История китайско-японских отношений в конце ХIX—второй половине ХX вв. как препятствие двустороннему политическому диалогу

Размещено на http://www.allbest.ru/

История китайско-японских отношений в конце ХIX -- второй половине ХX вв. как препятствие двустороннему политическому диалогу

Дисциплина "Международные отношения"

Виталий Толстой

Значимость китайско-японских отношений для геополитической и региональной ситуации обусловила пристальный интерес к этой теме многих экспертов и политологов. Среди работ преобладает анализ политических, экономических, военных аспектов этой темы. Фактор исторического прошлого, влияющий на современное состояние китайско-японских отношений, остается в значительной степени второстепенным объектом исследования. Кроме того, в подавляющем большинстве работ проблема исторического прошлого рассматривается не комплексно. Многие японские авторы пишут об отдельных аспектах одной сложной проблемы. Например, Ёсимаса Ириэ [5] анализирует ситуацию вокруг японских учебников истории; Такаси Кавачи [7] поднимает вопрос о преступлениях японской императорской армии в Китае в 1933--1937 гг. в связи с появлением новых исторических документов; Соно Аяко [14] высказывается о культурно-религиозных причинах, побуждающих японцев посещать храм Ясукуни. В данной работе точки напряженности с исторической подоплекой в современных китайско-японских отношений рассматриваются в комплексе. Известно, что национальная принадлежность того или иного автора зачастую сказывается на объективности работы. Среди японских и китайских авторов наблюдается широкий диапазон мнений -- от националистических до миролюбивых. Примером умеренного, взвешенного подхода можно назвать точку зрения китайского автора Ма Личэн [9] и японского автора Сакамото Кадзуя [13]. В настоящей статье автор претендует на нейтральную позицию.

История отношений Китая и Японии в период с конца ХIX в. по 1945 г. -- это история войн и противостояний, в ходе которых Китай терял территории, терпел поражения и испытывал национальный позор. Так, например, одна из основных проблем современного Китая -- территориальная (так называемый "Тайваньский вопрос") -- восходит к событиям китайско-японской войны 1894--1895 гг., в результате которой остров Тайвань стал японской территорией. Народное антиимпериалистическое восстание ихэтуаней 1899--1901 гг. было подавлено коалицией иностранных держав, куда входила и Япония. На стыке ХIX и ХX вв. растерзанный и обобранный Китай подписал с империалистическими государствами протокол 1901 г. (известный как "пекинский протокол"), которым закреплялись все территориальные отторжения от Китая, произошедшие в 1890-х гг., а также гарантировалось непредъявление дальнейших территориальных притязаний к Китаю. Но Япония, почувствовав силу после победоносной русско-японской войны, усилила политическое и экономическое давление на Китай с целью отторгнуть новые территории. В 1914 г. Япония захватила Шаньдунский полуостров (в то время -- германская колония в Китае) под предлогом вступления в Первую мировую войну. В 1915 г. Япония выдвинула так называемое "21 требование", ставшее национальным унижением Китая, так как Япония фактически потребовала от Китая подчиниться своему влиянию. В 1932 г. Япония создала марионеточное государство на территории китайской Маньчжурии, а в 1937 г. развязала агрессию против Китая [2, c. 162]. После ухода Японии в 1945 г. из Китая там еще несколько лет шла гражданская война, отбрасывая страну все дальше от устремлений китайского военно-политического руководства к полноценному статусу страны-победительницы, подобно СССР, США и др. В это время Япония, получая помощь от США, уверенно становилась экономически развитой державой, а японский истэблишмент рассматривал КНР государством третьего мира.

Таким образом, Китай еще с конца ХIX в. рассматривал Японию как главного обидчика и притеснителя, а также как помеху в реализации своих национальных интересов. В начале ХXI в. ситуация существенно не изменилась. Получив от Японии огромные средства на развитие, Китай превратился в сильную региональную экономическую и военную державу. Однако Япония вновь стоит (хотя и за спиной США) на пути укрепления Китая. В этих условиях для политической элиты (обеих стран) по-прежнему актуален исторический фактор, который легко можно использовать для разжигания межнациональной розни (тем более, что и сторона оппонента дает для этого повод) и сплочения своей нации без приложения значительных организационных усилий. События лета 2004 г., когда футбольная сборная Китая уступила команде Японии (матч проходил в Пекине) и за этим последовали массовые антияпонские выступления во многих городах Китая, показали, что подсознательно китайские народные массы не перестают воспринимать японцев через призму исторических событий и малейшего повода достаточно для проявления глубокой враждебности к японцам, их бизнесу в Китае. Проблема исторического прошлого является одной из сфер (вместе с геополитикой и экономикой) сосредоточения напряжения двусторонних китайско-японских отношений.

Представляется, что эту проблему следует разделить на три аспекта:

1) разногласия относительно трактовки исторических событий и, как следствие, проблема учебников истории;

2) негодование китайской стороны по поводу посещения официальными лицами высшего ранга Японии токийского храма Ясукуни (где канонизированы многие из японских военных преступников) и реакция японской стороны;

3) недовольство китайской стороны относительно форм извинений Японии за агрессию 1937--1945 гг.

Первый аспект в отличие от двух других не ограничивается событиями японской агрессии 1937--1945 гг. и поэтому заключается не только в расхождениях в интерпретации исторических событий китайско-японских отношений, но и в значительном заряде взаимного недоброжелательства и негативизма. Эта тенденция существует как минимум с начала ХХ в. Так, Япония стала основным противником процесса реализации идеи большого и суверенного Китая с полноценной национальной самоидентификацией. Уже в первых учебниках по истории, напечатанных в Китайской Республике (образца 1912 г.), Япония определяется как враждебная страна. В 1915 г., а затем в 1919 г. Япония заявляет протесты китайским властям в связи с откровенной антияпонской направленностью образования в Китае. Бойкот японских товаров часто использовался в столице и крупных городах как форма антияпонского движения. В 1932--1933 гг. в Лиге Наций даже была создана комиссия для анализа ситуации, сложившейся в Маньчжурии, и обострившихся отношений между Китаем и Японией. Одной из тем, которые исследовала комиссия, стала проблема учебников. Комиссия признала, что в обеих странах существует тенденция негативной подачи материалов друг о друге [8, c. 40]. Японская агрессия 1937--1945 гг. еще более усугубила ситуацию. Китай обвинял Японию в замалчивании, злонамеренном искажении исторических фактов, сознательной подмене формулировок, понятий и терминов, имеющих отношение к описанию японской агрессии в Китае. Необходимо пояснить, что японские учебники истории издаются не государственным сектором, а семью--восемью частными издательствами. Единого учебника истории в Японии не существует. Министерство образования рекомендует школам (и вузам) перечень учебников истории, которые могут быть использованы в учебном процессе. Тексты для включения в учебники проходят экспертную оценку Министерства образования, работа которого постоянно подвергается жесткой критике со стороны различных общественных организаций -- от Ассоциации японских учителей до ультраправых движений. Поскольку острая полемика разворачивается в открытой печати, в Китае также следят за ее ходом.

Первый случай дипломатического скандала между Китаем и Японией из-за японских учебников по истории произошел в 1982 г. [5, p. 35]. Это был год десятой годовщины установления китайско-японских дипломатических отношений; намечался визит в Китай японского премьера Судзуки Дзэнко. На фоне подготовки визита некоторые японские газеты и телевизионные каналы сообщили о распоряжении Министерства образования внести изменения в учебники истории для средней школы. В частности, было предложено заменить в текстах слово "вторжение" на "наступление" с соответствующими доработками. МИД КНР немедленно выступило с нотой протеста. Вскоре выяснилось, что никаких распоряжений не было -- репортеры с непомерной фантазией сделали "сенсацию", и скандал был улажен.

В мае 1986 г. произошел инцидент, касающийся учебников для школы высшей ступени (10--12-е классы). Министерская экспертная комиссия по учебникам истории одобрила текст, написанный группой японских историков националистических взглядов. Вновь были заявлены протесты КНР, Южной Кореи и стран Юго-Восточной Азии. В конце концов, текст был напечатан, но после четырех пересмотров и доработок [5, p. 36].

Новый инцидент случился в 1997 г. [5, p. 37]. Ему предшествовали следующие события. Под неослабевающим давлением общественности и политических элит КНР и Южной Кореи в Японии в 1991 г. было проведено расследование в структуре Министерства иностранных дел по вопросу о публичных домах японской императорской армии, куда насильно рекрутировали китаянок и кореянок. (В японской общественно-политической прессе используется эвфемизм "jugun ianfu", что буквально означает "женщины для развлечения, сопровождающие армию".) В англоязычной прессе это называлось "comfort women", что имело очень близкий смысл, но без упоминания о принадлежности к армии. Летом 1993 г. японское правительство распространило меморандум, в котором признало существование практики насильной вербовки женщин с оккупированных территорий Азии в публичные дома японской императорской армии и выступило с официальными извинениями. Относительно методов принуждения Коно Ехэй, в то время секретарь кабинета министров, заявил: "Корейский полуостров находился под японским управлением в те годы, и их рекрутирование осуществлялось обычно против их воли путем принуждения и уговоров" [12, p. 3]. Слово "обычно" и другие смягчения стали поводом для острой полемики между КНР и Японией и на дипломатическом уровне, и в общественно-политической прессе. Кроме того, в Японии развернулась не менее острая дискуссия по этому вопросу. Министерство образования Японии поддерживало идею освещения (в определенной степени) этой проблемы в школьных учебниках. Японская ассоциация учителей разделилась на два лагеря: нужно ли вообще говорить об этом в школе, и если да, то, с какого возраста было бы уместно узнать это школьникам.

Спустя несколько лет, в 1997 г. (скорее под дипломатическим давлением КНР, Южной Кореи и других стран Азии, чем в результате японской общенациональной дискуссии), в Японии было принято решение о внесении дополнений в учебники истории для школы средней ступени (7--9-е классы). Это вызвало бурю негодования со стороны японских национал-патриотов. Профессор токийского университета Фудзиока Нобукацу высказал следующее мнение: "Эти учебники... ни в коем случае нельзя назвать учебниками, предназначенными для японцев. Косвенная агрессия иностранных государств, завидующих японскому благосостоянию, достигла и учебников национальной истории, которые должны формировать основу общих знаний народа об истории своей страны. Использовать государственные деньги на создание учебников, полных ненависти к своей стране, и навязывать их школьникам -- чудовищный мазохизм" [11, p. 23].

В противоположность этому мнению профессор Нисио Кандзи отмечал, что "…существование ошибок и противоречий в новейшей истории Японии нужно признать. С другой стороны, больший акцент следует делать на послевоенный подъем Японии и колоссальную помощь странам третьего мира, прежде всего -- Азии" [6, p. 308]. Иными словами, полемика внутри Японии по проблеме исторического прошлого в основном представлена двумя подходами: не признавать, будто ничего и не было, а если признавать (под влиянием других стран), то не акцентировать.

В Китае очень болезненно реагируют на непрекращающиеся попытки некоторых японских политиков замалчивать или преуменьшать физический и моральный ущерб, нанесенный Китаю во время японской агрессии 1937--1945 гг.

япония китай противостояние политический

Главным пунктом в длинном перечне преступлений японских милитаристов в Китае является резня в Нанкине в декабре 1937 г. Исследователи этого вопроса из США, Германии, КНР, Японии и других стран уже несколько десятилетий не оставляют попыток хотя бы приблизительно уточнить число жертв трагедии в Нанкине, что представляется крайне затруднительным из-за давности событий и хаоса военного времени. Так или иначе, в некоторых японских учебниках истории для школы средней ступени (7--9-е классы) указывается приблизительная цифра 200 000 погибших, взятая из документов Токийского трибунала. В то время как большая часть японских историков приводят значительно меньшие цифры, в КНР официально оценивают количество жертв в 300 000 (как зафиксировано в мемориале в память о жертвах резни в Нанкине. Некоторые китайские исследователи указывают гораздо большие цифры [3, p. 53].

Еще одной болезненной темой в китайско-японских отношениях является проблема посещения высокопоставленными японскими официальными лицами храма Ясукуни в Токио.

Синтоистский храм Ясукуни был построен в 1869 г. и до окончания Второй мировой войны, являясь главным синтоистским храмом страны и религиозно-идеологическим оплотом для пропаганды японского милитаризма, использовался для поминовения погибших в различных войнах граждан Японии (военнослужащих и гражданских) начиная с 1853 г. Имена жертв (приблизительно 2,4 млн) занесены в символические книги памяти. После поражения Японии во Второй мировой войне (согласно принятой Конституции) религия синто перестала являться связанным с государством институтом. Храм Ясукуни превратился в частное религиозное заведение. Однако поскольку в Японии значительная часть населения исповедует религию синто (главным компонентом которой является поклонение духу предков), японцы по-прежнему приходили в храм Ясукуни для исполнения синтоистских обрядов. В 1979 г. высшие сановники храма канонизировали политических и военных деятелей императорской Японии, признанных виновными в военных преступлениях Токийским трибуналом (1946--1948 гг.) и военно-полевыми судами сил антияпонской коалиции (проходили с 1945 г. в течение нескольких лет). Это вызвало возмущение общественности КНР и других азиатских стран. Спустя несколько лет японская законодательная власть подготовила документ, в котором обосновывалось отсутствие противоречий японской Конституции официальных визитов высших должностных лиц в Ясукуни. 15 августа 1985 г. -- в день 40-й годовщины окончания Второй мировой войны премьер-министр Ясухиро Накасонэ совершил первый за 40 лет официальный визит в Ясукуни [16]. Это событие было встречено в КНР, Корее и других странах с негодованием. Обоснованно возникли сомнения в искренности прежних заявлений японского руководства о покаянии за преступления прошлых поколений.

Общественность Японии также была взбудоражена, и вновь полемика поляризовала страну. Под влиянием критики извне и внутри Японии премьер-министр Ясухиро Накасонэ был вынужден отменить практику официальных визитов в Ясукуни. Существует версия, что отказ от посещения храма был вызван опасением японского руководства поставить под удар генсека ЦК КПК Ху Яобана, на которого нажимала верхушка китайской армии, якобы стремившаяся к обострению отношений с Японией под предлогом возрождающегося японского милитаризма [13, p. 21].

Ситуация повторилась через 20 лет. С 2001 по сентябрь 2006 г. в Японии на должности премьера находился Дзюнъитиро Коидзуми, который возобновил практику ежегодных официальных визитов в Ясукуни. Сторонники посещения храма выдвигают разнообразные доводы для оправдания. Например, такой, что на военных преступников была возложена ответственность за войну и геноцид, они понесли суровое наказание -- свыше 900 человек были казнены, поэтому их души теперь заслуживают покоя и поминовения. Другие считают, что посещение храма 15 августа -- это дань памяти невинных жертв -- мирного населения и военных, не имевших отношения к виновникам развязывания войны. Распространено также мнение, что раз уж Коидзуми настроен посещать храм Ясукуни, то пусть делает это неофициально, как частное лицо или в другой день. Есть и такие, кто считает, что, отказавшись от посещения Ясукуни, японское руководство уступит Китаю, чего делать нельзя в принципе. Следует заметить, что у значительной части японского общества существует неприятие позиции Китая (по крайней мере, в этом вопросе), пытающегося оказать давление на внутреннюю политику Японии, с чем последняя не может примириться. Сам премьер Коидзуми на вопрос, чем он оправдывает свои визиты, ответил так: "Ненавижу само преступление, а не персоналии" [10, c. 32]. Необходимо также отметить, что император Хирохито (отец нынешнего императора) ежегодно посещал храм 15 августа, но после канонизации военных преступников прекратил посещения, а его сын -- император Акихито, взойдя на престол, также перестал посещать Ясукуни. Вместо этого императорская чета участвует в поминальной церемонии 15 августа в другом месте.

В Японии немало сторонников воздвижения нового национального, "чистого" мемориала, проект обсуждается на высоком уровне, но будет ли он реализован -- вопрос будущего.

Тема посещения храма Ясукуни весьма резонансна, его название нет-нет да и мелькнет в мировых новостях. Однако в связи с этим знаковым религиозным учреждением практически не упоминается другое заведение -- военно-исторический музей, находящийся совсем рядом с храмом. В отличие от духовно-спиритического воздействия храма музей дает конкретный заряд милитаризма и национального шовинизма Японии 1930-х гг., создает ощущение правоты и обоснованности войны в Азии. Посетив такой музей, японский школьник выйдет убежденным, что Япония победила в той войне.

Итак, нельзя не признать, что претензии китайской стороны обоснованы, разумны и понятны с человеческой точки зрения. Вместе с тем, невозможно исключить определенные политические нюансы в позиции КНР по этой проблеме. С начала премьерства Коидзуми и возобновления посещения храма с 2001 г. особенно непримиримую и жесткую позицию по данному вопросу Пекин занял в 2005 г. -- 60-м юбилейном году победы над фашистской Германией и милитаристской Японией. Можно усмотреть в этом политическую кампанию по достижению нескольких целей. Во-первых, упрочение связей (насколько возможно в каждом отдельном случае) со странами-победительницами -- Россией, США, Великобританией, Францией. Возможно, громкая реакция Пекина по историческому поводу должна подчеркнуть нежелание видеть Японию в Совете Безопасности ООН, куда Токио давно стремится. Во-вторых, не исключается, что кампания критики Токио направлена на отвлечение широких слоев китайского общества от проблем внутри страны. Это, в первую очередь, определенная угроза единоличному правлению компартии КНР в условиях укрепления среднего класса (скорее аполитичного, чем лояльного идеалам КПК), глобализации, объективного размывания в юных поколениях революционно-патриотических и национальных ценностей, подрыва престижа компартии со стороны коррумпированных партийных функционеров. Кроме того, существуют и экономические причины: растущий разрыв материального положения города и деревни, недовольство крестьян, а также другие проблемы, связанные с быстрым экономическим ростом страны. Для консолидации многонационального государства, для внутренней политической борьбы Пекину удобно иметь внешний объект для критики.

Еще одной проблемой из исторического "набора", влияющей на китайско-японские отношения, является все еще актуальный вопрос ответственности Японии перед Китаем за агрессию 1937--1945 гг. Когда речь заходит об ответственности за войну, японская сторона вопрошает в недоумении: "Сколько еще раз Япония должна извиниться?" Однако Китай критикует Японию за то, что свои извинения Токио приносит в виде устных заявлений или в кулуарных беседах, а не в форме дипломатических документов. Например, последний раз Токио извинялся в апреле 2005 г. на Азиатско-Африканском саммите в Джакарте, где японский премьер Коидзуми заявил, что Япония по-прежнему испытывает чувство жгучего стыда за агрессию и колониальное правление в Азии приносит искренние извинения народам Азии и что "эти чувства народ Японии обречен навсегда носить в своем сердце" [11, c. 5]. Не удивительно, что на фоне ситуации с посещением Ясукуни и японскими учебниками истории у Пекина имеется еще больше оснований критиковать Токио.

Этот вопрос осложняется еще одним обстоятельством. В 1972 г., когда Пекин и Токио нормализовали двусторонние отношения, высшее руководство КНР ради будущего китайско-японских отношений признало, что ответственность за войну лежит на японской военно-политической верхушке. Япония согласилась с этой формулировкой, и в совместном коммюнике было зафиксировано, что японская сторона полностью признает ответственность за серьезный ущерб, нанесенный Японией китайскому народу и глубоко сожалеет об этом. Вполне вероятно, что это был дальновидный ход китайского руководства, в частности Мао Дзэдуна и Чжоу Энлая. Формально отказавшись от японских репараций, Пекин выиграл в конечном счете и в политике, и в экономике. В политике это выразилось в том, что своими действиями Пекин в определенной степени способствовал разрыву Токио с Тайванем и признанию Японией материкового Китая легитимным субъектом международного права.

Экономическая же выгода состояла в том, что дети, внуки и правнуки тех, кто разрушал Китай, по-японски добросовестно оказывали помощь в его возрождении. Трудно оспорить тезис, что в становлении китайской экономики, интегрированной сейчас в мировое хозяйство, очень важную роль сыграла японская экономическая помощь, которая начала оказываться с 1978 г. -- после заключения китайско-японского договора о мире и сотрудничестве. Японская сторона, парируя недовольство, исходящее из всех слоев китайского общества (суть которого: Япония должник Китая), напоминает, что без создания необходимой инфраструктуры в экономике Китая к началу 1980-х гг. освоение последующих инвестиций было бы невозможным. Основу этой инфраструктуры заложила Япония. С 1979 по 2001 г. Япония предоставила низкопроцентные кредиты (0,79--3,50 % годовых) в объеме 3 млрд дол. США (с рассрочкой по оплате до 40 лет), передала Китаю 1,4 млрд дол. США в качестве безвозмездной помощи [4, c. 199]. Необходимо отметить, что Япония инвестировала в Китай нечто большее, чем просто финансовые средства, -- японские технологии, японскую концепцию научно-технической базы промышленности, высочайшую культуру производства. При техническом содействии Японии были созданы или реконструированы многие отрасли промышленности (автомобиле- и станкостроение), наукоемкие виды производств, оборудование для энергетического комплекса. До немыслимого уровня для прежнего Китая была развита транспортно-коммуникационная сфера. К слову сказать, Япония выплачивала репарации Бирме, Вьетнаму, Филиппинам, Индонезии. Из них только Филиппины и Индонезия являются странами с рыночной экономикой. Их экономическое положение гораздо лучше, чем Вьетнама и Бирмы. Однако едва ли за счет репараций, а по причине вовлеченности в сферу интересов США и Японии и благодаря японскому экономическому содействию в рамках программы "официальная помощь развитию" (ODA). Китай упрекает Японию за постепенное снижение японских инвестиций. Действительно, с 1991 г. доля японских инвестиций в китайскую экономику (от общего объема иностранных инвестиций) начала снижаться. Например, в 1993 г. она составила всего 4 %, четвертое место после Гонконга, Тайваня и США [4, c. 213]. Причина в том, что, с одной стороны, развитые западные и некоторые крупные региональные страны наконец-то оценили инвестиционную привлекательность Китая и в 1994 г. инвестировали в 7 раз больше, а в 2002 г. -- в 11 раз больше, чем в 1991 г. [1, c. 37]. В сфере инвестиций в Китай, судя по всему, Япония ни с кем не соревнуется. С другой стороны, можно с уверенностью предположить, что здесь не обошлось без политики. Еще в самом начале экономического содействия Китаю в Японии неоднозначно воспринималась помощь коммунистической стране с ядерным потенциалом. После пекинских событий 1989 г. и по мере прояснения направления развития Китая противников помощи стало еще больше. Япония пересмотрела критерии и условия оказания помощи другим странам. В Токио считают, что КНР во многом не соответствует этим требованиям. В Пекине сокращение объемов японского экономического содействия расценили как наступление "похолодания" в двусторонних отношениях [15, c. 85].

В то же время Япония несколько раз приносила извинения за агрессию 1937 г. на самом высоком уровне: в 1972 г. -- при заключении дипломатических отношений, в 1978 г. -- при подписании китайско-японского договора о дружбе и сотрудничестве, в 1995 г. -- при принятии официального решения премьер-министра Мураямы по случаю 50-летия окончания Второй мировой войны, в 1998 г. -- в китайско-японской совместной декларации, в 2005 г. -- на Азиатско-Африканском саммите в Индонезии премьером Коидзуми. Китайская сторона официально принимала эти извинения. Но всякий раз данная проблема возникает снова и снова.

Таким образом, исторический вопрос в проблематике китайско-японских отношений, хотя и существует в значительной мере самостоятельно (т. е. как реальное историческое прошлое и его различные интерпретации), благодаря усилиям национальных элит еще долгое время будет тесно увязываться с политическими и экономическими аспектами двусторонних отношений и использоваться (при необходимости -- обостряться) для достижения геополитических целей.

Литература

1. Ван М. Экономика Китая. Пекин: Интерконтинент. изд-во Китая, 2003.

2. Эйдус Х. Т. История Японии с древнейших времен до наших дней. М.: Наука, 1968.

3. Hata I. The Nanking Atrocities: Fact and Fable // Japan Echo. 1998. Aug.

4. Ikeda M. Sekai-no Naka-no Nitchu Kankei. Tokyo: Horitsu Bunkasha, 1998 (на яп. яз.).

5. Irie Y. The History of the Textbook Controversy // Japan Echo. 1997. Aug.

6. Kanji, N. Rekishi Kyokasho Daisenso // Bungei Shinju. 1997. Feb. (на яп. яз.)

7. Kawachi T. A New Angle on War Crimes // Japan Echo. 1998. Oct.

8. Kawashima, S. The History Factor in Sino-Japanese Ties // Japan Echo. 2003. June.

9. Ma L. New Thinking on Sino-Japanese Relations // Zhanlue yu Guanli. 2002. Dec. (на кит. яз.).

10. Matsumoto K. A-kyu Senpan Goshi-ga Sainen-saseta Senso Sekinin Mondai-o Kensho-suru // Chuo Koron. 2005. Aug. (на яп. яз.).

11. Nobukatsu, F. Rewriting Japanese History // Sankei Shinbun. 1996. 28 Jun.

12. Otani, S. War Crimes in East Asia // Mainichi Shinbun. 1993. 4 Aug.

13. Sakamoto K. War Responsibility and Yasukuni Shrine // Japan Echo. 2005. Oct.

14. Sono A. I will Visit Yasukuni // Japan Echo. 2005. Dec.

15. Sugida T. O-o Hiku Shusho-no Yasukuni Sanpai mondai // Jiji Nyusu Wado. Tokyo: Jiji Tsushinsha, 2005 (на яп. яз.).

16. Yasukuni // Encyclopedia of Japan. Tokyo: Kodansha, 1998. P. 1742.

Размещено на Allbest.ru