Интеграционные факторы в теории международных отношений

5. Сепаратистские и региональные тенденции

Данная проблема раздваивается: если сепаратизм как важнейший элемент международных отношений существовал всегда, то регионализм появился сравнительно недавно.

У новых акторов появились возможности использования международных отношений в своих узкогрупповых целях, что порождает непростую ситуацию. Она связана и с практикой государственного строительства в новых независимых странах. Ряд исследователей, в частности французских, занимающихся методологией и теорией международных отношений, отмечает, что формирование сегодня целостного мира создает условия для дезинтеграционных тенденций. Действительно, они характерны не только для бывшего СССР, но и для многих стран. Игнорирование таких тенденций было бы ошибкой при выработке политических решений, и особенно при их осуществлении. Возьмем, к примеру, квебекцев, которые много веков ценили и хранили свой язык и культуру. Убедившись, что 25 млн англоговорящих канадцев подавляют культуру 5,7 млн говорящих по-французски, последние периодически стараются отделиться от Канады. На французский язык переведено все делопроизводство; с указателей на улицах и товарных ярлыков исчезли английские эквиваленты французских названий; на новых предприятиях, где работает более 50 человек, единственным языком общения является французский. Раскольническое движение на севере Италии «Тосканская лига» служит показателем напряженности между Югом и Севером страны. В ряде исторических областей некоторых стран (Шотландии, Уэльса в Великобритании, Каталонии в Испании, Фландрии в Бельгии сепаратистские движения с момента основания борются за достижение своих целей легитимными методами.

Усиливается движение за развитие «Европы регионов». Многие сепаратистские движения взяли на вооружение доктрину раздела некоторых государств Союза, оставляя незыблемыми внешние границы ЕС (Шотландская национальная партия, Лига Севера, Фламандский блок). Неравномерность экономического развития отдельных регионов западноевропейских стран служит благодатной почвой для создания клуба процветающих регионов, не желающих кормить «бедные» провинции своих стран (Фландрию в Бельгии, Падонию на Севере Италии, Шотландию в Великобритании, Страну Басков в Испании).

Имеет место устойчивая тенденция к переходу унитарных государств-наций к федеративному устройству (Бельгии, Великобритании, Испании, Италии). Возрос интерес к изучению местных (региональных языков и диалектов, самобытной культуре отдельных провинций и регионов. Европейским союзом принята специальная «Хартия о языках», согласно которой государства, подписавшие ее, должны обеспечить употребление региональных языков в судебных инстанциях и органах власти. Например, во Франции, которая еще не ратифицировала соглашение, представлена возможность всем желающим факультативно изучать баскский, каталонский, бретонский, корсиканский и окситанский языки. Как мы видим, Европейский союз не является однородным обьединением равных по экономическому потенциалу и политическому весу, держав. По этой причине часто возникают разногласия между богатыми и относительно бедными странами, а также между супердержавами внутри Союза. Зачастую причинами столкновения между членами этой организации являются несовпадение интересов, различия в менталитете нации. Сепаратизм не является главной проблемой окончательного объединения Западной Европы в Сообщество наций. Вместе с тем Европа, распространившая свою цивилизацию на другие континенты, может стать подобием плавильного котла, из которого подобно американцам, появится представитель новой человеческой общности - HOMO EUROPEUS со своим менталитетом, говорящий на одном языке, со сходным уровнем жизни.

И все же, почему зерна сепаратизма в эпоху глобализации нашли благодатную почву на западе европейского континента? Одна из причин- -- страх потерять самобытность в результате влияния массовой культуры. Об этом свидетельствует и относительный успех лидера Национального I фронта Ле Пена во Франции во время президентских выборов.

Надо отметить, что Евросоюз - это объединение прежде всего государств. Но государственные границы, сложившиеся после Второй I мировой войны, не совпадают с этническими. Например, Страна Басков разделена между Испанией и Францией, Ирландия - между Великобританией и Ирландией, Тироль - между Италией и Австрией. Традиционно любая сепаратистская идеология базировалась на стремлении к территориальному единству, культурной, языковой или религиозной общности. Это этнический сепаратизм. Язык является мощным оружием сплочения национальной общности. Вместе с тем многие лингвистические сообщества перестали сопротивляться ассимиляции государств-централизаторов, постепенно сливаясь с нацией большинства. Наглядной иллюстрацией этому может служить судьба окситанского и бретонского народов. В случае кельтских народов Британских островов следует констатировать, что рост или снижение сепаратистских настроений в Великобритании не зависит от степени англофикации шотландцев, валийцев и ирландцев.

В последнее время возникла новая волна сепаратизма - экономическая. Но в чистом виде этот фактор встречается только в Италии. Индустриальный Север, желая пересмотреть свои отношения с отсталым Югом, создал «кельтскую» идеологию, хотя границы «Республики Падония» не соответствуют историческим границам итальянских государств, существовавших до 1870 г. Лидеры политических партий немецкоязычного меньшинства в итальянской области Трентино - Альто - Адидже (Южнотирольская народная партия и Либерально-демократический союз Южного Тироля) занимаются «экономическим рэкетом», добиваясь от Рима новых льгот и уступок, угрожая присоединением к австрийской земле Тироль.

Недовольны своим экономическим положением и Каталония, на долю которой приходится 1/4 экспорта Испании, и Фландрия, обеспечивающая 60 % валового внутреннего продукта Бельгии. Резюмируя, следует отметить, что в начале XXI в. произошли изменения в социальной базе и в идеологии европейских сепаратистских движений.

В XXI в. инициаторами первой волны были представители литературных и аристократических кругов, этнографы и лингвисты. После Второй мировой войны их ряды пополнили доктора, юристы, инженеры, журналисты. Различие этнических позиций не мешает сепаратистским партиям защищать свои стратегические интересы на общеевропейском уровне. В Европарламенте образованы Европейский радикальный альянс (20 мест) и группа независимых депутатов в поддержку Европы наций (15 мест).

Набирающая обороты интеграция ЕС приводит к переходу значительных полномочий от государств-членов к единому центру. Благодаря этому процессу изменилось понятие государственного суверенитета по сравнению с тем, каким оно было 20--30 лет назад. Исчезает тип государства-централизатора, располагающего финансовыми рычагами, унифицирующими страну. Этими процессами надеются воспользоваться сепаратисты для раздробления существующих ныне государств-наций и придания отдельным регионам равного статуса субъектов международного права. Доктрина Европейской Федерации наций и регионов преподносится ими как возможный вариант дальнейшей эволюции ЕС.

Большинство исследователей, занимающихся проблемами Европейского союза, признают преимущества федерализма. Эти преимущества связаны прежде всего с отказом от гегемонии, от самого духа системы так как образовать федерацию - значит соединить разнородные элементы! Федерация ставит цель сохранить самобытность каждого, даже самого малого народа, защитить независимость любой нации, любого государства и региона, объединенного в федерацию. Федерализм основывается на тяготении к многоплавности в противоположность тоталитарному упрощенчеству, навязываемому центральной властью.

Федерализм может быть той формой многонациональных сообществ, которая более других способна объединить государства, создавая огромные экономические пространства, способна сохранить их идентичность и стремление к утверждению индивидуальности его членов, государств, регионов и общин.

Аналитики склоняются к тому, что особое значение должен иметь принцип взаимодополняемости. Он характеризуется положением, высказанным американским дипломатом Д. Мойнихэном по поводу проблем развития США, которое применимо и в отношении Европы: «Никогда не поручайте крупной единице то, что может быть сделано более мелкой. То, что может сделать семья, не должен делать муниципалитет. То, что может сделать муниципалитет, не должен делать штат. И то, что может сделать каждый штат, не должно делать федеративное правительство». Федеральная Европа тоже должна заниматься вопросами, превышающими полномочия каждого европейского государства отдельно. Компетенция объединения района, государства, европейской федерации должна определяться значимостью стоящих перед ними задач.

Разным уровням задач соответствуют и разные степени автономных полномочий. По мере роста значимости задач, будь то сфера транспорта, энергетики, занятости, инфляции, обороны, уровень, на котором должно осуществляться их решение, повышается вплоть до европейского. Исходя из принципа взаимодополняемости, каждый коллектив, каждый уровень структур должен обладать полномочиями, достаточными для решения проблем, которые в силу своей природы или значимости могут быть с наибольшей эффективностью решены именно на этом уровне.

Принцип взаимодополняемости позволяет определить, на каком уровне деятельность общественного или частного объединения может быть использована с наибольшей эффективностью, исходя из ресурсов и имеющихся возможностей. Соответственно, когда существующие уровни не обеспечиваются адекватными средствами, следует прибегать к объединению ресурсов и возможностей, вплоть до уровня Европейского сообщества.

Следует отметить, что этот принцип нашел отражение в Европейском едином акте, в решениях о создании Экономического и валютного союза, в программах исследований и развития. Для институтов и частных предприятий принцип взаимодополняемости лежит также в основе директив Европейского сообщества, которые формулируют общие цели, оставляя выбор соответствующих мер за странами-участницами. Таким образом, директивы предоставляют возможность наиболее успешной адаптации методов исполнения к особенностям стран-участниц. Необходимо подчеркнуть, что этот принцип, гарантируя адекватную автономию и в то же время предполагая ответственность стран-участниц или регионов (земель, кантонов, провинций), дополняется принципом участия. Уровень решения принимается в зависимости от увеличения значимости задач. В федерации участие приобретает двусторонние и многосторонние формы: участие всего народа через свое представительство в парламенте и участие государств или объединений государств через членство в сенате или в палате государств. В ФРГ, например, земли требуют более прямого участия в процессе принятия решений как на национальном, так и на европейском уровне. С этой целью они учреждают свои представительства в Брюсселе.

История становления Европейского союза свидетельствует, что Сообщество постепенно продвигается по пути федерализма. Единый европейский акт, затем договор о Европейском союзе усилили эту эволюцию. Первые шаги институтов Сообщества были направлены на создание принципа совместной власти, хотя иногда под влиянием Франции они уступали соблазну установить единообразные для всех правила. Вместе с тем Единый акт выступил за большую децентрализацию, автономию и гибкость. Возвращение к принципу квалифицированного большинства при голосовании подчеркивает значимость малых и средних государств-членов. Маастрихтский и Амстердамский договоры подтвердили и развили идеи федерализма.

История свидетельствует, что практика государственного строительства сопровождалась насилием, к которому подключались заинтересованные страны. Те модели государств, которые существовали раньше, в начале XXI в. уже не срабатывают. Сегодня само развитие производства, науки требует не только человеческого общения, но и международного разделения труда. Ни одна страна не может развиваться без тесного сотрудничества с другими. В прошлом ряд государств, опираясь на собственные силы, природные и человеческие ресурсы, смогли достичь определенных успехов. Но цена такого развития была очень высока. В результате лозунг «Все во имя человека, все для блага человека» всегда оборачивался против конкретного человека. Примеры таких моделей, как СССР, КНДР, маоистский Китай, ходжиевская Албания, кастровская Куба, показывают, что они могли успешно существовать только в определенных исторических условиях.

Сегодня, к сожалению, многие лидеры молодых стран предлагают строительство государственности на принципах, которые уже отброшены в историю. В целях закрепления своего политического и экономического господства они поднимают на щит знамя «национального возрождения», стремятся строить не гражданское, а этнократическое общество. Естественно, что такое строительство будет вестись авторитарно, с большим напряжением человеческих сил в средств, с постоянным поиском тех, кто мешает данному процессу, т. е. методами, которые мы уже знаем из нашей недалекой истории. Только тогда шел поиск классового противника, а сейчас будет идти поиск «национальных врагов». Но неужели печальный опыт Германии, дважды ставившей себя на грань гибели в XX в., никого и ничему не учит? Как нам представляется, оптимальным является не чей-то стандарт, а изучение и применение всего того, что может быть приложено в наших конкретных условиях. Согласен с российским исследователем А. Панкиным, утверждающим, что только культура, сочетающая восточную идентичность, связанную и с восточнохристианской духовностью, и с евразийской моделью государственности, и западный прометеизм, устремленный в будущее, способны конвертировать исторический проект развития. Опыт развития Японии, Китая, Индии, Бразилии, Южной Кореи, Израиля и других стран показывает, что разумное сочетание того, и другого и третьего дает положительный результат.

Сегодня Республика Беларусь может пойти по пути развития последних. В то же время наша страна будет участвовать в интеграционном процессе в той мере, в какой это:

1) соответствует ее реальным возможностям и интересам;

2) отвечает стремлениям и ожиданиям потенциальных партнеров на Востоке и на Западе;

3) не ухудшает общую обстановку на постсоветском пространстве.

Таким образом, в современных международных отношениях наблюдается отчетливое действие двух противоположных тенденций - интеграции и дезинтеграции. По образному выражению известного американского исследователя-международника Дж. Розенау, мир конца XX - начала XXI в. характеризуется «фрагментарностью» («Fragmegrative» как одновременное действие фрагментации - «fragmentation» и интеграции - «integration»). Более того, для него эта «фрагментарность» является своего рода знаковой чертой «новой эпохи».

Данный вывод проблематичен, но одно несомненно: современные отношения находятся на переходном этапе и связаны с ломкой прежних структур и выстраиванием новых.

Размещено на Allbest.ru