БРИКС как инструмент политики РФ: обоснованность ожиданий

Размещено на http://www.allbest.ru

БРИКС КАК ИНСТРУМЕНТ ПОЛИТИКИ РФ: ОБОСНОВАННОСТЬ ОЖИДАНИЙ

Казеннов С.Ю.

к.э.н., в.н.с. ИМЭМО РАН

Кумачев В.Н.

с.н.с. ИМЭМО РАН

В год председательства России в проекте БРИКС, предшествующий его десятилетнему юбилею, было сказано много добрых, полезных слов в адрес этой организации. Проект существует, развивается, его нужно правильно и практично использовать в интересах России. А для этого необходимо знать возможные пути его развития, их выгодность для РФ, верно оценить место и роль России в данном проекте, «стоимость» этого участия для РФ. Насколько БРИКС целостен как система, как структура с общими интересами, внутрисистемным взаимодействием? В какой мере эта структура авторитетна в мире, способна выдвигать и отстаивать общие интересы - и как это сопрягается с интересами РФ? А это означает необходимость иметь представление не только о сильных сторонах БРИКС, но и о проблемах, лимитирующих факторах, подводных камнях как для проекта в целом, так и для России. Кроме того, акцент должен делаться на проекте БРИКС именно как на средстве, инструменте реализации РФ своих национальных интересов, а не как на некоей самоценности. И уж во всяком случае не как «священной корове», которую следует любой ценой, не считаясь с затратами, обязательно загрузить работой, наполнить содержанием. брикс проект россия

При этом нужно учитывать, что краткосрочные перспективы проекта, как и интересы РФ в данном проекте, могут не совпадать с долговременными. А участие в любом проекте, тем более масштабном, предполагает не только возможные дивиденды, но и затраты, а то и порождаемые этим участием проблемы. Вопрос издержек особенно актуален сегодня, при известных бюджетных ограничителях для РФ и необходимости тщательного отбора проектов, программ, в которых РФ может участвовать. И еще один существенный аспект, во многом зависящий от общего положения дел в мире и ситуации вокруг России. Каковы вообще планы РФ в отношении БРИКС, что такое БРИКС для России? Стратегическое долговременное партнерство или временное тактическое убежище, одна из площадок для диалога, выяснения отношений с Западом, пока все успокоится? Впрочем, одно не мешает другому, особенно в целостном глобальном мире с многочисленными взаимопересечениями, сочетанием самого, на первый взгляд, несочетаемого. Кто-то даже считает БРИКС той «точкой опоры», с которой РФ может начать строительство проекта нового мирового порядка, своего рода контрглобализации на альтернативных нынешним принципах, разумеется, не только в протестной форме.

Только суммируя все это можно понять, как и насколько БРИКС может стать работающей на РФ структурой, с помощью которой Россия способна реализовывать свои внешнеполитические установки, в том числе в сфере безопасности, осуществлять внутреннее развитие, участвовать в глобальной и региональной экономической деятельности. Или же более эффективной и правильной является преимущественно работа со странами БРИКС на двусторонней основе, с максимальным сохранением возможности маневра и ресурсов. Заметим, что до сих пор отношение к БРИКС со стороны экспертного сообщества неоднозначно. Можно слышать, что пик интереса к проекту миновал, что это не более чем искусственное образование (Э.Галумов), «недоношенное дитя». Наиболее радикально мнение «бриксоскептиков» выразил А.Храмчихин, заместитель директора Института политического и военного анализа. «Власть с поразительным упорством занимается выращиванием таких странных структур», говорит А.Храмчихин. «Хотя в лучшем случае из них получаются очередные бесполезные говорильни. А в худшем - мы своими руками строим организации, которыми будет рулить Пекин в собственных интересах».

Стоит напомнить, что БРИК(С) как проект был инициирован в конкретный исторический момент, в условиях отличных от нынешних. Так, для РФ это были «тучные годы», не омраченные жестким прессингом со стороны части мирового сообщества и глобальным кризисом, имеющим проекцию и на Россию, необходимостью бюджетных расходов на их парирование. Кроме того, то, что виделось вполне реализуемым и выгодным в рамках БРИКС на уровне общих деклараций, креативных разговоров, при более детальном, привязанном к конкретным делам рассмотрении таковым уже не выглядело. Возникали трудноразрешимые вопросы, требующие очень серьезных усилий, политической воли, уступок, согласований, на которые страны группы БРИКС, как выяснилось, не готовы. У каждого государства обнаружились некоторые специфические, отличные от других интересы. Что, впрочем, вполне понятно: проект БРИКС изначально не обладал достаточным набором системообразующих связей, чтобы стать целостной, взаимозависимой системой. Это касается экономических, политических, идеологических, региональных аспектов, а потому проект БРИКС пока остается рыхлой структурой. Причем распространено мнение, что существенное повышение «системности» БРИКС, даже в случае значительных в него вливаний, вряд ли возможно.

БРИКС на сегодня - «горизонтальная» структура, а экономические связи стран БРИКС тесно завязаны «вертикально» на глобальную экономику, а не друг на друга. На это влияет и пространственная «разорванность» БРИКС, а географическая удаленность ЮАР и Бразилии от своего рода «хартленда» - РФ, КНР и Индии сводит данный проект во многом к известному «треугольнику Примакова», который тоже отнюдь не монолитен. Так, Индию и Китай разделяют не только Гималаи. До недавнего времени РФ считалась главной «скрепой» этой геометрической фигуры. Но в последнее время наблюдается рост разновекторности в позиции России со своими традиционными партнерами. Например, Индия, экономика которой сегодня по масштабам сопоставима с российской, активно укрепляет отношения с США в самых разных сферах, включая военную и военно-экономическую, ее торговый оборот с США в 2000-2013 гг. вырос более чем в пять раз.

Простое суммирование страновых характеристик БРИКС, пусть и значимых, само по себе отнюдь не делает БРИКС системой. Если вспомнить историю создания формата БРИК(С), то эта аббревиатура была «придумана» в первую очередь в счетных, чисто технических целях для обозначения самых крупных из группы развивающихся стран с «догоняющей» экономикой и (на тот момент) высокими темпами экономического роста для оценки емкости и динамики их внутренних товарных рынков. Обобщенные цифры для стран БРИКС действительно впечатляют: 22% мировой экономики (у G -7 - 46%), 42 % населения мира. Но это не более чем статистика, не устраняющая собой слабую внутреннюю связность БРИКС и не позволяющая говорить о каком-то эффекте синергии. Эта игра в «большие числа» многих завораживает. Делаются попытки «сопоставления по весу» стран группы БРИКС с другими объединениями, например, с G-7. Иногда «для убедительности» к странам БРИКС приплюсовывают некоторые быстро развивающиеся страны вне «золотого миллиарда», такие как Турция, Индонезия, Малайзия и ряд других (так называемые «локомотивчики», по определению А.Акаева). Тем самым демонстрируя «растущую роль» стран «незападной ориентации» в мировой экономике и политике и оставляя без внимания тот факт, что эти страны самым тесным образом завязаны на мировую экономику, в том числе на ведущие страны Запада.

Кстати, к вопросу о «расширении» формата БРИКС, привлечении к нему ассоциированных членов, «друзей БРИКС». На первый взгляд, это отражало бы поступательность развития данного проекта. Однако, на деле привело бы к еще большей разбалансировке и без того аморфной структуры с разновекторными интересами ее членов, к полной потере согласованности. Первоочередная задача для БРИКС - найти свое достойное место в мире, доказать, если это возможно, эффективность проекта, его привлекательность для внешнего партнерства.

Еще раз подчеркиваем, у стран БРИКС весьма несовпадающие интересы, не только экономические, но и внешнеполитические установки. И они отнюдь не спешат их гармонизировать в рамках БРИКС, в том числе не желая лишать себя возможности маневра на международной арене. Так, Индия и Китай заинтересованы в низких ценах на сырье и энергоресурсы, тогда как Россия, Бразилия и ЮАР имеют противоположную точку зрения. РФ и Китай как постоянные (и ответственные) члены Совбеза ООН должны выступать против скороспелого реформаторства и количественного расширения СБ. В то же время ряд ведущих развивающихся стран, и среди них Бразилия, Индия, были бы не прочь увидеть иные форматы ООН и себя в этих форматах.

На перспективы БРИКС и на возможность реализации совместных проектов странами БРИКС существенное влияние оказывает глобальный экономический кризис, долговременный, вялотекущий. Интеграционные процессы в этих условиях затрудняются. Весьма проблематичными при «прыгающих курсах», инфляции выглядят планы взаиморасчетов в рамках БРИКС в национальных валютах. Это же относится и к созданию «общей» валюты БРИКС, в основе которой в этом случае скорее всего окажется китайский юань. Сложно что-то говорить об идее формирования «общего рынка» БРИКС: страны объединения - весьма последовательные протекционисты, это в первую очередь касается ЮАР, РФ, Индии. Заметим, что в последнее время наблюдается ускоренный отток капиталов с развивающихся рынков, в том числе из стран БРИКС. Подчеркнем, что конкретные, действительно работоспособные проекты в рамках БРИКС существуют почти полностью на двусторонней основе, БРИКС как организация выступает при этом лишь в роли регистратора, статистика.

Безусловно, внешняя политика, сфера международной безопасности - один из аспектов деятельности БРИКС, но отнюдь не главный: деятельность организации с самого начала была сосредоточена на экономике и связанных с ней вопросах. В то же время именно политический аспект международных отношений, вопросы безопасности занимают сегодня очень важное место в деятельности РФ на мировой арене. Активная и решительная внешняя, а в последнее время и военная политика РФ не может не вызывать пристального внимания, уважения и понимания даже у оппонентов. Однако признание растущей роли РФ в мире не означает автоматического стремления к дальнейшему сближению с нашей страной, желания разделять позицию России, участвовать в реализации выдвигаемых РФ внешнеполитических инициатив и требований. Так, среди партнеров РФ по БРИКС распространено мнение, что внешняя политика России, в том числе по отношению к Западу, «излишне прямолинейна». Заметим, объективно Россия имела больший вес в БРИКС, находясь в формате G-8 и будучи своего рода представителем незападного мира в данном формате.

Экономика стран БРИКС очень плотно завязана на мировую финансово-экономическую систему и ведущие центры экономической мощи. Поэтому среди членов БРИКС не вызовут особого энтузиазма чьи-либо попытки политизировать организацию, сделать ее символом антизападничества, антиглобализма, рассматривать БРИКС как некую альтернативу той же G-7. И если кто-то, например, в России, предполагает такой ход событий, то он ошибается в своих ожиданиях. Разумеется, у стран БРИКС как у «челленджеров», бросающих вызов и ищущих свое достойное место в мировой экономике, есть определенные общие требования по переустройству мирового финансово-экономического порядка, созданию «более справедливой» системы международных отношений. Но совсем не очевидно, что они обязательно будут общими, консолидированными и что страны БРИКС смогут всегда выступать «единым фронтом». По крайней мере, сегодня БРИКС как организация отнюдь не готова бросить какой-либо цивилизационный вызов, а проблемы с глобальной финансово-экономической системой страны БРИКС предпочитают решать поодиночке.

Запад вряд ли заблуждается относительно реальных перспектив БРИКС как некоего возможного ядра альтернативного миропорядка и вероятности лидерства России в данном формате. Но все же он будет пытаться, «на всякий случай», если не «размывать» структуру БРИКС, то хотя бы изолировать РФ в ее рамках, понижать статус России, делать проблемным сотрудничество с РФ для других стран БРИКС, имея для этого достаточно рычагов, не только в экономике. Не будем обманываться: Россия для Запада является более сильным, «несистемным» раздражителем, чем Китай, более серьезным вызовом, со всеми вытекающими последствиями для наших отношений на перспективу. Причем вне зависимости от того, кто персонально будет находиться во главе России - возвращающейся на свое место в мировой геополитике сверхдержавы.

Ряд инициатив РФ, в частности, по большей институционализации БРИКС, по созданию постоянно действующих межпарламентских органов стран БРИКС, не вызвал большого энтузиазма у членов проекта, предпочитающих более «свободное» участие в организации, как в своего рода «клубе по интересам». Страны БРИКС, как можно судить, отнюдь не полностью разделяют и некоторые шаги РФ по защите ее национальных интересов, например, на Украине, в Крыму. По крайней мере, у них нет той определенности в позиции, которую Россия демонстрирует по вопросам Тибета, Тайваня, Кашмира и другим проблемам. В то же время страны БРИКС имеют возможность разыгрывать в своих интересах российскую карту перед тем же Западом, как это было всегда, «примеряя шапки в Москве и гуляя в них по Вашингтону». Разумеется, ситуация может меняться со временем. Так, если на саммите G-20 в Австралии страны БРИКС «постеснялись» открыто проявлять солидарность с Россией, то на саммите в Турции, после начала РФ операции в Сирии, странами БРИКС было уже выдвинуто, именно по инициативе России, совместное предложение о создании международного антитеррористического фронта. Произошло это, заметим, уже после того, как отношение к России в мире существенно изменилось.

Вряд ли стоит ожидать, что в перспективе БРИКС далеко выйдет за пределы взаимных финансово-экономических интересов, будет «прирастать» политикой, что несомненно было бы в интересах РФ. Но в любом случае формат БРИКС может и должен быть максимально использован РФ в качестве платформы и трибуны для выдвижения инициатив в области внешней политики, международной безопасности, по созданию более «справедливого» миропорядка, в первую очередь в социально-политической и финансово-экономической сфере (последнее, конечно же, найдет поддержку стран БРИКС). Но при этом необходимо понимать пределы сближения и взаимопонимания в политической области между странами данного проекта, с учетом всей разноплановости и разнородности интересов, нежелания странами проекта делегировать национальные полномочия по осуществлению политики на уровень БРИКС.

Мы полагаем, что тезис о резком смещении вектора политики и интересов РФ в сторону Азии, Африки, Латинской Америки, развивающегося мира (кто-то говорит даже - в качестве лидера, со всеми затратами и обязательствами), как альтернативы партнерства на Западе, не слишком корректно отражает нынешнее положение дел и интересы РФ. Что касается желания России продемонстрировать «отсутствие изоляции» на международной арене, то РФ не должна быть его «заложницей». Очевидно, что России сегодня могут поступать не вполне выгодные предложения по инвестициям, инфраструктурным проектам, присоединению к экологическим (а на самом деле экономико-политическим) инициативам. В том числе и от близких партнеров, пытающихся использовать данную ситуацию в своих интересах. Речь также идет о попытках традиционно играть на сверхдержавных амбициях России, чувстве геополитической конкуренции. Так, на форуме «Россия зовет!» (октябрь 2015 года) представители ЮАР неоднократно и настоятельно «напоминали» В Путину о ресурсных возможностях Южной Африки в свете интереса к ним со стороны других стран, в первую очередь Китая, о прошлых «обещаниях» Москвы. И Россия сегодня, несмотря на непростую внешнеполитическую обстановку, все же не должна судорожно пожимать любую протянутую ей руку в поисках партнеров и попутчиков, любого «доброго» взгляда и жеста.

В формате БРИКС все решения принимаются консенсусно и формально все члены БРИКС «равны». Однако, безусловно, в процессе работы объединения формируется неформальный тандем лидеров, ось КНР-РФ, в которой на первый план выдвигается Китай. Причем не только в качестве главного мотора, но и бенефициара проекта, особенно с учетом доминирования экономической составляющей в формате БРИКС. КНР - единственная из стран БРИКС, которая продолжает показывать высокие темпы роста экономики в условиях кризиса. Активы нескольких сотен (по крайней мере 250) млрд. долл., аккумулированных в банках и фондах БРИКС и дружественных структур, во многом контролируется Пекином. Особо подчеркнем ведущую роль КНР в инфраструктурных проектах, таких как «три рукава» Нового Великого Шелкового Пути. Это не просто и не только «дорога», транспортно-инфраструктурные коридоры, но и важнейший инструмент комплексного влияния на регионы прохождения. Несмотря на сегодняшнюю «обращенность вовнутрь» политики Пекина, КНР и далее будет активно расширять свое влияние в мире, осуществлять инвестиционную экспансию, впрочем, не обязательно только в рамках проекта БРИКС. Китай проводит очень диверсифицированную политику, нацеленную на конкретный результат, реальные дивиденды. При этом КНР традиционно, где это возможно, предпочитает оставаться «над схваткой», ближе к политическим кулисам, не принимая на себя «повышенных» обязательств, обеспечивая себе достаточный геополитический маневр, в том числе во взаимодействии с ведущими странами мира. Так, только два осенних 2015 г. визита руководства КНР в США и Великобританию принесли Китаю контрактов и соглашений на общую сумму 120 млрд. долл. В последнее время Китай активно взаимодействует с ведущими игроками в АТР - Японией, Южной Кореей, санирует отношения с Тайванем.

Насколько формат БРИКС является для РФ той площадкой, которая позволит поддерживать с Китаем «равноправные» отношения? РФ и КНР являются на обозримую перспективу действительно важными партнерами, возможно, даже не столько в экономике, сколько в политике и вопросах безопасности. Россия - надежный тыл Китая в его попытках обеспечить свое лидерство в АТР. В то же время Китай, на наш взгляд, не будет слишком усердно способствовать экономическому и технико-технологическому развитию РФ, тем более прорывному, ему не нужен еще один производящий конкурент. По сути, как и для Запада, РФ для КНР - в первую очередь мировая нефтегазоколонка, источник ресурсов. Заметим, что в последнее время, в связи с замедлением темпов собственного развития и сложными отношениями РФ с Западом, КНР старается использовать ситуацию для занижения цен на импортируемую из РФ продукцию, сокращения объемов закупок, называя российскую продукцию даже на фоне слабого рубля слишком дорогой. Так, в качестве повода для снижения уровня сотрудничества с РФ в области атомной энергетики Пекин выдвинул тезис о «слишком высокой стоимости» российских проектов. И не надо преувеличивать значимость российских ресурсов для КНР. По закупкам тех же нефтегазовых энергоносителей РФ является только третьим партнером КНР, а по общему объему торговли Россия находится только во втором десятке его торговых партнеров (и по экспорту, и по импорту). Заметим, что все страны БРИКС для КНР - также партнеры второго или третьего десятка. В 2015 году наметилось сокращение, причем существенное, товарооборота РФ и КНР, который и без того на порядок ниже торговли КНР с США и в три раза - с Японией.

Сегодня совершенно очевидно, что Россия не может (и не должна) играть роль локомотива, «тягловой силы» в проекте БРИКС, по самым разным причинам. Но устроит ли Россию нахождение в формате БРИКС в качестве если не младшего партнера Китая, то все же не в роли лидера? Или, быть может, России не следует проявлять повышенной «затратной» активности, соревнуясь с КНР по всем азимутам партнерства, но выступая в качестве некоего «геополитического балансира» (кстати, не только в БРИКС)? Политическая солидарность КНР с РФ по ряду вопросов внешней политики и международной безопасности могла бы выглядеть и более рельефно. Так, например, и Китай, и Россия заинтересованы в тесном взаимодействии по вопросу исламского радикализма и экстремизма. При этом было бы явным преувеличением говорить об односторонней зависимости России от КНР. Так, мы полагаем, что в создании инфраструктурных коридоров в Евразии, «моста в Европу», Китай заинтересован больше, чем Россия. А потому Москва должна иметь веское слово при выборе совместных проектов и условий их реализации, для себя наиболее выгодных финансово-экономически и геополитически, например, по инфраструктурному обустройству Крыма.

Формат БРИКС как «место встречи цивилизаций» может стать уникальной площадкой для разработки принципов нового мирового порядка (НМП). Все страны БРИКС, пусть и по-разному, но заинтересованы в этом, поскольку являются потенциальными ядрами многополюсного миропорядка будущего. И в первую очередь именно для них это вопрос становления более «справедливого» миропорядка, не только финансово-экономического, в котором они играли бы существенно более важную роль, чем сейчас. Совершенно очевидно, что нынешняя модель глобализации как цивилизационный проект явно пробуксовывает, а по мнению многих является просто тупиковой, препятствующей не только развитию, но и выживанию человечества, в том числе из-за драматичных неувязок в сфере международной безопасности.

Масштабные коррективы в ходе глобализации (сама глобализация неизбежна) в любом случае произойдут. Но лучше, если они не будут носить обвальный характер и под них, с опережением, будет разрабатываться зрелый, конструктивный, согласованный проект. В ином случае существует большая угроза силового навязывания «стихийной», сумбурной контрглобализации, а то и варваризации по сценарию исламского радикализма. Что в условиях целостного, взаимозависимого, сверхвооруженного мира, невозможности игр с нулевой суммой неизбежно приведет к глобальному коллапсу. Россия также заинтересована в разработке проекта нового мирового порядка, способна внести весомый вклад в данный процесс.

И последнее. При оценке возможностей БРИКС как проекта, роли РФ в данном проекте и дальнейшего поведения РФ в его рамках необходим реализм. Не секрет, что в год председательства РФ в БРИКС, особенно в преддверии саммита в Уфе и после его проведения, наблюдалась некоторая эйфория. Разумеется, проект БРИКС обрастает институтами, бюрократией. Есть некий эффект сопричастности, общей увлеченности, когда представители бизнеса, администрации, научно-аналитических кругов, видя позитивное отношение к проекту БРИКС (и, кстати, ожидая под него соответствующее финансирование), всячески стараются привязать к нему свои собственные проекты, доказать их нужность, полезность. А отсюда во многом - неоправданные ожидания, вероятность принятия неоптимальных, а то и опрометчивых решений. Мы, со своей стороны, полагаем, что сегодня недостает как раз «въедливого», критического взгляда на БРИКС, определения действительно приоритетного и неотложного, осуществимого на практике в российских национальных интересах. Особенно с учетом бюджетных ограничителей России на данный момент.

БРИКС - отнюдь не единственная для РФ площадка для осуществления своей комплексной политики на международной арене. В то же время особо подчеркнем: сегодня, с учетом ситуации вокруг России и необходимости поиска новых и альтернативных, в том числе «незападных» партнерств, «ценность» стран БРИКС и проекта БРИКС для РФ объективно возрастает. Тем более что существенное «проседание» отношений РФ с Западом может оказаться достаточно длительным. При этом использование Россией в своих интересах формата БРИКС именно как организации, особенно в условиях кризиса, может оказаться недостаточно эффективным, связанным с дополнительными сложностями. Поэтому, не претендуя на роль «локомотива» или «главного лидера» БРИКС, России нужно прагматично стремиться к получению реальных дивидендов от участия в конкретных программах, которые соответствуют интересам и возможностям РФ, прежде всего на двусторонней основе. «Позволять» Китаю нести бремя лидера, если это не противоречит интересам РФ. Учиться говорить «нет», и вообще «обещать - не значит жениться». Не стесняться маневрировать, разыгрывать карты других стран так же, как они это делают и будут делать в отношении России. Подчеркиваем, это не значит для России «подмораживания», «консервации» проекта БРИКС, это реальная политика в конкретных исторических условиях. Во всяком случае, если в итоге проект БРИКС может оказаться не столь удачным, как предполагалось ранее, то у РФ должна быть возможность, в случае необходимости, перевести участие в нем в более экономный для себя режим.

Размещено на Allbest.ru