Терроризм, превратившись в глобальную угрозу человечеству, требует от научного сообщества глубокого изучения своей природы. Результаты исследований позволят выработать наиболее эффективные методы борьбы с "чумой XXI века". Сложности изучения терроризма обусловлены многими причинами, среди которых его постоянная мимикрия - способность приспосабливаться к конкретным условиям общественного развития. Тем не менее при всех своих деформациях терроризм неизбежно сохраняет главное свойство - нелегитимное применение насилия с использованием устрашения социума.

Начиная с 1990-х годов западные исследователи в своих работах стали использовать концепт "новый терроризм" (new terrorism). Через это новое понятие они стремились описать те кардинальные изменения, которые, по их мнению, происходили в природе терроризма. При этом некоторые полагали, что эти изменения по сути своей носили самый революционный характер. Например, по мнению У. Лакера (W. Laqueur), в те годы "произошли коренные изменения, если не сказать революция в характере терроризма"¹.

Для поддержания идеи о произошедших революционных переменах сторонники "нового терроризма" сформулировали четкое различие в виде временных рамок между "традиционными" террористами прошлых лет и "новыми" террористами настоящего. Под "традиционным терроризмом" было предложено понимать действия террористов, имевшие место в 1960, 1970 и 1980-х годах, а "новый терроризм" стал ассоциироваться преимущественно с терроризмом 1990-х и 2000-х годов. Так в научный оборот была введена дихотомия "старый терроризм" / "новый терроризм". По мнению западных исследователей, она наиболее ярко отражала революционные изменения, произошедшие в природе терроризма на рубеже тысячелетий.

Новация исследователей как нельзя кстати отвечала как насущным потребностям западных, и в первую очередь американских политиков, так и тех, кто политику определяет. Если ранее проблемы международного терроризма все связывали исключительно с "происками Москвы" и коммунистической идеологией, то после распада СССР и социалистического блока возникла необходимость в выборе новых "покровителей" и "идеологов" терроризма. На эту "роль" был "назначен" Ислам. Британский профессор Д. Миллер (D.miller) отмечает, что многие из нынешних западных экспертов по терроризму ранее были специалистами по Советскому Союзу. Оставшись без "врага", они сфокусировались на новом - исламистском терроризме². Таким образом, по нашему мнению, концепт "новый терроризм" призван был зафиксировать не новый этап в развитии терроризма, характерной чертой которого стала активизация религиозной составляющей, а обозначить переход к борьбе с так называемым "исламским фактором".

Именно поэтому, на наш взгляд, концепт "новый терроризм" получил широкое хождение в 1990-2000-х годах в выступлениях западных политиков на всех уровнях. В 1998 году президент США Б. Клинтон, выступая на заседании Генеральной Ассамблеи ООН, остановился на изменениях в природе терроризма. Он отметил, что с начала 1990-х годов терроризм приобрел "новое лицо" и что сегодня террористы пользуются теми преимуществами, которые предоставляют большая открытость, а также взрыв информации и оружейных технологий. Новые технологии террора, их растущая доступность наряду с повышением мобильности террористов, по мнению президента, увеличивают перспективы применения оружия массового уничтожения³.

О политизированности концепта "новый терроризм" косвенно свидетельствует тот факт, что до настоящего времени не существует его общепринятого определения. Идея "нового терроризма" часто использовалась как лозунг, который свидетельствовал о том, что нынешний терроризм отличается от прошлого, но при этом не давалось реальных объяснений, каким образом и что изменилось. Кажется, что исследователи, "не утруждая" себя формулировкой нового определения, в угоду политикам стремились только фиксировать новые, как им казалось, тенденции в развитии терроризма и включать их в новый концепт.

Американский исследователь Э. Филд (А. Field) на основе анализа ряда работ западных ученых выделил отличительные черты "нового терроризма"⁴. В самом общем виде их можно представить следующим образом:

1) преимущественно религиозная, в первую очередь, "происламская" мотивация действий террористов;

2) изменения в готовности идти на компромисс и договариваться (отсутствие какого-либо стремления к конструктивному диалогу с властями);

3) требования террористов (в случае их выдвижения) носят глобальный, то есть практически невыполнимый характер;

4) коренные изменения в организационной структуре террористических организаций - они стали децентрализованными, более автономными;

5) изменение подходов к применению насилия со стороны террористов, выразившееся в возрастании числа случайных жертв террористических актов;

6)"неизбирательность" и "случайность" жертв террористических актов;

7) появление реальной угрозы применения террористами оружия массового поражения.

Идеи "нового терроризма" начали изучать отдельные отечественные исследователи. Так, В.Г. Федотова дала "минималистское" определение "старому" терроризму: "применение группой или отдельным индивидом насилия в отношении неугодных им политических акторов с целью убеждения масс в возможности успешной борьбы и стимулирования их протеста"⁵. Кроме того, она выделила и основные свойства "нового" терроризма. Во-первых, по мнению исследователя, его новизна состоит в том, что атака совершается не на тех, кого считают виновными, не на государство, не на каких-то ответственных деятелей, которых обвиняют, а на население, через которое намерены воздействовать на правительство атакуемой страны. Во-вторых, это воздействие усиливается средствами массовой информации, передающими "теракты в живом эфире". В-третьих, новый терроризм технологически чрезвычайно оснащен⁶.

Согласно И.П. Добаеву и А.И. Добаеву, основные черты "нового терроризма" заключаются в следующем:

структурно он не замыкается в рамках одного региона, деятельность отдельных террористических групп предельно децентрализована, однако фиксируемая общность идеологических доктрин и целей позволяет говорить о сформировавшемся "террористическом интернационале";

террористические структуры в состоянии осуществить акции с применением оружия массового уничтожения и современных технологий, что может привести к последствиям катастрофического характера не только для отдельных государств, но и всего мирового сообщества;

отличительной особенностью стала высокая степень адаптации террористических организаций к реалиям современного мира: действуют как строго иерархически, так и с "размытым" управленческим механизмом; существуют структуры, организованные по типу "паучьей сети", а также полностью независимые⁷.

Со временем в научном сообществе стала расти группа критиков, оспаривающая концепцию "нового терроризма". Дело в том, что в то время как само понятие "новый терроризм" может служить удобным концептуальным сокращением как для политиков, так и для ученых, его общая научная точность и аналитическое значение сомнительны. Различия между "новым терроризмом" и "традиционным терроризмом" экспертами признаются во многом искусственными, а разница между этими двумя категориями считается преувеличенной. Фундаментальной проблемой, связанной с понятием "нового терроризма", является то, что он создает слишком резкое различие между "традиционным терроризмом" прошлого и "новым терроризмом" настоящего. В самом деле, анализ длительной истории терроризма показывает, что существует некая подспудная, но вместе с тем важная преемственность в деятельности террористических групп разных исторических эпох и что многие из признаков "нового терроризма" легко обнаруживаются в прошлом. Из этого напрашивается следующий вывод: мы имеем дело не с революцией, а с эволюцией террористической деятельности, так как терроризм, являясь спутником общества, постоянно изменяется, эволюционирует вместе с ним. Действительно, многие якобы новые разработки, такие как религиозная мотивация, глобальность целей, неизбирательное насилие и даже интерес к оружию массового поражения, на самом деле можно было наблюдать в действиях "традиционных" террористических групп прошлых лет.

По свидетельству В. Кривожихи, который одним из первых еще во времена СССР исследовал проблемы международного ядерного терроризма, только в течение 20 лет, начиная с середины 1960-х годов, в Европе и США произошло около 150 инцидентов, способствующих повышению уровня угрозы ядерного терроризма. В их число вошли взрывы в районе расположения ядерных объектов, попытки проникновения на них, похищения и убийства ученых-ядерщиков, кража и контрабанда различных ядерных материалов и т.п⁸.

Говоря о неизбирательном насилии, следует вспомнить, как в ходе выступлений, организованных в период между 1880 и 1914 гг., анархисты бросали бомбы в театрах и ресторанах Европы в знак протеста против образа жизни властителей буржуазного общества. Бросали бомбы они и в заурядных кафе, посетителями которых были простые люди. При этом главным основанием их действий было то, что никто не свободен от вины и поэтому, нападая на общество в любом месте, непременно поразишь кого-то из виновных. Динамит объявлялся орудием демократии, поскольку он уравнивал всех людей независимо от их социального и классового происхождения, его провозглашали миротворцем и "освободителем"⁹.

Аналогичным образом "традиционные" характеристики, такие как светские мотивации, локальные и стратегические цели, контролируемое использование насилия, также продолжают оставаться в "арсенале" "нового терроризма". Как следствие, критики концепта утверждают, что "новый терроризм" принципиально вводит в заблуждение, поскольку крайне сомнительно, что любая из его характеристик на самом деле является "новой". Самое главное - это то, что религиозный (в том числе, если угодно, "происламский") терроризм также не является новым явлением.

Российские исследователи в целом не разделяют мнения западных коллег относительно концепта "новый терроризм". Так, М.П. Одесский и М.Д. Фельдман утверждают, что террористический акт 11 сентября 2001 года, ставший своего рода краеугольным камнем для адептов "нового терроризма", по своей сути является "классическим", то есть не представляющим для специалистов ничего принципиально нового. Единственное отличие от "классического", по мнению исследователей, состоит в том, что "раньше было принято немедленно авторизовать совершенные акты, демонстративно брать на себя ответственность. Сейчас не берут. Но, строго говоря, это не такое уж принципиальное различие"¹⁰.

Авторы соглашаются с указанными исследователями и также полагают, что концепт "новый терроризм" не содержит в себе ничего принципиально нового. Как здесь не вспомнить мудрое изречение Екклизиаста: "Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться" (Екк. 1:9). Чтобы убедиться в сказанном, достаточно обратиться к некоторым примерам из истории терроризма. В частности, подтверждением этого тезиса могут служить описания террористической деятельности двух группировок - ассасинов и тхагов.

Секта ассасинов (хашашинов) часто упоминается исследователями в качестве "классической" террористической организации средневековья. Основатель секты Хасан ибн Саббах, которого некоторые историки не без основания называют основоположником идеологии терроризма, первым сделал вывод, что с помощью длительной, хорошо продуманной кампании террора можно достигнуть серьезных политических целей в противостоянии с сильными соседями (что это как не асимметричная война, о которой эксперты заговорили совсем недавно!). За период с 1090 по 1162 год жертвами ассасинов стали 75 высокопоставленных лиц¹¹. Все убийства исполнялись ими таким образом, чтобы внушить потенциальным жертвам страх и тем самым обеспечить себе абсолютную тайную власть как в мусульманском, так и в остальном окружающем мире. И необходимый результат был достигнут - паника охватила правителей Европы и Азии. С тех пор слово "ассасин" во многих европейских языках получило значение "коварный убийца" Ш.Л. Монтескье в романе "Персидские письма" (1721 г.) писал: "Четыре-пять веков тому назад французский король завел себе, вопреки тогдашним обычаям, телохранителей, чтобы уберечься от убийц, подосланных к нему незначительным азиатским государем: до тех пор короли жили спокойно среди своих подданных, как отцы среди детей"¹². Как мы видим, даже король далекой Франции испытывал страх перед коварными убийцами-ассасинами. Этот пример показывает, что террористическая деятельность ассасинов не знала границ и осуществлялась на территории многих государств, то есть уже в их деятельности проявлялись формальные признаки явления, которое в XX веке эксперты стали называть "межгосударственным" или "международным" терроризмом.

Английское слово thug, имеющее значение "убийца", "головорез", "бандит", произошло от названия религиозного культа, существовавшего с VII века в Индии, члены которого терроризировали страну до момента ликвидации этого культа в середине XIX века. Тхаги совершали акты ритуального убийства, принося жертвы индийской богине страха и разрушения Кали. Считается, что тхаги погубили около миллиона человек за 1200-летний период существования культа, что составляет около 800 человеческих жертв в год. Таким количеством жертв вряд ли может похвастаться любая современная террористическая организация, имеющая куда более разрушительное оружие¹³.

Таким образом, авторы приходят к выводу, что не совсем корректно говорить о "новом терроризме", так как на примерах деятельности ассасинов и тхагов хорошо видно, что "нет ничего нового под солнцем" (Еккл. 1:9). Человек по своей психологической натуре склонен к умалению пройденного пути и к усложнению предстоящего. То, что уже прошло вчера, сегодня для нас становится несущественным. Любой индивид живет только здесь и только сейчас. Поэтому нет ничего удивительного в том, что "беды, причиняемые здесь и сейчас, неизбежно кажутся современникам небывалыми, превосходящими всё, что происходило ранее и с другими"¹⁴. Здесь будет уместно вспомнить хорошо описанный в социальной психологии феномен ретроспективной аберрации, в результате которой растущие ожидания, искажая оценку динамики социальных процессов, рождают неудовлетворенность настоящим и иллюзорные воспоминания о прошлом золотом веке¹⁵. Иными словами, применительно к теме нашего исследования, можно отметить, что не в терроризме произошли революционные изменения, а общество повысило "планку" своих притязаний и моральных норм.

Характерно, что президенты России, в отличие от американских коллег, в своих выступлениях не применяли концепт "новый терроризм". В российской литературе по вопросам терроризма этот концепт также не прижился, чаще используются термины "современный терроризм", "международный терроризм". В книге "Супертерроризм: новый вызов нового века", вышедшей в 2002 году под редакцией А.В. Федорова, российские исследователи рассматривают изменения, происходящие в терроризме на рубеже веков, но, в отличие от американских коллег, определяют его новую форму как "супертерроризм". При этом они выделяют те же "новые" черты, присущие терроризму: стремление к использованию высоких технологий, в том числе оружия массового уничтожения, стремление нанести значительный ущерб государству и осуществить массовое уничтожение населения, изменение организационных форм террористических организаций и т.п¹⁶.

По мнению Э. Филда, одержимость идеей "нового терроризма" служит лишь для того, чтобы скрывать лежащую в основе терроризма преемственность в задачах, организационных структурах и деятельности террористических организаций. Именно эта склонность игнорировать прошлое, может быть, самая большая опасность, которую представляет собой концепт "новый терроризм", так как он подвергает политиков и экспертов риску пренебречь наиболее важным активом в борьбе против современного терроризма - бесценным опытом в борьбе с терроризмом¹⁷.

Таким образом, авторы полагают, что возникновение и существование концепта "новый терроризм" обусловлено, в первую очередь, не научными, а политическими потребностями американского истеблишмента и психологическими особенностями восприятия исследователей. "Новый терроризм" использовался в качестве политического лозунга, который лишь констатировал глубинные изменения, которые якобы произошли в природе терроризма, но никак не объяснял, в чем конкретно заключаются эти изменения. В силу отмеченного обстоятельства использование концепта не получило широкого распространения в отечественной специальной литературе.

новый терроризм концепт политический лозунг

Литература