУР Южноамериканского совета обороны. Результатом майского саммита стало создание рабочей группы, которая в течение 90 дней разработала учредительные документы [27]. С осени 2008 г. новое объединение начало функционировать, но мировой экономический кризис внес коррективы в интеграционные процессы и в сферу отношений стран региона с США.

"Смена караула" в Вашингтоне породила определенный оптимизм у его латиноамериканских партнеров, за исключением членов <АЛБА>. Однако намерение Б. Обамы открыть новую страницу взаимоотношений двух Америк было омрачено последствиями американской рецессии для стран региона (сокращение инвестиций и денежных переводов латиноамериканцев, работающих в США). Как показали переговоры Б. Обамы с президентом Бразилии в марте 2009 г., именно эта страна становится безусловным лидером региона. На саммите Америк, состоявшемся в апреле 2009 г. в Порт-оф-Спейне, латиноамериканцы уже не довольствовались ролью младших партнеров, но вполне четко выражали несогласие с позицией Вашингтона по ряду проблем [7, с. 43]. Так, большинство президентов высказались за отмену антикубинских санкций, а страны <АЛБА> потребовали возвращения Кубы в ОАГ. Дистанцирование латиноамериканских государств от Вашингтона по ряду значимых для них проблем отчетливо проявилось в рамках Группы Рио, являющейся постоянной площадкой для выработки общей позиции, нацеленной на упрочение региональной солидарности.

Вместе с тем в условиях меняющейся политической динамики и с учетом разнонаправленных интересов стран региона говорить о преобладании объединительной тенденции явно преждевременно. Сохраняются противоречия по экономическим проблемам, различия в подходах к соглашениям о свободной торговле, миграционной политике, борьбе с незаконным оборотом наркотиков, политике безопасности и охране окружающей среды. Острым вопросом, вызвавшим трения в межлатиноамериканских отношениях, стало заключение соглашения Колумбии с США в августе 2009 г. о предоставлении Вашингтону 7 военно-воздушных баз для контроля над наркотрафиком [29, 05.08.09]. Блок <АЛБА> расценил это соглашение как вмешательство империи в дела региона и препятствие к региональной интеграции.

Другой проблемой для участников блока стала ситуация вокруг Гондураса после государственного переворота 28 июня 2009 г. У. Чавес был застрельщиком международной кампании по возвращению к власти смещенного президента М. Селайи. Он и его союзники по блоку обвиняли США и временного президента Р. Мичелетти в подготовке переворота. ОАГ, Ибероамериканское сообщество, УНАСУР, Бразилия, Аргентина, Чили, настаивая на восстановлении М. Селайи в должности, обошлись без инвектив в адрес Вашингтона. Однако дипломатические инициативы ОАГ, как и посреднические услуги президента Коста-Рики О. Ариаса, не достигли желаемой цели. На всеобщих выборах 28 ноября 2009 г. на пост главы государства был избран лидер Национальной партии П. Лобо. Левые правительства ЛКА заявили о непризнании результатов выборов и настаивали на продолжении международной изоляции Гондураса. Бурю негодования у лидеров <АЛБА> вызвало решение о выходе страны из блока, принятое временным президентом Р. Мичелетти 17 декабря 2009 г. и одобренное парламентом 12 января 2010 г. За этим последовали жесткие заявления У. Чавеса, Э. Моралеса и Р. Кастро о нелегитимности гондурасских властей. В действительности же выход Гондураса означал конец процесса расширения <АЛБА и экспансии на континенте идеи "социализма XXI века".