Информационная безопасность: новые угрозы мировому сообществу

Размещено на http://www.allbest.ru/

Информационная безопасность: новые угрозы мировому сообществу

Глобализация общественной жизни является важнейшей и базовой тенденцией мирового развития в начале ХХI века. Проявление этой тенденции заметно в политической, социально-экономической и культурно-идеологических сферах. В последние годы на передний план выдвигается сфера информации, которая в связи с бурным развитием информационных систем и технологий, появлением принципиально новых и высокоэффективных методов информационного обмена и воздействия становится важным инструментом социальных инноваций. Как считает известный американский футуролог О. Тоффлер, на современном этапе знания и информация стали важнейшими ресурсами власти. Они позволяют, - пишет он, - «достичь искомых целей, минимально расходуя ресурсы власти; убедить людей в их личной заинтересованности в этих целях; превратить противников в союзники».

Не случайно эти проблемы все чаще рассматриваются под углом зрения национальной безопасности. Все более открыто сейчас говорят об угрозах, которые потенциально содержат в себе современные информационные системы, для общенациональных интересов.

Таким образом, наряду с традиционными угрозами, которые нависали над человечеством на протяжении всей второй половины ХХ века - угрозы от накопленных запасов вооружений, в т.ч. и оружия массового поражения, угрозы голода и неизлечимых болезней, угрозы экологических и техногенных катастроф - сейчас все более реальными и опасными становятся угрозы, исходящие от информационных систем. Очевидным является в настоящее время и то, что эти системы поддаются централизованному и систематическому контролю со стороны отдельных государств или международных структур, которым удается сосредоточить в своих руках необходимые финансовые и технологические ресурсы для управления этими системами.

Озабоченность по поводу развития негативных тенденций в информационной сфере проявляют в настоящее время лидеры крупнейших стран мира, которые летом 2000 г. приняли специальную Окинавскую хартию глобального информационного общества. В Хартии прямо отмечается, что наряду с существенным расширением возможностей, которые открывают новые информационные системы для дальнейшего роста экономики и социальной сферы общества, широкое внедрение этих систем в общественную жизнь порождает различные опасения. Эти опасения имеют объективную основу прежде всего в существующем на международном уровне разрыве в области информации и знаний. В Хартии предлагается комплекс согласованных мер на преодоление такого разрыва.

Пока неравномерность мирового развития в информационной сфере негативно проявляется во многих регионах мира, в том числе и в России.

Информационное пространство России в силу его технологического отставания от Запада через современные информационные каналы оказалось в последние годы заполнено чуждыми и непонятными для большинства россиян идеологиями и стереотипами общественной жизни.

Такие стереотипы проникают в умы россиян как через центральные каналы телевидения и радио, так и через региональные электронные СМИ, где порой (особенно в приграничных районах - Калининград, Приморье и др.) доминируют не отечественные, а зарубежные программы теле-радио передач.

В этих условиях своевременным и необходимым представляется разработка и принятие на государственном уровне Доктрины информационной безопасности Российской Федерации, которую в сентябре 2000 г. утвердил Президент РФ В. Путин.

В Доктрине выделяются четыре вида угроз информационной безопасности Российской Федерации:

1. Угрозы конституционным правам и свободам человека и гражданина в области духовной жизни и информационной деятельности, индивидуальному, групповому и общественному сознанию, духовному возрождению России.

2. Угрозы информационному обеспечению государственной политики Российской Федерации.

3. Угрозы развитию отечественной индустрии информации, включая индустрию средств информатизации, телекоммуникации и связи, обеспечению потребностей внутреннего рынка в ее продукции и выходу этой продукции на мировой рынок, а также обеспечению накопления, сохранности и эффективного использования отечественных и информационных ресурсов.

4. Угрозы безопасности информационных и телекоммуникационных средств и систем, как уже развернутых, так и создаваемых на территории России.

Нетрудно заметить, что приведенные выше четыре вида угроз информационной безопасности РФ составляют, по сути, две группы:

Первая группа (к ней относятся угрозы первого и второго вида) - угрозы, обусловленные негативными явлениями, процессами и действиями в сфере власти и гражданского общества, в сфере деятельности государственных структур разных уровней, средств массовой информации, правоохранительных органов. Появление этих угроз связано прежде всего с неадекватными формами взаимодействия государства и общества, власти и гражданина, личности и права.

В конкретизированной формулировке к угрозам данной группы относятся, например, следующие:

Принятие властными органами разных уровней нормативных правовых актов, ущемляющих конституционные права и свободы граждан в области духовной жизни и информационной деятельности.

Противодействие, в том числе со стороны криминальных структур, реализации гражданами своих конституционных прав на личную и семейную тайну, тайну переписки, телефонных переговоров и иных сообщений.

Монополизация информационного рынка России, его отдельных секторов отечественными и зарубежными информационными структурами.

Низкая эффективность информационного обеспечения государственной политики Российской Федерации вследствие дефицита квалифицированных кадров, отсутствия системы формирования и реализации государственной информационной политики и т.д.

К основным характеристикам рассматриваемой группы угроз информационной безопасности РФ следует отнести прежде всего отсутствие или нечеткость критерия определения какого-то негативного явления в информационной сфере как «угрозы информационной безопасности РФ». Данная характеристика определяется не только разбросом мнений и позиций по таким базовым вопросам, как национальные интересы России, степень влияния и статус государства в различных общественных сферах, но и противоречивым характером находящейся в стадии формирования, обновления законодательной правовой системы современной России. По ряду ключевых вопросов, касающихся информационной безопасности, нормативная база далеко неполна, несовершенна или даже противоречива.

Не менее важна и такая характеристика как мимикризация угроз информационной безопасности первой группы ставшей закономерным явлением в информационном пространств России, которое имеет на современном этапе дискретный характер, является ареной постоянно меняющегося баланса различных социальных сил и потоков и внешних влияний.

Следует отметить также тотальность угроз информационной безопасности в рассматриваемой группе, выражающейся в их способности проникновения через самые традиционные и примитивные формы и каналы информации в самые широкие слои общества.

Долгосрочный и устойчивый характер действия указанных угроз, обусловленный тем, что их актуализация в реальной общественной жизни поражает такие сферы, как социально-психологическое состояние групп, коллективов, индивидуумов, сферу традиций и ценностей, т.е. такие пласты общественной жизни, которые отличаются консерватизмом и временной стабильностью.

Вторая группа угроз информационной безопасности (к ней в Доктрине отнесены угрозы третьего и четвертого видов) - это угрозы, которые обусловлены негативными явлениями и противозаконными действиями в рамках существующих информационных и телекоммуникационных систем, систем связи, а также на рынке информационных технологий.

Эти угрозы существенным образом отличаются от угроз, относящихся к первой группе, прежде всего тем, что в их формировании и реализации доминируют не правовые, духовно-идеологические и социально-психологические аспекты, а технические и организационно-технологические.

В этой группе угроз как для отдельных стран, так и для мирового сообщества в целом особую опасность представляет информационный терроризм. Определены различные приемы достижения террористических целей в информационном киберпространстве:

1. или модификации в информационных системах и системах управления; нанесение ущерба отдельным физическим элементам киберпространства (разрушение сетей электропитания, наведение помех, использование специальных программ, стимулирующих разрушение аппаратных средств, биологические и химические средства разрушения элементной базы и др.);

2. кража или уничтожение информационного, программного или технического ресурсов, имеющих общественную значимость, путем преодоления систем защиты, внедрения вирусов, программных закладок и т.п.;

3. воздействие на программное обеспечение или информацию с целью их искажения

4. раскрытие и угроза опубликования или опубликование информации государственного значения о функционировании информационной инфраструктуры государства, успешного опыта ведения информационного терроризма и др.;

5. ложная угроза террористического акта в информационном киберпространстве, влекущая за собой серьезные экономические последствия;

6. захват каналов СМИ с целью распространения дезинформации, слухов, демонстрации мощи террористической организации и объявление своих требований, уничтожение или активное подавление линий связи, неправильное адресование, искусственная перегрузка узлов коммутации и др.;

7. воздействие на операторов, разработчиков и людей, эксплуатирующих информационные и телекоммуникационные системы, путем насилия или угрозы насилия, шантажа, подкупа, введение наркотических средств, использование нейролингвистического программирования, гипноза, средств создания иллюзий, мультимедийных средств для ввода информации в подсознание или ухудшение здоровья человека и др.

Организованные преступные группировки, коммерческие структуры быстро оценили широкие возможности и преимущества специальных технических средств по добыванию конфиденциальной информации о деятельности как государственных структур, так и субъектов негосударственного сектора (бирж, банков, частных фирм и т.п.)

Ежедневно ФБР расследует порядка 1000 случаев незаконного изъятия коммерческой информации из американских компьютерных сетей. В конце 1999 года был опубликован очередной, четвертый по счету, годовой отчет «Компьютерная преступность и безопасность - 1999; проблемы и тенденции» («Issue and Trends: 1999 CSI/FBI Computer Crime and Security Survey»), подготовленный Институтом компьютерной безопасности (Computer Security Institute, CSI) во взаимодействии с отделением ФБР по Сан-Франциско. В отчете констатируется резкий рост числа обращений в правоохранительные органы по поводу компьютерных преступлений (32% из числа опрошенных), 30% респондентов сообщили о том, что их информационные системы были взломаны внешними злоумышленниками, атакам через Интернет подверглись 57% опрошенных, 55% отметили нарушения со стороны собственных сотрудников.

В Доктрине информационной безопасности Российской Федерации не только определяются новые угрозы, которые для современного общества формируются в информационной сфере, но и закладывается методологическая база для оценки, анализа и предупреждения этих угроз.

Позиции государства в информационной сфере декларируются в Доктрине как создание условий для гармоничного развития российской информационной инфраструктуры, реализации конституционных прав и свобод человека и гражданина в интересах укрепления конституционного строя, суверенитета и территориальной целостности России, установлении политической, социальной стабильности, экономического процветания. Важным объектом интересов государства в этой сфере является защита государственной тайны, безусловное исполнение законов и поддержание правопорядка, развитие международного сотрудничества на основе партнерства и соблюдения интересов России.

Возможны две стратегии обеспечения информационной безопасности. Первая - реакция на происшедшие факты в случаях покушения на информационную безопасность, а именно: их обнаружение, анализ причин повлекших события, возможностей их устранения или ослабления действия, использование санкций к агентам-нарушителям, к тем, кто их провоцирует и т.п. Вторая стратегия - упреждающая, ориентированная на прогнозирование возможного появления нарушений информационной безопасности, развертывание контрдействий по предупреждению или смягчению негативных последствий.

Очевидно, обе стратегии взаимно дополняемы и у каждой есть свои основания. Какой бы плотной ни была сеть противодействия, предупреждения, устрашения - будут возникать как предпосылки, так и нарушения информационной безопасности. Следовательно, необходима адекватная реакция на них. Вместе с тем, наличие упреждающих мер существенно повышает надежность всей системы безопасности. Средства, затраченные на развертывание упреждающих действий, на порядок ниже тех расходов, которые идут на устранение причин и последствий нарушений информационной безопасности.

При этом, необходимо учитывать то обстоятельство, что информационная безопасность и угрозы, с ней связанные, имеют сложную природу, которая обусловлена следующим:

во-первых, это разнородность и множественность субъектов как потенциально, так и актуально расположенных к посягательству на информационную безопасность, а также разнообразие субъектов, которым приходится испытывать на себе негативные последствия всякого рода ее нарушений. Возникает проблема выделения структуры коммуникаторов и реципиентов информации, потенциально и актуально посягающей на информационную безопасность;

во-вторых, информация при наличии современных средств ее трансляции обладает чрезвычайной скоростью распространения и проницаемостью. Это, в свою очередь, предполагает своевременность и адекватность учета и реагирования на факты;

в-третьих, очевидно, что разными субъектами могут выставляться и обосновываться разные критерии «опасного» и «безопасного», «вредного» и «полезного». Кардинальное различие и принятие в качестве содержания «опасного» в диспозиции нормы зависит от социокультурных, идеологических установок, состояния ментальности социальной группы и т.д.

Следует также иметь в виду, что в одной среде может сформироваться относительный «иммунитет» к восприятию «вредного влияния» факторов ИБ, т.е. как бы уже выстроены «культурные селекторы», ограничивающие «вредное влияние». Соответственно, какая-то форма ИБ в этой среде может не представлять серьезную опасность, угрозу. Напротив, в другой среде подобный факт оказывается чреват крайне негативными последствиями. Иными словами, меры предупреждения фактов угрозы в разной социокультурной среде обладают совершенно разным эффектом. Это наглядно иллюстрируется ситуацией, складывающейся в борьбе против наркомании, порнографии, шовинизма, самых разнообразных форм экстремизма. В таких случаях весьма ценным оказывается задействование средств социального прогнозирования, в том числе с использованием экспертных методик.

Адекватность оценки угроз информационной безопасности, а значит полнота и своевременность мер по нейтрализации этих угроз зависит во многом от правильного понимания соотношений глобальных, общемировых, с одной стороны, и с другой - национальных, специфических факторов и тенденций, которые развиваются в информационной сфере.

По мнению многих аналитиков в поставторитарных, переходных обществах навыки критичного оценивания информации сформированы в меньшей степени. И граждане таких государств часто проявляют большую внушаемость, чем граждане «старых демократий». Об этом куда лучше, чем психологические эксперименты, свидетельствует жизненная практика. В качестве примера можно привести итоги жульнической деятельности создателей т.н. «пирамид» - финансовых, кредитных, жилищных, страховых и др. - в России, на Украине, в Румынии, в Албании (в последней народное доверие к создателям финансовых пирамид переросло в возмущение и вооруженный бунт, за которым последовал правительственный переворот) и некоторых других пост-социалистических странах. Правда, в недавнее время появились сообщения, согласно которым к созданию «пирамиды», образованной в Интернете (связанной с игрой на «виртуальной бирже» и окончившейся для многих тысяч участников если не финансовым крахом, то относительно ощутимыми потерями), приложили руки представители небезызвестного семейства Мавроди. Если сведения эти найдут подтверждение, то следует признать, что квалифицированным и, как можно было бы ожидать, высококритичным пользователям Интернета в западных странах также присуща определенная - достаточно высокая - внушаемость, и в этом плане они не составляют исключения.

Процессы, происходящие в настоящее время в информационной сфере, привели к выделению новой междисциплинарной области научного знания.

В этой области необходимо выделить гуманитарные исследования проблем обеспечения информационной безопасности: определение закономерностей развития информационной сферы как системообразующего фактора жизни современного общества, разработка и обоснование критериев и методик оценки состояния информационной безопасности, проблемы правового обеспечения информационной безопасности, проблемы информационно-психологической безопасности личности и общества и др.

Другим важным направлением междисциплинарных научных исследований в информационной сфере являются физико-математические и технические проблемы обеспечения информационной безопасности: научно-технические проблемы развития информационных технологий, индустрии средств информатизации, телекоммуникации и связи, научно-технические проблемы защиты информационных ресурсов, информационных и телекоммуникационных систем, прикладные криптографические проблемы и др.

Думается, что важную роль в осмыслении проблем информационной безопасности сыграет Международный форум «Научные проблемы безопасности в информационном пространстве», который планируют провести в Москве в июне 2001 года Консорциум академий и институтов, изучающих проблемы безопасности, и Европейский Центр по изучению вопросов безопасности им. Дж. Маршалла совместно с Московским государственным университетом.

Глобальный характер проблем информационной безопасности, совершенно явная тенденция их обострения в мировом сообществе диктуют настоятельную необходимость международных политических действий создания международных механизмов контроля за формированием и движением информационных потоков, минимизации опасных воздействий на общество, которые могут создавать эти потоки. Такая задача, несомненно, должна быть поставлена в повестку дня для ООН, Совета Европы, других международных организаций, важнейшей уставной целью которых является сохранение мирного и безопасного развития мирового сообщества.

Глобальное информационное общество: вызовы и ответы

Сегодня идея глобализации имеет все шансы стать основанием одной из новых мировых идеологий, определяющих общественный климат первой половины XXI века. Причем, адрес страны-изготовителя этой идеи хорошо известен - речь идет об американской версии американского либерализма. Англо-американский либерализм в свое время породил идею открытого общества (К. Поппер). Глобализация есть вариант открытого общества в планетарном масштабе: мир вездесущего экономического и информационного обмена, не ограниченного какими бы то ни было протекционистскими барьерами.

Этот вполне «либеральный» принцип требует ясной экспликации заложенных в нем смыслов. Свободная соревновательность сильных и слабых, развитых и неразвитых в абсолютно открытом мировом пространстве означает создание социал-дарвинистской среды естественного отбора, в которой у слабых и менее развитых не будет никаких шансов. Открытое общество классического либерализма, защищающего общедемократические принципы, означало отмену несправедливых препон, квот и цензов, посредством которых старое привилегированное номенклатурное меньшинство защищалось от напора новых сил. Это был вызов сильным мира сего во имя принципа равенства шансов и справедливой соревновательности.

Современная идеология глобального открытого общества, напротив, потакает привилегированному меньшинству сильных, начавшему открыто тяготиться наследием демократической эпохи: системой сдержек и противовесов, ограничивающей политический и экономический монополизм, социальным государством как противовесом безграничной власти патроната, национальным суверенитетом как препоной мировому гегемонизму, мерами национального экономического протекционизма как противовесом экономическому тоталитаризму «золотого миллиарда».

Более того, идеология глобального открытого общества в нынешней социал-дарвинистской версии откровенно противостоит общечеловеческим ценностям морали и культуры, связанным с гуманизмом, с христианской сострадательностью и демократической солидарностью с теми, кто страдает от угнетения и унижения со стороны сильных и наглых. Глобальный социал-дарвинизм прямо утверждает, что у слабых и неприспособленных нет алиби - они достойны своей участи.

Со ссылкой на глобальные проблемы и общую экологическую перегруженность планеты насаждается идея о перенасыщенности современного мира недоброкачественным человеческим материалом, сосредоточенным на периферии и в принципе не способным, по причине неисправимого менталитета, вести цивилизованное существование и войти в клуб развитых и процветающих. Утверждается, что в условиях известных «пределов роста» правом иметь собственную перерабатывающую промышленность и соответствующую ей научно-образовательную инфраструктуру обладают только те страны, которые на планетарном конкурсе доказали свои решающие преимущества по критериям рентабельности, экологичности, эффективности. Остальным, вместо того, чтобы перегружать свои территории сомнительными продуктами собственного экономического и технического творчества, следует уступить землю и ресурсы мировым передовикам, а самим потесниться и стушеваться.

Словом, идеология нового глобализма заменила демократическую идею прогресса, открытого для всех народов, идеей отбора, предполагающей деление человечества на приспособленных и неприспособленных, на тех у кого есть будущее и тех, у кого осталось только прошлое, за которое они беспомощно цепляются.

Эти общие постулаты глобалистской теории по-своему преломляются применительно к идее глобального информационного пространства. Сегодня довлеет неолиберальный проект глобального информационного пространства, в котором снимаются какие бы то ни было ограничения для информационного обмена и мировых стихийных потоков информации. Однако, ближе присмотревшись к этой информационной стихии современного мира, мы убеждаемся в том, что она имеет свой уровень организации, свой вектор и заранее заданный баланс сил и влияний.

Главная характеристика глобального информационного обмена состоит в том, что он является неэквивалентным. Здесь странам, выступающим в роли мировых информационных доноров, от которых поступает основная доля мировой информации, противостоит мировая информационная периферия - страны, обреченные играть роль пассивных объектов информационных воздействий. И подобно тому, как по логике экономического обмена в ликвидации протекционистских барьеров и границ заинтересованы экономически сильные, уверенные в своей способности разорить слабые местные экономики, по логике информационного обмена в установлении беспротекционисткой информационной модели заинтересованы информационно господствующие страны, знающие, что стихийный обмен работает на них.

Строго говоря, современное глобальное информационное общество может складываться в двух альтернативных вариантах:

1. в монологическом варианте, связанном с претензией одной из мировых культур - западной, выступать в роли глобального эталона, вытесняющего все остальные;

2. в диалогическом варианте, означающем, что будущий духовный облик мира и его глобальную информационную систему формируют все великие мировые культуры на основе партнерского обмена и консенсуса по поводу некоторых базовых ценностей, необходимых всему человечеству.

Сегодня миру явно навязывается первый вариант, основанный на софизме: частное (североамериканское в его примитивном маскультовом воплощении) выдается за всеобщее, глобальное. На каких же объективных и субъективных предпосылках базируется этот гегемонистский вариант?

Преимущества западной массовой техницизированной культуры и связанного с ней массового информационного производства складываются из следующего. Во-первых, из того факта, что западная цивилизация вошла в стадию информационного общества, где в сфере производства информации занято более половины самодеятельного населения (в других странах большинство населения сосредоточено в сфере материального производства).

Во-вторых, из преимуществ в технологическом обеспечении самого информационного производства, основанного на компьютеризации.

В-третьих, с формированием глобального массового общества, заинтересованного в массовом информационном потреблении, которое местные (периферийные) системы информационного производства не способны удовлетворить.

Однако не менее важны и субъективные предпосылки западного информационного доминирования, которые не только стихийно складываются, но и активно создаются заинтересованными силами. В первую очередь эти силы заинтересованы в устранении всех традиционных барьеров, стоящих на пути нового информационного гегемонизма. Главным препятствием на этом пути является сама национальная культурная идентичность народов - образ коллективного «мы», обладающего культурной памятью, готового затаить свои ценности и на их основе вырабатывать собственные проекты будущего.

Именно поэтому идеология глобального открытого общества главным объектом своих нападок сделало устойчивую национальную идентичность, связывая с ней такие грехи как традиционализм, изоляционизм, застойность, нетерпимость и т.п. Современный мир новые либералы-глобалисты понимают как целиком номиналистическую систему, в которой общее заменено частным, права народов - правами человека, национальные цели и интересы - индивидуалистической моралью успеха.

Глобальное сообщество представлено как особая система, в которой индивиды, выступающие в роли ничем не связанных граждан мира, имеют возможность напрямую обращаться к глобальным центрам экономической, политической и культурно-информационной власти, минуя посредничество национальных культур и правительств. А поскольку, по «закону» совпадения особенного (западного) с глобальным, именно Запад во главе с США выполняет роль мирового центра, то глобальное общество понимается как новый мир, в котором отряхнувшие прах национальных традиций граждане мира отвергают нормы патриотической лояльности в пользу ценностей американоцентризма.

Ясно, что эффективно реализовать этот статус граждан мира, не ограниченный национальными границами и кодексами, могут отнюдь не все граждане, а лишь представители тех или иных элитарных групп. Собственно, сегодня главной из привилегий, сопутствующих элитарному статусу, является глобальная экстерриториальность, способность выходить, минуя национальные ограничения, в мировое экономическое, политическое информационное пространство.

Главная угроза для национального суверенитета и национальной культурной идентичности сегодня исходит именно от тех элитарных групп, которые стремятся избавиться от контроля со стороны собственных народов, тяготятся нормами национальной ответственности и лояльности. Сегодня влиятельная часть экономической (в первую очередь финансовой элиты) стремится выйти из системы национального гражданского консенсуса, демонтировать многие социальные завоевания демократической эпохи, в частности социальное государство, и установить новую экономическую власть, избавленную от социально-политических сдержек и противовесов. К такому же экстерриториальному статусу стремятся некоторые информационные элиты, связанные с «четвертой» властью. Это власть, судя по многим признакам, также желает ускользнуть от национальной системы сдержек и противовесов и из национальной превратиться в наднациональную, напрямую связанную с мировыми центрами власти и влияния.

Такому отрыву современных элит от национальной почвы, национальных интересов и традиций сопутствуют некоторые сдвиги в системе современного информационного производства, обмена и распределения. Интенсификации информационного производства и обмена сопутствует растущий отрыв знаковой (семиотической) функции образов от содержательной (семантической). Принцип, выдвинутый основателем структурной лингвистики Ф. де Соссюром - «означающее не мотивировано, то есть произвольно по отношению к обозначаемому» - многое объясняет и в эволюции современного информационного обмена, и в отношениях между производителями и потребителями современного информационного производства.

В прежние времена арсенал культуры составляли два типа образов: те, в которых воплощалась культурно-историческая память (традиция) и те, в которых отражался наличный опыт данного поколения. Сегодня вместе с развитием межнационального, межкультурного обмена резко возрастает удельный вес образов и понятий, не отражающих ни культурную память, ни эмпирический опыт, а относящихся к информационному импорту - заимствованным на стороне ценностям и эталонам. Мигрируя из культуры, в которой они сформировались, в другие культуры, эти эталоны становятся все более абстрактными и ирреальными, семантически объединенными.

Именно в такой ситуации межкультурных миграций знаки отрываются от области реальных значений, становятся произвольно монтируемыми и манипулируемыми - относящимися к виртуальному миру. Но законы конструирования виртуальной (знаковой) реальности связаны не только с особыми типами межкультурного глобального пространства, но и с особыми типами социального времени.

Следует различать разные типы социального времени. Для одних характерно потребление семантически строгой информации, относящейся к технологиям практического действия, к обслуживанию производственных практик. Таково рабочее время самодеятельного населения, таково социальное время групп, занятых в материальном производстве и других видах деятельности, требующих строго проверяемого знания. Этим группам необходима семантически выверенная информация, отражающая реальный опыт и переводимая на язык технологий и решений.

Напротив, такие типы социального времени как досуг или время социальных групп, не занятых в материальном производстве - молодежи, некоторых слоев гуманитарной интеллигенции, а также элит, успевших освободить себя от привязки к конкретным типам опыта и связанных с ними систем контроля, - все больше насыщаются полисемантическими образами и текстами, в которых знаки отрываются от сферы конкретных значений и начинают жить собственной, полной причудливых комбинаций, жизнью.

Так формируется особая информационная среда, насыщенная дезориентирующими знаками, в которой различение местного и глобального, своего и чужого, реального и нереального, осуществляемого «там» и осуществимого «здесь», оказывается крайне затрудненным. Парадокс состоит в том, что именно элиты, а также другие группы, являющиеся преимущественными потребителями импортируемой извне межкультурной информации, более других групп оказываются погруженными в виртуальный мир, знаки и образы которого по своей субъективности, убедительности и пленительности превосходят все то, что идет от реального социального опыта и от сферы реально возможного.

Отчуждение от реальности, связанное с особыми типами межкультурного пространства-времени и межкультурными полисемантическими текстами, есть новая форма отчуждения, может быть более опасная, чем традиционные формы экономического и социального отчуждения, описанные классиками гегельяно-марксистской мысли. И тот факт, что подобному отчуждению наиболее подвержены авангардные элитарные группы, вовлеченные в процесс принятия важнейших решений, чреват особо драматическими последствиями, затрагивающими способность тех или иных социумов адекватно реагировать на действительность и на вызовы будущего.

К традиционным формам неравенства Востока и Запада добавляется новое. У стран-изготовителей информации, поступающей в мировые каналы межкультурной коммуникации, наблюдается наивысший уровень соответствия знака и значения, означающего и означаемого. Поэтому сознание и поведение их элит отличается большей адекватностью и рациональностью. Что же касается стран, у которых элиты и массы оказываются потребителями импортируемой информации, то у них соответствующие знаки и символы отрываются от поля реальных значений, отражающих специфику опыта страны-изготовителя и становятся источником небезопасного социального политического прожектерства.

Поэтому, вопреки тому, что обычно думают, опасности глобализации для стран информационной периферии связаны не только с утратой национальной культурной идентичности, но и с утратой чувства реальности. На основании потребления знаковой, семантически немотивированной информации, связанной с социокультурными заимствованиями у стран-доноров, мировое поле социальных притязаний и основанных на них реформационных проектах все более выравнивается по образцу наиболее развитых стран.

Напротив, поле реальных возможностей, связанных с социокультурной, экономической, геополитической гетерогенностью современного мира, оказывается все более поляризованным, разорванным на полюса отсталости и развитости, нищеты и богатства, бесправия и гегемонии, незащищенности и сверхзащищенности. И чем более сознание всей глобальной мировой периферии формируется на основе экспорта эталонов, моделей и образов, распространяемых в донорских информационных центрах мира, тем выше опасность для этой периферии одновременно утратить и свою национальную идентичность, и чувство реальности, связанное с учетом своих собственных, а не чужих возможностей.

Для того, чтобы как-то нейтрализовать эту опасность, необходимо вести работу в направлении следующих альтернативных стратегий:

1. Снять, навязанную мировыми гегемонами ложную дилемму: либо полный отказ от национальной идентичности и вхождение в глобальное сообщество, либо сохранение этой идентичности ценой изоляционизма, оторванности от глобальных процессов и замыкании в гетто.

На самом деле демократический глобальный порядок возможен лишь при условии, когда не один только западный цивилизационный регион сохраняет свою идентичность, а все мировые культуры и цивилизации получают возможность партнерски участвовать в формировании глобального миропорядка, накладывая на него печать своего цивилизационного опыта и своих интересов. Это и будет настоящий плюрализм в действии. Только при этом условии глобализация освободится от деформации гегемонизма и униформизма.

Глобальную информационную среду мы можем, вслед за Ю.М. Лотманом, назвать глобальной семиосферой. Она по определению не может быть обезличенной и одноязычной. Напротив, для того, чтобы она работала в качестве эффективной системы, постоянно генерирующей новые смыслы и идеи, она должна включать социокультурные и лингвистические границы. «Граница - билингвиальный механизм, переводящий внешнее сообщение на внутренний язык семиосферы и наоборот… Функция любой границы и пленки… сводится к ограничению проникновения, к фильтрации и адаптирующей переработки внешнего во внутреннее».

Граница есть механизм сохранения и постулирования другого культуре, гарант сохранения идентичности и разнообразия, что в свою очередь, является предпосылкой полноценного межкультурного диалога в глобальном мире. «Польза партнера по коммуникации заключается в том, что он другой. Коллективная выгода участников коммуникационного акта заключается в том, чтобы развивать нетождественность тех моделей, в форме которых отображается внешний мир в их сознании… Чтобы быть взаимно полезными, участники коммуникации должны «разговаривать на разных языках».

Глобальная встреча культур Востока и Запада может порождать две различные ситуации:

- ситуацию вестернизации, когда целью ставится донести до других «готовый» (догматически интерпретируемый) западный текст без всяких искажений и добавок;

- ситуацию, «когда целью коммуникационного акта является выработка новой информации. Здесь ценность системы определяется нетривиальным сдвигом значения в процессе движения текста от передающего к принимающему… Текст, получаемый в результате такого сдвига, мы будем называть новым».

Современный мир, а в особенности тот будущий глобальный мир, в который мы вступаем, является слишком сложным для того, чтобы он мог быть исчерпывающе объяснен и описан на языке какой-то одной культуры, хотя бы и претендующей на звание наиболее развитой. Поэтому к процедурам, связанным с формированием будущего глобального информационного сообщества следует отнести и особые процедуры защиты национальной и цивилизационный идентичности и независимости - залога информационной многоязыковости человечества.

2. Признать, что основой назревшего социально-экономического и политического реформирования не является одна только западная (в частности, протестантская) традиция; все великие цивилизационные традиции - западноевропейская, восточно-христианская, мусульманская, индо-буддистская, конфуцианско-буддистская являются равновеликими и равно пригодными для прыжка в лучшее будущее.

Ни одна из мировых цивилизационных традиций не обладает счастливой монополией на Современность; каждая нуждается, с одной стороны, в сбережении, с другой - в творческой реинтерпретации и реконструкции для того, чтобы полнее отвечать запросам будущего. Теория вестернизации требует отказа от идентичности (кроме идентичности самого Запада) ради вхождения в глобальное информационное общество. Теория реинтерпретации (реконструкций) решает проблему соотношения традиции и новации, преемственности реформирования по-другому - опираясь на принципы культурного плюрализма и политического полицентризма. Именно эти принципы предстоит претворить в жизнь посредством новой стратегии альтернативного глобализма.

3. Преобразовать глобальное информационное поле и циркулирующие в нем межкультурные информационные потоки таким образом, чтобы резко сократить долю «семантически немотивированных» (Ф. де Соссюр) знаков, оторванных от сферы реально возможного, от апробированного национального опыта.

Ю.М. Лотман указывает на особую цикличность в развитии национальной и мировой культуры, связанную со сменой семиотической и семантической доминант и соответствующих типов сознания, «из которых одно ориентировано на предельную десемантизацию и свободную игру знаками, а другое - на столь же крайнюю их семантизацию, скрепление с внешней реальностью».

Можно предполагать, что в ответ на крайности нынешней глобальной фазы предельной десемантизации и манипулятивной игры знаками в скором будущем заявит о себе фаза, отмеченная жесткими привязками знаков и профилактическими мерами, направленными на восстановление прав реальности и прав опыта.

В экономике следует ждать возвращения к привязке денежных эмиссий к реальному объему товарной массы, что позволит эффективно бороться с опасными тенденциями разрастания паразитарной, спекулятивной экономики. В политике - возвращения к принципам императивного мандата и ответственного представительства, в отличие от нынешних тенденций автономии политических элит и подмены политической семантики, связанной с нуждами и наказами избирателей, политической семиотикой, выражающейся в формировании произвольных манипулятивных имиджей.

В собственно информационной сфере можно ожидать усиления фильтров, позволяющих отделить информацию, отражающую действительные нужды и запросы «молчаливого большинства» от той, что относится к постмодернистским играм, заимствованиям и стилизациям «крикливого меньшинства», откровенно противопоставившего себя реальному опыту и интересам соотечественников.

В этой связи «граждане мира», отвыкшие от национального демократического контроля за своими политическими, экономическими и информационными инициативами в глобальном пространстве, пожалуй, станут кричать о нарушении прав человека. Но мы хорошо знаем этого человека - он относится к меньшинству избранных, к привилегированным гражданам мира. Именно его особые права современная либеральная демократия ставит выше прав «молчаливого большинства», включая само право народов на жизнь, на прожиточный минимум и простое демографическое воспроизводство.

Насаждаемая в постсоветском пространстве импортированная «демократия меньшинства» оказалась на удивление не восприимчивой к реальному опыту и нуждам большинства, вынужденного довольствоваться знаками демократии, знаками плюрализма и знаками собственности. Проблема состоит в том, чтобы в ходе ответной фазы, связанной с реваншем семантики над семиотикой, содержания над знаками, отвоевать реальный демократический суверенитет народа и восстановить его способность эффективно контролировать свою глобализирующуюся элиту.

Сегодня мы имеем в основном глобализацию номенклатурного меньшинства, воспользовавшегося ею для ускользания от всякого национального контроля. Демократический глобализм мы получим тогда, когда и молчаливое большинство приобщится к возможностям глобализации и начнет формировать интернационал непривилегированных, совместно отстаивающих свои права перед лицом неожиданного наступления расизма, социал-дарвинизма и контрпросвещения.

Для того, чтобы сформировать представление о возможностях участия России в современной информационной экономике, необходимо определить ее место в процессе мирового информационно-технологического развития.

Если объективно оценивать путь, пройденный нашей страной в этом направлении, а также ее современное состояние, можно сказать, что созданы достаточно перспективные материально-технические условия и интеллектуально кадровые предпосылки для развития российского общества. Во всем мире очень высоко оцениваются российские научные исследования, а интеллектуально-творческий потенциал фундаментальной науки сопоставим только с потенциалом США. Технологические достижения ряда наукоемких отраслей России нередко служат основой международного сотрудничества страны на стратегически важных направлениях мирового прогресса. Большое количество квалифицированных российских специалистов приглашается зарубежными компаниями для участия в масштабных проектах. Известны многочисленные факты патентования результатов российских разработок иностранными компаниями.

Интеллектуальные ресурсы России могут и должны стать главным фактором технологической модернизации страны, должны обеспечить ее достойное участие в процессах глобализации мировой экономики.

В последнее время ведется активное обсуждение вопросов развития отечественного производства в информационно-коммуникационной сфере. Связано это с его большой стратегической важностью для страны, а также с наличием национально-государственных соображений информационной безопасности.

При решении проблем развития отечественного производства в сфере информационных технологий следует адекватно оценивать ситуацию и правильно определять основные направления ее развития. Ставка на технологические достижения и недооценка роли человеческого капитала вряд ли может служить надежной платформой для формирования и развития отечественного производства информационно-коммуникационной продукции.

Именно поэтому возникает необходимость организовать отечественное производство таким образом, чтобы создать единую корпоративную среду для успешного взаимодействия управленческих решений и информационных ресурсов, а также организации оперативного обмена информацией. Принципиально важное значение имеет наработка опыта интеллектуального применения импортируемой техники, вместо использования столь часто встречающихся технологий «на коленях».

Немаловажное значение имеет постепенное расширение спектра неэкономических целей, усиление информационного и социального взаимодействия компаний с другими институтами общества.

Человеческий фактор начинает занимать одно из важнейших мест, становится основой благополучного развития современных компаний. Сказанное выше справедливо и по отношению к России в целом, что выражается в проблеме «утечки умов» за рубеж.

Необходимо признать, что информатизация России, насыщение страны новыми информационными технологиями и повсеместное их использование не обеспечено в достаточной степени законодательной базой.

Современное состояние обеспечения информационной безопасности характеризуется недостаточной согласованностью используемых правовых механизмов, недостаточной эффективностью, а подчас и противоречивостью правовых норм. Ряд аспектов информационной безопасности не получил адекватного отражения в законодательстве России.

Следует учитывать также тот факт, что информационно-технологическая и структурная отсталость России в области вовлечения ценных знаний и информационных ресурсов в хозяйственный оборот, осложняет взаимоотношения созидательно-творческого слоя российского общества с государством. Российские органы государственного управления и крупные национальные компании пока не готовы рационально взаимодействовать с субъектами интеллектуальной экономики и эффективно применять импортируемые информационные технологии.

Причина отставания России проявляется еще и в неспособности государственного руководства и лидирующих политических и социальных сил оперативно и адекватно реагировать на все изменения, происходящие в индустриальном мире, непонимании сущности информационной экономики и ее производительных сил, с отставанием в проведении реорганизации управления на всех уровнях власти.

Заключение

Реальная угроза национальным интересам России связана сегодня с опасностью утраты ею своей субъективности в мировом техническом процессе и переход в ранг одной из «отстающих» стран.

Критичным фактором информатизации и распространения пространственного влияния участников глобального информационного пространства является время. Его бессмысленная растрата чревата угрозой полной потери конкурентоспособности российских компаний и национальной экономики по всем направлениям.

России необходимо сконцентрировать усилия на активизации использования своего интеллектуального и культурного потенциала для того, чтобы занять достойное место в общемировом информационном пространстве.

Список литературы

информационный общество глобальный российский

Концепция национальной безопасности Российской Федерации

В редакции Указа Президента Российской Федерации от 10 января 2000 г. №24 // Российская газета, 12.01.2000 г.

Доктрина информационной безопасности Российской Федерации (Утверждена Президентом Российской Федерации 9 сентября 2000 г.) // Российская газета, от 12 сентября 2000 г.

Алексеева И.Ю. Возникновение идеологии информационного общества // Информационное общество №1, 2001

Безопасность России. Правовые, социально - экономические и научно-технические аспекты. Словарь терминов и определений. Изд. 2-е, дополненное - М.: МГФ «Знание», 1999-368 с.

Гриняев С.Н. Интеллектуальное противодействие информационному оружию.-М.: Синтег, 2002

Гуманитарные исследования в Интернете / под редакцией А.Е. Войскунского - М.: «Можайск - Терра», 2003 г.

Добреньков В.И. теоретико-методическое обоснование модели социологического мониторинга информационной безопасности региона России // Личность. Культура. Общество.-М.: «АГРО-ПРИНТ», 2000 г.

Емельянов Г.В., Стрельцов А.А. О доктрине информационной безопасности Российской Федерации // Информационное общество №3, 2000 - с. 22-26.

Емельянов Г.В., Стрельцов А.А. Информационная безопасность России. Ч. 1. Основные понятия и определения. Учебные пособия/ Под общ. ред. проф. А.А. Прогожева. - М.: РАГС при Президенте РФ, 1999-52 с.

Ефимов Н.Н. Приоритеты государственной политики в сфере информационной безопасности Российской Федерации. - М.: «АГРО-ПРИНТ», 2003.

Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием.-М.: Алгоритм, 2000.

Конецкая В.П. Социология коммуникации. Учебник. - М.: Международный университет бизнеса и управления, 1999. - 304 с.

Крысько В.Г. Секреты психологической войны (цели, задачи, методы, формы, опыт) / Под общ. ред. А.Е. Тарасова - Мн.:Харвест, 1999

Лисичкин В.А., Шелепин А.А. Третья мировая информационно-психологическая война.-М.:ИСПИ РАН 2001

Лопаткин В.Н. Концепция развития законодательства в сфере обеспечения информационной безопасности Российской Федерации.-М.: изд-ние Государственной Думы, 1998

Материалы межрегиональной конференции «Информационная безопасность регионов России» СПб., 13-15.10.1999

Моисеев Н.Н. Быть или не быть … человечеству? - Ульяновскю ГУП ИПК «Ульяновский Дом печати», 1999 - 185 с.

Назаров М.Н. Массовая коммуникация в современном мире: методология анализа и практика исследований - М.: УРСС, 1999-240 с.

Почепцов Г.Г. Информационно-психологическая война. - М.: Синтег.2001.

Прокофьев В.Ф. Тайное оружие информационной войны, - М.: Синтег, 1999

Рабовский С.В. Развитие инфотелекоммуникаций в условиях глобальной информатизации современного общества. - М.:АО «ЭКОС», 2002

Рабовский С.В Социальные аспекты информатизации российского общества (социологический анализ). - М.: ЗАО «Коминфо Консатинг», 2001. - 128 с.

Расторгуев С.П. Информационная война. - М.: радио и связь, 1998

Редель А.И. Духовность - основа российского менталитета. - М.: РИЦ ИСПИ РАН, 2000

Цыганков В.Д., Лопатин. Психотропное оружие и безопасность России. - М.: Синмет, 1999

Шерстюк В.П. Информационная безопасность в системе обеспечения национальной безопасности России, федеральные и региональные аспекты обеспечения информационной безопасности // информационное общество. 1999, №5

Яновский Р.Г. Глобальные изменения и социальная безопасность. - М.:Academia, 1999, 358 c.

31. Глобальная информатизация и безопасность России. / Под общей редакцией профессора В.И. Добренькова. - М.: Изд-во Московского университета, 2001. - 398 с.

Размещено на Allbest.ru

...