Неолиберализм как новая фаза развития капитализма

Размещено на http://allbest.ru

Неолиберализм как новая фаза развития капитализма

Париж

Введение

Двадцать пять лет назад - это же четверть века! Если оглянуться назад в «недавнее» прошлое капитализма, становится очевидно, что в мире воцарился новый общественный порядок - не мгновенно, но с колоссальной скоростью. Этот новый этап капитализма известен как «неолиберализм», или «неолиберальная глобализация». Она часто описывается как восстановление законов рынка и снижение роли государства. Однако не нужно особых аналитических способностей, чтобы понять: речь идёт не о рынке и государстве как таковых, а о большей мере подчинения этих институтов капиталу.

С одной стороны, свобода капитала действовать согласно своим интересам, не учитывая интересы оплачиваемых работников и огромной части населения мира, с другой - государство, само существование которого направлено на укрепление этого нового общественного порядка и на противостояние с другими государствами. Причём всё это касается как «центра», так и «периферии». Изменения международных отношений в этом контексте, действительно, важны. Но новая фаза капитализма породила новые правила и механизмы и внутри каждой страны. Конечно, свободное перемещение в мире товаров и капитала существенно (равно как и роль таких международных финансовых институтов, как МВФ). Но введение более жёстких порядков для рабочих на национальном уровне тоже не может оставаться без внимания. Именно поэтому термины «неолиберализм» и «глобализация» не тождественны.

Очевидно, неолиберализм, вообще говоря, остаётся абстракцией. Ведь страны Европы, США, Япония или любая страна периферии до сих пор представляет собой особую, вполне определённую социальную структуру. Более того, неолиберализм невозможно охарактеризовать вне системы империализма. Под империализмом мы понимаем не определённую фазу капитализма, а процесс, в ходе которого наиболее развитые страны эксплуатируют остальной мир. В современном мире, который стал однополярным после распада СССР, можно выделить империалистическую коалицию под гегемонией США.

Таким образом, первым вопросом становится проблема понятийного аппарата и используемых категорий (часть 1). Что такое неолиберализм? Новая модель развития? Вне всякого сомнения, мы ответим, что это не так. Скорее неолиберализм надо рассматривать как новый общественный порядок, целью которого является восстановление уровня доходов и благосостояния верхних слоёв правящего класса - собственников средств производства. Специфика этого процесса заслуживает особого внимания. В частности, речь идёт о потоках процентов и дивидендов собственникам капитала. Но при этом очень важно показать, как протекал этот процесс восстановления уровня доходов, какими событиями и борьбой сопровождался (часть 2).

Наконец, каковы последствия этих процессов (часть 3)? Мы полагаем, что неолиберализм оказывал негативное влияние повсюду, но особенно в странах, уровень развития и социальная структура которых отличны от Соединённых Штатов: в странах т.н. «смешанных экономик» в центре и на периферии, где прослеживается сильная дискриминация нефинансовых корпораций Анализ в этих трёх разделах заимствован из Домениль Г., Леви Д., 2000, 2003, 2004.. Но даже в «центре центра» (которым являются США) неолиберализм сопровождается нарастанием противоречий, и встаёт вопрос о возникновении пост-неолиберального порядка (часть 4).

Вторая финансовая гегемония

Периодизация капитализма - довольно сложная задача. Довольно непросто однозначно очертить контуры его нового этапа. Невозможно выделить один-единственный критерий, который позволил бы определить, что представляет собой неолиберализм, которому присущи технологические изменения, особые динамика прибыли и классовая структура, конфигурация государственной власти, разнообразные институциональные особенности.

Таким образом, каждый из этих критериев акцентирует внимание на том, что неолиберализм - это, прежде всего, присвоение власти, доходов и благосостояния правящим классом.

Иными словами, так или иначе речь идёт о производственных отношениях и классовой структуре. Собственность на средства производства - ключевой элемент, характеризующий капиталистический правящий класс, причём под этой собственностью понимается её особая форма, проявляющаяся в различных институтах. Традиционная индивидуальная собственность на средства производства XIX-XX веков уступила место новой структуре, в рамках которой собственность в строгом смысле этого слова и управление чётко разграничены.

Собственность теперь означает владение ценными бумагами (акциями или займами) и, таким образом, может быть описана как финансовая. С другой стороны, управление корпорациями осуществляется менеджерами при помощи работников. Задачи первых теперь не сводятся исключительно к производству, а заключаются в максимизации нормы прибыли (т.е. в организации и контроле производства, а также во всех операциях, связанных со сферой «обращения», например, с продажами).

Таким образом, возникший разрыв между собственниками, реальными производителями и менеджерами, безусловно, создаёт серьёзную угрозу способности собственников осуществлять эффективный контроль. И всё же власть, реализуемая посредством финансовых институтов, обеспечивает контроль над управлением и распределением капитала. Иными словами, имеет смысл обратиться к анализу капиталистических собственников и «их» финансовых институтов (банков, фондов и т.п.). Когда мы говорим о финансах, мы подразумеваем разнородную совокупность, представленную высшими слоями собственников капитала и финансовыми институтами Таким образом, мы разграничиваем финансы и финансовый сектор. .

Государство является институтом, в котором воплощается всесторонняя власть правящих классов. Оно позволяет этим классам править «совместно». В этом смысле государство никогда не является независимым органом, отделённым от этих классов. Даже в условиях демократии власть государства зависит от классовых отношений. Власть правящих классов в таком случае просто сопровождается разногласиями между разными группами этих правящих классов и базируется на более серьёзных социальных компромиссах (обычно со средним классом). Под конфигурацией власти мы будем понимать способ, с помощью которого правящие классы распространяют свою власть на остальные классы.

Время от времени возникают своего рода компромиссы. Например, кейнсианский (управленческий) компромисс был своеобразной конфигурацией власти. Это был особо широкомасштабный компромисс с рабочими. Финансы были в определённом смысле подавлены: их относительные власть, доходы и благосостояние существенно сократились после Великой депрессии и Второй мировой войны. В годы кейнсианского компромисса менеджмент обрёл значительную независимость от собственников. Это относилось не только к крупным корпорациям, но и к государственному аппарату, политика которого теперь была направлена на достижение экономического роста и полной занятости, чуждая собственности.

Таким образом, кейнсианский компромисс точнее назвать управленческим. Это был управленческий капитализм вместе с кейнсианской политикой, означающей существенное влияние государства на систему образования, здравоохранения и т.п.

Неолиберализм является общественным порядком, возникшим в результате разрушения предыдущего социального компромисса и связанным с возрождением власти финансов. Несмотря на жестокость этого нового общественного порядка, неолиберализм (в смысле, указанном выше) сопоставим с «демократией» (т.е. поскольку он тоже базируется на определённых компромиссах).

При этом важно подчеркнуть два момента. Во-первых, возврат к доминированию финансов предполагает их серьёзное объединение с топ-менеджментом. Оно было достигнуто при помощи выплаты ему колоссальных средств в виде «заработной платы», а также иных типов платежей.

Во-вторых, наиболее состоятельная часть оплачиваемых работников или самозанятых, принадлежащих среднему классу, поощряла новый экономический курс, благоприятствующий собственникам капитала, поскольку этот средний класс тоже обладал акциями, непосредственно или через инвестиционные фонды. Вплоть до настоящего времени у этого среднего класса складывалось впечатление (в некотором смысле, вполне объективное), что он тоже может наслаждаться всеми выгодами капиталистических собственников.

Во всей совокупности классовых отношений финансы доминируют над другими компонентами неолиберального компромисса. И для описания этого доминирования финансов во всей системе конфигурации власти наиболее адекватным является термин «гегемония».

Финансы превалируют над остальными элементами правящего класса (именно в этом появляются внутренние противоречия демократии), а весь правящий класс, в свою очередь, доминирует над остальной частью общества. В рамках такой конфигурации «высший средний класс» занимает промежуточное положение между правящими классами и классами, являющимися жертвами неолиберального порядка Термин «гегемония», как и в аналогичное понятие в контексте империализма, охватывает сразу два типа доминирования. Соединённые Штаты занимают доминирующую позицию в рамках группы империалистических стран, которая подавляет остальную часть ставшего глобальным мира. Что касается общественных отношений, финансы подавляют целую группу классов, подчиняющих себе оставшуюся часть общества..

Со времён управленческой революции (т.е. примерно начиная с рубежа XIX-XX веков) существенная часть управленческого персонала и клерков играет роли, востребованные фирмами и государственным аппаратом. Они - ключевые, активные агенты, включая полицию и менеджеров, которые выполняют те функции, которые традиционно были присущи финансам (например, распределение капитала между разными сферами производства и фирмами). Понятие «финансовая гегемония», напротив, относится к власти, которую распространили крупнейшие собственники капитала и финансовые институты на экономику и общество в целом.

Таким образом, ключевой вопрос сводится к следующему: вследствие чего и каким образом менеджмент начал выполнять функции, выгодные для капитала. Историческая динамика этих процессов прослеживается довольно отчётливо. В то время как роль менеджмента неуклонно возрастала на протяжении всего XX века (хотя и не без колебаний эффективности управления во времени), власть финансов переживала драматичный период своей истории, включая наиболее тяжёлый период между Великой депрессией и 70-ми годами.

Неолиберализм - это эпоха второй гегемонии финансов (начавшаяся в 80-е годы). Современная финансовая система возникла в конце XIX века и распространила свою гегемонию, когда возникло разделение между собственниками и менеджментом.

Эта первая конфигурация власти была уничтожена Великой депрессией и Второй мировой войной. Кейнсианский (управленческий) компромисс ознаменовал второй этап капитализма XX века, во время которого возрастала независимость менеджмента - вплоть до эпохи неолиберализма.

Восстановление власти, доходов и благосостояния

Одним из самых простых индикаторов трансформации капитализма после Великой депрессии и Второй мировой войны является доля доходов (в процентах), получаемая одним процентом наиболее состоятельных домашних хозяйств (Piketty and Seaz, 2003). До Второй мировой войны они получали порядка 16 % суммарных доходов. Эта величина стремительно сокращалась во время войны, достигнув в 60-е годы 8 % - уровня, остававшегося неизменным в течение трёх десятилетий.

В середине 80-х он неожиданно возрос, достигнув к концу века 15 %. Примерно так же выглядит (с несколькими несущественными отличиями) динамика совокупного богатства богатейших домохозяйств. Наиболее существенное сокращение этого параметра наблюдалось в 70-е годы (Wolff, 1996). К началу этого периода 1% крупнейших домохозяйств обладал примерно 33% совокупного богатства.

Эта величина всего за несколько лет сократилась до 20%. Восьмидесятые годы стали свидетелями изменения этой ситуации. Таким образом, период кейнсианского (управленческого) компромисса сопровождался сокращением относительных доходов богатейших домашних хозяйств, причём их совокупное богатство претерпевало наиболее существенные изменения в 70-е. Неолиберализм можно трактовать как реакцию на эту ухудшающуюся ситуацию.

Объяснить все эти изменения довольно несложно. После Второй мировой войны реальные ставки процента были невысокими, у корпораций была возможность платить невысокие дивиденды, налоги на доходы состоятельных слоев населения были выше, чем в предвоенный период. Это объясняет относительное сокращение доходов этого класса. Рентабельность корпораций в 70-е годы была невысока, дивиденды практически не выплачивались. Реальные ставки процента стремились к нулю, фондовый рынок переживал кризис. Таким образом, богатство (по крайней мере, относительное) богатейшей части населения тоже сокращалось. И все эти тенденции стали разворачиваться в обратном направлении с началом периода неолиберализма.

В 60-е годы реальные ставки процента (номинальные ставки процента, скорректированные на темп инфляции) в США и большинстве стран Европы колебались между 2 и 3 %. В конце 1979 г. долгосрочные ставки процента неожиданно возросли до 20 %, в результате чего реальные ставки в 80-90-е годы составляли 5 %. Примерно на том же уровне они оставались в условиях сокращения темпов экономического роста (конец 2000 г.) и в период рецессии. В 70-е годы нефинансовые корпорации в качестве дивидендов распределяли приблизительно 30 % прибыли после выплаты налогов и процента (прибыли, очищенной от амортизации основного капитала). Это соотношение постепенно возрастало, составив к концу века 100 % и приравняв, тем самым, к нулю нераспределённую прибыль. Индексы фондовой биржи, скорректированные на темп инфляции каждой страны, в середине 70-х годов сократились в два раза. Таковыми они оставались вплоть до начала 80-х. После этого - начали возрастать, достигнув в 2000 г. величины, в три раза превышающей соответствующий показатель 60-х годов (т.е. до коллапса).

Теперь необходимо обратиться к потокам доходов в США из других стран, которые вносят существенный вклад в обновление капитала в США. Многие аспекты этих механизмов очень сложно постичь. Например, было бы интересно оценить выгоды для экономики США от снижения цен на сырье (включая энергию), но сделать это очень сложно. С другой стороны, национальная статистика позволяет определить потоки доходов из других стран: полученные проценты и дивиденды, доходы филиалов и дочерних компаний ТНК, которые остаются в стране, в которую осуществлялись прямые инвестиции.

В связи с этим возникает вопрос: являются ли эти суммы значимыми для доходов капитала в США? Ответ на это будет положительным.

Можно сравнить эти потоки процентов, дивидендов и прибыли, полученной из других стран мира, с прибылью корпораций США в самих Соединённых Штатах. Последний показатель, то есть прибыль, полученную в результате деятельности на территории данной страны, мы будем называть «внутренней прибылью» (domestic profits) (прибыль всех корпораций после выплаты процентов и налогов).

В неолиберальные десятилетия потоки капитала из остального мира составляли 80 % внутренней прибыли! Это является реальной характеристикой эпохи неолиберализма (NIPA (BEA)). Резкий рост доходов, получаемых из остального мира, в начале 90-х отражает рост ставки процента (например, по внешнему долгу стран периферии), колоссальные объёмы дивидендов, в общем, высокую прибыльность прямых иностранных инвестиций. Прибыли дочерних предприятий транснациональных корпораций (один из компонент рассмотренных доходов от внешнего мира) тоже постоянно возрастают в этот же период, что свидетельствует о постепенной интернационализации производства.

Таким образом, существенный рост начала 80-х, очевидно, является результатом портфельных инвестиций в «остальной мир», поскольку динамика показателя соответствует колебаниям ставки процента.

Как же это произошло? Каким образом элита правящих классов смогла восстановить утраченный когда-то уровень доходов и благосостояния? Первой составляющей этого процесса стал кризис доллара в начале 70-х и падение Бреттон-Вудской системы, основанной после Второй мировой войны. Обесценение доллара примерно на 30% процентов от его стоимости (Dumenil and Levi, 2000 and 2004, fig. 12.1) стало результатом плавающего валютного курса. Оно сопровождалось постепенной либерализацией международного движения капитала. Это позволило развиваться новой нерегулируемой международной финансовой системе, известной сейчас как Еврорынки (Helleiner, 1994). Некоторые страны по большому счёту утратили контроль над своей валютой. Так называемый «закон рынка» начал действовать на международном уровне.

Однако ключевым элементом восстановления уровня доходов стал кризис 70-х годов. Под «кризисом» в данном случае мы понимаем не общепринятую рецессию, а длительное ухудшение экономической ситуации: сокращающиеся показатели накопления капитала (инвестиций) и темпов роста, снижение производительности, стагнация уровня заработной платы, волна безработицы (особенно в Европе) и плюс ко всему - постепенно нарастающая инфляция.

За кризисом последовал период сокращения нормы прибыли в трёх странах Европы (Германия, Франция, Великобритания) и США. (NIPA (BEA); Fixed Assets Tables (BEA); OECD; French National Accounts (INSEE) Норма прибыли рассчитана как отношение прибыли (выпуск за вычетом издержек на труд) к величине основного капитала за вычетом амортизации. Иными словами, прибыль взята до выплаты налогов, процентов и дивидендов..) Начиная с 1960 г. и вплоть до начала 80-х норма прибыли в указанном смысле сокращалась примерно с 22 % до 14 %, что было вызвано описанными выше причинами. (Восстановление этого показателя, начиная с середины 80-х, мы прокомментируем ниже.)

Кейнсианская политика стимулирования оказалась не в состоянии противостоять этой новой ситуации, хотя она и использовалась вплоть до конца 70-х администрацией Картера.

Критика кейнсианской политика начала витать в воздухе ещё за несколько лет до этого, с ростом монетаризма, который в свою очередь свидетельствовал о постепенном возвращении к прежней денежной и финансовой ортодоксальности - в новой форме и с новым содержанием. Джимми Картер назначил Пола Волкера новым главой Федеральной Резервной Системы США, и ставки процента были подняты до уровня, считавшегося необходимым для борьбы с инфляцией.

Параллельно с этим, были расширены власть и полномочия ФРС, было учреждено новое корпоративное управление (т.е. новая управленческая структура, выгодная собственникам), возник новый, более благоприятный режим в сфере слияний и поглощений, были сняты многие ограничения деятельности корпораций, был принят жесткий курс по отношению к рабочим (например, связанный с подавлением забастовок) и т.п. Рост ставки процента 1979 г. стал символическим в закреплении неолиберального порядка - эпохи новой силы и власти финансов. Мы называем его «удачным ходом 1979», поскольку он обладает той же природой, что и «удачный ход» (coup) в политике.

Опустошение в центре и на периферии

Если правящие классы и финансовые институты существенно выиграли от нового неолиберального порядка, то издержки понесли широкие слои населения, причём как в центре, так и на периферии. Мы не будем здесь рассматривать случай Японии, являющийся очень специфическим, и остановимся на США и Европе, с одной стороны, и странах периферии, с другой. При этом мы, конечно, понимаем, что такое деление чрезмерно упрощает реальную картину.

С середины 80-х годов отчётливо прослеживается рост нормы прибыли в США и, в особенности, в трёх рассматриваемых странах Европы (Германия, Франция, Великобритания) Изменения в динамике нормы прибыли могут послужить основой периодизации капитализма (Dumenil G., Levy D., 2000). Сокращение этого показателя прослеживалось в конце XIX столетия; оживление наблюдалось начиная с Первой мировой войны до конца 60-х годов; за ним последовал ниспадающий тренд, который привёл к структурному кризису 70-х. Новая повышательная тенденция, прослеживающаяся с середины 80-х, свидетельствует о начале нового этапа, который длится уже почти двадцать лет. Эта периодизация не эквивалентна предложенной выше, основанной на специфике конфигурации власти, хотя, очевидно, что эти два типа систематизации между собой взаимосвязаны. Например, Кейнсианский компромисс возник во время Великой депрессии, т.е. 20 лет спустя после начала повышательной тенденции в динамике нормы прибыли. И он был бы невозможен, если бы норма прибыли не начала расти. (NIPA (BEA); Fixed Assets Tables (BEA); OECD; French National Accounts (INSEE)).

При этом уровень, которого достигла нормы прибыли в конце XX века, соответствует уровню 1960 г. Мы объясняем это ростом технологической и организационной эффективности, новым «менеджментом» в самом широком смысле этого слова.

Такая динамика рассматриваемого показателя связана с возникновением и развитием новых информационных и коммуникационных технологий, инвестиции в которые составили в 2000 г. половину всех инвестиций в оборудование. При этом, очевидно, что неолиберализм оказал влияние на рекордно высокий уровень нормы прибыли посредством тех жёстких ограничений, которые он наложил на труд и менеджмент. Этому же способствовала эксплуатация периферии, стимулируемая эпохой неолиберализма.

С точки зрения развитых капиталистических стран, наиболее очевидным негативным последствием неолиберализма является его негативное воздействие на процесс накопления. Динамика нормы прибыли в указанном выше смысле существенно отличается от динамики этого же показателя, но за вычетом налогов, процента и дивидендов.

Сокращение нормы прибыли (в последнем из указанных смыслов) нефинансовых организаций США происходит позже, чем соответствующий показатель до вычета указанных выше компонент - в конце 70-х годов Данные NIPA (BEA); Flow of Funds (Federal Reserve). Нормой накопления при этом является темп роста величины основного капитала (уровень инвестиций, очищенных от амортизации, к чистому запасу основного капитала).. Это связано с низкими ставками процента и невысокими дивидендами. При этом снижение нормы прибыли всё же существенно. В 60-70-е годы этот показатель колебался между 3 и 4 %, в 80-е - около 1,5% и ещё меньше к концу века.

Существенно ли это? Очевидно! Ведь темпы роста величины основного капитала, т.е. норма накопления, отвечающая за способность экономики к развитию, следуют движениям именно нормы чистой прибыли (прибыли за вычетом налогов, процентов и дивидендов).

Значит, наш вывод эквивалентен тому, что потенциальные выгоды от восстановления нормы прибыли были подорваны выплатами процентов и дивидендов. Это выглядит так, как будто эти средства получают домашние хозяйства, или будто финансовый сектор не возвращает их нефинансовым предприятиям! Куда же тогда они поступают? Мы утверждаем, что в потребление - непосредственно или опосредованно. Как мы отметили выше, сокращение нормы прибыли очень существенно в США.

Но во Франции оно ещё более показательно. И норма чистой прибыли, и норма накопления сократилась с 8% в 1960 г. до 1-2% или даже ниже в 2000 г. Волна безработицы во Франции была связана именно с этим коллапсом инвестиций.

Вторая половина 90-х стала исключением из указанной выше зависимости. Это было ответом на преимущественно зарубежное финансирование, которое колоссально увеличило прямые инвестиции в США. Ниже мы ещё раз вернёмся к этому вопросу.

Цена эпохи неолиберализма для периферии довольно часто описывалась в литературе. Традиционно отмечаются медленное развитие, кризисы и социальная нестабильность. Последствия эпохи неолиберализма чудовищны для этих стран. Даже если в качестве примера рассмотреть Мексику - послушного «ученика» неолиберализма и хороший пример открытости экономике США.

Несмотря на ужасы маквиладорас, темпы роста мексиканской экономики были наполовину уничтожены долговым кризисом начала 80-х. Экономика вошла в период рецессии, который имел катастрофические социальные последствия. Поворот Аргентины в 1990 г. к политике неолиберализма часто описывался как доказательство эффективности новой модели.

Однако после нескольких лет развития по весьма нестабильной траектории в конце 90-х произошел теперь уже всем известный кризис. Южная Корея, Юго-Восточная Азия и т.д. - следующие примеры. Наиболее кричащим аргументом неолиберальной пропаганды всегда было утверждение о том, что неолиберализм представляет собой не что иное, как модель развития. А пример Соединённых Штатов всегда приводился как превосходная иллюстрация потенциальных достижений этого типа социального порядка. Но рассмотренная выше динамика чистой прибыли показывает обратное.

Только вторая половина 90-х годов была исключением из общей динамики неолиберальной модели накопления. И учитывая довольно шаткую, неустойчивую природу этого эпизода и невозможность его воспроизводства в странах, не обладающих контролем над мировой экономикой, это исключение не может рассматриваться как весомый аргумент. Ни одна из стран Европы или периферии не смогла бы пережить неравновесие и нестабильность экономики США, к рассмотрению которой мы сейчас и перейдём.

Противоречия

90-е годы показали, что ни волна безработицы в большинстве европейских стран, ни кризисы на периферии не могут привести к отказу от политики неолиберализма. Не помогает даже левое правительство, как в Бразилии. Таким образом, ситуация стран центра, и в особенности США, будет играть решающую роль в том, как дальше будут развиваться события.

Первое глубокое противоречие неолиберального порядка, как показывает анализ экономической ситуации даже в странах, активно насаждающих этот режим, - это его негативное воздействие на процесс накопления.

Учитывая низкую склонность к сбережениям и инвестициям капиталистов в неолиберальную эпоху, их доходы и благосостояние всецело зависят от роста эксплуатации, нарастающего давления на менее развитый мир и от иного рода хищнической деятельности (например, покупки по очень низким ценам целых сфер производства или финансового сектора в странах периферии). Но есть пределы паразитирования.

Пример тому - экономика США. Так, анализ динамики нормы сбережения и инвестиций в США после Второй мировой войны показывает, что эти показатели колеблются до эпохи неолиберализма на уровне 4-5% совокупного выпуска. (Сбережения определяются после всех типов потребления товаров и услуг, кроме компонент основного капитала корпораций, очищенных от его амортизации.) При этом в период господства неолиберального порядка прослеживается драматическое сокращение нормы сбережений. Она падает до уровня 1% в течение последних двадцати лет.

В начале 80-х, наряду с домашними хозяйствами, государство тоже было частично в ответе за такое развитие. Это было связано с дефицитом бюджета администрации Рейгана (в частности, вследствие «Звездных войн»). Сокращение нормы сбережений в основном отражает устойчивый рост потребления домашних хозяйств.

Исследования ФРС показывают, что норма сбережений 20% богатейших домашних хозяйств, являющихся традиционным источником сбережений, а теперь включившихся в потребительский бум, постепенно сокращалась с 8% от совокупного дохода в начале 80-х до 2% (Maki and Palumbo, 2001). Инвестиции тоже сокращаются, но несколько в меньшей степени. При этом общеизвестно, что разница между нормой сбережений и инвестиций соответствует вкладу остального мира в финансирование расходов США, следовательно, и накопления капитала в этой стране.

Анализ этих же данных даёт хорошее представление об американском буме второй половины 90-х годов. По сравнению с приведёнными выше данными о динамике чистой прибыли, в данном случае мы включили в анализ сбережения домашних хозяйств.

Инвестиции во второй половине бума осуществлялись, несмотря на сокращение нормы сбережений. Это происходило в результате небывалой волны прямых зарубежных инвестиций.

Таким образом, рост экономики США в эпоху неолиберализма является продуктом исключительно ухудшения их финансового положения по отношению к миру в целом. Традиционно это описывается как рост долга. В 2000 г. описанное негативное положение относилось примерно к трети совокупного выпуска в США.

Таким образом, мы получили очень сложную, противоречивую картину. С одной стороны, процесс возобновления капитала в США существенно зависит от потоков средств из-за рубежа. С другой - другие страны получают огромные доходы от Соединённых Штатов.

В конце 90-х годов эти два потока сравнялись, сведя к нулю величину чистых потоков. Это возможно только в результате того, что норма отдачи инвестиций США за рубежом примерно в два раза превышает этот же показатель для иностранных инвесторов, вкладывающих средства в экономику США. Если бы эти два показателя были равны друг другу, то США вынуждены были бы выплачивать остальному миру средства, равные совокупной внутренней прибыли!

Бум и сопровождающей его «пузырь» на фондовой бирже были неожиданно прерваны рецессией конца 2000 г. Эта рецессия соотносится с предшествующими флюктуациями, носящими нисходящий характер.

Сокращение инвестиций в начале нового тысячелетия было драматическим. С учётом динамики сбережений, спрос мог поддерживаться только за счёт массовой экспансии кредита. Это связано с колоссальным долгом домашних хозяйств, который продолжал расти во время рецессии 2000 г.

Макроэкономическая ситуация поддерживалась снижением федеральной ставки рефинансирования, попыткой поддерживать банки на плаву и изменениями курса доллара. Таким образом, эта «обычная» рецессия в конечном итоге вовсе не является «обычной».

Новый этап?

В качестве заключения мы бы хотели резюмировать, какой нам представляется ситуация в экономике США и мира в целом.

Во-первых, рецессию США в 2000 г. нужно рассматривать как «адаптацию» макроэкономики после длительного бума, поддерживаемого исключительно потоками зарубежного капитала (несмотря на низкую доходность таких финансовых инвестиций в экономику страны). Такое приспособление имело свою цену, в частности в контексте хаоса на фондовом рынке, способного дестабилизировать устойчивость корпораций, особенно финансовых корпораций. И удастся ли адаптировать существующую конфигурацию власти к потребностям макроэкономического развития (например, к низкой ставке процента), будет всецело зависеть от экономической политики.

Во-вторых, истинное лицо неолиберализма как системы низкого накопления станет абсолютно очевидно, даже в США. Это может быть принято Европой, Японией и другими странами мира, но, скорее всего, не США - по националистическим причинам. Национализм играл особую роль в период установления неолиберального порядка. Обещания Маргарет Тетчер вернуть Великобритании её былые позиции основного финансового центра поддерживались именно этой «национальной гордостью». А слоган Рональда Рейгана звучал «Америка возвращается».

Будет происходить «замещение» накопления и сохранения доходов собственников капитала. Предпосылками стабильного роста является трансформация прибылей в инвестиции нефинансовых корпораций, низкие реальные ставки процента, невысокие расходы домашних хозяйств на потребление, иными словами необходима ситуация, прямо противоположная той, что породил неолиберализм.

В-третьих, все факторы, описанные выше, необходимо рассматривать в совокупности. При этом будет очень сложно одновременно бороться с растущим неравновесием экономики США и поддерживать макроэкономическую ситуацию.

Основным рычагом монетаристской политики является регулирование закладных. Стимулирование экономики при ограничении роста этих займов может оказаться, по меньшей мере, непростой задачей.

В-четвёртых, есть два особых аспекта. Намечаются новые тренды технологических изменений, связанные с восстановлением нормы прибыли, что связано в частности с ростом производительности капитала (темпы роста производительности труда почти не возрастают, несмотря на такую пропаганду). капитализм неолиберальный национализм классовый

Вторым аспектом является усиливающееся давление на остальной мир с целью (1) увеличения потоков капитала в США; (2) финансовых инвестиций и (3) сохранения или увеличения разрыва между доходностью зарубежных инвестиционных вложений в экономику США и их инвестиций в другие страны.

Последний элемент может оказаться трудно реализуемым в связи с растущим долгом США. При этом подчинение экономик всех стран неолиберальному порядку даёт возможность реализации указанных выше трёх целей. В этом смысле ужасающая ситуация на периферии и превосходные показатели развития США в смысле роста в течение 90-х годов - не случайное совпадение.

Минимальные изменения, которых необходимо ожидать, - это изменение курса неолиберального капитализма, поскольку современные тенденции больше не могут продолжаться (например, невозможно в долгосрочном периоде распределять более, чем 100% прибыли, в качестве дивидендов).

Элита американского среднего класса может сыграть решающую роль в этой трансформации - в результате расторжения неолиберального компромисса из-за кризиса на фондовой бирже и в будущем - снижающихся ставок процента. Однако и желание остального мира содействовать сегодняшнему способу поддержания на плаву экономики США может достичь своих пределов.

Это выявилось, когда конференция в Канкуне по вопросам мировой торговли в сентябре 2003 г. закончилась провалом. То, что будет в дальнейшем происходить на национальном и международном уровнях, станет результатом борьбы. И до тех пор пока идёт речь о власти и доходах собственников капитала, понятие «классовая борьба» остаётся наиболее адекватным термином для характеристики природы этой борьбы.

Размещено на Allbest.ru