Размещено на http://www.allbest.ru/

Международные отношения как самостоятельная научная дисциплина

1. Cамостоятельность международно-политической науки, которая и в наши дни нередко подвергается сомнению, как правило, ищет своего подтверждения в теории МО. Формально ее возникновение датируется 1919 г.: именно тогда в Эйберсвите (Великобритания) была образована первая кафедра по истории и теории международных отношений. Но это не значит, что люди раньше не задумывались о природе отношений между народами, странами и цивилизациями. Многочисленные попытки концептуализации явлений международной жизни, наблюдения, оценки международных отношений, равно как и фиксирующие их понятия в изобилии раскиданы по всей дошедшей до нас литературе - от Библии и трудов философов античности, средневековья до научных произведений ученых эпохи Возрождения, Просвещения и нового времени. В античности берет свое начало дошедшая до современности дихотомия "сила или порядок (и соответственно национальный, государственный эгоизм или всемирная организация; война или безопасность)". Первая идея - сильнейший стремится приумножить свою силу и опирается на нее, а потому войны суть естественное состояние отношений между государствами-полисами, ставшая основой современных концепций политического реализма и неореализма, была изначально сформулирована Фукидидом. Противоположная идея космополиса, легшая в основу семейства научных концепций - от "всемирного правительства" до "универсальной организации" и "управляемого мирового развития”, - возникла в IV в. до н.э. и ее происхождение связывают с философской школой стоиков. Суть идеи - в необходимости жить по законам разума и равенства всех граждан перед его требованиями. Цицерон в первом веке до н.э. соединил идею космополиса с римским правом, развил ее до концепции "права народов" как естественного международного права, но только в пределах цивилизации, то есть римских владений.

2. В европейской духовной и политической традиции осмысление международных отношений было теснейшим образом связано с идеями и практикой христианства как идеологии и политической доктрины. Христианство первым выдвинуло идею универсальности жизненного пути всех смертных перед лицом единого и высшего Бога. Тем самым от привнесенного из биологического мира силового утверждения права данной особи и рода на жизнь был сделан шаг к становлению системы общественных отношений, в том числе отношений международных. Провозгласив заповедь "Богу - богово, кесарю - кесарево”, христианство сделало решающий шаг к последующему разделению идеологии (собственно религии и ее институтов) и светского политического уклада, включая международный порядок. На переходе (XIV-XV столетия) от церковной схоластики к светскому рационализму нового времени Возрождение вернуло из долгого забытья идеи "первобытного политического реализма” и идеалы мира, основанного на разуме и справедливом порядке. Эти идеалы вдохновили флорентийца Д. Алигьери на создание концепции "всемирной монархии” как идеальной и гармоничной организации мира для счастья человека. Спустя двести лет уже другой флорентиец, Н. Макиавелли, блестяще реанимирует и поднимает на теоретическую высоту силовую концепцию политики. Впоследствии политический реализм макиавеллиевского толка оказался весьма удобным для оправдания и анализа конкретной политики. Идеями же идеального общественного устройства, в том числе международного, питались политическая мысль, публичная мораль, дипломатические инициативы.

3. Христианское происхождение как европоцентристской системы международных отношений, господствовавшей в мире вплоть до второй половины XX в., так и изначальных теоретических представлений об этой системе и ее природе одним из следствий имело то, что практически до конца XIX века в изучении международной жизни всецело господствовали три теоретико-методологических постулата:

- под международными отношениями понимались только и исключительно отношения между государствами, при этом сами государства рассматривались как нечто целостное, без внимания к их внутреннему устройству и всем сложностям процессов формирования и осуществления их внешней политики;

- международные отношения рассматривались как бы в одной плоскости, одномерно: как некое взаимодействие, ходе и в результате которого происходит переплетение и взаимовлияние экономических, идеологических, политических и военных компонентов силы и могущества государства;

- в рассмотрении же процессов такого взаимодействия доминировал заимствованный у христианской социальной этики нормативный подход: отношения не столько описывались и изучались, сколько декларировалось, как, по мнению того или иного автора, должно быть, а не что происходит на самом деле и почему.

Становление и развитие науки о международных отношениях с конца XIX и вплоть до середины XX века шло по трем политически и идеологически противоборствовавшим направлениям: христианско-нормативному, христианско-позитивистскому и атеистическо-марксистскому.

4. Реалии "холодной войны" и особенно возникшей в ее ходе ракетно-ядерной конфронтации, как и порожденной ими весьма специфической системы международных отношений, заставили заняться глубоким пересмотром сложившихся в доядерном мире теоретических представлений о международных отношениях. В совокупности этот пересмотр объективно отбросил нормативный подход с прежних господствующих позиций и вывел на его место школы и направления исследования, методологически принадлежавшие к различным вариациям позитивизма. В это время произошли несколько крупных прорывов в сфере методологии научных исследований: были разработаны и получили признание общая теория систем и методы системного анализа, в гуманитарные и социальные исследования широко вошли количественные методы, деловые игры, имитации, сценарные исследования и экспертные оценки. Развитие компьютерной техники открыло не существовавшие ранее возможности моделирования, а главное, сбора, обработки, гибкого и быстрого использования небывалых массивов информации, что при изучении международных отношений имеет принципиальное значение. Сочетание широчайшего комплекса впервые вводимых средств научного исследования с глубочайшими переменами в объекте исследования и тоже впервые в истории сложившейся потребностью практической политики в серьезном научном обеспечении сделали неизбежной революцию в самой науке о международных отношениях. Начиная с рубежа 60-х годов XX в. сложившаяся ранее наука о МО обрела право именоваться собственно теорией международных отношений (ТМО), так как получила объективную возможность проверять свои построения практикой, делая это не от случая к случаю и не в отдельных вопросах, но постоянно и на системной основе.

Практика после второй мировой войны не только давала международно-политической науке такую возможность. Она требовала научных рекомендаций, так как вторая половина XX в. стала периодов возникновения и утверждения (1945-1960 гг.), а затем крушения (после 1988 г.) весьма специфической, на определенном этапе несшей в себе возможность уничтожения самой жизни на планете, системы международных отношений. Поэтому и значимость ответов на задававшиеся теорией международных отношений и обращенные к ней вопросы тоже оказывались исключительно высокой практически, а не только в академическом плане.

5. Международные отношения второй половины XX в. отличались от аналогичных отношений любого предшествующего исторического периода минимум в трех планах:

во-первых, никогда ранее, даже перед самым началом второй мировой войны, международные отношения в материальном выражении не были столь масштабными, разносторонними и повседневными, не втягивали в свою орбиту такое количество самых разных участников, не были столь значимыми для каждого из них;

во-вторых, впервые в истории МО осуществлялись в условиях глобальных коммуникационных и технологических возможностей. Это несло в себе принципиально новые риски (экология, ядерная война), но и открывало небывалые возможности развития. Это также ставило многие принципиально новые проблемы, особое место среди которых заняли вопросы рационального использования невозобновляемых ресурсов планеты и налаживание эффективной "вертикали" органов самоуправления, управления и координации;

в-третьих, до сих пор все эти перемены шли по нарастающей, аккумулируясь в качественных сдвигах, приведших не просто к целостности и взаимосвязанности мирового развития, но и превращению такой взаимозависимости в один из факторов повседневности и к осознанию этого фактора абсолютным большинством политиков и специалистов, что в существенной степени изменило их сознание. В итоге на протяжении последнего полувека впервые в истории сложился комплекс специализированных и прикладных наук и дисциплин, сделавших международные отношения объектом и предметом своих исследований. Под влиянием этого комплекса происходит заметное изменение взглядов на многие проблемы не только международной, но и внутренней жизни, что ведет к определенной эволюции политической практики.

6. Современное бурное развитие всех школ и направлений теории международных отношений можно разделить на три взаимосвязанных, но отчетливо разделяющихся между собой этапа. На первом из них, который условно можно датировать с конца второй мировой войны до кубинского ракетного кризиса в 1962 г., происходило главным образом приспособление ранее сформулированных идей и концепций к реалиям нового биполярного и обладающего ядерным оружием мира. Центр теоретической научной мысли в сфере международной жизни закрепляется в США. Интеллектуально и методологически начинает доминировать школа политического реализма, в рамках которой ускоренно развивается направление стратегического анализа - фактически теории широкомасштабной военно-политической конфронтации, опирающейся на наличие и активное политическое (с возможностью практического военного) использования ядерного оружия. Реалии послевоенного мира доказали, однако, что один только баланс сил, как бы его ни определять (ядерных, военных, военно-экономических, вообще всех факторов силы в совокупности), при всем его значении сам по себе не в состоянии ни изменить, ни объяснить многое из фактически происходящего в мире. Политическое использование баланса сил и его периодические проверки стали в условиях ядерного мира сопровождаться нарастающими рисками и опасностями.

В этих условиях в середине 50-х годов прошлого столетия начинается второй этап послевоенного развития теории международных отношений, продолжавшийся почти до середины 80-х годов. Главное его отличие - лавинообразное нарастание объемов и масштабов исследований, такое же расширение их диапазона и выдвижение на первый план нового (в дополнение к описанным выше) философского и методологического подхода, ставящего в центр внимания проблему изучения мирового сообщества как внутренне взаимозависимого или даже единого целого. Движущей силой становления нового подхода стала острая критика школ политического реализма и стратегического анализа, которая велась с позиций одновременно теории, методологии, этики и практической политики. Привнесение в теоретические исследование международных отношений категорий и методов социологии, например, сразу же показало всю ограниченность рассмотрения государства как чего-то единого, лишенного внутренней сложности. Так, попытки выявить структуру национальных интересов оказывались бесплодными, если не определялось, о чьих конкретно интересах идет речь - населения, элит, правящего режима и т.д. Кроме того, выведение внешней политики государств и международных отношений в целом только из категории национального эгоизма, силы, баланса сил априори обрекало бы мировую политику на силовые пути и методы решения спорных вопросов, что в век ядерного оружия и диктата социально-экономической проблематики вступает в слишком очевидное противоречие с действительностью. В рамках формировавшегося целостного взгляда на мировое сообщество стали развиваться исследования:

- системы международных отношений именно как системы;

- стратификации субъектов этих отношений;

- процессов интеграции и дезинтеграции и теория интеграции;

- закономерности формирования собственно мирового сообщества уже не просто как стихийного, но осознаваемого целого;

- мирового политического процесса;

- проблем международной взаимозависимости;

- мирового развития и преодоления отсталости и зависимого развития.

Примерно с конца 70-х годов начинает складываться очередной послевоенный этап теории международных отношений, который можно охарактеризовать и как этап становления зрелости ТМО. В это время ТМО окончательно сформировалась как совокупность специализированных направлений и школ, единых в объекте и общих познавательных целях исследований, опирающиеся в целом на общие философские и в особенности теоретико-методологические основания, но различающиеся по предмету и методам исследования. В этот период произошли два принципиально важных для ИМО как науки изменения: она получила небывалый по возможностям арсенал средств исследования и с его помощью двинулась не только вширь, но и в глубь своего предмета. Отличительной его чертой можно считать и появление уже четвертого в новейшее время теоретико-методологического подхода, который может быть назван этическим, так как признается и выдвигается на передний план значение нравственного аспекта как в изучении всех сторон международной жизни, так и в практической деятельности в этой сфере.

Со второй половины 70-х годов нормативность открыто возвращается в международно-политические исследования, но теперь уже в новом качестве: как этическое, а не познавательное начало, как нравственный ориентир, а не господствующий методологический принцип. Этическая нормативность 70-х - начала 80-х годов проявлялась, прежде всего, в нравственном отрицании и отвержении краеугольных принципов, на которых базировалась картина мира и мирового развития в интерпретации школы реальной политики и производной от нее практической политики. С конца 70-х годов меняется и видение самого предмета теоретических исследований. Окончательно утверждается представление, что международные отношения не являются чем-то полностью самостоятельным, открытым любому произволу, а составляют неотрывную часть более широкого процесса мирового развития, определяются и ограничиваются последним, хотя и сами влияют на его ход и результаты. Признание доминанты мирового развития имело своим следствием рождение концепции упорядоченных, то есть контролируемых, направляемых, подчиняющихся заранее установленному порядку, изменений. Эта последняя начинает заменять, теснить сохранившуюся еще с XIX века концепцию стабильности во всем, что касалось мирового развития.

Весьма значительными стали в период конца 70-х - 80-х годов перемены и достижения в области методологии теоретических исследований международных отношений, что можно проиллюстрировать следующими фактами:

- полностью, окончательно и уже без сомнений признаны сам принцип заимствования методов и подходов из других наук и правомерность его заимствования;

- стихийно складывается распределение научных и прикладных исследовательских задач по классам, решаемым и не решаемым с помощью тех или иных подходов. Это, в свою очередь, становится одним из факторов начавшегося разделения науки международных отношений на более фундаментальные (например, концепция системы МО) и более прикладные (теория переговорного процесса, анализ внешней политики, конфликтология);

- базы данных (общих и по отдельным направлениям) не просто получают широкое распространение и растут в значении как важный источник информации, но дают возможность сопоставлять огромнейшие (по фактологическому охвату, диапазону и взаимосвязанности проблем, по хронологической продолжительности процессов) ее объемы и массивы.

7. Распад СССР и основанной на итогах второй мировой войны системы международных отношений поставили ТМО в принципиально новые политико-идеологические и познавательные условия. Перемены в МО выдвинули также новые теоретико-методологические проблемы. Перспективы развития теории международных отношений в 90-е годы определялись теми главными познавательными переменами, которые долго вызревали исподволь и становились все более очевидными на протяжении всего этого десятилетия:

во-первых, речь может идти об определенной исчерпанности изначального потенциала методологических подходов, рожденных европоцентристскими международными реалиями и европейской научной мыслью;

во-вторых, рожденная евро-атлантическим культурно-мыслительным комплексом ТМО зачастую объясняет только свой собственный, региональный опыт, не будучи способной учитывать опыт развития и взаимодействия всех культур и цивилизаций, представляющих их народов и государств;

в-третьих, технологическая и политическая "освоенность" планеты, ее превращение в "глобальную деревню" выдвинула новые научно-практические проблемы:

охарактеризована перечислением следующих ее элементов: а) возможен ли глобальный переход к преимущественно интенсивным формам развития, и если да, то каких политических форм он потребует;

б) как отразятся ограниченность ресурсов планеты и необходимость соблюдать требования экологии на социальной мобильности, политической мотивации и стабильности крупных стран, регионов, системы МО в целом;

в) какими вообще будут функции и роль международных отношений в условиях целостного мира;

г) насколько и как фактически мировое развитие будет вписываться в концепции и представления формационного и/или цивилизационного подходов.

8. Архитектура современной науки о международных отношениях может быть представлена следующим образом:

- исследование МО в исторических масштабах времени и социального содержания, на стыке с философией и другими научными дисциплинами, которые так или иначе связаны с международными отношениями);

- изучение международных отношений в длительном, но все же реальном масштабе времени, соизмеримом с продолжительностью жизни одного человека и потребностями внешней политики государств;

- исследование ограниченных во времени и/или масштабах конкретных международных взаимодействий (теории конфликта, переговоров, посредничества, сценарные разработки и планирование внешнеполитических мероприятий, прикладные и учебные сценарии типа игр ситуационных анализов, а также описательные исследования);

- формирование новой социологии международных отношений, которая, в отличие от традиционной социологии, ставит в центр своего внимания не личность, а различные типы сложных социальных субъектов;

- процесс формирования и осуществления поведения субъектов МО (анализ структуры и содержания внешнеполитического процесса, процессов принятия политических решений, рекрутирования элит и руководящих групп, сравнение этих процессов в различных странах, политических системах и культурах, особенности формирования международных организаций).

9. В самом общем виде эти тенденции могут быть просуммированы следующим образом:

I. Важные перемены в развитии международно-политической науки. Изначально, на рубеже ХХ века, наука о международных отношениях поставила в центр своего внимания проблему войны и мира, определив свои высшие цель и задачу как поиск путей и средств предотвращения войн и/или их скорейшего окончания. Но проблема войны и мира оказалась неотделимой от межгосударственных отношений в целом, которые постепенно, примерно к началу 40-х годов, заняли центральное место в качестве объекта и предмета изучения. Дальнейшие исследования показали, что, с одной стороны, государство не является внутренне таким монолитом, каким оно казалось прежде, а с другой - и международные отношения не сводимы только к межгосударственным. Более того, оказалось, что именно негосударственные компоненты МО нарастали в послевоенный период особенно быстро. Соответственно, с начала 60-х гг. развитие науки о МО от анализа межгосударственных, преимущественно военно-политических, отношений пошло "в глубь" государства и в сторону значительного расширения круга изучаемых явлений и процессов международной сферы. От прежней узкой ее интерпретации (как объяснения взаимодействия государств на международной арене) ТМО в настоящее время все заметнее смещается к более широкому ее истолкованию. Она трактуется как науки о трансформации ограниченных по территории, пределам и возможностям деятельности, политическим формам, духовному миру социальных общностей и социально-территориальных систем в социумы и системы качественно и социально более высокого порядка - объединения родов в племена, племен - в народы и далее - в современные многонациональные страны и в мировое сообщество. Но такого рода объединения - не "плавильный котел”, в котором личности, народы, социально-экономические и политические системы, культуры усредняются до некоего аморфного состояния, теряя все особое, специфическое, что было присуще им раньше. Напротив, сами такие объединения процессы их становления и распада образуют в историческом масштабе времени все более сложные, многоуровневые формы общественной и политической жизни, объяснение которых, равно как и закономерностей их взаимодействия, требует привлечения теории мирового развития. В западной литературе по ТМО признано и ныне бесспорно, что невозможно понять международные отношения, не имея концепцию мирового развития; но выстроить последнюю можно, лишь заложив в нее в качестве одной их центральных опор какую-то макрогипотезу международных отношений.

II. С середины 80-х годов оживилась косвенная дискуссия сторонников формационного и цивилизационного подходов к мировому развитию. На первый взгляд, она носила скорее философско-методологический характер, однако в содержании ее за последние годы произошли несколько потрясений. Интерес к цивилизационным аспектам мирового развития возрос под совместным интеллектуальным воздействием того, что получило в свое время название конвергенции. Распад СССР снова выводит на первый план формационные аспекты проблемы. Открывшее 90-е годы всемирное торжество капитализма в свете его собственной истории лишь подчеркивает неизбежность каких-то перемен формационного порядка. Но капитализм не только успел стать глобальным явлением, но и продолжает активно развиваться. Следовательно, его грядущие перемены затронут весь мир, преломившись через цивилизационные особенности различных культур. Но как именно - на этот вопрос наука пока что ответить не может. Интуитивно угадывается и в целом признается, что истину надо искать где-то на стыках, взаимном оплодотворении формационного и цивилизационного подходов.

III. Поскольку ясности в сопряжении теорий мирового развития и международных отношений нет, как нет пока в строгом смысле слова и самих этих теорий, то в науке о МО можно выделить множество воззрений на реальную, желанную либо интуитивно определяемую архитектуру будущей ТМО. Сложились два принципиальных методологических взгляда на то, возможна ли некая единая метатеория МО. Сторонники одного из них на протяжении последних двух-трех десятилетий признают принципиальную возможность и говорят о необходимости создания общей теории международных отношений (в другом варианте - теории международных отношений и мирового развития), которая вобрала бы, соединив в нечто целое, все частные теории, школы и направления. Сторонники другой точки зрения, сомневаясь в выполнимости и даже целесообразности постановки такой задачи на современном этапе развития науки о МО, отдают приоритет конкретным исследованиям прикладным разработкам, полагая, что в конечно счете главное - практическая отдача. Два эти подхода объективно дополняют друг друга, и под их совместным воздействием положение в науке о международных отношениях начинает походить на ситуацию в политологии, психологии, физике, где за единым названием науки сосуществуют, спорят, сотрудничают и движут развитие друг друга ряд специализированных направлений.

IV. Возвращение исследователей к поиску причин и движущих сил мирового развития обусловило выдвижение на передний план примерно с рубежа 70-х годов в дискуссии по международным отношениям этических и нравственных вопросов. Ныне в целом признается, что такие крайне актуальные в современном мире и международных отношениях проблемы как права человека и социальных меньшинств, обеспечение справедливости, поддержание экологического равновесия могут найти свое разрешение лишь в рамках нормативных этических концепций.

V. В последней четверти ХХ века в мировом развитии и международных отношениях возникли новые явления, которые потребовали коренного пересмотра многих устоявшихся положений в ТМО. С распадом Ялтинско-Потсдамской системы МО, а потом и СССР новые задачи вышли на авансцену истории. Три наиболее существенные из них:

- как совместить радикальные перемены на всех уровнях МО с консервацией привилегированного положения ряда членов мирового сообщества;

- как перейти к управлению мирным ходом мирового развития, предельно увеличив внимание к проблемам обеспечения и развития мира на Земле;

- как обеспечить постепенный переход в международных отношениях от политики к управлению. Многие ученые прямо отмечают, что мировое развитие конца XX века поставило в повестку дня "вопросы структурной организации" международной системы. Действительно, трудно не согласить с самой постановкой проблемы постепенного смещения центра тяжести от политики к урегулированию и управлению, но здесь сразу же возникает вопрос: чем именно и как предстоит управлять, кто и как будет это делать в сфере международных отношений.

VI. Исследования МО в традициях описательного подхода сохраняют и даже несколько поднимают свое значение, обретая ряд новых качеств. Прежде всего, описательные исследования строятся теперь на основании устоявшихся категорий и концепций современной теории международных отношений. Еще одна специфическая черта фактологических и описательных исследований МО - нарастающее засилье в них своего рода "нового технократизма”. Если раньше социальные аспекты МО долгое время вытеснялись и подменялись военными, военно-экономическими и иными техническими проблемами, то теперь на место последних часто приходят проблемы экологии и энергетики, которые начинают рассматриваться как важнейшие на обозримую перспективу факторы международной стабильности и безопасности

VII. Одной из актуальнейших исследовательских проблем ТМО в наши дни является феномен взаимопроникновения внутренней и международной политики, проявившийся, например, в воссоединении Германии, или же получающий выражение в возрастающем влиянии внешнеполитических акций правительства того или иного государства на электоральное поведение его населения. Впрочем, внутренняя и внешняя политика всегда были едины по своим источникам и ресурсам, отражая более или менее удачно и эффективно присущими им средствами единую линию того или иного государства. Речь идет, в конечном счете, о двух сторонах, двух аспектах политики как сферы и процесса деятельности, в основе которой лежит борьба интересов. Представления о чисто количественном характере различий между внутренней и внешней политикой, а тем более - утверждения сторонников транснационализма о стирании всяких граней между ними в эпоху взаимозависимости отражают не только тенденции развития политического процесса, но и состояние самой науки о международных отношениях. Как отмечал М. Джирард, "интенсивная концептуальная и исследовательская деятельность может создать впечатление о том, что разработка теории международной политики находится на пути своего удачного завершения, как это стремятся внушить некоторые видные представители школы сравнительной международной политики. Однако подобный оптимизм является, увы, довольно преждевременным”.

VIII. В конце 1994 года по обе стороны Атлантики журнал "International Organization” в США и "Le Trimestre du monde" во Франции почти одновременно опубликовали специальные номера, полностью посвященные выяснению состояния международных исследований и предмету науки о международных отношениях. Традиционно объектом науки о международных отношениях считалось анархическое, неупорядоченное поле, характеризующееся отсутствием центральной или верховной власти и, соответственно, монополии на легитимное насилие и на безусловное принуждение. В этой связи Р. Арон считал специфической чертой международных отношений, "которая отличает их от всех других социальных отношений то, что они развертываются в тени войны, или, употребляя более строгое понятие, отношения между государствами в самой своей сути содержат альтернативу мира и войны”.

10. В целом с таким пониманием специфики объекта науки о международных отношениях солидаризуются многие исследователи, подчеркивая вместе с тем:

- во-первых, указанная анархия никогда не является полной;

- во-вторых, возникновение и развитие международных институтов, распространение и усиление международных режимов вносят все большую упорядоченность и регулируемость в отношения между субъектами международных отношений.

Означает ли это, что указание на анархичность как характеристику, определяющую особенности науки о международных отношениях, сохраняет свое значение? Основываясь на анализе полемики между учеными, Р. Пауэлл показывает, что ссылки на анархичность как на нередуцируемую специфику международных отношений фактически утрачивает значение в обоих ее аспектах - и в смысле отсутствия наднационального мирового правительства, и в смысле готовности акторов международных отношений к применению силы. С другой стороны, ссылки на стремление к абсолютным и относительным выгодам как выражение национального интереса не способны объяснить причины наличия или отсутствия международного сотрудничества, а также его степень. Сотрудничество и заинтересованность в выгодах могут изменяться одновременно, но это не означает, обязательного существования между ними причинно-следственной связи. По мнению Пауэлла, и в том, и в другом случаях причиной выступают особенности стратегической окружающей среды, которая всецело обусловливает интерес государств в относительных выгодах и таким образом затрудняет развитие сотрудничества.

11. Сложность и многозначность международных отношений, многообразие наблюдаемых в них тенденций, в чем-то непредсказуемый ход их эволюции, отсутствие четких материально-пространственных границ, которые отделяли бы международные отношения и внешнюю политику от внутренних общественных отношений и внутренней же политики - все это действительно говорит о сопротивляемости объекта ТМО усилиям по созданию единой всеохватывающей теории. Речь идет, конечно, о целостной и непротиворечивой системе эмпирически верифицируемых знаний. Вместе с тем эта констатация вовсе не означает, что международные отношения не имеют своего предмета. О существовании такого предмета свидетельствует наличие целого ряда проблем, сущность которых, при всем богатстве взаимосвязанного и взаимозависимого мира, не сводится к внутриполитическим отношениям, а обладает собственной динамикой, живет собственной жизнью.

В качестве вывода суммируем: и понятие МО, и сама теория международных отношений претерпели за последние полвека глубокие содержательные перемены, пройдя путь от обозначения первых попыток построения по преимуществу еще нормативных метатеорий межгосударственных отношений до современного понимания этой категории. Причем понимаемой не столько как некой единой, целостной метатеории, сколько собирательного понятия, за которым стоит весьма внушительная и постоянно расширяющаяся совокупность подходов, методов и методик теоретического изучения международных отношений и мирового развития как в конкретных их проявлениях и аспектах, так и как единого целого. Но что есть объяснение и теория в МО и общественных науках вообще, продолжает оставаться "вопросами без ответов”, прямо связанными с философией науки и политики. Складывается впечатление, что в науке о МО накопились острейшие и наиболее актуальные проблемы философских оснований современной ТМО, от разрешения которых во многом зависит будущее самой дисциплины.

12. Обращаясь к международной жизни начала XXI века, можно выделить как минимум семь групп новых явлений, которые будут иметь существенное влияние на содержание и форму МО:

- первая группа - принципиальное изменение значения международной сферы для внутреннего развития государств и народов, и в итоге - глубокая эволюция связей между внутренней жизнью государства, общества, и факторами, влияющими на страну и ее развитие извне. К последней трети XX в. сложилось принципиально новое положение: ни одна страна не имеет и не может иметь серьезных перспектив развития, не участвуя активным образом в международных материальных, информационных и культурных обменах. Более того, ни одно из наиболее развитых государств не смогло бы сохранить достигнутый уровень, качество и образ жизни, социальную и политическую стабильность, место и вес в международной жизни, не участвуя энергично и эффективно в прoцeccax интернационализации и глобализации. Мир в конце XX - начале XXI вв. характеризуется насыщенной, плотной структурой трансграничных связей в областях, имеющих ключевое значение для современных экономики, финансов, информации, технологии, науки и техники. Конечно, в нем возможны отдельные исключительные случаи национального прогресса в условиях кризиса внешней среды и, напротив, застоя и упадка данной страны при восходящем развитии региона, мира. Но на статистически значимом уровне для абсолютного большинства землян и государств развитие собственных стран уже стало возможно и достижимо лишь через их включенность в мировое развитие;

- вторая группа - возрождение и качественное развитие явления международной жизни. МО не утратили исторически сформировавшихся основных их черт. По-прежнему ведущее место занимают отношения межгосударственные (единственные, субъекты которых суверенны), а в них - политические и политико-экономические. Как и раньше, важны факторы силы. К военным ее сторонам добавились невоенные (финансовые, экономические, научно-технические, информационные); технология использования силы существенно усложнилась сообразно условиям современного мира и задачам, какие он ставит перед политикой. Но характерное для европоцентристских МО XVIII - первой половины XX вв. засилье отношений межгосударственных, надолго подавивших иные формы и уровни международной жизни, мировой политики и международных отношений, все заметнее стало отходить в прошлое. Это дало основания ряду авторов, начиная с 70-х годов ХХ в., писать и говорить о кризисе государства как социального института и субъекта МО. Возродившиеся в новом качестве и/или впервые возникшие многочисленные новые явления и процессы все заметнее выступают как определяющие по отношению к международным отношениям и мировой политике, международной жизни в целом и внутренней сфере государств. Международная жизнь, сводившаяся некогда к прямым межродовым, межплеменным, межэтническим обменам, начиная со второй половины XX в. бурно развивается в небывалом диапазоне сфер, направлений деятельности, составе участников;

- третья группа - складывающееся в заключительной трети XX в. новое, более сложное разграничение общественных явлений, процессов и отношений на внутренние, внешние и международные. Граница между внутренней и международной политикой пролегала в соответствии с видимыми и потому понятными критериями. Вычленение из этого конгломерата внешнего потребовало обращения к такому особому структурообразующему принципу, как суверенитет. Последний есть политическое и властное верховенство, носящее в пределах данного исторически сложившегося социума абсолютный характер. Понятие ведет происхождение от "суверен" - в средневековой Европе властелин, никому не обязанный своими владениями. Такое верховенство означает, что обладающая им власть - высшая на данной территории и/или по отношению к данному населению. В этих пределах власть свободна управлять, повелевать, принимать решения, не подчиняясь никому и ничему, кроме того, что установит для себя сама. Все остальные властные структуры данных территории и социума являются низшими по отношению к высшей и обязаны подчиняться ей. Попытки внешних сил вмешаться в дела данной власти (в пределах ее территории и социума), а также ликвидировать данный суверенитет, сместить саму власть (идут ли они изнутри или извне страны) рассматриваются как враждебные акты, на которые власть вправе ответить, как сочтет нужным. По признаку суверенитета внутреннее - то, что фактически является объектом высшей власти суверена, будь то монарха или государства; внешнее - то, что под такую власть не подпадает; международное - то, что не подпадает под власть ни одного из суверенов;

- четвертая группа - энергичное возвращение явления мировой политики в новом составе субъектов. Многообразие и интенсивность международной жизни и ее политических компонентов требуют политического оформления, тем более, что в ней действует множество разно влиятельных субъектов. Уже давно нормой стали "интернационалы" идеологически родственных политических партий, международные объединения профсоюзов, разных политических, идеологических. религиозных течений. Своя традиция сложилась у ООН, международных организаций межправительственного характера. Все чаще в мир выходят с политическими вопросами, инициативами неполитические международные объединения. Субъекты мировой политики по-своему строят отношения (от сотрудничества до конфликтов) с государствами. Конец XX в. отмечен также становлением единого мирового информационного пространства. Политика, политическая жизнь могут развиваться лишь в тех пределах, где есть общность информационного поля. Иначе невозможны ни политические, ни иные отношения между субъектами. Но это верно и для другого: расширение целостного информационного пространства неизбежно тянет за собой политику, увеличивает потребности в ней, практические пределы и возможности ее функционирования. Взлом (с приходом в конце 60-х годов эпохи компьютеризации и электронных СМИ) былой монополии власти на информацию раскрывает государства и общества для влияния внешнего мира.

- пятая группа - новая мировая политика в условиях все более целостного, взаимосвязанного мира объективно трансформирует былую среду международной жизни в неотъемлемую составную часть процесса и организации жизнедеятельности человечества, в сферу внутреннюю по отношению к единому, целостному и взаимозависимому миру. Тем самым обнаруживается и подтверждается суть международной жизни и международных отношений как особого, исторической протяженности процесса трансформации ранее "чужих", разобщенных между собой социально-территориальных систем (от рода до государства) в нечто по социальному качеству более масштабное, сложное, высокоорганизованное и цельное. Такое нечто не должно быть единым в политико-административном смысле; но требует общих компонентов политической психологии, политического сознания, политической культуры, чтобы оказалось возможным и необходимым поддержание такого единства в повседневности и на макрошкале времени. Наличие международных структур, выполняющих информационно-координирующие и регулятивные функции, доказывает, что соответствующие отношения в мире и/или его части достигли значительного объема, уровня, значения, когда такие функции необходимы. Одно из последствий этого - формирование и развитие стабильных структур международных отношений: плотной сети связей, норм, отношений, институтов и процедур (политических и иных), уже автономных от конкретных государств и правительств, давно ставших данностью, не считаться с которой все более затруднительно;

- шестая группа - цикличность описываемых процессов, которые развиваются, как правило, через внутристрановой сепаратизм и международный регионализм. Один из парадоксов такого развития - появление "суверенитетов внутри суверенитетов" (бывшие союзные республики в составе СССР, Бавария в Германии, некоторые субъекты РФ). Объективно ускоряя эрозию суверенитета - "священной коровы" внутренней и международной политики, эти процессы подготавливают неизбежное в XXI в. ниспровержение государства с пьедестала его социально-политической и правовой исключительности, перевод в ранг корпорации по управлению социально-территориальной системой;

- cедьмая группа сопряжена с исподволь и объективно назревающей на протяжении уже нескольких десятилетий потребностью в постепенном "вытягивании" и налаживании "вертикали" органов самоуправления, управления и координации на страновом, региональном и глобальном уровнях. Возникающая в этом случае структура - не замена государств и межгосударственных отношений, а дополнение к функциям и роли того и другого. В какой мере подобные процессы могут и будут сопровождаться появлением политических и/или иных самоидентификаций на уровне цивилизаций - вопрос открытый, как и то, приведут ли цивилизационные самоидентификации (если они будут иметь место) к каким-либо межцивилизационным трениям, проблемам, столкновениям. Но в любом случае институт государства как рубеж разграничения внутренних, внешних и международных процессов будет испытывать нарастающие по силе и масштабам вызовы традиционной интерпретации своей роли. А межгосударственные отношения, теряя свободу взаимодействий по законам "дикого поля", станут все более трансформироваться в регионально-глобально-внутрисистемные, не достигая еще при этом плотности и интенсивности внутристрановых.

13. Обобщая, можно констатировать: по мере теоретического изучения междунароных отношений структура ТМО, видимо, будет стремиться к включению в нее:

(а) раздела, посвященного международным явлениям и процессам, основное содержание которых подлежит анализу в реальном масштабе времени:

- концепции международной жизни как явления, охватывающего все сферы современности и служащего базой, первоосновой явлений более сложного и "высокого" характера. Эту нишу отчасти заполняют сейчас конкретно-описательные исследования интернационализации, международных обменов, связей и коммуникаций;

- концепции международной политики в мировом, региональном и локальном измерениях последней (международных политических и иных взаимодействий, международного общения, многосторонних и/или международных организаций, общественных движений);

- концепции отдельных аспектов, типов и видов конкретных международных взаимодействий (например, переговорного процесса, конфликтов, определенных видов поведения - санкций, сдерживания, разного рода принуждений);

(б) раздела, посвященного международным явлениям и процессам, основное содержание которых обнаруживается обычно лишь в социальном масштабе времени (до трех абсолютных модулей продолжительности):

- концепции субъектов МО определенной эпохи, периода; эволюции типа субъектов МО сообразно эволюции самих международных отношений и мировому развитию, включая концепции процесса формирования и осуществления внешней (международной) политики субъектов МО;

- концепции межгосударственных отношений, включая как их традиционные военно-силовые формы, так и иные: сотрудничества, взаимозависимости, интеграции;

- концепции мирового порядка и стабильных структур МО как явлений, способных развиваться на основе относительно долгих периодов международной стабильности (понятие и содержание явления миропорядка, конкретные его виды, природа и значение для эволюции МО как явления структур типа ООН, а также ОБСЕ, НАТО, АСЕАН, иных региональных систем сотрудничества);

(в) раздела, посвященного международным явлениям и процессам, основное содержание которых способно и может реализоваться только в историческом масштабе времени:

международное отношение теория дисциплина

- концепции соотношения стабильности и безопасности, стабильности и перемен, безопасности и развития собственно в МО, а также на стыке международных отношений, международной жизни в целом и мирового развития;

- концепции явления и процессов глобализации, последствий их для МО в целом, различных вариантом миропорядка и стабильных структур МО, для формирования иерархии (стратификации) субъектов МО, международных жизни и политики; формирование явления мирового политического процесса;

- концепции взаимосвязи МО, мирового развития в целом с идеологическими системами, в том числе идеологией устойчивого развития (sustainable development);

(г) теории межуровневых переходов, которые включали бы:

- анализ предпосылок, условий и механизмов перехода явлений и процессов одной временной протяженности в другую, с ней смежную (например, перерастания текущих процессов в тенденции макросоциальных протяженности и значимости; этих последних - в исторические или наоборот);

- качественный анализ зависимости МО, мирового развития и родовой жизни человека на планете от факторов экологического, природно-географического, космического, естественно-физического характера;

- представления о механизмах и закономерностях волновой (циклической) природы и характера процессов эволюции и развития мировой политики, международных отношений, международной жизни в целом.

14. Вырисовывающаяся из общей картины современной науки о МО гипотетическая структура будущей общей теории МО, конечно, не исчерпывающая. Она, однако, позволяет уже сейчас координировать между собой множество частных концепций и "широких" теорий, обозначать в формирующейся ТМО так называемые "белые пятна".

Литература

1. Гладков В.П. Международное общество: утопия или реальность/ / МЭиМО. 1989. №6.

2. Ермошин В.В. Проблемы войны и мира в политико-правовых учениях Нового времени. М., 1989.

3. Косолапов Н.А. Теоретические исследования международных отношений. МЭиМО. 1998. №1.

4. Ланцов С.А. Мировая политика и международные отношения: Конспект лекций. СПб., 2000.

5. Моргачев С. Пространство, время и поле в мировой политике // МЭиМО. 1989. №2.

6. Мунтян М.А. Основы теории международных отношений. М., 2006.

7. Новиков Г.Н. теории международных отношений. Иркутск, 1990.

8. Теория международных отношений. Хрестоматия / Сост., научн. ред. и коммент.п.А. Цыганкова. М., 2002.

9. Цыганков П.А. Теория международных отношений. М., 2003.

10. Чешков М.А. Осмысление мироцелостности: новая оппозиция идейили их сближение? / МЭиМО. 1995. №2.

11. Шахназаров Г.Х. Грядущий миропорядок. М., 1981.

12. Girard M. Les individus dans la politique intewrnatinale. P., 1994.

13. Lang B. La definition des relations internationals: une prealable a leur therenbzation // Le trimester du monde. 1994, №3.

14. Les relations internationales: Les nouveaux debats theoretiques // Le trimester du monde. 1994. №3.

15. Loard E. International Society. L., 1991.

16. Senarclens P. de. La politique internationale. P., 1992.

17. Whose World is it Anyway?: Civil Society, The United Nations and the Multilateral Future. Ottawa, 1999.

Размещено на Allbest.ru