С избранием Горбачева 12 марта 1985 года открылась новая страница истории. Вечером накануне избрания Горбачев признался своей жене - человеку, которому он доверял и с которым всегда советовался: «Так дальше страна жить не может», Впрочем, он и прежде не скрывал своего убеждения в необходимости серьезных изменений, по крайней мере перед теми, кого он хорошо знал. Даже за рубежом на него обратили внимание как на человека, сильно отличавшегося от старых советских руководителей. В самом руководящем аппарате Союза ССР на него смотрели как на лидера, способного избавить общество от коллективной депрессии, в которую оно впало во времена Брежнева и Черненко. Коммунисты в СССР связывали с ним большие надежды, диссиденты были настроены по отношению к нему скептически, большая же часть населения испытывала апатию. Друзья и враги признали потом, что он взялся за дело энергично, мужественно и решительно.

Одним из первых действий Горбачева в международных отношениях стало изменений характера отношений с Европой, остававшейся подлинным полем сражения в холодной войне. Как было позднее отмечено авторами советской мемуарной литературы, вместе с Горбачевым к власти пришло поколение руководителей, не знавшее войны, по крайней мере не воевавшее на фронте: эти люди пережили войну в тылу детьми или подростками. Они меньше своих предшественников были одержимы идеей, что надо любой ценой сохранить равновесие, сложившееся после второй мировой войны, и обезопасить себя от угрозы нападения с Запада. Если Громыко еще в 80-х годах ставил перед своими западными собеседниками в основном эти проблемы, Горбачев не считал, что основные угрозы его стране исходят именно с Запада. Никто не представлял себе в достаточной степени, чем следует заменить старую систему равновесия. Но логика наиболее энергичных новых руководителей была предельно ясной: гонка вооружений не кончится, если не будет положен конец холодной войне, а она могла закончиться только там, где возникла, то есть в Европе.

Наиболее значительные идеи Горбачева имели отношение не только к Советскому Союзу, но и к миру в целом. По этому поводу он определил то, что называл «новым мышлением». Речь шла о новом взгляде на мир, на отношения между населяющими его народами. При всех размежеваниях, противоречиях и конфликтах Мир все более представлялся Горбачеву как единое целое с такой тесной взаимосвязью между различными его частями, которой никто уже не сможет разорвать. Эту мысль Горбачев высказывал весьма образно: мы все на одном корабле, все связаны едиными узами, все вынуждены жить в одном доме. Необходимость по-новому понимать реальность определялась для Горбачева прежде всего развитием современных технологий, начиная с ядерных. Политика ядерного века не могла оставаться той же, что в доядерное время. С появлением и накоплением новых вооружений «человечество утратило свое бессмертие»: если дело дойдет до «ядерного потопа», «второго Ноева ковчега уже не будет».

Война уже не могла рассматриваться как продолжение политики иными средствами, согласно знаменитой формуле Клаузевица, тем паче ядерная война, в которой не будет победителей. Нужно было отказываться от самого образа «врага», потому что «даже противники вынуждены вместе искать путь к общей безопасности»: «Победить должны все, иначе все проиграют». Столкновения идей и интересов, конечно, не исчезнут, но они должны найти выход в «мирном соревновании, в силу обстоятельств предполагающем также и сотрудничество». В этом смысле весь мир, а не только СССР нуждался в перестройке.

Призыв мыслить по-новому был обращен ко всем - к друзьям и вчерашним противникам. Своих сограждан Горбачев настоятельно побуждал к глубокому пересмотру традиционного советского мышления в области внешней политики. Все должны «очистить политические позиции от идеологической нетерпимости». Идеологии могли даже и противостоять друг другу, но «интересы выживания» стояли выше и выходили на первый план. Отсюда знаменитый призыв к «деидеологизации внешней политики». Горбачев просил сограждан не верить, что «мирное сосуществование» - не более чем «специфическая форма классовой борьбы». Никто для него не имел монополии на истину. «Новое мышление» требовало от каждого готовности сопоставлять свои позиции с позициями других, даже учиться у других: «Современные политики должны быть восприимчивы к интеллектуальному потенциалу других стран и других народов; иначе их деятельность обречена на провинциализм, на национальную ограниченность или еще хуже».

Говоря о Европе, Горбачев постоянно возвращался к дорогой ему мысли об «общем доме», включающей точно поставленную задачу преодоления исторически сложившегося раскола континента на две части. При этом он не упускал из виду, что подобная цель предполагала пересмотр отношений между СССР и странами Восточной Европы, ибо предлагала им идею равноправных отношений, исключавшую не только притеснение со стороны СССР, но, возможно, и одностороннюю советскую гегемонию.

Укоряя министерство иностранных дел в «чрезмерной заамериканизированности», то есть ведении дел с точки зрения одних только отношений с Соединенными Штатами, Горбачев добавлял, что, конечно же, «никто и не думает отрицать принадлежавшую США главную роль». С тех пор как в его руках оказались бразды правления страной, Горбачев уделял огромное внимание диалогу с американцами. Заинтересованные личностью Горбачева, они хотели встретиться с ним еще до его прихода к власти.

Как бы то ни было, Горбачев почувствовал готовность американцев иметь с ним дело и не замедлил встретиться с президентом Рейганом в сентябре 1985 года в Женеве. Это был контакт промежуточного характера. Лидеры двух государств установили личные отношения и заявили, что «атомная война не может быть выиграна и никогда не должна разразиться». Но они не пошли дальше этого. В январе 1986 года Горбачев предложил план уничтожения ядерного оружия к концу тысячелетия. Это казалось все еще пропагандой, пусть и на высшем уровне. Но советский руководитель не отступал и искал случая, чтобы организовать новую встречу с Рейганом, которая была бы посвящена главным образом проблеме разоружения. Горбачеву нелегко было получить согласие партнера, но в конце концов он добился своего и вторая «встреча в верхах» состоялась в октябре 1986 года на полпути между двумя странами, в исландской столице Рейкьявике.

Среди его предложений было, к примеру, радикальное изменение прежней советской позиции по «евроракетам». Горбачев намеревался предложить полное уничтожение как советской, так и американской стороной этого вида вооружений в Европе, не принимая в расчет те, что были в арсенале англичан и французов. По этому пункту у него был весьма убедительный аргумент: расположенные в Германии американские «Першинги-2» - это «пистолет, приставленный к виску СССР». С этим аргументом был согласен и начальник Генерального штаба маршал Ахромеев, который, несмотря на некоторые сомнения относительно горбачевских концепций, в любом случае был одним из наиболее активных участников переговоров в Рейкьявике.

В Исландию Горбачев отправился с целым пакетом предложений, поразивших Рейгана и американскую делегацию отважной новизной. Было здесь предложение об уничтожении находящихся на территории Европы СС-20 и других ракет двух «супердержав» - эквивалент «нулевого варианта», выдвинутого в свое время Рейганом, но рассматриваемого как пропагандистское предложение даже теми, кто его поддерживал. Кроме того, Горбачев предлагал наполовину сократить ядерные арсеналы СССР и США, а также количество стратегических ракетоносителей, способных, преодолев большое расстояние, достичь территории другой страны. Это последнее сокращение должно было равномерно распределиться между тремя категориями носителей (межконтинентальные ракеты, ракеты на подводных лодках и ракеты дальнего радиуса действия), составлявших наступательный потенциал двух «супердержав», пусть в разных пропорциях. После такого сокращения партнеры должны были перейти ко второй фазе, завершавшейся полным уничтожением ядерного оружия. В противовес американским проектам «космического щита» Горбачев предлагал, чтобы обе «супердержавы» в течение десяти лет соблюдали договор ОСВ 1972 года, запрещавший подобные системы вооружения. К концу десятилетия ракеты должны были быть уничтожены с обеих сторон. Получив тем временем возможность лабораторно определить реальность противоракетной защиты, обе страны вместе могли бы оценить целесообразность ее создания.

Об основных моментах встречи в Рейкьявике стало известно сразу же. Она отличалась от всех предыдущих, рассчитанных на внешний эффект встреч глав двух «супердержав», когда практически все результаты были подготовлены дипломатами двух стран заранее, еще до начала встречи. На сей раз это были настоящие, упорные и драматические переговоры по существу, продолжавшиеся два до предела насыщенных дня. Несмотря на радикальную и неожиданную постановку вопроса Горбачевым, казалось, что до заключения соглашения рукой подать. По двум из трех направлений - «евроракетам» и стратегическим вооружениям - было достигнуто соглашение: советская сторона тут же, во время заседания, приняла некоторые американские контрпредложения. Но по третьему направлению, связанному с так называемыми «звездными войнами», Рейган и Горбачев не нашли точек соприкосновения. В целом складывалось впечатление, что встреча потерпела провал, хотя и Горбачев, и американцы пытались потом скорректировать эту оценку. В какой-то мере они были правы. Соглашения о разоружении, заключенные в последующие годы, по многим аспектам повторяли решения, намеченные на встрече в Рейкьявике. Но встреча не повлекла того перелома в отношениях двух стран, на который надеялся Горбачев. В этом она не удалась, и советский руководитель заплатил за нее гораздо больше американского. Ведь это он больше шел на уступки, не получая в ответ того, что было ему необходимо: прекращения гонки вооружений - единственного, чем он мог доказать соотечественникам свою правоту.

Концепция Горбачева контрастировала с тенденциями противоположного толка, развивавшимися в СССР и за его пределами. Конфликт, по-видимому, был неизбежен. Однако стоит вспомнить, что идеи Горбачева нашли тогда широкий отклик, особенно за пределами Советского Союза, и способствовали созданию той чрезвычайной популярности, которой он был многие годы окружен в самых различных регионах планеты.

2.2 Вашингтонский договор по РСМД 1987 года

В январе 1986 года руководством СССР (М.С.Горбачев) была провозглашена программа поэтапной ликвидации ядерного оружия в мире, встреченная Западом как пропагандистская, хотя она, несмотря на ее нереалистичность, была продиктована верой ее авторов в идеалы ядерного разоружения. Очевидно, не без влияния этой веры, в то время в подходе советского руководства к решению разоруженческих проблем произошли существенные сдвиги. Ранее незыблемый принцип переговоров - принцип равенства и одинаковой безопасности - был потеснен новой концепцией - положением о приоритете политических средств обеспечения международной безопасности перед военно-техническими средствами. Провозглашалось, что решения военно-технического порядка не могут компенсировать дефицит политической воли в стремлении человечества выйти из замкнутого круга эскалации военных усилий.

Новые концептуальные установки оказали существенное воздействие на практические шаги советской стороны на переговорах и прежде всего - на переговорах по ядерным вооружениям средней дальности. Именно они послужили как бы полигоном для опробования новых концептуальных идей.

Подвижки советской стороны на этих переговорах выглядят следующим образом. Прежде всего - снятие с рассмотрения вопроса об авиационных ядерных средствах средней дальности, а также включение в повестку дня наряду с ядерными наземными ракетными средствами средней дальности (100-5500 км) ядерных наземных ракетных средств меньшей дальности (500-1000 км). Было снято требование об учете на переговорах ядерных вооружений союзников США по НАТО - Великобритании и Франции (проходил этот процесс весьма болезненно, в обостренной борьбе мнений на советской стороне). Было высказано согласие установить нулевой уровень по ракетам средней и меньшей дальности в Европе (двойной нуль в Европе, а затем и в глобальном масштабе (глобальный двойной нуль). Наконец, было принято решение на отделение на переговорах проблемы РСМД от проблем СНВ и космического оружия.

Особо следует обратить внимание на трансформацию советской позиции по вопросу контроля Договора РСМД.

Все предыдущие годы абсолютный приоритет в вопросах контроля за договорами об ограничении вооружений советская сторона отдавала национальным техническим средствам - космической и иным видам технической разведки. Заявлялось, что контроль не должен служить инструментов вмешательства во внутренние дела суверенных государств. Проникновение на объекты контроля инспекторов считалось абсолютно неприемлемым. На заключительном этапе выработки Договора РСМД в этом вопросе произошел прорыв: советская сторона признала возможность использования для контроля широкого спектра инспекций на местах. Интересно, что в последующие годы советская, а затем российская сторона к своим прежним опасениям относительно инспекционного метода контроля соглашений по разоружению практически не возвращалась, допуская его в качестве рутинного для всех последующих разоруженческих договоров. Определяющую роль в этом сыграл практический опыт проведения инспекций по Договору о РСМД.

8 декабря 1987 года Договор РСМД был подписан и 1 июня 1988 года вступил в силу.

По Договору стороны обязались ликвидировать все свои развернутые и неразвернутые ракеты средней и меньшей дальности (в общем диапазоне от 500 до 5500 км) и не иметь таких ракет в будущем. Кроме самих ракет ликвидации подлежали их пусковые установки, вспомогательные сооружения и вспомогательное оборудование, ракетные операционные базы и ракетные вспомогательные объекты. Стороны обязались ликвидировать все свои развернутые и неразвернутые ракеты средней и меньшей дальности (в общем диапазоне от 500 до 5500 км) и не иметь таких ракет в будущем. Договор носит бессрочный характер. Кроме самих ракет ликвидации подлежали их пусковые установки, вспомогательные сооружения и вспомогательное оборудование, ракетные операционные базы и ракетные вспомогательные объекты. На ликвидацию ракет средней дальности отводилось три года, меньшей - полтора года. Договором предусмотрены обмен сторонами при подписании подробными меморандумами с указанием количеств и мест дислокации всех ликвидируемых ракет; обширная программа взаимных уведомлений о ходе процессов ликвидации; детальные процедуры ликвидации ракет и других элементов ракетных комплексов, а также беспрецедентная по широте программа инспекций на местах, рассчитанная на 13 лет. Сам договор имеет бессрочный характер. В Договоре указывались конкретные типы ликвидируемых ракет.