Цивилизационная общность как основа преодоления дезинтеграции по признаку этнической идентичности

Размещено на http://www.allbest.ru//

Размещено на http://www.allbest.ru//

Цивилизационная общность как основа преодоления дезинтеграции по признаку этнической идентичности

Косиченко А.Г.

д.филос.н., профессор, гл.н.с. Института философии, политологии и религиоведения КН МОН РК

Сотрудничество и тем более интеграция государств в рамках проекта «Большая Евразия» наталкивается на нежелание многих потенциальных участников этого сотрудничества идти на реальную интеграцию. Нет ничего удивительного в том, что все страны хотели бы выиграть от подобного сотрудничества, и никто не хотел бы проиграть. Но любой процесс имеет много аспектов: наряду с выигрышем, безусловно, имеются и риски. Кто даст гарантии, что проигрыша для кого-нибудь из партнеров не будет? Помимо этого, страны, недавно обретшие независимость, опасаются даже намека на частичную ее потерю. Интеграция объективно требует взаимных уступок, отчуждения некоторых функций в пользу «центра». Не решает проблемы и то обстоятельство, что центр «равноудален» от всех участников интеграции, что никто не имеет преимуществ при этом сотрудничестве.

То есть, надо ясно понимать, что инициатор сотрудничества всегда будет заподозрен в намерении выиграть от этого сотрудничества в одностороннем порядке. Если таким инициатором является Россия, ее заподозрят в попытках воссоздать империю в той или иной форме. Концепция Большой Евразии выходит за пределы имперской России, Большая Евразия шире и аморфней империи. Принципы сотрудничества в Большой Евразии совсем иные, чем, к примеру, при федеративном устройстве. Поэтому и сопротивление такого рода интеграции меньше. Но и уровень интеграции явно ниже. Может быть за такими объединениями будущее - мир явно переформатируется. Этой тенденции имеются зримые подтверждения.

Например, экономическое и в последнее время геополитическое (включая военное) сотрудничество России и Китая отображает совершенно новый характер партнерства, возникающий в условиях стратегической нестабильности как реальности нашего времени. Оно может быть выгодно, к нему подталкивает политика ведущих держав и региональных союзов, его можно интерпретировать как вынужденное, в нем даже имеется измерение надежды на устойчивость отношений. Но в прежних парадигмах международных отношений это сотрудничество удивительно. Конечно, мы все за то, чтобы партнерство России и Китая было прочным и надежным - оно стабилизирует огромный регион мира, но жизнестойкость его покажет только время. Как будет показано ниже, устойчивость сотрудничества, партнерства, объединений обеспечивается неким уровнем духовного единства. В случае России и Китая это единство надо создавать, пока оно носит зачаточный характер. Присутствуют некоторые общие моменты цивилизационного плана: общинность, ощущение избранничества, огромные территории, элементы тоталитаризма, но много цивилизационных же и различий, причем существенных.

Вообще, надо перестать фантазировать, думать, что сегодня можно подвигнуть к интеграции в какой бы то ни было форме на основе братства, равенства сторон, взаимных обязательств и даже потенциальной выгоды. Принципы интеграции должны быть мощными, такими, которые принимают многие и добровольно. Тогда объединение прочно. Но каковы эти принципы? В качестве самого естественного принципа сотрудничества имеет смысл взять выгоду. Выгода лежит в основе прагматических принципов сотрудничества. Выгода должна просматриваться в ближайшей перспективе, желательно, чтобы она была гарантирована. Причем выгода для всех участников. Может ли такое быть? Государство, чтобы осознать выгоды от интеграции, должно осознать, что само по себе оно не способно достичь желаемой цели, а в партнерстве с другими участниками объединения - может. Необходимость интеграции государств может быть продиктована задачами, которые стоят перед отдельными странами, эффективность решения которых, как предполагается, возрастает при совместных усилиях. Эти посылы к интеграции, как известно, изучены концептуально в рамках теории функционализма, например в классических трудах Дэвида Митрани и в конкретизации идей функционализма Эрнстом Хаасом применительно к европейской интеграции.

Вместе с тем надо понимать, что никакими соображениями целесообразности невозможно обосновать желание или нежелание стран к интеграции. Вроде бы и выгодна интеграции, но не осуществляется. Почему? Нет доверия друг к другу или тяготеет прошлое, которое рассматривается возможными участниками интеграции как дискриминационное? Это присутствует. Но, думается, глубинной причиной выступает следующая. Глобальная установка на потребление, как доминирующее мировоззрение и ценностная ориентация, проявляется в данном случае как желание получить все и не дать ничего взамен. Это мировоззрение и эта установка являются сильным препятствием для любого сотрудничества и всякой формы интеграции. Государственный и национальный эгоизм, стремление только взять перекрывает интеграционные намерения.

Сейчас практически нет задач, которые страны надеются решить как свои и одновременно как чужие. Эгоизм в межгосударственных отношениях возрос. Все хотят видеть в интеграционных объединениях средство решения своих проблем. Но так не бывает. Странам надо быть готовыми частично решать и чужие проблемы, если они хотят, чтобы другие помогали им решать собственные. Это, вроде бы, вполне очевидные истины, но сегодня их приходится проговаривать, так как межгосударственный эгоизм достиг апогея. Никто не желает входить в обстоятельства других, проигрывают, но не желают.

Широкое распространение получила мысль о том, что России легче было бы инициировать сотрудничество, если бы она была мощной державой. Это заблуждение. Да, действительно, мощная страна - более притягательный центр интеграции в силу разных соображений. Но практически всегда найдется еще более привлекательный инициатор или центр сотрудничества. Конкурировать за сотрудничество, конечно, можно - и это одно из ведущих направлений взаимодействия на международной арене сегодня, но условность предпочтений в этом случае слишком велика: неустойчивость намерений превышает стимулы к нему. Кроме того, «покупать» партнеров - дело с очевидностью бесперспективное.

Надо аргументировать преимущества интеграции. Не следует полагаться на самоочевидность выгоды интеграции для членов интеграционного объединения. Всегда остаются опасения потери суверенитета. Причем опасения эти могут быть и сознательно культивируемыми руководством и элитами государств - потенциальными членами интеграции. Как преодолеть эти опасения? Убедить сомневающихся практически невозможно, так как возрос уровень взаимного недоверия. Эффективным средством роста доверия было бы предоставление возможностей каждому потенциальному участнику интеграции свободно конструировать его видение тактики интеграции. А затем обобщить эти видения. Но это требует большой предварительной работы.

Также и этнические интересы нередко выставляются в качестве противоречащих интеграции. Этнический сепаратизм нередко выступает как основание национальной консолидации, что, вообще говоря, не лишено смысла. Этническая идентичность - сильный объединяющий принцип. Было время, когда этническая общность и считалась и в самом деле была достаточно действенным объединяющим принципом. Национальные государства - тому доказательство. Но уже и национальные государства для своей устойчивости нуждаются в неком дополнительном интеграционном принципе, который бы интегрировал те элементы общества, которые не покрываются этнической общностью.

Так возникает и развивается по многим направлениям социальная общность, общность на основе общественной идентичности, общего социума. Социальная идентичность в каком-то отношении дополняет этническую общность, а в каком-то отношении преодолевает последнюю и поглощает ее. В пространстве общественного бытия одновременно присутствуют и этническая общность и социумная общность. Диалектика этнической и общественной идентичности сложна и в каждом конкретном случае образует специфическую конфигурацию, здесь мы не станем рассматривать многообразие возможных форм реализации этой диалектики.

Следующим уровнем общности является духовная общность и, соответственно, духовная идентичность. Она выступает третьим моментом, присутствующим вместе с этнической и социальной общностью. Но подобно тому, как социальная общность способна отчасти поглощать общность этническую, сохраняя ее уже внутри себя, так и духовная общность обладает способностью поглощать и этническую, и социальную общность, удерживая их внутри себя в качестве соподчиненных элементов.

Так что «единство в духе» является более мощным интеграционным принципом, в сравнении с этническим и социальным. Поэтому в поисках глубинного основания интеграции государств надо обращаться к духовному единству как основанию интеграции. Отсутствие общей духовности государств не позволяет осуществиться интеграции, хотя, казалось бы, и экономические и политические реалии способствуют интеграции. Работая над выработкой общих интересов в сфере социально-политической и финансово-экономической с целью интеграции на этих основаниях, надо постоянно созидать общее духовное пространство как важнейшее условие интеграции.

Чтобы созидать общее духовное пространство, надо четко представлять себе, чем является это духовное пространство по существу. Со сферой духовного обычно соотносят высшие проявления деятельности человека, и ближайшим образом таковы культура, наука, созидание человеком самого себя. Но в обозначенных сферах жизнедеятельности человека духовного ровно столько, сколько в них возможности духовного роста человека. Т.е., все перечисленные феномены, в которых присутствует духовное, духовны постольку, поскольку они воплощают в себе духовную сущность бытия. А истинным «домом» духовности является религия, так как только религия делает духовное своим непосредственным предметом.

Итак, мы признали, что самым глубоким основанием интеграции является духовное единство субъектов интеграции. Рассуждая далее, мы пришли к пониманию того, что истинной сферой духовного является религия. И что же теперь? Получается, что именно религия является самым глубоким принципом интегративных процессов. Тем более что религия «действует поверх границ», ее влияние не сдерживается территориальными границами. Но, вместе с тем, по общему мнению, с религией сегодня связаны разделения, противостояния, а в предельных случаях и конфликты. Можно было бы сказать, и мы так и скажем: то обстоятельство, что религия (или ее искаженный образ) выступает средством разделения, не отменяет того, что она же способна быть глубочайшим основанием для интеграции. И в том и в другом случае религия является «действенным механизмом». Так обычно и бывает - то, что важно, существенно и является определяющим, как правило, действует и в одном направлении, и в другом: так и у нас религия - и разделяет, и объединяет. Все зависит от цели, с какой «привлекают» религию: задействуют искаженный образ религии, ее предельно политизированный вариант - религия станет средством разделения и конфликтов, прибегнем к религии как к глубочайшему основанию интеграции - она таковым и станет.

Эта способность религии быть многообразной в своих проявлениях хорошо известна. Кроме того, в современном мире иметь дело с религией в политических и иных прагматических целях сложно: она очень специфический феномен. Религия, конечно, используется многими силами с самыми разными целями, но эффективность ее использования не предсказуема. Более устойчива цивилизация, тесно связанная с религией (есть концепция, утверждающая, что религии лежат в основе цивилизаций). Цивилизация - более прагматичный феномен в сравнении с религией. Мы предлагаем именно цивилизацию и положить в качестве базового принципа интеграции. Как известно, древняя ойкумена вокруг цивилизации и формировалась. Конечно, объединение чаще всего формировалось завоеваниями, но затем поддерживалось общими интересами и вхождением в единое цивилизационное пространство. Важно также и то, что цивилизация, как базовый интеграционный принцип, не вызывает отторжения участников интеграции. сотрудничество интеграция партнерство этнический

Европейский Союз сегодня испытывает сильнейшие дезинтеграционные вызовы. Сиюминутные проблемы могут разделять страны (это имеет место в ЕС), но общие цивилизационные основы держат страны вместе. Признавая цивилизацию в качестве основы интеграции, различные страны могут понимать сущность цивилизации по-разному. Именно поэтому, чтобы иметь общее видение смысла глубоких основ, сегодня Европа вырабатывает новые идеалы, ценности и способы отношения к актуальным вопросам современности, и эти решения навязываются всем странам и людям, в них живущим. Таковы все либеральные права - меньшинств и т.д., всем странам рекомендовано их принять - это новая объединяющая общность. Мы можем не соглашаться с этими принципами, они культурно и духовно нам чужды. Но надо отдать должное дизайнерам ЕС: обновляя, они сохраняют союз, пусть и на искусственных и даже ложных основаниях. Кстати, надо иметь в виду: общность искусственная для всех, странным образом обладает прочностью - все как бы приняли ее внешне, но обязались ее соблюдать - соблюдают и тем поддерживают единство.

Итак, имеющуюся цивилизационную общность следует использовать в качестве принципа интеграции. Но в случае ее неустойчивости, ее надо и конструировать, делая приемлемой для потенциальных участников интеграции. Поскольку люди и общества более чутки к цивилизационным реалиям в сравнении с государствами, к людям и обществам и следует прибегать в актуализации интеграционных измерений цивилизации. Надо задействовать все уровни организации: межгосударственные объединения и межправительственные организации; взаимодействие между обществами разных государств; межличностные отношения граждан разных стан. Эти три уровня взаимодействия с элементами интеграции присутствуют постоянно, оказывая влияние друг на друга и обогащая содержание интегративных процессов на межгосударственном уровне.

Что же такое цивилизационная общность применительно к целям интеграции? Нам достаточно будет ограничиться следующим пониманием: это принадлежность некоторой цивилизации (ее смыслу, ее ценностям, ее планам, выбору ее позиции в основных процессах современности и т.д.). Может быть довольно много стран, разделяющих эту цивилизационную общность. Например, Запад (к нему принадлежат и США и Западная Европа и Япония и развитые страны Латинской Америки). У этих стран имеется своя специфика по очень многим позициям: географии, языку, культуре, но цивилизация общая. Эта общность цивилизации задает общую позицию в политике, единство в реакции на опасность (взаимная поддержка при угрозах), похожесть в дипломатических методах и т.п. Цивилизационная общность усиливает каждую из входящих в общность стран. Они как бы становятся сильнее, прибегая к общим им приемам реагирования на вызовы разного рода. Даже если и нет прямой поддержки для страны со стороны цивилизации, но имеется поддержка правильности позиции страны (мировоззренческая в том числе).

Цивилизации внутри себя неоднородны. Скажем, европейская цивилизация. Греция - ее родоначальник. Но в доминирующий сегодня образ европейской цивилизации Греция вписывается плохо. Она остается православной страной, несмотря на давление на нее либеральной Европы. И это выделяет Грецию из современной европейской цивилизации (как известно, в конституции ЕС нет даже упоминания о христианских корнях Европы). Итак, цивилизации неоднородны, но они соглашаются с некоторыми различиями внутри себя, сохраняя единство.

Также и этнические различия внутри общей цивилизации. Ценность этносов может восприниматься выше всего, может пониматься некоторыми странами, входящими в общую цивилизацию, важнее всего иного. Но и относясь к этнической идентичности как к наиважнейшему феномену, страны не в силах разорвать цивилизационную общность. Поэтому цивилизационная общность может перекрывать этнический сепаратизм. Страна все равно оказывается в орбите общих цивилизационных интересов. Что здесь важно? Важно то, что страна принадлежит цивилизационной общности добровольно, естественно для страны, никто ее не заставляет, она сама согласна со своей принадлежностью цивилизационной общности. Вот эта добровольность очень важна. Почти все формы интеграции вызывают опасения (экономическим поглощением, политической зависимостью, утратой культуры, потерей суверенитета и т.д.). А здесь - добровольность.

И последнее. Цивилизационная общность не является неизбежной основой интеграции. Она - только естественное условие для интеграции. И требуются еще усилия, требуются инициативы экономического и иного свойства, чтобы интеграция состоялась. Кроме того, требуется работа по сохранению цивилизационного единства, так как тактика разобщения используется сегодня многими агентами геополитических стратегий. Сохранение цивилизационной общности может заключаться в актуализации ее преимуществ, в сравнении с другими цивилизациями: например, в сохранении традиционных ценностей - семейных, общинных, межличностных и т.п., в то время как иные цивилизации сдают позиции в отношении брачных союзов, ценности человеческой жизни, в безусловном признании доминанты либеральных ценностей. Чудовищная усложненность современного мироустройства может сыграть на руку цивилизации, основанной на традиционных ценностях. В ситуации духовной прострации, потери нравственных ориентиров и перманентного финансово-экономического кризиса, твердый голос традиций как раз и может быть услышан, ибо абсолютная нестабильность современного мира нуждается в своем антиподе: устойчивой стабильности, и здесь мы можем прибегнуть к сложившемуся в отношении нашей цивилизации стереотипу - быть отчетливо догматичной, т.е., в высшей степени устойчивой. В остервеневшем донельзя мире, в котором попраны самые основы человеческого бытия, устойчивость и даже консерватизм могут стать предельно востребованной ценностью.

Размещено на Allbest.ru